Стратегия формирования солидарного общества в регионе Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

В. П. Бабинцев, доктор социол. наук,

профессор, зав. кафедрой

кафедра социальных технологий,

Белгородский государственный национальный

исследовательский университет,

г. Белгород, Россия

babintsev@bsu.edu.ru

Г. Ф. Ушамирская, доктор социол. наук,

профессор, ректор

Волжский институт экономики, педагогики

и права

rector@viepp.ru

СТРАТЕГИЯ ФОРМИРОВАНИЯ СОЛИДАРНОГО ОБЩЕСТВА В РЕГИОНЕ

В ситуации дефицита внятных и концептуально обоснованных ориентиров стратегического развития России отдельные субъекты РФ предпринимают попытки сформировать собственное понимание социальной перспективы, которое приобретает характер практико ориентированного концепта. В частности, в Белгородской области приоритеты регионального развития нашли отражение в разработке Стратегии формирования солидарного общества, базирующейся на теории актуализации социального капитала, который, согласно П. Бурдье, представляет собой «агрегацию действительных или потенциальных ресурсов, связанных с включением в прочные сетевые или более-менее институциализи-рованные отношения взаимных обязательств или признаний ... Выгода, которая аккумулируется благодаря членству в группе, — утверждал исследователь, — является базисом возможной

солидарности»1.

Именно человеческий и социальный капитал исторически востребованы в современной России, разу меется, при условии того, что идея ее модер низации является не спекуляцией, но реаль ной установкой административно-управ

Одна из проблем регионального (и шире - национального) развития в настоящее время состоит в том, что условия воспроизводства и наращивания социального

капитала становятся крайне неблагоприятными в силу фрагментации регионального социокультурного пространства.

ленческой элиты как на федеральном, так и на региональном уровне.

Одна из проблем регионального (и шире — национального) развития в настоящее время состоит в том, что условия воспроизводства и наращивания социального капитала становятся крайне неблагоприятными в силу фрагментации регионального социокультурного пространства и, более того, потери целостности человеческого существования. Например, во многом утрачивается связь между уровнем экономического развития общества, его социальной стабильностью и степенью позитивного восприятия человеком своего места в жизни, то есть тем, что называется индивидуальным счастьем.

Серьезным вызовом для развития субъектов РФ в настоящее время становится фрагментация социокультурного пространства регионального сообщества, выражающаяся в утрате нормативно-ценностного и духовного единства. Для региональных пространств, как и для России в целом, типична ситуация «распада связи времен», характерными чертами которой являются:

— «дискредитация общественно значимых, консолидирующих идей, ориента-

ция, практически, каждой статусной группы на свою «особую правду»;

— анормальная композиция индивидуального и общественного сознания, в котором одновременно представлены и уживаются противоположные по своей направленности установки, ориентации и идеи;

— социальное дезертирство;

— алогичность социального мышления, доводимая в своих крайних формах до легитимации абсурда;

— тотальная нега- : тивная саморефлексия и самооценка, проявляющаяся в типично мазохистском унижении собственной истории, культуры, в отрицании социальной перспективы;

— пониженная реакция на внешние факторы, в том числе и на те, что непосредственно влияют на качество жизни, массовая общественная апатия и равнодушие;

— идеологическая виктимность, выражающаяся в потенциальной готовности стать жертвой обмана, объектом беззастенчивого манипулирования сознанием»2;

— социальная сервильность, главным признаком которой является готовность человека услужить «сильным мира сего», даже если подобное служение противоречит нормам права и морали, не соответствует общественному интересу.

Вследствие фрагментации социокультурного пространства разрушаются общественные связи. Принадлежность людей к социальным институтам становится чисто формальной, а граждане отказываются не только отвечать на вызовы, которые адресуются им от имени государства и общества, но и конструктивно сотрудничать друг с другом.

Низкий уровень взаимного доверия и ответственности в отношениях между гражданами, являющийся логическим следствием сформировавшейся фрагментарной культурной среды, не только разрушительно воздействует на духовно-нравственную атмосферу в обществе, на отношения между гражданами и властью, но и создает суще-

Низкий уровень взаимного доверия и ответственности в отношениях между гражданами не только

разрушительно воздействует на духовно-нравственную атмосферу в обществе, на отношения между гражданами и властью, но и создает существенные препятствия для реализации социально-экономических проектов и программ.

ственные препятствия для реализации социально-экономических проектов и программ. Они не могут быть успешно осуществлены в разобщённой среде, где каждая = социальная группа преследует свои корпоративные интересы, а отдельный человек зачастую остается наедине со своими проблемами.

Неустойчивость социальных связей порождает у людей ощущение неуверенности в своей безопасности, и такое ощущение все более усиливается. В данной связи, очевидно, следует говорить о заметных изменениях общественных настроений, выражающихся, в частности, в переоценке значимых жизненных проблем. Если в конце 1990-х — начале 2000-х гг. граждане считали наиболее острыми проблемы материального характера, то в последние годы, наряду с сохранением их актуальности, они все более озабочены именно вопросами безопасности. При этом становится очевидным, что безопасность невозможно обеспечить без повышения уровня интегрирован-ности личности в социальные группы различного уровня общности.

Понимание значимости интегрирующего фактора социального развития заставляет стратегически ориентированных представителей административно-управленческой элиты искать адекватные ситуации модели интеграции. Мысль о том, что солидарность может служить основанием для улучшения качества человеческих отношений, насколько нам известно, впервые в России была озвучена Губернатором Белгородской области Е.С. Савченко три года назад и реализована в виде нормативного документа — Стратегии «Формирование регионального солидарного общества на 2011—2025 годы». Однако определение формирования солидарного общества как одной из целей регионального развития требует анализа широкого круга проблем, неизбежно возникающих в процессе его создания.

Прежде всего, следует учесть, что речь не идет о разработке нового утопического проекта. В концепцию солидарного обще-

ства не следует вкладывать больше смыслов, чем предполагается ее исходными постулатами. А они сводятся к тому, что сегодня необходимо существенно изменить качество межличностных взаимодействий на уровне семьи, соседской общины, трудовой ассоциации. В этом смысле стратегия — скорее не идеологический, но социально-технологический проект, требующий воплощения посредством применения научно обоснованных процедур и операций преобразования социальной реальности.

Однако при подготовке проекта с неизбежностью выявляются два аспекта проблемы, подлежащей решению. Во-первых, эти технологии должны быть либо разработаны, либо (если они уже существуют) адаптированы к российской реальности. Во-вторых, в силу относительной новизны идеи, на первых порах, ее разработчикам пришлось уделять основное внимание обоснованию подхода, что неизбежно повлекло за собой акцент на теоретических аспектах: определении содержания, формулировке принципов, доказательстве самой возможности и необходимости стратегии.

В частности, было обращено внимание на то, что тезис о солидарном обществе коррелирует с концепцией социеталь-ного сообщества Т. Парсонса, основанной на представлении о том, что «личные моти-

Стратегия - скорее не идеологический, но социально-технологический проект, требующий воплощения посредством применения научно обоснованных процедур и операций преобразования социальной реальности.

вы эффективно канализируются в социальную систему через лояльность и членство в различных по отношению к ним коллек-тивам»3. Лояльность, согласно Т. Парсонсу, = представляет собой «готовность откликнуться на должным образом " обоснованный" призыв, сделанный от лица коллектива или во имя общественного интереса или потребности»4. Следовательно, функция социетального сообщества заключается в определении обязательств для членов коллектива, вытекающих из принципа их лояльности.

С учетом разработок Т. Парсонса содержание стратегии формирования регионального солидарного общества заключается в утверждении в практике межличностного взаимодействия принципов социетальности (солидарности), существенно меняющих его качество.

К числу этих принципов относятся: — доверие. Предполагается, что феномен солидарности может возникать лишь как следствие убежденности людей в адекватности поведения контрагентов их ожиданиям, в способности учитывать интересы друг друга. Отметим в данной связи: футуролог и социолог Ф. Фукуяма, в частности, подчеркивал, что «доверие — это возникающее у членов сообщества ожидание того, что другие его члены будут вести себя более или менее предсказуемо, честно и с вниманием

к нуждам окружающих, в согласии с неко торыми общими нормами»5;

— взаимное уважение, предполагаю щее, что граждане не только имеют пред ставление о ценностях, смыслах и мотивах, лежащих в основе поведения каждого из них, но наделяют их значимостью, признают важными, заслуживающими внимания; не подвергают данные конструкции каким-либо формам деструкции, разумеется, если эти феномены не антисоциальны;

— солидарность. Она является логическим следствием социального доверия и предполагает, что согражданам присуще ощущение принадлежности к региональному сообществу; они воспринимают его в качестве благоприятного пространства самореализации и ориентированы не на конфронтацию, но на диалог друг с другом. Такой диалог может быть лишь результатом взаимного проникновения в базисные ценности и достижением баланса между ними;

— ответственность, которая выражается в готовности и способности человека взять обязательства перед согражданами и самим собой и выполнить их, невзирая на обстоятельства. Необходимо подчеркнуть, что дефицит ответственности является одной из самых острых проблем развития российского общества. И вполне обоснованно Г.В. Осипов пишет: «...все то драматическое, что происходит с человеком и обществом в России, — это в значительной степени результат социальных действий конкретных властных структур, конкретных людей, включенных в эти структуры, и за это они должны нести социаль- -ную ответственность»6;

— субкультурная интеграция, предполагающая реальную, а не формальную принадлежность к коллективным образованиям, начиная с семьи и заканчивая эт-

Дефицит ответственности является одной из самых острых проблем развития российского общества.

Социальная группа и общество в целом мало заботятся об отдельных гражданах, а в сложных (критических) ситуациях люди, независимо от их статуса, очень часто остаются без корпоративной поддержки и защиты.

носом (этнической груп- =

пой), опирающаяся на принятие культурных стандартов и стилей поведения. Реальностью настоящего является то, что включенность человека в те или иные социальные груп-

пы определяется внешними по отношению к диспозиции личности факторами (профессиональный статус, образование, место жительства). Граждане при этом крайне редко испытывают потребность содействовать социальному успеху своей общности, ее статусному продвижению. Личная зависть в значительной мере определяет взаимоотношения между людьми. Социальная группа и общество в целом мало заботятся об отдельных гражданах, а в сложных (критических) ситуациях люди, независимо от их статуса, очень часто остаются без корпоративной поддержки и защиты. Субкультурная интеграция означает формирование прочных межличностных и групповых связей на качественно иной и — представляется — более прочной основе — достижения ценностно -смыслового единства;

— справедливость. Значение данного принципа исключительно велико в силу отчетливо выраженного в обществе запроса на справедливость, который отражает неудовлетворенность граждан решением проблемы соотношения деяния и воздаяния в России. Результаты социологических исследований, проведенных в Белгородской области в 2011 году учеными Белгородского государственного национального исследовательского университета (п = 6000; опрашивались граждане в возрасте 18 лет и старше), показали: 39% респондентов постоянно сталкиваются в повседневной жизни с несправедливостью или, по меньшей мере, с тем, что они определяют как несправедливость. Вместе с тем, очевидно, что сама идея реабилитации справедливости в общественной жизни нередко воспринимается как очередная утопия в расколотом обществе. В основе представления об утопичности проекта лежит восприятие справедливости как социального равенства, до настоящего времени довольно распространенное среди населения. Возврат к идее справедливости связан с довольно сложным процессом преодоления ее упрощенной интерпретации. В дан-

ной связи представляет целесообразным, например, обращение к трактовке справедливости И. Ильиным, который писал: «Но, если люди от природы не одинаковы, то как же может справедливость требовать, чтобы с неодинаковыми людьми обходились одинаково . На самом деле справедливость совсем и не требует этого; напротив, она требует, чтобы права и обязанности людей, а также и их творческие возможности предметно соответствовали их природным способностям и делам. Так, именно справедливость требует, чтобы законы ограждали детей, слабых, больных и бедных. Именно справедливость требует, чтобы способным были открыты такие жизненные пути, которые остаются закрытыми для неспособных («Дорогу честности, храбрости, уму и таланту»)»7.

Мы полагаем, что установка на соци-етальность и солидарность должна превратиться в доминанту государственной политики в регионе, а стратегия формирования регионального солидарного общества — в реальный, а не спекулятивный проект.

Однако реализация предложенной стратегии связана с комплексом трудностей и рисков. Прежде всего, они определяются новизной предлагаемого похода к пониманию региональной политики, которая в настоящее время ориентирована на достижение результатов, измеряемых в «физических» показателях. В предлагаемом стратегией подходе акцент сделан, прежде всего, на оценку показателей состояния общественного сознания. Разумеется, это не означает полного отказа от применяемых в настоящее время оценочных критериев, но требует пересмотра приоритетов, смещения их в направлении формирования личностных установок и межличностных взаимодействий. Выявленная динамика будет определять результативность усилий государственных и общественных (гражданских) структур, предпринимаемых в отношении различных социальных групп.

Подобное смещение ракурса анализа определяется тем, что социальные процессы имеют преимущественно аксиологиче-

Установка на социетальность и солидарность должна превратиться в доминанту государственной политики в регионе, а стратегия формирования регионального солидарного

общества - в реальный, а не спекулятивный проект.

скую детерминацию и, в силу данного обстоятельства, предполагают модификацию ценностно-смысловых паттернов населения. Очевидно, что уже сама постановка данной задачи указывает на ряд трудностей ее реализации, определяющихся как спецификой социальной среды, так и состоянием общественного сознания. К числу этих трудностей относятся:

— слабая подверженность культурных стереотипов и ценностей целенаправленным управленческим воздействиям, обусловленная природой ценностей, в которых заключен не просто объективный смысл (Л. Столо-вич), но и присущие социуму интеллектуальные константы (архетипы, К.Г. Юнг, символические формы, Э. Кассирер);

— мозаичность региона в культурном отношении. При этом граждане все чаще не идентифицируют себя с Россией, не только как с особой цивилизацией и культурой, но и как с государством. Так, исследование «Причины распространения этнического экстремизма и ксенофобии среди молодежи (Центральный федеральный округ)», проведенное Центром социальных технологий Белгородского государственного университета в 2008 году в Белгородской, Брянской, Воронежской, Курской и Орловской областях (опрошено 3000 респондентов в возрасте от 14 до 29 лет), показало, что только 56.13% молодых людей ощущают себя, в первую очередь, россиянами. Представителями своего народа в первую очередь считают себя 12,1% респондентов. Значительная часть участников опроса воспринимают себя просто как жителей региона, города, района, безотносительно к стране в целом8. Подобная дифференциация прослеживается не только по этническому, но и по другим признакам (религиозному, профессиональному, возрастному). Субкультурные различия становятся приоритетными по отношению ко всем другим разграничивающим людей факторам;

— деавтономизация региона в принятии ряда ключевых для социокультурного развития решений. Выстраивание «верти-

кали власти» привело к тому, что субъекты РФ оказались в исключительно высокой зависимости от федерального центра в ресурсном, идеологическом отношении. Зависимость проявляется, в частности, в «федерально-ориентированной» психологии региональных элит, следствием которой стала неспособность или неготовность многих руководителей и чиновников в субъектах РФ предлагать и отстаивать собственные модели развития, учитывающие местную специфику;

— взаимная отчужденность государства и граждан и, как следствие, неприятие основной массой жителей инициатив, исходящих от государственных (часто и муниципальных) структур, и выражающееся в утверждении атмосферы обоюдного недоверия. В основе недоверия лежат различия, которые определяются особой субкультурной природой бюрократии. Бюрократическая (чиновничья) субкультура, представляющая собой ценностный локальный мир чиновников, отличающийся от базовой — «большой», «материнской» — культуры и находящий свое выражение в индивидуальных и коллективных стереотипах поведения и их деятельности, воплощенных в специфических знаково-симво-лических манифестациях, социокодах, формах сознания и структурах личностной идентично-

Сама идея реабилитации справедливости в общественной жизни нередко воспринимается как очередная утопия в расколотом обществе.

за пределы государства и муниципалитетов, становится все более чуждой вызовам, формулируемым общественностью и, действительно, социетальным проектам. В основе бюрократической субкультуры лежит ориентация на формальные отношения, зачастую в ущерб содержательной деятельности. Но стратегия солидарного общества апеллирует не к формальным правилам, к ценностям и смыслам. Противоречие между формально-бюрократическим отношением к идее солидарности со стороны чиновников и ориентацией большинства населения на ее содержательное восприятие с неизбежностью приведет к снижению уровня поддержки Стратегии общественностью;

— распространение в государственном и муниципальном управлении имитационных практик, представляющих собой систему действий, в ходе которых реальные значения и смыслы замещаются и подменяются формальным воспроизведением операций и процедур, сопровождаемым их демонстрацией, декларацией и декорацией10. Имитационные практики не просто превратились в настоящее время в modus vivendi армии чиновников, но в результате экспансии бюрократической субкультуры становятся эталонами поведения больших социальных групп, прежде всего, периферийных по отношению к бюрократии. Региональная

сти; субсистемах стилей и стилевого поведения; групповых формах культурных стандартов и специфических продуктов духовного производства9, несмотря на экспансию

стратегия формирования солидарного общества имеет ряд предпосылок для превращения в имитационный проект. Во-первых, в самой формулировке идеи присутствует

некий налет декларативности, по меньшей мере, так ее воспринимает часть населения, прежде всего, элиты, которая за долгий период квазилиберальных реформ обесценила значение «высоких» слов. Во-вторых, реализация стратегии требует очень больших усилий, которые легче продемонстрировать, чем реально предпринять. В-третьих, проек-тно-технологический кретинизм, присущий значительной части чиновников, не позволяет уложить в рамки их сознания идею, которая не имеет материальных результатов своей реализации;

— невысокий уровень базовой культуры населения, типичными характеристиками которой являются ориентация на взаимодействие в малых группах, связанных, прежде всего, родственными отношениями, недоверие к «другим», представленным не только иными национальными и религиозными группами, но и людьми, отличающимися по своему социальному статусу, стилю жизни. Уже сегодня в ходе обсуждений стратегии участники высказывают убеждение, что основные проблемы ее реализации будут связаны с налаживанием диалога на бытовом уровне («на уровне лестничных площадок»);

— неадекватная стратегии социальная и управленческая компетентность кадров системы государственного и муниципального управления, многие из которых адаптированы к выполнению формальных управленческих процедур, к достижению частных результатов в экономике и социальной сфере и не способны подняться до осознания необходимости перспективных социокультурных модификаций, то есть последовательных изменений системы ценностей и норм поведения, являющихся условием осуществления Стратегии. -

Тем не менее, в российском, в том числе и белгородском, обществе развиваются тенденции, которые дают некоторые основания надеяться, что стратегия может быть реализована. Главная из них за ключается в неустойчивости социокультур ной ситуации, нахождении ее в своеобраз ной точке бифуркации, которая характе

Региональная стратегия формирования солидарного общества имеет ряд предпосылок для превращения в имитационный проект.

ризуется возможностью выбора вариантов развития системы, возникающей в результате ее внутреннего напряжения. Предложенная И. Пригожиным модель «порядка через флуктуации» объясняет, что в неустойчивом мире малые причины порождают большие следствия11.

Очевидно, что в результате целенаправленных, порой малых, действий государственных, муниципальных и общественных структур в момент бифуркации могут быть созданы условия, меняющие вектор социального движения. Эту задачу необходимо решить, ориентируя региональное сообщество на ценности и цели концепции солидарности. При этом управленческая деятельность должна приобрести ценностно-рациональный характер, что означает:

— ясную декларацию ценностей, объединяющих региональное сообщество не только на уровне документа (в данном случае — Стратегии), но на уровне практических действий и индивидуального поведения элиты;

— создание возможностей для обсуждения и формулировки ценностей и смыслов в диалоговом режиме с участием максимально широкого круга граждан;

— неформальный учет общественного мнения при разработке и осуществлении любых социально значимых проектов, опирающийся на репрезентативные методики диагностики;

— ценностный отбор управленческих кадров, то есть оценивание в ходе их рекру-тинга и селекции не только формальных параметров (образование, стаж работы, возраст и т.п.), но и смысложизненных установок и ориентаций.

Решить эти и, очевидно, другие аналогичные задачи может лишь новая региональная элита, которая принципиально отличается от бюрократии, превратившейся на федеральном и региональном уровнях в субкультуру, агрессивную по отношению к носителям иных ценностей и смыслов, претендующую на универсализацию своих ценностей — распространение их на все сферы жизни.

Новая элита должна быть буквально выращена за пределами корпоративной бюрократической системы на базе крайне слабых, но все же существующих элементов гражданского общества путем включения в данный процесс интеллигенции, национально ориентированных предпринимателей, молодежи. В контексте реализации стратегии формирования регионального солидарного общества нет более важной проблемы, чем разработка и внедрение технологии создания такой элиты. И решать ее следует не на основе здравого смысла и интуиции, но опираясь на глубокие научные разработки.

С учетом опыта трех лет разработки и реализации Стратегии можно утверждать, что ее осуществление требует ряда первоочередных действий, к числу которых относятся:

— концентрация и демонстрация политической воли регионального руководства, признающего необходимость движения по траектории солидарности и при этом отказ от двусмысленного прочтения избранной Стратегии, заключающегося в презентации ее для населения как реального проекта; для себя — как чисто имиджевого мероприятия;

— институционализация процесса в форме научно-аналитических и организационных структур, обеспечивающих его ресурсное сопровождение;

— формирование регионального экспертного сообщества; при этом принципиально важен отказ от доминирования «но-мадической» модели социальной экспертизы, основанной на привлечении федеральных «команд» аналитиков;

— разработка и внедрение стимулов, поощряющих «солидарный образ жизни»;

— восстановление системы просветительской и воспитательной работы, ориентированной не на идеологическую индок-тринацию, но на мотивацию конкретного человека к социетальному действию, предусматривающему осмысленный и равноправный диалог с окружающими;

— реализация мер, направленных на повышение социально-технологической

Реализация стратегии требует очень больших усилий, которые легче продемонстрировать, чем реально предпринять.

культуры государственных и муниципальных чиновников.

Таким образом, реализация Стратегии может быть успешной лишь при условии утверждения в региональном сообществе модели управления, ориентированной на достижение идентичности ценностей и смыслов за счет технологически корректного регулирования общественных процессов. -'(¡J

1. Bourdieu P. The Forms of Capital, in John Richardson, ed., Handbook of Theory and Research for the Sociology of Education. New York, 1985. P.248-249.

2. Бабинцев В.П., Реутов Е.В., Бояринова И.В. Лидерство и аутсайдерство в молодежной среде // СО-ЦИС. 2008. № 2. С. 82.

3. Парсонс Т. Система современных обществ. М., 1997. С. 26.

4. Там же. С. 26.

5. Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. М., 2004. С. 52.

6. Осипов Г.В. Социология и общество. М., 2007. С. 179.

7. Ильин И. О грядущей России. М., 1993. С. 63-64.

8. Причины распространения этнического экстремизма и ксенофобии среди молодежи (Центральный федеральный округ). Сборник материалов социологического исследования / Под ред. проф. Л.Я. Дят-ченко. Белгород, 2008. С. 208.

9. В основе предложенного определения лежит концепция субкультуры, представленная в изданной в Германии монографии белгородских авторов: Римский В.П., Римская О.В. Феномен субкультурных религий. Saa^i'TOken, 2011. С. 37.

10. Бабинцев В.П. Имитационные практики в государственном и муниципальном управлении // Власть. 2012. № 5. С. 26.

11. См.: Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 1986. С. 269.