CC BY
44
11. Словарь русского языка / Под ред. А.П. Евгеньевой. М., 1999. Т. 1-4.
12. Плотникова А.А., Усачева В.В. Дом // Славянские древности: этнолингвистический словарь в 5 томах / Под ред. Н.И. Толстого. М., 1997. Т. 2.
13. Левонтина И.Б. Дом 2 // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / Под общим руководством Ю.Д. Апресяна. Первый выпуск. 2-е изд., испр. М., 1999.
14. Филиппова Е.В. «Дом» как фрагмент фольклорной картины мира (на материале английской и русской народной баллады). Дисс. ... канд. филол. наук. Саратов, 2001.
15. Виноградова Л.Н., Толстая С.М. Дверь // Славянские древности: Этнолингвистический словарь в 5 томах / Под ред. Н.И. Толстого. М., 1997. Т. 2: Д-К.
16. Максимов А.В. Мифологический мир в малых формах фольклора восточных славян. Автореферат дисс. ... канд. филол. наук. Смоленск, 2003.
17. Плотникова А.А. Двор // Славянские древности: этнолингвистический словарь в 5 томах / Под ред. Н.И. Толстого. М., 1997. Т. 2.
18. Байдак А.В., Максимова Н.П. Дидактизация оригинального текста: селькупский язык: Учебно-методический комплект к учебному модулю. Томск, 2002.
19. Полякова Н.В. Концепт «пространство» и средства его репрезентации в селькупском и русском языках. Томск, 2006.
О. С. Потанина
СТРАТЕГИИ ОБРАЗОВАНИЯ ОПРЕДЕЛИТЕЛЬНЫХ ПРИДАТОЧНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ В ВОСТОЧНЫХ ДИАЛЕКТАХ ХАНТЫЙСКОГО ЯЗЫКА
Томский политехнический университет/Томский государственный педагогический университет
Обширные типологические исследования определительных придаточных предложений (ОПП) и различные аспекты этого явления свидетельствуют
о том, что ОПП не могут быть определены как универсальная синтаксическая категория [1]. Подчинение в общем понимании не является универсальной константой [2, с. 509], и понятие придаточное предложение не относится к какой-либо отдельной унитарной грамматической категории [3, с. 520]. Невозможно приписать всем языкам один и тот же набор средств для образования конструкции с ОПП, и языки отличаются тем, как они применяют эти средства. Некоторые языки используют синтаксические средства образования ОПП, тогда как в других эта функция выполняется морфологически. B.T. Downing утверждает, что универсальное определение понятия ОПП может быть представлено только в семантических терминах [1, с. 378].
Суть семантического объяснения определительных предикативных конструкций (ОПК), предложенного Б. Комри и Э. Кинаном, сводится к тому, что ОПК используется для уточнения референции именной группы [4, с. 63-64]. Таким образом, ОПК состоит из вершинной именной группы и ОПП, которое выполняет функцию определения. Определительная функция ОПП сводится к идентификации именной группы, конкретизирует неопределенную именную группу либо добавляет новую информацию об уже упомянутом ранее референте.
Функциональное определение ОПК предполагает два различных условия, отмеченных Т. Гивоном:
1) семантическое условие, которое означает, что ОПП кодирует событие, один из участников которого кореферентен с вершиной, модифицируемой ОПП;
2) прагматическое условие, которое подразумевает, что говорящий не утверждает пропозицию в ОПП, но, скорее, допускает, что она знакома слушающему [5, с. 176].
Типологически ориентированные исследования подходят к проблеме релятивизации с различных позиций.
Во-первых, возможно исследование порядка слов с точки зрения определения позиции ОПП (постноминальная, преноминальная) и как он коррелирует с основным порядком слов языка данного типа. Например, в языках с порядком слов БУО и начальной позицией глагола ОПП следуют за вершиной, тогда как языки с финальной позицией глагола характеризуются преноминальными ОПП.
Во-вторых, предполагается исследование стратегий образования ОПК в соответствии с типом и расположением релятивизационных маркеров. В данном анализе сложно выделить корреляцию между типом языка и стратегией релятивизации, которую он использует, т.к. некоторые языки применяют более чем одну стратегию.
В-третьих, по Б. Комри [4, 6], существуют определенные ограничения на то, в какой позиции именная группа может быть подвергнута релятивизации. Комри выдвинул типологически значимое предположение о существовании определенной иерархии
(a) кО^ э^э горШэ^э1, э^э li-wэl
кто Отриц. работать-наст. 3ед. Отриц. есть-наст. 3ед.
‘Кто не работает, тот не ест’
(b) тОуОГ- а ко]этр- т, пОд-а mэ-1-im
что-лат. хотеть-наст. 2ед. 2 ед-лат. дать-наст. 1ед./ед.
‘Я дам тебе то, что ты хочешь’
(с) тОуО1Ч та-па тав^э1, Ги тэ^Пэ^ав
что 1ед.-лат. должен-наст. 3ед. Указ. дать-прош. 3ед.
‘Он дал мне то, что мне нужно’
[7, с. 86]
Пример 1.
доступности для именной группы с различным синтаксическим статусом [4, с. 148-149].
Но, как отмечает Б. Комри, важнейшим типологическим параметром для межъязыкового сравнения является роль вершинной именной группы в придаточном предложении.
Придаточные предложения в хантыйском языке, языке с порядком слов БОУ, являются преноми-нальными определителями и располагаются в начале предложения и часто синтаксически и семантически схожи с полноценными предложениями. ОПП в хантыйском языке вводится вопросительными местоимениями: кО_д «кто» (обычно о людях), «чей»; m6YбГi «что» (обычно о животных, живых и неживых существах), «что» (в посессивном значении) [7, с. 82-83]. См. пример (1).
Данная модель располагает ОПП в начале предложения и вводит его относительным местоимением, которое может быть оформлено падежным маркером. Все аргументы в предложении имеют тенденцию предшествовать глаголу. Интересно то, что в составе этих предложений отсутствует определяемое имя, и, кажется, данная стратегия не маркирует грамматическую функцию отсутствующего аргумента. В ОПП отсутствует местоимение, указывающее на роль вершины. Грамматическая функция отсутствующего аргумента может быть идентифицирована благодаря довольно фиксированному порядку слов. Таким образом, можно предположить, что данные конструкции являются примером так называемой «нулевой стратегии», при которой отсутствующий кореферентный аргумент не оставляет следа, т.е. синтаксическая роль релятивизируе-мого имени специально не выражается (местоименными или иными средствами) и на месте релятиви-зируемого имени образуется пропуск. По Т. Гивону, эта стратегия наиболее вероятна в языках, в которых отсутствуют анафорические местоимения.
Примеры 1 а, Ь, с демонстрируют гипотактную комбинацию предложений: главное и придаточное предложения взаимозависимы. ОПП в примерах 1 а, Ь вводятся относительными местоимениями, тог-
да как 1 с содержит определительно-обобщительное местоимение 1’и, которое маркирует своего рода возвращение к главному предложению. Примеры 1
а, Ь отличаются от 1 с: в предыдущих отсутствуют свидетельства о роли отсутствующей вершины, тогда как в последнем эта «позиция» занята демонстративным местоимением 1’и, которое является высококореферентной альтернативой и соотносится с нереферентным и неопределенным вопросительным местоимением. Возможно, в 1 а, Ь отсутствующая вершина не имеет особого семантического содержания, и предложения являются общими и обозначают некий факт, что является одним из употреблений настоящего времени. Пример 1 с более конкретный, и использование прошедшего времени требует этот аргумент, который референциально идентичен вопросительному местоимению, которым вводится придаточное предложение.
Использование указательных и дейктических средств как аргументов одного из предложений для референции с другим предложением является важным индикатором связи между предложениями. Использование времен и вида имеет ту же самую функцию [2, с. 498], когда отношения определяются согласованием времен. Следующие примеры демонстрируют облигаторное наличие высокореферентного аргумента в главном предложении -tоYэра, который является кореферентным целому предложению (пример 2).
Эти примеры также выражают некоторую общую идею, и использование повелительного наклонения в главном предложении подразумевает, как в примере 2 а, что неважно, откуда кто-то пришел, нужно вернуться, или, как в 2 Ь, более важным является то, что нужно подчиниться приказу, и неважно, куда отправляют, нужно идти. Более того, 1^ера обозначает место, которое вне видимости и неконкретно [7, с. 201] и более независимо от контекста. Подобные примеры нетипичны для хантыйской культуры, где коммуникация в основном осуществляется устно. Это более характерно для письменных языков, в которых референция часто отно-
(a) ко1Ч^ ]О-в-эп, tоYэ-ра
отсюда приходить-прош.-2 ед. там-аллат.
‘Иди туда, откуда пришел’
[7, с. 96]
(b) кО1э-ра кй-Ыт, tоYэ-ра
где-аллат. посылать-пов.-1ед./ед. там-аллат.
‘Он должен идти туда, куда я его посылаю’
кО1-эра кй-1-э^ tоYэ-ра
куда-аллат. посылать-наст.-3ед./ед. там-аллат.
‘Он идет туда, куда она его посылает’
[7, с. 142]
тэп- а
идти-пов. 2 ед.
тэп-ай идти-пов. 3 ед.
тэп- ай идти-пов. 3 ед
Пример 2
сится к сущностям и событиям, которые не видимы автору и читателю [8, с. 67].
В хантыйском, преимущественно устном языке, более конкретное слово tаYІ «место» является главным и облигаторным средством образования ОПК и чаще обозначает направление или место (пример 3).
Примеры 3 а, Ь, с представляют собой довольно эксплицитный тип (в сравнении с 1 а, Ь, с, образованных посредством «нулевой стратегии»), т.е. пример, когда именная группа эксплицитно присутствует в обоих предложениях. ОПК 3 а, Ь являются своего рода эмфатическими конструкциями, которые актуализируют какую-либо часть предложения. Пример 3 а представляет собой более сложную конструкцию комплементарного предложения с ОПП с финитным глаголом, тогда как 3 Ь, с содержат причастные конструкции. Более того, 3 а имеет еще одну структурную особенность, когда реляти-визируемая позиция оформлена падежным марке-
ром, тогда как причастные конструкции в 3 Ь, с допускают релятивизацию немаркированных аргументов. Так как именные группы в 3 а уже содержат падежные маркеры, то для поддержания корефе-рентности дополнительное использование относительных местоимений не требуется.
Следующие примеры принадлежат к той же группе ОПП с эксплицитной вершиной, но демонстрируют отличную стратегию образования ОПП -номинализацию (пример 4).
Наличие двух различных способов образования ОПП в хантыйском языке (с финитным глаголом и причастной конструкцией без использования относительного местоимения) может объясняться в понятиях лежащих в основе причинных принципов возможного изменения типа языка в результате ареальных контактов с носителями языка другого типа (в данном случае с носителями русского БУО языка их соседей). П. Хопер и Е. Троготт [10] приводят пример, исторически ОУ эстонского языка с прено-
(а) ҐШі потэу811-1-ет, 1эуэ-ра
так думать-наст.-1ед. место-лат.
ар-іт ]эдк-а
отец-прит. 1ед. вода-лат.
кэ1-а8
умирать-прош.іед.
10уэп1э ра tэYІ-nэ ]оуэп 1’е1эу - эк
наверное иной место-лок. река незамерзшая-пред.
‘Так (я) думаю: наверное, (мой) отец утонул там, где река не замерзла’ [9, с. 105]
(Ь) ки1 "№е14а-1 tэYІ-j-а
рыба убить-наст. прич.-прит. 3ед. место-соед.-лат.
‘То место, где он рыбачил, было недалеко’
"№ап tэYІ kіt’-эs рядом место быть-прош. 3ед.
(с) kэ1xоs kаrtоvjа колхоз картофель
ат^эт
класть-прош. прич.
tэYІ-j-а _^-эт-атэп,
место-соед.-лат. приходить-прош.прич.-1дв.
та 1Оу-а, эГ4т-а, t’u кО1 аt-1-эm
1ед. 3ед.-лат. брат-прит.1ед.-лат. Указат. слово сказать-наст.-1ед.
‘Когда мы пришли к месту, где колхоз выращивает картофель, я сказал моему старшему брату’ [9, с. 106]
Пример 3.
(a) min-na jo- тэ pay ma-na jo-s.
1дв.-совм. приходить-прош. прич. мальчик 1ед.-лат. приходить-прош. 3ед.
‘Мальчик, который пришел с нами, подошел ко мне’
[7, с. 137]
(b) kan-kat 1ауэ1-1э э11э jay iki-1 - pa kit- 1э11э
дворец охранять-наст. прич. большой люди старик-прит. 3ед.-аллат. посылать-пасс.
‘The people who belonged to the сош! were sent for the old man’
[7, с. 142]
kasi
мужчина
Пример 4.
(с) kirэY Ш-т
мешок приносить-прош. прич.
‘Мужчина, который принес сумку’
[7, с. 127]
минальным причастным ОПП, который под влиянием своих германских и славянских соседей приобрел некоторые УО черты и новый тип формирования ОПП - с финитным глаголом и относительным местоимением.
Следующие примеры представляют собой результат номинализации с придаточными предложениями с меньшим глагольным характером. Причастия прошедшего времени обозначают результативное состояние, причастия настоящего времени обозначают более сложные конструкции, имеющие сентенциальные предикативные свойства (пример 5).
Пример 5 иллюстрирует определение, выдвинутое Т. Гивоном: «Номинализация, как грамматический процесс, это процесс, через который финитное предложение - либо полное предложение, либо бессубъектная глагольная фраза - обращаются в именную группу» [5, с. 24]. Таким образом, большинство изученных нами примеров в хантыйском языке демонстрируют стратегию номинализации, когда главное предложение имеет полный финитный синтаксис (пример 4 а, Ь), а ОПП номинализовано. Но-минализованная пропозиция утрачивает сентенциальные предикативные свойства, «нефинитные глагольные формы не конкретизируют время, поскольку время может быть нерелевантным» [3, с. 512].
В языках намечается сильная тенденция к более кратким предложениям и паратаксису в разговорном языке и широко распространено развертывание предложений в письменном. Приведенные примеры обнаруживают в хантыйском языке тенденцию к избеганию сложных предложений: большинство примеров представляют собой нефинитные причастные ОПП и являются наиболее частотными, чем финитные ОПП, которые наиболее поздние и редкие. Многие примеры напоминают цепочку предложений, слабо связанных, часто без каких-либо явных синтаксических показателей подчини-
jay -.am jay
превратиться-прош. прич. люди
‘Люди, которые превратились во что-л.’
[7, c. 125]
ma war-m-am rit
1ед. делать-прош. прич.-1 ед. лодка
‘ Лодка, которую я сделал’
nOg man-t-an lOk
2 ед. идти-наст. прич.-2 ед. дорога
‘Дорога, по которой ты идешь’
nin tu-m-in
2 дв. нести-прош. прич.-2 дв.
‘Сумка, которую ты принес’
[7, c. 127]
kat-na wal-ta
дом-лок. жить-прош. прич.
‘Мужчина, который живет в том доме’
lO y wal-m-al kat
3 ед. жить-прош. прич.-З ед. дом
‘Дом, в котором он живет’
[7, c. 128]
Пример б.
тельных отношений. Но все цепочки выполняют основную функцию подчинения, а именно связывают несколько идей в одну языковую единицу. Одно из оснований считать их ОПП - это концептуальная зависимость [11, c. 436]. Конечно, имеется и семантическая зависимость между предложениями. Насколько можно судить по изученному материалу, подчинительные отношения плохо развиты в хантыйском языке, что может быть связано с отсутствием письменности и литературной традиции.
kiray
сумка
ku
мужчина
Литература
1. Downing B.T. Some Universals of Relative Clause Structure // Universals of Human Language (ed. J.Greenberg). Vol. 4. Syntax. Stanford, 1978.
2. Mithun M. How to avoid subordination // Proceedings of the 10th Annual Meeting of the Berkeley Linguistic Society, February 17-20. University of California, 1984.
3. Haiman J., Thompson S. “Subordination” in Universal Grammar // Proceedings of the 10th Annual Meeting of the Berkeley Linguistic Society, February 17-20. University of California, 1984.
4. Keenan E., Comrie B. Data on the Noun Phrase Accessibility Hierarchy // Language 55, № 2, June 1979.
5. Givon T. Syntax. Vol. 2. Amsterdam/Philadelphia, 2001.
6. Comrie B. Language Universals and Linguistic Typology: Syntax and Morphology. Chicago, 1981.
7. Gulya J. Eastern Ostyak Chrestomathy. Indiana University, Bloomington, 1966.
8. Perkins R. Deixis, Grammar and Culture. Amsterdam/Philadelphia, 1992.
9. Терешкин Н.И. Очерки диалектов хантыйского языка. М., 1961.
10. Hopper P., Traugott E. Grammaticalization. Cambridge, 2003.
11. Langacker R. Foundations of Cognitive Grammar. Vol. 2. Stanford, 1991.
М.А. Зинн
ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ДЕРИВАЦИОННЫХ КАТЕГОРИЙ ИТЕРАТИВА И СЕМЕЛЬФАКТИВА В КЕТСКОМ ЯЗЫКЕ
Томский государственный педагогический университет
Введение. Теоретическая база для описания семантики и типологического анализа деривационных категорий кетского глагола
В настоящем исследовании на материале кетского языка представлена попытка семантического и типологического анализа деривационных категорий итератива, с одной стороны, и семельфактива -с другой. Интерес именно к этим двум моделям вызван не только в связи с тем, что категории, представляющие тип распределения действия во времени, регулярно грамматикализуются в языках, при этом в различных языках могут быть представлены в рамках различных грамматических либо деривационных категорий. В данном случае в одном языке существуют две деривационные категории, которые не пересекаются между собой как по охвату глагольных классов, так и по семантической оппозиции, на которой каждая из них основывается. Поэтому рассмотрение этих категорий и их особенностей в кетском языке особенно важно, на наш взгляд, для включения деривационной системы кетского глагола в типологические и сопоставительные исследования.
Сопоставимость при описании различных грамматических и деривационных категорий в языках разных типов представляет собой многогранную проблему, этот вопрос остается открытым в совре-
менной лингвистике. Существуют различные подходы к этой проблеме.
Для типологического анализа грамматических категорий в лингвистической литературе приводятся базовые грамматические значения, на которых строятся межъязыковые сравнения. Именно на этом основании присваиваются сами термины грамматическим категориям. Межъязыковое сравнение возможно, если для грамматических значений определена как аксиома общая часть, или прототипическое значение. Тогда значения грамматических категорий строятся на том или ином типе отклонений от общего значения, приписываемого категории. В абстрактной модели семантической основой для всей совокупности базовых грамматических категорий является универсальный семантический набор. Он может определяться в результате двух принципиально различных процедур.
Первая тенденция принята для сопоставления грамматических категорий на основании комбинаций семантических элементов, выделяемых и структурируемых на основе значений грамматических показателей различных языков. Такой подход наиболее последовательно, на наш взгляд, осуществляется в работах Санкт-Петербургской (Ленинградской) типологической группы1 в рамках исследований теоретической базы для типологии грам-
1 См. подробнее об истории, теоретическом подходе и методе Санкт-Петербургской (Ленинградской) типологической группы в работе [2].
