CC BY
179
07.00.00 - ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 323.276 АНТЮХОВА Е.А.
кандидат политических наук, старший преподаватель, кафедра сравнительной политологии, Московский государственный институт международных отношений (Университет] МИД России E-maihe.antyiikhova@gmail.com
UDC 323.276
ANTYUKHOVA E.A.
Candidate of political sciences, Senior lecturer, Department of Comparative Political Science, Moscow State Institute of International Relations (University) of
the MFA of Russia E-mail: e.antyukhova@gmail.com
СТРАТЕГИЯ «УПРАВЛЯЕМОГО ХАОСА» И СОБЫТИЯ «АРАБСКОЙ ВЕСНЫ» THE STRATEGY OF «CONTROLLED CHAOS» AND THE EVENTS OF «THE ARAB SPRING»
Статья посвящена событиям «арабской весны», которые рассматриваются через призму стратегии «управляемого хаоса». Анализу подвергнуты базовые принципы создания «управляемого хаоса» и те последствия, которые наступают в результате применения данной стратегии.
Клтчгвые слова: мировая политика, арабская весна, стратегия управляемого хаоса, национальные интересы, ненасильственные методы, глобальное лидерство, политические режимы.
The article is devoted to the events of «the Arab spring» which are viewed through the prism of the strategy of «controlled chaos». The basic principles of the creation of «controlled chaos» and the consequences which are caused by applying this strategy are exposed to the analysis.
Keywords: world politics, the Arab spring, the strategy of controlled chaos, national interests, non-violent methods, global leadership, political regimes.
Современная система мировой политики все чаще сталкивается с конфликтами разной степени напряженности, возникающими в тех или иных регионах мира и обусловленными различными причинами политического. экономического, национального и конфессионального характера. Однако предпринимаемые мировым сообществом действия, направленные на предотвращение и урегулирование возникающих противоречий, не всегда приводят к положительным результатам.
Следует констатировать, что «сегодня мир переживает некий системный кризис, который вызван не только и не столько крушением биполярной системы международных отношений, а более глубинными процессами, обусловленными кризисом политической системы мира, как таковой» [2].
Прежнее единство международных отношений размывается возникновением и участием новых акторов, которые бросают вызов современной политической организации мира.
В этой связи особый интерес вызывают у политологов события по смене политических режимов в странах Ближнего Востока и Северной Африки, происходившие в рамках «арабской весны» [5].
Арабские революции оказали значительное влияние на мировой политический процесс, поставив арабский мир на порог серьезных перемен в системе правления.
Анализируя события «арабской весны», большинство политологов приходят к выводу, что в них нашли практическое применение многие положения доктрины «стратегии управляемого хаоса».
Эта доктрина вобрала в себя идеи стратегии «глобального лидерства» Збигнева Бзежинского, теории «ненасильственной борьбы» против государственной власти Джина Шарпа и основные положения теории «управления хаосом» Стивена Манна.
Теоретики «стратегии управляемого хаоса» указывают на четыре базовых принципа создания «управляемого хаоса». Во-первых, действия должны осуществляться при активном использовании новых технологий и носить стихийный характер. Во-вторых, оппозицию действующему лидеру необходимо создать из всех оппозиционных сил той или иной страны, вне зависимости от их идеологической направленности. В-третьих, для создания эффекта «силовой» природы протестующего движения крайне важно привлечь к нему так называемых «агентов влияния», т.е. представителей госаппарата и «силовых» структур. И, наконец, в-четвертых, создание многочисленных движений, объединяющих контингент из различных социальных слоев, фактически «политическую толпу», не довольную властью по разным причинам, при этом без выдвижения явных лидеров.
События «арабской весны» можно рассматривать в рамках концепции «управляемого хаоса», предложенной американским геополитиком Стивеном Манном в 1992 году.
С. Манн указывал на изменение методологической и мировоззренческой модели внешнеполитической стратегии, произошедшей после окончания «холодной войны» [3].
© Антюхова Е.А. © Antyukhova Е. А.
Механицистский подход внешнеполитической стратегии предусматривал наличие прямолинейности и направленности событий, присутствие четкой заданности причинно-следственных связей. Ему противопоставлялся критический подход, опирающийся на эффект «песчинки, вызывающей лавину» и исходящий из преобладания индивидуального, хаотического фактора внешней политики.
С. Манн указывал, что «на международной арене традиционная модель приводит нас к переоценке нашего влияния на события и обесценивает все возможности. но основные игроки продолжают иметь решающее влияние на события. Парадигмы хаоса и критичности, наоборот, освещают диспропорционные эффекты, которые могут спровоцировать небольшие акторы. <...> Теория хаоса показывает, что эти отклонения являются самоорганизующимися; что они производятся самой динамической системой. Даже при отсутствии внешних потрясений успешная комплексная система включает в себя факторы, которые толкают систему за пределы стабильности, в турбулентность и переформатирование» [3].
С. Манн считал, что обращение к хаотической структуре вытекает из естественной природы мира как явления хаотичного и непредсказуемого. В рамках внешней политики хаотический компонент наполняется наличием значительного количества акторов, участвовавших в событиях. «Мир обречен быть хаотичным, потому что многообразие акторов человеческой политики в динамической системе в большей степени имеют разные цели и ценности. <...> Каждый актор в политически критических системах производит энергию конфликта, активную силу, которая провоцирует смену статуса-кво, участвуя, таким образом, в создании критического состояния. В нашей международной системе эта энергия проистекает от мотиваций, ценностей и возможностей специфических акторов, будь это правительства, политические и религиозные организации, или частные лица. Эти акторы стремятся изменить статус-кво мирными или насильственными методами, и любой один курс приводит состояние дел к неизбежному катаклиз-менному переустройству» [3].
Цель национальной стратегии состоит в обеспечении национальной безопасности и достижении национальных целей. Опора на прежний механицистский подход значительно сужает политический горизонт и ограничивает выбор средств, которые можно использовать для достижения интереса. Новые условия, по мнению С. Манна, делают необходимым не отказ от прежней модели деятельности, а выработку параллельно новой модели, опирающейся на приоритет индивидуальности. Автор соотносит смену парадигм с деятельностью компьютерных технологий и достаточно четко указывает на будущую направленность внешнеполитической стратегии США в новых условиях. «Конфликтная энергия заложена в основы человеческих свойств с того момента, когда индивидуум стал базовым блоком глобальных структур. Конфликтная энергия отражает цели, ощущения и ценности индивидуального актора - в сумме.
идеологическое обеспечение каждого из нас запрограммировано. Изменение энергии конфликта людей уменьшит или направит их по пути, желательному для наших целей национальной безопасности, поэтому нам нужно изменить программное обеспечение. Как показывают хакеры, наиболее агрессивный метод подмены программ связан с «вирусом».
С этим идеологическим вирусом в качестве нашего оружия США смогут вести самую мощную биологическую войну и выбирать, исходя из стратегии национальной безопасности, какие цели-народы нужно заразить идеологиями демократического плюрализма и уважения индивидуальных прав человека. С сильными американскими обязательствами, расширенными преимуществами в коммуникациях и увеличивающимися возможностями глобального перемещения, вирус будет самовоспроизводиться и распространяться хаотическим путем. Поэтому наша национальная безопасность будет иметь наилучшие гарантии, если мы посвятим усилия борьбе за умы стран и культуры, которые отличаются от нашей. Это единственный путь для построения мирового порядка, который будет иметь длинный период (хотя, как мы видим, никогда нельзя достичь абсолютной постоянности) и станет глобально выгодным. Если мы не сможем достичь такого идеологического изменения во всем мире, у нас останутся спорадические периоды спокойствия между катастрофическими переустройствами». Таким образом, хаотичная система приобретает свою направленность, что позволяет указывать на наличие «управляемого хаоса», с помощью которого США смогут достигнуть поставленных политических целей, при этом необходимо адаптироваться к самой хаотической основе и не стремиться ее изменить с помощью упорядочения и стабильности.
С. Манн акцентировал внимание на то, что «мир открыт для самых различных опытов и, если мы заявляем о примате какой-то одной научной парадигмы над всеми остальными как основании стратегического мышления, мы должны действовать нереалистично. Каждые рамки предлагают уникальные возможности для проникновения в суть вопроса, и искусство стратегии выбирает наиболее известный метод для данной ситуации. Стратегия традиционно описывается как прочная железная связь причин и следствий. Сегодняшняя ситуация в национальной стратегии показывает, что этот Железный Век проходит и мы должны выработать более охватывающее определение стратегии: не просто согласование средств и целей, но согласование парадигм со специфическими стратегическими вызовами» [3].
Модель «управляемого хаоса», предложенная С. Манном, делала упор не на вооруженное противостояние, которое не исключалось, а обращала внимание на необходимость борьбы за умы и представления, когда единичные песчинки индивидуальности постепенно будут собираться в лавину, которая сможет изменить политическую расстановку сил в том или ином регионе и обеспечить реализацию национальных интересов американского государства.
07.00.00 - ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ 07.00.00 - HISTORICAL SCIENCES AND ARCHAEOLOGY
Обращаясь к событиям «арабской весны», можно проследить реализацию теоретических представлений С. Манна, трансформированных в конкретных условиях политического конфликта в Северной Африке. Трансформация внешнеполитической стратегии США в начале XXI в. выражалась в опоре на модернизированную теорию американской исключительности, концепцию «мягкой гегемонии» и «распространения демократии». Американская модель опиралась на универсальность политической системы и ценностей американского общества. что позволяло легитимировать политическое доминирование США. Следует указать на то, что подчеркивание особой исключительности Америки влекло за собой право США действовать в одностороннем порядке по решению \гежду народиы.\ проблем, минуя международные организации и позиции других государств. Это выражалось в интервенционистском распространении американских ценностей как идеальной модели построения лучшего мира. Из этого вытекало избирательное использование международных институтов при проведении американской политики и рассмотрение их как одного из инструментов политики, используемого в зависимости от его эффективности и необходимости. Концепция «мягкой гегемонии» США опиралась на \ н штате рал истс к\ ю политику, т.е. политику, основанную на исключительном праве Соединенных Штатов принимать решения относительно проблем регулирования мирового порядка. Стремление к «распространению демократии» основывалось на наличии неких моральных обязательств США по распространению демократии, что легитимировало американское вмешательство в дела иностранных государств, в том числе не исключая использование военной силы для утверждения демократических ценностей в государствах с авторитарным политическим режимом [1].
Страны Северной Африки и Ближнего Востока оказались вовлечены в орбиту политических изменений, направленных на утверждение демократических ценностей в противоположность авторитарно-клановой системе. За этими изменениями следуют обновления политического ландшафта арабских обществ, причем просматривается избирательность самого процесса изменений. Речь идет о том. что ему оказались подвержены практически все страны, но только в некоторых политико-социальные протесты завершились изменением политической системы государств. В большей степени это коснулось Туниса, Египта, Ливии.
Традиционные формы выражения общественного недовольства, которые происходили в странах региона, приобретали насильственный характер и привели к столкновению протестующих и правительственных сил.
Насилие превращалось в отличительную особенность протеста в арабском мире и во многом исходило из традиционных форм выражения общественного мнения правящей верхушки. Однако события 2011 г. показали наличие иного подхода к проведению общественных форм протеста против политики режима, которые ранее не наблюдались в этих обществах. Многие наблюдатели отмечали их слаженный, организационный характер.
Использование новых методов борьбы против авторитарных режимов оказалось неожиданно эффективным. Их отличие от предшествующих форм состояло в том, что выступающие отошли от радикального противостояния и сделали ставку на использование ненасильственных методов. Такая тактика не вписывается в традиционную политическую культуру арабского Востока, что указывает на ее неарабское происхождение.
Постулирование методики ненасильственной смены политических режимов авторитарного типа связано с именем Джина Шарпа, сотрудника Института Альберта Эйнштейна, которого стали называть '"крестным отцом арабской весны". Написанная им в 1993 году книга "От диктату ры к демократии" явилась теоретической и методической основой ненасильственных протестных акций. Алгоритм действий, предложенный Д. Шарпом, представлял собой методику Смены диктаторского строя демократическим путем использования ненасильственных методов политического протеста. Это отличалось от гандийского ненасилия спланированностью, решительностью и активностью действий. Применительно к событиям "арабской весны" оно нашло реализацию в том случае, когда удалось дезактивировать деятельность силовых структур, как это произошло в Египте и Тунисе, но оказалось малоэффективной против авторитарной военной диктатуры Каддафи. Арабский мир был не в состоянии разработать такой алгоритм действий, но его пропаганда и распространение как на демократических семинарах, проводимых неправительственными организациями по распространению демократических ценностей и защите прав человека, так и в виде переводов и изданий на национальном языке книг Д. Шарпа способствовали обучению действиям ненасильственного характера, направленным, в конечном счете, на трансформацию и демократизацию авторитарных режимов [4].
Таким образом, политические изменения в государствах Ближнего Востока и Северной Африки в рамках «арабской весны» во многом опирались на западные модели и методики действий, нетипичные для арабского мира. За лозунгом демократизации режимов, под которым проходила «арабская весна», прослеживается политическая заданность изменений. События в Тунисе, Ливии и Египте, в ходе которых были свергнуты авторитарные режимы, указывают на то, что основной целью демократизации государств было устранение политической и экономической конкуренции Ливии при Каддафи. Ливия была серьезным конкурентом западных государств в африканском регионе, претендующим на политическое господство и экономическое доминирование. Политической ошибкой Каддафи была недооценка системы военной безопасности Ливии, что оказало решающее значение на последующее крушение режима. Установление американского контроля над ливийской нефтью после войны выстраивало дугу «управляемого хаоса» в средиземноморском регионе.
Таким образом, можно заключить, что события
«арабской весны» гармонично вписываются в теорию «управляемого хаоса», позволяющую обеспечить национальную безопасность и защиту экономических
интересов. Политические выступления были организованы и скоординированы и имели четкую политическую цель - смену политического режима.
Библиографический список
t Богданов А.Н. Внешнеполитическая идеология США и современный мировой порядок. СПб., 2012. С. 69-70, 75-76.
2. Лебедева М.М. Международные конфликты в современном мире: их исследование и урегулирование //Международные отношения: теории, конфликты, движения, организации. Изд. 3-е перераб. и дополн. / Под ред. проф. П.А. Цыганкова. М.: Альфа-М, Инфра-М, 2011. С. 110.
3. Манн С. Теория хаоса и стратегическое мышление // http://rpczmoskva.org.rii/k-svedemvii/stiven-niaim-teoriya-xaosa-istrate-gicheskoe-mvshlenie.html[flara обращения - 20.11.2016].
4. Шарп Д. «От диктатуры к демократии». М.: Новое издательство. 2005. 84 с.
5. Lynch М. Obama's 'Arab Spring'? // Foreign Policy. 2011..Tanuary6, Peжимдocтyпa:http://mideast.Foreignpolicy.com/ posts/2011/01/06/oba-mas_arab_spring).
References
1. Bogdanov A.N. Foreign policy ideology of the USA and modem world order. SPb., 2012. Pp. 69-70, 75-76
2. Lebedeva M.M. International conflicts in the modem world: their study and settlement // International relations: theories, conflicts, movements, organizations. 3rd ed. revised and enlarged / Edited by Prof. PA. Tsygankov. M.: Alpha M, Infra-M, 2011. P. 110.
3. Mann S. The theory of chaos and strategic 1Iiuikmg//littp://rpczmoskva.org.iTi/k-svedeiiivii/stiven-niaim - teoriya-xaosa-i-strategicheskoe-mvshlenie.html [accessed date - 11/20/2016].
4. Sharp J. From dictatorship to democracy. M.: Mew publishing house, 2005. 84 pp.
5. LynchM. Obama's 'ArabSpring'?//ForeignPolicy. 2011. January 6. Availableat: http://mideast.foreignpolicy.com/posts/2011/01/06/ obamas_arab_spring).
