CC BY
243
СТРАТЕГИЯ ИННОВАЦИОННОГО РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ НА ПЕРИОД ДО 2020 ГОДА - ОЦЕНКА АДЕКВАТНОСТИ ТРЕБОВАНИЯМ ВРЕМЕНИ
Алексей Вениаминович Алексеев
Институт экономики и организации промышленного производства СО РАН, 630090, г. Новосибирск, пр. Акад. Лврентьева, 17, кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник, тел. (383)330-90-57, e-mail: avale@mail.ru
В докладе рассматриваются основные положения недавно принятой Правительством РФ Стратегии инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 г. Выявляется неполное соответствие логики Стратегии принципам проектного подхода. Обосновывается ее ограниченность в обеспечении перехода экономики страны на инновационный путь развития.
Ключевые слова: стратегия инновационного развития, инновационная экономика.
STRATEGY OF RUSSIA’S INNOVATIVE DEVELOPMENT UNTIL 2020 - ESTIMATION OF ADEQUACY TO TIME CHALLENGES
Alexey V. Alexeyev
Cand.Econ.Sci.; Leading research fellow, Institute of Economics and Industrial Engineering of the Siberian Branch of the RAS (IEIE) , 630090, Novosibirsk, pr. Acad. Lavrentyev, 17, tel. (383)330-90-57, e-mail: avale@mail.ru
The study considers the key factors Strategy of Russia’s Innovative Development Until 2020. The weak points of Strategy from the point of view creating an innovative economy in Russian Federation are discussed.
Key words: strategy of innovative development, innovative economy.
В конце 2011 г. распоряжением Правительства Российской Федерации принята «Стратегия инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года» (далее Стратегия). Предыдущий сопоставимый по значимости документ «Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года» (далее Концепция) был разработан еще до кризиса, принят в августе 2008 г. и, очевидно, не полностью отражает посткризисные реалии.
Стратегия - не просто очередной документ, подготовленный в аппарате Правительства, это отражение видения исполнительной властью путей построения инновационной экономики в РФ. Можно ли построить инновационную экономику на основе положений Стратегии? Адекватны ли подходы, представленные в Стратегии, вызовам времени? По нашему мнению -не вполне. Попытаемся обосновать данное утверждение.
Цели Стратегии
Стратегия призвана реализовать цель Концепции: «достижение уровня экономического и социального развития, соответствующего статусу России как ведущей мировой державы XXI века, с привлекательным образом жизни, занимающей передовые позиции в глобальной экономической конкуренции и надежно обеспечивающей национальную безопасность и реализацию конституционных прав граждан. В 2015-2020 гг. Россия должна войти в пятерку стран-лидеров по объему ВВП (по паритету покупательной способности)».
И здесь первый вопрос к разработчикам Стратегии: что является ее целью? В документе ответ на этот вопрос представлен одиннадцатью неиерархизированными показателями. Показатели, основанные на сравнении российских достижений с мировым уровнем, вполне объективны - если что-то пойдет не так, «нарисовать» подходящую цифру к отчетному периоду здесь не удастся. И это сильная сторона Стратегии. Часть (меньшая) показателей более уязвима: стоит изменить методику расчета - и выйти на плановый результат не составит труда. Таким образом, в случае, если часть из представленных показателей будет выполнена, а часть не выполнена, невозможно оценить: успешно реализована Стратегия или нет. Еще сложнее понять - соответствуют ли полученные результаты произведенным затратам.
Внешние условия реализации Стратегии
Лейтмотив раздела «Состояние инновационной сферы» - для создания инновационной экономики в РФ уже сделано немало. «Заложены основы национальной инновационной системы, предприняты меры по развитию сектора исследований и разработок, формированию инновационной инфраструктуры, а также по модернизации экономики на основе технологических инноваций», «Созданы основные элементы системы
институтов развития в сфере инноваций», и т.д. Однако, «В целом не удалость переломить ряд значимых для инновационного развития негативных тенденций, существенно ускорить процесс интеграции российской инновационной системы в мировую систему и кардинально повысить инновационную активность и эффективность работы компаний, в том числе государственных, а также создать конкурентную среду, стимулирующую использование инноваций», «Государственные средства, выделяемые на научноисследовательские и опытно-конструкторские работы, в большинстве секторов экономики расходуются недостаточно эффективно».
Почему? Авторы дают ответ: «общие экономические условия для инноваций вплоть до принятия в 2008 году Концепции были недостаточно благоприятными. Более высокий приоритет имело поддержание макроэкономической стабильности, усиление социальной защиты и развитие отраслей социальной сферы, а также модернизация инфраструктуры. При этом недостаточно эффективными оказались ... создание благоприятного инвестиционного климата и борьба с коррупцией, политика в сфере технического регулирования, таможенное регулирование и администрирование, а также политика в сфере развития конкуренции».
Следует ли из этого, что разработчики Стратегии видят основу для достижения ее целей в изменении (читай, снижении) представленных приоритетов, концентрации на создании благоприятного инвестиционного климата, борьбе с коррупцией, совершенствования технического и таможенного регулирования и администрирования, а также развитии конкуренции? Ответ ассиметричен. Подробно представлены затраты, на которые предстоит пойти для достижения поставленных целей, различные технические детали. Зато «политические» решения по преобразованию вертикали власти, которые как раз и предопределяют проблемы с инвестиционным климатом, коррупцией, фискальной нагрузкой на бизнес и характером конкуренции остаются в тени.
Задачи Стратегии
Задач, которые необходимо решить для достижения целей Стратегии меньше, чем самих целей. Это странно: обычно, чтобы достичь одной цели требуется решение нескольких задач, а не наоборот. Казалось бы, в задачах Стратегии должны найти отражение и проблема «не тех» приоритетов, и создание благоприятного инвестиционного климата, и борьба с коррупцией и др. Но не поставлены эти задачи в Стратегии!
В разделе «Основные задачи Стратегии» начинает проявляться, а в дальнейшем усиливаться ориентация на процесс в решении стоящих задач. В разделе «Целевые индикаторы реализации Стратегии...» едва ли не единственный показатель, позволяющий оценить насколько успешно выполнена эта задача, - «отношение среднемесячной номинальной начисленной заработной платы в образовании к среднемесячной номинальной начисленной заработной плате по экономике страны в целом» (за 10 лет предполагается поднять с сегодняшних 66% до 100%). Но данный индикатор характеризует состояние дел только в образовании и то скорее со стороны затрат, а не результатов. Остальные индикаторы имеют еще более косвенное отношение к формулировке задачи Стратегии. Речь не идет о том, что индикатор некорректен. Относительное повышение заработной платы в образовании действительно актуальная задача. Но гарантирует ли ее решение «развитие кадрового потенциала в сфере науки, образования, технологий и инноваций»? Не противоречит, но и не гарантирует.
Индикаторы успешности решения второй задачи Стратегии «повышение инновационной активности бизнеса и ускорение появления новых инновационных компаний» не вызывают принципиальных возражений. Действительно, если «доля инновационных товаров, работ, услуг в общем объеме экспорта товаров, работ, услуг организаций промышленного производства» (один из целевых индикаторов) за 10 лет возрастет, как ожидается, примерно втрое (до 15%), задача выполнена. Обращение к статистическим данным, правда, порождает разочарование целевым уровнем индикатора. Доля высокотехнологичной продукции в общем экспорте промышленной продукции РФ (показатель, близкий к обсуждаемому) в 2008 г. составляла 7%. Российские 15% в 2020 г. примерно соответствуют уровню Германии и Швеции 2008 г. Более того, еще в 2003 г. российский показатель равнялся 18%[3]. Таким образом, целевая установка Стратегии - лишь
восстановить в рассматриваемом смысле к 2020 г. позиции России начала двухтысячных годов. Проблема же не столько в доле высокотехнологичного экспорта в экспорте промышленной продукции, сколько в его масштабах. Так, экспорт российского ИКТ оборудования в 2008 г. составил 1098 млн. долл.[4], китайского - в 380 (!) раз больше. При этом никаких явных абсолютных целевых показателей в Стратегии, отражающих эту проблему, нет.
Двойственное чувство вызывают и индикаторы третьей задачи Стратегии -«максимально широкое внедрение в деятельность органов государственного управления современных инновационных технологий». Да, «доля федеральных государственных услуг, которые население может получить в электронном виде, в общем количестве таких услуг» 100% - исчерпывающий показатель. Но население, строго говоря, интересует не упаковка этих услуг (электронная или бумажная), а издержки, прежде всего временные, связанные с их получением. А сколько времени потребуется для получения стандартной госуслуги в 2020г. -секунды или недели - так и остается неясным.
Подобные вопросы возникают и при обращении к другим задачам Стратегии.
Принципы Стратегии
Первый по порядку изложения принцип: «выявление проблем и путей их решения с использованием набора инновационных инструментов в сферах, характеризующихся недостаточной предпринимательской активностью». Если сфера характеризуется низкой предпринимательской активностью, вряд ли эту проблему можно решить «набором инновационных инструментов». Если бизнес не может войти в рыночную нишу, контролируемую естественными монополиями или структурами, афилированными с местной властью как ему в этом могут помочь «инновационные инструменты» совершенно непонятно.
Второй принцип «тесное взаимодействие государства, бизнеса и науки как при определении приоритетных направлений технологического развития, так и в процессе их реализации» также малопродуктивен: все взаимодействуют, но все же кто отвечает за реализацию «приоритетных направлений»? Из формулировки следует, что все и отвечают, т.е. никто.
Третий принцип «создание стимулов и условий для технологической модернизации на основе повышения эффективности компаний с использованием комплекса мер тарифного, таможенного, налогового и антимонопольного регулирования» показателен. В его основе лежит принцип консенсуса. Но здесь проблема: до сих пор договориться не удавалось (см. причины низкой инновационной активности), почему удастся это сделать в будущем?
На основе принципа консенсуса и не удастся. Так, действующая налоговая система подавляет инновационную активность бизнеса, а провоз нового препарата через российскую таможню - нечто сродни подвигу разведчика. Без существенного изменения налогового и таможенного законодательства инновационная экономика так и останется в РФ «прекрасным далеко». Но изменение налогового и таможенного законодательства означает отказ от части сегодняшних налоговых и таможенных поступлений в пользу не очень
определенного будущего. Для этого нужна политическая воля, способная реализовывать национальные приоритеты.
Принцип «прозрачность расходования средств на поддержку инновационной деятельности» полезен, но вторичен. Даже стопроцентная прозрачность не гарантирует эффективность расходования средств.
Принцип «ориентация при оценке эффективности организаций науки и образования, инновационного бизнеса и инфраструктуры инноваций на международные стандарты» правильный, но обоюдоострый. Если регулировать деятельность научных организаций законами типа 94-ФЗ, т.е. давать им возможность приобретать необходимые материальные средства по заведомо усложненным процедурам не чаще, чем раз в полгода, но при этом оценивать их деятельность по международным стандартам, то пользы от такого принципа будет меньше, чем вреда.
Принцип «стимулирование конкуренции как ключевой мотивации для инновационного поведения (в том числе в секторе исследований и разработок)» откровенно лукав. Если бизнес видит перспективную нишу, его не надо стимулировать. Если же ниша находится в зоне влияния естественной или неестественной монополии, войти в нее невозможно. Соответственно, любая форма стимулирования здесь совершенно бесполезна. Принцип был бы гораздо более ценен, если бы декларировал защиту от монополий и гарантию свободного входа инновационного бизнеса на новый рынок.
Наконец, проблема последнего принципа «координация и взаимоувязка бюджетного, налогового, внешнеэкономического и других направлений социально-экономической политики как необходимое условие решения ключевых задач инновационного развития» та же, что и третьем - не прописаны приоритеты. Так, если «ключевая задача инновационного развития» требует, например, повышения нормы накопления или снижения налогового бремени, а «социально-экономическая политика», напротив, снижения нормы (повышения налогов), скорее всего, все останется как есть. Т.е. не будут решены задачи ни инновационного, ни социального развития.
В целом для Стратегии характерен уход от острых вопросов российской экономической реальности, курс на усиление присутствия государства во всех сферах хозяйственной деятельности без четкого определения ответственности за результаты этого присутствия. В Стратегии лишь просматриваются элементы проектного подхода, который предполагает четкое формулирование цели, выявление задач, разработку сетевого графика и диаграммы Гантта, определение бюджетов, сроков и исполнителей каждой задачи.
В Стратегии предложены, с одной стороны, не самые сильные решения сложных задач, стоящих перед экономикой РФ, а с другой, - неубедительные механизмы их реализации. Таким, образом, если инновационная экономика в России и будет построена, то произойдет это не благодаря Стратегии инновационного развития РФ до 2020 г., хотя и не вопреки ей.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Концепция долгосрочного социально - экономического развития Российской Федерации. - М., 2008.
2. Стратегия инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года. http://government.ru/gov/results/17449/
3. World Development Report, 2011, The World Bank, Washington, USA, P. 351-352, Tab. 5.
4. OECD Factbook 2010: Economic, Environmental and Social Statistics - ISBN 92-6405604-1 - © OECD 2010
© А.В. Алексеев, 2012
