CC BY
57
УДК 8138:42
К. И. Шпетный
канд. филол. наук, проф. каф. лингвистики и профессиональной коммуникации в области экономики, Институт права, экономики и информационных технологий, МГЛУ; e-mail: [email protected]
СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ОРАТОРСКОГО ДИСКУРСА В ДИАХРОНИИ. ЧАСТЬ I
Предлагается обобщенный лингвостилистический анализ ораторского дискурса в диахронии как явления социально-языковой деятельности. Ораторский дискурс до настоящего времени не исследовался с позиций когнити-вистики, лингвостилистики и прагматики. В основе рассмотрения находится утверждение о непреходящей значимости основных положений науки риторики, как ее определил и обосновал греческий философ и ритор Аристотель. Последующие вплоть до настоящего времени ораторы и теоретики искусства красноречия разных стран и этносов продолжают развивать заложенные им базовые позиции построения и произнесения ораторской речи. Изучению подвергнуты ораторские дискурсы двенадцати выдающихся личностей в истории ораторского красноречия. Предлагается хронологическая периодизация основных этапов его развития.
Ключевые слова: лингвистическая стилистика; когнитивная наука; прагматика; ораторский дискурс; риторика; искусство красноречия; убеждать; архитектоника; ясность мысли.
Shpetny C. I.
Candidate of Philology (PhD), Professor, the Department of linguistics and professional communication in economy, School of Law, Economics and Information Technologies, MSLU; e-mail: [email protected]
LINGUOSTYLISTIC FEATURES OF THE ORATORY DISCOURSE IN DIACHRONY. PART I
A generic linguostylistic analysis of the oratory discourse as a phenomenon of socio-linguistic practice in diachrony is offered. The oratory discourse has not until now been subjected to scrutiny from the positions of cognitive science, linguostylistics and pragmatics. At the core of the research is the postulate about the incessant and perpetual significance of the basic theses and tenets of rhetoric as it was substantiated by the Greek philosopher and rhetor Aristotle. The orators and apologists of the art of eloquence of varied nations and ethnic groups in the follow-up periods are carrying on further developments of Aristotle-grounded principles of building up and speaking up oratories. The oratory discourses of the world's twelve orators renown in history for their eloquence are examined. A general scheme of chronology in the history of the oratory discourse is tendered.
Key words: linguostylistics; cognitive science; pragmatics; oratory discourse; rhetoric; the art of eloquence; induce; architectonics; clarity of thought.
В статье предпринимается попытка дать обобщенный лингвости-листический анализ ораторского дискурса как явления социально-языковой деятельности. Ораторский дискурс в диахронии до настоящего времени не подвергался исследованию с позиций когни-тивистики, лингвистической стилистики и прагматики.
Дискурс является ключевым понятием теории когнитивной науки. Дискурсивные явления, отражающиеся в речи и в тексте, сегодня широко изучаются методами лингвистической науки [6]. Как отмечает современный философ-аналитик А. П. Огурцов, «дискурс-анализ - это исследование выражения мысли в языке и речи и в речевых практиках, исследование, которое ориентировано на постижение целостной структуры тех или иных речевых высказываний или текста» [8, с. 3].
Согласно теории профессора Амстердамского университета Т. А. ван Дейка, исследование дискурса обусловлено как формированием различных направлений, так и применением междисциплинарной методологии анализа, позволяющей сформировать и сформулировать некую интегративную концепцию [17].
В своей работе «Discourse as Social Interaction (Discourse Studies: A Multidisciplinary Introductio)» Т. А. ван Дейк описывает фундаментальные интерактивные, социальные, политические и культурологические функции текста и речи (talk) [16]. Такой взгляд на дискурс позволяет характеризовать дискурс не только по линии «форма -значение», но и с точки зрения действия (action), что в значительной степени устраняет существующий разрыв между микроанализом детальных структур речи (лингвистика текста [4]) и макроанализом их функций и вариативностью в социальной среде и культуре.
Социальная и культурно-цивилизационная среда на протяжении череды эпох и сменявшихся устроений общественной жизни непосредственно воспроизводилась в речевой практике этносов, что закономерно отражалось и продолжается отражаться в когнитивных характеристиках ораторского дискурса, искусства публичного красноречия. Далее предлагается анализ базовых характеристик ораторской речи, оформленной в виде дискурса, с момента ее зарождения как отдельного подъязыка стиля публицистики в классический период расцвета науки и искусств в Древней Греции и Древнем Риме (V-IV вв. до Р.Х.) и последующего ее развития в странах с различными языковыми фонами.
Приводимые примеры являются образцами ораторского дискурса двенадцати выдающихся личностей - риторов и теоретиков красноречия: древнегреческого философа Аристотеля (384-322 до Р. Х.), древнеримского политика и философа Марка Туллия Цицерона (106-43 до Р. Х.), Господа Иисуса Христа (I век), Апостола Христова Павла (предположительно 5/10-64/67), Святителя Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского (около 347-407), итальянского священника Джироламо Савонаролы (1452-1498), русского ученого-энциклопедиста Михаила Васильевича Ломоносова (1711-1765), российского юриста и судебного адвоката Анатолия Федоровича Кони (1844-1927), Митрополита Николая Крутицкого и Коломенского (Ярушевича) (1891-1961), Митрополита Николая Сербского (Велимировича) (1880-1956), кубинского лидера Comandante Фиделя Кастро Рус (1926), афроамериканского политика и проповедника Мартина Лютера Кинга (1929-1968).
По мнению Аристотеля, существуют три причины, «возбуждающ1я довtрiе къ говорящему, потому что есть именно столько вещей, въ силу которыхъ мы вtримъ безъ доказательствъ, - это разумъ, доброд"Ътель и благорасположете» [10, с. 78]. Вполне разделяя такое мнение, мы оставили вне рассмотрения в данной статье артефакты тех личностей в истории, которые, хотя внешне и обладали рядом существенных признаков владения искусством красноречия, тем не менее, не могут считаться подлинными ораторами, поскольку придерживались человеконенавистнических воззрений, деятельность которых носила разрушительный характер.
Искусство красноречия является дисциплиной научного знания, которая со времен Античности служила целям формирования и воспитания интеллектуально развитой и социально активной личности, владеющей умениями и навыками аргументативного дискурса, архе-типической установкой которого является убеждение [7, с. 270].
«Риторика, - говорил Аристотель, - искусство, соответствующее диалектикЪ, так как обt о^ касаются такихъ предметовъ, знакомство с которыми можетъ нЪкоторымъ образомъ считаться общимъ достояшемъ всехъ и каждого и которые не относятся къ области какой-либо отд"Ъльной науки [10, с. 1].
Именно Аристотелю - ученику Платона (428/427-348/347 до Р. Х.) [9] - принадлежит честь научного обоснования искусства риторики как особого дара речи, и она является содержанием единственного
дошедшего до нас его сочинения по ораторскому искусству «Риторика» (около 355 до Р. Х.). Его определение риторики как способности находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета, не теряет своей силы и сегодня: «Rhetoric is the art of discourse, an art that aims to improve the capability of writers or speakers that attempt to inform, persuade, or motivate particular audiences in specific situations» [15, с. 1].
Образцы ораторских дискурсов самого Аристотеля до нашего времени, к сожалению, не сохранились.
В своем трактате «Риторика» Аристотель дает общие правила и описывает формы ораторской речи. Труд состоит из трех частей: 1-я - анализ принципов, на основе которых оратор («т. е. всякий говорящий о чем-нибудь») может побуждать к чему-нибудь своих слушателей или отклонять их от чего-нибудь, хвалить или порицать что-либо; 2-я - личные свойства и особенности оратора, с помощью которых он может внушить доверие своим слушателям и, таким образом, достигнуть своей цели, т. е. уговорить или отговорить от чего-либо; 3-я - практические, или «технические», стороны риторики, а именно: а) способы выражения, которыми должно пользоваться в речи; б) построение, или архитектоника, речи. «Риторика» знакомит также с этическими воззрениями Аристотеля.
Аристотель утверждает, что речь должна «быть доказательной и возбуждающей довtрiе», и что оратор должен «показать себя челов"Ъкомъ изв"Ъстного склада», с тем «чтобы [слушатели] поняли, что онъ к нимъ относится изв"Ьстнымъ образомъ, а также, чтобы и они были къ нему расположены изв"Ьстным образомъ» [10, с. 77]. «Общiе способы убtжденiя, - утверждает Аристотель, - бываютъ двоякаго рода: примtръ и энтимема, такъ какъ изречете есть часть энтитме-мы1» [10, с. 120-121].
1 Энтимёма (др.-греч. èv6û|i^|ia) - сокращенный силлогизм, в котором в явной форме не выражена посылка или заключение, однако пропущенный элемент подразумевается. Иногда к энтимеме прибегают нарочно, желая получить неожиданное заключение. Эффект остроумия в значительной степени зависит от энтимемы. Целью энтитмемы как «исторического силлогизма» является убеждение, а полный «научный силлогизм» используется для доказательства. Пример энтимемы: «Жадность заслуживает порицания, так как всякий порок заслуживает порицания» - где пропущена меньшая посылка «жадность - порок».
Особое внимание Аристотель уделяет вопросам непосредственно стиля речи, «не какъ о чемъ то, заключающемъ в себt истину, а какъ о чемъ то необходимомъ, ибо всего справедливtе стремиться только къ тому, чтобы рtчь не причиняла ни печали, ни радости: справедливо сражаться оруж1емъ фактовъ, такъ, чтобы всё, находящееся внt области доказательства, становилось излишнимъ» [10, с. 151].
Основные лингвистические характеристики ораторской речи заключаются в следующем:
• «сила рtчи написанной «заключается болtе в стил"Ъ, чtмъ в мысляхъ»;
• «достоинство стиля заключается въ ясности; доказательствомъ этого служить то, что, разърtчь не ясна, она не достигнетъ своей ц^ли» [10, с. 152-153];
• «стиль будетъ обладать надлежащими качествами, если онъ по-лонъ чувства, если онъ отражаетъ характеръ и если онъ соотв"Ьтствуетъ истинному положетю вещей» [10, с. 164];
• «...для каждаго рода рtчи пригоденъ особый стиль, ибо не одинъ и тотъ же [стиль] в рtчи письменной и въ рtчи полемической, въ рtчи произносимой передъ народнымъ собраншемъ и въ рtчи судебной» [10, с. 182].
Говоря об архитектонике ораторской речи, Аристотель предлагает выделять в ней четыре части, а именно: предисловие, изложение, способ убеждения и заключение [10, с. 185-186]. Заключение, в свою очередь, складывается из четырех частей: 1) «изъ старатя [оратора] хорошо расположить слушателей къ Лбе и дурно къ противнику; 2) изъ преувеличетя и умалешя; 3) изъ стремлетя разжечь страсти слушателей; 4) изъ напоминашя» [10, с. 203].
Первым из великих риторов классического периода, который сумел блестяще воплотить на практике основные идеи и концепции Аристотеля в сфере искусства красноречия, претворив их в подлинные образцы ораторского дискурса, явился римский политик и философ Марк Туллий Цицерон. За свою жизнь он произнес сто пять речей, из которых полностью или в отрывках сохранилось семьдесят пять.
В 63 г. консул года Цицерон раскрыл заговор Луция С. Катилины против Римской Республики, вследствие чего заговорщик позже был казнен. В связи с этими событиями Цицерон произнес четыре речи, вошедшие в историю под именем «катилинарий» и явившиеся вершиной его деятельности как политика и оратора.
Первая из этих речей «M. Tulli Ciceronis Oratio in Catilinam Prima in Senatu Habita» представляет собой образец ораторского дискурса.
Предисловие, или вступление, (exordium) отличает высокопатетический слог устной публичной речи. Как бы игнорируя собрание сенаторов, Цицерон ex abrupto обращается прямо к Катилине в храме бога Юпитера на Капитолии серией риторических вопросов, обличающих его, наместника одной из провинций страны как предводителя заговорщиков:
Quo usque tandem abutere, Catilina, patientia nostra? Quam diu etiam furor iste tuus nos eludet? Quem ad fidem sese effTenata iactabit audacia? Nihilne te nocturnum praesidium Palatii, nihil urbis vigiliae, nihil timor populi, nihil concursus bonorum omnium, nihil hic munitissimus habendi senatus locus, nihil horum ora vultusque moverunt? Ratere tua consilia non sentis? Constrictam iam horum omnium scientia teneri coniurationem tuam non vides? Quid proxima, quid superiore nocte egeris. Ubi fueris, quos convocaveris, quid consilii ceperis, quem nostrum ignorare asbitraris? O tempora, o mores! [14].
До каких пор, скажи мне, Катилина, будешь злоупотреблять ты нашим терпением? Сколько может продолжаться эта опасная игра с человеком, потерявшим рассудок? Будет ли когда-нибудь предел разнузданной твоей заносчивости? Тебе ничто, как видно, и ночная охрана Палатина, и сторожевые посты, - Где? В городе! И опасения народа, и озабоченность всех добрых граждан, и то, что заседание сената на этот раз проходит в укрепленном месте, наконец, эти лица, эти глаза? Или ты не чувствуешь, что замыслы твои раскрыты, не видишь, что все здесь знают о твоем заговоре, и ты тем связан по рукам и ногам? Что прошлой, что позапрошлой ночью ты делал? Где ты был, кого собирал, какое принял решение, - думаешь, хоть кому-нибудь из нас неизвестно? Таковы времена! Таковы наши нравы! [13, с. 131].
В этом дискурсе Цицерон выступает и как глава государства, и как судебный оратор. Для реализации прагматического эффекта крайнего эмоционального усиления он использует высокий стиль книжной речи, намеренно утрирует все ораторские приемы с целью накалить атмосферу, прибегая к помощи ряда усиливающих стилистических ресурсов, - риторического вопроса, восклицания, повтора, эпитета, параллельных конструкций, идиоматических выражений.
Заключение речи сопровождается обращением к богу Юпитеру, которое содержит призыв к справедливому наказанию Катилины и его сообщников:
Ти, 1ирркег...! - К тебе взываю, Юпитер.! (Обращаясь к статуе Юпитера).
В дискурсе используются многочисленные сравнения, эпитеты, метафоры, гиперболы и другие многочисленные средства выразительности, создающие дискурс, наполненный высочайшей эмоциональностью.
В структурном отношении дискурс делится на обозначенные римскими цифрами части, каковых отмечается всего тридцать три, общий объем дискурса составляет около 24 000 слов.
Классический период развития Древней Греции и Древнего Рима, который в когнитивном плане характеризуется поклонением языческим богам, завершается. Эпоха расцвета философии, логики, науки и всех видов искусства подготовила человечество к восприятию зародившегося и быстро распространившегося учения христианства.
В I в. на проповедь о спасении мира и человека выходит Спаситель Господь Иисус Христос (др.-греч. - Хрюхо^). Его ораторский дискурс отличает неземная гармония мысли и формы, в которую эта мысль облекается. Это обычно ораторские обращения к народу, беседы с Ним и Его учениками-апостолами, споры с иудейскими книжниками и первосвященниками, диалоги с правителями Древней Палестины. Тексты Священного Писания Нового Завета на древнегреческом языке - Евангелия от Матфея1 (42), Марка (50-е), Луки (61-62) и Иоанна (90-е) - содержит образцы ораторского дискурса Господа Иисуса Христа.
Обратимся к отрывку из ораторской проповеди Спасителя, обличающей книжников и фарисеев в Евангелии от Матфея (23, 1-39) (Ката Ма00аюу). Параллельный дискурс содержится в Евангелии от Луки (Ката Лоукау) (11, 38-52). Оформленный в виде одного абзаца дискурс древнегреческого текста содержит 690 слов (примеры приводятся в сокращенном виде):
1Тот£ о '1^аои? ¿ЯаЯ^аЕУ тог? о/Яог? ка\ тог? цаб^таг? аитои 2Я£уыу," 'Ел\ тф Мыиаеы? кабебра? ёкабшау о! ураццтег? ка\ о! Фаргаагог. 3лотта оиу оаа ¿«V ешыагу лог^аате ка\ т^регте, ката бе та еруа аит^ лотте- A£Yоvаlv уар ка\ ои лошиа^
[20]._
1 Первоначально Евангелие от Матфея было написано на древнеарамей-ском языке и вскоре в том же, I веке, было представлено на древнегреческом языке.
'Тогда Иисус начал говорить народу и ученикам Своим 2 и сказал: на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; 3 итак, всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят и не делают [3].
130иа\ 6е ицгу, уращштЕц ка\ Фаргаагог илокргтаг, от1 кЯе1£те т^у раотАешу т«у оирау«у Ёцлрообеу т«у ау0рйтсшуи|£1д уар оик £{о£рХ£абЕ оибе тоид £{а£рХОЦ£УОид аф1£Т£ £{а£Яб£1У.Л 150иа\ и|1У, ура||ат£1д ка\ Фаргаагог илокргтаг, отг лхргау£Т£ т^у баАаааау каг т^у лог^ааг £тг лроа^Аитоу, каг отау уЕу^таг лог£гт£
аитоу Ыоу у££уу^д б1лЯот£роу и|«у/ 160иаг ицгу, об^уог тифАог о! Яеуоут£д, "0д йу 6|оа^ еу тф уаф, оиб£у Еатгу од б' йу 6|оа^ еу тф Хриаф тои уаои, 6ф£гА£г. 17|«рог каг тифАог, тгд уар |£гд«у Еатгу, о Хриаод ^ о уаод о аугааад тоу /риаоу [20].
13Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете.
14Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы вдов и лицемерно долго молитесь: за то примете тем большее осуждение.
15Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас.
16Горе вам, вожди слепые, которые говорите: если кто поклянется храмом, то ничего, а если кто поклянется золотом храма, то повинен.
17Безумные и слепые! Что больше: золото или храм, освящающий золото? [3].
Архитектоника дискурса весьма прозрачна: предисловие - стихи 1-3, изложение - стихи 4-30, способ убеждения - стихи 31-33, заключение - стихи 34-39. Заключение, в свою очередь, содержит те же, по Аристотелю, четыре части, а именно: старание автора расположить к себе и дурно к противнику (стихи 34-35); преувеличение и умаление (стих 36-37); воздействие на страсти слушателей (стих 38); напоминание (стих 39).
Ведущие стилистические приемы дискурса повтор и параллелизм, наряду с метафорой, метонимией, сравнением, гиперболой, способствующие формированию единого когнитивного пространства дискурса, позволяют Господу реализовать основную прагматическую установку - грозно и обличающе призвать несмысленных вождей древне-иудейского народа к покаянию, принять Его как Сына Божия
и тем самым исполнить Заповеди Ветхого Завета, оставленные Пророком Моисеем.
Ученик и Апостол Христов Павел (др.-греч. EaouA (Saul), EaCAog (Saulos) и naCAoq (Paulos)), человек, получивший блестящее образование при иудейском фарисее раввине Гамалииле Старшем, читает проповедь среди язычников Малой Азии и Балканского полуострова и у римлян. Четырнадцать Новозаветных Посланий Павла написаны на живом идиоматическом греческом языке. Есть свидетельство о применения им игры слов, стихосложения, проявляющихся только на арамейском языке.
В своих ораторских дискурсах (речи и послания) Апостол Павел широко использует приемы античной риторики [1]. Апостол приводит целый ряд цитат или аллюзий на произведения античных авторов (Менандра, Эпименида, Арата) [5]. В когнитивном плане содержание апостольских посланий передает дух Благой Вести о спасении в жизнь вечную, инкорпорируя лучшие идеи древнегреческих философов, логиков и риторов.
Приведем пример из Первого Послания Апостола Павла к Коринфянам (Проо KopwBioiq А). Поводом для его написания в 57 году послужили настроения в общине г. Коринфа, вызванные влиянием языческой среды и некоторым падением чистоты и строгости нравов вследствие прихода новых проповедников с иными мнениями [20, 585-586].
1Oü si|ii ¿AsuOspos; oÜKsi^i äuoaxoAos; oü/i 'I^aoCv xöv Kupiov ■piiwv £«paKa; oü xö spyov |ou ü|sis saxs £v Kupiw; 2si äAAois oük si|i äuoxoAog äAAa ys ü|iv ei|v ^ уар афраугд |ou x^g äuoaxoA^g ü|asig saxs sv Kupiw.0
3'H äuoAoyia xoig ¿|£ ävaKpivouaiv saxiv aux^. oük s/oisv ££ouaiav ф"у£^ каг -nxiv; oük E/oisv ££ouaiav абеАф^ yuvaiKa uspiaysiv wg каг oi Aoiuol äuoaxoAoi каг oi äSsA^ol xoC Kupiou каг К^фад; |ovog £y« каг Bapvaßag oük s/oisv ££ouaiav £pya££a6ai;b 7xig axpaxsusxai iöioig ¿^«vioig uoxs; xig фux£u£l äiusAMva каг xöv Kapuöv auxoC ock ¿aOisi; ^ xig ^oi|aiv£i ui|iv^v каг £к xoC yaAaKxog x^g uoi|iv^g oük £a6isi;c Kaxa äv6pwn:ov xaCxa AaA« ^ каг о vo|og xaCxa oü Asysi; 9£v yap xw Mwüaswg vo|w ysypauxai, Oü K^|wasig ßoCv äAowxa. xv ßowv |Asi xw 6sW 10^ öi'^|äg uavxwg Asysi; öi' yap £ypaф^ oxi оф^А^ £л' ¿A^iöi о äpoxpiwv äpoxpiäv каг о äAowv £л' ¿A^iöi xoC isxS/siv.
1Не Апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего? Не мое ли дело вы в Господе?
2Если для других я не Апостол, то для вас Апостол; ибо печать моего
апостольства - вы в Господе.
3Вот мое защищение против осуждающих меня.
4Или мы не имеем власти есть и пить?
5Или не имеем власти иметь спутницею сестру, жену, как и прочие
Апостолы, и братья Господни, и Кифа?
6Или один я и Варнава не имеем власти не работать?
7Какой воин служит когда-либо на своем содержании? Кто, насадив
виноград, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада?
8По человеческому ли только рассуждению я это говорю? Не то же ли
говорит и закон?
9Ибо в Моисеевом законе написано: не заграждай рта у вола молотящего. О волах ли печется Бог?
10Или, конечно, для нас говорится? Так, для нас это написано; ибо, кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить с надеждою получить ожидаемое [3].
Дискурс, включающий 450 слов, представляет собой центральную часть апологетической речи создателя общины Коринфа. Он построен в значительной мере на стилистическом приеме риторического вопроса, в нем, в традиции ораторского дискурса, мощно представлены анафорический повтор, параллельные конструкции, сравнения, метафоры, фразеологизмы.
Лучшие традиции ораторского искусства продолжают свое развитие и дальнейшее совершенствование в IV в. в словах и поучениях одного из трёх Вселенских святителей и учителей Золотого века богословской литературы Иоанна Златоуста (1юа'УУП<; о Хриооотоцо^), Архиепископа Константинопольского. В его поучениях богатство мыслей соединяется с необыкновенным красноречием, которое состоит преимущественно в ясности, естественности и простоте, равно как и в удивительном психологическом приспособлении содержания и тона бесед к духовному состоянию слушателей.
Это был, по признанию современников, оратор, который превзошел всех своих предшественников. Жителей города Антиохии изумляло особенно то, что Святитель Иоанн не читал своих проповедей, а произносил их от полноты своего сердца, вел живые изустные беседы со своими слушателями. Его проповеднические дискурсы сделались предметом всеобщего разговора, они повсеместно
прочитывались и заучивались наизусть. Неслучайно глас народа как голос Божий усвоил ему прозвание Златоустого, под которым имя его увековечено в истории и в Церкви Христовой.
Последнее полное издание творений Святителя Иоанна выпущено аббатом Минем, известным издателем знаменитой Патрологии латинских и греческих отцов Церкви «Patrologiae cursus completus» (Полный курс патрологии) [11].
В качестве примера ораторского дискурса Святителя Иоанна приведем отрывок из его слова «'ОцгАда siç Eûxpomov Eûvoû^ov naxprnov ка\ Tnaxov / Беседу на Евтропия евнуха, патриция и консула». Святитель произносит его в защиту ненавистного народу сановника, выдачи которого требовали граждане; он старается тронуть сердца разъяренных несправедливостью людей и склонить их в пользу несчастного.
Размер дискурса, включающий пять равновеликих частей, составляет 2 150 слов. Слова Святителя почти физически ощутимо звучат и сегодня:
«Ец EuTpöniov» Aoyoç А'
OMSAIA Ell EYTPOriiON EYNOYXON IIATPIKION KAI YHATON. 52.391
a', Aei pèv, ¡jàï.wta Se vüv EÜKaipov cbreiv Матсабгтц. narawoitmv, Kai jtüvta ¿utmtÖTtfc Пой vùv т) Хоцяра tf|ç itimieiac; jrepißoXfi; jtoù 5è ai <paiSpai Анцяйбед пой Sè oi Kpôioi, Kai oi xopoi, Kai ai Gai-iai, Kai ai лотцуйрец; лоб oi crtéqmvoi Kai. та яара71Етаст|шта; лой о ifjç nâXcwç {¡ôpupoç, Kai ai èv mnoSpo^iiaic eitiprijiiai, Kai t<Sv ScaiÄv ai коХакеГац Flâvra èK£ïva oijerav Kai [Ъёцос луейдач; àBpôov tiï pèv (pùïAa KaiépaXt, yojwùv 5è f|plv тб SÉvSpov éSei^e, mi ало xfjç (SîÇtiç aiixTjç aaÂeixSpevov Iomov Toiaùrvi yàp г| той jtvEÙnaToç yÊyovs лроороХт), coç ка! ÂpôfipiÇov àîteiXeïv àvacjtçw, Kai таСта öianaiEuaai той ôÉvâpou та veöpa. Пой vöv oi легЛаоцетог (piXoi; ютС та пирлйспа Kai та Scürva; Jtofl ô iràv jtapaaiTwv Érrpùç, Kai о Si' oXi^ç î'inépai; étïeonevoi; акрато^, Kai ai жпкйш t<Sv ¡jayeipcov xé^vai, Kai oi tfjç SuvaarEiaç OepktieutoI, oi itàvta jrpoç îioloôvteç Kai XéyovrEç; Nù^ rjv roûvta Ètceïva Kai övap, Kai l'mépotç yevo(i£vr|ç ii(pavio£hy ävftt] t|v èapivà, ка1 дарсХв6\тос, тоб сароц äituvra катЕцар^вт]-okiù r|v, Kai ларЕбрарЕ- картах îjv, kai 8идо)т|' по^фоХиук rjaav, Kai sieppàyïiaav àpàx^l tjv, Kai SiEmtäoÖri. дю itrimjv xt|v jwei)fumKf|v pflmv èt^So|iev ctuvekâç ÈmÀéyovr&i;'
Всегда, но особенно теперь благовременно сказать: суета суетствий, всяческая суета (Еккл.1, 2). Где теперь пышная обстановка консульства? Где блестящие светильники? Где рукоплескания и ликования, пиршества и праздники? Где венцы и завесы? Где городской шум, и хвалебные крики на конских бегах, и льстивые речи зрителей? Все это прошло: вдруг подул ветер и сорвал листья, обнажил дерево и потряс его до основания с такой
силой, что, казалось, вырвет его с корнем и разрушит самые волокна его. Где теперь притворные друзья? Где пиры и обеды? Где толпа тунеядцев, и ежедневные возлияния вина, и изысканность поварского искусства, и поклонники могущества, льстившие словом и делом? Все это было, как ночь и сновидение, и с наступлением дня исчезло; это были весенние цветы, и с удалением весны все увяло; была тень - и прошла, был дым - и рассеялся; были пузыри - и лопнули; была паутина - и расторглась. Посему мы и воспеваем это духовное изречение, постоянно повторяя: суета суетствий, всяческая суета [11, Том III, 425-431].
Как и в приведенных выше примерах других риторов, здесь также в основу положены приемы риторического вопроса, параллелизма и анафорического повтора, сопровождаемые удивительными по красоте развернутыми метафорами и сравнениями, нравственно-философской цитацией из Священного Писания Ветхого Завета.
Концовка дискурса, или его заключение, содержит у Святителя Иоанна общий нравственный вывод о значимости христианской добродетели любви и прощения прегрешений ближнего на основе заповеди Божией.
Гомелитическое наследие Святителя Иоанна Златоуста поистине огромно: оно включает сотни экзегетических проповедей на содержание Ветхого Завета (особенно Книги Бытия) и Нового Завета (в частности, Апостола Павла). Ему принадлежат 67 проповедей на Книгу Бытия, 59 - на Псалтирь царя Давида, 90 - на Евангелие от Матфея, 59 - на Деяния Святых Апостолов.
Высокому достоинству его проповедей сильно способствует их форма. Хотя у него немало проповедей тематизированных, так называемых слов (на разные случаи, на дни памяти святых), имеющих единство предмета и риторически правильную структуру, но излюбленная форма его проповеди - гомилия1 [2; 12], дающая больший простор свободной ассоциации идей. Описания природы и жизни, сравнения и противоположения чередуются здесь с обличениями
1 Гомйлия (греч. оцШа - «общество, общение, беседа», от оцо^ - «равный, подобный» и - «группа, небольшое общество») - аналитико-экзегетическая форма проповеди, содержащая истолкование прочитанных мест Священного Писания. Является наиболее древней формой проповеди, введена в употребление Оригеном; древнейшая сохранившаяся гомилия принадлежит Клименту, епископу римскому. Беседы встречаются в гомилетическом наследии большинства как восточных, так и западных Отцов Церкви.
и увещаниями. Приведем в качестве иллюстрации отрывок из зачина дискурса второй беседы-гомилии на Евтропия с изобилием прекрасных развернутых метафор и сравнений:
Лоуо^ В'
ОМ1Л1А "Охе ЁюЛцотш; Е£(о eiipsöeic Ечтрагиск; Дявояйовп, Kai Jtepl raipaüEiaou к«1 Fpaipiiiv, xai ец то, "ПарЁотг] r] paaiXinaa ¿к Se^iöv <то«." 52.395
a*. T-Kix; p£v Aeijjköv Kai jKipä&Eiao^, 7KAi> 8£ f|&t)TEpov xöv Sdwv fpatpöv r) ävdyvwOT^. 'Ekei |д£v yäp 52.396 fenv ävBr\ pupatvöji-eva, svm50a Si voiijiaxa ¿iqid^ovia' ekei ^¿фпро(; icveojv, evraöGa 8£ Over)(iatot; aüpa' ¿kei üsavGai ai T£ixi^ouoaL, svxaü0a 86 яро 52.397 voia Öeoü f) ашрсЛ^оцёст]- ¿kei tixn-yß; gsäovrcg, evTOÜÖa 5i *poqri)rai keXoSoövie^' ekei тёрук; аж> xfj<; öiyecoq. Evraööa S£ dxp&Eia airö t% avaYvdKrswt;. 'O rcapäÖEiaog ev ¿vi x»p«p, ai Йе fpaipai jiavtaxov Ttji otKOiip£vr|i;' ö napdSEiao^ SoiAeüei Kaip&v ävdyKai^, ai 5s Tpatpai trat sv ^eijiüvt »ai. ¿v Ö6pei коцйкп тоц фйЛЛй^, ßpiöovat folg каряоЬ;. npoa£x®jisv toivuv tfj x&v rpaqiüv ävayvöroei' ¿äv yitp if) !pa<pf| лроайхп^ ¿Kßäi^Ei aou xt|v a&ujiiav, (puxeüei oco -rijv tjäovfjv, avaipsl xi)v Kaxiav, pi^oi rqv dpsiT^v, 01Ж йфщеда ev ворйрм jrpayjiatiov ш iföv
Приятен луг, приятен сад, но гораздо приятнее чтение Божественных писаний. Там - увядающие цветы, а здесь - цветущие мысли; там - дыхание зефира, а здесь - веяние Духа; там служит оградою терновник, а здесь охраняет промысл Божий; там - пение кузнечиков, а здесь - речи пророков; там - удовольствие от зрения, а здесь - польза от чтения; сад - в одном каком-либо месте, а Писания по всей Вселенной; сад подчинен переменам времен года, а Писания и зимою, и летом украшены листьями, обременены плодами. Будем же прилежны в чтении Писаний. Если Ты внимаешь Писанию, то оно удаляет от тебя уныние, доставляет удовольствие, истребляет злобу, укореняет добродетель, не допускает бедствовать в вихре забот, подобно обуреваемым волнами. Море бушует, а ты плывешь в тишине: у тебя кормчим чтение Писания, а этого каната не расторгнет искушение обстоятельств. И сами дела свидетельствуют, что я не лгу [11, Том III, 431].
Стилистическое богатство ораторских дискурсов Святителя Иоанна Златоуста, воплощающих в себе принципы риторики, заложенных еще Аристотелем и усовершенствованных последователями древнегреческого ритора, воистину безмерно: «Не прибегая ни к какому искусственному хитросплетению и не увлекаясь звоном фраз, [он] поражал необычайной жизненностью своей речи: у него каждое слово дышало силою и жизнью, потому что бралось из известной всем действительности и пояснялось примерами, которые были одинаково понятны и высокообразованному патрицию и самому последнему
земледельцу», - пишет А.П. Лопухин, русский православный церковный писатель и толкователь Священного Писания в Предисловии к Творениям Святителя Иоанна Златоуста [11, с. 39].
В период Средневековья (V-XV вв.) ораторское красноречие оказывается на периферии общественного интереса и характеризуется отсутствием на европейской сцене сколько-нибудь выдающихся риторов. На изломе Нового времени таковым становится иеромонах, католический проповедник, политический и общественный деятель Италии Джироламо Савонарола (Girolamo Savonarola). В то время Италия была охвачена своего рода гуманистическим движением, одним из крупнейших центров которого была Флоренция, где гуманизм при Лоренцо ди Пьеро де Медичи «Великолепном» отличался эпикурейско-языческим направлением. Светская жизнь и религиозно-нравственное падение Италии сильно возмущали доминиканского монаха Джироламо Савонаролу.
В своих вдохновенных проповедях он часто смешивал свои мысли с текстами Священного Писания, говоря в свое оправдание, что «слова эти недавно сошли с небес».
Знаменитый проповедник погиб, как библейский пророк, отвергнутый толпой, которая ранее трепетала перед его пророчествами: «By force of study and meditation he had ceased to regard the Bible as a book. It was a world, a living, speaking, infinite world, in which the past, present, and future were revealed to him. He could not open the Holy Scriptures without feeling exalted by the thought of reading the Word of God, and he discerned in it the microcosm, as it were of the whole universe, the allegory of the whole history of the human race» [21, 117-118].
Ниже приводится отрывок из ораторского дискурса Джирола-мо Савонаролы, прозвучавший в кафедральном Соборе Флоренции Duomo 1 ноября 1494 г. с параллельным переводом на английский язык [19, с. 295-299]:
PENITENZA, PENITENZA ..!
Poenitentiam agite: appropinquabit regnum coelorum1, etc. ...
Ognuno che vuole cercare la sua beatitudine si deve sforzare di fare vera penitenza in questa vita, ed io non resto di esclamare: agite poenitentiam, fate penitenza, che invoi sappropinquera il regno de' cieli; ed ho chiamato ognuno che entri nell'Area. E nei sermoni predecenti ho ditto I segni che hanno coloro che hanno fatto vera penitenza. Il primo segno e la letizia di
esultazione nella mente: vedesi sempre il vero penitente stare allegro in ogni cosa e paziente. Il primosegno e la letizia di esultazione nella mente: vedesi sempre il vero penitenye stare allegro in ogni cosa e paziente. Il secondo segno e la illuminazione, che ei conosce che la semplicita e vita di Cristo e dei veri cristiani e la soma felicita, e ha tanto lume il vero penitente, che conosce tutto il mondo e ogni suo piacere esser vani. Il terzo segno e la laudazione, perche sempre di cose divine e in laude e Gloria di Dio. Il quarto segno e la conversazione coi buoni: non vedi il vero penitenet piu conversare con le male compagnie ne con persone mundane, ma con modesti e temperate e devoti [19, 99-114].
1 Matt. 4, 17. Sono le parole con cui Gesu Cristo cominicio la sua predicazione: «... покайтесь; ибо приблизилось Царство Небесное».
PENITENZA, PENITENZA..!
Do penance, for the kingdom of heaven is at hand (Matt. 4:17).
O sinners, stubborn, lukewarm, all who defer repentance to the last, agite poenitentiam, do penance; do it now; do not delay any longer, for the Lord now awaits you and thus He calls you. Listen to my words, not as if they came from me, but from God. I can do no more than say: agite poenitentiam. See how good and how merciful God is and how He desires to lead you to the Ark to save you. Come, sinner, come, for God calls you. I feel great grief and great compassion for you. Join us in this Holy Feast of All Saints, which we celebrate today. When I think of it, my grief increases tremendously, for I compare, with your misery, the rejoicing and beatitude in which the Saints find themselves today on the occasion of this Feast; and, for the sake of charity, I cannot but feel deeply sorry for you. So great is their beatitude and contentment that not only can one not speak of it, but one cannot even imagine it. . . . O foolish men, who by sinning are willing to lose of much peace and rest; agite poenitentiam, do penance; return to God and you will find complete rest; repent your errors; confess; make strong your intention never to sin again; receive the sacrament of Holy Communion which will make you, also, blessed! [18, 295-299].
Ораторский дискурс Савонаролы объемом 1640 слов свидетельствует о том, что его автор прекрасно владеет и когнитивным предметом проповеди - покаяние в грехах, как условие приближения к Царству Небесному, и, непосредственно, латинской речью - на ней он звучит в стенах базилики, и искусством красноречия - подобно Святителю Иоанну Златоусту и другим его известным предшественникам.
Параллелизм и анафорический повтор одних и тех же слов в центральной части дискурса (изложении) многократно усиливает социально профетическое обращение оратора:
Pero vi prego tutti che oramai non siate piuostinati, ma convertitevi al Signore e fate penitenza e presto; che non ve lo dico senza fondamento ... Ma perche vho parlato infino a qui generalmente a tutti, e veggo che non giova, pero bisogna venire un poco al particolare ...
O sacerdoti, udite le mie; o preti, o prelati della Chiesa di Cristo, lasciate I benefici, I quail non polete tenere;
O monaci, lasciate la superfluita delle vesti e degli argenti e di tanta grassezza delle vostre badie e benefici;
O monache, lasciate, lasciate ancora voi le vostre superfluita;
O frati miei, a voi dico: lasciate la superfluita e vostre dipinture e vostre frasche;
O mercantanti, lasciate le vostre usure;
O sacerdoti, bisogna che io ritorni a voi [19, 99-114].
O rich, O poor, do penance; and you rich, give alms to the poor. Peccata tua elemosinis redime.
O consecrated priests, hear my words, O priests, O prelates of the Church of Christ, renounce your benefices that you cannot serve;
O monks, renounce the extravagance of your attire and your silver vessels and the over-running fatness of your abbeys and benefices;
O nuns, renounce, renounce you, too, your extravagances;
O my brothers, to you I say: Renounce your extravagance, your paintings, and your vain ornaments;
O merchants, renounce your usuries;
And now, O priests, I must come back to you [18, 295-299].
Реализуя категорию завершенности текста / дискурса [6, с. 124135], его заголовок PENITENZA, PENITENZA ..! / Покайтеся, по-кайтеся ..! (в английском переводе оставшийся с латинского непере-веденным) блестяще суммирует в двукратном повторе содержание всего ораторского дискурса великого итальянца-оратора Джироламо Савонаролы.
Последующий период европейской цивилизационной истории свидетельствует практически об отсутствии значительных явлений в области искусства красноречия вплоть до середины XVIII в.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ауни Д. Е. Новый Завет и его литературное окружение. - СПб. : Российское Библейское Общество, 2000. - 273 с.
2. Барсов Н. И. Лекции по православной христианской гомилетике. 1888 / 1889 уч. год. - СПб. : Духовная Академия. Литография. - СТРАНИЦЫ
3. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Юбилейное издание, посвященное тысячелетию Крещения Руси. - М. : Изд-во Московской Патриархии, 1988. - 1376 с.
4. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М. : Наука, 1981. - 140 с.
5. Ковшов М. В. «Новые взгляды на Павла»: Критический анализ современных западных подходов к исследованию посланий апостола язычников. Библ. // Христианское чтение. - № 6 (41). - 2011. - 159 с.
6. Когнитивные исследования языка. - Вып. XVIII. Язык, познание, культура: методология когнитивных исследований: материалы Междунар. конгр. по когнитивной лингвистике, 22-24 мая 2014 года. - Тамбов-Москва-Челябинск, 2014. - 868 с.
7. Куликова О. В. Эвристика аргументации (лингвокогнитивное исследование). - М. : ГЕОС, 2010. - 295 с.
8. Огурцов А. П. Методология науки и дискурс-анализ. Предисловие / Рос. Акад. Наук, Ин-т философии / отв. ред. А. П. Огурцов. - М. : ИФ РАН, 2014. - 285 с.
9. Платон. Диалоги / пер. с др.-греч. В. Н. Карпова (1863-1879) / ред. Р. В. Светлова, В. Л. Селиверстова. - СПБ. : Азбука : Азбука-Аттикус, 2014. - 448 с.
10. «Риторика» Аристотеля / пер. с греч. Н. Платоновой. - СПб. : Типограф1я
B. С. Балашева и К°. Екатерининскш кан., д. 80, 1894. - 204 с.
11. Творения Святого отца нашего Иоанна Златоуста Архиепископа Константинопольского в русском переводе: в 12 т. - Свято-Успенская Почаевская Лавра, 2005.
12. Феодосий, епископ Полоцкий и Глубокский. Гомилетика. Теория церковной проповеди. - М.-Сергиев Посад : Московская Духовная Академия, 1999. - 324 с.
13. Цицерон. Избранные сочинения / пер. с лат. Вступ. ст. Г. Кнабе. Текст печ. по изд. Цицерон, Марк Туллий / сост. и ред. М. Гаспарова, С. Оше-рова, В. Смирнова. - М. : Художественная литература, 1975; Харьков : Фолио; М. : АСТ, 2000. - 464 с.
14. Цицерон М. Туллий I речь против Катилины. Примечания проф.
C. П. Гвоздева. V речь против Вереса. Вводные статьи и примечания академика М. М. Покровского. - М. : Изд-во лит-ры на иностранных языках, 1947. - 103 с.
K. H. W^nemrniu
15. Corbett E. P. J. Classical rhetoric for the modern student. - N. Y. : Oxford University Press, 1990. - 600 p.
16. Dijk T. A., van. Discourse as Social Interaction (Discourse Studies: A Multidisciplinary Introduction). - L. : Sage Publications, 1997. - 336 p.
17. Dijk T. A., van. Ideology: A Multidisciplinary Approach. - L. : Sage Publications, 1998. - 384 p.
18. No Uncertain Sound, Sermons that Shaped the Pulpit Tradition / edited, with an Introduction by Ray C. Petry, Professor of Church History, Duke University. -Philadelphia : The Westminster Press, 1948. - 331 p.
19. Savonarola G. Prediche e scritti. Con introduzione, commento, nota Bibliorgaphica e uno studio sopra "L'influenza del Savonarola su la letteratura e Parte del Quattrocento" di Mario Ferrara. Con XXXII tavole fuori taeso. -Milano : Ulrico Hoepli, Editore-libraio della real casa, 1930. - 426 p.
20. The Greek New Testament / Fourth Revised Edition, edited by B. Aland, K. Aland, J. Karavidopoulos, C. M. Martini, and B. V. Metzger in cooperation with the Institute for New Testament Textual Research Münster (Westphalia) // Deutsche Bibelgesellschaft. United Bible Societies. - Stuttgart : Deutsche Bibelgesellschaft, Bibilia-Druck, 1994. - 918 p.
21. Villari P., Villari L. Life and Times of Giralomo Savonarola. - Vol. 1. -T. F. Unwin, 1889. - 132 p.
22. Ayiois naxpo^ Iroavvou, ApxienioKonou KovoxavxivounoXeros, xou Xpuoooxopuou, xa EupioKo^sva navxa, S.P.N. Joannis Chrosostomi, Archiepiscopi Constantinopolitani. Opera Omnia Que Existant, vel que ejus nomine circumferentur. - Patrologiae cursus completus ... Series graeca ... Accurantr J.-P. Migne Bibliotecae Cleri universae, cursuum completorum in singulos scientae ecclesiasticae ramos editore. En 161 (167) vols., vol. T. LII. Excudebatur et venit apud J.-P. Migne Editorem, in vie Dicta D'Amboise, prope portam lutetiae parisiorum vulgo d enfer nominatam, seu Petit-Montrouge, 1859. - 872 pp.
