CC BY
29
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ, Т. XI, № 1
й
«Щщ0ранное общество» и производство знаний
А. О. КАРПОВ
# я
Й1я рр
Ий
-Ч
'Д; у. .
/
'Ф я»».. :
Общество, проживающее культурный излом, всегда кажется «странным» людям, которые несут в себе его будущее. Сегодня это удел социальных групп, исторически вовлеченных в процессы производства знаний. Философская интерпретация апорий их существования, предпринятая в тексте, имеет целью высветить особое в функционировании познавательной инфраструктуры странного общества. Осознание скрытых механизмов разворачивающейся драмы несет в себе и терапевтический эффект.
Новые пуритане,
технологическое
лицемерие
Психическая расположенность людей к «стучащейся в двери» экономической ситуации на заре капитализма в максимальной степени проявилась, как показал М. Вебер, в аскетически настроенных пуританских общинах: «Кальвинисты значительно ближе по своему характеру жесткому, формальному и активному буржуазно-капиталистическому предпринимателю»1. Когерентный «духу капитализма» стиль жизни пури-
1 Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избр. произв. М., 1990. С. 171.
11 ми
II
'"|!:Н
и
X ф
(-X
о
¡¡0 ЙЬ
\ Щг р -
тан диссонировал с профессиональной неторопливостью и жизненной статичностью средневекового уклада; их этическое толкование бытия устанавливало аскетические принципы употребления богатства, направляя его тем самым в русло инвестируемого капитала. Социальная действительность, в которой уживаются столь противоположные ценностные отношения к жизни, кажется внутреннему наблюдателю, по крайней мере, странной. Вероятно, любое общество, расположенное на культурном изломе, в этом смысле есть странное общество.
Наступающая фаза в истории техногенной цивилизации, обусловленная особой экономической ролью знания, обозначается нами как «технологос». Подобно тому, как это случилось во времена веберов-ских пуритан, культурное в переходе к технологосу опережает социальное. Действительно, с точки зрения культурной расположенности к принятию гражданства технологоса наука поставила «на поток» производство наших новых пуритан. Однако последние в своей преобразующей деятельности не находят достаточных социально-экономических опор в обществе и в традиционной системе образования, что и придает экзистенции новых экономических акторов аскетический привкус пуританизма. Странности общественного состояния, сопровождающие становление новых пуритан и придающие их экзистенции аскетический модус, могут быть представлены посредством композиции, образующей сегодня главный источник бытия технологоса, а именно его плаценты - «детского места», которое есть наука, и его «детской площадки», которая есть образование. Новый психический строй личности, когерентный «духу технологоса», производится научным образованием", «научным» оттого, что оно оперирует познавательными инструментами, свойственными науке, и создает тем самым психические корреляты, востребованные духом наступающего времени.
Метафорой «странное общество» мы будем обозначать далее идеальный тип общественного состояния, располагающегося близ границ технологоса, в котором собраны социокультурные диссонансы, производимые соприкосновением" уходящего и наступающего времени. Этот прием типизации из веберовской методологии позволит нам набросать «мысленную конструкцию для измерения и систематической характеристики индивидуальных, то есть значимых в своей единичности связей», с целью «полностью довести до сознания... своеобразие явлений культуры»"'. Мы не можем здесь претендовать на сколько-нибудь законченную картину своеобразий странного общества, такая задача для данной работы представляется избыточной. Нами будет двигать скорее стремление высветить ряд апорий в функционировании бытия наступающего межвременья, которое принуждает его быть Р действительно странным обществом для новых пуритан.
Ф 2 См.: Карпов А.О. Научное познание и системогенез современной
школы // Вопросы философии. 2003. № 6. С. 37-53. о Вебер М. «Объективность социально-научного и социально-
Р^Я политического познания // Вебер М. Избр. произв. М., 1990. С. 400—402.
¿r-
щ
Внутренний аскетический модус в психическом строе индивида, вовлекаемого в современные процессы производства знаний, понимаемые здесь в расширенном, технологическом смысле, с необходимостью наследуется из традиций научных сообществ, которые в новом и новейшем времени создали особую культуру работы со знанием, опирающуюся на ценности его метафизического статуса. Аскетизм служителей науки проистекает из того качества психического строения индивида, которое придает его творческой силе необходимую кумулятивную и раскрывающую мощь лишь в условиях отрешения от мирской суеты, игнорирования искушений духовного и природного. Отсюда ценности их духовного мира устанавливают сродство с такими пуританскими качествами, как всепоглощающая устремленность на функционально полезный результат, методичность и disciplina профессионального стиля жизни, рационализация продуктов мыслительной и материальной активности.
Современный преемник культурного наследия научного производства испытывает в странном обществе жесткие принуждения устоявшегося социального уклада, формирующие его внешнее бытие по пуританскому образцу. Ценностный фундамент этого уклада составляет тщательно скрываемое как «прагматической», так и «гуманистической» идеологиями технологическое лицемерие, детерминирующее способ функционирования бытия действующей социальности так, что внешнее, являемое этим способом, замалчивает и обкрадывает внутреннее, развивающееся в нем. Причем за счет последнего этот уклад в значительной степени существует теперь; именно с ним только и связаны витальные интересы его будущего. И даже тогда, когда устройство бытия странного общества «сквозь зубы», так сказать, прагматично готово «осознать» и «признать» эту витальность, оно старательно микширует ее в своих заботах повседневности, тщательно скрывая свою алчную недальновидность. Таким образом, технологическое лицемерие властвующего социального уклада обкрадывает в первую очередь его истинное настоящее, поскольку устанавливаемое настоящее отрицает истинное положение вещей через лицемерные способы отношения к ним, отбирает у действующего бытия его жизненные силы, его эффективность, его ресурсы. Технологическое лицемерие все более порывает со своим латентным состоянием, коронуя себя атрибутами моральной обязательности. Оно конституирует тот порядок вещей, который отказывает действительным производителям материальных основ становящейся культуры знаний в их действительном социально-экономическом статусе и фальсифицирует в ущерб общественному благосостоянию механизмы, выводящие на уровни знаниевого производства его действительных акторов. При этом технологическое лицемерие маскирует ложность устанавливав- U мого им бытия посредством мистификации окружающих некими щ принципами «справедливого» отношения к жизни, которые суть или надлежащим образом распределяемый на всех и гарантированный Q объем минимального успеха, или переносимый в экономическую í^í
жизнь догматический фетиш равноценности человеческого труда. Следствием этих двух определенным образом родственных и властвующих установок становятся скрыто культивируемые механизмы противодействия росту инвестирования знаниевого капитала; экономика пробуксовывает, не достигая его «критической массы». Отсюда проистекает неспособность концентрировать ресурсы и инновационный потенциал в технологически перспективных и социально необходимых сферах экономики. Такого рода социальное устройство лживо апеллирует к тем или иным «этическим» толкованиям ресентименгно-го духа равноправия, игнорируя тот механизм культуры, который даже для удержания существующего бытия в состоянии стагнирующего status quo требует от него определенного рода profanatio - хотя бы извращенного движения в сторону неизбежно-входящего-бытия.
Рассмотрим социокультурные механизмы, создающие особое качество «суженности» бытия новых пуритан в странном обществе. Темами нашего анализа будут: когнитивная инфляция сферы производ-|Щ|| ства знаний, табуирование когнитивного разнообразия и технологическая изоляция экономики знаний.
Когнитивная инфляция сферы
производства знаний
и
В теме когнитивной инфляции сферы производства знаний особым звучанием обладают два модуса бытия новых пуритан. Во-первых, это социоэкономические реалии, отрешающие их от производства знаний и рождающие пауперизм ученых; а во-вторых, элиминация когнитивных ценностей технологоса теми, кто рассматривает «богатства» новых пуритан как средство титульного удовлетворения своей праздности.
О факторах, отрешающих молодых людей от занятий наукой, в определенной степени можно судить по результатам социологических опросов. По сведениям Евробарометра в 2002 г. в пятнадцати государствах Европейского Союза в качестве таковых 49,6% респондентов указали уменьшающуюся привлекательность работы в научной области, 42,5% - бедные перспективы карьеры и недостаток жалования4. Молодые люди в России в качестве основного среди факторов, делающих проблематичной их работу в науке, указывают низкую заработную плату - 85%; вместе с тем профессиональная невостребованность беспокоит 17% опрошенных, а ограниченные возможности карьерного роста - лишь 12%5.
jg 4 См.: Eurobarometer - Europeans, science and technology. EUR 20181.
Ф European Commission // Luxembourg: Office for Official Publications of the
European Communities, 2002. P. 43. О 3 См.: Некипелова E.E., Леденева Jl.И. Охота на умы: проигранный
М раунд // Поиск. 2003. № 46 (756). С. 6.
Как это ни странно, но в странном обществе в сферы производства знаний в большей степени стремятся бедные. Однако и профессиональное образование, и наука лишены того уровня социальных преференций, которые способны обеспечить молодым людям необходимые жизненные и когнитивные потребности для занятий научной деятельностью. В этом - движущая сила механизма когнитивной инфляции сферы производства знаний. Подавляющее число молодых людей, проблемно-познавательные программы6 которых выдают в них будущих творцов научных знаний, рекрутируются в науку, как показывает практика программы «Шаг в будущее», из сословий неимущих, бедствующих и нищенствующих - это, как правило, дети инженеров, ученых, служащих и рабочих. Удел многих семей, благословляющих свое чадо на научный груд, - безработица, удел многих детей, стремящихся в науку, - безотцовщина. Менее одного процента участников финальных выставок и конференций программы - выходцы из состоятельных сословий.
Социальная плацента жизни науки в странном обществе фундирована культурой бедности. В Новосибирском научном центре, по опросам молодых ученых, 28% мужчин и 45% женщин отметили, что даже покупка еды и одежды вызывает затруднение, невзирая на наличие у большинства дополнительного заработка'. Социологические опросы молодых ученых в московском регионе показали, что «три четверти опрошенных оценивают уровень своих доходов как низкий и лишь один процент - как высокий»8. В самом элитном российском вузе -Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова -«треть студентов работают, потому что родители не могут обеспечить их всем необходимым... 11 процентов учащихся университета признались, что вынуждены экономить на питании»9. В государственном докладе о положении молодежи в России Министерства образования и науки РФ за 2002 г. приведены сведения о 25 из 89 субъектах Российской Федерации, в которых действуют программы поддержки молодых семей в строительстве или приобретении жилья10. Однако в 2004 г. в Новосибирском научном центре, например, «невыносимыми жилищные условия признал 31% молодых ученых», в московском регионе отсутствием жилья страдают 36% молодых ученых. Одним из факторов, «выталкивающих» молодежь из научной деятельности, в социологических опросах указывается «равнодушие властей к науке»";
ii
РМ
и
6 См.: Карпов А.О. Индивидуальная проблемно-познавательная программа//Народное образование. 2005. № 9 (1352). С. 94-100.
7 См.: Колесова О. Поколение в сомнениях // Поиск. 2004. № 19 (781). С. 8.
8 Некипелова Е., Леденева О. Ук. соч. С. 6.
4 Коныгина Н. Российский студент обеспечен, аполитичен и хочет учиться // Известия. 2004. 24 января. С. 3. X
10 См.: Положение молодежи и реализация государственной моло- Ф дежной политики в Российской Федерации: 2002 год. М., 2003. С. 83-89. х
" Дежина И. Грантов много - денег мало. Как удержать в науке мо- .О лодежь? // Поиск. 2003. № 6 (716). С. 7. И
так, 60% необходимо улучшение жилищных условий, 33% - более широкие возможности для реализации профессиональных знаний. Наши молодые интеллектуалы вынуждены зарабатывать жалкие подачки олигархов, кривляясь на экранах телевизоров, олигархов, для которых главное - засвидетельствовать свою так называемую социальную ответственность перед репрессирующей их политической властью. Им не привыкать - бизнес в странном обществе, как правило, предполагает гуттаперчевый позвоночник; но полезно ли его иметь искателям истины? Такое странное воспитание, воспитание в ущерб своему действительному богатству, предполагает это странное общество. Представляется, что социокультурная составляющая жизни молодых ученых в таком обществе не дает оснований для радужных прогнозов относительно роста экономики знаний. Конечно, можно рассчитывать на молодой энтузиазм. Однако все-таки следует иметь в виду, но экспертной оценке Олдоса Хаксли - авторитетного специалиста в области социальных утопий, что «...только романтик может думать, что люди будут работать, если им не хватает еды»1", а также то, что 20% молодых ученых испытывают «угнетающее чувство ненужности того, чем они занимаются»1"'.
Наряду с социоэкономическим принуждением акторов сферы производства знаний к профессиональной и бытовой аскезе, другим модусом когнитивной инфляции этой сферы представляется функционирование слоя статусных имитаторов. Будучи в значительной степени латентным и поэтому привлекающим меньше внимания, он по силе своего негативного не уступает вынужденной аскезе в эрозии интеллектуального ландшафта становящейся культуры технологоса. Социальная диспозиция статусных имитаторов освящается авторитетом символов когнитивной иерархии, установленной в профессиональных сообществах создателей знаниевого капитала. Несмотря на то, что подходы к науке и жизнь в науке отмечены в странном обществе стигматами пауперизма, несокрушимо стремление носителей экономического и политического господства к овладению регалиями научного статуса. Ирреальность данной ситуации высвечивается в том, как общественное сознание соотносит бытие «париев», которые делают науку, и саму науку. Особость этого соотнесения может быть проиллюстрирована, например, положением ремесленников, делающих предметы роскоши. Дело в том, что никто из потребителей этой самой роскоши не стремится украсить свой титул атрибутом профессиональной квалификации столяра или обивщика мягкой мебели. Однако именно знание в странном обществе выступает как новый капитал; в силу чего имущественное право на этот капитал фиксируют в его «ценных бумагах» алчущие псевдособственники. Место же эксплуатируемого, пусть порой и небедствующего нового пролетариата занп-
^ мают люди, производящие знание. И в этом находит себя осо-ф -_-
2 12 Хаксли О. Через много лет // Он же. О дивный новый мир. Через
о много лет. Романы. СПб., 1999. С. 347.
13 Дежина И. Цит. соч.
бый порядок ценностной нагруженности сфер производства знания и образования в сравнении с другими областями человеческой деятельности в странном обществе.
Зи^зат когнитивного статуса есть ролевая дисфункция в техно-логосе. В странном обществе она элиминирует нормальную экономическую действенность знания, фабрикуя его суррогаты и имитируя управленческую компетентность. Демократические процедуры, действующие в науке и образовании, используются в интересах морально регрессивных и когнитивно маргинальных группировок, которым они предоставляют легитимные инструменты для дисквалификации истинных носителей знаниевой компетентности. По мнению ректора Санкт-Петербургского госуниверситета Л. Вербицкой, в наши дни «очень далеко зашла либерализация требований к качеству на всех уровнях - от оценки в студенческой зачетке до присуждения ученых степеней»14. Таким образом, естественные ценности становящегося общественного уклада, в котором они вырастают из социоэкономиче-ских целесообразностей знаниевого производства, латентно замещаются прагматичными интересами околонаучной толпы, рождаемыми корыстью неутоленной жажды господства и наживы. То, что кажется порой простительным увлечением когнитивного провинциала, скрывает этическую патологию, рецидивы которой обнаруживают вмонтирован-ность субстратов «овладения» в ценностную «программу» индивида.
Захват когнитивного статута, производимый в чувствительных узлах структуры «фабрики знаний», приводит не только к ее функциональной деконструкции, его притязания суть глобальная ревизия ценностей и элиминация культурных механизмов знаниевого производства. Что питает наши опасения в развитии столь неблагоприятного сценария, так это маргинальная доминанта в культурах экономического богатства и политической власти странного общества. Следствием ее являются весьма сдержанные оценки способностей социально господ-ствующих групп оперировать со знанием, имеющим статус действительно культурно-значимого в проживаемом времени. Чаще всего приписываемая им культурная позиция - это «хитрые дельцы», обладающие одномерной ментальностью, нацеленной на изъятие богатств у общества. Любимые ими способы «конфискации» не только не находят одобрения у людей, но выносятся общественным сознанием за пределы морально дозволенного и определяются в нем как «незаконные». Это один из аспектов культурной маргинализации властвующих групп, осуществляющих захват когнитивного статуса. Г. Ковалева, руководитель Центра оценки качества образования Российской академии образования считает, что «дети элиты относятся к труппе риска. У них нет понимания реальности, потому что они с детства не общаются с людьми из других социальных слоев»'\ Симптомом того,
--X
14 Цит. по: Булгакова Н. Трудновато однако. Что делать - ясно. Оста- Ф лось понять как // Поиск. 2005. № 43 (857). С. 3. X
15 Ковалева Г. «Собирать детей в элитных школах опасно» (интервью о Н. Коныгиной) // Известия. 2004. № 160 (26717). С. 4.
Рш Миш
что в современном обществе такая оценка преодолевает свое латентное состояние, являются 4,5% родителей учеников московских школ, которые ни за что не отдали бы ребенка в школу, где учатся дети очень богатых родителей. При этом «каждый третий родитель боится, что его ребенок будет учиться с детьми другого социального статуса», -результат, который дал опрос компании Begin Group16.
Спонсированная мобильность через родственный клан обеспечивает выпускникам элитных школ привилегированные позиции, захват когнитивного статуса на уровне которых представляется не таким уж невозможным делом. Однако же личные когнитивные способности, развиваемые в элитных учебных заведениях странного общества, и уровень знаниевой компетентности, обретаемый в них, питают опасения, что такого рода спонсированная мобильность действительно становится ведущим фактором в когнитивной инфляции сферы производства знаний. Вот свидетельство специалиста: «Я встречалась с директорами элитных школ, они говорили: "Мы понимаем, что надо дать ученикам хороший уровень подготовки, но есть дети с ослабленным здоровьем, нестабильной психикой. Им надо просто создать комфортные условия для обучения". Родители в таком случае требуют обеспечить средний уровень в освоении учебного материала. <...> А в социальном плане набирать детей в элитных школах - это очень опасная тенденция. Многие страны отходят от этого. Например, Англия позволяет себе иметь ограниченное число элитных школ. А в Сканди-
ШЩ - 17
навии вообще предпочли от них отказаться» .
Из элитных школ спонсированная мобильность ведет в элитные
II
вузы. Истинные этические оценки в этом процессе стыдливо скрываются в странном обществе за политкорректным термином «социальный капитал». С. Шишкин, сотрудник Независимого института социальной политики, полагает, что «элитное [высшее образование] удается получить только при наличии социального капитала, формирование которого зависит от доходов и места проживания. От способностей, естественно, тоже. Но в меньшей степени. Ибо социальный капитал -прежде всего связи родителей. <...> При опросе молодежи... выясняется, что при поступлении только на знания будут опираться 38 процентов абитуриентов, на знания плюс деньги или связи - больше 50 процентов, 10 процентов считают, что поступят благодаря связям и деньгам вне зависимости от уровня своих знаний»13.
Такая социальная ситуация делает проблематичным использование термина «элита» в контекстах, раскрывающих позиции господства в странном обществе. В этом же свете ужасает сопоставление удручающей депривации действительных акторов в системе производства знаний с эффективностью действующих механизмов необоснованного и
ас —--
Ш Амелькина А. Родители боятся школ, где учатся «блатные» дети //
Известия. 2004. № 160 (26717). С. 4.
X 7
о Понарина Е. Без лишних деклараций//Поиск. 2005. № 1 (815). С. 6.
18 Там же.
овладения когнитивным статусом в системе этого производства. Именно ужасает, поскольку такое сочетание вычерчивает социальную стратегию, деконструирующую когнитивный арсенал экономики знаний. Определение данной ситуации как ужасающей не покажется чрезмерным, если иметь в виду, например, прогноз Британского совета по динамике изменения профессиональных интересов студентов. Согласно источнику в ближайшее время «самым популярным станет направление "высокие технологии". Здесь доля студентов будет расти с более высокой скоростью - 8% в год»19.
щп Я®
|!Р
нШ
Табуирование когнитивного
разнообразия
И
Тема табуирования когнитивного разнообразия рассматривается нами под углом зрения становления личности, в процессе которого происходит подавление когнитивной индивидуальности, в частности силами господствующей образовательной системы. Такого рода табуирование несомненно производит когнитивную инфляцию сферы производства знаний, однако поле его социального действия не ограничивается только этим, вследствие чего сама эта тема имеет самостоятельное значение. Когнитивное табуирование осуществляется посредством программирования у личности определенного рода ментальных механизмов, ведущих к упадку того качества социального и профессионального функционирования индивида, которое требует культура знаний. Тем самым оно устанавливает запрет на овладение ментальными моделями, выходящими за пределы узко унифицированной матрицы «одобренного» и стандартизованного познаватель-ского поведения, и увеличивает временной этап эмбрионализации общества на подступах к технологосу. В действительности важно не только то, что работа со знанием приобретает массовый характер в расширяющейся сфере социального существования, включая и его обыденные уровни, но и то, что подобно биоразнообразию, создающему возможности для реализации творческих сил природы, когнитивное разнообразие увеличивает творческую продуктивность и дивергентный потенциал общества, растущего к технологосу. Размерность пространства степеней свободы когнитивной индивидуальности есть фактор, детерминирующий творческое разнообразие культуры знаний. Как же обстоят дела с объемом когнитивного разнообразия в странном обществе?
Мы придерживаемся той правды в утверждении когнитивной индивидуальности, которая проявляется в позиции С. Кьеркегора, устанавливающей, что «у каждого поколения - своя собственная задача, и ^ ему не нужно предпринимать сверхъестественные усилия, чтобы пы- ф
X
14 Кравченко Е., Коломейская И. Российские студенты выбирают Лон- . о,, дон // Известия. 2004. № 173-М (26730). С. 11. М
12 Зак 498
177
таться быть всем для предшествующего или последующего поколений. И для каждого единичного индивида в поколении, так же как и для каждого дня, - довольно своей заботы и достаточно трудностей, чтобы тревожиться о себе самом»20. Ресентиментным проявлением странного общества есть отношение к собственному и общественному бытию как к промежуточному состоянию перманентно растительного цикла, когда истинность и витальность здесь-существования откладывается, отодвигается на неопределенное время. Тем самым бытие этого здесь-существования умерщвляется, его мыслящая плоть обращается в бездуховную синтетичность; поскольку духовное есть заполнение себя трагедией мира-здесь, а не фантомами исчезнувшего и ненаступившего. Собственная невысказанность в бытие-для-себя суть концепция жизни «прогрессивистов», которые в разные времена по-разному имплантируют в общественное сознание ценности отодвинутого существования. Уход от такой странной жизни в странном обществе возможен через конституирование в тех или иных его сегментах императива ценности бытия-здесь-и-сейчас, что значит преодоление расположенности общества понимать индивидуальную экзистенцию исключительно как средство жизни для других. По этому поводу М. Шелер приводит следующие слова немецкого историка Л. фон Ранке: «... ценность поколения состоит отнюдь не в том, что из него народится, а в самом его существовании, в его собственной самости»21. В странном обществе господство ресентиментной неукорененности в здесъ-бытии производит инструменты социального и индивидуального табуирования когнитивного разнообразия, которые действуют посредством подавления когнитивной индивидуальности, формируя корреляционное сознание.
Скрытая программа, производимая концепцией жизни «прогрессивистов», есть забота о когнитивной мимикрии, которая оснащает ученика странного общества соответствующими формами социальной адаптации и заслоняет от него проблему выбора самого себя в этическом плане. И эта скрытая программа реализуется посредством организации процессов обучения, питает педагогику фактов в действующей школе. Поскольку ее ученики не участвуют в создании нового знания, а получают его в готовых информационных формах от других, постольку опыт такого поведения «не только развивает склонность говорить как бы в расчете на других - он меняет в том же направлении способность судить и оценивать»21. Следовательно, традиционная школа воспитывает своих учеников в духе известной концепции приспособления - строить свое поведение в соответствии с ожиданиями других, создавая тем самым особую генерацию социаль-ных подражателей, добровольно принимающих фенотипические ха-
Ф 20 Кьеркегор С. Понятие страха // Он же. Страх и трепет. ML, 1993. С. 115.
2 21 Цит. по: Шелер М. Ресентимент в структуре моралей. СПб., 1999.
О с. 33.
22 Там же. С. 58.
II
рактеристики властвующего образца. И этими подражателями кишмя кишит странное общество. Такое патологическое состояние известно в психологии как эффект Пигмалиона, получившее свое название от известной пьесы Б. Шоу, и этим состоянием социальный дарвинизм открывает свое истинное лицо. Вследствие имплантированной в геном странного общества когнитивной мимикрии люди, его населяющие, странным образом не приспособлены к выполнению своих обязанностей, положенных занимаемым ролевым статусом, и скрывают по правилам господствующего этоса эту неприспособленность за апелляциями к низкой оплате труда или иным столь же неподходящим «причинам». Отсюда проистекает их шокирующее стремление к обладанию статусных ролей невзирая на уровень собственной компетентности. Отсюда жители странного общества ощущают свою бро-шенность в окружающем мире, который требует от них когнитивной раскрепощенности, способной наполнить резервуар возможностей, несомых культурой знаний. Корреляционное сознание чувствует себя растерянным с исчезновением действенных образцов, защитные механизмы человеческой природы маркируют пространство когнитивной свободы как враждебное, общество цепляется за тесный и темный футляр своего когнитивного прошлого и поет агрессивную осанну традиционной системе образования.
Однако то, как в состоянии переходной реконструкции прошлая школа пытается транслировать привычные модели когнитивного приспособления, уже не устраивает это общество, поскольку привычное ему бытие уже ускользает за границы грядущего и присутствует в настоящем лишь как «потерянное» бытие. Социологический мониторинг, проведенный Институтом комплексных социальных исследований РАН в сотрудничестве с Фондом им. Ф. Эберта, показал, что «чувство гордости за систему образования... как и в 1998 году, так и в 2000-м испытывает только каждый четвертый-пятый россиянин»""'. И все же ложное сознание - наследство уходящего времени - пока еще заставляет это странное общество обращать свои взоры на искусственную школу его «светлого» прошлого. В противовес педагогике фактов, в которой находит свое оправдание трансляционная парадигма культурологической теории и которая обслуживает табуирование когнитивного разнообразия, педагогика наступающего технологоса находит поля своей истинности в образовательной силе поисковых методов познания. Эта новая педагогическая парадигма24, устанавливающая во главу учебных добродетелей контекстный опыт и индивидуальную ответственность, воспитывает то, что М. Шелер понимал как ценностное чувство человека, «который стремится "приобрести" и
п3 и
Шаталова Н. Каким ты был, таким и остался. Насколько сильно 2С
изменилось наше общество за последние годы // Поиск. 2004. № 52 (814). JJ
С. 12. I
"4 См.: Карпов А.О. Научное образование в контексте новой педаго- О
гической парадигмы // Педагогика. 2004. № 2. С. 20-21.
"иметь" нечто большее, чем других»" . В этой новой педагогике, взрывающей синтетическую школу и срывающей с ее педагогических актов лживые «когнитивные» маски, моральный канон «приспособленности к миру» склоняет свою голову перед ценностями выбора своего призвания, выбора, освященного этосом поиска самого себя.
Технологическое лицемерие противостоит естественному праву следовать своему истинному назначению тем, что поддерживает жизнь в исторически уходящей традиции педагогического воспитания. В основе ее лежит притворство нравственной мотивации - «надежда на вознаграждение и страх перед наказанием», мотивации, бывшей еще неприемлемой для теологии Августина Аврелия, но ставшей допустимой по так называемым «педагогическим» соображениям26. Сегодня эта мотивация возводит внутренние казематы для познавательной свободы устремившего взор на себя и утверждающего ценности индивидуального призвания psyche. Ее раболепный страх создает в условиях новой, знаниевой революции фальсификацию тех моральных ценностей, которые устанавливают витальное качество производящей силы нового экономического уклада - свободу когнитивного выбора человека. Но эта свобода представляет собой аподиктическое условие эффективности производства знаниевого продукта общества, поскольку она есть генуинное условие творчества. Преодоление моральной инфляции, которую производит педагогика прошлого посредством игнорирования ценностей творчества, способно осуществляться силой утверждения наших учеников в реальной жизни. Эту силу они обретают в научно-познавательных практиках, рождающих их когнитивное разнообразие27.
У»
Технологическая изоляция
экономики знаний
II
Две рассмотренные выше темы в значительной степени характеризуют ментальные механизмы, рождающие ту духовную «сужен-ность» странного общества, которая противостоит его движению в сторону технологоса. Однако комплиментарные структуры прошлого в странном обществе выстраивают для деятельной мысли, утверждающей экономически активный статус знания, не только ментальные резервации, они поддерживают инструменты материального господства, депрессирующие «физические» механизмы его экономического роста. Такого рода ментальные и «физические» структуры есть ключ, открывающий двери в ушедшие и пережитые времена, их агрессивное бытие в настоящем странного общества конституирует его
, когнитивно-испуганную кулып\>р\>.
и
ас —--
Ф 25 Шелер М. Цит. соч. С. 62, 90.
ЗС 6 См.: Там же. С. 135.
о 27 См.: Карпов А.О. Принципы научного образования // Вопросы фи-
лософии. 2004. № 11. С. 89-102.
Ун
Темой, способной до некоторой степени прояснить механизмы «физической» депрессии технологоса в аспектах данной работы, выступает «технологическая изоляция экономики знаний», разрушающая возможности к материализации и мобильности созданного интеллектуального продукта. Два модуса такой технологической изоляции представляют для нас интерес - это элиминирование технологических и технических инноваций и консервация знаниевого продукта.
Подлинный механизм элиминирования технологических и технических инноваций являет собой слабый, неразвитый экономический спрос на интеллектуальный продукт, производство которого общество одобряет. И в этой одновременности актов неготовности к потреблению и одобрения к производству - одна из странностей странного общества. По сведениям, которые приводил в 2002 г. академик Д. Львов, доля производимой в России наукоемкой продукции составляла 0,4% от общемирового объема, в США же выпускалось 40%; в начале 1990-х гг. эти цифры соответственно составляли 7,5-8% и 30%2*. В 2005 г. ситуация мало изменилась; источником отмечается, что «доля России на мировом рынке наукоемкой продукции составляет всего 0,3%—0,5%, в то время как доля США - 36%, Японии - 30%, Германии - 17%»2''. Главная причина падения вклада научно-технической продукции в экономический рост с 70-80% в предшествовавший 1990 г. период до 5-10% сегодня, по мнению член-корреспондента РАН С. Глазьева, - «краткосрочная мотивация субъектов хаотичного рынка, которые не настроены вкладывать деньги на 5-10 лет в разработку новых технологий, стараясь быстро "снять сливки" с того, что есть»''0.
Для фокусирования нашей позиции приведем компетентное мнение министра образования и науки РФ А. Фурсенко. На вопрос корреспондента «По числу патентов, выданных на душу населения. Россия соотносится с США, как 3:4. Где, по вашему, все эти разработки?» он, в частности, ответил, что «никакое наличие патентов или иных результатов научно-технической деятельности само по себе не обеспечивает использование их в экономике»31. Все-таки представляется, что в данной ситуации не следует полагаться лишь на создание «тех-нопошческих коридоров», «особого механизма передачи знаний из науки в промышленность», системы, «которая позволит осуществлять трансферт этих знаний в экономику». Ригористическое установление экономики знаний налицо - «инновациями может двигать только промышленность»"2. Отсутствие движения в промышленности - фунда-
НШН я
U
" См.: Соснов А. Путь инноваций: без оваций // Поиск. 2002. № 50 (708). С. 7-8.
~я Сверху вниз. Правительство // Поиск. 2005. № 41 (855). С. 3. ,0 Цит. по: Соснов А. Ук. соч. X
1 Цит. по: Шаповалов А. В России все меньше нового // Коммерсантъ. jlj 2004. № 104. С. 20. X
12 Моргунова Е. Надежда на отчаявшихся. Инновациями может дви- О гать только промышленность // Поиск. 2004. № 40 (802). С. 5. Р*
ментальная причина элиминирования инноваций. Однако в этом контексте мы не можем полностью согласиться с эмоциональной позицией С. Симарова - главного менеджера российского офиса американской компании СРМС, согласно которой «промышленность внедряет инновации от отчаяния, когда не остается других способов повышения конкурентоспособности»". Инновации - это далеко не только злая необходимость. По крайней мере, два фактора претендуют сегодня на роль инновационно-мотивирующей доминанты в контексте движения общества к технологосу. Во-первых, это традиционный фактор «умного предпринимателя», стремящегося в условиях конкурентной неопределенности превентивно улучшать выпускаемый продукт. Во-вторых, это оптический фактор новой культуры знаний, эстетический аспект которого - выпускать продукцию, соразмерную пониманию «красоты» в этой культуре, а этический аспект - моральные стандарты, вносимые в индустрию интеллектуально емкой продукции профессиональным кодексом научных сообществ как основных акторов сферы производства знаний. II в этом последнем, внема-териальном, факторе мы видим источник, питающий силы и надежды новых пуритан в их противостоянии со странной действительностью, элиминирующеи инновации.
Консервация знаниевого продукта в качестве другого модуса технологической изоляции экономики знаний - это, так сказать, внутренний процесс, происходящий на этапах создания нового знания и индуцированный способами функционирования системы заказов, идущих от посредников и конечных потребителей в технологических цепочках действующей экономики. Обыденная форма консервации знаниевого продукта - это архивирование его в бумажных отчетах. Иные ступени в росте его материального и экономического статуса обладают также и собственными формами консервации: технологии и конструктивные элементы, не воплощенные в функциональное изде-|| лие; опытный образец, не вышедший в тираж; препараты, апробированные в экспериментальной серии, но не обретшие ждущего их потребителя; изделия двойного назначения, не получившие «гражданской прописки». Приведем примеры такой консервации. Экономичные полимерные мембраны для обессоливания воды разработаны в Институте высокомолекулярных соединений РАН, но существуют только в виде модельных конструкций и не реализованы даже в пилотном устройстве. Плазмохимическая установка для уничтожения отходов создана в Институте проблем электрофизики РАН, но не нашла потребителей в России34. Опытный образец принципиально нового прибора, позволяющего за несколько секунд распознавать на расстоянии химические и взрывчатые вещества, изобретен и изготовлен ШШ инженерами завода им. Козицкого, но последние не имеют и -
ф Стрельникова Л. Наши высокие технологии нужны только за гра-
£ ницей // Известия. 2004. 19 июня С. 8. / http://www.inauka.ru/science/artic-О le47580.html.
34 См.: там же.
средств на дальнейшие работы по проекту '. Таблетированный аналог инсулина успешно прошел первичные клинические испытания, но так и не вышел в массовое производство. Апофеозом социальной безответственности бизнеса и власти в этом ряду может служить пример, приведенный директором Института медико-биологических проблем РАН А.И. Григорьевым. В нашей стране около 700 тыс. человек страдают церебральным параличом, таким больным (особенно детям!) мог бы помочь костюм «Пингвин», созданный институтом для тренировки мышечной системы космонавта в невесомости. Костюм помогает также взрослым больным при реабилитации после инсульта и ряда заболеваний нервной системы. И это не единственная новинка института двойного назначения, обладающая высоким потребительским спросом в здравоохранении. Однако, как отмечает академик Григорьев, «никто не берется освоить серийный выпуск новинок... Между тем в нашей стране уровень смертности превышает рождаемость более чем на миллион человек в год»36.
По оценкам министра образования и науки РФ Фурсенко, в 2005 г. в России в хозяйственный оборот было включено «менее 1% результатов научно-технической деятельности, в то время как в США и Великобритании - 70%»,?. Одним из механизмов, способных стимулировать процесс расконсервации знаниевого продукта, является передача прав на интеллектуальную госсобственность ее разработчикам. Такой механизм, например, был закреплен в 1980 г. в США законом Бая-Доула. Как отмечает Фурсенко, «до принятия закона американское правительство финансировало 60% академических исследований и владело 28 тыс. патентов, но лишь 4% из них были запущены в про-
15 См.: Шевчук М. Сергей Миронов отчитался о неудачах правительства//Коммерсантъ. 2005. № 18 (3102). С. 2.
6 Цит. по: Дризе Ю. Пингвин никак не приземлится. Космические новинки легко адаптировать к нуждам землян, но сделать это некому // Поиск. 2005. №5 (819). С. 13.
37
ственность // Коммерсантъ. 2005. № 130П (3114). С. 6.
i
изводство. Закон же привел к тому, что через два-три года на базе университетов было создано более 2 тыс. компаний (260 тыс. рабочих мест) по коммерциализации технологий, а американский бюджет стал ежегодно получать $40-50 млрд за счет оборота интеллектуальной собственности»^. Конечно, этот пример может впечатлить, если закрыть глаза на разницу потенциала потребления инноваций разных экономик, на ту причину, которая была указана выше в качестве фундаментального фактора элиминирования инноваций. Пока же, например, по сведениям, которые приводит А. Яновский - координатор российской сети трансфера технологий, предложений разработчиков интеллектуального продукта в 20-30 раз больше, чем запросов, в то время как в европейских сетях это соотношение составляет 4: Г'9.
Ü-u
Цит. по: Шаповалов А. Депутаты продают интеллектуальную соб- X
<U
ís Цит. по: Там же. X
39 См.: Моргунова Е. Точность - вежливость? // Поиск. 2005. № 23 о (837). С. 4. М
«ь
Организация по экономическому сотрудничеству и развитию полагает, что «российская инновационная система... в целом... не является полностью функционирующей из-за структурных дисбалансов, недостатка стимулов и неблагоприятных рамочных условий»; в частности, отмечается, что российские университеты остаются «второстепенными участниками исследований и разработок»40. А. Кобзев, ректор Томского университета систем управления и радиоэлектроники, считает необходимым радикально пересмотреть роль университетов в формировании нового бизнес-сообщества, в его университете учебно-научно-инновационный комплекс объединяет 25 наукоемких предприятий, межвузовский студенческий бизнес-инкубатор, студенческое конструкторское бюро и школу инновационного менеджмента41. Как мы видим, учебно-научная инновационная среда4- университета структурирована таким образом, чтобы обеспечить распределение и преемственность этапов технологического процесса овладения знаниями и их производства, а также разделение труда в технологических цепочках от рождения знаниевого продукта до его материализации в экономически востребованных формах. Я. Ниронен, директор Института Финляндии в Петербурге, метафорически называет подобные структуры инновационными поликлиниками, или родильными домами4'1.
О степени консервации интеллектуального продукта на начальных стадиях технологического цикла в экономике странного общества можно судить по пропорциям между нематериальными и материальными активами в компаниях с высокой добавленной стоимостью в продукции. По сведениям, которые приводит Б. Симонов, глава «Роспатента», в западных компаниях такие пропорции составляют «70 к 30, в худшем случае - 60 к 40, а у нас 1 к 99», что, в частности, демонстрирует остроту проблемы перевода интеллектуальной собственности из понятия юридического в категорию экономическую. Президент АФК «Система» - корпорации, которую можно отнести в нашей стране к небольшому числу инновационно активных предприятий, -Е. Новицкий, говоря о бурном десятилетнем росте своего бизнеса, признает, что в бюджете компании затраты на исследования и разработки составляют не более 10% от ее выручки. Инновационные продукты в продажах компании в значительной степени это перспектива: «Мы делаем ставку на инновации как ориентир на будущее», - замечает он44.
40 Беляева С. Спасибо за готовность. ОЭСР нашла в России инновации. Но мало... // Высшее образование в России. 2005. № 1. С. 14.
41 См.: Инноваторы из инкубатора // Центр информации и обществен-X ных связей ТУСУР. Поиск. М„ 2004. С. 2.
® 4" См.: Карпов А.О. Научные исследования молодежи // Вестник Рос-
X сийской академии наук. М., 2002. Т. 72. № 12. С. 1069-1076. <Э 43 См.: Соснов А. Ук. соч. С. 8.
44 Цит. по: Шаповалов А. В России все меньше нового. С. 20.
Пожалуй, человеческий ресурс для преодоления процессов элиминирования инноваций и консервации знаниевого продукта может предоставить правильно организованная жизнь молодых людей, вовлеченных в процессы производства знаний, как в образовательных учреждениях, так и в организациях науки. Действенным фактором здесь является то, что несмотря на все трудности жизни в странном обществе, молодые люди, судя по социологическим опросам, «оптимистично и уверенно» воспринимают перемены. «Каждый третий респондент в возрасте до 35 лет уверен: в России происходит быстрый экономический рост, что приводит к инновационному прорыву, успехам в сфере образования и науки. Все это вызывает у каждого третьего молодого россиянина чувство жизнерадостности (но сравнению с 8,4% тех, кто старше 35 лет)»45.
В связи с этим, имея в виду рассмотренные нами механизмы деконструкции культуры знаний, которые действуют в странном обществе, мы не можем все же не обратить свою надежду на молодых людей, определивших сегодня свое призвание в сферах производства знаний, особенно в науке, которая составляет ядро этого производства и «детское место» технологоса.
¡11
и
X ф
н
X
о
45
Шаталова Н. Цит. соч. С. 12.
