CC BY
47
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2010. № 2
В.А. Марьянчик
СТИЛЬ МЕДИАТЕКСТА КАК РЕАЛИЗАЦИЯ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ АВТОРА И АДРЕСАТА
В статье анализируется стиль медиатекста как результат взаимодействия категорий «автор» и «адресат». Уточняется содержание понятия «стиль» в зависимости от парадигмы исследования. Описывается аксиологическая составляющая стиля в каждом из возможных его пониманий. Показывается взаимодействие аспектов стилевого анализа на аксиологической основе. Стиль медиатекста определяется как интеллектуально-эмоциальная форма взаимодействия психологических типов автора и адресата, как результат авторской речевой стратегии и интерпретирующей деятельности адресата.
Ключевые слова: автор и адресат медиатекста, языковая личность автора и адресата, языковая маска автора, коммуникативный, прагмалингвистический, когнитивный, интерпретационный и стилистический аспекты изучения категории «автор-адресат».
In the article mediatextual style is analyzed as the result of interaction between the categories of the author and the addressee. The content of the concept of "style" is specified depending on the research paradigm. An axiological component of style is described in each of its possible interpretations. Interaction of aspects of stylistic analysis is revealed on the basis of axiology. Mediatextual style is defined as an intellectual and emotional form of interaction between the author's and the addressee's psychological types, as a cognitive model of conformity / non-conformity to verbal stereotypes, as a result of the author's speech strategy and the addressee's decoding activity.
Key words: author and addressee of mediatext, the author's and addressee's language personality, the author's language mask, communicative, pragmalinguistic, cognitive, interpretative and stylistic aspects of the category "author and addressee".
Споры о стиле текстов СМИ, определение доли публицистичности и медийности этих текстов, разработка внутристилевой дифференциации, поиски причин стилевых контаминаций в рамках отдельных жанров, выявление законов, по которым оформляется стиль текста массовой информации, - решение этих исследовательских проблем предполагает обращение к истокам стиля как когнитивного и вербального феномена. Целью настоящей статьи является: 1) описание стиля медиатекста как результата взаимодействия категорий «автор» и «адресат»; 2) уточнение содержания понятия «стиль» в зависимости от парадигмы исследования; 3) доказательство аксиологической составляющей стиля в каждом из возможных его
пониманий; 4) показ взаимодействия аспектов стилевого анализа на аксиологической основе.
Субъект и объект текста относятся к глобальным текстовым категориям, выделение которых «детерминируется <...> самим фактом существования текста» [Дымарский, 2008: 192]. Под адре-сованностью медиатекста понимается сознательная установка на целевую аудиторию, реализованная на текстовом и на дискурсном уровнях. Последний обусловливает функционирование текста в социальных ситуациях и предполагает акцентирование вопросов воздействия текста, его социального регулятивного потенциала и адекватной интерпретации. В филологии обозначились несколько направлений исследований категории «автор-адресат медиатекста». Наиболее разработанным следует признать коммуникативный аспект, предполагающий изучение этой категории как внешней дискурсной рамки - как отражения в тексте реальной коммуникации адресанта и адресата в конкретных условиях их общения. Автор-журналист рассматривается как участник событий и как субъект деятельности: он творит реальность социальную и одну из ее форм - медиареаль-ность. В рамках данного подхода обозначено несколько узловых моментов: авторство текста, автор как языковая/речевая личность, целевая аудитория.
Автором медиа-политического текста «обычно считается тот, кто берет на себя ответственность за него» [Чудинов, 2008: 74]. Представляется, что сказанное справедливо для любого медиатекста. С данным вопросом соприкасается проблема автороведческой экспертизы, предполагающей «широкое использование аппарата математической лингвистики» [Баранов, 2007: 6]. При любом понимании автора за текстом стоит языковая личность, ибо текст есть результат когнитивно-вербальной деятельности. Концепция Ю.Н. Караулова, выделившего вербально-семантический, когнитивный и прагматический уровни, послужила катализатором исследовательских идей по созданию моделей языковой личности. Языковую личность рассматривают как парадигму, как матрицу и т.п., выделяя различные составляющие. В лингвистике текста обозначены два направления в исследованиях языковой личности - личность автора и личность персонажа. Однако выделение в структуре языковой личности говорящего и слушающего позволяет соотнести данное понятие не только с автором, но и с адресатом текста, объединяя эти текстовые категории. Типология языковых личностей автора медиатекста остается открытой, однако не вызывает сомнений принципиальная возможность классификационного подхода, так как «несмотря на очевидную индивидуальность языковой личности, данное понятие носит коллективный характер» [Попова, 2003: 36]. Из всех концепций языковой личности следует выделить теорию, сокращающую дистан-
цию между творцом и творением: языковая личность рассматривается в этом случае как текст и отождествляется с текстом [Буров, 2003: 99-135]. При данном подходе типология языковых личностей должна соотноситься с типологией медиатекстов.
При исследовании социальных характеристик целевой аудитории разрабатываются дискурсивные типы адресата, которые выделяются по мотивации выбора продуктов коммуникации [Резанова, 2008: 210-212]. Адресат, «удовлетворение информационных, познавательных, эстетических и прочих потребностей которого во многом является залогом успешной коммуникации» [Чернышова, 2007: 40], определяет стиль как форму и содержание медиатекста. Максимальное сближение модели адресата, созданной в тексте, и реальной аудитории обеспечивает успех коммуникации. Наши наблюдения доказывают, что содержательным ядром модели дискурсивного типа адресата становятся ценности (в том числе и вербальные). В идеале автор текста должен «угадать», к какой ценностной модели тяготеет потенциальный читатель/слушатель: человек, ориентированный на эстетические ценности, политический тип, религиозный тип, «экономический» человек и т.д.
В рамках коммуникативной концепции реализуется ролевой подход к автору и адресату медиатекста. Каждая сторона личности (Я-физическое, Я-интеллектуальное, Я-эмоциональное и др.) может проявляться в разных социально-психологических ролях. Продуктивным также является исследование таких ролевых аспектов, как языковой имидж и речевая маска. Роль может рассматриваться как явление текстового уровня. У. Эко утверждает, что в тексте отправитель и адресат присутствуют «не как реальные полюсы акта сообщения, но как «актантные роли» этого сообщения» [Эко, 2005: 23-25]. Мы трактуем роль как совокупность социальных функций, реализуемых автором и адресатом в ситуации вербальной коммуникации посредством данного текста. Журналист часто «играет чужую роль», т.е. идентифицирует себя с каким-то социальным субъектом [Богуславская, 2008: 39]. Роли автора медиатекста типизируются, например: автор как субъект оценки, катализатор активности читателя, идентификационный знак социальной группы, гарант достоверности сообщаемого [Горохов, 2006: 9-10]. Роль адресата, как правило, «навязывается» автором, так как является «семантически производной»: учитель - ученик, шутник - публика; прорицатель - паства; консультант/эксперт - дилетант; художник слова - ценитель стиля и т.д. В ролевой иерархии автор всегда является носителем и рупором неких ценностей. Таким образом, категория «автор-адресат», рассматриваемая в коммуникативном аспекте, определяет стиль как аксиологическую доминанту медиатекста. 42
В рамках психолингвистического подхода исследовательские акценты ставятся на порождение текста (процесс формирования субъективных смыслов) и восприятие (процесс их интерпретации). Восприятие в ходе вербальной деятельности имеет три составляющих: восприятие реальности внешнего мира, психической реальности и знаковой реальности [Рогозина, 2003: 37-153]. В ходе восприятия устанавливаются и закрепляются ментальные связи между образами объектов и явлений. Роль автора заключается в том, чтобы поддержать или реконструировать эти связи в сознании читателя. Реальный автор моделирует в медиатексте ценностный образ мира и себя как элемента этого мира. Процесс создания аксиологической модели регулируется психологическими механизмами. Типичная позиция автора в системе «Я» (self-system) - носитель ценностей. Если автор включает себя в группу носителей антиценностей, используются стратегии оправдания своих действий, смещения ответственности, искажения или замутнения, обвинение жертв [Гештальт-психология..., 2007: 26-29]. В научной литературе выделяются различные психологические типы автора: пессимист, скептик, стоик, прагматик [Бронский, 2001: 126-129]; оптимист, реалист, пессимист [Матвеева и др., 2007: 132] и др. Анализ текстов показывает, что вербально-нормативное (нейтральное) поведение автора можно противопоставить стилистически искаженному, причиной которого служит специфика преломления информативно-эмоционального образа коммуникативной ситуации и ее контекста в сознании говорящего. Социально-психическая маска автора (расстройства восприятия, мышления и эмоциональные расстройства [Зозуля, 2002: 52-67]) обусловливает стилевую специфику текста. Так, вербальными сигналами расстройств восприятия (искажение реальности или образы, возникающие в сознании без внешних раздражителей) служат все средства создания ирреальной модальности. Расстройства мышления («скачок идей», «словесная окрошка» и др. - в терминах социальной психиатрии) представлены в тексте на содержательно-логическом уровне (политематичность, ассоциативность, излишнее детализирование) и на лингвистическом (ослабление связности, увеличение доли таких синтаксических единиц, как линейная синтаксическая цепь и свободное высказывание, нарушение грамматических связей, окказиональные усечения и др.). Маски эмоциональных расстройств (лабильность, сентиментализм, аффективные синдромы - депрессия, эйфория, дисфория) реализуются через эмотивные единицы языка и тематические группы лексики. Мы считаем, что для каждой тематически обозначенной медиасферы более или менее характерны определенные социально-психические маски автора. Так, для автора медиа-политического текста типичными являются фобии и сверхценные идеи (идеи, занимающие слишком много места в сознании
и вызывающие сильное эмоциональное напряжение). Психолингвистический подход определяет стиль как результат взаимодействия психологических типов автора и адресата - интеллектуально-эмоциональную форму текста.
Коммуникативный и психолингвистический подходы служат базой для прагматических исследований, в которых образ автора-адресата связывается с воздействующей функцией медиатекста. Воздействующий потенциал реализуется с помощью лексико-семан-тических, графических средств, на уровне «скрытой грамматики» [Матвеева и др., 2007: 18-23] и т.д. Ставится вопрос об авторской воле, проявляющейся в оценках, однако «речь идет не столько об авторской воле как таковой, сколько о том, как авторы приспосабливаются к тем представлениям о «порядке», которые пронизывают культурную модель их общества, и создают, в уменьшенном масштабе, ее «аналоговые» модельки, чья функция - отражение» [Эко, 2005: 204]. Автор «играет» на стереотипах, облекая эту игру в ту или иную стилистическую форму. При составлении прагматического речевого портрета автора он рассматривается как иллокутивный сигнал или перлокутивный оператор, отождествляется с речевыми стратегиями и тактиками. Таким образом, в стиле воплощается эмотивно-волевой потенциал авторского воздействия на читателя. По мнению М.Ю. Горохова, яркий авторский стиль современных медиатекстов обусловлен «необходимостью создания у аудитории целостной и документально обоснованной картины мира с помощью оперативного информирования реципиентов об актуальных событиях, явлениях и процессах социальной действительности» [Горохов, 2006: 18]. Отдавая должное социальному оптимизму автора гипотезы, необходимо заметить, что проблема новостной журналистики заключается в условности чистого, объективного факта, а целостность медиакартины мира является иллюзией. На наш взгляд, персонифицированное звучание медиа-текстов нацелено на доминирование прагматической функции. Ср.: «Реальность массмедиа нельзя постичь, если усматривать их задачу в подготовке адекватных информаций о мире» [Луман, 2005: 153].
Исследование медиатекста как когнитивной модели, как воплощения фрагмента картины мира тесно связано с общими вопросами когнитивной деятельности - фреймирования действительности, актуализации текстовых пресуппозиций, стереотипов и сценариев, концептуализации реальности в сознании и в текстовом творчестве. Центральным моментом в изучении взаимодействия автора и адресата становится моделирование индивидуального и коллективного когнитивного пространства и когнитивной базы [Красных, 2003: 61]. Автор выступает как субъект и как объект информации, так как создаваемый в тексте образ автора становится процессом 44
и фактом. Медиадискурс рассматривается в качестве единого знакового поля, определяющего интерпретацию смысла отдельно взятого текста. Медиакартина мира есть некая когнитивная призма для современного человека: все воспринимаемые реалии «вписываются» в существующее в сознании информативное поле, заданное в аксиологической системе координат. В лингвистических работах массового адресата описывают и как активного индивидуума и как пассивного когнитивно-заинтересованного наблюдателя (ср. позиции Т.В. Чернышевой, Н. Лумана и др.). Исходя из тезиса, что стиль - это антропоцентрическая категория, можно утверждать, что при любой трактовке когнитивной активности адресата стиль медиатекста есть результат мыслительной деятельности, он является элементом общей картины мира и осознается как соответствие/несоответствие неким стилевым нормам.
Отношения «автор-читатель» - это отношения интерпретационного плана. Интерпретационный подход включается в когнитивный (ср.: в концепции В.З. Демьянкова понятия «интерпретация» и «когниция» совпадают [Демьянков, 1992: 23]). В отличие от художественного произведения, медийный текст интерпретирует сущностную, актуальную реальность. Автор интерпретирует действительность и текст в процессе его порождения, адресат - ме-диатекст «в готовом виде». Текст соотносится с действительностью внешней и внутренней (воображаемой). Он предполагает определенный уровень компетенции и «сам способствует тому, чтобы создать - собственно текстовыми средствами - требуемую компетенцию» [Эко, 2005: 18-19]. Таким образом, проблема интерпретации связана с проблемой знаний, их типологии. Однако интерпретационный подход не подчиняется всецело когнитивным трактовкам и концепциям, не может быть реализован только на базе когнитивных теорий. Авторская и читательская интерпретации тесно взаимодействуют с функциональным и ситуативным контекстом. Если когнитивный подход соотносится с когнитивным уровнем языковой личности, то при реализации интерпретационного исследовательского подхода необходимо рассматривать взаимодействие всех уровней языковой личности.
По интерпретационной стратегии медиатекст иногда относят к закрытому типу (в терминологии У. Эко), медиатекст - это знаковая основа «для потенциально бесконечного множества интерпретаций» [Рогозина, 2003: 153]. Однако данное утверждение не представляется нам достаточно строгим, ибо интерпретация медиатекста ограничивается, во-первых, функционально-стилевой спецификой (публицистические тексты ориентированы на прозрачность концепции автора), во-вторых, идеологической системностью (три адресата
политических текстов - политические единомышленники, политические оппоненты и «избиратели» [Чудинов, 2008: 75]). Выявление смыслов «управляется» речевыми/стилистическими маркерами - окказиональное словообразование, полисемия и омонимия, игра на прямых и переносных значениях и т.д. Таким образом, стиль является результатом интерпретационной стратегии автора. Прагматический и интерпретационный подходы объединяются в синергетических исследованиях, ибо «мысль о взаимодействии смыслов, запрограммированных автором, и тех, о которых он не подозревал, поддерживается современной синергетикой» [Сулименко, 2008: 229].
Наиболее тесно взаимосвязь категорий «автор-адресат» и «стиль» рассматривается при реализации стилистического аспекта. В его рамках образ автора-адресата анализируется как глобальная текстовая категория и как функциональная семантико-стилисти-ческая категория. В условиях интертекстуальности и интердискур-сивности современной массовой коммуникации автор медиатекста формирует собственный дискурс, под которым понимается совокупность вербальных произведений одного автора, функционирующих в условиях и в контексте медиакоммуникации. Авторский текст есть единство формы и содержания, т.е. информационно-тематической составляющей (какие факты и события отбираются из многообразия действительности, как фреймируются и в какой информационный образ облекаются). При этом творческая активность журналиста «направляется не на мир реальных объектов, а на язык, и осложнена его природой, своеобразием функционирования в определенном стиле» [Богуславская, 2008: 95], автор нацелен на формирование идиости-ля. Однако «сама категория индивидуального стиля имеет в СМИ несколько иную природу», «на долю индивидуального компонента в печатной газетной речи отводится только сфера речевой техники» [Русская речь ..., 2007: 35-37]. Если разграничивать стилистическую окраску и стилистическое значение как поверхностное и глубинное, то можно под идиостилем медиатекста понимать индивидуальную стилистическую окраску. Форма текста определяется законами публицистического стиля или (в терминологии В.Г. Костомарова) медиальным вектором. Однако разнородность речевой формы современных газетно-журнальных текстов очевидна (ср.: речь, ориентированная на книжную кодифицированность, и речь, ориентированная на сферу разговорности [Русская речь . , 2007: 57-59]). Первая стилевая разновидность помогает строить официальные отношения с читателем, дистанцироваться от адресата. Во втором случае моделируются близкие, доверительные отношения с читателем, активно используется речевой андеграунд и субстандарт. Автор путем выбора того или иного кода формирует образ-модель читателя. При этом 46
автор трактуется как некий философский стиль, а читатель как интеллектуальная способность, как «комплекс благоприятных условий <...>, которые должны быть выполнены, чтобы данный текст полностью актуализовал свое потенциальное содержание» [Эко, 2005: 17-25]. Если в художественной сфере на первый план выдвигается эстетической функция, внимание сосредоточивается на тексте как на конечной цели творчества, то в сфере массовой информации очевидно доминирование функции воздействующей, внимание направлено на адресат. Следовательно, в архитектонике художественного текста образ автора является скрепляющей и организующей силой, точкой отсчета и целью интерпретации, а в медиатексте такой силой, таким началом и финалом является образ адресата. Стиль медиатекста «подчиняется» заданному в замысле образу адресата.
Рассмотрим взаимодействие перечисленных аспектов стилевого анализа на примере отрывка из публицистического текста: Кому новоиспеченный расчудесный символ нравится, тот может умыться слезами счастья! А я его... Впрочем из формального уважения к госсимволу затихну в скорбном молчании. Скорбном, потому что наш проект флага, отправленный официально на официальный конкурс, ПРОИГНОРИРОВАЛИ. <...> Ибо сегодня «проект», а завтра... что-то жизненно важное замастырят/заныкают. Я же виноватых прощаю! (Правда Северо-Запада. 30.09.2009). Аксиологическая доминанта текста - закон (законопослушность). Автор - носитель данной ценности, которая декларируется как стилевой ограничитель, не позволяющий усилить инвективность текста (из формального уважения к госсимволу затихну). Персонаж-«чужой» изображен как носитель антиценности (проигнорировали, заныкают, виноватые). В основе оценки - сценарий «Конкурс» (разновидность когнитивного медиасценария «Выбор»). Эмоции проигравшего (возмущение, обида) определяют когнитивную модель жанра «Обвинение судьи»: ироническая констатация победы противника - отрицание результатов - оправдание проигрыша (обвинение противника/обстоятельств) - смирение с ситуацией. Описанная модель является стереотипной, следовательно, удовлетворяет вербальные ожидания адресата. Кроме того, адресат «отражает» психический тип автора, так как предполагается не только адекватная интерпретация жанровой модели и понимание смысла сказанного, но и благоприятная реакция на форму выражения мысли. Психологический тип адресанта/адресата - скептик с расстройством мышления, выражающимся в потери мысли (см. антитезное умолчание, стык, тавтологический и плеонастический повторы, паузу хезитации), и эмоциональным искажением сознания (аффективный синдром), выражающимся на вербальном уровне посредством эмотивной лексики, фразеологии
и синтаксиса (см. фразеологизм умыться слезами счастья, восклицательные конструкции и др.). Воля автора проявляется в оценках: эмоциональная оценочная гиперболизация осуществляется на разных уровнях - словообразовательном (расчудесный), лексическом (скорбное, виноватые), графическом (выделение ключевого предиката когнитивного сценария проигнорировали). В последнем предложении (оно завершает полный текст) эксплицируется ролевая маска автора - «судья», предполагающая категоричность и патетичность речи. Патетичность усилена ролевыми позициями персонажей: «несправедливому» судейству конкурса противопоставляется «справедливое». В русском сознании высшей справедливостью считается милость, прощение (Я же виноватых прощаю!). На данные стереотипы и опирается автор анализируемого текста, создавая прагматико-стилистический рисунок текста.
Итак, в зависимости от аспекта исследования категории «автор-читатель» мы определяем стиль медиатекста как (1) аксиологическую доминанту, моделируемую автором текста; (2) интеллектуально-эмоциональную форму взаимодействия психологических типов автора и адресата; (3) воплощение эмотивно-волевого потенциала авторского воздействия на читателя; (4) когнитивную модель соответствия/ несоответствия вербальным стереотипам; (5) результат интерпретационной стратегии автора; (6) архитектонику текста, подчиненную образу адресата.
Список литературы
Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста. М., 2007. Богуславская В.В. Моделирование текста: лингвосоциокультурная концепция. Анализ журналистских текстов. М., 2008. Бронский М.Р. Философский анализ научного статуса аксиологии. Нижний Новгород, 2001.
Буров А.А. Когнитолингвистические вариации на тему современной русской
языковой картины мира. Пятигорск, 2003. Гештальт-психология и социально-когнитивная теория личности / Под ред.
А. Боричева, Н. Гришиной. СПб., 2007. Горохов М.Ю. Автор публицистического текста как субъект высказывания:
Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Воронеж, 2006. Демьянков В.З. Когнитивизм, когниция и лингвистическая теория // Язык
и структуры представления знаний. М., 1992. Дымарский М.Я. Целостность текста как проблема его интерпретации //
Комментарий и интерпретация текста. Новосибирск, 2008. Зозуля Т.В. Социальная психиатрия. М., 2002.
Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность. М., 2003. Луман Н. Реальность массмедиа. М., 2005.
Матвеева Г.Г., Бутусова А.В., Ломова О.Е. и др. Теория и практика анализа текста в аспекте скрытой прагмалингвистики. Ростов-н/Д., 2007.
Попова Т.Г. Национально-культурная семантика языка и когнитивно-социо-
коммуникативные аспекты. М., 2003. Резанова З.И. Современные институциональные дискурсы: интерпретирующая деятельность адресата // Комментарий и интерпретация текста. Новосибирск, 2008. Рогозина И.В. Медиа-картина мира: когнитивно-семиотический аспект. М.; Барнаул, 2003.
Русская речь в средствах массовой информации / Под ред. В.И. Конькова. СПб., 2007.
Сулименко Н.Е. Интерпретация текста и его лексическая структура // Комментарий и интерпретация текста. Новосибирск, 2008. Чернышова Т.В. Тексты СМИ в ментально-языковом пространстве современной России. М., 2007. Чудинов В.П. Политическая лингвистика. М., 2008. Эко У. Роль читателя: исследования по семиотике текста. М., 2005.
Сведения об авторе: Марьянчик Виктория Анатольевна, доцент кафедры русского языка Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова (г. Архангельск). E-mail: [email protected]
4 ВМУ, филология, № 2
