CC BY
96
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
Т.А. Желдыбина
Желдыбина Татьяна Анатольевна — кандидат юридических наук, доцент кафедры истории государства и права Саратовской государственной юридической академии
Стратегия законотворчества в условиях повышения роли судебной практики
С принятием Конституции 1993 года и закреплением в ней принципа разделения властей возникла необходимость совершенствования организации и деятельности судебных органов. Законодательно полномочия судебной власти закреплены в ряде принятых законов — Законе РФ от 26 июня 1992 года № 3132-I «О статусе судей в Российской Федерации», Федеральном конституционном законе от 21 июля 1994 года № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», Федеральном конституционном законе от 31 декабря 1996 года № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», Федеральном законе от 17 декабря 1998 года № 188-ФЗ «О мировых судьях в Российской Федерации», Федеральном законе от 14 марта 2002 года № 30-ФЗ «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» и других.
В настоящее время дискуссионными вопросами в юридической науке являются вопросы о формировании правовых норм в процессе судебной деятельности, правовой природе судебного правотворчества. Однако действующим законодательством за судебными органами не закреплена нормотворческая функция, эти органы являются правоприменительными, поскольку создание правовых норм относится к полномочиям законодательных органов.
Вместе с тем, судебное правотворчество в последнее время становится объективной необходимостью, поскольку при динамичных изменениях правовой действительности восполнение пробелов и недостатков действующего законодательства возможно с помощью позитивных возможностей судебной практики.
Отметим, что проблема судебной практики и применимости ее в качестве источника права не нова и активно обсуждалась еще в дореволюционной юридической науке. Так, еще в дореволюционной России (когда судебная практика стала занимать среднее положение между законом и обычаем) именитый русский цивилист А.Х. Гольмстен признавал важность изучения судебной практики, поскольку «...пользование судебной практикой сдерживает теоретиков от импровизаций»1.
Интересно отметить, что в указанный период пробелы в законодательстве ликвидировались практикой Правительствующего сената, а многие правовые институты (например, взыскания морального вреда, неосновательного обогащения) сформировались на практике раньше, чем нашли закрепление в законе.
В советский период проблема признания судебной практики в качестве источника права получила воплощение в дискуссии между Н.Г. Александровым, признававшим нормотворческую деятельность государства как источник права, и его критиками-современниками — А.Ф. Шебановым, И.Б. Новицким.
В настоящее время по вопросу о правовой природе судебной практики высказываются многочисленные противоположные точки зрения.
Противники признания судебной практики источником российского права указывают на непрочность, неавторитетность, нестабильность судебной практики по сравнению с главным источником права — законом, полагая, что судебные нормы хотя и обладают определенной нормативностью, но сравнивать их с нормами права не следует, поскольку они содержат нормативные правила по конкретному случаю.
Сторонники ее, напротив, исходят из возможностей единообразного применения нормативных правовых актов как региональными судебными органами, так и судебными коллегиями высших судов, важности накопления информации по вопросам применения отраслевого законодательства в целях единообразного применения, говорят о судебной практике как о способе устранения дефектов в законе в случае отсутствия нужной нормы.
Что представляет сегодня собой судебная практика? В юридической научной среде сложилось уже достаточное количество взглядов по этому вопросу, иногда прямо противоположных.
По мнению С.П. Чередниченко, судебная практика не является источником права в формальноюридическом аспекте, но в материальном аспекте судебная практика является источником права2.
1 ГольмстенА.Х. Юридические исследования и статьи. СПб., 1894. С. 221.
2 См.: Чередниченко С.П. Судебное правотворчество: сравнительно-правовое исследование: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 44
Желдыбина Т.А. Стратегия законотворчества в условиях повышения роли судебной...
261
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
П.А. Гук полагает, что судебную практику как источник права нужно рассматривать в широком и узком смыслах. В широком понимании — это судебная деятельность всех судов, входящих в судебную систему, связанная с правоприменением и выработкой в процессе разбирательства конкретных дел (или обобщения определенной категории дел) общеобязательных правил поведения. В узком смысле судебная практика представляет собой конкретные общеобязательные решения, выработанные в процессе судебной деятельности1.
Можно констатировать, что в научной юридической литературе до настоящего времени, несмотря на многогранность исследований по проблемам законотворчества, не обозначалась задача раскрытия стратегии законотворчества в условиях увеличения роли судебной практики. Обозначим такую задачу в рамках данной статьи. Но прежде чем перейти к стратегии законотворчества, необходимо остановиться на понятии стратегии.
В. Даль определяет стратегию как науку войны; учение о лучшем расположении и употреблении всех военных сил и средств2. Под стратегией понимается и общая руководящая линия, установки, направленные на достижение конечных целей в войне, а также в какой-нибудь борьбе, дея-тельности3.
В целом под стратегией принято понимать определенный курс, направление, сопряженные с достижением конечного результата.
Сегодня необходимость обеспечения единства правового пространства охватывает всю вертикаль нормативных правовых актов, в том числе и вырабатываемых в результате судебного нормотворчества. Модернизация всей системы законодательства должна быть основана прежде всего на принципе федерализма. Особенно важна разработка стратегии законотворчества в условиях противоречивости, нестабильности, хаотичности современной законодательной деятельности.
«Редкое законодательство, — писал Е. Трубецкой, — представляет собой стройное логическое целое, так как оно слагается постепенно»4.
Отметим, что суд выносит судебное решение в результате рассмотрения конкретного дела, состоящее из вводной, описательной, мотивировочной, резолютивной частей (в последней и формируется окончательное решение по делу). В резолютивной части и проявляется нормативная природа судебного решения.
«В случаях, когда закон страдает неясностью, пробельностью или содержит нормы, рассчитанные на конкретизацию в ходе разрешения конкретных дел, суд вынужден обращаться к имеющимся прецедентам и общим положениям судебной практики», — верно отмечает В.В. Лазарев5.
Таким образом, можно сделать первый вывод о том, что стратегия российского законотворчества связана однозначно с увеличением объема законодательного регулирования общественных отношений, расширением границ правового регулирования и одновременно с противоречивостью, многосложностью данного процесса.
Следующее, на чем хотелось бы акцентировать внимание — тот факт, что стратегия современного законотворчества напрямую зависит и от наднационального законотворчества, связанного, прежде всего, с юрисдикцией Европейского суда и обязанностью российских судов учитывать в своей деятельности практику Европейского суда по правам человека.
Действительно, вхождение России в единое мировое правовое пространство актуализирует в первую очередь проблематику, связанную с защитой прав человека. Ратифицирована Конвенция о защите прав человека и его основных свобод. Граждане стран, входящих в Совет Европы, а также граждане РФ имеют право на обращение с жалобами в Европейский суд по правам человека. Любое лицо, чьи права, гарантированные Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод, оказались нарушенными, в случае невозможности их разрешения и судебной защиты в России получает право на обращение в Европейский суд. В последнее время в постановлениях Конституционного Суда РФ есть прямые отсылки к решениям Европейского суда.
Вполне можно согласиться с выводом, к которому пришел А.А. Малюшин, что законодатель и исполнительная власть в рамках исполнения международных обязательств государства не могут исходить только из собственного усмотрения в сфере регулирования отношений, возникающих в ходе реализации права на судебную защиту. Они жестко ориентированы на вырабатываемые Европейским судом по правам человека стандарты правосудия и на практику реализации этих стандартов Конституционным Судом РФ6.
1 См.: Гук П.А. Судебная практика как источник права // Правовая политика и правовая жизнь. 2002. № 3. С. 74.
2Даль В. Толковый словарь живого русского языка. 2-е изд., испр. и значительно умноженное по рукописи автора. СПб.; М., 1882. Т. 4. С. 336.
3 См.: Лопатин В.В., ЛопатинаЛ.Е. Малый толковый словарь русского языка: 35000 слов. М., 1990. С. 578.
4 Трубецкой Е. Лекции по энциклопедии права. М., 1917. С. 133.
5Лазарев В.В. Нормативная природа судебного прецедента // Журнал российского права. 2012. № 4. С. 98—99.
6 См.: Малюшин А.А. Конституционно-судебное правотворчество в контексте взаимодействия внутригосударственного и наднационального судебного права // Конституционное и муниципальное право. 2012. № 12. С. 18.
Юридическая техника. 2015. № 9
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
Важным фактором, влияющим в том числе и на особенности современного законотворчества, является создание Суда ЕврАзЭС, начавшего работу с 1 января 2012 года в Минске и созданного в соответствии с Договором об учреждении Евразийского экономического сообщества от 10 октября 2000 года.
Данный Суд стал первым наднациональным судом в Евразии, задача которого как наднационального суда такова: следить, чтобы в нормах национального и наднационального права, создаваемых Высшим экономическим советом, Межпарламентской ассамблеей и Евразийской экономической комиссией, не искажались цели интеграции и не нарушались основные права хозяйствующих субъектов. Международно-правовые акты регулируют общественные отношения весьма кратко, неполно, с использованием разноязычных дефиниций, что вызывает проблемы в реальных правоотношениях, порой весьма неожиданные. Поэтому в практике применения международных договоров и обычаев огромную роль играет их толкование международными судами1.
В итоге приходим к выводу о том, что стратегия законотворчества связана также с признанием нашим государством международных обязательств и включением в процесс наднационального законотворчества.
В условиях повышения роли судебной практики важным фактором, формирующим и во многом определяющим стратегию законотворчества является законодательная инициатива судебных органов. Высшие судебные органы, обобщив и проанализировав предоставленные материалы, используют право законодательной инициативы, внося правотворческим органам предложения о дополнении законодательства новыми нормами или об уточнении действующих норм.
Согласно части 1 статьи 104 ныне действующей Конституции РФ право законодательной инициативы принадлежит также Конституционному Суду Российской Федерации и Верховному Суду Российской Федерации по вопросам их ведения. Таким образом, суд обобщает судебную практику в целях обеспечения ее единства.
По мнению Ю.В. Васильевой, эффективное взаимодействие высших федеральных судов, главным образом, Верховного Суда РФ, и российского парламента невозможно без разработки и нормативного закрепления соответствующего правового механизма. Один из таких механизмов — это право законодательной инициативы. Но определить баланс между законотворческой и правоприменительной деятельностью непросто2.
Несмотря на широкий контекст анализа судебного правотворчества, можно сказать, что, тем не менее, в практику все более входят указания Конституционного Суда РФ федеральному законодателю. Так, например, Конституционный Суд Российской Федерации указал федеральному законодателю на необходимость внесения изменений в регулирование порядка рассмотрения судом второй инстанции частной жалобы, представления прокурора на определение суда первой инстанции, руководствуясь требованиями Конституции Российской Федерации и с учетом правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации3.
Также в постановлении от 28 февраля 2008 года № 3-П по делу о проверке конституционности ряда положений статей 6.1. и 12.1 Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации» и статей 21, 22 и 26 Федерального закона «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» в связи с жалобами граждан Г.Н. Белюсовой, Г.И. Зиминой, Х.Б. Саркитова, С.В. Семак и А.А.Филатовой» Конституционный Суд РФ, обращаясь к федеральному законодателю, указал на необходимость в течение шести месяцев внесения изменений в Федеральный закон «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» с целью включения механизма тайного голосования членов квалификационной коллегии судей при решении вопроса о применении к судье дисциплинарного взыскания в виде досрочного прекращения полномочий судьи4.
Данный факт, на наш взгляд, является неоспоримым доказательством того, что правотворческая деятельность Конституционного Суда РФ существенным образом влияет на законотворческую практику.
С.В. Бошно замечает, что влияние судебной практики на содержательное изменение права возможно в форме непосредственного участия судов в законодательном процессе; при толковании правовых норм, в том числе нормативном и казуальном (здесь важны пределы толкования)5.
Итак, судебные органы не создают новые правовые нормы, а лишь конкретизируют, уточняют их в процессе толкования.
1 См.: Нешатаева Т.Н. Выбор пути Суда ЕврАзЭС: правовые позиции и защита прав // Закон. 2013. № 9.
2 См.: Васильева Ю.В. Кодификация российского законодательства о социальном обеспечении: теоретические и практические проблемы: монография. Пермь, 2009. С. 118.
3 Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Полосухиной Веры Михайловны на нарушение ее конституционных прав частью второй статьи 333 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации: определение Конституционного Суда РФ от 25 февраля 2013 г. № 213-О // СПС «Гарант» (дата обращения: 09.06.2014).
4 Информация о работе Конституционного Суда Российской Федерации в 2008 году и выявленных в практической деятельности пробелах в законодательстве. См.: http://www.ksrf.ru (дата обращения: 25.09.2014).
5 См.: Бошно С.В. Влияние судебной практики на законотворчество // Государство и право. 2004. № 8. С. 16—18.
Желдыбина Т.А. Стратегия законотворчества в условиях повышения роли судебной...
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
Н.Н. Вопленко, А.П. Рожнов указывают на то, что российские судьи озабочены проблемой конкретного правоприменения. Прецедент правоприменения вырастает из прецедента толкования, подтверждая его практическую значимость для аналогичных юридических дел. Реальным содержанием прецедента применения права выступает выработанное в процессе конкретного правоприменения истолкование нормы права — правоположения1. В итоге законотворческая стратегия, ориентированная на тот или иной вариант развития, формируется через обобщение судебной практики и выработки правоположений.
Правотворческое толкование — это осуществляемое в порядке судебного контроля высшими судебными инстанциями официальное толкование правовых норм, в результате которого лишаются юридической силы нормы права, признанные несоответствующими конституционному, международному, текущему законодательству2. В итоге этой выборки, исключения несоответствующих норм создается нормативный массив, по сути базирующийся на современных принципах законотворчества — законности, научной обоснованности, демократичности, профессионализма, справедливости и др.
На наш взгляд, важными факторами, влияющими на стратегию законотворчества в условиях повышения роли судебной практики и в целом признания значимости судебного правотворчества, является то, что зачастую законы во многих случаях содержат не прямые, а отсылочные нормы, причем достаточно абстрактные, что затрудняет прямое действие закона.
Проблемным, требующим настоятельного разрешения представляется вопрос о законодательной неурегулированности судебного правотворчества и непризнании источника права в качестве судебной практики, хотя бы на уровне отдельных нормативных правовых актов.
При изучении судебной практики как возможного источника права возникает вопрос о том, решения каких судов можно было бы считать таковыми. Интересным представляется опыт Франции, где источником права признаются решения не любого суда, а только суда высшей инстанции, а именно — кассационного суда. Это объясняется тем, что судебная практика является источником права только тогда, когда она не меняется от одного судебного органа к другому, но унифицирована в национальном масштабе3.
Разъяснения Пленума Верховного Суда РФ имеют характер общего толкования закона по определенным проблемам, возникающим в судебной практике при разрешении конкретных дел. Такие разъяснения имеют большое значение для обеспечения единообразия судебной практики, оформляются в виде особого акта судебного органа — постановления. Но в юридической среде нет однозначного мнения по поводу обязательности разъяснений. С одной стороны, разъяснения должны быть обязательными, с другой — разъяснения должны носить рекомендательный характер. Разъяснения по вопросам судебной практики не связаны с рассмотрением конкретного юридического дела. Соответственно дача таких разъяснений представляет собой правотворчество путем издания подзаконных актов.
Е.Ю. Бойко, рассматривая полномочия Верховного Суда РФ как гаранта защиты прав и свобод, справедливо предостерегает, отмечая, что решения органа конституционного правосудия РФ целенаправленно воздействуют на правоприменительную практику судов и других органов, способствуют повышению качества наиболее значимых для граждан законопроектов, содействуют сокращению разрыва между провозглашенными правами и свободами человека и гражданина и их реальным осуществлением в России. Но значение его не стоит преувеличивать, окончательное решение за правоприменительным органом, который самостоятельно оценивает фактические обстоятельства и решает, применимы ли положения той или иной нормы права или правовые позиции, выраженные в решениях Конституционного Суда РФ, в данном деле4.
Согласимся с указанной точкой зрения и выскажем мнение о необходимости критического восприятия судебной практики в деле совершенствования законотворческого процесса.
Количество рассматриваемых Государственной Думой РФ законопроектов все так же свидетельствует о том, что возможности судебной практики не стоит игнорировать. В условиях отсутствия надлежащей эффективности организации законотворческой деятельности законодательное закрепление судебной практики будет отчасти разрешать те проблемы, которые приводят к нивелированию таких признаков закона как нормативность, всеобщность, длительность существования.
Можно признать необходимость и важность выработки теоретического концептуального подхода к правовому регулированию проблемы судебной практики с учетом стратегии современного законотворчества, что однозначно требует дальнейших научных изысканий.
1 См.: Вопленко Н.Н., Рожнов А.П. Правоприменительная практика: понятие и содержание // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 5: Юриспруденция. 2003—2004. Вып. 6. С. 18—19.
2 См. там же. С. 29.
3 См.: Нешатаева Т.Н. К вопросу об источниках права — судебном прецеденте и доктрине // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2000. № 5 (90). С. 110.
4 См.: Бойко Е.Ю. Конституционный Суд Российской Федерации как гарант защиты права на свободу и личную неприкосновенность человека: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011. С. 191.
Юридическая техника. 2015. № 9
