CC BY
23УДК: 315.77 (075.8); ББК: 60.5; ГРНТИ: 19.01.29; ВАК: 5.9.9
DOI: 10.24412/2949-2513-2023-30-10-2 7
Быков И.А.
Санкт-Петербург, Россия
СТРАТЕГИЧЕСКИЕ КОММУНИКАЦИИ В РАЗВИТИИ «МЯГКОЙ СИЛЫ» СТРАН ЕАЭС
Аннотация. В статье рассматриваются трудности применения стратегических коммуникаций для развития «мягкой силы» странами ЕАЭС в 2014-2023 гг. Эмпирическое исследование основано на анализе публичной политики стран-членов и заключается в сравнении официальных документов по внешнеполитической стратегии и практики внешнеполитических коммуникаций.
Ключевые слова: мягкая сила, ЕАЭС, стратегическая коммуникация, политический PR, внешняя политика.
Bykov I.A.
St Petersburg, Russia
STRATEGIC COMMUNICATIONS IN THE DEVELOPMENT OF "SOFT POWER" IN THE EURASIAN ECONOMIC UNION
Abstract. The article considers the difficulties of communication technologies application for developing the "soft power" of the Eurasian Economic Union member-states in 2014-2023. The author uses public policy analysis to compare strategic foreign policy documents with practices of international communication developed by member-states.
Keywords: soft power, Eurasian Economic Union, strategic communication, political PR, foreign policy.
Введение
В статье освещаются проблемы использования коммуникационных технологий и стратегических коммуникаций для развития «мягкой силы» во внешней политике государств-членов Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Евразийский экономический союз — это экономический союз нескольких постсоветских государств, расположенных в Евразии. Союз был создан в 2014 году и в него входят пять государств: Армения, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан и Россия. Дипломатические ведомства этих стран вышла из советской школы дипломатии, которая претерпела значительные изменения в ходе государственных реформ за более чем три десятилетия после распада СССР.
Основой целью статьи является изучение роли коммуникационных технологий и стратегических коммуникаций в развитии «мягкой силы» государств-членов Евразийского экономического союза. Для этого был применен сравнительный анализ внешней политики государств-членов ЕАЭС. С одной стороны, концепция публичной дипломатии и развитие элементов «мягкой силы» упоминается в официальных документах по внешней политике и признается неотъемлемой частью современных международных отношений. Об этом прямо говорилось в Концепции внешней политики Российской Федерации от 2016 г. В частности, пункт 9 был сформулирован следующим образом: «Неотъемлемой составляющей современной международной политики становится использование для решения внешнеполитических задач инструментов «мягкой силы», прежде всего возможностей гражданского общества, информационно-коммуникационных, гуманитарных и других методов и технологий, в дополнение к традиционным дипломатическим методам» [Концепция внешней политики Российской Федерации, 2016]. С другой стороны, возникают вопросы о практике реализации инструментов
«мягкой силы» и особенно коммуникационных технологий, которые являются обязательным элементом эффективной публичной политике.
Обзор литературы
Динамика послевоенной мировой политики, приведшая к формированию двухполюсной мировой системы, а также развитие теории международных отношений привели к возникновению идеи публичной дипломатии как новой формы отношений между странам. Публичная дипломатия, с одной стороны, противостоит идеям классической «теневой» дипломатии, делая принятие политических решений в мировой политики прозрачными, а, с другой стороны, дополняет состав участников внешнеполитической деятельности новыми, преимущественно негосударственными участниками [Публичная дипломатия, 2017; Fitzpatrick, Fullerton, Kendrick, 2013; Gilboa, 2001; The New Public Diplomacy, 2005]. В отечественной литературе преимущественно речь идет об общественной или народной дипломатии [Бурлинова, 2017; Бурлинова, Василенко, Иванченко, Шакиров, 2020]. В годы после краха СССР и возникновением многополярной системы международных отношений возникла идея о новом инструменте публичной дипломатии - «мягкой силе». По мнению Джозефа Ная -признанного основателя этой концепции - «мягкая сила» является «способностью получить то, что вы хотите получить, через привлечение, а не через подавление или некие «проплаты». Такая власть возникает из привлекательности культуры той или иной страны, ее политических идеалов и политики. Когда наша политика воспринимается другими как легитимная, наша гибкая власть усиливается» [Най, 2006:18].
Концепция мягкой силы получила широкое распространение в России и за рубежом [Игонина, 2020; The New Public Diplomacy, 2005]. Обычно, вслед за ее основателем, она рассматривается в системе координат публичной дипломатии [Бахриев, 2017; Merickova, 2014; Nye, 2008; Saliu, 2020]. Вместе с тем, теоретическое осмысление концепции и особенно формулировка практических выводов из нее вызывает множество вопросов. Начнем с того,
что в России возникают заметные разночтения с переводом самого термина «soft power», который переводят самыми разными способами: «мягкая сила», «мягкая власть», «гибкая власть», «мягкое влияние» и т.п. Дело дошло до того, что в коллективной работе под редакцией О. Ф. Русаковой, столкнувшись с этой проблемой, авторы преимущественно используют словосочетание «soft power» без перевода [Softpower, 2015]. Еще большие разночтения возникают после прочтения и осмысления предложенных Дж. Наем внешнеполитических стратегий [Наумов, 2016]. Некоторые исследователи прямо указывают на особенности российского подхода к пониманию «мягкой силы», ссылаясь на слова Президента России В. В. Путина, который в 2012 году сделал заявление о том, что «мягкая сила - это комплекс инструментов и методов достижения внешнеполитических целей без применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия» [Путин, 2012]. Ответственные за развитие публичной дипломатии сотрудники подчеркивают, что «мягкая сила в понимании российского политического класса - это комплекс инструментов и методов, что соответствует определению публичной дипломатии, так как мягкая сила - это, прежде всего, концепция (политический курс, ценности и культура)» [Бурлинова, Василенко, Иванченко, Шакиров, 2020: 7]. Следует отметить, что этот подход значительно отличается от первоначальной идеи Дж. Ная.
Не менее противоречивыми и разноплановыми являются подходы к трактовке категории стратегической коммуникации [Минаева, 2021]. Фактически мы имеем дело с отсутствием единого, методологически выверенного подхода к стратегическим коммуникациям [Гавра, 2015: 230]. Существующие подходы варьируются от разновидности бизнес-стратегии до военно-политической технологии [Paul, 2011]. При этом, с точки зрения Дж. Ная стратегическая коммуникация - это один из параметров публичной дипломатии. Всего им выделяется три параметра публичной дипломатии: повседневная коммуникация, стратегическая коммуникация и долгосрочные взаимоотношения. Стратегическая коммуникация в интерпретации Дж. Ная
больше напоминает PR-кампанию в годичном цикле. Вот как он пишет: «стратегическая коммуникация планирует символические акции и коммуникации на протяжении года, чтобы придать некий бренд центральным темам или продвинуть некую особенную правительственную политику» [Най, 2006: 153]. На наш взгляд, это довольно узкий подход к определению стратегической коммуникации.
Что касается исследований публичной дипломатии и «мягкой силы» в странах ЕАЭС, то здесь в первую очередь следует выделить работы таких авторов, как А. А. Алимов, Б. Х. Бахриев, Д. Бердакоа, Б. К. Боришполец, Н. В. Бурлиновой, Е. А. Игониной и др. [Алимов, Немчинова, Музалёв, 2017; Бахриев, 2018; Бердаков, 2015; Боришполец, 2015; Бурлинова, Василенко, Иванченко, Шакиров, 2020; Игонина, 2020]. Большинство из этих авторов концентрируют внимание преимущественно на анализе конкретных инструментов развития «мягкой силы». В первую очередь речь идет об общественных организациях. В случае России, как страны располагающей вероятно наибольшими ресурсами в этой области, анализируется деятельность «Россотрудничества», Фонда поддержки публичной дипломатии имени А.М. Горчакова, Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, Фонда «Русский мир» и т.п. Еще один распространенный подход - это анализ проблемных или конфликтных зон в отношениях между странами ЕАЭС. Следует отметить, что нам не удалось найти исследований о роли стратегической коммуникации в развитии «мягкой силы» стран региона. В лучшем случае исследователи анализируют работу государственных СМИ, работающих на внешнеполитическом контуре. В этой области значительное внимание уделяется информационным каналам «Russia Today» и «РИА Новости». В данной работе делается попытка анализа внешнеполитических документов стран ЕАЭС с точки зрения стратегических коммуникаций и концепции «мягкой силы».
Метод исследования
В качестве основного метода исследования в работе используется сравнительный метод, который считается базовым для анализа сходств и различий между различными странами при изучении мировой политики [ The SAGE Handbook of Research Methods, 2020]. Сравнивая несколько случаев (кейсов), этот метод позволяет исследователям выявлять закономерности, делать обобщения и осмысленные выводы о международной системе. Одним из ключевых преимуществ сравнительного метода является его способность обеспечить более глубокое понимание сложных явлений. Создатели больших теорий международных отношений вроде неорелизма или цивилизационного подхода обычно тяготеют к изучению самых крупных стран и упускают из виду небольшие страны. Благодаря систематическому сравнению случаев (кейсов) исследователи могут выявить причинно-следственные связи, оценить влияние переменных и оценить обоснованность существующих теорий. Кроме того, сравнительный метод позволяет исследователям получить представление о процессах изменений. Отслеживая события в разных странах и в разные периоды времени, ученые могут выявлять закономерности трансформации, понимать факторы, вызывающие изменения, и оценивать эффективность различных подходов к политике. Этот аспект особенно ценен для политиков, стремящихся учиться на опыте других стран. В нашем случае речь идет о пяти странах членах ЕАЭС. Союз был создан в 2014 году и, согласно союзному договору, предполагал глубокую экономическую интеграцию стран, но не ставил задачи формирования единого культурного и коммуникационного пространства.
Результаты
Результаты исследования основаны на анализе концептуальных внешнеполитических документов стран-членов ЕАЭС (см. табл. 1), а также известные коммуникационные кампании по развитию «мягкой силы» в этих странах. Анализ концепций и стратегий внешней политики был значительно облегчен тем, что все официальные документы в этой области переведены на русский язык и представлены в открытом доступе. Далее мы проанализируем
имеющиеся внешнеполитические концепции и практику реализации стратегических коммуникаций в странах ЕАЭС (см. табл. 1).
Табл. 1. Основополагающие внешнеполитические документы стран
ЕАЭС
Страна Название Годы
Армения Стратегия национальной безопасности Республики Армения 2007, 2020
Беларусь Основные направления внутренней и внешней политики Республики Беларусь 2005, 2015
Казахстан Концепция внешней политики Республики Казахстан на 2020 - 2030 годы 2020
Кыргызстан Концепция внешней политики Кыргызской Республики 2007, 2019
Россия Концепция внешней политики Российской Федерации 2016, 2023
Источник: Составлено автором.
Основополагающий внешнеполитический документ Республики Армения озаглавлен как «Стратегия национальной безопасности Республики Армения», был принят в 2020 году и отражает сложное геополитическое положение страны. Предыдущая версия документа датируется 2007 г. [Стратегия национальной безопасности Республики Армения, 2007] Сравнительный анализ документов показывает, что в новом документе присутствует упоминание «мягкой силы», которого не было ранее. Так пункт 1.6 гласит: «Для противодействия угрозам и вызовам меняющегося мира, обеспечения собственной безопасности, а также эффективного выполнения своей роли по обеспечению региональной и международной безопасности, Армения продолжит укреплять свои позиции на международной арене. С данной целью Армения будет развивать все силовые инструментарии, в том числе возможности «мягкой силы», акцентируя свой важнейший ресурс -человеческий капитал. При этом, человеческий капитал также
рассматривается в контексте совмещения сил всеармянства» [Стратегия национальной безопасности Республики Армения, 2020]. В обоих документа акцент сделан в первую очередь на диаспоры и развитие армянского языка. В структуре министерства иностранных дел создан Департамент СМИ и общественной дипломатии, который в основном занимается организацией информационного сопровождения внешней политики. Поддержанные министерством мероприятия культурного, образовательного, научного, спортивного и других направлений ввиду слабой ресурсной базы и акцентом на диаспору получили не самое большое развитие, особенно из-за нового витка конфликта вокруг Нагорного Карабаха.
Основной внешнеполитический документ Республики Беларусь «Основные направления внутренней и внешней политики Республики Беларусь» был принят в 2005 году, претерпевал несколько изменений. Последняя редакция относится к 2015 г. [Основные направления внутренней и внешней политики Республики Беларусь, 2005; Основные направления внутренней и внешней политики Республики Беларусь, 2015] В этом документе нет прямых упоминаний публичной дипломатии, но имеется прямая отсылка к имиджу государства. Статья 34 относит «формирование имиджа Республики Беларусь как региона, привлекательного для развития туризма и продвижение национального туристского продукта на внешний рынок» к основным направлениям в сфере международного сотрудничества. Президент Беларуси А. Г. Лукашенко периодически говорит о «народной дипломатии». Заметными информационными активами Беларуси на постсоветском пространстве стали фестиваль «Славянский базар» и «медицинский туризм».
Новый президент Казахстана К.-Ж. К. Токаев ранее занимал должность министра иностранных дел. Поэтому одним из первых дел в должности президента стало принятие «Концепции внешней политики Республики Казахстан на 2020 - 2030 годы» [Концепции внешней политики Республики Казахстан на 2020 - 2030 годы, 2020]. В этом документе концепция «мягкой силы» не упоминается, однако присутствуют ее важные элементы:
«гуманитарная дипломатия», «цифровая дипломатия» и «народная дипломатия». В частности, в главе 4 прямо поставлена следующая задача: «активизация «гуманитарной дипломатии», популяризация позитивного образа страны в мировом сообществе». Для достижения этих целей Казахстан использует разные мероприятия в областях культуры, образования, спорта и т.п. Так, в 2022 году прошел большой фестиваль «Россия - Казахстан: культурное наследие», а консульства и посольства Казахстана за рубежом проводят фестивали национальной культуры «Почувствуй Казахстан».
Цели и инструменты внешней политики Кыргызстана описаны в документе под названием «Концепция внешней политики Кыргызской Республики» в 2019 г. [Концепция внешней политики Кыргызской Республики, 2019] Как и в предыдущей версии документа от 2007 года в нем не содержится понятий публичной дипломатии и «мягкой силы». Однако, по-прежнему большое место занимает идея «продвижения позитивного имиджа страны в международном сообществе». Она упоминается дважды, хотя в предыдущем варианте упоминалась четыре раза. Ресурсы и возможности продвижения позитивного имиджа страны в значительной степени ограничены ввиду ресурсных ограничений, политической нестабильности и сложного геополитического положения. В этом плане, Кыргызстан на постсоветском пространстве не столько продвигает свою «мягкую силу» сколько является хорошей лабораторией для исследователей применения «мягкой силы» внутри страны другими большими странами: США, России и Китая. В силу слабости государственного аппарата, коррумпированности элит, геополитической многовекторности в республике параллельно существует развитая инфраструктура soft power нескольких региональных и мировых держав [Бердаков, 2015].
В 2023 году самые существенные изменения претерпела «Концепция внешней политики Российской Федерации». Как уже было упомянуто в начале статьи, предыдущая версия от 2016 года содержала прямое упоминание «мягкой силы». В новой версии используется другой термин. Так, в статье 43
написано, что следует «уделять приоритетное внимание... «развитию механизмов общественной дипломатии с участием конструктивно настроенных по отношению к России представителей и институтов гражданского общества, а также политологов, представителей экспертного и научного сообщества, молодежи, волонтерского, поискового и других общественных движений» [Концепция внешней политики Российской Федерации, 2023]. Также в текущей версии значительно расширено описание инструментария средств массовой информации. Однако, наиболее заметным стал общий посыл деления стран на «дружественные» и «недружественные».
Очевидно, что среди всех стран ЕАЭС Россия обладает наибольшими ресурсами и культурно-исторической основой для успешной реализации политики «мягкой силы». Именно поэтому в 2019 году она вошла в рейтинг 30 стран с наибольшим уровнем «мягкой силы» [The Soft Power 30. Overall Ranking, 2019]. Россия в первую очередь развивает свое информационное влияние через средства массовой информации. К примеру, телеканал «Мир» входит в состав национальных пакетов цифрового эфирного вещания в Армении, Беларуси, Казахстане, Кыргызстане и России. Россия также создала общественные организации занимающиеся реализацией политики «мягкой силы» за рубежом: «Россотрудничество», «Фонд Горчакова», РСМД и другие. Также Россия активно проводит большие международные мероприятия такие, как Чемпионат мира по футболу, Валдайский клуб, Петербургский международный экономический форум, Восточный экономический форум и т.п.
Выводы
Сравнительный анализ официальных внешнеполитических документов показывает, что почти во всех исследуемых странах используются элементы концепции «мягкой силы». Это проявляется либо в прямом упоминании «мягкой силы», либо в использовании близких к сути этой концепции понятий: «общественная дипломатия», «народная дипломатия», «цифровая дипломатия», «гуманитарная дипломатия», «имидж страны» и некоторые
другие. Особенно популярно словосочетание «имидж страны», что находится в русле зарубежной специальной литературы [Buhmann, Ingenhoff, 2015; Rasmussen, Merkelsen, 2012; Trajkov, Trajkov, 2015]. Исследуемые страны с разной степенью успешности пытаются реализовывать проекты развития «мягкой силы», что зависит как от разницы в потенциалах, так и в разнице стартовых условий. Вполне закономерно, что наибольших успехов в этом направлении добилась Россия, хотя, на наш взгляд, потенциал развития в этом направлении задействован слабо.
Среди наиболее серьезных проблем в развитии публичной дипломатии в странах Евразийского экономического союза можно выделить несколько моментов. Во-первых, обращает на себя внимание то, что все исследуемые стран отдают приоритетное значение в развитии элементов «мягкой силы» институтам государственной власти. Гражданское общество и тем более рядовые граждане практически не используются во внешнеполитических коммуникациях. В лучшем случае речь идет об общественных организациях с государственным финансированием или государственных СМИ. О практике государственного контроля над внешнеполитическими коммуникациями в России и странах постсоветского пространства писали многие исследователи [Боришполец, 2015; Быков, 2019; Минаева, 2021]. Основной причиной слабого использования институтов гражданского общества выступает специфика существующих в этих странах политических режимов [Игонинина, 2020]. Данная проблема была хорошо обозначена в работах Дж. Ная, который писал, что публичная дипломатия не может быть сведена к связям с общественностью, так как «передача информации и «продажа» позитивного имиджа - часть публичной дипломатии, которая подразумевает строительство долговременных отношений» [Най, 2006: 151]. По его мнению, доминирование государства и государственных институтов в развитии «мягкой силы» скорее вредит, чем приносит пользу.
Во-вторых, на наш взгляд, в рамках ЕАЭС существует проблема выработки общей ценностной платформы сотрудничества. В основе союза
заложена идея экономического развития и сотрудничества, что само по себе не может работать, если под этим нет общего ценностного фундамента. Положительные эффекты «мягкой силы» наступают на длительном отрезке времени и только в том случае, если транслируют непротиворечивый набор культурных ценностей. Очень важно, чтобы этот набор ценностей не подвергался серьезным трансформациям на продолжительном отрезке времени. На наш взгляд, в ряде стран ЕАЭС происходят серьезные изменения в этой области. Так, в России, Казахстане и Армении буквально в последние 1-2 года произошли значительные изменения внешнеполитических концепций, а также имеют место серьезные трансформации общественного мнения. В частности, один из последних опросов в Казахстане показал, что отношение к России резко изменилось в последнее время: если в 2017 году 92 % респондентов имели благоприятное мнение, то в 2023 году так считали уже 67 %. При этом, заметно (до 33 %) увеличилась доля казахстанцев с неблагоприятным мнением о внешней политике России [Куандыков, 2023]. Именно поэтому возникают опасения по поводу того, что транслируемые странами-участниками ЕАЭС ценности действительно формируют надежный фундамент для устойчивого союза.
Библиография
Алимов А. А., Немчинова Т. С., Музалёв А. А. Публичная дипломатия на евразийском пространстве // Общество. Среда. Развитие. 2017. № 3. С. 127-130.
Бахриев Б. Х. Публичная дипломатия в современном исследовательском дискурсе // Вестник Таджикского государственного университета права, бизнеса и политики. Серия общественных наук. 2017. №1 (70). С. 131-147.
Бахриев Б. Х. Публичная дипломатия в урегулировании конфликтов: возможности для Центральной Азии // Известия Саратовского университета. Социология. Политология. 2018. Т. 18. № 2. С. 189-194.
Бердаков Д. Кыргызстан и мягкая сила // «Берлек-Единство». Центр геополитических исследований. 2015. URL: http://beriek-nkp.com/analitics/3776-kyrgyzstan-i-myagkaya-sila.html (Дата обращения 21.04.2023)
Боришполец К. П. Публичная дипломатия на пространстве ЕАЭС: осмысление феномена и тенденций развития // Вестник МГИМО-Университета. 2015. Т. 5. № 44. С. 4255.
Бурлинова Н. В. Курс общественного дипломата. М.: НП РСМД, 2017. 76 с. Бурлинова Н. В., Василенко П. И., Иванченко В. С., Шакиров О. И. Экспертный обзор российской публичной дипломатии в 2018-2019 гг. 10 шагов на пути к эффективной публичной дипломатии России. М.: НП РСМД, 2020. 58 с.
Быков И. А. Государственный PR и политическая элита в современной России // Журнал политических исследований. 2019. Т. 3. № 3. С. 15-23.
Гавра Д. П. Категория стратегической коммуникации: современное состояние и базовые характеристики // Век информации. 2015. № 3. С. 229-233.
Игонина Е. А. «Мягкая сила» как один из элементов геостратегии России на постсоветском пространстве // Публичная дипломатия: формирование эффективных моделей системного сотрудничества в Кавказском регионе / отв. ред. И. В. Крючков. Ставрополь: Изд-во СКФУ, 2020. С. 146-151.
Концепция внешней политики Кыргызской Республики от 10 января 2007 года. URL: http://cbd.miniust.gov.kg/act/view/ru-ru/4569?cl=ru-ru (Дата обращения 21.04.2023).
Концепция внешней политики Кыргызской Республики от 11 марта 2019 года. URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/430045 (Дата обращения 21.04.2023).
Концепция внешней политики Республики Казахстан на 2020 - 2030 годы // Официальный сайт Президента Республики Казахстан. 2020. URL: https://www.akorda.kz/ru/legal acts/decrees/o-koncepcii-vneshnei-politiki-respubliki-kazahstan-na-2020-2030-gody (Дата обращения 21.04.2023)
Концепция внешней политики Российской Федерации (2016 г.) // Президент России. 2016. URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/41451 (Дата обращения 21.04.2023)
Концепция внешней политики Российской Федерации (2023 г.) // Министерство иностранных дел Российской Федерации. 2023. URL: https://www.mid.ru/ru/detail-material-page/1860586/ (Дата обращения 21.04.2023)
Куандыков Т. Опрос Central Asia Barometer: Казахстанцы по-прежнему благосклонны к России? // Власть. 11 сентября. 2023. URL: https://vlast.kz/obsshestvo/56691-opros-central-asia-barometer-kazahstancy-po-preznemu-blagosklonny-k-rossii.html (Дата
обращения 21.10.2023)
Минаева Л. В. Стратегическая коммуникация как инструмент продвижения национальных интересов страны // Российская школа связей с общественностью. 2021. Вып. 20. С. 52-77.
Най Дж. Гибкая власть: как добиться успеха в мировой политике. Новосибирск: Тренды, 2006. 221 с.
Наумов А. О. «Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века. М.: АРГАМАК-МЕДИА, 2016. 274 с.
Основные направления внутренней и внешней политики Республики Беларусь (2005-2015) // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. URL: https://pravo.by/document/?guid=3871&p0=H10500060 (Дата обращения 21.04.2023)
Публичная дипломатия: Теория и практика / Под ред. М. М. Лебедевой. М.: Аспект Пресс, 2017. 272 с.
Путин В. В. Россия и меняющийся мир // Московские новости. 21.02.2012. URL: http://www.mn.ru/politics/78738 (Дата обращения 21.04.2023)
Soft power: теория, ресурсы, дискурс / под ред. О. Ф. Русаковой. Екатеринбург: Издательский Дом «Дискурс-Пи», 2015. 376 с.
Стратегия национальной безопасности Республики Армения (2007 г.) // Правительство Республики Армения. 2007. URL:
https://www.mfa.am/filemanager/Statics/Doctrinerus.pdf (Дата обращения 21.04.2023)
Стратегия национальной безопасности Республики Армения (2020 г.) // Правительство Республики Армения. 2020. URL: https://www. gov.am/ru/Nati onal-S ecurity-Strategy/ (Дата обращения 21.04.2023)
Buhmann A., Ingenhoff D. Advancing the country image construct from a public relations perspective. From model to measurement // Journal of Communication Management. 2015. Vol. 19. № 1. P. 62-80.
Fitzpatrick K., Fullerton J., Kendrick A. Public Relations and Public Diplomacy: Conceptual and Practical Connections // Public Relations Journal. 2013. Vol. 7. № 4. P. 1-21.
Gilboa E. Diplomacy in the media age: Three models of uses and effects // Diplomacy and Statecraft. 2001. Vol. 12. № 2. P. 1-28.
The New Public Diplomacy. Soft Power in International Relations / Ed. By Jan Melissen. N.Y.: PALGRAVE MACMILLAN, 2005.
Merickova L. Alternative Approaches to Public Diplomacy // Polish Sociological Review. 2014. Vol. 3. № 187. P. 351-365.
The New Public Diplomacy. Soft Power in International Relations / Ed. By Jan Melissen. N.Y.: PALGRAVE MACMILLAN, 2005. 246 p.
Nye J. S. Jr. Public Diplomacy and Soft Power. The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2008. Vol. 616. № 1. P. 94-109.
Paul C. Strategic Communication: Origins, Concepts, and Current Debates. Westport: Praeger, 2011. 256 p.
Rasmussen R.K., Merkelsen H. The new PR of states: How nation branding practices affect the security function of public diplomacy // Public Relations Review. 2012. Vol. 38. P. 810-818.
The SAGE Handbook of Research Methods in Political Science and International Relations / Ed. by L. Curini and R. Franzese. In 2 volumes. L.: Sage, 2020. 1289 p.
Saliu H. Public Diplomacy and Related Concepts from the Perspective of Lasswell's Communication Formula // JAHR. 2020. Vol. 11. № 2. P. 357-376.
The Soft Power 30. Overall Ranking 2019 // URL: https://softpower30.com/ (Дата обращения 21.04.2023)
Trajkov V., Trajkov G. The Influence of Public Diplomacy on the States Visibility in the International Relations // Journal of Liberty and International Affairs. 2015. Vol. 1. № 2. P. 70-78.
References
Alimov A.A., Nemchinova T.S., Muzalëv A.A. (2017) Publichnaya diplomatiya na evraziyskom prostranstve. Obshchestvo. Sreda. Razvitiye. [Business. Environment. Development]. 3: 127-130.
Bakhriyev B.Kh. (2017) Publichnaya diplomatiya v sovremennom issledovatel'skom diskurse. Vestnik Tadzhikskogo gosudarstvennogo universiteta prava, biznesa i politiki. Seriya obshchestvennykh nauk. [Herald of Tadzhik State University of Law, Business, and Politics] 1 (70): 131-147.
Bakhriyev B.Kh. (2018) Publichnaya diplomatiya v uregulirovanii konfliktov: vozmozhnosti dlya Tsentral'noy Azii. Izvestiya Saratovskogo universiteta. Sotsiologiya. Politologiya. [Herald of Saratov University. Sociology. Political Science] 18(2): 189-194.
Berdakov D. (2015) Kyrgyzstan i myagkaya sila. [Kyrgystan and soft power] «Berlek-Edinstvo». Tsentr geopoliticheskikh issledovaniy. URL: http://berlek-nkp.com/analitics/3776-kyrgyzstan-i-myagkaya-sila.html (Accessed 21.04.2023)
Borishpolets K.P. (2015) Publichnaya diplomatiya na prostranstve EAES: osmysleniye fenomena i tendentsiy razvitiya. Vestnik MGIMO-Universiteta [Herald of MGIMO University] 5(44): 42-55.
Buhmann A., Ingenhoff D. (2015) Advancing the country image construct from a public relations perspective. From model to measurement. Journal of Communication Management. 19(1): 62-80.
Burlinova N.V. (2017) Kurs obshchestvennogo diplomata [Public Diplomacy Text-book]. Moscow: NP RSMD.
Burlinova N.V., Vasilenko P.I., Ivanchenko V.S., Shakirov O.I. (2020) Ekspertnyy obzor rossiyskoy publichnoy diplomatii v 2018-2019 gg. 10 shagov na puti k effektivnoy publichnoy diplomatii Rossii. [Experts' Review on Russian Public Diplomacy] Moscow: NP RSMD.
Bykov I.A. (2019) Gosudarstvennyy PR i politicheskaya elita v sovremennoy Rossii. Zhurnal politicheskikh issledovaniy [Journal of Political Studies]. 3(3): 15-23.
Curini L., Franzese R. (eds) (2020) The SAGE Handbook of Research Methods in Political Science and International Relations. L.: Sage.
Fitzpatrick K., Fullerton J., Kendrick A. (2013) Public Relations and Public Diplomacy: Conceptual and Practical Connections. Public Relations Journal. 7(4): 1-21.
Gavra D.P. (2015) Kategoriya strategicheskoy kommunikatsii: sovremennoye sostoyaniye i bazovyye kharakteristiki. Vekinformatsii [The Age of Information]. 3: 229-233.
Gilboa E. (2001) Diplomacy in the media age: Three models of uses and effects. Diplomacy and Statecraft. 12(2): 1-28.
Igonina E.A. (2020) «Myagkaya sila» kak odin iz elementov geostrategii Rossii na postsovetskom prostranstve, In: I.V.Kruchkov (ed.) Publichnaya diplomatiya: formirovaniye effektivnykh modeley sistemnogo sotrudnichestva v Kavkazskom Regione [Public Diplomacy: Effective Models of Systematic Cooperation in Caucasus Area]. Stavropol': Stavropol: SKFU.
Kontseptsiya vneshney politiki Kyrgyzskoy Respubliki ot 10 yanvarya 2007 goda. (2007) [Concept of Foreign Policy of the Kyrgyzstan Republic 2007] URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/4569?cl=ru-ru (Accessed: 21.04.2023).
Kontseptsiya vneshney politiki Kyrgyzskoy Respubliki ot 11 marta 2019 goda. (2019) [Concept of Foreign Policy of the Kyrgyzstan Republic 2019] URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/430045 (Accessed: 21.04.2023).
Kontseptsiya vneshney politiki Respubliki Kazakhstan na 2020 - 2030 gody (2020) [Concept of Foreign Policy of the Kazakhstan Republic 2020-2030] URL: https://www.akorda.kz/ru/legal_acts/decrees/o-koncepcii-vneshnei-politiki-respubliki-kazahstan-na-2020-2030-gody (Accessed: 21.04.2023)
Kontseptsiya vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii (2016) [The Concept of Foreign Policy of the Russian Federation 2016] URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/41451 (Accessed: 21.04.2023)
Kontseptsiya vneshney politiki Rossiyskoy Federatsii (2023) [The Concept of Foreign Policy of the Russian Federation 2023] URL: https://www.mid.ru/ru/detail-material-page/1860586/ (Accessed: 21.04.2023)
Kuandykov T. (2023) Opros Central Asia Barometer: Kazakhstantsy po-prezhnemu blagosklonny k Rossii? [Do Kazakhs Still Favor to Russia?]. URL:
https://vlast.kz/obsshestvo/56691-opros-central-asia-barometer-kazahstancy-po-preznemu-blagosklonny-k-rossii.html (Accessed: 21.10.2023)
Lebedeva M.M. (2017) Publichnaya diplomatiya: Teoriya i praktika [Public Diplomacy: Theory and Practice] Moscow: Aspekt Press.
Melissen J. (2005) The New Public Diplomacy. Soft Power in International Relations. N.Y.: PALGRAVE MACMILLAN.
Merickova L. (2014) Alternative Approaches to Public Diplomacy. Polish Sociological Review. 3(187): 351-365.
Minayeva L.V. (2021) Strategicheskaya kommunikatsiya kak instrument prodvizheniya natsional'nykh interesov strany. Rossiyskaya shkola svyazey s obshchestvennost'yu. [Russian School of Public Relations] 20: 52-77.
Nye J. (2006) Gibkaya vlast': kak dobit'sya uspekha v mirovoy politike. [Soft Power] Novosibirsk: Trendy.
Nye J. (2008) Public Diplomacy and Soft Power. The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 616(1): 94-109.
Naumov A.O. (2016) «Myagkaya sila», «tsvetnyye revolyutsii» i tekhnologii smeny politicheskikh rezhimov v nachale XXI veka. [Soft Power, Color Revolutions and Technologies of Political Coups in the Beginning of 21 century] Moscow: ARGAMAK-MEDIA.
Osnovnyye napravleniya vnutrenney i vneshney politiki Respubliki Belarus' (2005-2015) (2005) [Basic Directions of Foreign and Domestic Policy of the Belarus Republic] URL: https://pravo.by/document/? guid=3871 (Accessed: 21.10.2023)
Paul C. (2011) Strategic Communication: Origins, Concepts, and Current Debates. Westport: Praeger.
Putin V.V. (2012) Rossiya i menyayushchiysya mir. Moskovskiye Novosti [Moscow News]. 21.02.2012. URL: http://www.mn.ru/politics/78738 (Accessed: 21.10.2023)
Rasmussen R.K., Merkelsen H. (2012) The new PR of states: How nation branding practices affect the security function of public diplomacy. Public Relations Review. 2012. 38: 810818.
Rusakova O.F. (2015) Soft power: teoriya, resursy, diskurs [Soft Power: Theory, Sources, and Discourse]. Ekaterinburg: Diskurs-Pi.
Saliu H. (2020) Public Diplomacy and Related Concepts from the Perspective of Lasswell's Communication Formula. JAHR. 11(2): 357-376.
Strategiya natsional'noy bezopasnosti Respubliki Armeniya (2007) [Strategy of National Security of the Armenia Republic] URL:
https://www.mfa.am/filemanager/Statics/Doctrinerus.pdf (Accessed: 21.10.2023)
Strategiya natsional'noy bezopasnosti Respubliki Armeniya (2020) [Strategy of National Security of the Armenia Republic] URL: https://www.gov.am/ru/National-Security-Strategy/ (Accessed: 21.10.2023)
The Soft Power 30. Overall Ranking (2019) URL: https://softpower30.com/ (Accessed: 21.10.2023)
Trajkov V., Trajkov G. (2015) The Influence of Public Diplomacy on the States Visibility in the International Relations. Journal of Liberty and International Affairs. 1(2): 70-78.
Сведения об авторе
Быков Илья Анатольевич - д.полит.н., профессор кафедры связей с общественностью в политике и государственном управлении Санкт-Петербургского государственного университета; i.bykov@spbu.ru
I. A. Bykov - doctor of political science, professor of the Department of Political PR and Public Administration, St Petersburg State University; i.bykov@spbu.ru
