CC BY
87
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 27. ГЛОБАЛИСТИКА И ГЕОПОЛИТИКА. 2019. № 4
Васильева Нина Ивановна
канд. экон. наук, доцент кафедры глобалистики факультета глобальных процессов МГУ имени М.В. Ломоносова vasilieva-msu@yandex.ru
СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ПАРТНЕРСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ: ПРАВОВЫЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ*
Vasilyeva N.I.
Candidate of Economic Sciences, Associate Professor, Faculty of Global Studies, Globalistics Department Lomonosov Moscow State University vasilieva-msu@yandex.ru
STRATEGIC PARTNERSHIP
OF THE RUSSIAN FEDERATION
AND THE PEOPLE'S REPUBLIC OF CHINA:
LEGAL AND ECONOMIC ASPECTS OF INTERACTION**
Введение. В современном научном пространстве одной из новых форм международных отношений является стратегическое партнерство, понятое автором как отношения временного сближения участников на базе сходства национальных интересов и целей ради усиления с помощью партнерства своих позиций в мире и получения выгоды.
Материалы и методы. Проведен анализ официальных текстов международных договоров и соглашений, заключенных РФ и КНР, данных Минэкономразвития и Федеральной таможенной службы РФ, статистические сведения Главного таможенного управления (ГТУ) КНР и Министерства коммерции КНР. Применяются междисциплинарный, системный и историко-эволюци-онный подходы, используются статистические методы анализа взаимного внешнеторгового оборота.
Результаты исследования. В перспективе России необходимо обновлять свои подходы к стратегическому взаимодействию посредством разработки
*Статья подготовлена по материалам доклада, сделанного в Центральном доме ученых РАН 29 января 2019 г.
**The article is based on the report made at the Central House of Scientists of the Russian Academy of Sciences on January 29, 2019.
различных аспектов политического, дипломатического и экономического сотрудничества не только с Китаем, но и с другими странами этого региона.
Обсуждение. Развитие российско-китайских политических и экономических отношений — процесс, находящий отражение и активно обсуждаемый в современном научном пространстве, однако изолированное рассмотрение политических, институциональных, правовых и экономических аспектов взаимодействия России и Китая снижает эффективность исследований, которые требуют комплексного подхода.
Выводы. Сделан вывод об определенном отставании экономического уровня двусторонних отношений России и Китая от их политического диалога, от достигнутых правовых и институциональных договоренностей, причем в экономическом сотрудничестве двух стран пока приоритет явно отдается взаимной торговле, при скромном инвестиционном взаимодействии.
Ключевые слова: стратегическое партнерство, внешнеторговый оборот, товарная структура экспорта, товарная структура импорта, сальдо товарооборота между Россией и Китаем, диверсификация российского экспорта, таможенно-тарифные барьеры.
Introduction. In the modern scientific space one of the new forms of international relations is strategic partnership, understood by the author as a relationship of temporary rapprochement of participants on the basis of the similarity of national interests and goals in order to strengthen their positions in the world and gain benefits through partnership.
Materials and methods. Analysis of official texts of international treaties and agreements concluded by the Russian Federation and the People's Republic of China; data of the Ministry of Economic Development and the Russian Federal Customs Service; statistics of the General Administration of Customs of the People's Republic of China (GACC) and the Ministry of Commerce of PRC. The author uses interdisciplinary, systemic and historical-evolutionary approaches and statistical methods of mutual foreign trade turnover analysis.
Results. In the future Russia needs to update its approaches to strategic partnership by developing different aspects of political, diplomatic and economic cooperation not only with China, but also with other countries of this region.
Discussion. The development of Russian-Chinese political and economic relations is a process reflected and actively discussed in the modern scientific space, however, an isolated focus on political, institutional, legal and economic aspects of the Russian-Chinese interaction reduces the effectiveness of research and requires a comprehensive approach.
Conclusions. The author concludes that the economic level of bilateral relations between Russia and China lags behind their political dialogue and legal and institutional agreements reached, and in economic cooperation between the two countries priority is clearly given to mutual trade, with modest investment interaction.
Key words: strategic partnership, foreign trade turnover, commodity structure of exports, commodity structure of imports, balance of trade between Russia and China, diversification of Russian exports, customs and tariff barriers.
Введение
Российско-китайские отношения партнерства и стратегического взаимодействия, которые рассматриваются как международные отношения
нового типа со второй половины 1990-х гг., накопили значительный опыт сотрудничества в разных сферах. Эти отношения следует воспринимать как живой и постоянно меняющийся процесс, включающий и выдающиеся достижения и богатый опыт, и нежелательные факторы, так как они испытывают влияние сложной и противоречивой реальности. На данный момент в международных отношениях нет единого, устоявшегося определения понятий «партнерство» и «стратегическое взаимодействие».
Цель статьи — обосновать точку зрения, что стратегическое партнерство как одна из новых форм международных отношений подразумевает временное сближение участников на базе сходства национальных интересов и целей ради усиления с помощью партнерства своих позиций в мире и получения выгоды. Однако, несмотря на то что Россия и Китай продекларировали общие принципы партнерства, понимание сторонами этих принципов совпадает, увы, не всегда.
В отношениях России с Китаем понятие «стратегическое партнерство» первым употребил в 1994 г. президент Б.Н. Ельцин в личном послании Цзян Цзэминю [11]. С 1996 г. понятия «партнерство» и «стратегическоевзаимодействие» стороны стали использовать в официальных документах. Следующим шагом в развитии двусторонних отношений стал официальный визит в Россию Председателя Госсовета КНР Цзян Цзэминя 2—6 сентября 1994 г. В ходе московской встречи было подписано Совместное заявление президента РФ и председателя КНР, предусматривающее ненацеливание стратегических ядерных ракет и неприменение первыми ядерного оружия. Одновременно стороны подписали межправительственный протокол о сотрудничестве в области изучения космического пространства в мирных целях. КНР получала доступ к российским ракетно-космическим технологиям на льготных условиях. Россия, таким образом, поддержала развитие ракетно-космической программы КНР и, следовательно, модернизацию китайских вооруженных сил. Страны также возобновили свернутое в 1964 г. сотрудничество в сфере мирного использования атомной энергии и в 1997 г. подписали контракт на сооружение Ляньюньганской (переименованной впоследствии в Тяньваньскую) АЭС на берегу Желтого моря. Летом 2007 г. состоялся ее пуск. В 2012 г. был подписан межправительственный протокол о сотрудничестве в сооружении третьего и четвертого энергоблоков [16].
В Договоре о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между РФ и КНР 2001 г. отношения двух стран охарактеризованы как «отношения добрососедства, дружбы, сотрудничества, равноправного доверительного партнерства и стратегического взаимодействия», строящиеся на «принципах взаимного уважения суверенитета и территориальной целостности, взаимного ненападения, невмешательства во внутренние дела друг друга, равенства и взаимной выгоды, мирного сосуществования» [2, с. 143—144]. Выстраивать между двумя странами «конструктивное партнерство, обращенное в XXI век», предложил Президент РФ Б.Н. Ельцин [11]. Эта формулировка указывает на готовность российской стороны строить отно-
шения с КНР, позиционирующей себя социалистической страной, отбросив идеологию.
Материалы и методы
Исследование основывается на анализе официальных текстов международных договоров и соглашений о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, заключенных между РФ и КНР. В статье анализируются данные Минэкономразвития и Федеральной таможенной службы РФ, а также статистические сведения Главного таможенного управления (ГТУ) КНР и Министерства коммерции КНР о торговом и инвестиционном взаимодействии России и Китая. Применяются междисциплинарный, системный и историко-эволюционный подходы, используются статистические методы анализа взаимного внешнеторгового оборота и динамики прямых иностранных инвестиций в реальный сектор экономики России и Китая.
Результаты исследования
Детальный анализ текста Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между РФ и КНР от 2001 г., рассчитанного на 20 лет, позволил выявить российское понимание основных принципов партнерских отношений:
— стабильное и поступательное развитие двух суверенных государств на равноправных основах;
— отсутствие направленности политического и экономического сотрудничества против третьих стран;
— долгосрочный характер отношений стратегического партнерства;
— взаимовыгодность сотрудничества;
— честность, откровенность и взаимное доверие.
Китай понимает основные принципы взаимодействия следующим образом:
— отказ от союза политического, военного и торгово-экономического как вида межгосударственных отношений;
— недопущение конфронтации;
— приоритет национальных интересов;
— уважительное отношение к пути развития, выбранного партнером;
— взаимовыгодное экономическое, торговое, энергетическое и научно-техническое сотрудничество;
— использование взаимодополняемости в торгово-экономической сфере;
— всестороннее использование в экономическом сотрудничестве природных условий наших стран.
Сравнивая характеристики отношений обеих сторон, мы видим, как сходство понимания принципов и направлений сотрудничества, так и некоторую разницу в подходах к ним.
Китайская сторона особо выделяет три зафиксированные в Договоре принципа — «три нет»: нет военно-политическому союзу, нет конфронтации, нет направленности против третьих стран. Взаимоотношения с Россией в Китае видятся долгосрочными, но в области экономики и торговли китайская сторона особо выделяет принцип взаимодополняемости. В начале сотрудничества Россия приняла этот принцип без сомнений и оговорок, поскольку его содержание понималось широко — не только экспорт сырья, в котором нуждалась китайская экономика, но и равноправное и взаимовыгодное сотрудничество в высокотехнологичных областях. Впоследствии реализация этого принципа показала, что Китай понимает его по-другому, а именно как сочетание китайской рабочей силы и китайских предприятий с российскими природными ресурсами и территориями, которые они осваивают [13]. В документы по проектам сотрудничества по инициативе Китая включались формулировки, отражающие суть принципа буквально: например, в зоне экономического сотрудничества Благовещенск—Хэйхэ предполагалось «соединение высокоэффективных природно-сырьевых ресурсов РФ и высокопроизводительной рабочей силы КНР» [8, с. 29—30]. Таким образом, Россия и Китай, приняв главные принципы партнерства и зафиксировав их в официальных документах, разделяя формулировки нового типа международных отношений, по-разному видят их содержание.
С одной стороны, как в России, так и в КНР нынешнее сотрудничество определяется как «самый лучший период» отношений между странами за всю историю. С другой стороны, непреклонная позиция Китая в закупке российского сырья, чрезмерном импорте Россией китайских товаров и рабочей силы вызвала опасения и в научной среде, и в обществе в целом по поводу превращения страны в сырьевой придаток Китая. Опасения также вызывают миграционная и экологическая проблемы, исходящие из проводимой КНР внутренней политики. Эти опасения высказывают и китайские авторы [15]. Сегодня можно констатировать следующее: стратегическое партнерство как одна из новых форм международных отношений подразумевает отношения сближения участников на базе сходства национальных интересов и целей ради усиления таким образом своих позиций в мире, получения политической и экономической выгоды. И хотя Россия и Китай продекларировали общие принципы партнерства, понимание сторонами этих принципов не всегда совпадает [4, с. 18—29].
Наиболее болезненной сферой в отношениях России и КНР долгие годы оставалась демаркация государственной границы. Достаточно вспомнить встречу М.С. Горбачева с Дэн Сяопином в мае 1989 г., на которой советский лидер никак не отреагировал на утверждение, что «Китаю принадлежат от трех до четырех миллионов квадратных километров советской территории» [12, с. 142—143]. В результате его молчание было истолковано как согласие с возможностью такой постановки вопроса. Процесс демаркации российско-китайской границы завершился только в 2004 г.
Сегодня Россия и Китай официально определяют свои отношения как всеобъемлющее равноправное доверительное партнерство и стратегиче-
ское взаимодействие. Помимо ежегодных встреч глав наших государств и правительств активно работают межправительственные комиссии по инвестиционному и энергетическому сотрудничеству, по развитию Дальнего Востока и Байкальского региона. Политические позиции России и Китая совпадают или близки по принципиальным международным проблемам, связанным с ситуацией на Украине, Корейском полуострове, Ближнем Востоке, в Северной Африке и реализации иранской ядерной программы. По тайваньскому вопросу Россия занимает твердую и неизменную позицию: остров — неотъемлемая часть страны и правительство КНР — единственный законный представитель всего Китая.
В настоящее время сотрудничество РФ и КНР осуществляется в новом национальном контексте, связанном с обновлением внутриполитических приоритетов и началом следующего политического цикла в обеих странах. В Китае в октябре 2017 г. состоялся XIX Национальный съезд Коммунистической партии (КПК), в России в марте 2018 г. — президентские выборы. Переизбрание Си Цзиньпина и В.В.Путина на высшие руководящие посты подтверждает приверженность избранному курсу, важной внешнеполитической составляющей которого является последовательное укрепление сотрудничества России и Китая.
На российско-китайском сотрудничестве неблагоприятно сказываются недостаток взаимного доверия, асимметрия экспортно-импортных потоков и несоответствие уровня политических и экономических отношений, которые создают ограничения и риски для реализации масштабных и долгосрочных проектов. Взаимодействие в области экономики пока остается более слабым звеном по сравнению с политическим сотрудничеством.
Важным событием для российско-китайских отношений в 2017 г. стал XIX съезд КПК, сформулировавший обновленные приоритеты внутренней и внешней политики страны. Основной темой съезда стала новая модель развития Китая. Среди стратегических целей развития было провозглашено строительство не только мощной, процветающей и демократической, но и «прекрасной, гармоничной и экологически развитой державы» [1].
Ключом к экономическому росту Китая являются «три либерализации» — торговли, инвестиций и юаня. XIX съезд КПК поставил перед правительством задачу принять меры для привлечения масштабных иностранных инвестиций и новых зарубежных торговых партнеров, а также ослабить меры контроля за движением капитала. Для воплощения в жизнь этой стратегии было принято решение развернуть экономику страны с пути массированного экспорта китайских товаров на внешние рынки на путь модернизации и продаж своих товаров в своей стране, поддерживать ежегодный рост ВВП на уровне 6,3% [14]. Дэн Сяопин, выдвинувший ключевой принцип «социализма с китайской спецификой», сформулировал в 1978 г. восемь тезисов китайской стратегии: 1) хладнокровное наблюдение; 2) укрепление позиций; 3) уверенное реагирование на изменения;
4) утаивание своих возможностей; 5) выжидание; 6) не привлекать к себе внимания; 7) отсутствие стремления к лидерству; 8) концентрация на конкретных делах [18]. Эти тезисы отчетливо просматриваются и сейчас: присущий китайцам прагматизм, рациональность и стратегический стиль мышления; приоритет, отдаваемый «мягкой силе», политическим средствам и дипломатии в решении конфликтных ситуаций; последовательность, неспешность, а при необходимости проявление жесткости в отстаивании своих национальных интересов.
В 2013 г. Китай объявил о новой стратегии экономического развития — «Один пояс — один путь», направленной на создание сухопутной и морской инфраструктуры и налаживание взаимосвязей между странами Евразии. Для продвижения данного проекта Китай создал Азиатский банк инфраструктурных инвестиций с капиталом 100 млрд долларов, выделив на реализацию только первого этапа данного проекта 40 млрд долларов.
Важной отличительной особенностью внешнеэкономической стратегии Китая является то, что в реализации своих глобальных интересов он не придает большого значения особенностям политических режимов, правам человека или, например, вопросам экологической безопасности своих партнеров. Более важным для него является создание благоприятных условий для ведения своего бизнеса за рубежом и обеспечение доступа к природным ресурсам разных стран и регионов планеты [17].
При реализации 13-го пятилетнего плана (2017—2021 гг.) были сформулированы основные принципы экономического развития Китая: инновации, экологичность, экономическая открытость, преодоление социальных дисбалансов, реализация социальных программ поддержки 70 млн бедных, проживающих в сельских районах [20].
В настоящее время взаимная торговля России и Китая динамично развивается. По данным ГТУ КНР [9], динамика товарооборота в 2018 г. показала рост на 27,1% — до 107 056,8 млн долларов, в том числе экспорта из России в КНР — до 59 081,6 млн, импорта из КНР в Россию — до 47 975,2 млн долларов. Активное торговое сальдо России составило 11 106,4 млн долларов (против пассивного сальдо в 1681,0 млн по итогам 2017 г.). Согласно итогам 2018 г. Россия заняла 11-е место в рейтинге двадцати основных торговых партнеров Китая, поднявшись на одну позицию по сравнению с предыдущим годом. Товарооборот между государствами по итогам 2018 г. в стоимостном выражении впервые превысил 100 млрд долларов, достигнув исторического максимума. Довольно активная динамика в стоимостном выражении отмечена в отношении российского экспорта — +42,7% в 2018 г. против +27,7% годом ранее, в основном благодаря сохранению довольно сильной конъюнктуры международного сырьевого рынка.
Поставки минерального топлива, нефти и нефтепродуктов в стоимостном выражении составили 71,6% российского экспорта, повысившись в сравнении с 66,2% в 2017 г. Вместе с тем отмечена отрицательная динамика в отношении поставок российской продукции химической промыш-
ленности (—5,5%). Существенное сокращение наблюдается в продажах продукции российской машинно-технической промышленности (—21,1%), доля которой в общем объеме российского экспорта в Китай составила 1%, снизившись по сравнению 1,9% в 2017 г. Причиной снижения стало падение поставок энергетического и технологического оборудования на 36,1% [10].
Импорт России из Китая в стоимостном выражении сохранил положительную динамику (+12,0% в 2018 г.) благодаря устойчивости курса российского рубля, который обеспечил благоприятную ценовую конъюнктуру для российских импортеров китайской продукции. За 2018 г. претерпела ряд изменений структура российского импорта. При сохранении доминирования машинно-технической продукции, ее доля в общем стоимостном объеме возросла с 44,5 до 46,2%, постепенно снижается импорт товарной группы «автомобили, тракторы, транспортные средства» (+7,5% в 2018 г. по сравнению с ростом на 30,8% в 2017 г.).
Таким образом, представленные статистические данные таможенных служб показывают, что Россия теряет свои позиции в поставках в Китай высокотехнологичных продуктов, но наращивает экспорт сырья. Если в 1993 г. в КНР поставлялось машин и оборудования 35,2% от объема российского экспорта, то в 2018 г. этот показатель упал до 1%. Это происходит на фоне серьезного роста российского импорта из Китая по данной товарной группе и свидетельствует о высоких темпах развития китайского машиностроения. В отношении перспектив экспорта российских энергоносителей следует иметь в виду, что диверсификация поставщиков газа за счет месторождений Аляски, очевидно, будет работать против интересов российских экспортеров. В соответствии с американо-китайским соглашением, американский сжиженный природный газ (СПГ) пойдет в центральные и юго-восточные районы Китая, а для российских экспортеров останется северо-восток с менее развитой инфраструктурой и промышленным производством [22]. Это соглашение ослабляет позиции российских экспортеров, осложняя им выход на новые географические сегменты китайского рынка.
Достижение поставленной двумя сторонами цели — 200 млрд долларов торгового оборота к концу 2020 г., требует развития благоприятной среды для сотрудничества бизнеса и снижения торговых и административных ограничений для доступа российских и китайских товаров на рынки двух стран. Для России актуально увеличивать привлечение китайских прямых инвестиций в переработку сырья на своей территории, а также реализация совместных проектов в сферах среднего машиностроения, высоких технологий и цифровой экономики.
Осложняют наше торговое взаимодействие различия в технических и производственных уровнях, высокие транспортные расходы и длительные сроки перевозки, необходимость приведения продукции в соответствие с иностранными техническими стандартами, сложные процедуры пограничного контроля. Эти и другие факторы приводят к высоким экспортным
издержкам. По оценкам китайских экспертов, экспортные затраты России в 2018 г. составили 109 долларов за контейнер, а Китая — 56 долларов. По критерию «эффективности и транспарентности пограничного контроля» Китай занимает 52, а Россия — 104 место [21]. Существенные барьеры в области пограничного администрирования в России препятствуют дальнейшему росту сотрудничества.
Оценка реальных масштабов российско-китайского инвестиционного сотрудничества на основе официальных данных весьма затруднена, так как основными партнерами России и Китая в сфере инвестиций выступают офшорные юрисдикции. Принимая во внимание информацию о заключенных сделках и учитывая явную нехватку статистических данных с обеих сторон, можно все же утверждать, что Китай направляет в российскую экономику масштабные инвестиции и планирует довести к 2020 г. объем китайских прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в экономику России до 12 млрд долларов. По данным Министерства коммерции КНР, за 2018 г. в экономику Китая поступило 51,1 млн долларов российских ПИИ. Таким образом, объем накопленных прямых российских инвестиций составил 1061,2 млн долларов [6].
С 2014 г. в Москве работает Межправительственная российско-китайская комиссия по инвестиционному сотрудничеству. В рамках ежегодного заседания в 2019 г. перечень совместных инвестиционных проектов был расширен с 66 до 73, из них 17 уже реализуются, для финансирования проектов создаются специальные фонды. Начал работу Российско-китайский инвестиционный фонд (РКИФ) с капиталом 2 млрд долларов. По данным Минэкономразвития РФ, в 2018—2019 гг. завершены сделки по покупке китайскими инвесторами активов в российском нефтегазовом секторе, запущен ряд проектов. Так, Китайская национальная нефтегазовая корпорация (СМРС) и Фонд Шелкового пути приняли участие в успешном запуске первой фазы проекта «Ямал СПГ» по добыче, сжижению и поставкам природного газа, первого в цепи инвестиционных проектов между двумя государствами (СМРС владеет 20%, Фонд Шелкового пути — 9,9% акций). В декабре 2017 г. «Ямал СПГ» начал производство сжиженного природного газа на первой очереди завода. 2 декабря 2019 г. был дан старт работе трубопровода «Сила Сибири». Первый его отрезок (2010 км) протянулся от Чайяндинского месторождения в Якутии до границы с Китаем. В 2020 г. «Газпром» поставит в Китай 5 млн куб. м газа, на проектную мощность (38 млрд куб. м газа в год) планируется выйти к 2025 г. Одним из крупных проектов в сфере инвестиционного сотрудничества в 2018—2019 гг. стала разработка Ключевского золоторудного месторождения в Забайкальском крае.
В то же время, по мнению китайских авторов, ряд неблагоприятных факторов в российском инвестиционном климате, например, уровень защищенности активов, уровень доступности финансовых услуг и индекс безопасности субъектов, оказывает сдерживающее влияние на инвестиционную деятельность китайских предприятий в России [19]. Инвестици-
онное сотрудничество и в целом торгово-экономическое взаимодействие России и Китая за последние годы накопило ряд сложностей, которые могут превратиться в тяжелые проблемы, если их своевременно не решить. Наиболее актуальным вопросом на данный момент является изменение упрощенного понимания принципа российско-китайской взаимодополняемости: «российские ресурсы — китайская рабочая сила». Необходима альтернатива доминированию сырьевой направленности проектов в пользу сотрудничества в высокотехнологичных областях, совместных научно-технологических разработок и производственной кооперации в современных условиях четвертой промышленной революции [5, с. 38—48].
Обсуждение
Развитие российско-китайских политических и экономических отношений — это живой и постоянно меняющийся процесс, который находит свое отражение и обсуждение в научных публикациях, на международных конференциях и форумах. Эволюция внешней политики Китая при Си Цзиньпине, сопровождаемая беспрецедентным увеличением совокупной мощи страны, превращает Китай во второе по влиянию в международных отношениях государство и вызывает дискуссии в среде российской и зарубежной научной общественности.
В научных публикациях российских экономистов в последнее время все чаще встречаются упоминания об опасениях китайского крупного бизнеса сотрудничать с российскими партнерами ввиду риска попадания под американские санкции. В конце 2018 г. Центральным банком РФ китайские партнеры были официально заверены в том, что персональные американские санкции против российских банкиров и предпринимателей не распространяются на их компании. Насколько убедительно прозвучало это заверение для китайских предпринимателей остается неизвестным. Возможно, оно позитивно воспринято государственными корпорациями, но крупный частный бизнес более осторожен и сохраняет опасения [7, с. 57—58].
С введением Западом санкций в отношении РФ китайские банки не всегда пропускали платежи российских банков, несмотря на то, что КНР не вводила ограничительные меры против России. В результате подобных действий увеличились сроки зачисления платежей китайским клиентам от российских банков, имели место случаи отмены проведенных платежей. И только к 2019 г. Банк России достиг соглашения с Народным банком Китая об осуществлении операций между финансовыми структурами двух стран в нормальном режиме.
Для России положение дел в Китае, а также то, как будет развиваться его политика и экономика представляет большой интерес. Российские исследователи задаются вопросом: «Сможет ли Китай создать альтернативный путь эффективного экономического развития без принятия западной политической модели, т.е. на собственном примере опровергнуть
теорию модернизации, согласно которой экономический рост должен неизбежно вести к вестернизации политической системы» [3, с. 88]. Будущее покажет.
Выводы
Рассмотрение правовых и торгово-экономических аспектов взаимодействия России и Китая в условиях стратегического партнерства на фоне усиления нестабильности глобального политического и экономического развития позволяет сделать следующие выводы:
• В среднесрочной и, вероятно, долгосрочной перспективе в ответ на новые китайские вызовы России потребуется обновить свои подходы к стратегическому взаимодействию. Для этого необходимо усилить сопряжение китайской политики и национальных интересов России, а также большее внимание уделить периферийной дипломатии, балансирующей рост китайского влияния за счет более тесного политического и экономического сотрудничества России с Японией, Вьетнамом, Южной Кореей и Индией.
• Достижение поставленной двумя сторонами цели (200 млрд долларов торгового оборота к концу 2020 г.) требует развития благоприятной среды для сотрудничества бизнеса и снижения торговых и административных ограничений для доступа российских и китайских товаров на рынки обеих стран.
• Для России актуальны увеличение китайских прямых инвестиций в переработку сырья на ее территории, а также реализация совместных проектов в сферах среднего машиностроения, высоких технологий и цифровой экономики.
• Увеличение объемов взаимной торговли и расширение инвестиционного взаимодействия сдерживается нехваткой у российских и китайских компаний информации, необходимой для ведения бизнеса на рынках КНР и РФ, а также отсутствием глубокого понимания «правил игры» и перспективных ниш на рынках друг друга.
• Для России итоги XIX съезда КПК не несут каких-либо угроз или новых вызовов. Реализация поставленных на съезде задач — финансовой либерализации, создания региональной зоны свободной торговли в Азиатско-Тихоокеанском регионе, поддержания ежегодного экономического роста на уровне 6,3% ВВП, создает устойчивый спрос на российские энергоносители.
• Все более важным регионом для российско-китайского взаимодействия становится Арктика. Перспективными представляются совместные проекты в области разработки полезных ископаемых в российской Арктике, освоения транзитного потенциала Северного морского пути.
• Уровень экономического двустороннего сотрудничества России и Китая отстает от уровня политического взаимодействия. А в экономическом взаимодействии доминируют торговые взаимоотношения при недостаточных потоках прямых иностранных инвестиций с той и другой стороны.
• Возвращаясь к тому, каким хотелось бы видеть стратегическое партнерство России и Китая, целесообразно учитывать, что обе страны исходят из интересов своих народов и государств. Определенная схожесть национальных интересов, несомненный выигрыш государств от взаимного сотрудничества — залог развития дружественных партнерских отношений России и Китая на долгую перспективу.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. XIX Всекитайский съезд КПК. Полный текст доклада, с которым выступил Си Цзиньпин на XIX съезде КПК // XINHUANET.com. 03.11.2017. URL: http://russian.news.cn/2017-11/03/c_136726299.htm (дата обращения: 16.10.2018).
2. Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве Российской Федерации и Китайской Народной Республики // Сборник российско-китайских документов. М.: Юридическая литература, 2008.
3. Лукин А.В. Дискуссия о развитии Китая и перспектива его внешней политики // Полис. Политические исследования. 2019. № 1. С. 71—89.
4. Малков С.Ю., Слинько Е.В., Билюга С.Э., Тимофеева М.С. Эмпирический анализ межстрановых отличий ценностных установок // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 27. Глобалистика и геополитика. 2018. № 1. С. 18—29.
5. Маслов В.И., Лукьянов И.В. Четвертая промышленная революция: Истоки и последствия // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 27. Глобалистика и геополитика. 2017. № 2. С. 38—48.
6. Министерство коммерции КНР // URL: http://www.mobcom.gov.cn/ (дата обращения: 16.10.2018).
7. Михеев В., Луконин С. Китай—США: Многовекторность «торговой войны» // Мировая экономика и международные отношения. 2019. № 5. С. 57—66.
8. Муратшина К.Г. 20 лет партнерства России и Китая: Результаты и уроки. Екатеринбург: Изд-во Уральского федерального ун-та, 2016.
9. Официальный сайт Главного таможенного управления КНР. URL: http:// www.customs.gov.cn/ (дата обращения: 16.10.2018).
10. Официальный сайт Федеральной таможенной службы РФ // URL: http:// customs.ru// (дата обращения: 16.10.2018).
11. Цзян Цзэминь. О социализме с китайской спецификой. Т. 3. М.: Изд-во Ин-та Дальнего Востока РАН, 2004.
12. Шеварднадзе Э.А. Когда рухнул железный занавес. М.: ИД «Европа», 2009.
13. Chenn Li. Chinese Politics in the Xi Jinping Era. Washington, DC: Brookings Institution Press, 2016.
14. China's Doves Urge Beijing to Find Common Ground with Washington // South China Morning Post. 2019. May 12.
15. Hu Aungang. China in 2020. A New Type of Superpower. Washington, DC: Brookings Institution Press, 2011.
16. Laurent C. Tomorrow's World. A Look at the Democratic and Socio-Economic Structure of the World in 2030. Singapore: Wiley, 2013.
17. Liu Jianweii. Democracy and China. Beijing: New World Press, 2011.
18. Shii Chi-yu. China's Just World: The Morality of Chinese Foreign Policy. Washington, DC: Lynne Rienner Publishers, 1993.
19. Wuang Fun. Recognizing and Maintaining the Period of Strategic Opportunity for Developmen // China International Studies. 2018. N 73. P. 26—41.
20. Xu Jiian. US Policy Adjustment toward China and Its Implications for China-US Relations // China International Studies. 2018. N 73. P. 42—63.
21. Yan Xuetong. The Age of Uneasy Peace: Chinese Power in a Divided World // Foreign Affairs. 2019. Vol. 98, N 1. P. 40—46.
22. Zhang Baijia. Revolution, Construction and Reform. The Path of the Communist Party of China. Beijing: Foreign Languages Press, 2011.
REFERENCES
I.19th All-China Congress of the CCP. The full text of the report made by Xi Jinping at the 19th CCP Congress. XINHUANET.com. 03.11.2017. Available at: http://russian. news.cn/2017-11/03/c_136726299.htm (accessed: 16.10.2018). (In Russ.)
2. Treaty on good neighborliness, friendship and cooperation of the Russian Federation and the People's Republic of China. 2008. In Collection of Russian-Chinese documents. Moscow, Legal Publishing. (In Russ.)
3. Lukin AV. 2019. Discussion on the development of China and the prospect of its foreign policy. Polis. Political research, no. 1, pp. 71—89. (In Russ.)
4. Malkov S.Yu., Slinko E.V., Bilyuga S.E., Timofeeva M.S. 2018. Empirical analysis of inter-country differences of value settings. Bulletin of Moscow University. Series 27. Globalistics and geopolitics, no. 1, pp. 18—29. (In Russ.)
5. Maslov V.I., Lukyanov I.V. 2017. Fourth industrial revolution: origins and consequences. Bulletin of Moscow University. Series 27. Globalistics and geopolitics, no. 2, pp. 38—48. (In Russ.)
6. Ministry of Commerce of China. Available at: http://www.mobcom.gov.cn/ (accessed: 16.10.2018). (In Russ.)
7. Mikheev V., Lukonin S. 2019. China — USA: the multi-vector nature of the "trade war". World Economy and International Relations, no. 5, pp. 57—66. (In Russ.)
8. Muratshina K.G. 2016. 20 Years of Partnership between Russia and China: Results and Lessons. Ekaterinburg, Publishing House of Ural Federal University. (In Russ.)
9. The official website of the Main Customs Administration of the PRC. Available at: http://www.customs.gov.cn/ (accessed: 16.10.2018).
10. The official website of the Federal Customs Service of the Russian Federation. Available at: http://customs.ru// (accessed: 16.10.2018). (In Russ.)
II.Zeng Zemin. 2004. On Socialism with Chinese Characteristics. Moscow, Publishing House Institute of Far Eastern Studies RAS, vol. 3. (In Russ.)
12. Shevardnadze E.A. 2009. When the Iron Curtain Collapsed. Moscow, Publishing House «Europe». (In Russ.)
13.Chenn Li. 2016. Chinese Politics in the Xi Jinping Era. Washington, DC, Brookings Institution Press.
14. China's Doves Urge Beijing to Find Common Ground With Washington. South China Morning Post, 12.05.2019.
15. Hu Aungan., 2011. China in 2020. A New Type of Superpower. Washington, DC, Brookings Institution Press.
16. Laurent C. 2013. Tomorrow's World. A Look at the Democratic and Socio-Economic Structure of the World in 2030. Singapore, Wiley.
17. Liu Jianweii. 2011. Democracy and China. Beijing, New World Press.
18. Shii Chi-yu. 1993. China's Just World: The Morality of Chinese Foreign Policy. Washington, DC, Lynne Rienner Publishers.
19. Wuang Fun. 2018. Recognizing and Maintaining the Period of Strategic Opportunity for Development. China International Studies, no 73, pp. 26—41.
20. Xu Jiian. 2018. US Policy Adjustment toward China and Its Implications for China-US Relations. China International Studies, no 73, pp. 42—63.
21.Yan Xuetong. 2019. The Age of Uneasy Peace: Chinese Power in a Divided World. Foreign Affairs, vol. 98, no 1, pp. 40—46.
22. Zhang Baijia. 2011. Revolution, Construction and Reform. The Path of the Communist Party of China. Beijing, Foreign Languages Press.
ТРАНСЛИТЕРАЦИЯ
1.XIX Vsekitayskiy s'yezd KPK. Polnyy tekst doklada, s kotorym vystupil Si TSzin'pin na XIX s'yezde KPK // XINHUANET.com. 03.11.2017. URL: http://russian. news.cn/2017-11/03/c_136726299.htm (data obrashcheniya: 16.10.2018).
2.Dogovor o dobrososedstve, druzhbe i sotrudnichestve Rossiyskoy Federatsii i Kitayskoy Narodnoy Respubliki // Sbornik rossiysko-kitayskikh dokumentov. M.: Uri-dicheskaya literatyra, 2008.
3.Lukin A.V. Diskussiya o razvitii Kitaya i perspektiva yego vneshney politik // Polis. Politicheskiye issledovaniya. 2019, № 1. S. 71—89.
4.Malkov S.U., Slin'ko Ye.V., Bilyuga S.E., Timofeyeva M.S. Empiricheskiy analiz mezh stranovykh otlichiy tsennostnykh ustanovok //Vestn. Mosk. un-ta. Ser. 27. Globa-listika i geopolitika. 2018. № 1. S. 18—29.
5.Maslov V.I., Luk'yanov I.V. Chetvertaya promyshlennaya revolyutsiya: Istoki i posledstviya // Vestn. Mosk. un-ta. Ser. 27. Globalistika i geopolitika. 2017. № 2. S. 38—48.
6. Ministerstvo kommertsii KNR. URL: http://www.mobcom.gov.cn/ (data obrashcheniya: 16.10.2018).
7. Mikheyev V, Lukonin S. Kitay — SSHA: Mnogovektornost' "torgovoy voyny"// Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnyye otnosheniya. 2019. N 5. S. 57—66.
8. Muratshina K.G. 20 let partnerstva Rossii i Kitaya: rezul'taty i uroki. Ekaterinburg: Izd-vo Uralskogo federalnogo un-ta, 2016.
9. Ofitsial'nyy sayt Glavnogo tamozhennogo upravleniya KNR. URL: http://www. customs.gov.cn/ (data obrashcheniya: 16.10.2018).
10.0fitsial'nyy sayt Federal'noy tamozhennoy sluzhby RF. URL: http://customs.ru// (data obrashcheniya: 16.10.2018).
11. Tszen Tszemin'. O sotsializme s kitayskoy spetsifikoy. T. 3. M.: Izd-vo In-ta Dal-nego Vostoka RAN, 2004.
12. Shevardnadze E.A. Kogda rukhnul zheleznyy zanaves. M.: ID «Evropa», 2009.
