CC BY
35
5. Воскресный вечер с В. Соловьевым // Россия 1. [Электронный ресурс]. URL: https://russia.tv/ video/show/brand_id/21385/episode_id/1709151/ video_id/1812708/viewtype/picture/].
6. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. Т. 2. 2-е изд., стер. М.: Прогресс; Фасмер. 1986. 864 с.
7. Краткий словарь блатного жаргона криминального мира // Trend News Agency [Электронный ресурс]. URL: [https://www.trend.az/life/soci-um/1594967.html].
8. Большой толковый словарь русского языка под ред. Кузнецова С.А. СПб.: Норинт, 2000. 1536 с. С. 1056.
9. Михалева О.Л. Политический дискурс как сфера реализации манипулятивного воздействия: дис... канд. филол. наук. Иркутск, 2004. 252 с. С. 58.
10. Словарь русского языка: В 4 т. Т. 4. 4-е изд., стер. / Под ред. А.П. Евгеньевой. М.: Рус. яз.; Полиграф-ресурсы, 1999. 800 с. С. 714.
REFERENCES
1. Zemskaya E.A., Kitaygorodskaya, Rozanova N.N. Yazykovaya igra [Pun] In: Russkaya razgovornaya rech': Fonetika, morfologiya, leksika, zhest [Russian spoken language: Phonetics, morphology, vocabulary, gesture]. Moscow, Nauka, 1983, 239 p.
2. Sannikov V.Z. Russkiy yazyk v zerkale yazykovoy igry [Russian language in the mirror of the pun]. 2nd ed. Moscow, Yazyki slavyanskoy kul'tury, 2002, 552 p.
3. Norman B.Yu. Grammatika govoryashchego [The speaker's grammar]. St.-Petersburg, St.-Petersburg State Univ. Press, 1994, 204 p., p. 79.
4. Kovylyaeva N.E. Yazykovaya igra kak sredstvo formirovaniya semantiki i pragmatiki diskursa [Pun as a means of forming semantics and pragmatics of discourse. Dissertation for the degree of Candidate of Philology]. Nal'chik, 2015, 186 p., p. 25.
5. Voskresnyy vecher s V. Solov'evym [Sunday evening with V. Solovyov], available at: https://russia.tv/ brand/show/brand_id/2138.
6. Etimologicheskiy slovar' russkogo yazyka [Etymological dictionary of the Russian language]. In 4 vol. Vol. 2. 2nd ed. Moscow, Progress; Fasmer 1986, 864 p.
7. Kratkiy slovar' blatnogo zhargona kriminal'nogo mira [Concise Dictionary of criminal jargon of the criminal world], available at: https://www.trend.az/ life/socium/1594967.html.
8. Bol'shoy tolkovyy slovar' russkogo yazyka [Big Dictionary of the Russian language]. Ed. by S.A. Kuznetsov. St.-Petersburg, Norint, 2000, 1536 p., p. 1056.
9. Mikhaleva O.L. Politicheskiy diskurs kak sfera re-alizatsii manipulyativnogo vozdeystviya [Political discourse as a sphere for the implementation of the manipulative influence. Dissertation for the degree of Candidate of Philology]. Irkutsk, 2004, 252 p., p. 58.
10. Slovar' russkogo yazyka [Dictionary of the Russian language]. In 4 vol. Vol. 4. 4th ed. Ed. by A.P. Evgen'ea. Moscow, Rus. yaz.; Poligrafresursy, 1999, 800 p., p. 714.
22 мая 2019 г.
УДК 81'37
СТЕРЕОТИПНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ПОЛЬЗЕ И ВРЕДЕ В СОЗНАНИИ НОСИТЕЛЕЙ РУССКОГО И КИТАЙСКОГО
ЯЗЫКОВ
Чэнь Вэйцзя
DOI 10.18522/2072-0181-2019-98-2-80-85
ВВЕДЕНИЕ
Известно, что категориями пользы и вреда носители любого языка оперируют весьма часто, поскольку практически любое действие субъекта может быть рассмотрено в координатах утилитарной оценки, приносимой пользы и наносимого вре-
да, причиняемого как другому лицу, так и самому себе.
Понятие утилитарной оценки появилось в философии, где утилитаризм (лат. utilitas -польза, выгода) трактуется как «принцип оценки всех явлений с точки зрения их полезности, возможности служить средством достижения какой-либо цели» [1]. В философии морали данное
Чэнь Вэйцзя - аспирант кафедры русского языка как иностранного и методики его преподавания Санкт-Петербургского государственного университета, 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., 11, e-mail: 79052080266@ yandex.ru.
Chen Weijia - Saint Petersburg State University, 11, University Embankment, St. Petersburg, 199034, e-mail: 79052080266@yandex.ru.
направление получило обоснование в разработке теории «утилитаризма» Дж. С. Миллем. Согласно последней теории, в основе морали лежит общее благо (понимаемое как счастье большинства людей), которое И. Бентам называл общей пользой, отличая ее, безусловно, от корысти - личной выгоды [2].
Понимание пользы и вреда современными носителями языка неоднократно попадало в поле зрения исследователей. Это во многом связано с изучением картины мира - наивной картины, отражающей знания о мире на уровне обыденного сознания и вербализуемой средствами устойчивых единиц языка [3]. Если картина мира - это «система интуитивных представлений о реальности» [4], то языковая картина мира понимается исследователями как «совокупность знаний об окружающем человека мире, запечатленных в языковой форме» [5]. Фразеологическая же картина мира - наиболее стабильная часть языковой картины мира: она пополняется в процессе развития общества незначительно. Фразеологическая картина мира обладает рядом отличительных признаков, из которых основными являются три: универсальность, антропоцентризм, экспрессивность [6].
Вербализуемая достаточно разнообразным кругом лексических средств - урон, недостаток, ущемление (интересов), убыток, утрата и др., -семантика вреда не может не привлекать внимания исследователей. И.В. Хорошунова, рассматривая лексико-семантические процессы, наблюдаемые в семантическом поле «Польза/Вред», сопоставляет диахронические срезы изучаемого материала, анализирует словарные толкования, производит компонентный анализ каждого из слов, репрезентирующих поле, и выстраивает модель поля - с ядром, ближней и дальней периферией и, соответственно, с набором парцелл, составляющих отдельные фрагменты поля [7]. О способах вербализации концепта «вред» в текстах рекламного дискурса пишет в своей работе Т.С. Глушкова, приходящая в результате анализа к выводу о «достаточно сложной структуре концепта» и «многоаспектной системе его репрезентаций» [8, с. 43]. Е.А. Савельева, проводя на весьма разнообразном материале комплексное исследование утилитарных оценок, разрабатывает трехслойную структуру концептов «полезный», «вредный», «польза» и «вред» [9].
Представление о возможности причинения кому-либо вреда - некоего в широком смысле морального, психического или физического ущерба, как и о способности действовать на
пользу себе и другим, отражается в первую очередь в лексике, что подтверждается значительностью синонимического ряда слов, приводимых словарными источниками, ср.: ущерб, урон, убыток, потеря, утрата, порча, пагуба, невыгода, разор, зло и др. [см. 10-12]; и др.
На лексическом уровне семантика полезного выражается словом польза как ключевым, ядерным, а также рядом синонимических или близких по значению лексем: интересы, выгода; прок, улучшение; льгота, облегчение, помощь, поддержка, подспорье; нажива, барыш (устар.). К этой же семантической сфере могут быть отнесены более конкретные понятия - укрепление здоровья; пригодность для дела. Набор репрезентантов семантики 'польза' позволяет увидеть, что представления о 'пользе' формировались из жизненных наблюдений над реальными ситуациями, в которых человек получал какое-либо облегчение - вначале физическое, материальное, а потом и моральное. Это привело к закреплению за словом представления о благотворном воздействии, благоприятных последствиях. Ср. определение в толковом словаре: польза -'хорошие, положительные последствия, благо для кого-либо; выгода' [13, с. 233]. Представление о вреде как неблагоприятном воздействии, отрицательном результате сформировалось как следствие развития семантики слова вред - 'нарыв, гнойник'. Сейчас оно трактуется как 'опасность или удар судьбы, наносящий ущерб в результате настигшей беды' [13, с. 65].
В китайских словарях аналог русского слова вред - вй - определяется как 'фактор, неблагоприятный для людей, обстоятельств или предметов; ущерб, порча" [14, с. 981], а аналог слова польза -йй - как 'фактор, факт, предмет, который хорош для людей, приносит выгоду, добро'[14, с. 1455].
С одной стороны, вред и польза могут быть рассмотрены как следствия преднамеренной или непреднамеренной деятельности человека, его поступков. С другой стороны, они могут быть оценены с точки зрения «адресата» - т.е. как результаты, получаемые самим деятелем или сторонним лицом, выступающим в роли объекта. Наконец, они могут анализироваться как явления морально-этического уровня или исключительно материально-прагматического.
О том, что спектр факторов, которые могут оказаться для человека благоприятными/неблагоприятными, достаточно широк, свидетельствуют и устойчивые выражения русского языка, предназначенные своей экспрессивной приро-
дои для выражения отношения к предмету речи, характеризуемому объекту; на эту функцию фразеологических единиц указывает, в частности, Н.Ф. Алефиренко [15]. С помощью поговорок и пословиц осуществляется оценка по шкале «хорошо - плохо», «одобрительно - неодобрительно», но также выражается - чаще косвенно, чем прямо - утилитарная оценка, ср. паремиоло-гические единицы Кто смел, тот два съел - со значением 'смелый, предприимчивый оказывается более сытым' (либо в переносном смысле: 'обретает нечто большее, чем другие, действуя тем самым себе на пользу'); Не плюй в колодец, пригодится воды напиться - содержащийся в паремии намёк позволяет охарактеризовать действие как неправильное, вредное, способное испортить перспективу использования в будущем чего-либо для своей пользы.
Не менее очевидна и семантика вреда во фразеологических единицах вставлять кому-л. палки в колеса, давать по рукам, наступать кому-л. на любимую мозоль, не давать кому-л. прохода и др., в них реализуется в большей или меньшей степени семантика 'помеха', ср.: Помеха - 1. 'тот, кто (то, что) мешает, препятствует чему-н.' [10, с. 281]. Это значение соприкасается, согласно данным «Русского семантического словаря», с семантикой 'преграда', 'трудность', 'осложнение', с понятиями 'зло', 'бремя', 'вред' [11, с. 353]. Порицается в русской паремике доносительство - через указание на потенциальный вред самому доносчику (Доносчику первый кнут), неискренность (За фальшивое уважение не жди почтения), ложь (Один раз соврал - навек лгуном стал/прослыл), злопамятность (Кто старое помянет, тому глаз вон) и проч.
Совокупность высказываний, поступков и моделей поведения, происходящих событий, способных негативно или позитивно сказаться на человеке, его психическом и физическом состоянии, на его состоянии дел, весьма обширна и разнообразна, что создает определенные трудности в отборе тех фрагментов языковой картины мира, которые в принципе подлежат утилитарной оценке. Особенно эта задача осложняется, если задаться целью, во-первых, сопоставить те представления о пользе и вреде, которые характеризуют видение внеязыковой реальности носителями разных языков и культур - русскими и китайцами, и, во-вторых, выявить степень близости и объем расхождений в представлениях о пользе и вреде, вербализованных фразеологическими средствами.
Такая постановка проблемы делает необходимым предварительное выявление спектра представлений, которые связаны в этномаркиро-ванном сознании с понятиями вредного и полезного: например, воспринимаются ли как причиняющие вред неблагодарность или грубость и, наоборот, как приносящие пользу - трудолюбие, честность, внимание к людям и т.д.
ПОЛУЧЕННЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ
С целью выявления круга типичных представлений русских и китайцев о пользе и вреде и о тех жизненных сферах, с которыми эти представления связаны, мы провели анкетирование 60 русских и 60 китайцев*, позволившее сформулировать основные векторы, с учетом которых можно производить впоследствии отбор устойчивых выражений для лингвокультуроло-гического анализа. Респонденты - люди преимущественно с высшим, реже - со средним образованием, без учета возраста, пола и профессии, которых просили назвать в качестве ответов не менее 4-5 позиций на каждый из шести поставленных в анкете вопросов: 1. Какие действия (поступки) человека могут навредить другому лицу? 2. Какие действия (поступки) другого человека могут причинить вред вам? 3. Какие действия (поступки) человека могут быть на пользу другому? 4. Какие действия (поступки) другого человека были бы на пользу вам? 5. Какими действиями (поступками) вы сами можете нанести себе вред? 6. Какими действиями (поступками) вы можете принести себе пользу? Прокомментируем полученные результаты, остановившись на первых трех позициях ответов на каждый вопрос, выделенных нами как наиболее типичные.
В ответах носителей русского языка относительно возможности причинения вреда себе или другим (вопросы 1 и 2), самую большую группу составили ответы, объединяемые семантикой «ложь» (65 % и 61 % полученных ответов) и представленные словами и словосочетаниями ложь, обман, дезинформация, утаивание, волк в овечьей шкуре; засланный казачок; потёмкинские деревни и др. В отношении самих себя респонденты дополнительно акцентируют вред заведомо ложного обвинения (сплетни), ложной информации порочащего характера (клевета), распространение сведений личного характера (грязное/чужое бельё).
В терминах вредного расценивается русскими и манера поведения. Вредным, безусловно, считается поведение грубое (с повышением
* Анкетирование осуществлено автором в 2018 г.
голоса), оскорбительное - преимущественно речевые нападки, но названо также и физическое насилие (вопрос 1,35 % ответов). Однако в отношении себя ответы крик, грубость, нападки, хамство и проч. получены в большем количестве случаев, чем в отношении других (48 % ответов против 35 %), т.е. такие действия в отношении себя воспринимаются, вероятно, острее.
В ответах на вопросы (3) и (4) нельзя не отметить важности, уделяемой респондентами оказанию помощи - стоящей на первом месте «физической, моральной и материальной поддержки» (65% и 73 %, соответственно), выражению «понимания, сопереживания, жалости, сочувствия» и «эмпатическому выслушиванию» (31% и 35 %, соответственно; второе место по количеству ответивших). Показательно, что в качестве желательного (полезного) в отношении себя (ответ на вопрос 4) названо в 26 % случаев уважение, занявшее, таким образом, третье место по частотности ответов.
На вопросы (5) и (6) - о действиях/поступках, совершаемых субъектом в отношении самого себя, даны такие ответы. Вредны (1 место, 40 % ответов) самоедство, самобичевание, жестокий самоанализ - одним словом, рефлексия. Неправильный образ жизни - вредные привычки, долгая работа за компьютером, употребление алкоголя, курение, бессонные ночи - отмечен как наносящий вред в 35% ответов. Вредной признается и лень (в 25 % ответов).
В качестве полезного приводятся действия, направленные на заботу о своем здоровье (частые прогулки, занятия спортом, здоровое питание, забота о своем теле) - 38 % ответов. Вторую и третью группу составили ответы, связанные с самосовершенствованием, культурным и умственным: «хорошо учиться, самообразование» - 35 % и «читать хорошие книги» - 30 %.
В ответах китайских респондентов обнаруживаются существенные отличия - и в содержании признаваемого вредным и полезным, и в количестве респондентов, выделивших ту или иную группу ответов.
В качестве вредного для других лиц (1) названо, в первую очередь, нарушение закона, преступление, употребление наркотиков - 40% ответивших. На втором месте - эгоистические мотивы, руководящие действиями человека (38 %), упрямство. В 35 % случаев названы ложь, ложные слухи, нечестность, измена.
В отношении вредного для себя со стороны других людей (2) ответы расположились иначе: наибольшую группу ответов составили
указания на ложь, утаивание, поклёп - 55 % ответов. В 36 % ответов отмечены: а) безнравственность, отсутствие чувства долга перед обществом; б) крик, проклятия, ругань; в) бытовая грязь: мусорить, плевать на пол. По сравнению с ответами на вопрос (1) признание вредными нарушений закона, преступлений здесь переместилось на третье место и составило 28 % ответов. Ответы на вопрос 3 свидетельствуют о том, что для китайцев наиболее полезными в отношениях людей являются желание (по)делиться, обмениваться опытом (61 %), отношение с пониманием к затруднениям и проблемам другого, снисходительное отношение к другому (36 %) и, что очень показательно, похвала (35 %).
Полезными самому себе со стороны других (4) респонденты считают помощь и проявление заботы, важно не создавать помехи и препятствия (51 %). Практически повторяется ответ, прозвучавший выше - отношение с пониманием к чужим затруднениям и проблемам, снисходительность, - однако этот выбор сделан большим количеством респондентов (43 %). В отношении себя китайцы также ценят доверие и честность (36 %).
Носитель китайских языка и культуры вредит самому себе (5), если ленится (48 %), подвержен наркомании, совершает преступления (33 %), не имеет привычки думать, размышлять (31 %). И, наоборот, пользу себе (6) может принести, во-первых, учеба, чтение, занятия (68 %), полезные привычки - 56% (режим дня, занятия спортом, меньше игр с использованием мобильного телефона) - ср.: у русских здоровый образ жизни здесь на первом месте. Интересно, что третье место у китайцев заняла уверенность в своих силах (30 %).
ВЫВОДЫ
Таким образом, сопоставление полученных результатов опроса русских и китайцев относительно взглядов на восприятие поступков, моделей поведения, отношения в терминах полезного и вредного позволяет сделать выводы об общности отдельных представлений, хотя и различающихся по тому весу, который придается им носителями разных языков и культур: о несомненном вреде обмана, распространения ложных слухов, сплетен; о вреде лени; о неприятии крика, ругани, хамства. Отмечая положительное, носители обеих культур говорят о пользе оказания помощи и поддержки, проявления в отношениях между людьми человечности и понимания, о важности заботы о здоровье; о пользе чтения, учебы, саморазвития.
Нельзя не заметить и существенных различий, определяемых реалиями жизни и национальными культурными традициями. Многими носителями русского языка названы в качестве нежелательных со стороны других не только ругань и нападки, но и физическое насилие, распространение порочащих сведений о чужой личной жизни (копаться в грязном белье). Серьезным фактором, причиняющим вред, признается самобичевание, жесткий самоанализ, что не отмечено ни одним из китайских респондентов. В качестве полезных факторов у русских прозвучали уважительное отношение к человеку, способность выслушивать, сопереживать. У китайцев же последний фактор приобретает несколько иное звучание: важно относиться с пониманием и снисходительностью к чужим проблемам.
Китайские респонденты придают большое значение уверенности в себе, отсутствию намеренно чинимых кем-либо препятствий, доверию, обмену опытом, позитивной оценке.
Высокие моральные качества китайских респондентов и признание неприкосновенности закона проявились в порицании, в первую очередь, действий и поступков, квалифицируемых как преступление (особо отмечено употребление наркотиков), отсутствие чувства долга перед обществом и безнравственное поведение. Неприемлемы эгоистические мотивы, установка на извлечение выгоды в ущерб другим, упрямство.
Такая расстановка акцентов - как в содержательном смысле, так и по количественному показателю - задает векторы для отбора материала с целью анализа стереотипных представлений о пользе и вреде, вербализуемых средствами устойчивых единиц двух языков.
ЛИТЕРАТУРА
1. Философский энциклопедический словарь / Гл. ред. Ильичев Л.Ф., Федосеев Г.Н., Ковалев и др. М.: Сов. энциклопедия, 1983. 678 с. С. 378.
2. Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства. М.: РОССПЭН, 1998. 416 с. С. 17.
3. Мокиенко В.М. Славянская фразеология. М.: ВШ, 1989. 87 с. С. 6.
4. Руднев В. Словарь культуры ХХ века Ключевые понятия и тексты. Москва: Аграф, 1997. 384 с. С. 311.
5. Азимов Э.Г., Щукин А.Н. Новый словарь методических терминов и понятий (теория и практика обучения языкам). М.: Издательство ИКАР, 2009. 448 с. С. 362.
6. Фаткуллина Ф.Г. Категория деструктивности в современном русском языке: дис. ... д-ра филол. наук. Уфа, 2002. 323 с. С. 8.
7. Хорошунова И.В. Семантические процессы в лек-сико-семантическом поле: на материале лексико-семантического поля утилитарной оценки «Польза/Вред»: дис. ... канд. филол. наук. Воронеж, 2002. 344 с. С. 38.
8. Глушкова Т.С. Концепт вред в русском языке и особенности рекламного дискурса // Вестник Калмыцкого ин-та гуманитарных исследований. Языкознание. 2013. № 2. С. 43-47.
9. Савельева Е.А. Концептуализация утилитарных оценок «полезный/ вредный» в русском языке: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Омск, 2014. 22 с. С. 13.
10. Словарь русского языка (МАС): В 4 т. Т. 3 / Под ред. А.П. Евгеньева. М.: Русский язык, 1985. 696 с.
11. Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений: В 6 т. Т. 3. / Под общ. ред. Н. Ю. Шведовой. М.: Азбуковник, 2003. 720 с.
12. Словарь синонимов русского языка / Под общ. ред. Л.Г. Бабенко. М.: Астрель, 2014. 146 с.
13. Кузнецов С.А. Большой толковый словарь русского языка: Справочное издание. СПб.: Норинт, 2000. 1536 с.
14. Современный китайский словарь (Щ-ШШй]*) / Под общей ред. Лие Шусян, Дин Шушэн ( ' ! fi ¡lu Г !!i И ). Шанхай: Изд-во делового печатания (ffi-ШИЖЮ±)Х 2012. 1790 с.
15. Алефиренко Н.Ф., Семененко Н.Н. Фразеология и паремиология. М.: Флинта: Наука, 2009. 344 с.
REFERENCES
1. Filosofskiy entsiklopedicheskiy slovar' [Philosophical Encyclopedic Dictionary]. Ed. by L.F. Ilyichev, G.N. Fedoseev, S.M. Kovalev, etc. Moscow, Sovets-kaya Encyclopedia, 1983, 678 p., p. 378.
2. Bentam I. Vvedenie v osnovaniya nravstvennosti i zakonodatel 'stva [Introduction to the foundations of morality and legislation]. Moscow, ROSSPAN, 1998, 416 p., p. 17.
3. Mokienko V.M. Slavyanskaya frazeologiya [Slavic phraseology]. Moscow, Vyshaya Shkola, 1989, 87 p., p. 6.
4. Rudnev V. Slovar' kul'tury 20 veka Klyuchevye po-nyatiya i teksty [The Dictionary of Culture of the 20th Century Key concepts and texts]. Moscow, Agraffe, 1997, 384 p., p. 311.
5. Azimov E.G., Shchukin A.N. Novyy slovar ' metod-icheskikh terminov i ponyatiy (teoriya i praktika obucheniya yazykam) [New Dictionary of Methodological Terms and Concepts (Theory and Practice of Teaching Languages)]. Moscow, IKAR Publishing House, 2009, 448 p., p. 362.
6. Fatkullina F.G. Kategoriya destruktivnosti v sovre-mennom russkom yazyke [Category of destructive-ness in the modern Russian language. Dissertation
for the degree of Doctor of Philology]. Ufa, 2002, 323 p., p. 8.
7. Khoroshunova I.V. Semanticheskie protsessy v lek-siko-semanticheskom pole: na materiale leksiko-semanticheskogo polya utilitarnoy otsenki «Pol'za/ Vred» [Semantic processes in the lexical-semantic field: on the material of the lexical-semantic field of the utility estimation of "benefit / harm". Dissertation for the degree of Candidate of Philology]. Voronezh, 2002, 344 p., p. 38.
8. Glushkova T.S. Vestnik Kalmytskogo instituta gu-manitarnykh issledovaniy, 2013, no. 2, pp. 43-47.
9. Savel'eva E.A. Kontseptualizatsiya utilitarnykh otse-nok «poleznyy/ vrednyy» v russkom yazyke [Conceptualization of utilitarian assessments "useful / harmful" in the Russian language. A thesis submitted for the degree of Candidate of Philology]. Omsk, 2014, 22 p.
10. Slovar' russkogo yazyka (MAS) [Dictionary of the Russian language]. In 4 vol. Vol. 3. 3rd ed. Ed. by A.P. Evgeniev. Moscow, Russkiy yazyk, 1985, 696 p.
11. Russkiy semanticheskiy slovar'. Tolkovyy slovar', sistematizirovannyy po klassam slov i znacheniy [Russian semantic dictionary. Explanatory Dictionary, systematized by classes of words and meanings]. In 6 vol. Vol. 3. Ed. by N.Yu. Shvedova. Moscow, Azbukovnik, 2003. 720 p.
12. Slovar' sinonimov russkogo yazyka [The dictionary of synonyms of the Russian language] Ed. by L.G. Babenko. Moscow, Astrel, 2014, 146 p.
13. Kuznetsov S.A. Bol'shoy tolkovyy slovar' russkogo yazyka: Spravochnoe izdanie [Large explanatory dictionary of the Russian language: Reference book]. St.-Petersburg, Norint, 2000, 1536 p.
14. Sovremennvv kitayskiy slovar' ( мквши* ) [ModernChinese Dictionary ( .ишшиля )].Ed. by Lv Shuxang, Ding Shengshu ( ам. г aw ). Shanghai, Business Printing Publishing ( ), 2012, 1790 р.
15. Alefirenko N.F., Semenenko N.N. Frazeologiya i paremiologiya [Phraseology and paremiology]. Moscow, Flinta, Science, 2009, 344 p.
23 апреля 2019 г.
УДК 81'37
СТЕРЕОТИПНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ НОСИТЕЛЕЙ РУССКОГО ЯЗЫКА ОБ ОШИБКЕ СКВОЗЬ ПРИЗМУ ГЛАГОЛЬНОЙ
СОЧЕТАЕМОСТИ
У Яньшань
DOI
ВВЕДЕНИЕ
Понятие ошибки как весьма актуальное в оценке любого вида деятельности человека изучается учеными в рамках различных дисциплин. Погрешности в ходе рассуждений, способные привести к неверным выводам и суждениям, ошибки в логических построениях, связанных с установлением причинно-следственных связей, входят в поле зрения специалистов в области логики и философии (к примеру, [1-2] и др.), психологов - при выявлении ошибок памяти, когнитивных искажений, ошибок в избранной стратегии общения о чем пишут, в частности, в [3-5] и др.
К ошибкам в лингвистике относят неверное использование в устной и письменной речи слов, не передающих нужного смысла или нарушающих стилистическую выдержанность
У Яньшань - аспирант кафедры русского языка как иностранного и методики его преподавания Санкт-Петербургского государственного университета, 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., 11, e-mail: 1281465181@ qq.com.
текста, неправильное написание и произношение и т.д. Эти проблемы освещаются в трудах А.К. Григорьевой [6], Б.Ю. Нормана [7] и др.
Таким образом, ошибка как действие, неуместное по определенным причинам в данной ситуации, охватывает различные сферы «деятельности», включая мышление, речь, эмоции и реакции и др., и в целом - широкий круг ситуаций, в отношении которых, как показывают привлекаемые для анализа контексты Национального корпуса русского языка (НКРЯ), говорящими отмечены разные аспекты, связанные с совершенной ошибкой.
Синтагматические связи, или «линейный план отношений между единицами языка» [8, с. 447], - это отношения, в которые слово вступает с единицами, расположенными в непосредственной близости от него в тексте или в реаль-
Wu Yanshan - Saint Petersburg State University, 11, University Embankment, St. Petersburg, 199034, e-mail: 1281465181@qq.com.
