CC BY
38
СТИХОТВОРЕНИЕ З. ГИППИУС «ТЫ:» В АСПЕКТЕ ГЕНДЕРНОГО АНАЛИЗА
Ю.В. Лыкова
Ключевые слова: женское, мужское, Гиппиус, гендер,
лексико-семантические средства.
Keywords: female, male, Gippius, gender, lexico-semantic means.
В поэтическом словаре З. Г иппиус высока частотность местоименных заглавий («Я», «Она», «Оно», «Он - ей», «Они», «Только о себе», «Возьми меня», «К Ней», «Все она», «Он», «Ему», «Как он», «Не за мной»). Эти стихотворения можно представить как некий исследовательский, «несобранный» стихотворный цикл, организованный проблемой гендерных отношений (мужское / женское), репрезентируемых прежде всего особой ролью местоимений в нем. Стихотворение «Ты:» (1905) является одним из «ядерных» произведений цикла, в полной мере раскрывающих лирико-философское содержание поэзии З. Гиппиус этого историко-литературного периода. Название стихотворения «Ты:»1 продолжает данный знаковый ряд как стремление поэта приблизиться к потенциальному собеседнику в оппозиции «я» / «он». Е. Фарыно отмечает абстрактность и нейтральность этой формы в лирике по сравнению с обычной бытовой формой: «...в поэтической речи форма “ты” более устойчива, более распространена, чем форма “вы”, поэтому она и более нейтральна» [Фарыно, 2004, с. 159], «С помощью формы 1 л. ед.ч. человек может почувствовать себя цельным и осознающим субъектом. Однако субъективность может сформироваться только в отношении к другому, к местоимению “ты”. Мы употребляем слово “я” только когда мы говорим кому-то, кто потом также употребляет слово “я”, когда сам говорит» [Рюткенен, 2000, с. 11]. Внесловесный элемент заглавия -двоеточие - несет функцию определительную, характеризующую признаки, коррелирующие либо с мужской, либо с женской ипостасью. Мы отмечаем четкую строфическую композицию - стихотворение состоит из четырех катренов. Это первое число, после числа «два», которое «магически» делится на два, приемом «двоичности», заданным в композиции стихотворения выявляется бинарность на всех уровнях стиха.
Гармоничные созвучия составляют ритм стихотворения. Рифмы находим женские и дактилические, во всех четырех катренах следующая закономерность чередования второй части рифмы: ный(ной) / ная(ая) как мужского / женского начал (тревожный - нежная - осторожный - безбрежная; просиянный - росистая
- острогранный - чистая; ярко-жадный - невестная - беспощадный - неизвестная; ясной - полюбила я -серебряно-красный - милая). Сонорные и гласные звуки передают в рифмах ощущение легкости стиха, созвучия образуют слоговые анафоры стоящих рядом слов: существительного и его определения (вешнего вечера; трепет тревожный; тонкого тополя; просвет просиянный), а также концентрация созвучных слогов по всему составу стихотворения (веточка, вихря, веселый, невестная, свежих, неизвестная; меч, месяц, неутомимо, милый, милая). Это указывает на музыкальность, текучесть, напевность стихотворения.
Опорное слово «ты» инстументируется близкими морфемами: тонкий, тополь, ты - эти части слова и слова характеризуют мужское начало «тот», и они выявляются в лексемах мужского рода. Тайна, чистая, ты - характеризуют женское начало «та», и они выявляются в лексемах женского рода. Мы наблюдаем полную самоидентификацию, тяготение к «своему» исконному признаку, с одной стороны, а с другой -стремление к противоположному началу. Это стремление выводится из лексико-семантического уровня стихотворения.
Стихотворение диалогично, композиционно построено как обращение коммунникантов друг к другу; их реплики следуют в строгой очередности, хотя не не оформлены графически. Реплики не требуют ответа от адресата; называются лишь характеристики предполагаемого собеседника; для участников коммуникации нет тайн друг от друга, собеседнику все известно о том, к кому он обращается. Сюжетной динамики в трех строфах не наблюдается, на это указывает отсутствие глагольных форм, действия; напротив, отмечается статичность, выраженная именами (существительными, местоимениями, прилагательными). В последней строфе намечается призыв к свиданию, появляется мотив встречи и признания в любви.
Мы рассматриваем репрезентацию категорий мужского / женского в каждой строке последовательно, с определением доминирующих тем на каждом рассматриваемом строфическом отрезке.
В первой строфе первого стиха используются словоформы мужского рода: вешний вечер, трепет тревожный. Первое словосочетание изначально соотносится с женским началом - весна, второе - с мужским, содержащим дублирующую тему тревоги, беспокойства. «Вечер» - амбивалентное понятие, символ конца (умирание) и надежды на воскрешение (вешний вечер - весна - рождение). Во втором стихе
1 Все цитаты из стихотворения приводятся по: Гиппиус З. Собрание стихов. Книга вторая. 1903-1909 // Гиппиус З. Собрание сочинений. М., 2001. Т. 3.
формы мужского рода - тонкий тополь - совмещают в себе категории мужского / женского: «тонкий» -признак женского начала, «тополь» - мужской символ. Веточка нежная - формы женского рода, передающие женское начало. Ветка содержит символику того дерева, с которым она упоминается. С нашей точки зрения, эту оппозицию тополя и его веточки следует рассматривать как синекдоху, отношение части и целого, с общей темой опоры, защиты, взаимодополняемости природного мира. Эта строка выводит на мифологический уровень, вводит библейский подтекст: Адам и Ева (Ева, как часть Адама, сотворенная Создателем из его ребра). Тополь как дерево вообще соответствует в мифологии понятию «Древо Жизни», которое может распадаться на две половины, образуя два искомых начала. Символическое дерево -природный символ динамического роста, сезонного развития и умирания. Ветви от дерева символизируют единство. В Китае же тополь считался символом двойственности: «листья белого тополя темные с верхней (солнечной) стороны и светлые с нижней, то есть лунной» [Тресиддер, 1999, с. 43].
Формы мужского рода в третьем стихе «Вихря порыв горячо-осторожный» сопоставимы с мужским началом. Вихрь ассоциируется с ветром, в мистическом символизме ветер, воздух, дух тесно связаны. Ветер
- даритель жизни (так как участвует в процессе опыления), духовная жизнь, свобода [Тресиддер, 1999, с. 46]. Порыв ветра означает нечто изменяющееся, непостоянное, эфемерное, связанное с женским началом, более проявляющимся в оксюмороном сложном слове горячо-осторожный, отличающемся изначальной двойственностью: энергия огня, сила и способность не причинять этой стихией вред, то есть осторожность. Разрушительное «вихрь» уравновешивается эпитетом «горячо-осторожный», нейтрализуя опасность.
Наличие форм только женского рода в четвертом стихе: «синей бездонности гладь безбрежная» - ярко выраженное женское начало на уровне символов: синий - цвет женский, в библейской символике цвет Девы Марии и Христа, которых часто изображают одетыми в синее [Тресиддер, 1999, с. 179]. Безбрежная гладь бездонности - парафраз воды. Имплицитно, гладь - это отражающая поверхность - зеркало, осуществляющее отражательное качество. Отраженность в другом «я» проявляется в диалогичности рассмотренных образов-символов, где в каждом начале (как в женском, так и в мужском) присутствует и противоположная ему часть.
Во второй строфе в первом стихе - формы среднего рода: облачное небо, символизирующее сверхъестественные силы. Небо - мужское начало превосходства, власти, но и женское, с оплодотворяющим действием солнца и дождя. Облака - плодородие, как физическое, так и духовное, божественное присутствие. Словосочетание просвет просиянный инструментирует тему огня, начатую в первой строфе эпитетом горячо-осторожный, тем самым мужское начало несет положительную коннотацию: свет побеждает тьму, разрывая облака.
Словоформы среднего рода второго стиха свежее поле составляют контраст формам первого стиха по смысловой доминанте. Небесному противопоставляется Земля, представленная растительной частью: полями, маргариткой как исконно женским началом, воспроизводящее, рождающее, полное жизненных соков: свежих, росистая. В символическом упоминании цветка «маргаритка росистая», «лаконичного символа природы, рождения» [Тресиддер, 1999, с. 400] - маргаритка является символом доброты и сердечности, весны и обновления жизни. Это солнечный символ, обладающий защитной магией. Маргаритка, по библейской версии, связана с сюжетом о решении Богородицы: сделать искусственные цветы маленькому Иисусу в подарок зимой, когда живых цветов не было. Она укололась иглой, и капли крови упали на белоснежные цветы. Пробужденные к жизни кровью, маргаритки понравились младенцу, и с тех пор стали расцветать ранней весной, символизируя борьбу со смертью [Золотницкий, URL].
В третьем стихе словоформы мужского рода меч, луч репрезентируют тему остроты, а значит, воинственности, что является воплощением мужского начала. Вместе с тем луч - оплодотворяющая сила, святость, творческая энергия, а меч позиционирует агрессивно-защитную функцию, символизируя высшую справедливость, небесный меч - очищающая сила, с ним связано «изображение библейского херувима с огненным мечом, который охраняет дорогу, ведущую в Эдем» [Тресиддер, 1999, с. 219].
Четвертый стих содержит только формы женского рода: тайна прозрачная, ласково-чистая -содержащийся намек на извечную загадочность, непостижимость сущности женского репрезентируется в оксюморонном сочетании «тайна прозрачная»: нечто известное, вместе с тем, упоминание о тайне предполагает поиск разгадки. Лексема ласково-чистая означает в контексте стихотворения усмиряющее начало в противоположность агрессивному мужскому.
Доминанта мужского начала (огненная стихия) выявляется в третьей строфе: костер ярко-жадный с обозначением темы пути, выбора, судьбы (распутье), а лексемы второго стиха: долина, дымка невестная -относятся к женскому началу. Дым, один из способов восхождения к небесам, символ вознесения молитв и благочестивых душ [Тресиддер, 1999, с. 87]. Третий стих содержит определения мужского рода с ярко выраженным мужским началом: мой, веселый, беспощадный. Четвертый стих - содержит по контрасту с третьим стихом - только женские характеристики: моя, близкая, неизвестная. В космогоническом плане предстоящая тема свадебного обряда сближает противостоящие стихии; тема возможного счастья и находящейся рядом опасности инструментируется даже на уровне рифм: жадный, беспощадный (отрицательная коннотация) и невестная, неизвестная (благая весть) - амбивалентность понятий и разделение на библейском уровне: ад / рай.
Финальная, четвертая строфа отличается диалогической композиций, появляется субъект («я»): «Ждал я и жду я зари моей ясной» - реплика «его», «Неутомимо тебя полюбила я» - реплика «ее». «Встань же,
мой месяц серебряно-красный» - обращение «ее» к «нему», «Выйди, двурогая» - реплика «его», - «Милый мой» - реплика «ее», «Милая» - реплика «его».
Высказывания коммуникантов чередуются, последняя же строка содержит «речь» сразу двух персонажей. Эксплицирование в финале грамматических характеристик, поясняющих стихотворение: глаголы в прошедшем времени ждал, полюбила - идентифицируют по родовому признаку мужское начало (пассивное) - ждал и жду и женское (активное) - полюбила. В структуре стихотворения появляется местоимение «Я» после того, как наступает полная гармония, происходит обретение себя через образ другого («ты» как «я»). Образ зари является медиатором, который помогает соединить и примирить антагонистичность света и тьмы. В первой и второй строках акценты расставляются по гендерному признаку: только область мужского - глагольная характеристика в первой строке, и та область, где лирическая героиня позиционирует себя только с женским началом «неутомимо тебя полюбила я».
В финале стихотворения одновременно (андрогинно) встретились месяц и луна - один тот же объект, различающийся фазами. Символ Луны, воплощающий возрождение, бессмертие, принадлежит к христианским образам: «тонкий серп луны символизирует непорочное зачатие, Дева Мария изображается с луной у ног, а полная луна (круг) - знак цельности и совершенства. Ангел Луны Гавриил возвещает о втором внутреннем рождении человека» [Тресиддер, 1999, с. 157].
Обретение своего «я» во встрече стихий, символов, планет, людей произошло за счет того, что одно начало смогло распознать в другом часть себя. На мифологическом уровне мы отмечаем появление близнечного мифа, он возникает за счет перехода от пейзажного изображения к антропоморфизму, а «элементы реального мира входят в стихотворение в порядке метафор или сравнений, служащих исключительно одной только конкретизации взаимоотношений между героями» [Сильман, 1990, с. 82]. Человеческие характеристики, которые метафорически воплощались через образы неба и земли, в финале стихотворения обретают целостность, по Р. Барту, происходит «корреляция» [Барт, 2003, с. 467]: «я» в акте высказывания полностью растворилось в «ты».
На всех уровнях организации стихотворения наблюдается четкая симметрия категорий мужского / женского. Там, где ярко выражен признак одного, есть и полноценное обозначение противоположного признака. Но чаще всего признаки, присущие разным началам, смешиваются. З. Гиппиус, следуя эпохальным тенденциям воплощения нового человека и новых человеческих отношений, пытается переосмыслить традиционные социальные и антропологические роли. В области любви и творчества в поисках гармонии она обращается к образу андрогинной личности, наделенной одновременно мужскими и женскими признаками. Хотя на лексическом и символическом уровнях мужское / женское находятся в равных пропорциях, с явным преобладанием женских рифм; женский же «финал» стихотворения: милая - свидетельствуют о доминировании по признаку гендера в данном стихотворении женской ипостаси.
Литература
Барт Р. Система моды. Статьи по семиотике культуры. М., 2003.
Золотницкий Н.Ф. Цветы в легендах и преданиях. [Электронный ресурс]. URL: http:// granina.narod.ru/library/zolotn/sod.htm
Рюткенен М. Гендер и литература : проблема «женского письма» и «женского чтения» // Филологические науки. 2000. № 3.
Сильман Т.И. Заметки о лирике. Л., 1990.
Тресиддер Д. Словарь символов. М., 1999.
Фарыно Е. Введение в литературоведение. СПб., 2004.
