CC BY
111
место в этом мире. Следствием этого является смерть самого героя или преступление, совершенное им. Личностное начало не противопоставляется родовому, а формируется им посредством памяти, включенности человека в природу, традицию, кровную связь. В.Г. Белинский отмечал, что человек - подвижное единство видового (особого) и родового (всеобщего), подчеркивал не механическое их сосуществование, а своего рода диалогическое взаимодействие, «ибо в том-то и состоит взаимное отношение общего к особному и особного к общему, что они в человеке не приклеиваются друг к другу внешним образом... но взаимно проникают друг в друга.» [9, с. 12].
Библиографический список
1. Бунин И.А. Собр. соч.: В 9 т. - М.: Художественная литература, 1966. - Т. 4. - С.38. В статье произведения Бунина цитируются по этому изданию с указанием тома (римской цифрой) и страницы (арабской цифрой).
2. Бердникова О.А. Мотивы искушения в творчестве И.А. Бунина в аспекте христианской антропологии // Воронежский гос. университет. Вест-
ник: Научный журнал. - Серия: Филология. Журналистика. - 2009. - № 1.- С. 16.
3. Жвирблинская ГМ. Родовое и личностное самосознание человека // Научные проблемы гуманитарных исследований. - 2010. - .№4. - С. 268.
4. Ильин И.А. О тьме и просветлении: книга художественной критики. - М.: Скифы, 1991. -216с.
5. КарпенкоГ.Ю. Творчество И.А. Бунина и религиозно-философская культура рубежа веков. -Самара: Самарская гуманитарная академия,
1998. - С. 9.
6. Кириенко В. Дохристианская, родовая культура восточных славян как фактор формирования менталитета белорусов [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://npoles.narod.ru/ gaz_arh/g_4_5.htm.
7. Мальцев Ю.В. Иван Бунин. - М.: Посев, 1994. - С. 10.
8. Степун Ф. Иван Бунин // Ф. Степун. Портреты. - СПб.: Изд-во Рус. Христиан. гуманит. инта, 1999. - С. 216-260.
9. Удодов Б.Т. Пушкин: художественная антропология. - Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. унта, 1999. - С. 10.
УДК 882.09
Савинская Ольга Анатольевна
Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
СТОИЧЕСКИЕ И БУДДИСТСКИЕ МОТИВЫ В ЛИРИКЕ Б.Ю. ПОПЛАВСКОГО
В статье раскрываются особенности философских взглядов Б.Ю. Поплавского (на примере лирики 1920— 1935 гг.).
Ключевые слова: экзистенция, стоицизм, буддизм, страх, отчаяние, сомнение, заброшенность, отчуждение, одиночество, страдание.
Наследие Б.Ю. Поплавского - поэта и прозаика начала ХХ века - стало доступно русскому читателю только в 90-е годы ХХ века. В современном литературоведении его творчество изучено мало. А между тем многие стихотворения Поплавского интересны не только как страницы его собственной творческой биографии, не раскрытой до сих пор в её подлинной многогранности, но и потому, что они вносят свой вклад в развитие русской и мировой философско-поэтической традиции, давая оригинальную и неповторимую трактовку ряду «вечных» тем и вопросов.
Поплавскому близки пронзительное метафизическое чувство одиночества человека в этом мире, ощущение чуждости, враждебности окружения, восприятие жизни как неудачи. Для него важна идея связи Эроса и Танатоса. Всё это претворилось в философии экзистенциализма, буддизма и стоицизма.
Проблема философских основ лирики По-плавского в современном литературоведении является недостаточно изученной. Частично она рассматривалась в работах С. Семёновой [7], Е. Менегальдо [4], В.М. Жердевой [1], Ю.В. Матвеевой [3], А. Мартынова [2].
А. Мартынов, рассматривая проблемы взаимовлияния философии и литературы в книгах писателей и мыслителей первой волны русской эмиграции, особое внимание уделяет творческим исканиям представителей молодого поколения, покинувших Россию почти детьми [2].
С.Г. Семёнова замечает, что писатели-эмигранты молодого поколения «органично для себя выразили одну из важнейших черт экзистенциального сознания: отталкивание от общих понятий и идей - всего общественного, гуртового, коллективного» [7, с. 102]. По словам исследовательницы, своё творчество они воспринимали как «нечто обратное духу и процессам в магистральной линии литературы метрополии» [7, с. 102].
Сознание Поплавского, по мнению Ю.В. Матвеевой, «мистическое, романтическое и экзистенциальное одновременно» [3, с. 30]. Она обнаруживает мистическое у Поплавского «в непосредственном осязании действительности; романтическое и экзистенциальное - в формах её освоения» [3, с. 31]. А далее Ю.В. Матвеева верно указывает: «Романтизм являлся подлинной, органической частью его (Поплавского. - О.С.) личности, доминантой его натуры и отличительным признаком его творчества» [3, с. 31]. Романтическое двоемирие можно считать главным структурообразующим принципом творческого сознания Поплавского, во многом определившим его стилевую манеру, систему образов, логику оценок. Конфликт «заурядного и духовного неизменно присутствует», как точно отмечает Матвеева, во всех произведениях Поплавского, обретая первостепенное и самостоятельное значение в сборнике «Флаги» [3, с. 31].
Мысль о близости поэзии Поплавского идеям философии экзистенциализма высказывалась также Е. Менегальдо и В.М. Жердевой. Так, по словам В.М. Жердевой, Поплавскому «была близка экзистенциалистская разновидность идеализма, так как именно экзистенциализм выражает экспрессивность субъекта, погружённого в тайну существования и стремившегося преодолеть одиночество и соприкоснуться с окружающим миром» [1, с. 102].
Однако в указанных статьях лишь намечен подступ к решению вопроса об особенностях философского взгляда на мир, характерного для Поплавского. Все исследователи указывают лишь на экзистенциальную природу философии творчества поэта, а другие философские влияния ими
не рассматриваются. А между тем, понимание философских истоков творчества поэта - условие его верного истолкования.
На наш взгляд, наиболее близкими для Поплав-ского являются философские идеи стоицизма, буддизма и экзистенциализма. Основными модусами проявления этих философских течений являются состояния страха, отчаяния, сомнения, заброшенности, отчуждения и одиночества. Все они оказываются доминирующими на протяжении всего творчества поэта.
На основе генетико-типологического анализа можно выделить эстетико-философские связи лирики Поплавского с идеями буддизма и стоицизма.
Известно, что Поплавский досконально изучал труды Блаватской, Кришнамурти, Безант, Штайнера. А. Безант лично в Париже приняла поэта в члены Русского теософского общества. Именно здесь Поплавский начинает изучать сочинения стоиков, философия которых соответствует внутреннему состоянию поэта. Строки из дневника Б. Поплавского подчёркивают «стоическую» направленность творчества поэта: «Стоическое-милое - нет родины, нет своего языка, своих привычек, своей природы, своего характера, своего города - всё в становлении, всё от притяжения ценности...» [5, с. 114]. Это пафосное определение - «стоическое-милое» - значит единственно возможное и единственное человеческое перед страхом утраты.
Ключевые идеи стоицизма - телесность всего существующего, включая любые свойства души; бесстрастие; следование природе; любовь к собственной судьбе. Всё это захватывало Поплавско-го и находило воплощение в его поэзии. Так, в стихотворении «Римское утро» (1929) показан абсурд окружающего мира:
А в храме мраморном собаки лают И статуи играют на рояле. [6, с. 64].
Нелепой реальности противопоставлено созерцательное отношение ко всему Эпиктета, знаменитого античного философа-стоика, в образе которого зашифровано настроение лирического героя: Легионер грустит у входа в город Раб Эпиктет молчит в своем углу.
Рука луны блестит на одеяле.
А Эпиктет поёт. Моя судьба Стирает Рим, как утро облака [6, с. 64].
Единство христианского и античного миров показано в стихотворении «Стоицизм» (1930).
Здесь постоянно повторяется тема смерти. Поэт рисует последние дни Рима так размеренно и спокойно, как будто речь идёт не о гибели цивилизации, а об обычной воскресной молитве. В стихотворении передана бесстрастность стоицизма: Шевеля медлительно губами Мы в воде о сферах говорили.
И о том, как отшумев прекрасно
Мир сгорит, о том, что в Риме вечер [6, с. 97].
И всё это соотносится с острым ощущением приближающейся трагедии, с пронзительным пониманием того, что одна эпоха сменяет другую: Но Христос склонившийся над Летой В отдаленье страшном слушал нас.
Но уже проснувшись шли над бездной В Вифлеем индусские цари [6, с. 11].
(В стихах Поплавского сохранена авторская пунктуация. - О.С.) Главная мысль данного стихотворения заключается в следующем: человек смертен, а время бесконечно.
Поплавский разделяет философские идеи буддизма. Буддийские мотивы в творчестве Поплав-ского являются глубоко прочувствованным способом преодоления кризиса личности посредством творчества. Говоря о буддизме, стоит оговориться, что речь идёт не о вероисповедании, а о тональностях, настроении, системе духовных ценностей, восходящих к этой мировой религии и освоенных в поэзии Поплавского.
В.С. Соловьёв в статье «Буддистские настроения в поэзии» противопоставляет «буддистское» и «христианское» настроения, подтверждая, что в буддизме происходит «жизнеотрицание», а в христианстве - «жизнеутверждение». Говоря
о буддистском взгляде на мир, В.С. Соловьёв подчёркивает: «.Подобный взгляд на жизнь, с его решительным отрицанием заключает в себе относительную истину, ибо склонный субъективно к отрицательному буддийскому взгляду на мир и жизнь, поэт естественно и в предметах своего творчества находит и представляет только подтверждение этого взгляда. Всё существенное действует на него особенно своею отрицательной стороною» [9, с. 102].
Рассматривая творчество Ф. Тютчева, А.Н. Толстого и др., Соловьёв и в «жизнеотрица-нии» находит положительный момент, ибо он, по Соловьеву, есть шаг к работе сознания и, значит, есть движение к появлению «поэзии гармонической мысли» [8, с. 323].
Как известно, учение Будды стало ответом на страдания мира. «Основная мысль буддизма -
увидеть причину страданий, положить им конец и помочь другим сделать то же самое» [10, с. 26]. Поплавский также в своей поэтической философии идёт, прежде всего, от боли человеческого существования, поэтому в его художественном мире так много экзистенциальных ситуаций и реакций. Ощущение трагичности и абсурдности жизни, тяга к небытию - эти состояния духа чётко фиксируют и буддизм, и экзистенциализм.
Бытие начинается с «есть». С «есть» во мне самом, с «Я есть», с предоставленности меня самому себе. «Я есть» - это и определитель потока моего сознания, и одновременно определитель моего существования. О чем говорит это «Я есть»? Прежде всего, о моей «заброшенности» в мир сущего, предметно выраженного, наличного.
Как одолеть зло страданий? «Будда отвечает: надо погасить все желания, надо не быть» [10, с. 38]. Точно таким же вопросом открывается и движение художественно-философской мысли Поплавского.
Действительно, буддизм в значительно большей степени, чем другие философии, подчёркивает связь жизни со страданием. Более того, как замечает Е.А. Торчинов, «в буддизме страдание есть фундаментальная характеристика бытия как такового» [10, с. 156]. Страдание - абсолютно, удовольствие - относительно. Подобными мыслями проникнута вся лирика Поплавского.
Буддизм призывает отрешиться от мира. Это отрешение символизирует одна из природных стихий - вода. В представлении буддистов, вода - это абсолютное «всеотсутствие». Предоставленная сама себе, она совершенно аморфна и безлика; её прозрачность достигает такой степени, что она становится незаметной для взгляда; вода растворяет в себе все телесное, вещественное. Ж. Эвола пишет: «Вода прежде всего символизирует жизнь на стадии индифференциации, жизнь, предшествующую всякой форме, не связанную ещё с формой; во-вторых, это символ всего движущегося, следовательно - неустойчивого и изменчивого, то есть это основа всего зарождающегося и подверженного становлению в мире, наконец она (вода) представляет собой основу всего плодоносного, т.к. вода дарит земле плодородие» [11, с. 356].
Весь мир в лирике Поплавского «устремлён на дно». Он описывается как огромная затонувшая Атлантида. В стихах поэта постоянно возникает образ утопленника. Порой таковым видит себя без всякого содрогания и лирический герой:
И ветер опускается в камин,
Как водолаз в затопленное судно,
В нём видя, что утопленник один В пустую воду смотрит безрассудно [6, с. 31].
В данном стихотворении используется один из любимых приёмов Поплавского: описать мир надводный как подводный. Отсюда дом залегает на дне дождя, как подводная лодка; кафе выглядит «подводным бутафорским гротом»; окно оборачивается «иллюминатором»; люди медленно движутся, как бы в воде:
А я лежал, водою полон сна,
Как хладный труп: раздавлен я и болен
[6, с. 193].
«Вода сна» - философская метафора. Как и вода, сон размывает предметную действительность, дарует нам иллюзию невесомости.
Интересно, что конец мира в стихах Поплавс-кого рисуется как глобальный потоп. В стихе «Жалость к Европе» нашему континенту предрекается судьба Атлантиды:
И все опускались грустя в голубую пучину
[6, с. 82].
Подобно кораблю, Европа идёт на дно. Оттого лирический герой считает этот мир абсурдом. И абсурдность мира становится условием его существования. Лирический герой живёт со следующим убеждением:
В чёрном мире, где души враждебны,
Где закаты погибнуть зовут [6, с. 81].
Всё это ведет к осознанию бессмысленности жизни.
Ощущение раздвоенности лирического героя - ещё одна черта поэзии Поплавского, заимствованная от философии буддизма. Например: Кровью чёрной и кровью белой Истекает ущербный сосуд И на двух катафалках везут Половины неравные тела.
Я на кладбищах двух погребён Ухожу я и в землю, и в небо.
И свершают две разные требы Две колдуньи, в кого я влюблён
(«Чёрный и белый») [6, с. 234].
Душевная раздвоенность лирического героя соответствует буддийским началам «янь» и «инь». Трагическое раздвоение героя свидетельствует о его глубоком духовном кризисе.
Схожее духовное состояние лирического героя передано и в стихотворении «Жизнь наполняется и тонет.». Здесь он оказывается в пограничной ситуации, на грани жизни и смерти. При-
чём смерть здесь мыслится как «преобразовательница жизни», как «трансформатор» одних ценностей в другие. Завершённая картина смерти обращается в картину новой жизни:
В саду проснётся хор цветов,
Ключ заблестит,
И соловей для тёмных слов Ко рву слетит...<... >
Огонь спускается на льдину Лица жены,
Добро и зло в звезде единой Сопряжены [6, с. 187].
Так, противоположность добра и зла успешно нейтрализуется героем. Но его удел - проживание в мире скорби:
Как непорочная комета Среди огня,
Цари, невеста Бафомета,
Забудь меня [6, с. 187].
Бафомет символизирует высшую степень развития разрозненности. Он изображён сидящим на троне, утверждённом на глобусе.
Буддисты считают, что человек находится во власти беспощадного рока; все люди будут одинаково поглощены небытием. В рок, судьбу верит и лирический герой Поплавского:
Так наша жизнь, на потешенье века, Могуществом превыше человека,
Погружена в узилище судьбы [6, с. 32].
Поэтому лирический герой Поплавского и не хочет жить в этом мире. Страх становится доминирующим чувством в мироощущении лирического героя. Это страх перед Ничто, неуверенность в завтрашнем дне. Состоянию страха сопутствует и чувство отчаяния. Отчаяние означает безнадёжность, безвыходность из ситуаций. Оттого лирический герой Поплавского стремится исчезнуть как личность, раствориться, как волна на глубине океана. Он не находит ни в себе, ни вне себя никакой возможности присоединиться к чему-либо. Отрываясь от общества, он утрачивает чувство сопричастности к жизни других людей и потому не может не ощущать своей ущербности, даже пытаясь всеми силами отстоять себя как личность. Отвращение к современности становится движущим творческим стимулом. Именно из отвращения к подобной жизни писатель ищет спасения в античной тематике.
Очень часто в стихах поэта встречаются греческие и римские имена: Клио - муза истории; Орест - герой греческой мифологии, бог войны;
Парка - в древнеримской мифологии богиня судьбы; Гекуба - в греческой мифологии жена греческого царя Приама, мать Гектора, Париса, Кассандры и др.; Лета - река забвения в царстве мёртвых, испив воду которой души забывают свою былую жизнь; Эриннии - богини мести; Кентавр - дикое существо, получеловек-полу-конь; Орфей - певец и музыкант. Поэт обращается к образам римской и древнегреческой мифологии в поисках гармонии, но и в глубинах времён её трудно отыскать. Данный тип реминисценций утверждает вечные ценности человеческого бытия, создаёт атмосферу таинственности, неожиданности.
Проблемы смысла бытия, поиска духовности, стремления к нравственному очищению и самосовершенствованию являются главными для Поплавского. Философские идеи буддизма и стоицизма заставляют поэта задуматься о кратковременности человеческого счастья, помогают заглушить глубокую душевную боль человека, потерявшего родину.
Пересозданные в авторском сознании, буддистские и стоические мотивы становятся основой художественной философии в лирике Поплавс-кого. Всё это свидетельствует о том, что Поплав-ский органично вписывается в культурно-философский и литературный контекст европейского модернизма.
Итак, перед нами мировоззрение, которое сочетает в себе буддийские, стоические и экзистенциальные мотивы и крайне своеобразно переплетает их. Экзистенциальные мотивы в творчестве Поплавского, как и созвучное им «буддийское и стоическое настроение», являются органичным отражением жизненных реалий. При
этом пессимизм, доминирующий в поэзии По-плавского, оказывается отголоском главенствующей тональности ХХ века.
Библиографический список
1. Жердева В.М. Экзистенциальные мотивы в творчестве писателей «незамеченного поколения» русской эмиграции (Б. Поплавский, Г. Газ-данов): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М.,
1999. - 17 с.
2. Мартынов А. Литературно-философские проблемы русской эмиграции: сб. ст. - М., 2005. - 264 с.
3. Матвеева Ю. В. Корабли и поезда «сыновей» эмиграции // Русское Зарубежье: приглашение к диалогу: сб. науч. тр. / отв. ред. Л.В. Сыро-ватко. - Калининград, 2004. - С. 28-36.
4. Менегальдо Е. Воображаемая вселенная Бориса Поплавского // Литературное обозрение. - 1996. - №2. - С. 16-34.
5. Поплавский Б. Из дневников // Звезда. -1993. - №7. - С. 112-122.
6. Поплавский Б.Ю. Сочинения / общ. ред. и комм. С.А. Ивановой. - СПб., 1999. - 448 с.
7. Семенова С. Экзистенциальное сознание в прозе русского зарубежья (Гайто Газданов и Борис Поплавский) // Вопросы литературы. - 2000. -№3. - С. 67-106.
8. Соловьёв В. С. Искусство. Литература. Критика. - М., 1991. - 701 с.
9. Соловьёв В. С. О лирической поэзии // Соловьёв В.С. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. - М., 1990. - 574 с.
10. Торчинов Е.А. Введение в буддологию. Курс лекций. - СПб., 2000 - 304 с.
11. ЭволаЖ. Метафизика секса. - М., 1968. -448 с.
