CC BY
463
М. А. Южанникова
СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ ДВУСМЫСЛЕННОСТИ КАК ПРАКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ В ПРЕПОДАВАНИИ РУССКОГО ЯЗЫКА КАК ИНОСТРАННОГО
MARINA A. YUZHANNIKOVA
STYLISTIC DEVICES OF AMBIGUITY IN PRACTICAL TRAINING OF RUSSIAN AS A FOREIGN LANGUAGE
Статья посвящена двусмысленным высказываниям как дополнительному материалу в преподавании РКИ. Рассматриваются стилистические приемы двусмысленности: амфиболия, антанаклаза, антифразис, буквализация метафоры, дилогия и зевгма, а также речевые ошибки, основанные на тех же механизмах.
Ключевые слова: стилистический прием, двусмысленность, полисемия, омонимия, речевая ошибка.
The article is devoted to ambiguity utterances as a supplementary resource in teaching of Russian as a foreign language. The stylistic devices of ambiguity: amphiboly, antanaclase, antifrasis, realization of metaphor, dilogy and zeugma and, in addition, speech defaults based on the same mechanisms are in the focus of current research.
Keywords: stylistical device, ambiguity, polysemy, homonymy, speech default.
Теорию выразительных средств языка можно использовать при обучении иностранцев русскому языку не только в ходе знакомства с творчеством русских писателей, но и как материал для наглядного представления о возможностях функционирования русского языка. Особенно полезно это на продвинутом этапе изучения языка, поскольку позволяет не только объяснить теорию в занимательной форме, но и предложить интересные практические задания. Кроме того, использование отдельных примеров двусмысленности позволяет разнообразить учебные занятия и стимулировать творческие способности иностранных учащихся всех уровней владения языком.
Двусмысленные высказывания в русском языке представляют значительную сложность для иностранцев. Понимания значений отдельных слов во фразе при наличии двусмысленности в тексте недостаточно, постижение смысла текста невозможно без верной интерпретации двусмысленного высказывания. Поэтому знакомство учащихся со стилистическими приемами двусмысленности, или, вернее, с механизмами возникновения двусмысленных высказываний в речи, представляется весьма желательным. Знание наиболее продуктивных приемов двусмысленности полезно и в страноведческом аспекте, так как позволяет не попасть впросак в естественной русскоязычной среде. Путем подбора наиболее типичных для нашей действительности языковых ил-
Марина Алексеевна Южанникова
Аспирант кафедры русского языка и речевой коммуникации Сибирского федерального университета ► yuzhannikova@mail.ru
люстраций рассматриваемого явления преподаватель дает обучающимся также и необходимые фоновые знания. Например, при рассмотрении амфиболии можно использовать в качестве примера фразу, знакомую большинству носителей русской культуры: Казнить нельзя помиловать. Объяснение понадобится минимальное, если обратиться к источнику этой фразы.
В системе стилистических приемов (прагматически мотивированных отклонений от нормы) мы выделяем группу приемов двусмысленности, к которым относим амфиболию, антана-клазу, антифразис, буквализацию метафоры, дилогию и зевгму. Все они порождают двусмысленность с помощью ограниченного количества механизмов: прежде всего омонимии, полисемии, контекстуальной синонимии, порядка слов и особых синтаксических связей. Важно отметить, что представленные механизмы могут создавать как приемы, так и ошибки — при немотивированном и неэффективном использовании. Ошибка, с нашей точки зрения, — это нецелесообразное отклонение от нормы, а прием — уместное, прагматически мотивированное отклонение от нормы с целью определенного воздействия на адресата. Например, та же амфиболия, употребленная не для характеристики персонажа или для создания комического высказывания, т. е. не намеренно, является ошибкой, которой следует избегать. Анекдот про кузнеца и его незадачливого подмастерья отлично иллюстрирует данное положение: Деревенский кузнец сказал новому подмастерью: — Сейчас выну из огня подкову. Как кивну головой, бей по ней молотом. Так новичок-подмастерье сразу стал кузнецом (АиФ. 2005. №11). В данном примере референтом местоимения ней может быть как подкова, так и голова.
При знакомстве иностранных учащихся с выразительными средствами языка можно пренебречь широко известным положением о том, что изучение любого понятия целесообразно начинать с его определения, так как работа должна носить не теоретический, а практический характер. Запоминать сами термины учащимся не нужно, главное, чтобы они понимали механизм создания двусмысленности и могли в дальнейшем, во-
первых, его опознать и, во-вторых, определить, что перед ними — прием или ошибка. Пассивного владения материалом, особенно на среднем уровне владения языком, вполне достаточно для эффективной коммуникации.
Использование стилистических приемов двусмысленности в преподавании русского языка как родного и как иностранного, несмотря на единую цель — обучение общению, имеет свою специфику. Если родной язык осваивается, как правило, в детстве, и теория следует за практикой, то иностранным языком могут заниматься люди любого возраста, и процесс научения идет в обратном направлении. При рассмотрении любых стилистических приемов прежде всего следует ориентироваться на уровень владения русским языком учащимися, их возраст и родной язык (при наличии такой возможности). Приемы двусмысленности достаточно сложны для восприятия, поэтому работа с ними предполагает высокий уровень иноязычной компетенции учащихся, но и на среднем уровне вполне возможно использование отдельных стилистических приемов двусмысленности. Взрослым, несомненно, проще объяснить новый материал, так как, используя фоновые знания, они могут на теоретическом уровне анализировать и сопоставлять русский язык с родным. Задачей становится лишь конкретное сопоставление конкретных реализаций двусмысленности, имеющих в большинстве языков единый механизм.
В работе с иностранными учащимися прежде всего надо охарактеризовать и проиллюстрировать само понятие двусмысленности. Двусмысленность мы понимаем как свойство высказываний иметь несколько смыслов или быть понятыми как имеющие несколько смыслов.
Чаще всего двусмысленность делят на синтаксическую, подразумевающую омонимию синтаксических структур предложения, и семантическую (иначе лексическую), когда при единственно возможной синтаксической структуре по-разному могут быть интерпретированы отдельные слова. Говоря о механизмах создания двусмысленности, стоит напомнить учащимся о таких, безусловно, знакомых им явлениях языка, как омонимия и полисемия.
По особенностям разрешения двусмысленности ее делят на два типа. Абсолютная двусмысленность не разрешается даже широким контекстом (таких случаев немного), тогда как относительная разрешается — иногда практически мгновенно, иногда в достаточно широком контексте. Конечно, такое деление достаточно условно, так как способность к разрешению двусмысленности у всех разная, и зависит, в том числе, от уровня владения языком.
Предпочтительным материалом при рассмотрении приемов двусмысленности являются малоформатные комические жанры, в которых они часто, помимо развлекательной, выполняют и текстообразующую функцию, и их механизм «обнажен». Учащимся можно предложить найти двусмысленность в предложенных им текстах развлекательного характера и объяснить механизм порождения двусмысленности в обнаруженных ими примерах.
Не все приемы двусмысленности одинаково частотны, соответственно можно ограничиться несколькими (по желанию преподавателя).
Дилогия — это стилистический прием двусмысленности, в котором двусмысленность создается путем постановки многозначных слов или омонимов в такой контекст, где они могут пониматься несколькими способами одновременно. Как и большинство приемов двусмысленности, дилогия может строиться на нескольких языковых механизмах, в числе которых полисемия, омонимия, в том числе как полные омонимы, так и омоформы, омофоны и омографы.
Полисемическая дилогия может порождаться «мерцанием» двух равноправных значений, прямого и переносного (в отличие от буквализации метафоры). Например: Жизнь — как литература: с удачной фразы может начаться роман, а с неудачной — статья (Комсомольская правда. 2010. № 47) — в данном случае контекст актуализирует равноправные значения (роман: «литературный жанр» / «любовные отношения между мужчиной и женщиной»; статья: «научное или публицистическое сочинение небольшого размера» / «параграф в юридическом документе»), которые актуализируются при помощи
постановки многозначного слова в антонимическое противопоставление (ложка / вилка). В следующем примере игра строится на сталкивании прямого и переносного значения: Как-то странно получается. Надувают нас, а лопаются банки (Комсомольская правда. 2010. № 46).
Пример омографической дилогии: Иногда дарят гвоздики. Необычным способом: сначала проведя этим гвоздиком по автомобилю, а потом засовывают его в колесо (Комсомольская правда. 2010. № 52) и омоформной: Водитель сказал, что всех развезет. И всех развезло (Аргументы и факты. 2006. № 11).
К этому типу примыкает омофонический сдвиг, который порождает двусмысленность лишь в устной речи, а на письме не более чем забавен. Ср. загадка: На бал кони ходят? (На балконе ходят?).
Рассмотрим ошибку, где двусмысленность порождается незнанием различной сочетаемости двух значений многозначного слова: Обеспечу уход пожилого человека. Употребление существительного уход с родительным падежом (уход (кого?) пожилого человека) вместо дательного (уход (кому?) пожилому человеку) вынуждает нас понять данное высказывание как предложение эвтаназии (от уходить вместо ухаживать)
Продуктивным примером дилогии является, например, грамматическая полисемия: Я тебе покажу как целовать мою дочь! — Спасибо. Я и сам умею (Из анекдотов).
Заслуживают внимания конструкции с возвратным глаголом, так как они не всегда предполагают направленность действия на субъект:
— А у меня сосед холодной водой обливается.
— Ух ты, он что, морж?
— Нет. Просто хулиган! (Комок. 2005. № 26).
Многочисленные шутки обыгрывают полисемию или омонимию с просторечиями, с наиболее частотными из которых учащихся следует познакомить, например: — Дорогая, не парься! Давай лучше купим сауну. — Что?! Купим сауну и не будем париться? (САЛОН-Интерьер. 2006. № 11), или со сленгизмами: В футболе ситуация, в которой легче забить, чем не забить, случается редко. В жизни — постоянно (Комок. 2006. № 9);
Если гвоздь в стуле мешает работать — забей (Комок. 2006. № 50), где сочетаются значения «забить» — «вбить/загнать ударами» и «остаться равнодушным/перестать думать о чем-либо».
Особенностью русского языка является семантическая емкость многозначного глагола любить, который может обозначать как сердечную склонность, так и пристрастие к чему-либо. Это нередко используется в анекдотах: Пациент: — Доктор, соседи считают меня сумасшедшим за то, что я обожаю сосиски. Доктор: — Какие глупости! Я тоже люблю сосиски! Пациент: — О, тогда пойдемте ко мне! Я покажу вам свою коллекцию (Из анекдотов).
Дилогия чаще всего наблюдается в рекламе и в развлекательных рубриках СМИ. Например, реклама «Моссельпрома» гласит: «У наших кур изысканный вкус». Создатели рекламы, изображая книгу Джойса с лежащим на ней пером, как бы подталкивают читателя к мысли, что курицы «Моссельпрома» не только вкусны, но и высококультурны, так как читают Д. Джойса.
Пример дилогического механизма-ошибки: У Ивана Николаевича была своя цель в жизни, но он в нее не попал (из школьного сочинения).
Буквализация метафоры — наиболее простой для обнаружения и воспроизведения прием. Единственным его механизмом является полисемия, причем только переход от переносного к прямому значению. Буквализация метафоры происходит, когда одному из составляющих метафору (или фразеологический оборот) слов внезапно возвращается его прямое значение, связь с которым иногда почти утрачена: Такой чистой Анапа не была, наверное, за всю свою историю. Еще два-три года назад, увы, народ здесь сорил не только деньгами (Аргументы и факты. 2009. № 12). Чем слабее связь между переносным и прямым значением слова и чем неожиданнее буквальное его понимание (при соответствующем контексте, естественно), тем удачнее считается прием. Например: Пока мушкетеры не привезли королеве подвески, она вешала на уши лапшу (Из школьного сочинения). Пример ошибки: Волосы растут прямо на глазах (http://www.stihi. ш/2010/01/21/971).
Антифразис — употребление слова или словосочетания в значении, противоположном обычному, что достигается с помощью контекста и особой интонации (в устной речи).
Часто антифразис выделяется на письме кавычками, например: Иду в 8 часов вечера — в яме стоит машина с порванной резиной, а рядом крутится «счастливый» автовладелец (Телевизор. 2006. № 46).
Но нередки случаи, когда обнаружить его можно лишь по нарушению семантической однородности фразы, такой антифразис является, пожалуй, наиболее сложным приемом для обнаружения. Достаточным будет хотя бы познакомить учащихся с наиболее часто употребляющимися языковыми (словарно закрепленными) антифразисами (такими, как, например, «перл») и наиболее употребительными конструкциями: Ну ты молодец! Гениальная идея! Как всегда кстати, Хорошенькое дело!
При выявлении антифразиса на письме решающим будет контекст, в устной речи — невербальные показатели, прежде всего, интонация. И в том, и в другом случае надо проанализировать и экстралингвистический контекст, чтобы быть уверенным в правильном понимании высказывания.
Антифразис является наиболее частым приемом создания иронии, поэтому присутствие в тексте слов, использованных в противоположном значении, может свидетельствовать об общей иронической тональности текста: Министр образования наконец додумался до гениальной идеи — сделать Россию безграмотной (Аргументы и факты. 2009. № 11). В отличие от других приемов двусмысленности антифразис чаще используется не столько для развлечения, сколько для оценки. Например: Б. Титов, сопредседатель партии «Правое дело»: «Если ты не можешь найти работу, заполни время обучением».
Комментарий журналиста: Пожалуй, это лучший рецепт выживания в кризисной ситуации. Разумеется, после незабвенной Марии-Антуанетты с ее советом насчет подданных: «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные» (Аргументы и факты. 2009. № 29). Ошибкой в ис-
пользовании антифразиса будет его стилистическая неуместность.
Антанаклаза, или повтор слова в разных значениях, встречается чаще всего в публицистике и в художественной литературе. Этот прием похож на дилогию, хотя и легко отличим по тому, что вместо совмещения значений в одном слове здесь имеет место повторение слова в разных значениях, например: Некоторые мужчины способны достать даже звезду с неба, а некоторые женщины способны достать даже звезду на небе (Комок. 2005. № 26); Пошел мужик на охоту. Увидел дикого кабана. Прицелился, их двух стволов сразу — ба-бах. ба-бах!!! Думает: «Попал или не попал?» Дым развеялся. Кабан подходит: — Ну ты, мужик, и попал (Комсомольская правда. 2011. № 43), в последнем примере обыгрывается сленговое значение глагола попасть — «оказаться в затруднительной ситуации». Подобный механизм нередко используется для создания так называемой эквивокации, одного из софизмов, где завуалированно происходит подмена тезиса с помощью изменения значения слова. Пример эквивокации: Вор не желает приобрести ничего дурного. Приобретение хорошего есть дело хорошее. Следовательно, вор желает хорошего.
Зевгма — синтаксическая конструкция, в которой семантически разноплановые, но синтаксически однородные компоненты реализуют разные значения или смысловые оттенки объединяющего их многозначного ядерного слова, преимущественно глагола. Зевгма эксплуатирует механизм полисемии, основанный как на совмещении двух равноправных значений (хрестоматийное: Шел дождь и два студента), так и на совмещении прямого и переносного. Ср.: А чтобы ты могла при случае блеснуть и красивой улыбкой, и умом, упомянутым во второй части пословицы, мы собрали еще несколько фактов про уход за полостью рта (Cosmopolitan. 09.2010). Ядерным словом может быть и другая часть речи, например существительное: Принимаем на работу стюардесс. Предоставляются соц. и бумажные пакеты (Комок. 2006. № 46).
Зевгма используется преимущественно для развлечения или в качестве стилизации высказы-
вания под неграмотную речь: В начале 19го века некто, чье имя не известно, а известно лишь то, что жил этот изобретатель в нижегородской губернии, первым додумался валять не Ваньку и даже не дурочку, а войлочную обувь без единого шва (Комок. 2006. № 50). Зевгму не так просто создать непреднамеренно (необходимо удовлетворить нескольким строгим условиям ее создания), но, тем не менее, перечисляя что-либо, надо следить, чтобы неуместная зевгматическая конструкция не вызвала нежелательного комического эффекта: Сердце больного и он сам ритмично бьется (Из медицинских записей) (Комок. 2006. №2).
Амфиболия, или синтаксическая двусмысленность, является наиболее «ошибкоопасным» приемом двусмысленности, так как нарушение синтаксических и логических связей в предложении весьма частотно даже для носителей русского языка, т. е. механизмы амфиболии чаще порождают ошибки, чем приемы. Например, сложно говорить о намеренности создания подобной фразы: Мама Татьяны и ее собака охраняют покой писательницы (Комсомольская правда. 2006. № 30), или, например, такой: <...> возложили венок к памятнику жертвам холокоста в Клоога (Аргументы и факты на Енисее. 2005. № 18), из которой не вполне ясно, находится ли в Клоога памятник всем жертвам холокоста, или только тем, кто погиб в Клоога.
Двусмысленность может возникать при нескольких возможностях структурного членения предложения:
— У вас новая горничная? — спросил лорд Грей у лорда Освальда. — Довольны ли вы ею?
— Не знаю, я еще ни разу не видел ее в трезвом виде.
— Неужели она постоянно пьяная?
— Не она, а я (Из анекдотов).
Словосочетание в трезвом виде может выступать здесь как несогласованное определение, относящееся к местоимению ее, или как обстоятельство времени-состояния, относящееся к сказуемому глаголу не видел. Подобная двусмысленность, как правило, разрешается изменением порядка слов. Ср: «Не знаю, в трезвом виде я еще ни разу ее не видел», хотя предпочтительным бу-
[M. A. Южанникова]
дет перефразирование, например, такое: «Я еще ни разу не видел ее, будучи трезвым».
Следующий тип ошибки может быть вызван неверным фразовым (интонационным) членением высказывания в устной речи (или при отсутствии знаков препинания на письме). Например: Брежнев начинает выступление (по бумажке): — Товарищи сионисты! В зале недоумение. Брежнев сверлит взором шпаргалку: — Товарищи! Сионисты опят готовят... (Комок. 2006. № 50).
Затруднительным бывает различение подлежащего в именительном падеже и дополнения в винительном падеже: Появление этой грибковой инфекции провоцирует снижение иммунитета (Аргументы и факты. 2005. № 20), когда не ясно, иммунитет ли спровоцировал инфекцию или инфекция спровоцировала снижение иммунитета.
Чаще же всего ошибки амфиболическо-го типа порождаются неверным построением сложных предложений с относительными придаточными. И если носители языка почти всегда разрешают подобную двусмысленность автоматически, то для человека, не владеющего в достаточной степени русским языком, это может стать непростой задачей.
Нужно учитывать также влияние родного языка учащихся: если в русском языке во фразе типа: «Преступник застрелил служанку актрисы, которая отказалась пустить его в квартиру» [1], местоименное слово которая чаще относят к служанке, а не к актрисе (т. к. русскому языку свойственно так называемое раннее закрытие), то носители, например, немецкого или английского языков скорее посчитают, что именно актриса отказалась пустить преступника в квартиру (позднее закрытие). Пример ошибки на амфиболии: Доярка сошла с трибуны и на нее тотчас же влез председатель (Из школьного сочинения).
Вначале основная задача учащихся — натренировать внимательность, определяя, какие фразы двусмысленны, а какие нет. Следующим шагом будет выявление механизма, порождающего двусмысленность, и его объяснение. Признаком высшей степени владения языком будет способность правильно интерпретировать шутки, основанные
на двусмысленности. В качестве закрепления материала можно предложить учащимся обнаружить в предложенных текстах различные приемы двусмысленности. А затем, используя их механизм, попытаться самостоятельно придумать несколько примеров, в которых бы присутствовали приемы двусмысленности. Умение порождать двусмысленные высказывания свидетельствует о высоком уровне владения языком и креативных возможностях их авторов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Юдина М. В. Понимание и порождение высказываний с синтаксической неоднозначностью (на примере относительных придаточных в русском языке) // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: Сб. матер. конф. «Диалог-2006». 2006. С. 578-583. — URL: www.dia-log-21.ru/dialog2006/materials/html/Yudina.htm
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА
Копнина Г. А. Риторические приемы современного русского литературного языка: опыт системного описания: монография. М.: Флинта: Наука, 2009.
Москвин В. П. Выразительные средства современной русской речи. Тропы и фигуры. Терминологический словарь. Ростов н/Д:, 2007.
Москвин В. П. Фигуры двусмысленной речи // Русский язык в школе. 2002. № 2. С. 86-90.
Южанникова М. А. Риторические приемы двусмысленности в наружной рекламе (к вопросу о языковой игре) // Мир науки, культуры, образования. 2009. № 6 (18). С. 89-92.
Felser C., Roberts L., Gross R., Marins T. The processing of ambiguous sentences by first and second language learners of English // Applied Psycholinguistics. 2003. 24. P. 453-489.
