CC BY
29
E.D. Frolov
HISTORY OF SOCIO-ECONOMICAL SCHOOL IN RUSSIAN HISTORIOGRAPHY: ROMAN AGRARIAN HISTORY IN WORK BY I.M. GREWS
The article deals with the theme of scientific legacy of the eminent Russian historian, professor of St.-Petersburg University I.M.Grews (1860-1941), and of its possible influence on the contemporary and posterior scientific thought. The problem is very intricate and disputable. The author argues, firstly, that the second volume of the Grews' work «Essays on the history of Roman landownership» has never been written, and secondly, that this work remained practically unknown to western scholars and therefore couldn't produce any influence on them. So, the notorious principle «Rossica non leguntur» remained valid in this case too.
©2007 г. В. Н. Илюшечкин
СТИХОТВОРНОЕ ПОСВЯЩЕНИЕ ЧУДОТВОРЦУ ИЗ ТИАНЫ1*
В 1978 г. Г. Дагроном и Ж. Марсийе-Жобером была опубликована хранящаяся в Новом музее г. Адана на юге Турции греческая надпись, высеченная, как считают издатели, на фасадной балке архитрава, предположительно перекрывавшего некогда парадный вход, который вел, возможно, к общественному зданию или святилищу.1 Судя по приложенной к публикации фотографии, в левой части обломка камня имеется небольшой скол, но сама надпись сохранилась почти без повреждений. На основании выявленных особенностей написания греческих букв - например, греческой р, напоминающей пастушеский посох, похожей на лиру ш2, или витиевато высеченной £ и т. д. - авторы публикации приходят к выводу, что надпись, представляющую собой текст стихотворной эпиграммы в честь Аполлония Тианского, философа-пифагорейца и чудотворца I в., следует датировать Ш-1У вв. Вместе с тем, издатели умалчивают об условиях находки эпиграфического документа и практически оставляют в стороне архитектурный анализ памятника. Не вызывает сомнения исключительная важность этого эпиграфического свидетельства, содержащего уникальную в своем роде информацию о реальной исторической личности I в. Аполлонии Тианском, сохранившиеся сведения о котором в античной литературной традиции весьма противоречивы и запутаны. Аполлоний из Тианы был одним из активных участников религиозно-философской и общественно-политической жизни Римской империи в I в., а после смерти предположительно в 97 г. его имя со временем стало обретать популярность и даже использоваться в пропагандистских целях. Ниже приводится полный текст посвятительной надписи с восстановлениями издателей и ее русский перевод:
[оито]е ’ Ап[о1АХшуо[ цёу ёпшуицо?, ёк Тиа!ушу 8]ё Хацфа? ауОршпшу ёа(3ёаёу ацпХакьа?.
[каь тО (Зрё]фо? Тиаушу, тО 8 ётг|тицоу оира^О? аитоу [пёцфёу о]пш? Оуг|тшу ё£ё\аа(ё)1ё тоуои?.
Работа подготовлена при поддержке РГНФ в рамках проекта «Сакральная жизнь в центре и на периферии античного мира (код проекта 04-01-00417а).
«Сей, названный по имени Аполлона, из Тианы Воссияв, избавил людей от прегрешений.
Хотя он и дитя Тианы, но поистине небо его послало,
Чтобы он устранил страдания смертных»
Опубликование редкого и важного для античной культуры римского времени эпиграфического памятника, непосредственно связанного с исторической фигурой религиозного реформатора I в., вызвало живейший интерес со стороны целого ряда исследователей, которые поспешили дополнить или оспорить восстановления издателей, как впрочем, и аргументацию Г. Дагрона - Ж. Марсийе-Жобера и - каждый по своему -предприняли попытку интерпретировать содержание надписи на основании предлагаемых ими конъектур3. Цель настоящей статьи - внимательно рассмотреть все варианты, и, приняв одни восстановления, но отказавшись от других, проанализировать содержание посвятительной надписи в тесной связи со сведениями античной литературной традиции об Аполлонии Тианском, попутно выявляя степень достоверности и вымысла в сохранившихся свидетельствах об этой неоднозначной фигуре I в. Одновременно с этим, автор статьи задается вопросом, почему фигура религиозного реформатора из кап-падокийской Тианы, подвергшаяся забвению на протяжении столетия, неожиданно стала привлекать всеобщее внимание в нач. III в. Ведь судя по дошедшим до нас редким и весьма противоречивым свидетельствам, ранее III в. ни сам Аполлоний как историческое лицо, ни даже его сочинения в неопифагорейском духе - если допустить, что они были - мало кого интересовали4. В качестве одиозной и по-своему «сакрализованной» личности, выражавшей общие настроения и идеи для самой разной в социально-культурном отношении публики, Аполлоний стал восприниматься лишь ко времени правления Септимия Севера, когда по указанию жены императора, сириянки Юлии Домны, Филострат приступил к работе над биографией философа и чудотворца, или «языческим житием», по определению Ж. Ревилля5. По всей видимости, имя Аполлония спустя столетие после его смерти начинают все активнее использовать в разворачивающейся полемике между приверженцами языческих культов и христианской веры6. Современник Филострата, Кассий Дион передает, что в период пребывания в Каппадокии (в 215 г.) Каракалла и его мать Юлия Домна почтили своим посещением святилище Аполлония в Тиане (Cass. Dio. 77. 18, 4). Надо думать, что город выделил средства на сооружение этого храма задолго до прибытия Каракаллы - упоминая в своей повести о рождении Аполлония, Филострат пишет, что это счастливое событие произошло «близ того места, где теперь (т.е. в нач. III в.) стоит посвященный ему [sc. Аполлонию] храм» (Phil. VA. I, 5). Филострат сообщает также, что религиозный культ Аполлония издавна сложился в Тиане: по словам автора повести, местные жители в один голос утверждают, что Аполлоний является сыном Зевса Клятвоблюстителя (Phil. VA. I. 5-6); именно последним обстоятельством можно объяснить, во-первых, растущую популярность святилища в честь Аполлония, а во-вторых, обеспечение деятельности храмовой общины в Тиане государственными средствами, выделяемыми из императорской казны (ср. Phil. VA. VIII, 31).
Евнапий, противник ранних христиан, как свидетельствует Филострат в «Жизнеописании софистов», полагал, что написанная Филостратом биография философа и чудотворца I в. должна была бы называться не «Жизнеописание Аполлония Тианского», а «Явление божества народу» (Phil. VS. 2, 1, 4)7. Вместе с тем, тот же Евнапий подчеркивает человеческую, а отнюдь не божественную природу Аполлония, уподобляя, например, своего учителя, неоплатоника Хрисанфия, таким авторитетам, как Пифагор, Архит Тарентский и тем, кто чтил и преклонялся (проакш^аауте?) перед авторитетом Аполлония Тианского - «вполне телесным и смертным» (Phil. VS. 23, 1, 8)8 .
Такие раннехристианские апологеты, как Ориген (c. Celsum. VI. 41) и Арнобий (adv. nationes I, 52) упоминают имя Аполлония в негативном аспекте: оба причисляют Аполлония из Тианы к магам и шарлатанам (гоэтам), а вовсе не к философам; при этом Ориген ссылается на биографию Аполлония, принадлежащую перу Мойрагена и не дошедшую до нас9. Начало активной полемики между язычниками и христианами приходится
на первую треть IV в. - период гонений на христиан при Диоклетиане. Фигуры Аполлония Тианского и Иисуса Христа впервые противопоставляются друг другу в не дошедшем до нас произведении наместника римской провинции Вифиния Иерокла «Правдолюб» (ФьХаХ^Ог!?), направленного против христиан: о содержании труда Иерокла можно судить лишь по отдельным цитатам из сочинений Лактанция «Божественные наставления» (Lact. Div. Instit. V. 2, 3; 3, 14) и Евсевия Памфила («Против похвального слова, написанного Филостратом в честь Аполлония, по поводу сделанного Иероклом сопоставления между Аполлонием и Иисусом Христом»)10. Если доверять словам Евсевия Памфила, то Иерокл в своем сочинении отмечал - несмотря на то, что Аполлоний как чудотворец на голову выше Христа, поклонники и почитатели тианца видят в нем далеко не бога, а лишь приобщенного божеству человека (ои ОеОу, а\Ха Оеоь1? кехарьацеуоу а^Зра)11 . Как можно предполагать с достаточной степенью уверенности, Иерокл опирался на свидетельства Порфирия (сохранились отрывки его сочинения под названием «Против христиан»), который включал Аполлония Тианского - наряду с библейским Моисеем и Апулеем, автором «Апологии», «Метаморфоз» и «Флорид» - в число известных всем чудотворцев. Тем не менее, факт остается фактом - посмертная слава Аполлония Тианского превзошла все мыслимые Иероклом разумные ограничения: многочисленные свидетельства античных авторов подтверждают, что к III-V вв. наметилась четкая тенденция становления и роста культа Аполлония, которому стали воздавать соответствующие божеские почести (ср. Lact. Div. Inst. V. 3, 14).
После того, как биографическая повесть Филострата, посвященная Аполлонию Тиан-скому, была переложена или переведена с греческого на латинский язык Никомахом Флавианом, она получила широкое распространение и в западных провинциях Римской империи12. В «Жизнеописаниях Августов», датируемых обычно концом IV в., содержится два пассажа, в деталях отражающих состояние и характер почитания религиозного культа Аполлония в столице империи и в ее восточных пределах. Из свидетельств «Жизнеописаний Августов» (при всем сложном и противоречивом характере дошедшего до нас латинского текста этого источника) известно, что в помещении для ларов (lararium) Александра Севера, где у него стояли изображения обожествленных императоров - наряду с «сакральными» изображениями Авраама, Орфея и Иисуса Христа - находилось и изображение Аполлония (SHA. 18. 29. 2-3)13. На исходе III в. император Аврелиан, двигаясь с войском на Пальмиру, попутно захватил Тиану, но не разрушил, как обещал, город, поскольку накануне перед ним якобы предстал давно умерший Аполлоний, изображение которого Аврелиану приходилось «видеть во многих храмах» (SHA. 26. 24. 3-5)14. Пораженный Аврелиан обещал Аполлонию изображение, статуи и храм. По словам автора «Жизнеописаний Августов», «Аполлоний Тианский, прославленный молвою и пользующийся авторитетом мудрец, древний философ и истинный друг богов, который и сам должен быть предметом поклонения, подобно божеству» (SHA. 26. 24. 3, пер. С. Н. Кондратьева)15. Здесь же говорится, что если «кто хочет узнать об этом, пусть прочтет греческие книги, которые написаны о его [scil. Аполлония] жизни» - quae qui velit nosse, Graecos legat libros, qui de eius vita conscripti sunt (SHA. 26. 24. 8)16.
Что же это за греческие книги? Вполне возможно, что в данном случае имеется в виду не только биографическая повесть Флавия Филострата (закончена после 217 г.), но и более ранние произведения Максима из киликийских Эг, Мойрагена и сирийца Дами-да из Ниневии, посвященные Аполлонию Тианскому и ставшие основными источниками для произведения Филострата17. Совсем не исключено, что именно с этими произведениями, хранящимися в Ульпиевой библиотеке, ознакомился анонимный автор (или один из авторов) «Жизнеописаний Августов» (SHA. 26. 24. 8)18.
Приведенные выше литературные свидетельства античных авторов в самых общих чертах обрисовывают культурно-исторический контекст, обусловленный реалиями Римской империи, а также частично и религиозную проблематику, в большей или меньшей степени тесно связанную с содержанием опубликованной посвятительной надписи на греческом языке в честь Аполлония Тианского и, напомним, предположительно дати-
руемой издателями рубежом III-IV вв. Особо отметим также, что первоначальное местоположение камня точно не определено, поэтому volens nolens сами публикаторы надписи, как и большинство авторов последующих публикаций на эту тему, сходятся в том, что камень с надписью происходит из одного из греческих городов на побережье Киликии, а именно из киликийских Эг19. Согласно повести Аполлония, именно с киликийскими Эгами связан юношеский период жизни Филострата: «мне посчастливилось, кроме того, - пишет автор «Жизнеописания Аполлония Тианского», - прочитать сочинение Максима Эгийского, подробно описывающего пребывание Аполлония в Эгах...» (Phil. VA. I, 3, пер. Е. Г. Рабинович)20. Основываясь на свидетельствах Максима, уроженца киликийских Эг, произведение которого не дошло до нас, Филострат описывает в своей биографической повести период пребывания Аполлония в Эгах (Phil. VA. I, 3, 7-13)21.
Однако, справедливости ради, следует отметить, что нельзя полностью исключать и расположенный на побережье Киликии (неподалеку от совр. г. Адана) древний Тарс как изначально возможное местонахождение камня с надписью; кроме того, с Тарсом также был связан значительный период биографии Аполлония Тианского22. Итак, обратимся непосредственно к тексту надписи.
1 стк. Надпись начинается со слова оито? («сей, или этот [человек]»), которое свидетельствует о том, что камень с надписью мог представлять собой не только обломок архитектурной детали, но и - что заслуживает особого внимания - быть частью постамента статуи (Аполлония?), на подножии которой нередко вырезались аналогичные надписи23. Имя’ АпоХХшу'ю? («Аполлоний») вполне укладывается в стихотворный размер, однако анонимный автор посвящения предпочитает использовать форму перифразы - АпюХХшуо? ёпшуицо? («по имени Аполлона-бога»), что без сомнения свидетельствует либо о его опыте стихотворца, либо, по меньшей мере, о высоком уровне образования и начитанности. Попытка Кр. Джонса подвергнуть ревизии чтение эпиграммы ее издателями небезынтересна, однако приняв его далеко не бесспорные конъектуры, мы с необходимостью вынуждены будем радикально пересмотреть назначение надписи и согласиться с тем, что перед нами не посвятительная надпись, а якобы стихотворная эпитафия; однако это весьма маловероятно, несмотря на приводимые Джонсом параллели24.
Восстановление ёк Тиа[ушу 8М («из Тианы») указывает скорее на название самого каппадокийского города, нежели на его жителей (Тиаушу «из тианийцев»), что в последнем случае давало бы форму Тиа[ушу] или с продлением, т.е. Тиа[уешу] - привычное написание на монетах, чеканенных в Тиане и датируемых нач. III в.; для подобного допущения, судя по фотографии надписи, остается еще место на камне25.
2 стк. Ха^фа? - от Хацпш «блестеть, сиять, светить». Использование относящегося к Аполлонию аористного причастия Ха^фа? обусловлено тем, что при упоминании исключительных и выдающихся личностей (причем, не только в стихах) античные авторы, как правило, прибегали к образности и метафорике света26. В качестве параллели для Ха^фа? надписи П. Робиано предлагает словосочетание фао? ауОршпоьаьу «сияющий свет для людей» (Lucian. Alex. 18), которое в контексте прозаического сочинения «Александр, или Лже-пророк» Лукиана (II в.) обладает переносным значением «вещие слова»; стало быть, согласно П. Робиано, Ха^фа? надписи можно рассматривать, как и в тексте Лукиана, в качестве равнозначной метафоры небесного света (=божественного
света)27.
Лексема ёа(3еаеу (букв. «погасил») - аорист 3 лица ед. числа от глагола а(3ёууиуаь «тушить, гасить» следует понимать в переносном значении «избавил, обуздал»28. Аналогичным образом, существительное ацпХак'ш? (Acc . Plur.), переводимое, как правило, «заблуждение, ошибка», в данном случае воспринимается в значении, близком раннехристианскому контексту, а именно как «порок». С некоторой долей вероятности можно допустить, что автор греческой надписи здесь следует устной или письменной традиции, лежащей в основе одного из литературных источников повести Филострата. Перелагая сочинение Максима Эгийского, Филострат пишет о пребывании Аполлония в
Эгах: «Аполлонию удалось вразумить брата и направить его на путь истинный, отвратив от многих пороков» ё? пёьОш г|уауё каь цётёрриОцьаё тшу а^артгц^атшу поХХшу оутшу (Phil. VA I, 13, пер. У. Г. Рабинович).
3 стк. Компонент то8’ («но») трудно представить в начале стиха и поэтому в editio princeps Дагрона и Марсийе-Жобера предлагается в начале строки читать либо [ёь уё (Зрё]фо? Ттушу, либо [каь то (Зрёфо]? Тшушу, что с незначительными изменениями находит поддержку у Р. Меркельбаха - [г|у 8ё Ррёфо]? Тиаушу29. Иными словами, здесь допускается употребление в метафорическом смысле то (Зрёфо? в значении «дитя», а именно «дитя из Тианы», т. е. Аполлоний. Компонент то8’, особенно в сочетании с наречием ёт^тицоу (sc. то 8’ ёт^тицоу), грамматически выражает противопоставление.
4 стк. На наш взгляд, издатели чрезвычайно удачно восстанавливают о]пш? в качестве союза придаточного цели, рассматривая оирауо? в качестве субъекта, а аитоу в качестве объекта действия при глаголе пёцфёу - т.е. небо послало его [Аполлония], чтобы он «устранил» (ё^ёХааьё) людские страдания (тоуои?). Отсюда следует однозначный вывод об исключительно земной подвижнической деятельности религиозного реформатора I в. Правда, публикация надписи вызвала к жизни и иную точку зрения, в основе которой неприятие вышеприведенного членения текста стихотворной эпиграммы. Так, Е. Боуи в 4 стк. надписи предлагает восстановление 8ё^аО’ (от Зёхоцаь «принимать»), т. е. небо приняло Аполлония, чтобы он мог отводить страдания от людей. Стало быть, следуя логике Боуи, первое двустишие (1-2 стк.), в котором говорится о земной жизни Аполлония, противопоставляется второму (3-4 стк.), в котором речь заходит о посмертной, или небесной жизни богочеловека3 . Казалось бы, конъектуры Боуи имеют право на существование, но тогда - вот незадача - опш? попросту повисает в воздухе!
Однако за предлагаемыми исследователями конъектурами проступает радикально противоположное понимание характера эпиграфического памятника: если одни видят в стихотворной надписи посвящение, то другие (и Боуи среди них) - эпитафию. Таким образом, актуализируется вопрос о месте захоронения Аполлония Тианского, которое, согласно литературным свидетельствам, находилось либо в Эфесе, либо в Линде, либо на о-ве Крит31. Боуи (а вслед за ним и Джонс) настойчиво стремятся показать, что греческая надпись, представляющая собой якобы эпитафию Аполлонию Тианскому, косвенно указывает на местонахождение могилы философа-неопифагорейца. Этой концепции подчинена и вся доказательная база обоих исследователей. И недаром они с энтузиазмом поддерживают малоубедительное восстановление глагола Зёхоцаь («принимать»), высокая частотность использования которого зафиксирована в греческих стихотворных эпитафиях периода Римской империи32.
Этой же цели служит и восстановление Боуи в стк. 3 [уа!а тафо]?, чему, впрочем, не противоречит и восстановление Джонса в стк. 3 [ашца тафо]?. Однако никак нельзя согласиться с предлагаемой Боуи конъектурой Ттушу («могила тианцев»?) вместо очевидного и удобочитаемого восстановления издателей надписи - Тиаушу33. Видимо, чувствуя уязвимость собственных восстановлений, Боуи и Джонс (в отличие от остальных интерпретаторов надписи) громоздят дополнительные гипотезы и фантастические допущения, например, что 1) анонимный автор надписи мог не знать о версиях Филострата относительно местонахождения могилы Аполлония34, 2) возможно, автор надписи ошибается и могилы Аполлония никогда не было в Тиане - заключение, вытекающее из противоречивых построений Боуи и Джонса, 3) сведения Филострата относительно Крита и свидетельство автора надписи якобы дополняют друг друга, поскольку могила Аполлония могла быть перенесена в Тиану (?!). Эти сомнительные предположения Боуи и Джонса, опирающиеся исключительно на их собственные чтения, наглядно демонстрируют ошибочность подхода, при котором предвзятая концепция доминирует над очевидностью смысла. Позволим себе небольшое отступление, которое, на наш взгляд, косвенным образом проясняет запутанную Боуи и Джонсом ситуацию с надписью в честь Аполлония. Известно, что жители Смирны удостоили софиста и ритора Антония Поле-
мона высших почестей за то, что благодаря своей близости к Адриану, в составе свиты которого он в 123 г. совершил поездку в восточные земли империи, Полемон добился для Смирны привилегий и покровительства императора (о чем упоминается в дошедшей до нас арабской версии его сочинения по физиогномике на греческом языке)35. В Смирне был сооружен «небольшой храм», в котором находилась культовая статуя (ауаХца) Полемона - и, возможно, с посвятительной надписью на постаменте, аналогичной надписи в честь Аполлония Тианского! По словам Филострата в «Жизнеописаниях софистов», некоторые из древних авторов утверждали, что там же, в Смирне, находится и захоронение Полемона, но в действительности Полемон был похоронен в Лаодикее (Phil. VS. I, 25, p. 543).
Таким образом, вполне вероятно, что надпись в честь Аполлония также происходит из святилища в Эгах или в Тарсе, наподобие «небольшого храма» Полемона в Смирне, и, не исключено, что в этом святилище тоже находилась статуя Аполлония, на постаменте которой было вырезано стихотворное посвящение. Ведь именно в первые века н.э. в провинциальных городах Римской империи было принято не только поклоняться культу императора, но и чтить особо выдающихся граждан, покровителей и благодетелей муниципиев. Правда, становление религиозного культа Аполлония пришлось, скорее всего, на период после его смерти, а не при жизни3 .
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Dagron G., Mercillet-Jaubert /.Inscriptions de Cilicie et d’Isaurie //Turk Tarih Kurumu Belleten 42 (1978). P. 402-405. Robert J., Robert L. Bulletin Epigraphique 592 // REG. 92. 1979. P. 524-525.
2. Как отмечают издатели, схожим образом высечена «омега» на греческой надписи IV в. из Фессалоник (IG X 2. I 551).
3. Bowie E. Apollonius of Tyana: Tradition and Reality // Aufstieg und Niedergang der romischen Welt. II, 16, 2.. Tflbingen, 1978. S. 1659-1699 (см. особенно p. 1687-1688); Jones C. P. An Epigram on Apollonius of Tyana // JHS. 100. 1980. P. 190-194; Richardson N. J., Burian /.The Epigramm on Apollonius of Tyana // GRBS. 22. 1981. P. 283-285; Merkelbach L. Das Epigramm auf Apolllonios von Tyana // ZPE. 41. 1981. S. 270; idem // ZPE. 45. 1982. S. 265-266; Peek ^.Epigramm auf Apollonios von Tyana //Philologus. 125. 1981. S. 297-298; Penella R. /.//AJPh. 102. 1981. P. 423-424; Marcovich M.//ZPE. 45. 1982. S. 263-265; Hansen O. A note on the Epigramm on Apollonius of Tyana // Eranos. Acta philologica suecana. V. 81, fasc. 2. 1983. P. 143; Ebert J.Nochmals zum Epigramm auf Apollonios von Tyana //ZPE. 50. 1983. S. 285-286; Robiano P. L’Epigramme sur Apollonios de Tyane et Alexandre, le faux prophete // Epigraphica Anatolica. 33. 2001. P. 81-83.
4. Специальный анализ пифагорейских установок Аполлония из Тианы в связи с его общественно-политическими воззрениями см.: Ревилль Ж. Религия в Риме при Северах. М., 1896; Calderini A. Teoria e pratica politica nella «Vita di Apollonio di Tiana» // Rendiconti Istituto Lombardo. Classe di lettere. 74. 1940-1941. P. 213 ff.; Bowersock G. Greek Sophists in the Roman Empire. Oxf., 1969; Flintermann J.-J.Politiek, Paideia and Pythagorisme. Groningen, 1993; Anderson G. Philostrats. Oxf., 1999.
5. Поскольку Филострат не посвятил романизированную биографию Аполлония императрице, в науке принято считать, что он завершил «Жизнь Аполлония Тианского» после 217 г. (дата смерти Юлии Домны). Подробнее см. Рабинович Е. Г. «Жизнь Аполлония Тианского» Флавия Филострата // Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. М., 1985. С. 217-245 (см. там же историографический обзор о повести Филострата). Подробнее о времени создания «Жизни Аполлония Тианского» см. также: Hagg T. The Novel in Antiquity. Oxf., 1983. P. 115-117; Grimal P. Essai sur la formation du genre romanesque dans l’Antiquite // Le Monde du Roman Grec. Paris, 1992. P. 13-20; Flinterman J.-J. Op. cit. P. 241-256, 308.
6. См., например, de Labriolle P. La reaction pa'ienne. Paris, 1934. P. 311-314; Petzke G. Die Traditionen Uber Apollonius von Tyana und das Neue Testament. Leiden, 1970. P. 5-10.
7. Собственно, схожую оценку личности Аполлония (богочеловек) можно усмотреть при желании в одном из эпизодов биографической повести Филострата: воочию явившееся просителю в храме Асклепия божество настоятельно советует тому встретиться с Аполлонием и попросить у него совета (Phil. VA. I, 19).
8. Добавим к этому, что в одном из позднегреческих папирусных фрагментов говорится, что оракул в ответ на вопрос, кого из людей можно приравнять к божествам, называет имена Моисея, Гермеса Трисмегиста и «мудрого мужа мазакенов, вскормленного славной землей Тианы». Малоазийский народ мазакенов обычно локализуют в Каппадокии (ср. Strabo. XII. 1, 8-9 C 539). См. подробнее: Robert L. De Cilicie a Messine et а Plymouth, avec deux inscriptions grecques errantes // Journal des Savants. 3. Juillet-septembre. 1973. P. 161-211[= idem. Opera minora selecta. T. VII. Paris, 1990. P. 225-275].
9. Одним из своих источников для «Жизнеописания Аполлония Тианского» Филострат называет сочинение Мойрагена (не сохранилось), которого он обвиняет в предвзятости и необъективности. Подробнее см.: Pippin Anne N. Moiragenes and Damis in Philostratus’ Life of Apollonius [Diss.] Univ. of California, 1953.
10. См., например, Болотов В. В. Лекции по истории древней церкви. Т. II. СПб., 1907; М., 1994. С. 167-169. Русский перевод сочинения Евсевия Памфила, принадлежащий А. В. Вдовиченко и сопровождаемый подробным комментарием, см.: Раннехристианские апологеты II-IV вв. М., 2000. С. 150-156.
11. Eus. Adv. Hierocl. 2 //Philostratus. The Life of Apollonius of Tyana. The Epistles of Apollonius and the Treatise of Eusebius. Vol. II. Cambr. (Mass.) - Harvard Univ. Press, 1960 (The Loeb Classical Library). P. 488 (=Migne PG XXII 800b). Подробнее о трактате Евсевия Памфила см. Labriolle. Op. cit. P. 316-314; Barnes T. D. // Harvard Studies of Classical Philology. Vol. 80. 1976. P. 239-252.
12. Sid. Ep. VIII, 3, 1. Подробнее о латинском переводе Никомаха Флавиана см. Coursell P. Late Latin Writers and their Greek Sourrces. Cambr.(Mass.), 1969; Marti H. Ubersetzer der Augustinzeit. Interpretation von Selbstzeugnissen. Munchen, 1974; Schwartz J. // Bonn. Hist-Aug. Colloquium 1975-1976. Bonn, 1978. S. 191-193.
13. «.он совершал утром священнодействие в своем помещении для ларов, где у него стояли изображения и обожествленных государей, только самых лучших, избранных, и некоторых особенно праведных людей, среди которых был и Аполлоний, а также, как рассказывает историк его времени, - Христос, Авраам, Орфей и другие подобные им, а равно и изображения предков» (пер. С. Н. Кондратьева).См. также Schwartz. Op. cit. S. 187-190.
14. Ср. об изображении Аполлония в храме в Тиане, о чем, ссылаясь на Дамида Ассирийского - основной источник «Жизнеописания Аполлония Тианского» - упоминает в своей повести Филострат: «Право, есть некая прелесть и в морщинах, а у Аполлония в особенности, как это явствует из картин (ё’ькоуё? - изображений) в Тианском храме.» (Phil. VA. VIII, 29, пер. Е. Г. Рабинович).
15. Ср. с оценкой Иерокла, зафиксированной в сочинении Евсевия Памфила и приведенной выше (Philostratus. The Life.Vol. II. The Loeb Classical Library. P. 488).
16. «Нельзя умолчать об обстоятельстве, которое имеет отношение к славе высокочтимого мужа. Передают, что Аврелиан действительно сказал и действительно думал о разрушении города Тианы. Однако в то время, когда он удалялся в свою палатку, перед ним внезапно предстал в том виде, в каком его обычно можно видеть, Аполлоний Тианский, прославленный молвою и пользующийся великим авторитетом мудрец, древний философ и истинный друг богов, который и сам должен быть предметом поклонения, подобно божеству. Он сказал по латыни, чтобы его мог понять уроженец Паннонии, следующие слова: «Аврелиан, если ты хочешь победить, то тебе не следует помышлять об убийстве моих сограждан, Аврелиан, если ты хочешь быть
императором, воздержись от пролития крови безвинных. Аврелиан, будь милостив, если хочешь жить». Аврелиан был знаком с обликом высокочтимого философа и видел его изображения во многих храмах. Словом, пораженный Аврелиан сразу обещал ему изображение, статуи и храм и изменил к лучшему свой образ мыслей. Обо всем этом я узнал от почтенных людей и прочитал в книгах Ульпиевой библиотеки; принимая во внимание величие Аполлония, я еще больше поверил этому. Действительно, был ли среди людей человек более безупречный, более чтимый, более значительный и более божественный? Умершим он возвращал жизнь [ср. Philost. VA. IV, 45]; он сделал и сказал многое такое, чего не в силах сделать и сказать люди. Кто хочет узнать об этом, пусть прочтет греческие книги, в которых описана его жизнь. Я сам, если хватит моей жизни и поможет милость этого мужа, опишу хотя бы вкратце деяния столь великого мужа.» (пер. С. Н. Кондратьева).
17. Вопрос об основных источниках биографического романа Филострата продолжает оставаться дискуссионным вплоть до последнего времени. Так, некоторые из исследователей, подверженные вирусу гиперкритицизма, склонны считать, что «Записки» сирийца Дамида из Ниневии, спутника и ученика Аполлония Тианского, выдумка Филострата. По мнению этих гиперкритиков, Филострат мог ссылаться на несуществующий источник в соответствии с литературными нравами «второй софистики» с целью придать авторитетность своему произведению (работы Ed. Meyer, E. H. Haight, J. Phillimore и др.). Филострат отмечает, что ознакомился с четырьмя книгами Мойрагена об Аполлонии, однако отзывается о них отрицательно: из слов Оригена, младшего современника Филострата, который тоже читал произведения Мойрагена, становится ясно, что Мойраген изобразил Аполлония далеко не в лучшем свете. Кроме того, Филострат указывает на сочинение Максима Эгийского, которое он использовал при работе над романизированной биографией Аполлония Тианского. Перечисленные Филостратом источники не сохранились, что, естественно, препятствует окончательному решению проблемы и порождает всевозможные догадки и гипотезы. Подробнее см.: Bowersock G. W. Greek Sophists in the Roman Empire. Oxf., 1969. P. 7-11; Илюшечкин В. H. Отражение социальной психологии низов в античных романах // Культура Древнего Рима. Т. II. М., 1985. С. 79-107.
18. Помимо греческих книг, в Ульпиевой библиотеке мог храниться и латинский перевод повести Филострата, принадлежащий Никомаху, см. Syme R. Ammianus and Historia Augusta. Oxf., 1968. P. 138.
19. Данный вывод находит подтверждение и том обстоятельстве, что большинство камней с надписями римского времени, хранящихся в музее г. Адана, обнаружено в ходе археологических работ либо вблизи, либо на территории киликийских Эг. См. Dagron G., Mercillet-Jaubert / Inscriptions de Cilicie et d’Isaurie // Turk Tarih Kurumu Belleten. 42. 1978. P. 404; Bowie E. L. Op. cit. P. 1688.
20. Ср. «Этот рассказ и многие другие, ему подобные, записаны Максимом Эгийским» (Phil. VA. I, 12, пер. Е. Г. Рабинович). По словам Филострата, Максим из киликийских Эг «удостоился войти в число императорских письмоводителей» (Phil. VA. I, 12, пер. Е. Г. Рабинович), т.е. отвечал за переписку, находясь на службе у императора Тиберия. Об утерянном сочинении Максима Эгийского как об одном из источников исторического «романа» Филострата см. Bowie E. L. Op. cit. P. 1684-1685.
21. Ср., например, «с согласия отца [Аполлоний] переселился вместе с учителем [финикиянином Евфидемом] в соседние [с Тарсом] Эги: там и жизнь спокойная, способствующая философским занятиям, там и рвения к наукам больше, там и храм Асклепия, в котором сам Асклепий является людям. В Эгах в ту пору учительствовали платоники, перипатетики и последователи Хрисиппа [стоики]; доводилось Аполлонию слушать также эпикурейцев, ибо и этим учением он не пренебрегал, но несказанно восхищался умом, лишь внимая пифагорейцам» (Phil. VA. I, 7, пер. Е. Г. Рабинович). Подробнее о святилище Асклепия в Эгах и пребывании в этом городе Аполлония Тианского см. в статье Л. Робера, посвященной греческим надписям из Асклепейона в Эгах, датируемых римским временем (Robert L. De Cilicie a Messine et a Plymouth, avec deux inscriptions
grecques errantes // Journal des Savants. 3. Juillet-septembre. 1973. P. 161-211 (см. особенно p. 184-204).
22. Ср. «Когда ему [sc. Аполлонию] минуло четырнадцать лет, отец послал его в Тарс к финикиянину Евфидему. Этот Евфидем, хороший ритор, начал было образовывать отрока, однако тот, хотя и почитал учителя, но находил, что городские нравы легкомысленны и мешают ученью, ибо в Тарсе, как нигде, все жители привержены к роскоши, насмешливы, дерзки и о нарядах заботятся больше, чем афиняне о мудрости.» (Phil. VA. I, 7, пер. Е. Г. Рабинович). См. также о ходатайстве Аполлония перед римским императором Титом Флавием за привилегированный статус киликийского Тарса: «в былую пору жители Тарса не терпели Аполлония за его язвительные попреки, коим по беспечной своей изнеженности и возразить-то толком не умели, однако после описываемых ниже происшествий они прониклись к нему столь великой приязнью, что почитали его градо-держцем и домоустроителем (букв. «покровителем и защитником города») (Phil. VA. VI, 34; ср. VI, 43, пер. Е. Г. Рабинович)
23. См. L’epigramme grecque. Vandouevres-Geneve, 1969. P. 206-207; Dagron G., Mercillet-Jaubert / Inscriptions de Cilicie et d’Isaurie // T^k Tarih Kurumu Belleten. 42. 1978. P. 404; Bowie E. L. Op. cit. P. 1688.
24. Джонс, в частности, отмечает, что в ряде стихотворных эпитафий римского времени употребляется имя божества, которое заменяет имя человека в тех случаях (как и нашем - «по имени Аполлона-бога»), когда имя человека семантически связано с именем божества. Так, продолжает Джонс, сохранилась эпитафия атлету или, возможно, гладиатору, найденная в материковой Греции (в Фессалониках) со словами A||(ayo? КЄ~ pdoto фєpШyu|aoУ ’ A||aaiyi,oy (IG. X. 2. I 541 Edson), из чего становится ясно, что покойника звали «Аммоний» в честь египетского божества Амона. Следующая параллель представляет собой стихотворную надпись из карийской Стратоникеи, которая гласит, что имя адресата - Эпафродит - происходит от Пафии, т.е. Пафийской богини=Афро-диты (^фіг). Третья надпись, которую приводит Джонс, происходит из Антинополя на Ниле и содержит имя Палладий, восходящее к эпиклезе Афины Паллады (ndAXd?). Подробнее см.: Jones C. P. An Epigram on Apollonius of Tyana // JHS. 100. 1980. P. 192.
25. Ср. Ruge G. Tyana // RE. XIV. 1943. Sp. 1640.
26. Ср., например, из Пролога III книги «О природе вещей» Лукреция, адресованного Эпи-
куру: «Ты, из потемок таких дерзнувший впервые воздвигнуть / Столь ослепительный свет, озаряющий жизни богатства.» - e tenebris tantis tam clarum extollere lumen /qui primus potuisti, inlustrans commoda vitae. (Lucr. De rerum nat. III, 1-2, пер. Ф. А. Петровского). Или новозаветный текст из Евангелия от Матфея: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы.» - ou™ \d|^d™ то фш1? ицшу e^^poaOey тшу
dyOpW™^, o™?... (Math. V, 16).
27. Robiano P. L’Epigramme sur Apollonios de Tyane et Alexandre, le faux prophete // Epigra-phica Anatolica. 33. 2001. P. 81-83.
28. Ср. параллели в текстах раннехристианских авторов, у которых нередко используемый ими глагол KdTda(Зєwшdl (лат. extinguere) «исцелять, излечивать» сближается по значению с нашим глаголом (Jones C. P. Op. cit. P. 195).
29. Merkelbach L. Das Epigramm auf Apollonios von Tyana // ZPE. 41. 1981. S. 270; idem. //ZPE. 45. 1982. S. 265-266.
30. Bowie E. Op. cit. P. 1687-1688. Добавим, что в стремлении выявить «риторическое построение» надписи, Боуи уделяет особенное внимание синтаксическому параллелизму Tudywy в стк. 1 и стк. 3, двух существительных в генетиве множ. числа, двух глаголов и двух дополнений в аккузативе множ. числа во 2 и в 4 стк.
31. Так, например, Филострат, не ссылаясь, заметим, как в подавляющем большинстве случаев, на «Записки» Дамида Ассирийского, - основной источник биографической повести об Аполлонии Тианском - особо подчеркивает, что «иные утверждают» и помещают при этом место захоронения религиозного реформатора на о-ве Крит, связывая его с храмом Артемиды Диктинны (Phil. VA. VIII, 30).
32. Lattimore R. Themes in Greek and Latin Epitaphs. Urbana, 1942. P. 28, 34, 313. В работе приводятся многочисленные примеры эпитафий и показано, что Зёхоцаь используется в эпитафиях римского времени в качестве terminus technicus для обозначения приобщения душ смертных миру богов или полубогов. Из содержания эпитафий, как отмечает Латтимор, следует не только, что после смерти души усопших оказываются на небесах, но и то, что посмертное существование души - в отличие от тела - связано с «истинной» жизнью. Автор книги приходит к выводу, что материал греческих эпитафий римского времени свидетельствует о четком противопоставлении места захоронения тела и местопребывания души. Однако в стихотворной надписи в честь Аполлония Тианского никоим образом не демонстрируется противопоставление между «телом» и «душой» (и даже между «самим» [sc. Аполлонием] и «душой»), которое очень хотели бы усмотреть Боуи и Джонс.
33. Боуи истолковывает стк. 3 греческой надписи как «земля Тианы и его [sc. Аполлония] могила», опираясь на известную максиму из «Истории» Фукидида: «гробница доблестных - вся земля» (Thuc. II. 43, 3). В свою очередь, Джонс, настаивая на чтении ашца («тело»), которое в качестве объекта зависит от глагола Зёхоцаь («принимать»), опирается, естественно, на материал греческих эпитафий.
34. В заключительном разделе своей повести Филострат перечисляет традиционные версии о кончине Аполлония (Phil. VA. VIII, 29-31) и от себя добавляет: «могилы Аполлония -ни подлинной, ни мнимой - мне видеть не довелось, хотя и обошел я множество стран, повсюду слыша предания о святости его» (Phil. VA. VIII, 31, пер. Е. Г. Рабинович).
35. Ср. Илюшечкин В. Н. Античная физиогномика // Человек и общество в античном мире. М., 1998. С. 455.
36. По словам Филострата, Аполлоний при жизни уклонялся от оказываемых ему почестей, «опасаясь завистников» (Phil. VA. IV, 31). В Эфесе Аполлоний изгнал чуму, за что впоследствии ему поклонялись как Гераклу-Целителю, или «Отвратителю бед» (Lact. Div. Inst. V. 3, 14-15).
V. N. Ilyushechkin
THE POETIC INSCRIPTION IN HONOR OF THE THAUMATURGOS FROM TYANA
The article examines the Greek poetic inscription in honor of the philosopher and thaumaturgos of 1st c. A.D. Apollonius of Tyana and represents it through the prism of the historical and literary tradition.
©2007 г. Н. В. Парфенова
БОРЬБА С ЯЗЫЧЕСТВОМ В РИМСКОЙ ИМПЕРИИ ПОСЛЕ 395 г. (ПО ДАННЫМ КОДЕКСА ФЕОДОСИЯ).
После победы Феодосия в битве при Фригиде (394 г.) политике религиозной терпимости «с заметным уклоном в пользу язычества»1, которой придерживался император Евгений, пришел конец. Сыновья Феодосия пожинали плоды отцовской победы и продолжали его религиозную политику. За повторением старого закона, упраздняющего языческие праздники (СТЬ 11.8.22, 3 июля 395 г.), последовали меры против еретиков и строгий запрет традиционных культов. Год спустя был издан закон, подтверждающий
