CC BY
54
УДК 821.161.1 DOI 10.17238^п1998-5320.2016.26.20
С. В. Галян,
Сургутский государственный педагогический университет
СТИХОТВОРЕНИЯ Ф. И. ТЮТЧЕВА О НАПОЛЕОНЕ КАК НЕСОБРАННЫЙ ЛИРИЧЕСКИЙ ЦИКЛ
Статья посвящена вопросу образования в лирическом наследии Тютчева ансамбля стихотворений, который можно считать несобранным циклом. Основанием для этого является наличие одного героя - Наполеона, единое авторское отношение к нему и изображаемым событиям, повторы элементов текста в разных стихотворениях. Предпосылкой для интенции к объединению произведений в цикл является жанрово-стилевой синтез, используемый Тютчевым во всех исследуемых стихотворениях.
Ключевые слова: Ф. И. Тютчев, стихотворения о Наполеоне, несобранный лирический цикл.
В литературоведении преобладает точка зрения (П. Е. Бухаркин, М. Н. Дарвин, О. Г. Золотарева, Е. С. Хаев и др.), что до середины XIX в. лирических циклов в русской литературе не было. Однако жанрово-тематический принцип расположения произведений в сборниках поэзии уже в XVIII в. был предпосылкой для появления авторских циклов в дальнейшем. В начале XIX в. постепенная смена жанрово-стилевого сознания индивидуально-авторским делает возможным появление новых форм объединения художественных текстов, особенно в лирике. У истоков этого процесса стоял Г. Р. Державин. В его творчестве произведения объединялись не только по жанровому принципу, но и благодаря другим факторам, в результате которых появлялось сверхтекстовое единство, прообраз лирических циклов в строгом значении этого термина. В лирике Ф. И. Тютчева, о генетической связи которого с культурой Просвещения писали многие исследователи (Т. А. Алпатова, А. Д. Григорьева, В. В. Кожинов, Е. А. Маймин, Ю. И. Минералов, Л. В. Пумпянский, Ю. Н. Тынянов, А. В. Чичерин и др.), эта традиция была воспринята и оказалась весьма плодотворной.
В поэтическом наследии Ф. И. Тютчева есть несколько стихотворений, героем которых является Наполеон: «Могила Наполеона» (1829 г.), «Из Мандзони» («Высокого предчувствия...»), созданное в конце 20-х гг., три стихотворения, составляющие триптих, «Наполеон» (1850) и «Неман» (1853). Когда говорят о лирических циклах Тютчева, обычно имеют в виду «денисьевские» стихотворения или небольшой авторский цикл «На возвратном пути». Однако подборку о Наполеоне можно, на наш взгляд, считать несобранным циклом.
Л. В. Пумпянский указывал, что циклизация, благодаря наличию в творчестве Тютчева повторений, дублетов, является его методом [3, с. 18]. Однако для того, чтобы считать «наполеоновские» стихотворения Тютчева циклом, этого недостаточно. В цикле «несколько лирических стихотворений, - писал В. А. Сапо-гов, - объединены в единую поэтическую структуру при помощи самых различных конструктивных приёмов, главным из которых является единая сквозная тема или, что ещё чаще, единая авторская эмоция» [4, с. 90]. Все названные признаки присутствуют в исследуемом ансамбле стихотворений.
Несобранный цикл отличается от авторского тем, что возникает не как результат осознанной воли автора, а имплицитно, и воспринимается как таковой исключительно читателем. Однако вопрос о том, можно ли несколько стихотворений объединить в цикл, зависит не столько от субъективных предпочтений издателя или литературоведа, сколько от потенциальной возможности выявления между отдельными стихотворениями важных для творчества поэта, но неочевидных связей.
Формальным основанием для того, чтобы считать «наполеоновские» стихотворения Тютчева несобранным циклом, служит тот факт, что в издании произведений автора 1886 г. «Стихотворения и политические статьи» эти тексты, написанные в разное время, напечатаны на страницах 145-150 рядом «под номерами: 1. «Сын революции! Ты с матерью ужасной», 2. «Два демона ему служили», 3. «Проезжая через Ковно» («Ты ль это, Неман величавый?»), 4. «И ты стоял, перед тобой Россия!», 5. «Из Манцони» («Высокого предчувствия») [6, т. I, с. 293-294]. А. Н. Майков, редактор издания, объединил «наполеоновские» стихотворения, увидев их возможные контекстные связи. Таким образом, возник редакторский цикл, так как именно Майкову принадлежит идея объединения отдельных стихотворений с общим героем [6, т. I, с. 139].
Одним из признаков лирического цикла как самостоятельного художественного текста является тематическая и композиционная завершённость. У тютчевской подборки стихотворений о Наполеоне есть «начало» и «конец», связанные с биографией героя, что придаёт циклу определённую нарратив-ность. Отметим, что лирический сюжет в цикле разворачивается ретроспективно, поскольку лирический объект первого стихотворения - «Могила Наполеона» - это дух умершего императора, а другие стихотворения рассказывают о событиях его жизни.
Стихотворение «Могила Наполеона» относится к раннему периоду творчества Тютчева. Впервые оно было опубликовано в журнале «Галатея» в 1829 г. Спустя 25 лет поэт вновь обращается к образу Бонапарта, но уже с иных позиций, и публикация этого стихотворения 1854 г. в «Современнике» отличается от начального варианта. В ранней редакции события, связанные с наполеоновскими войнами, и деяния императора переживаются как близкие, недавние: «Ещё гремит твоих побед / От-зывный гул в колеблющемся мире...» [6, т. I, с. 294]. В позднем варианте вместо слова «гремит» поэт использует слово «умолк», точно указывающее на исход эпохи Бонапарта, во всяком случае, его военной составляющей. Исчезает образ «колеблющегося» мира, однако духовные последствия той эпохи только возрастают: «А ум людей великой тенью полн...»
Примечательно, что в раннем варианте этот стих выглядел по-другому: «И ум людей твоею тенью полн», и в следующей строке слово «твоя» заменено на «его»: «А тень его, скитаясь в крае диком», что свидетельствует о том, что реальная историческая личность постепенно превращается в миф.
Стихотворение «Могила Наполеона» написано вполне в духе романтических представлений о великом человеке, и вместе с тем оно очень «тютчевское». В нём репрезентативно проявились черты жан-рово-стилевого синтеза, принципы которого в отечественной поэзии были открыты Державиным и творчески восприняты Тютчевым. Возможность сочетать в рамках одного поэтического текста различные жанровые и стилистические пласты означала переход к иному - авторскому, индивидуальному - типу жанрового сознания. В «Могиле Наполеона» явственно сочетаются черты элегии и оды, при этом текст вобрал вполне определённые литературные традиции. Эта жанровая «открытость» текста, способность автора использовать в нём возможности любого жанра для достижения риторического эффекта служит, на наш взгляд, объективной предпосылкой для тяготения отдельных произведений к объединению.
Начинается стихотворение как «кладбищенская» элегия со всеми её жанровыми признаками: умиротворённые размышления возле могилы о конечности земного бытия человека, о бренности славы и вечном покое - всё это на фоне прекрасной природы. Однако покой этот парадоксально неспокоен: «природа ожила», всё «блещет». Покой оказывается необходимым условием созидания, обновления жизни, устойчивой метафорой которого является образ весны. Жизнь и деяния императора разрушали мир и покой, поэтому его образ противостоит картине природы, хотя «вещный» образ могилы Наполеона гармонично вписывается в перечень картин: небо («лазурь небес»), море, скала, деревья, «дивная гробница». Но далее в тютчевском стихотворении отзывается другой жанр: «перун побед» великого императора - это «готовое слово», прямо пришедшее из классической оды. «В структуре любого жанра, - пишет Л. Н. Лейдерман, -заложены сигналы, которые "принудительно", направленно ориентируют читателя на определённую модель мира» [1, с. 85]. Одическое «готовое слово» в данном случае выполняет не только (и не столько) эстетические функции, но и подчёркивает политические воззрения автора. Тютчев не клеймит Наполеона, как, например, Державин и другие одописцы, но, апеллируя к «памяти жанра», вполне определённо выражает своё отношение к недавнему прошлому. Спустя несколько десятилетий Тютчев напишет в стихотворении «Певучесть есть в морских волнах. »:
Невозмутимый строй во всём, Созвучье полное в природе, -Лишь в нашей призрачной свободе Разлад мы с нею сознаём [6, т. I, с. 51].
Безудержная, «безбожная» свобода Наполеона и есть причина посмертного его одиночества, того, что «.тень его, одна, на бреге диком, / Чужда всему, внимает шуму волн» [6, т. I, с. 51].
Темы элегической и одической частей стихотворения, таким образом, соотносятся как жизнь и смерть, добро и зло.
Двойственность, противоречивость личности Наполеона - тема второго стихотворения цикла («Высокого предчувствия»). «Память жанра» кладбищенской элегии предполагает размышления лирического субъекта у могилы человека о его прошедшей жизни.
Всё испытал он! - счастие, Победу, заточенье, И всё судьбы пристрастие, И всё ожесточенье!
И «двойная» ноша оказалась непосильной:
О, под толиким бременем В нём сердце истомилось [6, т. I, с. 69].
Любопытно, что в стихотворении упоминаются не военные походы Наполеона, а только то, что касается его императорской власти: провозглашение императором, отречение, «сто дней» до второго отречения и ссылка на остров Святой Елены. Осмысление личности Бонапарта как человека войны состоится в более поздних текстах.
«Из Мандзони» инициирует важнейший не только для цикла, но и для всего творчества Тютчева мотив предвидения будущего, или «высокого предчувствия». Мотив этот продолжится в триптихе «Наполеон» («Ты сам слова промолвил роковые: / "Да сбудутся её судьбы!.."»). Однако в цикле провиденциальный мотив парадоксально разрешается образом Наполеона, предрекающего будущее, но неспособного увидеть главное: «Лишь одного он не видал.». Причины такой слепоты будут названы в следующих стихотворениях цикла.
В триптихе «Наполеон» сконцентрированы идеи и мотивы других «наполеоновских» текстов, поэтому его можно считать центральным произведением всего цикла. Используя классификацию лирических циклов В. И. Тюпы, этот триптих можно квалифицировать как монтажную композицию. В таком ансамбле, указывает автор, «лирическое высказывание, не сводясь к строфе единого текста, <.> утрачивает свою художественную идентичность. Вне жёстко заданного контекста оно воспринимается неполноценно <.> как незаконченное стихотворение» [5, с. 54]. Это утверждение с полным основанием можно отнести к тютчевскому «Наполеону».
Как и в предыдущем стихотворении, главная авторская характеристика героя - это его противоречивость. Наполеон стремится к ничем не ограниченной власти, но в этом кроется и источник его падения. Мысль, в той или иной степени раскрываемая во всех текстах, звучит во многих тютчевских произведениях: история человечества может зависеть от великого человека, но Рок, или Рука, или Десница - в разных произведениях эти лексемы становятся контекстными синонимами Судьбы - неподвластны даже гению, несмотря на все его героические деяния.
Первая часть триптиха продолжает мотив двойственности гения Наполеона, заданный в стихотворении «Из Мандзони». Герой, будучи порождён Революцией, впоследствии вступает с ней в борьбу.
Сын Революции, ты с матерью ужасной Отважно в бой вступил - и изнемог в борьбе.
Вторая часть - аллюзия на статью Гейне «Французские дела», где поэт писал о Наполеоне, что в его голове «.гнездились орлы вдохновения, меж тем в сердце вились змеи расчёта»; первый катрен ещё более заостряет тему противоречивости героя:
Два демона ему служили. Две силы чудно в нём слились: В его главе - орлы парили, В его груди - змии вились...
Непомерная гордыня, отсутствие веры - причина падения владыки полумира:
.Но о подводный веры камень В щепы разбился утлый челн [6, т. I, с. 101-102].
Метафоры «земной, не Божий пламень», «утлый челн» равняют императора с любым представителем рода человеческого: как бы ни был велик человек, он - всего лишь человек.
В третьей части впервые в цикле появляется образ России, предназначение которой - стать Божией десницей, карающей нечестивца, «камнем преткновения», который не смог одолеть даже гений Наполеона. Таким образом, композиция триптиха подчиняется диалектической триаде «тезис - антитезис - синтез», которую Тютчев использовал как принцип построения многих своих стихотворений.
В «Наполеоне» присутствует контекст, обусловленный не только авторской идеей, но и внели-тературными факторами - обстоятельствами биографии героя. Каждая его часть завершается афористической сентенцией.
Следует отметить в триптихе также жанровые черты инвективы: осуждающую (хотя и с оттенком восхищения «гением» Наполеона) интонацию, грамматически выраженную оппозицию «мы -ты», мотив неизбежности наказания злодея. С коммуникативной точки зрения инвектива всегда апел-лятивна: 1 и 3 части триптиха содержат обращения, выраженные местоимением 2 лица. Лирике Тютчева вообще свойственна апеллятивность, но политическая и философская тематика, осуждающий, обвиняющий пафос придают тексту признаки инвективы. Любопытно, что обращения «ты» использованы там, где гений императора выражен в сфере действия: «отважно в бой вступил - и изнемог в борьбе...», «И ты стоял - перед тобой Россия!»; во второй же части триптиха, где лирический сюжет перемещается в сферу духа, о герое говорится в 3 лице.
В стихотворении «Неман» - последнем в цикле - вновь говорится о безверии, ставшем причиной поражения Бонапарта в войне с Россией. Император заслужил наказание за гордыню, желание померяться силами с Господом:
И с высоты, как некий бог,
Казалось, он парил над ними. [6, т. II, с. 51].
Цикл, таким образом, имеет кольцевую композицию: разные события - смерть (могила) Наполеона и его поражение в войне с Россией - приобретают одинаковое символическое значение. Лирический сюжет строится на вехах жизни героя: смерть, возвышение на волне революции, победы, переход с армией через Неман, поражение и ссылка. Наполеон в стихотворениях Тютчева изображён как человек, следующий определённому амплуа: «герой, великий полководец», что объясняет предсказуемость выбора эпизодов жизни, «достойных» быть запечатлёнными в искусстве. И главным событием жизни стали не подвиги и свершения, а смерть человека и, как в случае с императором, его посмертное существование в мифе [2, с. 260].
В культуре рубежа веков при описании некоторых общественных событий нередко использовалась театральная эстетика. Лирический субъект Тютчева часто воспринимает мир как зрелище. Историческая драма, свидетелем которой является лирический субъект стихотворений, предстаёт перед ним как видение, близкое театральному действию. Для Тютчева, как и для других романтиков, видение - это не внешнее, а внутреннее действие, совершаемое с помощью внутреннего зрения. Это тоже «зрелище», только духовное, благодаря такой способности души можно увидеть потаённую суть людей, вещей или явлений. Для театрального зрелища обязательны не только присутствие героя, но и соответствующие «декорации». В «Могиле Наполеона» тень императора является на фоне голубого неба, лазурного моря и деревьев. Причём фон этот отражает не состояние души, а, как это часто бывает в лирике Тютчева, соотношение идей: индивидуализм человека противостоит гармонии природы: «тень его, одна, на бреге диком, / Чужда всему.» - всему миру, людям, природе. Дух почившего императора, не нашедшего покоя и после смерти, появляется в нескольких текстах: в «Могиле Наполеона» и в завершающей части триптиха «Наполеон»:
Тревожный дух, почил ты наконец...
Но чуток сон - и по ночам, тоскуя,
Порою встав, ты смотришь на Восток («Наполеон»).
Повторяются в цикле и картины движущихся войск, в которых Тютчев использовал эстетику парада, также близкую театральному зрелищу [2, с. 281]:
Он зрел в уме подвижные
Шатры, равнины боёв. («Из Мандзони»).
Победно шли его полки,
Знамёна весело шумели. («Неман»).
Таким образом, «наполеоновские» стихотворения Тютчева объединяет не только герой, но и авторское отношение к нему и к изображаемым событиям, различные конструктивные «скрепы», главная из которых - многочисленные повторы элементов текста. Поэтому можно считать стихотворения о Наполеоне несобранным циклом, одна из частей которого («Наполеон») является монтажной композицией, состоящей из трёх стихотворений.
Библиографический список
1. Лейдерман, Н. Л. Теория жанра: Исследования и разборы / Н. Л. Лейдерман. - Екатеринбург : Словесник, 2010. - 904 с.
2. Лотман, Ю. М. Избранные статьи : в 3 т. Т. I. / Ю. М. Лотман. - Таллинн : Александра, 1992. - 480 с.
3. Пумпянский, Л. В. Поэзия Ф. И. Тютчева / Л. В. Пумпянский // Урания. Тютчевский альманах. 18031928. - Л. : Прибой, 1928. - С. 9-57.
4. Сапогов, В. А. Лирический цикл и лирическая поэма в творчестве А. Блока / В. А. Сапогов // Русская литература XX века (дооктябрьский период). - Калуга : Калужский гос. пед. ин-т, 1968. - С. 174-189.
5. Тюпа, В. И. Градация текстовых ансамблей / В. И. Тюпа // Европейский лирический цикл. Материалы междунар. науч. конференции, 15-17 ноября 2001 г. - М. : Изд. центр РГГУ, 2003. - С. 50-63.
6. Тютчев, Ф. И. Полн. собр. соч. Письма : в 6 т. / Ф. И. Тютчев. - М. : Классика, 2002-2005.
S. V. Galyan, Surgut State Pedagogical University
TYUTCHEV'S POEMS ABOUT NAPOLEON AS AN UNASSEMBLED LYRICAL CYCLE
The article focuses on the formation of lyrical poems ensemble in Tyutchev's heritage, which can be considered as an uncollected cycle. The reason for this is the presence of one hero - Napoleon, one author's attitude towards him and the described events, repetitive text elements in different poems. A prerequisite for the intention to unify the works in the cycle is a genre-style synthesis used in all investigated Tyutchev's poems.
Keywords: Tyutchev, poem about Napoleon, unassembled lyrical cycle.
References
1. Lejderman N.L. Teoriya zhanra: Issledovaniya i razboryi [The theory of the genre: research and analysis]. Ekaterinburg, Slovesnik, 2010. 904 p.
2. Lotman Y.M. Izbrannye stat'i: v 3 t. T. I. [Selected articles in 3 v. V. I.] Tallinn, Aleksandra, 1992. 480 p.
3. Pumpyanskij L.V. F.I. The poetry of F.I. Tutchev. Uraniya. Tyutchevskij al'manah. 1803-1928. L., Priboj, 1928, pp. 9-57.
4. Sapogov V. A. Lyrical cycle and lyrical poem in the poetry of Blok. Russkaya literatura XX veka (dook-tyabr'skijperiod). Kaluga, Kaluzhskij gos. ped. in-t, 1968, pp. 174-189.
5. Tyupa V. I. Gradation of the text ensembles. Evropejskij liricheskij cikl. Materialy mezhdunar. nauch. konfe-rencii, 15-17noyabrya 2001 g. M., Izd. centr RGGU, 2003, pp. 50-63.
6. Tyutchev F. I. Poln. sobr. soch. Pis'ma : v 61. [Complete works. Letters in 6 v.] M., Klassika, 2002-2005.
© С. В. Галян, 2016
Автор статьи: Софья Витальевна Галян, кандидат филологических наук, доцент кафедры филологического образования и журналистики, Сургутский государственный педагогический университет, e-mail: sofia-vit@mail.ru
Рецензенты:
С. Л. Мишланова, доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой лингводидактики, Пермский государственный национальный исследовательский университет.
А. А. Хадынская, кандидат филологических наук, доцент кафедры лингвистики и межкультурной коммуникации, Сургутский государственный университет.
