CC BY
133
© Л.М. Савина, 2006
СТИЛИСТИЧЕСКИЙ КОНТРАСТ КАК ПРИНЦИП ОРГАНИЗАЦИИ ТЕКСТА В РАССКАЗЕ А.И. СОЛЖЕНИЦЫНА «АБРИКОСОВОЕ ВАРЕНЬЕ»
Л.М. Савина
В отечественной лингвистике вопросы методологии изучения языка художественной литературы разрабатывались многими выдающимися филологами, чьи образцы описания стиля русских классиков и шедевров русской словесности убеждают в несомненной ценности подобных исследований. Учение В.В. Виноградова 1 позволяет взглянуть на писателя как на языковую личность, эстетически преобразующую средства языка при использовании его как инструмента для выражения своих взглядов и мировосприятия. Работы
А.И. Ефимова, Г.О. Винокура 2 и др. свидетельствуют о том, что, будучи средством освоения действительности, художественное произведение отражает особенности национальной речевой культуры. Труды отечественных ученых демонстрируют сформировавшуюся традицию в области исследования идио-стиля писателя, языковых средств и стилистических приемов повествования.
Обращение к понятию «идиостиль» мотивировано особенностями языка художественной литературы как «лингвостилистической системы синтезированного характера»3, функционирование и образование единиц которой определяют факторы как лингвистические, так и экстралингвистические. В современных исследованиях предпринимаются попытки выделить квалификационные признаки идиостиля. Можно назвать несколько основных подходов. Идеи, сформулированные в трудах Ю.Н. Тынянова и Л.С. Выготского 4, находят выражение в использовании функционально-доминантного подхода при целостном описании стиля автора. В исследованиях, развивающих эту точку зрения, предполагается, что идиостиль может быть описан через систему связанных между собой доминант и их функциональных областей, где
под доминантой понимается фактор текста и характеристика стиля, изменяющая обычные функциональные отношения между элементами и единицами текста 5.
Другое направление, которое берет начало в работах В.В. Виноградова и М.М. Бахтина, связано с выражением «языковой личности»6. Так, обоснованию подвергается понятие «образа автора идиостиля», выделяются понятийный, психолингвистический и когнитивный аспекты данной проблемы 7. В частности, В.П. Григорьев полагает, что описание идиостиля должно быть устремлено к выявлению глубинной семантической и категориальной связности его элементов, воплощающих в языке творческий путь поэта 8. Такое понимание идиостиля, на наш взгляд, раскрывает его основополагающий принцип, при котором «художественный прием - это не материальный признак текста, а отношение»9. Другими словами, индивидуальность стиля писателя обнаруживает себя в предпочтении тем, жанров, языковых средств и приемов, способов построения текста и т. д., и это важно еще и потому, что через форму эксплицируются черты творческой личности, характеризующие мастера слова, представляющие его идейно-эстетическую оценку мира.
В последнее время в русле обозначенного подхода лингвисты все чаще обращаются к творчеству современных писателей, в произведениях которых поднимаются актуальные проблемы минувшего и нового века, тенденции развития общественной мысли и национальной культуры. С этой точки зрения представляется целесообразным изучение языка А.И. Солженицына как мастера современной художественной прозы и публицистики, автора, чьи идеи созвучны наметившейся в настоящее время тенденции к «возрождению неиссякаемых богатств русской речи»10.
7 7
Значительное количество работ, посвященных творчеству А.И. Солженицына, носит литературоведческий характер. Исследователи характеризуют жанровое своеобразие и проблематику прозы писателя, обращаются к его эстетике, рассматривают произведения в автобиографическом аспекте 11. Однако язык и стиль А.И. Солженицына, на наш взгляд, еще не стали предметом серьезного внимания лингвистов, хотя имеются отдельные публикации 12, в которых, впрочем, исследуются преимущественно особенности словоупотребления и словотворчества писателя. Принципы и приемы, формирующие стиль А.И. Солженицына и выражающие его индивидуальность, практически не изучены. Между тем интерес писателя к жанру рассказа, с которого в 60-е годы началось его творчество, способствовал поиску принципов, позволяющих «в малой форме выразить многое»13. При этом, как свидетельствует материал, стилеобразующим принципом в названных произведениях является прием контраста, формирующий целостность текста.
В отечественном языкознании заложены традиции лингвостилистического анализа, основанного на психологических законах восприятия произведений искусства, в том числе с использованием символики стилистического контраста 14. В исследованиях современных ученых контраст рассматривается как способ имплицитного выражения оценки, семантикостилистическое средство реализации воздействующей и других функций в различных сферах общения 15.
В данной работе контраст понимается и определяется, вслед за А.В. Щербаковым, как «принцип линейно-синтагматической организации речевого произведения, заключающийся в резком противопоставлении различных элементов текста»16 и рассматривается в качестве ведущего принципа организации художественного текста, характеризующего основные черты идиостиля А.И. Солженицына. Целью исследования является определение функций контраста и его роли в формировании стиля писателя как мастера малого жанра. Источником для анализа языковых фактов избран рассказ «Абрикосовое варенье» из цикла «Двучастные рассказы»17. Поставленная цель мотивирует выявление в произведении ситуации контрас-
та, которая обусловливается творческими принципами художника слова и реализуется посредством двучастной организации текста. Объект исследования составляют средства создания контраста в рамках высказывания, равного предложению (всего 387 синтаксических единиц), выявленные в процессе характеристики двух композиционных частей рассказа.
Анализ фрагментов на уровне основных универсалий текста (персонаж - событие -время - пространство) позволяет говорить о том, что в каждой из частей действие разворачивается согласно внутренней организации и соотносится с образом одного из персонажей, судьбы которых в общем сюжете произведения противопоставляются. Герой первой части рассказа - молодой еще человек по имени Федор Иванович, крестьянин по социальному происхождению. Раскулаченный советской властью, он находится в описываемое автором время в «тыловом ополчении» на стройках первых пятилеток. Персонаж второй части - знаменитый Писатель, симпатизирующий новой власти. Важным событием для Федора Ивановича становится его собственное письмо, адресованное Писателю и рассказывающее о том, что такое труд в СССР. Для героя второй части определяющим является диалог с профессором киноведения Василием Киприановичем о современной литературе и роли художников слова в построении нового общества. Пространство, на котором разворачивается действие, и время, в котором существуют герои, совпадают: Советская Россия 30-х годов ХХ века. Но пространство и время для Федора Ивановича - это еще и холодный барак на возведении Харьковского паровозостроительного завода; для Писателя - это «круглогодичная» дача, куда «не властна протянуться никакая жестокость жизни, никакие стуки - грюки пятилетки» (558).
Противопоставление двух композиционных частей рассказа углубляется с помощью различных способов повествования, к которым прибегает А.И. Солженицын. В первой части, представляющей собой в жанровом отношении письмо-монолог, повествование ведет рассказчик, обозначенный в тексте личными формами глаголов (нахожусь, напишу), местоимениями 1-го лица ед. ч. (я, мне) и противопоставленный собеседнику, названному формами
2-го лица со значением вежливого обращения (вы, ваших, дочитайте) : «Нахожусь я в ошалелом рассудке, и если что не так напишу - вы все ж дочитайте, пустого не будет. Мне сказали - вы знаменитый писатель. Из библиотеки дали книжку ваших статей... Недосужно мне было все читать, прочел несколько» (556).
Во второй части рассказа повествователем является автор, хотя точка зрения иногда смещается из авторской сферы в сферу второстепенного персонажа, несомненно, разделяющего взгляды А.И. Солженицына: «Профессор киноведения Василий Киприанович был позван к знаменитому Писателю на консультацию о формах и приемах киносценария... Приглашение такое было лестно, и профессор ехал в солнечный день в подмосковной электричке в отличном расположении... В глубине-то души Василий Киприанович не уважал этого писателя: талантлив он был богато... - но и какой же циник!» (559-560). В процессе развертывания текста читателю открываются различные «точки видения» (по терминологии А.И. Гор-
0 9 аа18): рассказчика и автора. Изложение от первого лица дает возможность изобразить художественную действительность «изнутри», субъективно 19, тогда как представление событий от третьего лица считается объективным. Принимая во внимание положение В.В. Виноградова о том, что динамика соотношения форм образа автора и образа рассказчика «непрестанно меняет функции словесных сфер рассказа, делает их семантически разнопланными»20, можно сделать вывод, что способы повествования в анализируемом тексте усиливают достоверность содержания произведения и углубляют контраст.
Противопоставленность частей рассказа служит пониманию идейно-художественного замысла А.И. Солженицына: в произведении сталкиваются точка зрения Писателя как отражение позиции власти и точка зрения крестьянина как отражение позиции народа, при этом первая воспринимается как официальная ложь, а вторая - как правда простого человека, то есть неофициальная, крестьянская точка зрения. Смысловые оппозиции власть - человек и ложь - правда отражают мировоззрение автора и находят выражение в приеме контраста, который реализуется средствами языка.
В центре повествования оказывается противопоставление «собеседник: :говорящий», например, в письме крестьянина Федора Ивановича, полемизирующего с Писателем, который знаком ему только по некоторым статьям: «Вы пишете: фундамент счастья -наше коллективное хозяйство... Еще пишете: героизм становится жизненным явлением, цель и смысл жизни - труд в коммунистическом обществе. - На это скажу вам, что вещество того труда и того героизма - слякотное, заквашено на нашей изнемоге» (556).
В приведенном контексте противопоставляются участники речевого акта 21 : вы пишете - скажу [вам]. Члены оппозиции -личные глаголы (пишете :: скажу) - выражают отношение между действием и субъектом действия, имеющим статус подлежащего 22, разными способами: глагольная форма 2-го лица мн. ч. (пишете) и местоимение (вы, вам), служащее формой вежливого обращения в личной конструкции, противопоставляются глагольной форме 1-го лица ед. ч. в определенно-личном употреблении (скажу). В основе контраста на грамматическом уровне «лежит оппозиция значений и форм 2-го лица (собеседника) и 1-го лица (говоря-щего)»23, что способствует выявлению двух противоположных точек зрения на труд в социалистическом обществе - власти и простого человека. В анализируемом фрагменте контраст реализуется и лексико-семантическими средствами. Глагол графической передачи информации (СРГ, 295 24) пишете и глагол речевой деятельности (СРГ, 365) скажу употреблены в своих основных значениях: писать - «сообщать о чем-либо, высказывать что-либо письменно или печатно» (СРЯ, 2, 125), сказать - «выразить словесно (в устной речи) какую-либо мысль, мнение» (СРЯ, 3, 101). Таким образом, в рамках оппозиции в тексте рассказа оказываются противопоставленными как ложь и правда слово «печатное» и слово устное.
Рассматриваемый контекст включает пары контекстуальных антонимов, которые образуют ряд ключевых смысловых противопоставлений: фундамент - вещество, счастье - изнемога. Это способствует углублению приема контраста. Антонимическая пара фундамент - вещество имеет в контексте
интегральный признак «основа того, на чем строится, возводится что-либо». Значение лексемы фундамент определяется как «основание (из камня, бетона и т. п.), служащее опорой для стен здания» и «база, опора чего-либо» (СРЯ, 4, 587). Слово вещество толкуется как «качественная сущность материи; то, из чего состоит физическое тело» (СРЯ, 1, 160). В данном выше фрагменте существительное фундамент, употребленное в переносном значении, оказывается в ряду: фундамент, героизм, труд, смысл жизни. Понятия, которые раскрываются этими словами, есть «камни» и «бетон» - самый прочный материал, на котором держится, согласно статьям известного Писателя, и «коллективное хозяйство», и «коммунистическое общество». Контекстуальный смысл существительного вещество раскрывается в предложении через признаки, названные в прилагательном слякотное и причастии заквашено, которые имеют, соответственно, значения «покрытый слякотью», то есть жидкой грязью (СРЯ, 3, 148) и «вызванный кислым брожением» (СРЯ, 1, 526). Таким образом, в данном контексте существительные фундамент и вещество являются контрастными на основании дифференциального признака: основа крепкая, прочная - основа зыбкая, неустойчивая. В составе высказывания данные контекстуальные антонимы используются с целью характеристики общественно-политического строя: автор стремится показать, что прочность фундамента нового государства вызывает недоверие - он оказывается зыбким, так как его «бетон» «заквашен» на «слякоти».
Антонимическая пара счастье - изнемо-га выделяется в контексте на основании противопоставления признаков: «достаточное наличие» жизненных сил - «отсутствие, ослаб-ление»25 жизненных сил. Труд человека в социалистическом обществе, по мнению Писателя, - это счастье, то есть «состояние высшего удовлетворения жизнью, чувство глубочайшего довольства и радости» (СРЯ, 3, 320). Крестьянин, со своей стороны, характеризует труд и героизм как «изнемогу». Названное существительное образовано от глагола «изнемочь», который имеет значение «потерять силы, дойти до изнеможения, ослабеть» (СРЯ, 1, 650). Определение дифференциальных признаков кон-
текстуальных антонимов - труд как радость, довольство и удовлетворение жизнью (счастье) и труд как потеря сил, ослабление (изне-мога) - приводит к пониманию идеи фрагмента: приобщение к коллективному труду на самом деле оказывается эксплуатацией человека властью, которая низводит личность до состояния «вещества», не скупясь при этом на пафосные слова. Контраст, возникающий на основе индивидуально-авторского использования языковых средств, противопоставленных в контексте, в семантической перспективе фрагмента способствует приращению контекстуального смысла слов, выражений, образов, что позволяет писателю в символической, образной форме выразить идею произведения, а читателю - постичь авторский замысел.
Таким образом, рассматривая идиостиль как языковое предпочтение, а художественный прием как выражение отношения писателя к изображаемому, способ экспликации мировоззрения и мировосприятия творческой личности, можно утверждать, что стилеобразующим принципом организации текста в рассказе А.И. Солженицына «Абрикосовое варенье» является контраст. Выбор средств в этом произведении обусловлен идейно-эстетическими установками писателя, его стремлением вывести повествование за рамки частной судьбы героев, изобразить судьбу целого народа, отразить дух эпохи. Репрессированный, а затем гонимый властями, непримиримый по отношению к ним, убежденный, что его миссия - говорить от имени сотен тысяч бывших заключенных, автор рассказа делит мир на два противоположных лагеря: власть и человек. Контраст, поляризующий эти доминантные понятия, становится тем контрапунктом, который объединяет части произведения и языковые единицы в единое целое, эксплицирует две точки зрения на исторические события. Прием контраста дает возможность усложнить сюжет, показать значимость более глубокой идеи о необходимости суда над литературой 30-х годов за то, что она освободила себя от главного в эти десятилетия - отвернулась от правды жизни.
Используемый автором в анализируемом рассказе стилистический принцип контраста способствует реализации творческого кредо - «выражать Правду жизни во всей ее пол-ноте»26, что составляет основу всего творчества А.И. Солженицына.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Виноградов В.В. Проблема авторства и теория стилей. М., 1961.
2 См.: Ефимов А.И. Стилистика художественной речи. М., 1957; Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М., 1991.
3 См.: Андрусенко В.И. Язык художественной литературы как лингвостилистическая система // Вопросы стилистики русского языка. Ульяновск, 1978. С. 52-58.
4 См.: Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. М., 1977; Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1965.
5 См.: Виноградов В.В. Указ.соч. С. 15; Он же. О языке художественной прозы. М., 1980. С. 162, 165-166; Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 254.
6 Золян С.Т К проблеме описания поэтического идиолекта // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 45. 1986. № 2. С. 138-148.
7 См.: Пищальникова В.А. Проблема идио-стиля: Психолингвистический аспект. Барнаул, 1992; Леденева В.В. Идиостиль (к уточнению понятия) // Филологические науки. 2001. N° 5. С. 36.
8 Григорьев В.П. Грамматика идиостиля:
В. Хлебников. М., 1983. С.103.
9 Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996. С. 36.
10 Лопушанская С.П. Речевая культура в этнолингвистическом освещении // Слово и текст в диалоге культур. М., 2000. С. 184.
11 См.: Газизова А. А. Конфликт временного и вечного в повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» // Литература в школе. 1997. № 4. С. 72-79; Мешков Ю.А. Александр Солженицын. Личность. Творчество. Время. Екатеринбург, 1993; Потолков Ю. Прощание с Матреной: О рассказе А. И. Солженицына «Матренин двор» // Литература. 1998. № 28. С. 12; Темпест Р. Геометрия ада: поэтика пространства и времени в повести «Один день Ивана Денисовича» / Пер. с англ. Н. Жутовской // Звезда.1998. № 12. С. 128-135; Шумилин Д. А. Тема страдания и возрождения личности в «Архипелаге ГУЛАГ» А. Солженицына // Литература в школе. 1998. № 8. С. 36-43.
12 См.: Гордиенко Т.В. Особенности языка и стиля рассказа А.И. Солженицына «Матренин двор» // Рус. словесность. 1997. № 3. С. 66-68; Слово пробивает себе дорогу: Сб. ст. и докл. об А. И. Солженицыне, 1962-1974 / Вступ. ст. Л.П. Чуковской. М., 1998.
13 Солженицын А.И. Бодался теленок с дубом: Очерки литературной жизни // Новый мир. 1991. № 6. С. 12.
14 См.: Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1968; Виноградов В.В. Наблюдение над
стилем протопопа Аввакума // Он же. О языке художественной прозы. С. 19; Он же. Стиль «Пиковой дамы» // Там же. С. 215; Он же. Эволюция русского натурализма. Гоголь и Достоевский // Он же. Поэтика русской литературы. М., 1976.
С. 138; Он же. О поэзии Анны Ахматовой // Там же. С. 389.
15 См., например: Андреева Г.В. Языковое выражение контраста и его стилистические функции в художественной прозе. Л.,1984; Богина Т.Г. Стилистика контраста. Казань. 2002; Дмитриев А.Л. Антонимы в поэзии А.А. Ахматовой // Русский язык в школе. 1981. № 3. С. 73-78; Кузнецова А.В. Фигуры контраста и их функции в творчестве М.Ю. Лермонтова: Дис. ... канд. филол. наук. М., 1998; Лиао Ли Йуех. Стилистика контраста в автобиографической прозе М. Горького и И. Бунина: Дис. ... канд. филол. наук. СПб., 1999; Матвиевская Л.А. Стилистическое использование антонимов (на материале произведений М.Ю. Лермонтова). М., 1978.
16 Культура русской речи: Энцикл. слов.-справ. / Под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородни-кова, Е.Н. Ширяева и др. М., 2003. С. 691.
17 Солженицын А.И. Абрикосовое варенье // Он же. Нобелевская лекция; Рассказы: 1959-1966; Крохотки: 1959-1969; Раковый корпус: Повесть; Двучастные рассказы: 1993-1998; Крохотки: 1996-1999. М., 2004. С. 556-565. (Далее при цитировании текста в скобках указывается страница.)
18 Горшков А.И. Русская стилистика. М., 1991. С. 193.
19 Там же. С. 195.
20 Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971. С. 191.
21 Бондарко А.В. Введение. Основания функциональной грамматики // Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987. С. 5-39.
22 Тупикова Н.А. Формирование категории ин-персональности русского глагола. Волгоград, 1998. С. 41-43.
23 Юдин А.А. Категория лица в современном русском языке (семантика лица глагола). Рязань, 1976. С. 75.
24 В статье использовались данные словарей: Толковый словарь русских глаголов: Идеографическое описание. Английские эквиваленты. Синонимы. Антонимы / Под ред. проф. Л.Г. Бабенко. М., 1999. (= СРГ). Словарь русского языка: В 4 т. 2-е изд., испр. и доп. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евге-ньевой. М., 1981-1984. (= СРЯ). Далее при ссылке указывается том и страница.
25 Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1974. С. 284-315.
26 Солженицын А.И. Нобелевская лекция. С. 5.
