Стратегическое планирование как политико-правовой институт Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

УДК 340

СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ КАК ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЙ ИНСТИТУТ

М.В. Вилисов

STRATEGIC PLANNING

AS A POLITICAL AND LEGAL INSTITUTION

M.V. Vilisov

Аннотация. С принятием Федерального закона «О стратегическом планировании в Российской Федерации» начал формироваться новый правовой институт, с помощью которого впервые в российской истории делается попытка практического воплощения сложных теоретических конструкций, определяющих процессы прогнозирования, целеполагания, планирования и реализации поставленных планов при формировании государственной политики. Несмотря на то, что этот процесс отражает наличие определенного политического запроса на институционализацию деятельности по стратегическому управлению, только лишь правового закрепления правовых процедур недостаточно для того, чтобы внедряемая система оказалась работоспособной в рамках реальных политико-административных процессов. Для решения стратегических вызовов и задач эту систему необходимо дополнять новыми институтами.

Ключевые слова: закон о стратегическом планировании, стратегия социально-экономического развития, стратегия национальной безопасности, политико-государственное проектирование, государственная политика.

Absract. Adoption of the Federal law «On strategic planning in the Russian Federation» started developing a new complex legal institution. This is the first attemt in Russian history to implement so complex theoretical structures in real public policy and public administration. This reflects the presence of a certain political demand for the institutionalization of the activity on strategic management. However, only the legal consolidation of the procedures of strategic management are not sufficient to implement the system proved to be workable in the framework of real political and administrative processes. To address strategic challenges and objectives, this system must be supplemented by new institutions.

Keywords: the law on strategic planning, strategy for socio-economic development, national security strategy, political and public engineering, public policy.

Федеральный закон от 28 июня 2014 г. № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации» (далее: Закон о стратегическом планировании или ЗСП) ознаменовал новый этап

в развитии современного российского государственного управления и политики. В то же время, давление внешних обстоятельств и неблагоприятное развитие внутриполитических процессов могут свести на нет столь важное для российской политико-административной системы явление - урегулированное правовым образом стратегическое планирование.

Что же заставляет так высоко оценивать принятие Закона о стратегическом планировании? Есть несколько тезисов, раскрытие и обоснование которых и составят основной предмет настоящей статьи.

Тезис 1. Закон о стратегическом планировании представляет собой системную попытку установить новый правовой институт формирования государственной политики. Закон появился не на пустом месте и не в одночасье. Фактически весь постсоветский период предпринимались те или иные попытки сформировать правовые основы планирования. Отметим лишь основные правовые вехи.

1. Федеральный закон от 20 июля 1995 г. N° 115-ФЗ «О государственном прогнозировании и программах социально-экономического развития Российской Федерации» [2] явился первым законодательным актом, урегулировавшим, хотя и весьма фрагментарно, вопросы планирования. В процессе его разработки и принятия развернулись жаркие дебаты, в том числе и политического характера, поэтому из названия принятого закона были убраны упоминания о планировании (в одной из версий законопроект в названии содержал термин «об индикативном планировании). Явившись результатом политического консенсуса (скорее можно говорить о некоторой патовой ситуации, когда ни одна из сторон не смогла полностью реализовать свои интересы), указанный закон так и не стал до конца реализованным. Фактически регулярное его выполнение осуществлялось в части прогнозирования [19, 20]. Предусмотренные в нем документы стратегического планирования - концепция социально-экономического развития и программа социально-экономического развития - так и не были приняты в объеме и виде, предусмотренном изначально в законе, хотя попытки их разработать и принять осуществлялись достаточно регулярно (например, в 1999 г.) и в итоге завершились принятием Концепции долгосрочного социально-экономического развития России до 2020 г. [8]. В конечном итоге этот закон был признан утратившим силу Законом о стратегическом планировании.

2. Указ Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. № 537 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» [6]. Данным документом утверждена Стратегия национальной безопасности, отдельными пунктами которой определены параметры и процедуры системы стратегического планирования в Российской Федерации. Так, в частности, впервые был дан перечень документов стратегического планирования [6, п. 101], который во многом составил основу системы документов стратегического планирования, заложенной в Закон о стратегическом планировании [3, ст. 11].

Указанные документы последовательно развивали идеи правового регулирования вопросов стратегического управления и планирования. При этом отдельные вопросы планирования регулировались целым рядом иных, формально независимых и несоподчиненных нормативных правовых актов, в том числе: БК РФ [1] и Федеральным законом от 29 декабря 2012 г. № 275-ФЗ «О государственном оборонном заказе» [4]. В результате возникала несогласованность «политического» и «бюджетного» аспектов планирования, которая привела, по оценкам специалистов Минфина и Минэкономразвития, к тому, что для исполнения обязательств, предусмотренных документами стратегического планирования, были бы необходимы «три бюджета». Для решения этого сложного клубка противоречий потребовалось политико-правовое решение Президента РФ, фактически давшее старт Закону о стратегическом планировании. Речь идет об одном из «майских указов» 2012 г.

3. Указ Президента Российской Федерации от 7 мая 2012 г. № 596 «О долгосрочной государственной экономической политике» [5] фактически стал прямым поручением Правительству РФ «подготовить и внести до 1 октября 2012 г. в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проект федерального закона о государственном стратегическом планировании, предусматривающий координацию стратегического управления и мер бюджетной политики». После полутора лет рассмотрения законодателями Закон о стратегическом планировании был принят.

Почему Закон о стратегическом планировании закладывает основы нового правового института?

Во-первых, он дает определение стратегического планирования, охватывая в нем все вопросы классического управленческого цикла: прогнозирование, целеполагание, планирование и программирование [3, ст. 3]. Во-вторых, он объединяет в рамках стратегического планирования две важнейшие сферы, ранее существовавшие в параллельных плоскостях и даже конкурировавшие между собой: социально-экономическое развитие и обеспечение безопасности [3, ст. 3]. В-третьих, он содержит описание системы стратегического планирования [3, гл. 3]. В-четвертых, он содержит детальное описание как всей системы, так и отдельных уровней документов стратегического планирования [3, гл. 5-10], в том числе документов с ранее не вполне определенным правовым статусом [5, с. 13]: посланий Президента РФ, стратегий, основ государственной политики и др. [3, ст. 11].

Можно сказать, что после принятия Закона о стратегическом планировании всегда существовавший разрыв между политическим уровнем целеполагания и бюджетным планированием [11] был формально преодолен, и все эти отношения были введены в единую сферу правового регулирования, создав новый правовой институт.

Такие преобразования не могли не отразиться на политической сфере, и с этим связан второй тезис.

Тезис 2. Закон о стратегическом планировании является результатом политического консенсуса и продолжительной политической борьбы. Приведенная выше история становления законодательного регулирования стратегического планирования насчитывает почти 20 лет. В течение этого периода происходило последовательное расширение системности правового регулирования стратегического планирования: от государственного прогнозирования и концепции социально-экономического развития в законе 1999 г. до сложной системы документов стратегического планирования, охватывающей прогнозирование, целеполагание, планирование, программирование и контроль. Изначально потенциал сопротивления даже самой идее государственного планирования был настолько велик, что из названия принятого в 1995 г. Федерального закона «О государственном прогнозировании и программах социально-экономического развития Российской Федерации» слова о планировании были исключены. Попытки вернуться к законодательному закреплению государственного планирования предпринимались

и далее. Так, в 2000 г. в первом чтении Государственной Думой был принят проект федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О государственном прогнозировании и программах социально-экономического развития Российской Федерации"», которым признавалась необходимость индикативного планирования. В дальнейшем данный проект был отклонен [22]. Аналогичная попытка предпринималась и в 2004 г. Тогда изменения также внести не удалось [16].

По результатам опроса автором участников тех событий расклад политических сил вокруг разработки и принятия законодательства о стратегическом планировании выглядел (очень упрощенно) примерно следующим образом: основным проводником идеи выступали представители силовых структур и оборонно-промышленного комплекса, жизненно заинтересованные в наличии системной, целенаправленной и долгосрочной государственной политики, которые группировались вокруг Совета Безопасности. Явного оппонента у них не было, в то же время активное, но неявное сопротивление оказывала практически вся политико-административная среда и связанные с ней бизнес-группировки. Невозможность преодоления этого сопротивления и обусловила неудачность всех попыток перейти от «прогнозирования» к «планированию» в период 1995-2005 гг. Ситуацию осложняло также и то, что стратегическое планирование практически никогда не удавалось согласовать с бюджетным планированием, процесс становления которого сначала в качестве новой отрасли законодательства, а затем и ключевого политико-административного процесса как раз активно развивался с 1998 г., проходя принципиально новые стадии развития в 2000-х гг. (введение трехлетнего планирования, упорядочение различного рода бюджетных программ и пр.). На этом фоне роль финансово-экономического блока Правительства РФ постоянно усиливалась, именно этот блок активно противостоял развитию законодательства о стратегическом планировании - краткосрочное планирование и техническое исполнение бюджета превалировало над долгосрочными целями и институциа-лизацией политических решений, делая практически невозможной осмысленную долгосрочную политику [11].

Более того, в условиях кризисов роль бюджетного планирования многократно усиливалась: так, Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период

до 2020 г. [8] была принята как раз в разгар финансово-экономического кризиса, и фактически не могла оказать серьезного воздействия на формирование государственной политики, которая была подчинена решению оперативных задач. Реконструировать эти задачи было чрезвычайно сложно: публичные обсуждения концептуальных основ бюджетов и влияния бюджетного планирования на экономику практически не проводились или были неэффективными [21].

Ситуация кардинально изменилась после принятия Указом Президента РФ в 2009 г. Стратегии национальной безопасности до 2020 г. [6]. Этот документ фактически заложил основы современной системы стратегического планирования, при этом явно обозначив две сферы: сферу национальной безопасности (компетенция «силового блока») и сферу социально-экономического развития (компетенция Минэкономразвития и финансового блока Правительства), которые и отражали фактически линию разграничения политических оппонентов стратегического планирования. Закрепление Стратегии национальной безопасности Указом Президента и ее последующая активная реализация, совпавшая с реформой Вооруженных Сил и развитием оборонно-промышленного комплекса, вызвала открытое политическое противостояние главы Минфина и Президента РФ, закончившееся отставкой министра в сентябре 2011 г. [13].

В дальнейшем неустранимые публично политические противоречия по поводу стратегического планирования больше не проявлялись, что в итоге привело к принятию Закона о стратегическом планировании. Это фактически подтверждается мнением одного из его разработчиков: «Законопроект начали разрабатывать в 2007 г., но до 2011 г. он фактически "пылился", "увяз" в многочисленных обсуждениях. В декабре 2011 г. он был внесен в Правительство РФ. В январе-феврале 2012 г. рассматривался в Аппарате Правительства РФ. В марте правительство поручило доработать его с учетом предложений аппарата Совета безопасности в части, касающейся взаимоувязки документов стратегического планирования в области социально-экономического развития и обеспечения национальной безопасности, а также разграничения полномочий, функций и задач участников стратегического планирования» [15].

Тезис 3. Закон о стратегическом планировании имеет большой проектировочный и практический потенциал, его

принятие следует признать своевременным и актуальным.

Формат и содержание Закона о стратегическом планировании дают все необходимые инструменты для осуществления полного цикла стратегического управления: от прогнозирования к целеполаганию, планированию, программированию, исполнению, мониторингу и контролю. С технократической точки зрения подобная конструкция является идеальной. Впервые в постсоветский период на законодательном уровне объединены политическая (целеполагание), административная (исполнение) и финансово-бюджетная (планирование и программирование) сферы. Существовавшие ранее несогласованность между политическим целеполаганием и бюджетным планированием, а также относительно высокая непрозрачность этих процессов полностью устранены. Фактически это можно признать итогом пятнадцатилетней работы нынешней политической команды во главе с В.В. Путиным - ведь именно им было подписано распоряжение Правительства РФ от 1 декабря 1999 г. № 2021-р [7], в котором впервые на высоком политико-административном уровне было признано «считать одной из приоритетных задач Правительства Российской Федерации разработку стратегического плана развития Российской Федерации на долгосрочную перспективу». Можно сказать, что правовое формирование института стратегического планирования на этом завершено.

Эта работа была завершена как нельзя кстати: давление внешних обстоятельств (обострение отношений с западными странами, санкционное давление) в очередной раз заставляют задуматься об определении стратегических приоритетов развития страны. Сложилась уникальная ситуация: созданная система стратегического планирования может быть сразу использована в реальных условиях уточнения парадигм развития страны в связи с существенным изменением внешнеполитической и внутриполитической обстановки. Эта система является легальной и легитимной, объединяет политическую, административную и финансовую сферы, является результатом достигнутого в настоящее время политического консенсуса, имеет необходимые механизмы для участия общественности. Иными словами, созданная конструкция является идеальной для осуществления масштабного политико-государственного проектирования (перепроектирования), для определения будущего развития страны.

То, что такое перепроектирование необходимо, сомнений не вызывает. Конфликт между Россией и западными странами поставил под сомнение возможность реализации стратегии комфортной для России интеграции в западное сообщество. Это означает необходимость пересмотра целого ряда политических и социально-экономических ориентиров, мобилизации, модернизации и ускоренного развития целого ряда экономических, социальных и политических институтов, обеспечивающих возможность самостоятельного и полноценного развития в условиях продолжительного противостояния с западными странами. Речь идет о необходимости формирования нового «образа будущего» для развития страны, который должен стать новым «аттрактором» для переформатирования существующей системы, в отличие от использовавшегося ранее «аттрактора» интеграции в западный мир.

После нахождения нового «образа будущего» система стратегического планирования сможет начать работать в полном объеме: будет сформирована стратегия социально-экономического развития до 2020 г.; уточнению могут быть подвергнуты стратегические приоритеты; существенной модернизации, перепроектированию могут быть подвергнуты многие существующие социальные, экономические и политические институты - кредит политического доверия в настоящее время очень высок. Но начнет ли эта конструкция реально работать на практике?

Тезис 4. Несмотря на то, что при разработке Закона о стратегическом планировании за основу была взята уже сложившаяся политико-административная практика стратегического планирования, говорить о становлении полноценного политического процесса или института стратегического управления в России пока рано. Основная проблема, как ни странно, может относиться к сущности сложившейся политико-административной системы и к характеристике актуального политического баланса (консенсуса).

Политико-административная система современной России характеризуется высоким уровнем вертикальной интегрированности, что делает ее пригодной для выполнения четко артикулируемых задач, возникающих на политическом уровне управления. Фактически вся система так или иначе интегрирована в соответствующие фор-

мальные государственные или окологосударственные институты: органы власти всех видов, политические партии, государственные научные центры и образовательные учреждения, формирующие экспертное сообщество, государственные компании и банки, являющиеся основными представителями наряду с лояльными власти российскими бизнес-структурами. Все они в совокупности образуют единую интегрированную политико-административно-финансовую систему [20, с. 166-167]. Эта система хорошо решает понятные задачи, в том числе задачи реактивные (достаточно оперативное реагирование на кризисные ситуации 2014-2015 г. это весьма хорошо продемонстрировало), однако плохо справляется с задачами креативными, в том числе связанными с переформатированием самой системы. Традиционные бюрократические структуры (типа Министерства экономического развития) такую функцию не выполняют в принципе, специально созданные институты развития (Агентство стратегических инициатив, Открытое правительство и т.п.) уже слишком интегрированы в эту систему и также утратили эту способность. Иными словами, формальных институтов, существующих в политико-административно-финансовой системе, уже недостаточно для того, чтобы они могли выполнить креативную функцию.

Сложившийся политический консенсус характеризуется достигнутым балансом между условно консервативной и условно либеральной частями политического истеблишмента, среди которых первая сейчас находится в активной позиции, вторая - в оборонительной. Данные определения весьма условны: если «либеральную» часть определить достаточно легко по признаку приверженности западным «общечеловеческим» ценностям и преимущественно неолиберальной идеологии (хотя и такое определение будет очень упрощенным), то «консервативная» часть может быть определена скорее «от противного» - это пестрая гамма общественно-политических сил, не готовых поддержать либеральную идеологию или активно ей оппонирующих.

При этом российская политическая практика последних трех десятилетий обычно предполагала, что основным «агентом изменений» являлась именно либеральная часть. Сейчас инициатива по предложению изменений (и их внедрению и реализации через систему стратегического планирования) находится у консервативной части российского политического истеблишмента, которая не имеет

ни опыта, ни инструментов, ни институтов разработки «стратегической повестки». Также она не имеет и явных лидеров (как идейно-идеологических, так и политических), не может сфокусировать свои предложения на центр принятия политических решений, обосновать и продвинуть их. Многолетняя, последовательная, активная, но в то же время встречающая слишком большое сопротивление в политической среде экспертная и политическая деятельность наиболее выдающихся экспертов этого направления [12, 13] все же не позволяет сформировать эффективную консервативную политическую силу, причем ни в политической, ни в научно-экспертной, ни в предпринимательской средах.

Еще один важный момент - консервативная часть не имеет явного «аттрактора» (образа будущего) для формирования стратегии развития, в отличие от либеральной части, у которой в качестве аттрактора традиционно являлась западная модель развития, использование которой в настоящий исторический момент в качестве «образа будущего» по понятным причинам недопустимо.

В итоге можно констатировать, что вероятность успешного использования новой системы стратегического планирования в сложившихся условиях при инерционном развитии представляется весьма низкой. Существующие институты не способны в короткие сроки выработать новый «образ будущего», который станет основой для целеполагания в рамках стратегического планирования. Без этого эффективная разработка документов стратегического планирования невозможна. Инерционный вариант развития событий приведет к бюрократической имитации деятельности на протяжении 2016-2017 гг., затягиванию решения реальных проблем, что при сохранении внешних условий может привести к серьезному политическому кризису на рубеже 2017-2018 гг. вследствие неспособности консервативной части политического истеблишмента предложить новую повестку развития. В результате можно прогнозировать «либеральный ренессанс» и дискредитацию идеи сложно устроенного, институционально определенного процесса стратегического планирования.

Что можно рекомендовать? Как всегда в российских условиях целесообразно создавать центр выработки целеполагания и «образа будущего» за пределами сложившейся политико-административ-

но-финансовой системы. Он потенциально способен выработать предложения по «образу будущего» без влияния существующей конъюнктуры. При этом можно использовать решение, содержавшееся в уже упомянутом распоряжении Правительства РФ от 1 декабря 1999 г. № 2021-р [7]:

«В целях проведения комплексного анализа политической, экономической, социальной обстановки в Российской Федерации и определения стратегии развития страны на долгосрочную перспективу:

1. Считать одной из приоритетных задач Правительства Российской Федерации разработку стратегического плана развития Российской Федерации на долгосрочную перспективу.

5. Согласиться с предложением некоммерческой организации -фонда "Центр стратегических разработок"... о проведении им работ по подготовке плана».

Насколько мы помним, руководителем Центра стратегических разработок в то время был Г.О. Греф, надолго впоследствии определивший вектор реформ и социально-экономического развития страны. Необходимость такого рода решений сейчас становится все более насущной.

***

Пока статья готовилась к выпуску, в политической среде произошло несколько событий, косвенно подтверждающих правильность сделанных выводов и рекомендаций.

В середине февраля 2016 г. некоторые СМИ сообщили о намерениях Г.О. Грефа создать при Правительстве РФ центр управления реформами [14]. По доступной информации, на совещании у Президента РФ Г.О. Греф в присутствии А.Л. Кудрина предложил крупную реформу государственного управления, в рамках которой и предполагалось создание подобного центра. Сам Г.О. Греф на тот момент комментировать подобные разработки отказался [18]. Уже в апреле появилась информация о том, что А.Л. Кудрин получил предложение занять должность в Центре стратегических разработок - том самом, который еще в конце 1991 г. создавался как «центр реформ» для Г.О. Грефа.

Библиографический список

1. Бюджетный кодекс Российской Федерации от 31 июля 1998 г. N° 145-ФЗ.

2. Федеральный закон от 20 июля 1995 г. N 115-ФЗ «О государственном прогнозировании и программах социально-экономического развития Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации от 24 июля 1995 г. N 30, ст. 2871.

3. Федеральный закон от 28 июня 2014 г. N 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2012. 7 мая. N 19. Ст. 2333.

4. Федеральный закон от 29 декабря 2012 г. N 275-ФЗ «О государственном оборонном заказе // СЗ РФ. 2012. 31 декабря. N 53 (ч. I). Ст. 7600.

5. Указ Президента РФ от 7 мая 2012 г. N 596 «О долгосрочной государственной экономической политике» // СЗ РФ. 2012. 7 мая. N 19. Ст. 2333.

6. Указ Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. N 537 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» // СЗ РФ. 2009. 18 мая. N 20. Ст. 2444.

7. Распоряжение Правительства РФ от 1 декабря 1999 г. N 2021-р // СЗ РФ. 1999. 13 декабря. N 50. Ст. 6247.

8. Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года (утв. распоряжением Правительства РФ от 17 ноября 2008 г. N 1662-р) // СЗ РФ. 2008. 24 ноября. N 47. Ст. 5489.

9. Вакансия для Кудрина: чем занимается Центр стратегических разработок. URL: http://tass.ru/ekonomika/3197403 (дата обращения: 01.03.2016).

10. Вилисов М.В. Технологии политико-государственного проектирования российской модернизации // Государственное управление в XXI веке: традиции и инновации: 9-я международная конференция (25-27 мая 2011 года). Ч. 2. М.: МГУ, 2011.

11. Вилисов М.В. Кризис политико-государственного проектирования как причина проблем бюджетного планирования // Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. 2010. N 6.

12. Глазьев С.Ю. Об итогах общероссийской дискуссии о стратегии экономического развития России // Экономическая наука современной России. 2002. N 1.

13. Глазьев С.Ю. Снова к альтернативной системе мер государственной политики модернизации и развития отечественной экономики (предложения на 2013-2014 годы) // Российский экономический журнал. 2013. N 3.

14. Греф предложил создать при правительстве центр управления реформами. URL: http://www.rbc.ru/politics/16/02/2015/54e120329a794736714e3427 (дата обращения: 01.03.2016).

МОСКОВСКИЙ ФИНАНСОВО-ЮРИДИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ МФЮА

15. Дементьев В.В. Стратегическое планирование - залог успешного развития // Бюджет. 2012. №° 7. URL: http://bujet.ru/article/193728.php (дата обращения: 01.03.2016).

16. Законопроект № 9653-4 «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «О государственном прогнозировании и программах социально-экономического развития Российской Федерации». URL: http://www.duma.gov.ru/systems/law/?name=О+государственном+про гнозировании+и+программах+социально-экономического+развития+ Российской+Федерации&sort=date (дата обращения: 01.03.2016).

17. Кудрина уволили за неприличное поведение. URL: http://www.newsinfo. ru/articles/2011-09-27/kudrin/762296/ (дата обращения: 01.03.2016).

18. Президент Сбербанка Герман Греф предложил реформу госуправления. URL: http://www.vedomosti.ru/newspaper/articles/2015/02/16/pravitelstvo-pri-pravitelstve (дата обращения: 01.03.2016).

19. Прогноз социально-экономического развития Российской Федерации на 2011 год и на плановый период 2012 и 2013 годов (разработан Минэкономразвития РФ). URL: http://economy.gov.ru/minec/activity/sections/ macro/prognoz/doc20100923_07 (дата обращения: 01.03.2016).

20. Прогноз социально-экономического развития Российской Федерации на 2012 год и плановый период 2013-2014 годов (разработан Минэкономразвития РФ). URL: // http://economy.gov.ru/minec/activity/sections/ macro/prognoz/doc20120912_000004 (дата обращения: 01.03.2016).

21. Симонов В.В. Идеология и структура бюджета России как отражение социально-экономической модели России // Идеология и структура федерального бюджета России как отражение ее социально-экономической модели: материалы научного семинара. Вып. 6(36). М.: Научный эксперт, 2010.

22. СуетинД. Мифы и реальность индикативного планирования // Экономика и жизнь. 2005. №> 2 (9060). URL: http://www.eg-online.ru/article/118704/ (дата обращения: 01.03.2016).

23. Сулакшин С.С., ПогорелкоМ.Ю., ВилисовМ.В., МалчиновА.С., Нетесо-ва М.С., Симонов В.В. Российские доктрины как акты государственного управления. М.: Научный' эксперт, 2012.

М.В. Вилисов

кандидат политических наук

заведующий кафедрой государственного контроля

Московского финансово-юридического университета МФЮА

E-mail: vilisov.m@mfua.ru