CC BY
76
УДК 800 СТРАТЕГИИ И ТАКТИКИ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА (на материале романа И. Ялома «Шопенгауэр как лекарство»)
Сумина Н.В.
Статья посвящена описанию стратегий и тактик психотерапевтического дискурса на материале романа И. Ялома «Шопенгауэр как лекарство». Новизна статьи определяется обращением к анализу нового типа дискурса -психотерапевтического.
Сформулирована стратегическая цель психотерапевтического дискурса и «его хозяина» - психотерапевта: быть эффективным в налаживании значимых личностных взаимоотношений клиентов. В связи с субъективным характером данного типа дискурса психотерапевтом пробуются различные приемы и тактики. Данная особенность этого типа общения определяется как «слепая тактика» или «эмпирические блуждания».
Описываются стратегии, используемые клиентами
психотерапевтического дискурса, в частности, ретроспективная стратегия. Анализируются денотативные и коннотативные значения текста клиентов психотерапевта. Вскрываются особенности психологического поведения участников психотерапевтического взаимодействия: его амбивалентный
характер (желание рассказать и в то же время желание скрыть личную информацию), использование генерализаций как психологических защит.
Особое внимание уделяется описанию тактик, используемых психотерапевтом: директивные указания, отказ от генерализаций,
использование механизма рефлексии.
Рефлексия рассматривается как остановка в текучем потоке создания текстов (и денотативных и коннотативных смыслов). Подчёркивается важность
контекста «здесь и сейчас», остановки во времени, когда участникам дискурса удается проникнуть за денотативные значения текста в его подтекст -коннотативные смыслы.
Сформулированы основные выводы: использование психотерапевтом кооперативных коммуникативных стратегий и тактик. Коммуникативное поведение психотерапевта определяется единой стратегической целью - быть эффективным целителем.
Ключевые слова: психотерапевтический дискурс; психотерапевт;
клиент; директивные указания; императивы; генерализации; рефлексия.
STRATEGIES AND TACTICS OF PSYCHOTHERAPEUTIC DISCOURSE (based on the novel by I. Yalom The Schopenhauer Cure)
Sumina N.V.
The article is devoted to the description of strategies and tactics of psychotherapeutic discourse based on the novel by I. Yalom ‘The Schopenhauer Cure’. Its novelty is defined by the fact that the author analyses the new type of discourse - psychotherapeutic one.
The author declares the general strategy of psychotherapeutic discourse and its ‘master’, that is to help the client to sustain effective meaningful relationship. Due to the subjective character of the discourse the psychotherapist tries different tactics and techniques. Such a feature of this type of communication is defined as ‘blind tactic’ or ‘empirical wandering’.
Strategies used by the clients are also described, the retrospective strategy being in focus. Denotative and connotative meanings of clients’ texts are analyzed. The author reveals specific features of the clients’ psychological behavior - its ambivalent character (conflicting desires to retell and at the same time to conceal personal information), generalization as psychological defense mechanism.
Special attention is given to psychotherapists’ tactics, directive orders, generalization refusal, mechanism of reflection being in focus.
Reflection is considered to be a pause in the current stream of texts’ creation (together with denotative and connotative meanings). The author develops the issue of ‘here-and-now’ context, a pause in the time stream which gives the discourse participants an opportunity to penetrate through denotative meanings of their text into the undertext to reveal its connotative meanings.
The main results of the article are the following: the psychotherapist uses cooperative communicative strategies and tactics. His communicative behavior is defined by the common strategic aim - to be an effective healer.
Keywords: psychotherapeutic discourse; psychotherapist; client; directive orders; imperatives; generalization; reflection.
Психотерапию как социальную практику, выросшую из психоанализа, иногда называют talking cure (лечение разговором) [1, с. 231]. Используя ту же модель построения словосочетания, И. Ялом называет свой роман «The Schopenhauer Cure» (дословно «лечение Шопенгауэром»; ср. перевод «Шопенгауэр как лекарство»).
Главный герой романа психотерапевт Джулиус Хертцфельд определяет свою стратегическую цель как желание быть эффективным в налаживании значимых личностных взаимоотношений своих клиентов. Стратегическая цель достигается различными тактиками. В зависимости от ситуации психотерапевтического группового взаимодействия Джулиус пробует разные приёмы, т.к. в психотерапевтическом дискурсе не существует абсолютной истины, находящейся вне отношений терапевта и клиента. В каждом отдельном случае психотерапевт заранее не знает, какие именно приёмы, техники или тактики будут наиболее эффективно работать. Он пробует различные подходы. По выражению Н.Ф. Калиной, такую особенность психотерапевтического
дискурса можно назвать «слепой тактикой» или «эмпирическими блужданиями» [2, с. 322].
Психическая реальность клиента выступает основой дискурса субъектов психотерапевтического взаимодействия. Вербализуя её (свою психическую реальность, т.е. рассказывая свою жизненную ситуацию), клиент создаёт текст, наполненный денотативными значениями. Ср., например, использование ретроспективной стратегии при воспоминании о прошлом клиентки Джулиуса Хертцфельда (здесь и далее выделено жирным нами - Н.С.): You all remember me, I'm sure. I was the little fat girl in your grade-school classroom. Very chubby, very clumsy, hair too curly. The one who was pathetic in gym, got the fewest valentines, cried a lot, never had best friends, always walked home alone, never had a prom invitation, was so terrified that she never raised her hand in class even though she was smart as hell and knew all the right answers [3].
Вы все, конечно, меня знаете: я была та самая маленькая толстушка с кучеряшками, над которой все вечно смеялись на физкультуре, у которой всегда меньше всех валентинок, которая ревёт по любому поводу, у неё нет настоящих друзей, она всегда возвращается домой одна, никогда ни с кем не гуляет и такая затравленная, что вечно боится поднять руку, хотя вполне может заткнуть за пояс любого и знает ответы на все вопросы [4, с. 199].
Денотативные означающие Бонни: the little fat girl (маленькая толстая девочка), very chubby (очень полнощёкая), very clumsy (очень неуклюжая), hair too curly (волосы слишком кучерявые), pathetic in gym (жалкая в гимнастическом зале) и т. д. Однако коннотации, скрывающиеся за данными высказываниями, звучат следующим образом: «Я хуже других, я хуже всех. Другие заслуживают больше внимания, чем я».
В ходе терапии Бонни осознает данные личностные смыслы и переводит их в денотативные означающие, т.е. вербализует:
Bonnie swiveled her head looking briefly at each member in turn as she said,
«I never really get your interest — why not?» [3]
Бонни быстро обвела взглядом всех присутствующих: Почему никто и никогда не интересуется мной? [4, с. 242]
Поведение героини амбивалентно: она одновременно хочет и боится внимания со стороны окружающих. Задав вопрос, она не дожидается ответа. Он повисает в воздухе - и Бонни быстро меняет тему своего монолога.
Реакция Джулиуса незамедлительна: «That was fast!» Julius said, «Bonnie, you are the master of the whirlwind segue! <...>»[3]
- Резкий поворот, - усмехнулся Джулиус. - Бонни, ты мастер быстрой смены тем <... > [4, с. 243].
Психотерапевту очевидны бессознательные мотивы, проявляющиеся в поведении клиентки, поэтому он использует механизм рефлексии: останавливает процесс коммуникации, заставляет группу погрузиться в контекст «здесь и сейчас». Рефлексия - это осознание и понимание. Это обязательно остановка во времени: чтобы состоялся акт понимания, следует выпасть из текучего потока обыденной жизни. Именно поэтому актуальным оказывается контекст «здесь и сейчас». В этот момент происходит переключение внимания группы с денотативных значений дискурса клиента на его коннотативные значения.
<...> A few minutes ago you were talking about why the group often overlooked you, and I thought you took a courageous step by asking everyone why you could not get their interest. But look what happened then: in the very next breath you switched to Pam's return to the group, and, presto, in a couple of minutes, your question to us faded into history.»
«I noticed that, too,» said Stuart. «So, Bonnie, it's like you arrange for us to ignore you.»
«That's good feedback.» Bonnie nodded her head. «Very good. I probably do that a lot. I'll do some thinking about that» [3].
<...> Несколько минут назад ты спросила, почему никто не обращает на тебя внимания, и я подумал, что с твоей стороны это был очень смелый шаг.
Но давай посмотрим, что произошло потом? Ты в одно мгновение переключаешься на Пэм и - престо - твой вопрос тонет, растворяется, как будто его и не было.
- Я тоже это заметил, - отозвался Стюарт. - Похоже, Бонни, ты нарочно заставляешь нас забыть про себя.
- Хорошее замечание, - Бонни кивнула. - Очень хорошее. Может, так и есть. Я обязательно подумаю об этом дома [4, с. 244].
Джулиус одновременно даёт описание речевого поведения Бонни и его интерпретацию. Реплика Стюарта - другого члена группы - добавляется к интерпретациям Джулиуса. Однако перевод бессознательных мотивов поведения в сферу сознания встречает сильное психологическое сопротивление: Бонни не готова исследовать бессознательные мотивы своего поведения «здесь и сейчас», она «подумает об этом дома»; она уклоняется от ответа на открытый вопрос Джулиуса, почему она думает, что она хуже других.
Джулиус настаивает, его интонации становятся директивными. Ср. авторские слова Julius pressed on, переведённые как Джулиус не собирался отступать. Он использует императивы: try this (попробуй это), look around <...> and answer this question (посмотри на каждого и ответь на этот вопрос), be specific (будь конкретна). Он задает Бонни открытые вопросы, предполагающие развёрнутые ответы: Who in this group is more important than you? And why?
«So, Bonnie, try this, ” Julius continued, «look around at each of the members here and answer this question: Who in this group is more important than you? And why.»
Julius could hear himself purring. He was coasting in familiar waters. For the first time in a while, certainly since Philip had entered the group, he knew exactly what he was doing. He had done what the good group therapist should do: he had translated one of his patient's central issues into the here-and-now, where it could be explored firsthand. It was always more productive to focus on the here-and-now
than to work on the patient's reconstructions of an event from the past or from current outside life.
Swiveling her head to glance briefly at each person in the group, Bonnie said, «Everyone here is more important than I am — a lot more important.» Her face was flushed, her breathing rapid. As much as she craved attention from others, it was obvious that she now wanted nothing more than invisibility.
«Be specific, Bonnie,» Julius urged. « Who is more important? Why?»
Bonnie looked around, «Everybody here. You, Julius - look how you've helped everyone» [3].
- Хорошо, Бонни, давай попробуем так, - продолжал Джулиус. -Посмотри на каждого в отдельности и ответь на такой вопрос: кто именно из группы важнее тебя и почему? - Про себя Джулиус довольно улыбнулся: здесь он был в своей стихии. В первый раз за последнее время - с тех самых пор, как в группу пришел Филип, - он точно знал, что нужно делать. Сейчас он поступил именно так, как должен был поступить хороший психотерапевт: он перевел основную проблему пациента в плоскость «здесь и сейчас» и приготовился её исследовать. Всегда полезнее сосредоточиться на «здесь и сейчас», чем пробираться сквозь дебри прошлого или искать причины вовне.
Поочередно взглянув на каждого, Бонни сказала:
- Все здесь важнее меня - гораздо важнее. - Лицо её горело, она часто дышала, видно было, что чем больше ей хотелось обратить на себя внимание, тем скорее она готова была провалиться сквозь землю.
- Давай конкретно, Бонни, - настаивал Джулиус. - Кто именно важнее тебя? И почему?
Бонни огляделась вокруг:
- Все здесь. Ты, Джулиус, - ты всем помогаешь <.. .> [4, с. 244].
Бонни жонглирует скрытыми смыслами своего дискурса, используя психологические защиты, в частности генерализации, выражающиеся в
употреблении неопределенных местоимений everyone, everybody. Бессознательные установки, страхи очень устойчивы, их нелегко изменить.
Джулиус это замечает и «приостанавливает» коммуникацию. Он старается изменить сложившиеся представления Бонни о самой себе. Он меняет тактику, снова обращаясь к рефлексии и призывая всю группу описать, что они чувствуют и наблюдают:
Julius shifted into another gear and addressed the entire group. «Let's take a look at what's happened the past several minutes. Who's got some feelings or observations?» Having succeeded in moving the group into the here-and-now, he advanced to the next step. In his view the work in therapy consisted of two phases: first interaction, often emotional, and second, understanding that interaction. That's the way therapy should proceed - an alternating sequence of evocation of emotions and then understanding. So he now attempted to switch the group into the second phase by saying, «Let's back up and take a dispassionate look at what's just transpired» [3].
Джулиус решил сменить подход и обратился к группе:
- Давайте посмотрим, что случилось за последние несколько минут. Есть мнения и наблюдения ? - Переключив внимание на «здесь и сейчас», он перешел к следующему этапу. В работе психотерапевта, считал он, существовало две фазы: первая состояла в общении - часто эмоциональном, и вторая - в осмыслении этого общения. Именно так и должна работать психотерапия: в последовательном чередовании эмоций и осмысления. Теперь ему предстояло перевести группу в следующую фазу, поэтому он сказал: -Давайте немного отступим назад и спокойно взглянем на то, что сейчас произошло [4, с. 248].
Для того чтобы знания Бонни превратились в новой способ поведения, т.е. чтобы изменились её личностные смыслы, Джулиус подключает потенциал всей группы, т.к. рефлексия - это не просто знание или понимание субъектом самого себя, но и выяснение того, как другие знают и понимают данного
субъекта, его личностные особенности, эмоциональные реакции и когнитивные представления.
Характерно, что в самой ткани произведения нет единицы рефлексия. Данный механизм описан с помощью других лексем: interaction
(взаимодействие или, как в переводе, общение) и understanding (понимание, осмысление).
Психотерапевтическая коммуникация способствует тому, что знание о своём поведении и его понимание преобразуются в личностное событие, перестают быть просто внешним содержанием. Понимание своего поведения и его обусловленности бессознательным страхом становится событием для Бонни, событием, с которого начнётся процесс её внутренних изменений.
Джулиус меняет личностные смыслы клиентки и порождает новые, используя тактики: директивные указания (выражающиеся императивами); отказ от генерализаций (замена неопределенных местоимений конкретными именами и конкретными формулировками); использование механизма рефлексии, «останавливающего» коммуникацию, заставляющего группу погрузиться в контекст «здесь и сейчас» и размышлять над коннотативными смыслами дискурса, «всплывшими» и «мерцающими» в процессе коммуникации.
Общаясь с клиентом, психотерапевт демонстрирует кооперативные коммуникативные стратегии и тактики. Тактики психотерапевтического дискурса определяются единой стратегической целью - помочь клиенту улучшить значимые для него взаимоотношения.
Список литературы
1. Фрейд З. О клиническом психоанализе. Избранные сочинения. М.: Медицина, 1991. 288 с.
2. Калина Н. Ф. Основы психоанализа. «Рефл-бук», «Ваклер», 2001. 352 с.
3. Irvin D. Yalom The Schopenhauer Cure. Режим доступа: http://www.gribuser.ru/xml/fictionbook/
4. Ялом И. Шопенгауэр как лекарство: психотерапевтические истории / Ирвин Ялом; [пер. с англ. Л. Махалиной]. М.: Эксмо, 2011. 544 с. (Практическая психотерапия).
References
1. Z. Freud. O klinicheskom psikhoanalize. Izbrannye sochineniya [About clinical psychoanalysis. Selected works]. M.: Medicine, 1991. 228 p.
2. N.F. Kalina. Outline of psychoanalysis [Osnovy psikhoanaliza]. Raffle-book, Bakler, 2001. 352 p.
3. Irvin D. Yalom The Schopenhauer Cure http://www.gribuser.ru/xml/fictionbook/
4. Irvin D. Yalom Shopengauer kak lekarstvo: psikhoterapevticheskie istorii [The Schopenhauer Cure: psychotherapeutic stories] / Irvin Yalom [translated by L. Makhalina]. M.: Exmo, 2011. 544 p. (Practical psychotherapy)
ДАННЫЕ ОБ АВТОРЕ
Сумина Наталья Владимировна, преподаватель кафедры русского языка Ростовского государственного строительного университета
Ростовский государственный строительный университет ул. Социалистическая, 162, г. Ростов-на-Дону, 344022, Россия natalia.sumina@rambler. ru
DATA ABOUT THE AUTHOR
Sumina Natalia Vladimirovna, Lecturer of the Russian Department in Rostov State University of Civil Engineering
Rostov State University of Civil Engineering
162, Sotsialisticheskaya St., Rostov-on-Don, 344022, Russia
natalia.sumina@rambler. ги Рецензент:
Кудинова Таисия Анатольевна, доктор филологических наук, доцент кафедры культурологии Ростовского государственного строительного университета
