CC BY
55
ее разделы, которые непосредственно связаны с вычислительной техникой — дискретная математика и информатика, методы вычислений. Произойдет более четкое разделение математических курсов по уровню фундаментальной и прикладной направленности.
Однако следует иметь в виду, что численные методы плохо работают в случае быстропроте-кающих и неустойчивых процессов. Поэтому без развития фундаментальной науки и обучения ее основам все равно не обойтись.
С этой точки зрения теоретическая часть курса будет меняться медленно. Однако практическая ориентация курса математики изменится быстрее и будет непрерывно меняться в большой степени. Практические занятия будут буквально «пропитаны» конкретными содержательными примерами и задачами из соответствующих прикладных областей знаний. Вполне возможно, что в них нарушится привычное для профессионального математика последовательное, логически обоснован-
ное изложение материала и уменьшится число строго доказываемых утверждений.
Все это потребует от преподавателей математики дальнейшего пересмотра своих воззрений на стиль и характер подачи материала, освоения непривычных прикладных областей знаний и современного высокоэффективного компьютерного инструментария. Эта работа уже началась и будет приоритетной на кафедре в ближайшие годы.
Несмотря на солидный возраст большинства сотрудников кафедры, многие из них продолжают работу по совершенствованию математического образования в нашем университете. Математику нельзя отнести к рыночным наукам, поэтому в основном мы можем рассчитывать на поддержку правительства и руководства университета. В настоящее время на кафедре проводится оценка наших потенциальных возможностей с целью объединения усилий для постановки и решения актуальных проблем, требующих применения математики.
УДК 001
В.Д. Комаров
СТАТУС И СПЕЦИФИКА ТЕХНОЛОГИЧЕСКИХ НАУК
В современном науковедении интенсифицируется процесс выявления специфики, сущности предмета и эпистемологического статуса технологических наук. Однако в справочных научных изданиях нет характеристики этих наук, хотя определяется содержание понятия «технология» и даже рассматриваются отдельные стороны указанных наук под рубрикой «технические науки», уже завоевавшей свой автономный статус в науковедении. В рамках философии науки порой рассматриваются некоторые общие проблемы технических и технологических наук под синтезирующим названием «тех-нознание» [1].
Знакомство с современной системой классификации наук показывает, что в ней пока не нашлось места «технологическим наукам». Само это имя фигурирует в научном дискурсе, как правило, не в категориальном значении.
Нет явного анализа сущностно-предметного соотношения технологических наук с техническими, гуманитарными, естественными и социальными. Между тем известны факты, говорящие о более раннем формировании технологических наук в сравнении с техническими. Нелепо рассуждать о природе наукоемких «высоких технологий» вне их генетической связи с определенным уровнем развития технологических наук. Более того, современную глобальную научную революцию невозможно постичь без понимания происходящей на наших глазах смены научно-технической революции более высокой по эпистемологическому и историческому статусу научно-технологической революцией (НТЛР). Об этом пойдет речь в заключительной части статьи.
Указанные и иные обстоятельства побуждают науковедов и философов основательно заняться
исследованием истории, статуса, предмета и современного спектра технологических наук.
Следует, однако, отметить, что первое в нашей литературе комплексное исследование развития технологии и технологических наук предпринял сибирский ученый Виталий Павлович Каширин [2], позже ставший доктором философских наук и профессором [3].
Технологическая реальность и новый эпистемологический фон технологических наук
Всякая наука рождается и развивается как главный источник интеллектуальной рационализации определенного слоя общественной жизни. Научно-рациональная организация практической жизни общества расслаивает преобразуемую действительность на объективную, субъективную и виртуальную реальности. В этом смысле технологическая реальность многослойна и включает на практике всю совокупность процессов опредмечивания производительных сил соответствующего общества. Конкретно-историческая системность такого опредмечивания созидательной деятельности общества в природе выражается в бытии определенного технологического способа производства (ТСП) человеческой жизни. Следовательно, технологические знания как явление субъективной реальности суть источник социальной модификации объективной реальности, которая (модификация) может обретать характер виртуальной реальности. Технологические науки в таком измерении выступают как основной источник качественного изменения общественного бытия.
Вообще технологическая реальность развивается в истории цивилизации под воздействием двух основных факторов, из них определяющий, исходный — это материально-производственные (экономические) потребности общества, а вторичный — эпистемологический, т. е. состояние и возможности науки. Взаимосвязанные качественные изменения обоих факторов в XVII—XX вв. создали такой социокультурный фон, на котором технологические науки начинают даже опережать рост возможностей технических наук. Начинается научно-технологическая революция как системный поворот в развитии технологической и технической реальности.
Наука и основанные на ней высокие технологии стали основным фактором в трансформации экономических и политических отношений. Ведущие страны мира превращаются в информационные общества, т. е. общества, основанные на знаниях. Это связано с ускорением темпов развития науки, о котором свидетельствуют даже цифры статистики. Так, в конце XX столетия профессиональных ученых насчитывалось более 5 млн человек во всем мире. Около 90 % всех научных открытий и изобретений, когда-либо совершенных человечеством, пришлось на XX в. Количество мировой научной информации удваивалось в последнем столетии каждые 10—15 лет. Около 80 % ученых, когда-либо живших на Земле, — наши современники. Стало понятно, что в современном мире благосостояние населения и могущество государства зависят от науки, образования и высоких технологий.
Чтобы улучшить положение в экономике и социальной сфере в России, необходимо изменить государственное и общественное отношение к науке и образованию. Этого не происходит. Проблема отчасти заключается в том, что драматические изменения в развитии науки произошли в 80-90-е гг. XX в. Кроме того, большая часть тех, кто сегодня определяет государственную и общественную политику, уже закончили свое обучение. За это время прошли целые эпохи в развитии молекулярной биологии, биомедицины, нанохимии, идет перманентная революция в области физики и математики информационных технологий и телекоммуникаций. Отсутствие в нашей стране системы непрерывного образования приводит к увеличению разрыва между достижениями науки и осознанием обществом этих достижений.
Наука в начале XXI в. отличается и будет еще больше отличаться от науки середины XX, а тем более XIX в. В настоящее время выделяют несколько (обычно три) аспекта понятия «наука».
Во-первых, наука — это особая форма деятельности, целью которой является производство новых знаний. Следует отметить, что знания приобретаются человеком при любой деятельности, но только в науке новые знания являются целью. Наука стремится исключить из результата своей деятельности все субъективное,
т. е. связанное с индивидуальными качествами исследователя.
Во-вторых, наука — это совокупность особого рода знаний, которые должны отвечать определенным критериям. Эти критерии относятся скорее к процессу получения знания, к научной работе, которая связана со систематичностью, со стремлением обосновать знания посредством многократных проверок через наблюдения и эксперименты, через анализ статистических данных и т. д.
В-третьих, под «наукой» подразумевают совокупность исследовательских институтов, академий, университетов, иными словами определенный социальный институт, который выполняет соответствующие общественные функции.
В-четвертых, некоторые философы науки считают, что по своей рациональной природе наука может рассматриваться как прикладная логика [4].
К концу XIX в. завершается формирование того типа научного знания, который называют классическим и который оказал максимальное воздействие на развитие общественного бытия и сознания в XX в. Это в основном те сведения, что «проходят» в современной средней школе по физике, химии, биологии, математике. Среди ученых до середины XX в. складывалось мнение, что существует некая Истина, которую можно постичь, что вот-вот будет построено единое здание науки и, как следствие, человечество встанет на ясный путь совершенствования бытия. Это ощущение возможности близкой победы в борьбе за всеобщее счастье человечества (с научно-техническим прогрессом как главным оружием победителей) плавно перекочевало в общественное сознание. Наука же перешла в новую фазу развития — постклассическую.
Переход науки из классической фазы в постклассическую связан с изменением основных характеристик научного познания.
Для постклассической науки характерны следующие черты:
признание субъективности, личностной стороны знания, т. е. воздействия познающего субъекта на изучаемый объект; учет внерационального остатка; признание господства вероятностно-статистических закономерностей;
новизна объекта изучения (помимо микро-и макро, еще и нано- и мегамиры);
важное общенаучное средство познания — моделирование;
стирание грани между естественными и гуманитарными науками (например, при решении экологических проблем, проблем наркомании);
развитие общенаучных дисциплин (теория систем, синергетика), интеграция гуманитарного и естественнонаучного знания [5].
Последнее десятилетие можно говорить об «информационной» стадии развития постклассической науки в технологической реальности.
Специфика технологических наук проявляется в двух аспектах.
1. Основная масса инженеров (инженеры-конструкторы, инженеры-проектировщики, инженеры-исследователи) использует для решения технических задач теоретические знания в области технических и естественно-математических наук. Их деятельность направлена на совершенствование, создание новой и модернизацию техники как среднего звена технологической триады. Инженеры-технологи, инженеры-организаторы производства, инженеры-экономисты заняты созданием, модернизацией, совершенствованием всей инфраструктуры технологических процессов. Они в своей деятельности используют в прикладных значениях теоретические достижения естественных (инженеры-геологи, инженеры-строители, инженеры-экологи, инженеры сельского хозяйства), гуманитарных (инженеры-психологи, инженеры медицинского профиля, специалисты в области технической эстетики и промышленного дизайна) и социальных (инженеры-социологи, инженеры-экономисты, архитекторы) наук. Иначе говоря, инженер-технолог любого профиля профессионально использует теоретические достижения всех наук, которые причастны к познанию динамики технологической триады.
2. Технологические науки существенно отличаются от технических по предмету и методам. Технологические науки стремятся к постижению существенных связей между всеми звеньями технологического процесса (ЧТ ^ ^ ТОП ^ ПТ, т. е. человек трудящийся ^ техника общественного производства ^ предмет труда). Посредством знаний о человеке они теснее всех связаны с философскими проблемами взаимодействия человечества и природы. Пред-
мет технологических наук материалистичен по определению. Развитие технологических наук напрямую связано с главной движущей силой цивилизации — производительными силами общества. Именно поэтому технологические науки на сто лет раньше технических наук выходят из исторической фазы преднауки и вступают в фазу классической науки. В методологическом отношении технологические науки раньше технических и других наук вступают в фазу постклассической рациональности (высокие технологии).
В развитии технологических наук особенно важную методологическую роль играет принцип единства теории и практики. Дело в том, что сама «клеточка» технологического процесса (человек — техника — предмет труда) требует комплексного подхода к анализу изменений, которые необходимо внести в обновленный предмет технологической науки, поскольку изменение человека, его способностей и навыков к труду — гуманитарно-антропологическая проблема, изменения в различных видах техники — проблемы технических наук, а изменения в предмете труда — проблемы естественных, экономических и экологических наук.
В целом получается, что качественное или даже рационализирующее преобразование технологического процесса требует специализированного комплексного решения проблемы, на которое способна только технологическая наука в рамках соответствующей отрасли производственной практики. При этом обратим внимание на два обстоятельства: научная рациональность частно-научного решения проверяется экспериментом в рамках соответствующей науки; научная рациональность технологического решения может быть проверена только комплексной производственной практикой.
В свете сказанного можно полагать, что каждая технологическая наука есть динамичная система научных знаний о закономерностях взаимодействия человека, техники и предмета труда в развитии определенного материально-производственного процесса. При таком понимании неразумно говорить о «технологии игры», «технологии воспитания» или «технологии искусства». Во всех подобных случаях дело касается методов преобразования субъективной реальности.
Понимание предмета технологических наук в указанном ракурсе позволяет глубже разо-
браться с проблемой различия предметов технических и технологических наук. Дело в том, что недавно в учебнике по философии науки для аспирантов и соискателей академик В.С. Сте-пин высказал по этому поводу суждения, с которыми трудно согласиться. В одном месте он пишет, что предметом именно технических наук «...выступает техника и технология как особая сфера искусственного, создаваемого человеком и существующего только благодаря его деятельности» [5, с. 140]. Однако известно, что в любом технологическом процессе присутствует предмет труда, имеющий естественное происхождение. Более того, в техническом орудии, используемом какой-либо технологией, всегда имеются элементы структуры, происходящие из природы. Далее В.С. Степин справедливо указывает: «Технические науки вместе с техническим проектированием начиная с середины XIX столетия стали выступать связующим звеном между естественнонаучными дисциплинами, с одной стороны, и производственными технологиями — с другой» [5, с. 142]. Но история преднауки вообще и технологических научных знаний в частности свидетельствуют, что формирование технологических наук началось в конце XVIII в., т. е. раньше технических наук, и что со времен возникновения цивилизованного хозяйства многие технологические процессы существовали без технического посредничества, даже без техники научно-рационального происхождения. Следовательно, бытие техники и бытие технологии связаны с качественно различными видами человеческой деятельности.
В понимании предмета технологических наук значительную эвристическую роль играет период постклассической науки, в который познавательная деятельность человечества вступила во второй половине ХХ в. Обнаружилась новая магистральная линия единения гуманитарных и технологических наук, что впервые начало осознаваться в системной методологии. Ведь известно, что впервые в философии науки преимущества системного принципа познания выявил и успешно использовал в исследовательской работе великий философ и социолог XIX в. К. Маркс [6].
В ХХ в. по-новому интерпретировал эвристическую роль системного подхода австрийский биолог-теоретик Людвиг фон Берталанфи
(1901—1972), разрабатывавший общую теорию систем в математическом варианте («Общая теория систем», 1968). Для нашего анализа особенно ценно следующее наблюдение Бер-таланфи над постклассической парадигмой научного познания объективной реальности: если реальность оказалась не только такой, как она представлялась классической науке, «то и образ человека должен отличаться от его образа в мире физических частиц, в котором случайные события выступают в качестве последней и единственной истины. Мир символов, ценностей, социальных и культурных сущностей в этом случае представляются гораздо более реальным, а его встроенность в космический порядок является подходящим мостом между... наукой и гуманитарным мироощущением, технологией и историей, естественными и социальными науками или сторонами любой другой сформулированной по аналогичному принципу антитезы» [7, с. 36]. Системное понимание технологической реальности является развитием общенаучного понятия технологии как совокупности технологических процессов. Именно отсюда начинается путь социально-философской трактовки бытия высоких технологий.
Современное научное понимание технологии носит комплексный характер. В онтологическом значении это практический феномен материального производства, определяемый как «совокупность методов обработки, изготовления, изменения состояния, свойств, формы сырья, материала или полуфабриката, осуществляемых в процессе производства продукции» [8, с. 1200]. В гносеологическом смысле общая технология — это «научная дисциплина, изучающая физические, химические, механические и другие закономерности, действующие в технологических процессах» (Там же).
Научное понимание сущности технологических процессов зародилось в конце XVIII в. (И. Бекманн, 1798), однако научно-философское познание системы технологических процессов общественного производства впервые осуществил К. Маркс. Уже в первом томе «Капитала» он пишет: «Технология вскрывает активное отношение человека к природе, непосредственный процесс производства его жизни, а вместе с тем и его общественных условий жизни и проистекающих из них духовных
представлений» [9]. В марксизме было доказано, что экономические отношения между группами людей опосредуют их практически-преобразовательное (технологическое) отношение к природе, а система самих материально-производственных отношений образует реальный базис социума, на котором сознательно-организованная деятельность людей возводит управляющую подсистему — надстройку.
В марксистско-ленинской теории общественного развития человечества было показано с диалектико-материалистической позиции, что всеобщим основанием (субстанцией) общественного бытия является способ производства материальной жизни людей. В свою очередь, объективным источником развития бытия и сознания (культуры) общества выступает фундаментальное противоречие между производственными силами и производственными отношениями в самой сущности конкретно-исторического способа производства и воспроизводства материальной жизни. Конкретные же для данной общественно-экономической формации характер и уровень развития производительных сил непосредственно оформляются в определенный технологический способ производства материальных благ.
Таким образом, непосредственной формой бытия производительных сил как показателя качественного отношения общества к природе (этому первоисточнику всякого материального богатства) выступает ТСП, а опосредованной формой наличных экономических отношений предстает экономический способ производства материальных благ. Следовательно, основным источником развития производительных сил во всяком социуме становится противоречие между технологическим и экономическим способами производства [7].
Развивая Марксово понимание технологии, советские философы выяснили, что всякий конкретно-исторический «технологический способ производства» есть непосредственная форма бытия производительных сил определенного характера [10, с. 219—229]. Опираясь на марксистскую трактовку сущности производительных сил как созданных обществом факторов преобразования природных сил в материальные блага для человеческой жизни, советские философы и социологи констатировали, что в состав производительных сил любого
общества входят, во-первых, человек (ЧТ) с его способностью и навыками к труду (главная производительная сила) и, во-вторых, орудия труда (ОТ), производственная техника (опосредствующая сила). Пассивным, преобразуемым в процессе труда элементом материального производства выступает предмет труда (ПТ) — природный ресурс и сырье в виде вещества, энергии, информации. Не относясь к составу самих производительных сил, предмет труда входит в состав средств производства путем включения последних в экономические отношения [10, с. 28—34]. Последние становятся системообразующим фактором общественного производства материальных благ и предметных услуг.
Таким образом, макроструктуру всякого технологического способа материального производства образуют в своем единстве две линии трудовых координат: вертикаль ЧТ — ОТ — ПТ и горизонталь ЧТ1 — ЧТ2 — ЧТ3... (ЧТ — человек трудящийся). Все технологические процессы протекают в пространстве между этими символическими линиями, а фактором, формирующим фигуру материально-трудового процесса в социуме, является существующая в данном обществе система экономических отношений, т. е. экономический способ производства.
Из всего сказанного следует, что организационно-управленческие взаимосвязи первой линии («технологические связи») и подобные взаимосвязи второй линии («технологические отношения») субстанционально не входят в состав системообразующих экономических отношений. Это «незаметное» для многих социологов, экономистов, историков и философов обстоятельство и обусловливает несостоятельность давнишней концепции «технологического детерминизма» в объяснении закономерности общественного развития. Неявное отождествление структур экономического и технологического способов производства в некоторых постмарксовых трудах Ф. Энгельса способствовало возникновению среди толкователей марксизма (от начала ХХ в. и до сих пор) тенденции подменять глубокую научность марксистского социального детерминизма плоской и вульгарно-материалистической концепцией «экономического / технологического детерминизма». Такая подмена социально-философских понятий порождает немало несостоятельных обвинений и недоразумений
в адрес марксистов со стороны идеологов антикоммунистического толка.
Итак, научно-философская методология устанавливает, что предмет технологических наук — при учете всех взаимосвязей — не тождествен предметам экономических, технических, гуманитарных, естественных наук.
Высокие технологии как продукт постклассической научной рациональности
Формирование классической науки в ходе первой глобальной научной революции (XVII— XVIII вв.) было источником появления такого прогрессивного качества технологических процессов общественного производства жизни, как наукоемкость. По существу, этим понятием стала обозначаться способность технологической реальности обогащаться научно-рациональными технологическими связями в результате использования достижений сначала естественно-математических, а затем социальных и гуманитарных наук.
В начале ХХ в. научной общественностью России технология понималась как «наука о способах и средствах переработки сырых материалов в предметы потребления». В Малом энциклопедическом словаре издания Брокгауза и Ефрона (СПб., 1909) говорилось, что технология «разделяется на техническую, занимающуюся изменением формы сырых веществ, и химическую, занимающуюся изменением состава веществ». Соответственно к первой отнесены были «различные механические производства, машиностроение, судостроение и проч.», а ко второй — «обработка животных и продуктов, производство питательных продуктов ... , текстильная, химическая, металлургическая промышленность» [11, с. 17—19]. По содержанию этого определения видно, что речь шла тогда о технологических науках классического типа в той мере, насколько они были развиты в России. Исходя из состояния сельского хозяйства, промышленности, транспорта и науки России начала ХХ в. можно понять, что технологические науки не имели еще самостоятельного статуса и входили в состав технических наук или пребывали в статусе прикладного естествознания.
В современном научном понимании технология есть, во-первых, «совокупность методов
обработки, изготовления, изменения состояния, свойств, формы сырья, материала или полуфабриката, осуществляемых в процессе производства продукции» и, во-вторых, это — «научная дисциплина, изучающая физические, химические, механические и другие закономерности, действующие в технологических процессах» [8, с. 1200]. В первом смысле имеются в виду деятельные виды бытия технологических процессов, а во втором — разнообразные научные формы рациональности познания, проектирования и осмысления этих процессов. Методологический ключ к пониманию челове-ко-деятельного единства онтологического и гносеологического смыслов технологии как культурного феномена цивилизации дал К. Маркс еще в середине XIX в.
Исходя из указанных источников научного понимания технологии как в онтологическом, так и в гносеологическом аспектах можно ввести обобщающее понятие технологической реальности с учетом современного состояния технологического бытия производительных сил человечества.
Технологическая реальность — это вся совокупность практических процессов предметного освоения природы с помощью производительных сил цивилизованного общества, которые (процессы) обычно систематизированы в конкретно-историческом технологическом способе производства (ТСП). Следовательно, технологическая реальность предстает как материально-предметный фундамент общественного бытия.
В макромасштабе историческое развитие технологической реальности представлено сменой типичных технологических способов производства (об этом явлении и понятии см. в [10]), пребывающих в основаниях первичной, вторичной и третичной общественно-экономических формаций. Для первичной формации цивилизованного воспроизводства материальной жизни общества характерен ремесленно-земледельческий ТСП, во вторичной формации господствует индустриальный ТСП, а в период возникновения (становления) третичной общественно-экономической формации на основе глобализации хозяйственной жизни человечества формируется информационный / постиндустриальный ТСП [9].
Решающей силой эволюции указанных способов активного отношения человека к приро-
де был социальный интеллект как выражение управляющей функции общественного разума [13]. Донаучный тип рациональности связан с первым ТСП цивилизованного общественного развития, а исторические типы научной рациональности связаны соответственно со вторым ТСП, где использовались достижения классической науки, и с третьим ТСП, где новый тип рациональности обеспечивает постклассическая наука [14]. Мой анализ показывает, что исторически первой интерпретацией законов классической науки применительно к производственной практике было возникновение технологической науки (в конце XVIII в.), а второй подобной интерпретацией можно считать формирование статуса технических наук из аргументов в пользу различения статусов технологических и технических наук.
Следует отметить, что внимание к философским и социологическим аспектам технологических наук усилилось в пору обострения экологических проблем современности. Относительно спокойное, эволюционное накопление технологических научных знаний шло в XVI—XVIII вв. (в Европе), когда элементы классической науки стали проникать в сельское хозяйство, строительство, полиграфию, медицину, особенно в ходе развития мануфактурного производства. Видимо, это был завершающий период в накоплении бессистемных научно-технологических знаний («преднаука»). Массовое промышленное использование паровых машин различного типа по мере формирования индустриального общества обусловило не только техническую революцию, но и вторую в истории цивилизации технологическую революцию (первая обусловила переход от присваивающего к производительному хозяйству). Именно технологическая революция в западноевропейском хозяйстве обусловила систематизацию и качественный скачок в росте научно-технологического знания. Видимо, можно считать, что труды немецкого инженера-технолога и ученого рубежа XVПI—XIX вв. И. Бекманна по общей технологии и были началом классического периода в развитии технологических наук (1798), как писал об этом В.П. Каширин.
С социологической точки зрения важно видеть противоречивую структуру факторов, образующих любой ТСП. Вертикаль ТСП образуют многообразные взаимосвязи человека тру-
дящегося, технических орудий материального производства (ТП) и риродных или полуфабри-катных предметов труда. Такова модель технологических связей любого вида материального производства (ЧТ ^ ТП ^ ПТ). Горизонтальную структуру ТСП образуют отношения между людьми, занятыми в исходном (добывающем) технологическом процессе (ЧТ:), трудящимися, занятыми в технологических процессах обрабатывающей промышленности (ЧТ2), и трудящимися, доводящими готовый продукт до потребителя через торговую и транспортную системы производства (ЧТ3 и ЧТ4). Так образуется модель технологических отношений. Как видим, исходным узлом «системы координат» является «человек трудящийся», или главная производительная сила любого общества (ЧТ: ^ ^ ЧТ2 ^ ЧТ3 ^ ЧТ4). В подобном моделировании ТСП эпистемологически решающим становится вопрос о характере научной рациональности, определяющий качество и практическую эффективность такой организации производственного труда в соответствующем обществе [10].
Как известно, в общественном развитии действует, историческая закономерность возрастающей роли культуры. В особой степени этот фактор свойствен науке как специфической области социального разума. «Если в индустриальную эпоху роль науки была важной, то в информационной цивилизации она становится ведущей» [15, с. 20]. В ходе научно-технической революции ХХ в. такая роль особенно заметно стала принадлежать технологическим наукам, коим присущ комплексный характер. Последний выражается в том, что в концептах технологической науки органически соединяются научные знания о «человеке деятельном», материальной технике и качественно определенном предмете труда. Всех их интегрирует в ходе практически-преобразовательного процесса праксиологическое знание как научное знание о «хорошей работе» (Т. Катарбиньский).
Здесь нам важно опереться на базовое методологическое положение научной философии, которое касается целесообразной природы рациональности. Ведь дело в том, что источником целеполагания в человеческой деятельности может быть и объективность («законы внешней природы»), и социальная субъективность
(потребности человека). С точки зрения науки рациональность человеческого действия обусловлена объективным движением природно-общественных процессов (действительное, по Гегелю, должно быть разумным). С рассудочно-практической точки зрения разумно то, что удовлетворяет наличную человеческую потребность (разумное, по Гегелю же, должно стать действительным). В этом свете практическая технология (с ее методом проб и ошибок) целесообразна субъективно и удовлетворяет требованиям частной (региональной) разумности, а научно-теоретическая технология (с прогностической гарантией) целесообразна по определению и удовлетворяет требованиям всеобщей социальной (родовой) разумности.
В эйфорических оценках процесса становления постиндустриального общества порой нивелируется роль вещественно-энергетических ресурсов. На этом фоне выделяется своей реалистичностью позиция питерского социолога Светланы Ивановны Дука, которая пишет: «Информационные ресурсы ценны не только сами по себе, хотя они и обладают в настоящее время огромной самостоятельной ценностью. Информация представляет собой наиболее значимый ресурс для материального производства. Без материального производства ни одно общество существовать не может» [15, с. 18].
Дело в том, что в нарастающей степени информационный ресурс присутствовал во всех исторических технологических способах производства наряду с вещественными и энергетическими процессами. Однако роль и качество его были различными в эпохи аграрного и индустриального типов материального производства. Картина изменилась с середины ХХ в., когда, как справедливо отмечает Светлана Ивановна, «...в индустриальные технологические процессы стали встраиваться новые ресурсы: знания и информация. Информация является более широким понятием, чем знание, и в принципе их можно объединить в одно понятие «информационные ресурсы»... Знания и информация — основные ресурсы информационного общества, но это вовсе не означает, что остальные ресурсы теряют свое значение, как считают многие исследователи» (Там же).
Более того, стоит заметить, что исторически знания и информация всегда были составляющими массовых технологических процессов.
Донаучные практические и теоретические знания, ритуально-рецептурная информация присущи производству всех доиндустриальных обществ. Классическое научно-теоретическое знание и систематизированная технологическая информация присущи индустриальному обществу. В постиндустриальном обществе наука и информация разных видов (естественная, социальная, техническая, коммуникационная) становятся решающими факторами развития общественного развития общественного производства. «Таким образом, — пишет С.И. Дука, — ключевое значение в современном обществе имеют информационные ресурсы, информа-
ционная инфраструктура, во взаимодействии с которыми материальные ресурсы становятся эффективнее» [15, с. 20].
В этом аспекте важно определить, чем специфичны технологические науки и как научная социология технологических отношений влияет на выявление социологических проблем технологических наук.
Вкратце можно определить, что технологические науки суть системы научных знаний о закономерностях функционирования и развития технологического способа производства благ в определенной отрасли материальной жизни общества.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Иванов, Б.И. Философские проблемы тех-нознания [Текст] / Б.И. Иванов. — СПб., 1998.
2. Каширин, В.П. Философские проблемы технологии [Текст] / В.П. Каширин. — Томск, 1988.
3. Каширин, В.П. Общая теория технологии и технологических наук [Текст] / В.П. Каширин // Наука и технология. Красноярск, 1992.
4. Никифоров, А.Л. Философия науки: история и теория [Текст] / А.Л. Никифоров. — М., 2006.
5. Степин, В.С. Философия науки. Общие проблемы [Текст] / В.С. Степин. — М., 2006.
6. Кузьмин, В.П. Принцип системности в теории и методологии К. Маркса [Текст] / В.П. Кузьмин. — М., 1976.
7. Von Bertalanffy, L. General System Theory [Текст] / L. von Bertalanffy // General System. 1962. — Vol. 7.
8. Большой энциклопедический словарь [Текст] / Под ред. А.М. Прохорова, М., СПб., 2004.
9. Маркс, К., Энгельс Ф. Соч. [Текст] / К. Маркс, Ф. Энгельс. — 2-е изд. — Т. 23.
10. Материалистическая диалектика [Текст]: В 5 т. — Т. 4. Диалектика общественного развития. — М.: Мысль, 1984.
11. Малый энциклопедический словарь [Текст]: В 4 т. / репринт. изд. Брокгауза и Ефрона. — М.: Терра, 1997. — Т. 4.
12. Гринин, Л.Е. Производительные силы и исторический процесс [Текст] / Л.Е. Гринин. — Волгоград, 2003.
13. Комаров, В.Д. Социальный интеллект и его управленческий потенциал [Текст] / В.Д. Комаров //Общественное призвание философии. — М., 2006.
14. Гудожкин, Г.С. Общественно-производственная технология как научная категория [Текст] / Г.С. Гудожкин // Вестник МГУ. — Сер. Философия. — 1986. — № 6.
15. Кастельс, М. Информационная эпоха: Экономика, общество, культура [Текст] / М. Кас-тельс. — М., 2000.
