Научная статья на тему 'Стратегия «Разумной силы» в контексте трансформации внешней политики ес'

Стратегия «Разумной силы» в контексте трансформации внешней политики ес Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

CC BY
544
64
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Журнал
Политическая наука
ВАК
RSCI
Ключевые слова
"РАЗУМНАЯ СИЛА" / "УМНАЯ СИЛА" / "ЖЕСТКАЯ СИЛА" / "МЯГКАЯ СИЛА" / ЕВРОПЕЙСКИЙ СОЮЗ / "INTELLIGENT POWER" / "SMART POWER" / "HARD POWER" / "SOFT POWER" / EUROPEAN UNION

Аннотация научной статьи по политологическим наукам, автор научной работы — Столетов Олег Владимирович

В статье анализируется трансформация внешней политики Европейского союза (ЕС) на современном этапе. Внешняя политика ЕС рассматривается через призму стратегии «разумной силы». Автор определяет основные факторы трансформации внешней политики ЕС, анализирует ключевые инструменты стратегии ЕС, выявляет специфику стратегии ЕС, определяет ее сильные и слабые стороны. В заключение автор формулирует основные сценарии развития внешнеполитической стратегии ЕС.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Стратегия «Разумной силы» в контексте трансформации внешней политики ес»

О.В. СТОЛЕТОВ

СТРАТЕГИЯ «РАЗУМНОЙ СИЛЫ» В КОНТЕКСТЕ ТРАНСФОРМАЦИИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ ЕС

В условиях, когда Европейский союз постепенно, но целенаправленно повышает свой международный статус, представляется актуальным проанализировать трансформацию современной внешней политики ЕС, характеризующуюся повышением активности объединения на международной арене и поиском Евросоюзом своей глобальной стратегии. Такого рода трансформация, по нашему мнению, определяется как внутренними, так и внешними для ЕС факторами. За основу анализа предполагается взять разработанную ранее типологию внешнеполитических стратегий [Чихарев, Столетов, 2014]. Основная задача статьи состоит в определении перспективности реализации Европейским союзом на международной арене стратегии «разумной силы».

К внутренним факторам, влияющим на трансформацию внешней политики ЕС, представляется возможным отнести все большую институционализацию Евросоюза как целостного коллективного участника мировой политики, а также повышение лидерских амбиций у отдельных крупных европейских держав. Так, исследователь Дэвис Май Кросс рассматривает создание Европейской службы внешних действий и последующее развитие данного института как важный шаг в формировании «разумной силы» Евросоюза [Кросс, 2011].

К внешним факторам, по нашему мнению, относятся: снижение доверия к США как безусловному глобальному лидеру, мультиполяризация глобального и европейского пространств, кризисные явления в мировой экономике, нарастание стратегической

глобальной неопределенности. Лидеры ЕС наблюдают общий рост конфликтности в современном мире, нарастание отрицательных воздействий на Евросоюз со стороны негативных проявлений глобализации. Руководителей ЕС также беспокоит смещение глобальных экономических потоков в Азию, в результате которого Европа постепенно утрачивает свое центральное положение в международной политике.

Реализация Европейским союзом стратегии «разумной силы», предполагающей эффективный контекстуальный синтез «жесткого» и «мягкого» инструментария влияния, ответственный и рациональный подход к глобальной политике, проблематична в условиях недостаточно эффективной координации действий между различными институтами и отдельными странами ЕС.

Финансовая дестабилизация внутри ЕС также способствует разбалансировке глобальной стратегии ЕС в целом. В этих условиях ЕС стремится обеспечить поддержание финансового баланса внутри объединения посредством создания специализированных наднациональных структур. В частности, в июле 2011 г. было принято решение о создании постоянного Европейского механизма стабильности.

Значимую роль в формировании внешнеполитической стратегии ЕС играют такие локомотивы Евросоюза, как Германия и Франция. При этом внешнеполитические действия двух акторов не всегда реализуются в условиях взаимного согласия. Так, инициатива Франции по созданию Средиземноморского союза в значительной степени реализовывалась в одностороннем порядке, без учета позиции Германии [Офицеров-Бельский, 2013, с. 122-130].

В определенной мере нарушению координации общеевропейской внешней политики также способствует наличие в ЕС атлантического лобби. Эта элитная группа интересов Евросоюза зачастую противопоставляется другой группе, в большей степени ориентированной на интересы континентальной Европы. Тем не менее данный фактор не является однозначным. Нам представляется, что Евросоюз отчасти стремится, а отчасти вынужден координировать свою внешнеполитическую стратегию с Соединенными Штатами. Относительно недавно между ЕС и США был создан диалог по вопросам стран Азиатско-Тихоокеанского бассейна [Бо-онстра, Ляруэль, 2013]. Создание такого диалога обусловлено особенной значимостью Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР).

Поводом для более активного участия США и ЕС в делах АТР является активизация территориальных споров в районе ЮжноКитайского моря. ЕС вместе с США выступил с утверждением приверженности «поиску мирных дипломатических решений и сотрудничества» относительно решения территориальных споров. Эксперты отмечают, что такая позиция Евросоюза - своеобразный знак для КНР, который должен способствовать формированию у Китая понимания того, что агрессивные действия в ЮжноКитайском море могут привести к ухудшению его экономических отношений с Евросоюзом. В наибольшей степени координация Евросоюзом своих действий с США происходит в военной сфере. Показательно, что в 2014 г. США могут стать ассоциированным членом Еврокорпуса.

Определенные сложности современный Евросоюз испытывает и со стратегическим планированием. Достаточно отметить, что стратегия безопасности ЕС была утверждена еще в 2003 г. и с тех пор не обновлялась. За прошедшие годы данный документ в значительной степени устарел и уже не дает ответов на ключевые вопросы стратегического видения. Тем не менее в последние годы ЕС стремится разработать общеевропейские документы, регламентирующие стратегию Евросоюза по ключевым пространственным внешнеполитическим направлениям. В числе такого рода документов следует назвать выпущенную Европейской комиссией Зеленую книгу «К будущей морской политике ЕС: европейский поход к морям и океанам» [Александров, 2013, с. 12-17]. В 2007 г. по инициативе Германии была принята стратегия ЕС по Центральной Азии [Шустер, 2011]. В 2008 г. Еврокомиссией было принято коммюнике «Европейский союз и арктический регион». В 2011 г. по инициативе Румынии и Австрии была принята стратегия Европейского союза для Дунайского региона. В 2011 г. также была обнародована новая региональная инициатива ЕС - проект Партнерства с Южным Средиземноморьем во имя демократии и общего процветания.

Система интеллектуальных центров общеевропейского стратегического планирования также находится в состоянии своего формирования. Ключевая для Евросоюза «фабрика мысли», Европейский совет по международным отношениям, была создана относительно недавно, лишь в октябре 2007 г. В 2008 г. была создана

профильная, ориентированная на изучение внешней политики ЕС в ЦАР «фабрика мысли» «Europe-Central Asia Monitoring» (EUCAM).

В ЕС также функционирует базирующийся в Мадриде «мозговой центр» FRIDE, осуществляющий работу по следующим направлениям: «Кризис и внешняя политика ЕС», «Европа и трансформация мирового порядка», «Изменение подходов к безопасности», «Новый Ближний Восток» [Grevi et al, 2013]. Показательно, что в одном из исследовательских проектов футурологической направленности, реализованном данным центром, говорится о превращении ЕС в стратегической перспективе (до 2030 г.) не в сверхдержаву, но в «суперпартнера» для других стран и регионов [ibid]. Руководитель Европейской школы администрирования Д. Уолкер отмечает, что позиционирование ЕС как «суперпартнера» должно выстраиваться через более широкий и гибкий дипломатический подход, охватывающий широкий круг вопросов международного взаимодействия, от торговых аспектов и до вопросов управления ресурсами в сфере климата, энергетики, безопасности.

В 2007 г. по инициативе президента Франции Николя Сар-кози в ЕС была создана Группа по анализу перспектив евроинте-грации в 2020-2030 гг. («Группа мудрецов» ЕС). В 2010 г. Группа подготовила и представила Европейскому совету доклад «Проект Европа 2030».

Рассмотрим более подробно стратегический инструментарий внешней политики Евросоюза на современном этапе.

Руководство ЕС ко второй половине 2000-х годов отказалось от идеи создания громоздкой военной группировки. Взамен была разработана концепция формирования Европейских сил реагирования, предполагающая создание «боевых тактических групп». Данные группы должны представлять собой компактные мобильные подразделения с численностью усиленного батальона. Каждое такое подразделение должно быть предназначено для автономного выполнения поставленных задач в течение одного месяца [Цыба-ков, 2012].

В настоящее время идея европейских вооруженных сил реализована в форме Еврокорпуса. В его составе две структуры -штаб численностью около 400 офицеров и отряд тыловой поддержки, в составе которого около 500 человек. При этом страны -члены Еврокорпуса (Германия, Франция, Бельгия и Испания) мо-

гут довести численность войск Еврокорпуса до 60 тыс. человек за счет выделенных национальных сил.

В числе причин слабого продвижения ЕС на пути повышения своей военной мощи исследователи называю противодействие бюрократии НАТО, которая ориентирована на негативное отношение США к европейским инициативам в сфере повышения военной самостоятельности. Указывается также на негативное отношение к вхождению в новые военные блоки ведущих политических сил многих европейских государств. Отмечается, что значимую роль в срыве планов по милитаризации внешней политики ЕС сыграли весьма негативные для союзников итоги военных операций в Афганистане и Ираке [Цыбаков, 2012].

При этом представляется возможным согласиться с исследователем Д. Л. Цыбаковым, который отмечает, что в XXI в. военные операции, реализующиеся в условиях перехода к бесконтактным войнам шестого поколения, не обязательно должны предполагать использование мощи регулярной армии Евросоюза. Цыбаков считает, что милитаризация внешней политики ЕС не будет находиться в жесткой зависимости от способности европейских держав поступиться собственным суверенитетом. На практике гораздо более реалистичным выглядит сценарий, при котором военная деятельности ЕС во внешней политике будет проявляться в формате создания неформальных коалиций, в рамках которых собственно военная составляющая будет сочетаться с «миротворческой» либо «гражданско-полицейской». О том, что такой подход для ЕС вполне возможен, говорит опыт военного участия стран Евросоюза в событиях «арабской весны» 2010-2011 гг.

Следует отметить, что само по себе формирование самостоятельного статуса в оборонной сфере для современного Евросоюза - это не только и, вероятно, даже не столько проект реальной подготовки к полномасштабной войне, сколько проект позиционирования дальнейшей всесторонней интеграции европейских стран. Подобную точку зрения можно аргументировать тем, что «объединившаяся Европа» продолжает нуждаться в «эффективной доктрине внутреннего сплочения». Такого рода доктрина должна, с одной стороны, поддержать стабильность европейской целостности, которая некоторым образом пошатнулась в результате глобального финансово-экономического кризиса, а с другой стороны,

обеспечить дальнейшее формирование наднациональных управленческих институтов [Цыбаков, 2012].

Для вооружений, используемых в рамках стратегии «разумной силы», характерны следующие параметры: высокая мобильность, высокий уровень защиты личного состава, надежная связь и технологии ориентирования. Новые вооружения должны позволять вести военные действия в любых средах.

Уже сегодня в странах ЕС разработаны образцы передовых вооружений, в частности, в рамках таких отраслей, как авионика, системы обмена данными, морские и авиационные стелс-технологии [Сидоров, 2012]. Вероятно, что в перспективе Евросоюз будет развивать «умное оружие», основанное на так называемых NBIC-технологиях (Nanotechnology, Biotechnology, Information technology and Cognitive). У ЕС для этого есть серьезные технологические наработки. В Евросоюзе действует программа «Converging Technologies for the European Knowledge Society». При этом ЕС испытывает существенную потребность в консолидации своего оборонного сектора [Данилов, 2013]. В существующей ситуации материально-техническая основа военно-промышленного комплекса (ВПК) Евросоюза рассредоточена в четырех государствах: Германии, во Франции, в Великобритании и Италии.

«Жесткую силу» ЕС реализуют также следующие структуры: Европол, Разведывательное управление военного штаба, Центр анализа обстановки, Центр космической разведки, Группа «Бернского клуба», Европейский институт проблем безопасности [Кондратьев, 2009], Агентство по сетевой и информационной безопасности [Владимирский, 2013].

Санкции, ограничивающие въезд на территорию Евросоюза, являются важной составляющей «жесткого» инструментария стратегии ЕС. Например, в феврале 2003 г. ЕС ввел санкции против приднестровских властей и в дальнейшем осуществлял их ежегодное продление.

«Арабская весна» для ЕС совпала с общим кризисом союзнических отношений в рамках НАТО. Следует заметить, что даже совместные военные операции США и отдельных государств ЕС в Ливии не способствовали полноценному преодолению возникшего кризиса, но, наоборот, привели к тому, что кризис в этой североафриканской стране приобрел перманентный характер.

Отечественный исследователь Н.К. Арбатова отмечает, что возникший кризис военно-политических отношений США и ЕС явился следствием переориентации стратегии безопасности США с Евроатлантического региона в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона. К этому, по нашему мнению, нужно также прибавить проблему неготовности многих государств ЕС подвергать жизни своих солдат смертельной угрозе в ходе военных операций. Кроме того, ЕС демонстрирует неготовность вкладывать в функционирование НАТО значительные экономические ресурсы. Так, из 100% бюджета НАТО вклад государств Европы составляет лишь 20%, остальные 80% приходятся на США и Канаду [Воронин, 2012].

Последующие разоблачительные данные, предоставленные бывшим сотрудником Агентства национальной безопасности США Эдвардом Сноуденом и опубликованные в европейской прессе, привели к дополнительному удару по двусторонним отношениям в рамках Североатлантического альянса, способствовали привлечению внимания к данной проблеме внутри самого ЕС, а также получили чрезвычайно значительную международную огласку. Таким образом, к кризису в военно-политической сфере добавился также кризис доверия. Показательно, что скандал вокруг электронного шпионажа США в отношении стран - членов ЕС и отдельных институтов ЕС не остался на уровне двусторонних отношений США и каждой отдельной страны ЕС, в отношении которой были данные о слежке, но был вынесен на общеевропейский уровень. В октябре 2013 г. в Брюсселе состоялся саммит ЕС, центральной темой которого стала именно американская слежка.

Экспорт вооружений, созданных на базе собственных технологий и собственной производственной базы, является важным инструментом стратегии «разумной силы». Благодаря данному инструменту международный актор получает возможность поддерживать военную мощь стран, которые представляют для него геополитическую либо иную значимость, и одновременно получать от этого доход. При этом в современном мире поставки вооружений зачастую, хотя и не всегда, осуществляются не в целях эскалации конфликтов, а в целях их сдерживания. В случае ЕС наиболее активную роль в наращивании военного экспорта играет Германия. Заметим также, что одна из санкций, которую использует ЕС, состоит в наложении эмбарго на поставки вооружений. Известно, что в ЕС действует эмбарго на поставки оружия в КНР.

Один из последних примеров использования Евросоюзом данной санкции связан с приостановкой лицензии на экспорт вооружений Египту.

Финансово-экономический инструментарий Европейского союза сегодня все чаще воспринимается на экспертном уровне как инструментарий «жесткий». При этом данный инструментарий, несмотря на внутренние экономические проблемы, ЕС использовал и продолжает использовать достаточно активно. Весьма наглядно это проявляется на примере взаимодействия Евросоюза со странами «Восточного партнерства».

В декабре 2013 г. глава представительства ЕС в Грузии Филипп Митиров и министр Грузии по вопросам евроинтеграции Алексей Петриашвили подписали финансовое соглашение, в соответствии с которым ЕС предоставит республике дополнительно 27 млн евро для реформ в сфере управления рынком труда. Показательно, что выделение соответствующих средств произошло вскоре после подписания Грузией соглашения об ассоциации с ЕС в ноябре 2013 г. Молдавии, которая также подписала соглашение об ассоциации с ЕС, было выделено 35 млн евро для повышения экономических возможностей в сельской местности.

В арсенале «жесткой силы» ЕС важное место занимают экономические санкции, например заморозка активов. Как правило, инструментарий экономических санкций ЕС координирует с Соединенными Штатами.

С точки зрения позиционирования ценностей, заложенных во внешнеполитическую стратегию ЕС, важное место занимает Хартия Европейского союза по правам человека. Этот документ был опубликован в Ницце в декабре 2000 г. В настоящее время Хартия приобрела обязательную юридическую силу благодаря Лиссабонскому договору [Фонтэн, 2010, с. 80]. Базируясь на данной Хартии, ЕС периодически выступает с критикой различных государств.

Продвижение вовне заданных нормативно-правовых стандартов в социальной, экономической, юридической, политической сферах через институты дипломатического партнерства представляется возможным преимущественно отнести к инструментам «мягкой силы», хотя в ряде ситуаций продвижение такого рода стандартов может использоваться как инструмент давления либо манипуляции. Манипулирование может проявляться в том, что

продвигаемые вовне стандарты далеко не всегда отвечают интересам принимающей их стороны и не всегда автономны от ЕС. Принимающая сторона исходит из того, что в обмен на формальное согласие с предлагаемыми стандартами она получит некие блага. Однако на практике страна, принимающая такого рода стандарты, оказывается в нормативно-правовой зависимости от внешнеполитической силы в лице европейских институтов.

В то же время сами исследовательские структуры ЕС фиксируют определенные противоречия, которые имеют место между политическими ценностями демократии и прав человека, продвигаемыми ЕС вовне, и теми реальными политическими шагами, которые совершает Евросоюз. Например, демократическая ценностная программа заложена в стратегию ЕС в Центральной Азии. При этом исследовательский центр FRIDE указывает, что на практике, преследуя цель по достижению газовой независимости от России, ЕС в значительной степени закрыл глаза_на авторитарный характер политической системы Туркмении [Себастьян, Бунстра, Ляруэль, 2012]. Другой пример касается недавнего саммита «Восточного партнерства», прошедшего в ноябре 2013 г. Нам представляется, что на данном саммите, при готовности украинской стороны, ЕС пошел бы на подписание соглашения об ассоциации с Украиной, невзирая на то, что Юлия Тимошенко на момент проведения саммита продолжала находиться в заключении.

Комплексная программа по реформированию институтов (Comprehensive Institution-Building Programme) заложена в программу «Восточное партнерство» [Косикова, 2012, с. 171-190]. В отношении арабских стран Евросоюз реализует комплекс официальных программ по демократизации и либерализации. В частности, ЕС на коллективном уровне использует Европейский инструмент соседства и партнерства и Европейский инструмент содействия демократии и правам человека, на уровне отдельных государств -членов ЕС реализуются национальные программы [Фитуни, 2012].

Продвижением стандартов Евросоюза занимаются и конкретные, специально созданные для этого институты. В мае 2013 г. Европейской комиссией совместно со странами ЕС и Швейцарией был учрежден Европейский фонд в поддержку демократии. Впервые идея создание такого фонда была озвучена в начале 2011 г. и, в частности, была связана с активизацией демократических процессов в Белоруссии, странах Арабского Востока и Северной Аф-

рики. В настоящее время демократические процессы в обозначенных регионах, по мнению исполнительного директора фонда, заместителя министра иностранных дел Польши Ежи Помяновски, в значительной степени зашли в тупик. В этих условиях, по его мнению, ЕС следует активизировать работу по продвижению демократии, в том числе, в тех государствах, которые не входят в Европу. Отмечается, что Европейский фонд поддержки демократии будет строить свою работу на предоставлении помощи журналистам, блогерам, незарегистрированным НПО, а также политическим движениям, в том числе находящимся в изгнании. Непосредственно работа фонда будет направлена на поддержку демократических движений в Белоруссии, Алжире, Армении, Азербайджане, Египте, Грузии, Иордании, Ливане, Ливии, Марокко, Молдавии, Сирии, на Украине, а также в Палестине. В целом особенность внешнеполитической стратегии ЕС состоит в том - и в этом смысле наблюдается сходство со стратегией США, - что имеет место последовательная работа с политической оппозицией в государствах, которые находятся в орбите околоевропейского пространства.

Элементы посттрадиционного понимания безопасности в международно-политическом дискурсе ЕС прослеживаются достаточно отчетливо. Показательны слова председателя Европейского совета Хермана ван Ромпея, который в 2010 г. заявил, что ЕС и США должны взять на себя лидерство в решении проблем глобальной безопасности, и отметил, что, наряду с противостоянием военным угрозам и угрозам ядерной безопасности, в центре внимания двух партнеров должны находиться проблемы киберугроз в отношении ключевых элементов современной инфраструктуры.

Хотя обозначаемые ЕС нетрадиционные угрозы безопасности получают все большее распространение, противодействие им Евросоюзу пока не удается оформить в систему устойчивых глобальных международных обязательств. В частности, амбициозный международный проект ЕС, представленный Киотским протоколом и предполагавший создание универсального договора с целью уменьшить выбросы углерода в атмосферу, де-факто провалился.

Важными субъектами продвижения дискурса ЕС вовне являются европейские университеты. Ряд университетов Евросоюза непосредственным образом ориентированы на работу с аудиторией неевропейских студентов из значимых для ЕС государств.

Инструментом глобальной стратегии ЕС также выступает участие в конфликтном урегулировании на международном уровне. Прежде всего, это касается официального политического и экспертного переговорных уровней. В настоящий момент ЕС в качестве дипломатического посредника, в частности, участвует в международном квартете по Ближневосточному урегулированию, в формате «5 + 2» по проблеме Приднестровья [Арбатова, Кокеев, 2011, с. 143].

Будучи участником международного Ближневосточного квартета, ЕС оказывает палестинской стороне гуманитарную и экономическую помощь, содействует созданию палестинским руководством гражданской полиции и системы уголовного правосудия на Западном берегу реки Иордан [Кутрашев, 2012]. ЕС, несмотря на то, что не входит непосредственно в «шестерку» международных посредников по урегулированию иранской ядерной проблемы (США, Россия, Франция, КНР, Великобритания, Германия), тем не менее в переговорах участвует в лице верховного комиссара ЕС по внешней политике и безопасности Кэтрин Эштон.

Важным дипломатическим институтом ЕС, задействованным в решении проблемы урегулирования международных конфликтов, является институт специальных представителей Евросоюза. В настоящее время ЕС располагает 11 специальными представителями в 12 странах и регионах мира. К территориям, в которых присутствуют специальные представители ЕС, относятся: Афганистан, африканский регион Великих озер, Африканский Союз, Босния и Герцеговина, Центральная Азия, Бывшая Югославская Республика Македония, Грузия, Косово, Ближний Восток, Молдавия, Южный Кавказ, Южный Судан.

В сирийской проблеме ЕС длительное время демонстрировал значительную бескомпромиссность. В частности, достаточно жесткую позицию по вопросу Сирии ЕС показал в ходе саммита Россия - ЕС, прошедшем в июне 2013 г. в Екатеринбурге. По итогам саммита отмечалось, что позиция России была даже ближе к США, нежели к ЕС [Арбатова, 2013]. Тем не менее ЕС поддержал российско-американское предложение о проведении второй международной конференции по Сирии в Женеве. Н. Арбатова трактует данную позицию ЕС как позицию утраты инициативы на данном направлении. По ее мнению, это трансформирует традиционную роль ЕС в кризисном регулировании. Однако уже на этом саммите

полного единства по сирийскому вопросу у отдельных государств ЕС не просматривалось.

К сентябрю позиция ЕС по Сирии несколько трансформировалась. Выступая на пресс-конференции в Санкт-Петербурге, в рамках саммита 0-20 председатель Европейского совета Херман ванн Ромпей заявил, что ЕС не приемлет военного решения сирийского кризиса и выступает за скорейшую публикацию результатов проверки наличия химического оружия в Сирии. Ромпей также заявил о том, что сирийский кризис должен решаться под эгидой ООН. Председатель Европейской комиссии Жозе Мануэль Баррозу со своей стороны отметил, что Европейская комиссия выделила 1,3 млрд евро на оказание гуманитарной помощи в сирийском конфликте.

Участием в переговорных процессах активность ЕС не ограничивается. В общей сложности с 2003 г. ЕС было развернуто 25 миротворческих операций, 17 из которых являлись гражданскими либо смешанно гражданско-военными операциями. В собственно военных операциях ЕС участвует значительно меньше. В частности, ЕС принял участие в операции «Алтея» в Боснии и Герцеговине, а также в операции «Аталанта», проводившейся с 2008 г. против сомалийских пиратов в Аденском заливе. ЕС в значительных объемах оказывает гуманитарную помощь, как в форме денежных средств, так и в иных формах. В рамках Еврокомиссии функционирует специальный департамент по гуманитарной помощи и гражданской защите. Осуществляя гуманитарную помощь, ЕС реализует международное сотрудничество, в том числе, с МЧС России.

Интеллектуализация внешнеполитической стратегии ЕС проявляется в том, что ЕС стремится утвердить себя как международный центр притяжения инноваций и научных кадров. Об этом позволяет говорить официально заявленная Евросоюзом цель построения в Европе общества, основанного на знаниях. Здесь же следует рассматривать эффективность реализации запущенных Евросоюзом международных образовательных программ. В данном контексте ЕС вступает в конкуренцию, в первую очередь, с Соединенными Штатами.

Важным инструментом, которым в данном случае пользуется ЕС, является управление доступом на привлекательный и емкий европейский рынок. Доступ к рынку увязывается с использовани-

ем инновационных технологических решений, которыми обладает Европейский союз. Схема выглядит следующим образом. ЕС предлагает компаниям третьих стран заплатить за разработку инновационных технологий в ЕС. Затем данным компаниям предлагается купить соответствующую продукцию. В случае готовности компаний третьих стран следовать этой схеме им предоставляется возможность продолжать работать на внутреннем европейском рынке [Романова, 2013].

Важным стратегическим технологическим преимуществом ЕС является спутниковая система навигации «Галилео». Лидирующее положение Евросоюза на глобальном коммерческом рынке спутниковых коммуникаций, в частности, определяется тем, что четыре крупнейших мировых оператора спутниковых систем находятся в Европе либо принадлежат европейским организаторам.

В стратегию ЕС заложено продолжение политики расширения. Очередным шагом в этом направлении стало присоединение к Евросоюзу Хорватии, произошедшее в 2013 г. В ближайшей перспективе ожидается присоединение к ЕС таких стран, как Сербия и Черногория. Сербия в феврале 2012 г. получила статус кандидата в члены Евросоюза. В 2013 г. в Европейском союзе вновь был поставлен вопрос о вступлении Турции. Официально об изменении позиции ЕС по вопросу евроинтеграции Турции было заявлено министрами иностранных дел ЕС в октябре 2013 г. в Люксембурге. Соответствующее решение о возобновлении диалога с Турцией министры иностранных дел ЕС приняли еще в июне 2013 г., однако тогда переговоры были временно приостановлены Евросоюзом в знак протеста против жестокого подавления выступлений на площади Таксим в Стамбуле.

Политика расширения ЕС имеет свои издержки. В частности, потенциальное присоединение к ЕС новых государств не гарантирует последним получение всего комплекса привилегий, к которым они стремились. О том, что эти привилегии могут быть им не предоставлены, говорит опыт стран, которые уже находятся внутри ЕС. Например, Румыния и Болгария входят в ЕС, но до сих пор не допущены в Шенгенскую зону. Председатель Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу отметил, что в 2014 г. вышеназванные страны также не будут приняты в Шенген.

В реализации такой стратегической цели ЕС, как переустройство своей ближайшей периферии, на южном направлении велика

роль Франции и Великобритании, на восточном направлении -Польши, Литвы, Швеции, Румынии. Первая группа стран продемонстрировала значительную активность в ситуации начавшихся на Арабском Востоке в 2010 г. волнений. Франция, кроме того, в 2008 г. в период своего председательства смогла успешно выдвинуть на общеевропейский уровень идею создания Союза для Средиземноморья. Вторая группа играет ключевую роль в решении трансформационных задач «Восточного партнерства». Исследователи отмечают, что в политике «Восточного партнерства» также важную, хотя и малозаметную роль играет Германия. В этом контексте исследователи упоминают сформированную внутри ЕС ось «Берлин - Варшава» [Девятков, Макарычев, 2012, с. 52-60].

Продвижению ЕС на Восток в рамках «Восточного партнерства» непосредственно содействует также Франция, входящая наряду с Германией и Польшей в «Веймарский треугольник». «Веймарский треугольник» как формат межгосударственного диалога декларирует укрепление сотрудничества трех стран ЕС в сфере поддержки «усилий Украины по установлению более сильных и тесных отношений с евроатлантическими структурами» [Толкачев, Семенов, 2011, с. 260-263]. Важно заметить также, что по инициативе Германии была разработана и реализуется официальная стратегия ЕС в отношении стран Центральной Азии.

В центре политики ЕС по переустройству ближней периферии находятся постсоветские государства Восточной Европы и Южного Кавказа. Один из ключевых инструментов вовлечения государств этих регионов в орбиту ЕС представлен режимом Соглашений об ассоциации и стабилизации. Данный режим был утвержден на саммите ЕС в 2000 г. и первоначально был предназначен для воздействия на политически нестабильные и экономически слабые государства Балканского региона, однако впоследствии получил более широкое распространение [Тэвдой-Бурмули, 2013].

В вопросах интеграции в европейские структуры новых государств ЕС демонстрирует значительную гибкость в отношении различных стран. В частности, после того, как Армения заявила о своем стремлении стать членом Таможенного союза, формируемого Россией, Белоруссией и Казахстаном, представителями Европейского союза было заявлено, что данный вектор не помешает политическому и экономическому сближению страны с ЕС. При этом

диалог ЕС с Украиной по вопросам евроинтеграции характеризовался более жестким тоном со стороны Европейского союза.

Другой пример гибкости европейской политики переустройства восточной периферии связан с Белоруссией. Евросоюз исключает возможность вхождения в ассоциацию с ЕС для государств, находящихся в Таможенном союзе с Россией, однако при этом оставляет для них возможность нахождения в программе «Восточного партнерства», дипломатического взаимодействия с ЕС по этой линии, а также присутствия на соответствующих саммитах «Восточного партнерства» [Косикова, 2012, с. 171-190].

Таким образом, позиционирование европейского пространства на уровне дискурса постепенно расширяется. Эту тенденцию мы имеем возможность наблюдать применительно к Южному Кавказу, частично к Центральной Азии, а также Турции. Так, новый президент Грузии Георгий Маргвелашвили незадолго до саммита «Восточного партнерства» в Вильнюсе заявил о том, что Грузия является неотъемлемой частью Европы. Данная идейная линия поддерживается «Группой мудрецов» ЕС, выступающей с критикой географических критериев определения Европы и отдающей пальму первенства критерию европейских ценностей.

Тем не менее представляется, что в политике ЕС на пространстве ближней периферии присутствует определенная непоследовательность и, как следствие, серьезные просчеты. Следует отметить, что ошибки политики ЕС на пространстве Арабского Востока демонстрируют себя достаточно явно. В частности, в результате дестабилизации ситуации в Сирии и ряде других арабских стран значительно увеличился поток беженцев, направляющихся в европейские страны через границу этих государств с Турцией. В результате, например, такие страны ЕС, как Греция, Болгария, в целях противодействия растущей нелегальной миграции вынуждены были начать реализацию проектов строительства стен на границе с Турцией.

Многие отечественные политологи рассматривали участие ЕС в событиях «арабской весны» в двух аспектах. С одной стороны, как результат стратегической недальновидности ряда европейских политиков, а с другой стороны, как проявление значительной внешнеполитической зависимости Европейского союза в сфере безопасности от Соединенных Штатов. Отечественный исследователь Д. Данилов, в частности, полагает, что ЕС оказался не готов к

наступлению «арабской весны» в той форме, в какой она имела место. Масштабы и динамика тех трансформаций, которые начали происходить на пространстве Арабского Востока, были слишком значительны по сравнению с тем, что могло ожидаться. Так, к концу февраля 2011 г. волнениями были охвачены 19 из 22 расположенных в Северной Африке и на Ближнем Востоке арабских государств с общим населением около 350 млн человек.

Проблематично говорить о том, что ЕС активно стимулировал развитие на Ближнем Востоке и в Северной Африке тенденций, которые впоследствии привели к так называемой «арабской весне», однако начавшуюся трансформацию в регионе ЕС, безусловно, поддержал. В частности, ЕС выступил в поддержку проведения конституционных изменений в тех арабских странах, где революций не состоялось, но которые пошли на либерализацию своих политических систем. В частности, ЕС приветствовал те изменения, которые были проведены в Марокко и которые позволили на прошедших в 2011 г. парламентских выборах победить Партии справедливости и развития, занявшей 80 мест из 395 в парламенте страны.

В настоящее время ЕС расширяет свое экономическое взаимодействие с государствами самых разных регионов мира. Главным инструментом, который использует Евросоюз в рамках данной стратегии, является подписание соглашений о зонах свободной торговли. Данная стратегия показывает, что ЕС как международное объединение все более активно участвует в борьбе за рынки.

Первым соглашением о свободной торговле, которое подписал Евросоюз с развитой страной, расположенной вне Европы, стало соглашение с Южной Кореей 2009 г. [Стрежнева, 2012]. В октябре 2013 г. ЕС и Канада достигли политического соглашения по ключевым элементам, касающимся подписания договора о свободной торговле. Такой договор в случае его подписания станет первым договорам такого плана между Евросоюзом и государством, входящим в 0-8.

ЕС в настоящее время ведет переговоры о создании зоны свободной торговли с государствами Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива. В Юго-Восточной Азии Евросоюз ведет переговоры по зонам свободной торговли с Малайзией, Вьетнамом, Таиландом. ЕС пошел на переговоры по созданию зоны свободной торговли с США. В данном вопросе ЕС

в большей степени идет навстречу США, нежели выдвигает собственный геоэкономический проект. Следует отметить, что, начав переговоры, ЕС при этом отклонил российское предложение, сформулированное в 2010 г. В. Путиным в статье «Россия и Европа: от осмысления уроков кризиса - к новой повестке партнерства», опубликованной в немецкой газете «Зюддойче цатунг». В. Путин выдвигал идею создания зоны свободной торговли между ЕС и Таможенным союзом России, Белоруссии и Казахстана.

В общей сложности в 2013 г. ЕС завершил переговоры по 10 соглашениям, которые пока еще не вступили в силу. В частности, были завершены переговоры по соглашениям об экономическом партнерстве с Кот д'Ивуаром, Камеруном, Ганой и двум другим соглашениям - с Южно-Африканским сообществом развития, которое включает в себя 15 государств, и Восточно-Африканским сообществом, в которое входят Бурунди, Кения, Руанда, Танзания и Уганда.

Евросоюз для обеспечения доступа на новые рынки для своих компаний также использует позиции во Всемирной торговой организации (ВТО). Показательно, что генеральным директором ВТО с 2004 г. является переизбранный в апреле 2009 г. на новый срок француз, политик-социалист П. Лами, который ранее занимал пост комиссара ЕС по торговле.

Развитие внешнеполитической стратегии ЕС, как представляется, может происходить по различным сценариям. В рамках первого сценария ЕС пойдет по пути все большей ориентации в своей внешней политике на реализацию стратегии «разумной силы». В этом случае политика ЕС должна будет стать более целостной, более самостоятельной, более прагматичной, однако более открытой и многосторонней, «мягкий» инструментарий будет в большей степени уравновешен «жестким» инструментарием. В рамках второго сценария ЕС продолжит в большей степени придерживаться стратегии «мягкой силы». В этом случае внешняя политика ЕС будет преимущественно ориентироваться на инструменты нормативного влияния, но зависимость ЕС от глобальной повестки дня, продвигаемой Соединенными Штатами, и военно-технологического превосходства США также сохранится. Третий сценарий может быть связан с расширением участия Евросоюза на правах партнера в реализации американской манипулятивной стратегии «умной силы». Нам представляется, что данный сценарий стратегически

негативен для ЕС по ряду причин. Во-первых, ЕС, находясь в состоянии нерешенности целого ряда внутренних социально-экономических проблем, не заинтересован в том, чтобы продолжать распространять «управляемый хаос» на пространстве своей ближней периферии. Во-вторых, продолжение участия ЕС в непопулярных в мире и неэффективных с точки зрения глобальной безопасности военных операциях США будет ослаблять нормативную силу ЕС. Представляется, что уже сегодня такое участие способствовало снижению легитимности ЕС в глазах России, Китая, арабских стран.

В стремлении ЕС оформить свою совокупную военную мощь можно проследить понимание ведущими европейскими политиками того факта, что перспективная стратегия в XXI в., являющаяся средством достижения лидерства, не может базироваться исключительно на ресурсах, инструментах и принципах «мягкой силы». Необходима именно «разумная сила», в рамках которой военный и, шире, «жесткий» стратегический компонент внешней политики качественно эволюционирует и при этом играет важную роль в стратегии в целом. Важно отметить, что, несмотря на кризисную повестку ЕС последних лет, «европейская оборона» достаточно устойчиво входит в круг центральных тем европейской политики [Данилов, 2013].

Нам представляется, что перспектива стратегического выбора имеет непосредственное отношение к Евросоюзу. Сегодня чрезмерный атлантический вектор во внешней политике ЕС способствует упадку престижа международного объединения в мире. При этом у самих Соединенных Штатов сложившаяся во взаимоотношениях с ЕС ситуация вызывает двойственное отношение. С одной стороны, США заинтересованы в ресурсах и участии ЕС в совместных внешнеполитических акциях. С другой стороны, аналитики в США понимают, что зависимость ЕС от США в сфере военной безопасности сама по себе является препятствием для реализации Евросоюзом полноценной ответственной глобальной акторности [Бжезинский, 2013].

ЕС сегодня, продолжая поддерживать США по ключевым направлениям, начинает, однако, как нам представляется, готовиться к некой более самостоятельной роли. С одной стороны, несмотря на то что формирование зоны свободной торговли между США и ЕС зачастую рассматривается исключительно как создание

своеобразного «экономического НАТО», ключевые игроки во внешней политике ЕС выступают в поддержку этой инициативы. В частности, канцлер Германии Ангела Меркель поддерживает формирование нового экономического альянса. По ее мнению, это должно помочь в сдерживании экономической мощи КНР. В то же время Евросоюз и его отдельные государства крайне болезненно восприняли разоблачения, касающиеся противозаконной деятельности спецслужб США, осуществлявших тайную слежку за гражданами и политиками ЕС. Достаточно громко свою позицию по этому вопросу заявила именно Германия.

По нашему мнению, дальнейшее усиление позиций Германии в Евросоюзе будет способствовать более самостоятельной внешнеполитической линии ЕС. Усиливающаяся Германия, в отличие от Франции, в своих решениях преимущественно опирается на ключевые институциональные структуры ЕС и критически оценивает участие в проамериканских внешнеполитических кампаниях. Показательно, что Германия была единственным европейским членом 0-20, который не подписал по итогам саммита 0-20 2013 г. в Санкт-Петербурге текст заявления с требованием жесткой реакции международного сообщества на применение химического оружия в Сирии. Свое решение ФРГ мотивировала желанием дождаться официального решения Евросоюза по этому вопросу. Можно отметить, что укрепление экономических позиций Германии в Европе вызывает беспокойство США. Об этом говорит, например, тот факт, что в ноябре 2013 г. США выступили с резкой критикой экономической политики ФРГ.

Таким образом, нам представляется, что формирование полномасштабной независимой стратегии Евросоюза, предполагающее более четкое и однозначное конституирование собственных глобальных политических целей, будет происходить постепенно. По мере того как одностороннее влияние США в мире будет снижаться, а ЕС будет более остро сталкиваться с региональными и глобальными проблемами, все больше будет укрепляться объективная необходимость решать данные проблемы собственными силами, однако в координации с большим количеством внешнеполитических партнеров. Нам представляется, что к реализации стратегии «разумной силы» ЕС пока не вполне готов, тем не менее в долгосрочной перспективе именно стратегия «разумной силы» рассматривается нами как наиболее оптимальная для Евросоюза.

Литература

Александров О.Б. Интересы и приоритеты арктической стратегии Евросоюза // Вестник МГИМО (У). - М., 2013. - № 3. - С. 12-17. - Режим доступа: http://vestnik.mgimo.ru/sites/default/files/pdf/02mezhd_otn_aleksandrov.pdf (Дата посещения: 30.12.2013.)

Арбатова Н.К. Влияние кризиса на внешнюю и оборонную политику Европейского Союза: Тезисы к заседанию Ученого совета ИМЭМО РАН 30 января 2012 г. / РАН. ИМЭМО. - М., 2012. - Режим доступа: http://www.imemo.ru/ ru/sc/2013/300113_tez.pdf (Дата посещения: 25.12.2013.)

Арбатова Н.К., Кокеев А.М. Европейский Союз и региональные конфликты / РАН. ИМЭМО. - М., 2011. - 143 с. - Режим доступа: http://www.imemo.ru/ ru/publ/2011/11010.pdf (Дата посещения: 25.12.2013.)

Арбатова Н.К. К итогам саммита Россия - ЕС в Екатеринбурге. - М., 2013. - Режим доступа: http://www.imemo.ru/ru/publ/comments/2013/comm_2013_007.pdf (Дата посещения: 25.12.2013.)

Беблер А. Европейский Союз, НАТО и «Арабская весна» // Современная Европа. - М., 2012. - № 4 (52). - С. 71-78.

Боонстра Й., Ляруэль М. Сотрудничество ЕС и США в Центральной Азии: параллели пересекаются в бесконечности? // EUCAM. Брифинг. - Мадрид, 2013. -№ 31, июль. - 5 с. - Режим доступа: http://www.fride.org/descarga/PB_31_Ru.pdf (Дата посещения: 26.12.2013.)

Бжезинский Зб. Стратегический взгляд. Америка и кризис глобальной власти. -М.: АСТ, 2013. - 285 с.

Владимирский А. Европейский парламент дает «зеленый свет» Агентству ENISA на реализацию Стратегии кибербезопасности ЕС // Экспертный центр электронного государства. - М., 2013. - 17 апреля. - Режим доступа: http:// d-russia.ru/evropejskij-parlament-daet-zelenyj-svet-agentstvu-enisa-na-realizaciyu-strategii-kiberbezopasnosti-es.html (Дата посещения: 10.02.2014.)

Воронин Е.Р. Ливийская операция НАТО: стратегия, «твердая» и «мягкая» сила, итоги // Центр евроатлантической безопасности. - М., 2012. - Вып. 1 (31), февраль. - 31 с. - Режим доступа: http://www.mgimo.ru/files2/y02_2012/219224/ Zak_AD1_Voronin3_Web.pdf (Дата посещения: 24.12.2013.)

Воронин Е.Р. О взаимодействии Евросоюза и НАТО в урегулировании кризисных ситуаций // Вестник МГИМО (У). - М., 2010. - № 1. - 6 с. - Режим доступа: http://www.mgimo.ru/files/138217/voronin-expert.pdf (Дата посещения: 24.12.2013.)

Данилов Д. Европейский Союз в поиске ответов на вызовы арабской весны // Индекс безопасности. - М., 2012. - Т. 18, № 3-4 (102-103). - С. 107-140. - Режим доступа: http://www.mgimo.ru/files2/y11_2013/243404/8.14_danilov.pdf (Дата посещения: 20.12.2013.)

Данилов Д. ЕС на пути к европейской обороне // Российский совет по международным делам. - М., 2013. - 23 января. - Режим доступа: http:// russiancouncil.ru/inner/?id_4=1295#top (Дата посещения: 22.12.2013.)

Девятков А., Макарычев А. «Восточная политика» Германии: Экспертные оценки и политические перспективы // Мировая экономика и международные отноше-

ния. - М., 2012. - № 9. - С. 52-60. - Режим доступа: http://www.utmn.ru/ docs/8634.pdf (Дата посещения: 27.12.2013.)

Европейская стратегия Безопасности. Безопасная Европа в лучшем мире / Совет Европейского Союза. - Brussels, 2009. - 43 с. - Режим доступа: http://www.consilium.europa.eu/uedocs/cms_data/librairie/PDF/QC7809568RUC.pdf (Дата посещения: 20.12.2013.)

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Кондратьев А. Единая разведка Евросоюза: быть или не быть? // Военно-промышленный курьер. - М., 2009. - № 7 (273). - Режим доступа: http://vpk-news.ru/articles/4791 (Дата посещения: 23.12.2013.)

Косикова Л.С. Восточное партнерство Евросоюза со странами СНГ и интересы России // Россия и современный мир. - М., 2012. - № 1. - С. 171-190.

Крастев И., Леонард М., Бечев Д., Кобзова Я., Уилсон Э. Иллюзия порядка и формирование многополярной Европы / European council on foreign relations.-2013. - 7 c. - Режим доступа: http://www.ecfr.eu/page/-/Multipolar_Europe_ Russian.pdf (Дата посещения: 30.12.2013.)

Кросс К.Д.М. Европейская служба внешних действий и умная сила. - М., 2011. -3 ноября. - Режим доступа: http://mirznaet.ru/article/592/24-08-2013_the-european-external-action-service-and-smart-power (Дата посещения: 21.12.2013.)

Кутрашев Д.К. Посредническая миссия ЕС в палестино-израильском конфликте // Вся Европа. - М., 2012. - № 3 (64). - Режим доступа: http://www.alleuropa.ru/ posrednicheskaya-missiya-es-v-palestino-izrailj skom-konflikte (Дата посещения: 23.12.2013.)

Ларионова М.В. «Группа двадцати» и Европейский Союз // Вестник международных организаций. - М., 2009. - № 2 (24). - Режим доступа: http://www. egmontinstitute.be/papers/09/other/ABC-revisited-inRussian.pdf (Дата посещения: 24.12.2013.)

Макарычев М. Смягчение санкций ЕС против Ирана начнется в декабре // Российская газета. - М., 2013. - 25 ноября. - Режим доступа: http://www. rg.ru/2013/11/25/iran-site-anons.html (Дата посещения: 24.12.2013.)

Отчет о внедрении Европейской стратегии безопасности. - Brussels, 2008. - Режим доступа: http://consilium.europa.eu/uedocs/cmsUpload/081205_RUESSReport %20final.pdf (Дата посещения: 24.12.2013.)

Офицеров-БельскийД. Перспективы общей внешней политики ЕС // Международные процессы. - М., 2013. - Т. 11, № 1. - С. 122-130. - Режим доступа: http://www.intertrends.ru/thirty-second/Ofitserov.pdf (Дата посещения: 25.12.2013.)

Попеску Н., Гнедина Е. Первое десятилетие Европейской Политики Соседства в Восточной Европе // CIES. Серия статей о Политике Соседства. - 2012. - № 1. - 12 с.

Потемкина О.Ю., Кавешников Н.Ю., Кондратьева Н.Б. Европейский Союз в 21 веке: время испытаний. - М.: Весь мир, 2012. - Режим доступа: http://www.mgimo.ru/files2/y11_2013/243404/2.5.kaveshnikov.pdf (Дата посещения: 25.12.2013.)

Романова Т.А. Империя норм // Россия в глобальной политике. - М., 2013. -№ 1. - Режим доступа: http://www.globalaffairs.ru/number/Imperiya-norm-15876 (Дата посещения: 26.12.2013.)

Себастьян П., Бунстра Й., Ляруэль М. Безопасность Центральной Азии и пути ее развития: сравнительный анализ походов Европейского союза, Китая и России. Рабочий доклад // EUCAM. - 2012. - № 11, май. - Режим доступа: http://www.fride.org/descarga/WP11_Ru.pdf (Дата посещения: 25.12.2013.)

СидоровА.С. Вооруженные силы ЕС: реальность или химера? // Современная Европа. - М., 2012. - № 1, 13 января.

Стрежнева М.В. Эволюция торговой политики Европейского Союза // Мировая экономика и международные отношения (Москва). - М., 2012. - № 8. - С. 3948; № 9. - С. 42-51.

Тищенко Е.В. Регионализм и евразийская интеграция: последствия применения / G-Global. - 2013. - 12 с. - Режим доступа: http://www.group-global.org/ ru/publication/view/8987 (Дата посещения: 26.12.2013.)

Толкачев В.В., Семенов О.Ю. «Веймарский треугольник» в международных отношениях в Европе: итоги и перспективы // Вестник Нижегородского университета имени Н.И. Лобачевского. Международные отношения. Политология. Регионоведение. - Нижний Новгород, 2011. - № 5 (1). - С. 260-263. - Режим доступа: http://www.unn.ru/pages/issues/vestnik/99999999_West_2011_5/43.pdf (Дата посещения: 26.12.2013.)

Тэвдой-Бурмули А. Горизонты расширения ЕС: соблазны и расчеты // Российский совет по международным делам. - М., 2012. - 12 марта. - Режим доступа: http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=235 - top (Дата посещения: 31.12.2013.)

Фитуни Л.Л. «Арабская весна»: Трансформация политических парадигм в контексте международных отношений // Мировая экономика и международные отношения. - М., 2012. - № 1. - С. 3-14.

Фонтэн П. Европа в 12 уроках // Бюро официальных публикаций Европейского Союза. - Brussels, 2010. - 80 с. - Режим доступа: http://www.eeas.europa.eu/ delegations/russia/documents/publications/europe_12_lessons_ru.pdf (Дата посещения: 26.12.2013.)

Цыбаков Д.Л. Милитаризация межгосударственных союзов в постбиполярном мире: последствия для национальных интересов // Власть. - М., 2012. - № 1. -С. 161-165. - Режим доступа: http://polis.isras.ru/files/File/Vlast/Vlast_01-2012.pdf (Дата посещения: 26.12.2013.)

Чихарев И.А., Столетов О.В. К вопросу соотношения стратегий «мягкой силы» и «разумной силы» в мировой политике // Вестник Московского университета. Серия 12: Политические науки. - М., 2014. - В печати.

Юматов К.В. Эволюция политики Европейского Союза на Южном Кавказе // Вестник Томского государственного университета. Серия: История. - Томск, 2012. - № 1. - С. 126-131. - Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/ evolyutsiya-politiki-evropeyskogo-soyuza-na-yuzhnom-kavkaze (Дата посещения: 26.12.2013.)

Green Paper. Towards a future maritime policy for the Union: A European vision for the oceans and seas / Commission of the European communities. - 2006. - Mode of access: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do ?uri=C0M:2006:0275B: FIN:EN:PDF (Дата посещения: 10.02.2014.)

Grevi G., Keohane D., Lee B., Lewis P. Empowering Europe's Future: Governance, Power and Options for the EU in a Changing World / FRIDE. - 2013. -5 December. - Mode of access: http://www.fride.org/publication/1165/empowering-europe%E2%80%99s-future:-governance,-power-and-options-for-the-eu-in-a-changing-world (Дата посещения: 26.12.2013.)

Eastern partnership integration and cooperation (EaPIC) programme. - Mode of access: http://ec.europa.eu/europeaid/where/neighbourhood/regional-cooperation/enpi-east/ eapic_en.htm

Nye J.S. The Future of power. - Tampa, Fl, 2011. - 300 p.

Walker D. The «Leadership club» in Luxembourg: challenges for the EU in 2030. -The 123 rd ed. of management matters. - 2013. - December. - Mode of access: http://europa.eu/eas/press/TheLeadershipClubinLuxembourg.pdf (Дата посещения: 26.12.2013.)

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.