CC BY
602
УДК 343
Бабичев Арсений Георгиевич
кандидат юридических наук [email protected]
Становление уголовного
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА УБИЙСТВО В СОСТОЯНИИ АФФЕКТА
Arsenii G. Babichev
candidate of law. [email protected]
The formation of
THE CRIMINAL LEGISLATION ON RESPONSIBILITY FOR MURDER UNDER AFFECT CONDITION
Аннотация. В статье последовательно рассматриваются вопросы становления, развития отечественного уголовного законодательства об ответственности за убийство в состоянии сильного душевного волнения (аффекта). Применительно к теме исследования, изучены правовые источники Древней Руси, Российской империи, а так же советского периода. Дается критический анализ вопросам, касающимся формирования понятия аффекта, уделяется внимание вопросам психиатрии, психологии и психофизиологии в рассматриваемом контексте. Проводится анализ сроков и видов наказаний в различных правовых источниках, соответствующих периоду и состоянию развития отечественного уголовного законодательства на конкретном этапе существования.
Ключевые слова: Убийство, аффект, сильное душевное волнение, нравственная распущенность, виновный, потерпевший, противоправное или аморальное поведение, смягчающее обстоятельство, «привилегированное» преступление.
Annotation. In the article the questions of formation and development of the domestic criminal legislation on responsibility for murder under condition of strong sincere excitement (affect) are consistently considered. In relation to the research subject, legal sources of Ancient Russia, the Russian Empire, and also Soviet period are studied. The critical analysis is given to the questions concerning formation of concept of affect, the attention to the questions of psychiatry, psychology and psychophysiology in the considered context is paid. The analysis of terms and types of punishments in various legal sources is carried out, corresponding to the period and a condition of development of the domestic criminal legislation at a concrete stage of existence.
Keywords: Murder, affect, strong sincere excitement, moral dissoluteness, guilty, victim, illegal or immoral behavior, softening circumstance, «privileged» crime.
Норма об ответственности за убийство, предусмотренное от. 107 УК РФ, имеет свою историю возникновения и развития, прежде чем она была сформулирована законодателем в настоящей редакции, которая также далека от совершенства и, несомненно, претерпит определенные изменения, учитывающие новый уровень знаний в области психологии, психофизиологии, этики и юриспруденции.
Определенная неразумность в поведении человека, совершающего убийство в сильно возбужденном состоянии, особенно в случаях, когда это возбуждение было спровоцировано оскорбительным, издевательским поведением или насильственными действиями самой будущей жертвы, издавна вызывала у законодателей и судей вопрос: «А справедливо ли наказывать таких убийц наравне с хладнокровными убийцами и лицами, совершающими предумышленные убийства?». С другой стороны, в таких случаях надо было отделить подобные «полубезумные», во многом импульсивные действия убийцы от противоправного лишения жизни другого человека в состоянии настоящего «безумства» или,
как бы мы сейчас сказали, в состоянии невменяемости. Желание вершить правый суд, быть по возможности справедливым при определении судьбы лица, лишающего жизни - самого ценного блага человека в указанных ситуациях, и не учинить над этим лицом несправедливое возмездие побуждали законодателя и лиц, осуществляющих правосудие, к поиску оптимальных решений при конструировании данного вида убийства в уголовном законе и при обосновании соответствующего судебного решения по этой категории уголовных дел.
В от. 19 Русской Правды (Пространная редакция, Троицкий список) за убийство «огнищанина в обиду» виновный наказывался тем, что был обязан за это платить 80 гривен семье потерпевшего и 80 гривен в княжескую казну. Более строгие виды наказаний за убийство обиженным своего обидчика не указывались в этом памятнике права Древней Руси [7, с. 48].
Упоминание о преступлении, совершаемом в состоянии крайнего возбуждения («не одумавшись с сердца»), встречается в Артикуле воин-
151
ском Петра I. В Артикуле 152 говорится, например, о том, что тот, «кто другого не одумавшися с сердца, или опамятовась, бранными словами выбранит, ... пред судом у обиженного христианское прощение имеет чинить» [8, с. 322]. В данном случае законодатель признавал недопустимым и противоправным, но заслуживающим снисхождения нанесение обиды «Бранными словами» другому лицу в возбужденном состоянии, принуждая обидчика просить «христианское прощение пред судом» у обиженного. Однако он (законодатель) не указал повода, который мог вызвать такую взрывную эмоциональную реакцию виновного и не распространил влияние сильного душевного волнения лица при совершении других, более тяжких преступлений, включая убийство.
Анализ отечественных памятников уголовного права показывает, что норма - прообраз действующей нормы, предусмотренной от. 107 УК РФ, впервые была сформулирована законодателем в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в 1885 г. было введено в действие в новой редакции), которое рассматривало убийства более детально и более дифференцировано, располагая их («смертоубийства») по убывающей степени тяжести (от. 1449-1471).
Согласно от. 1445 Уложения о наказаниях, убийство «хотя и не случайно, но в запальчивости или раздражении, и особенно когда раздражение было вызвано насильственными действиями или тяжким оскорблением со стороны убитого», -наказывалось либо лишением всех прав состояния и ссылкой в каторжные работы на время от 8 до 12 лет, либо от 4 до 8 лет, или же лишением всех особенных лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и ссылкой в Сибирь на поселение. Если потерпевшими оказывались жена, муж, сын, дочь либо любой родственник по восходящей или нисходящей линии, суд был вправе применить более строгое наказание, предусмотренное от. 1451, в виде лишения всех прав состояния и каторжными работами пожизненно.
Иными словами, в от. 1455 Уложения о наказаниях, состояние «запальчивости или раздражения» было основным конструктивным признаком состава данного «привилегированного» вида убийства даже независимо от того, кем или чем оно было вызвано, но «особенно когда оно было вызвано насилием или тяжким оскорблением со стороны убитого». Кроме того, при умышленном убийстве, например, отца или матери, от. 1455 не подлежала применению. Все это существенно снижало ценность данной уголовно-правовой нормы как регулятора справедливости ответственности и наказания за убийство в состоянии обоснованного психического расстройства, вызванного извинительными обстоятельствами (насилием или тяжким оскорблением со стороны убитого). Очевидно и то, что «запальчивость и раздражение» не могли служить наказаниями такого психического расстройства лица, которое бы давало основание для резкого снижения степени его вины в убийстве, как обстоятельство, резко ограничивающего осознание виновным
фактического характера и общественной опасности своих действий либо возможности руководить ими.
В уголовном уложении 1903 г. (с. 458) указанный вид убийства при смягчающих обстоятельствах был сконструирован в иной редакции как убийство: в ч. 1 - задуманное и выполненное под влиянием сильного душевного волнения (оно наказывалось каторжными работами не свыше 8 лет); в ч. 2 - совершенное в состоянии сильного душевного волнения, вызванного противозаконным насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего (оно наказывалось только заключением в тюрьме на срок до одного года). Здесь законодатель уже отдельно предусмотрел два вида убийств при смягчающих обстоятельствах: одно убийство (сравнительно более тяжкое) - «в состоянии сильного душевного волнения, вызванного различными обстоятельствами, исключая те, что указаны в ч. 2 данной статьи; второе убийство - в том же психическом состоянии, но вызванном «извинительными» или «морально оправданными» обстоятельствами (указанными провокационными действиями потерпевшего. К сожалению, от. 455, как и ряд других норм Особенной части Уголовного уложения, не были введены в действие.
Полагаю, и это показывает дальнейшее совершенствование данной уголовно-правовой нормы в отечественном законодательстве, что само по себе сильное душевное волнение даже в том случае, если оно достигло такой степени психического расстройства, которое не дает лицу в п ол ной мере осознавать характер и общественную опасность своих действий и осуществлять за ними полный контроль, не дает оснований для су ществ е н н о го смягчения уголовной ответственности за убийство. То обстоятельство, чем вы-з с е е е это с ел е е ние лица, имеет ключевое значение для справедливой оценки содеянного этим лицом. Нельзя поощрять эмоциональную распущен н ость эгоиста и общественно опасной личности человека, раздражающегося и приходящего в гнев от малейшего ущемления его собственных интересов и готового применить опасное для жизни и здоровья других людей насилие. Месть за ничтожную обиду (по ничтожному поводу) или только за то, что кто-то не учел плохое настроение будущего убийцы (даже без повода) дает основание скорее для более негативной оценки опасного эмоционально-безнравственного поведения виновно, действующего по прихоти агрессивно и бездумно. В связи с этим, нельзя согласиться с М.С. Корягиной, которая утверждает, что «насилие, агрессия против другого человека - одно из воплощений бессознательного в реальном поведении человека», что «агрессия заложена в человеке на генетическом уровне», а «агрессивность - один из его инстинктов» и что «инстинкт проявления насилия заложен в человеке природой как один из способов возможности самосохранения» [3, с. 9]. Как ранее отмечал Б.В. Сидоров, «не состояние аффекта, а склонность к аффектам, привычка раздражаться по пустякам, ставшая чертой характера, как свидетельство эмоциональной и нравственной распущенности, повышенного се-
152
бялюбия и бесплодных самомнений, в сочетании с другими качествами и особенностями, отрицательно характеризующими личность виновного, могут свидетельствовать о повышенной опасности личности преступника и сказаться на мере его ответственности и наказания» [9, с. 39]. В то же время, как указывал Н.Ю. Левитов, «по меньшей мере пониженная ответственность должна быть у людей, аффективные состояния и выходки которых спровоцированы, например, издевательским отношением других людей» [4, с. 138]. Говоря же о людях, склонных к самовзвинчиванию («самопопустительству»), другой известный отечественный психолог и психиатр Д.Р. Лунц отмечал, что «аффекты закрепляются в свойствах характера» [5, с. 104]. Психологи, психофизиологии и психиатры давно уже установили, что «бессознательное», вследствие «отщепления» от сознания, становится принадлежностью индивида в качестве неосознанных форм высшей нервной деятельности, «оседает» в памяти мозга человека [6, с. 116] и что в любой сложной ситуации «мотивация действительного извлекает из памяти весь прошлый опыт, включая результаты» [1, с. 9].
В советский период первый же закон, кодифицировавший уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за различные преступления против жизни, прежде всего за убийства, - Уголовный кодекс РСФСР 1922г., в ст. 144 устанавливал пониженную ответственность за умышленное убийство, совершенное под влиянием сильного душевного волнения, вызванного противозаконным насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего. Диспозиция этой уголовно-правовой нормы по существу не отличалась от диспозиций аналогичной нормы, которую предусматривала ч. 2 ст. 458 Уголовного уложения 1903г. Изменилась лишь санкция: ст. 144 УК РСФСР 1922 г. устанавливала за такое убийство наказание в виде лишения свободы сроком до 3-х лет.
Ст. 138 УК РСФСР 1926 г. оставила без изменений формулировки умышленного убийства в состоянии сильного душевного волнения, данную в ст. 144 УК РСФСР 1922 г. Законодатель лишь повысил наказание за этот вид «привилегированного» убийства до 5 лет лишения свободы.
В УК РСФСР 1960г. (ст. 104) полнее раскрываются признаки убийства в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения. Диспозиция этой статьи устанавливала ответственность за убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием, тяжким оскорблением, а равно иными
Литература:
1. Анохин П.К. Проблема принятия решения в психологии и психофизиологии // В кН. : Проблемы принятия решения. М., 1976. С. 9.
2. Ива нов П.И. Псих ология. М., 1956. С. 68, 259.
3. Корягина М.С. Проблемы бессознательного при совершении убийств (криминологические и
противозаконными действиями потерпевшего, если они повлекли или могли повлечь тяжкие последствия для виновного или его близких. Как видно из содержания данной статьи УК РСФСР 1960г., законодатель уточнил в ней психическое состояние виновного, прибавив к понятию «сильное душевное волнение» слова «внезапно возникшее», которое давало основание говорить о «состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения» как о «состоянии аффекта», имея ввиду, что аффекты, как особые состояния сознания человека, «возникают большей частью внезапно» [2, с. 259].
Более широкой стала и характеристика внешнего повода, который служил провокацией возникновения внезапно возникшего сильного душевного волнения и умысла на убийство виновного в этом состоянии. Теперь им могли быть не только насилие или тяжкие оскорбления, но и «иные противозаконные действия потерпевшего».
Наличие требования в ст. 104 УК РСФСР реального или возможного вреда в результате противозаконных действий потерпевшего выглядело ненужным, ибо тяжесть таких последствий не может быть непременным, существенным, применимым во всех случаях мерилом допустимого повода при совершении данного вида убийства. Наиболее приемлемым критерием оценки непосредственного повода, вызывающего аффект у виновного лица, по данной уголовно-правовой норме может служить «степень безнравственности или неправомерности провокационных действий потерпевшего с учетом других обстоятельств конкретного случая, в том числе и вреда, который причинен этими действиями» [2, с. 68]. Нельзя не учитывать при этом и личностное восприятие виновным нанесенной ему обиды, значимость для него интересов, которые оказались объектом посягательства со стороны потерпевшего, а также то, насколько эмоционально выраженными были враждебность и (или) издевательское отношение последнего к будущему убийце. Эмоциональная и поведенческая реакция человека на провокацию всегда имеет субъективный характер, но это не исключает, а скорее предполагает справедливую объективную оценку самих провокационных действий, их способность вызывать стрессовое состояние у провоцируемого.
Критика законодательного определения данного вида убийства, многочисленные судебные ошибки, сопровождающие практику рассмотрения дел этой категории, подготовили последующие изменения конструкции исследуемой уголовноправовой нормы в УК РФ.
Literature:
1. Anokhin P.K. Problem of decision-making in psychology and psychophysiology // In: Decisionmaking problems. M., 1976. P. 9.
2. Ivanov P.I. Psychology. M., 1956. P. 68, 259.
3. Koryagina M.S. Problems of unconscious at commission of murders (criminological, criminal and
153
уголовно-правовые аспекты) : автореф. канд. дисс ... Ростов-н/Д. 2004. С. 9.
4. Левитов М.Д. О психических состояниях человека. М., 1964. С. 138.
5. Луни, Д.Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии. М., 1966.
С. 104.
6. Михайлов Ф. За порогом сознания / Ф. Михайлов, Г. Царегородцев. М., 1961. С. 116.
7. Российское законодательство X-XX веков. Законодательство Древней Руси. М., 1984. Т. 1. С. 48.
8. Российское законодательство X-XX веков. Законодательство периода становления абсолютизма. М., 1986. Т. 4. С. 322.
9. Сидоров БД. Аффект. Его уголовно-правовое и криминологическое значение. Казань, 1978. С. 39-43.
legal aspects) : author's abstract to cand. diss. ... Rostov-on-Don. 2004. P. 9.
4. Levitov M.D. About the mental conditions of the person. M., 1964. P. 138.
5. Lunts D.R. Problem of diminished responsibility in the theory and practice of judicial psychiatry. M., 1966. P. 104.
6. Mikhailov F. Behind a consciousness threshold / F. Mikhailov and G. Tsaregorodtsev M., 1961. P. 116.
7. Russian legislation of the X-XX centuries. Legislation of Ancient Russia. M., 1984. Vol. 1. P. 48.
8. Russian legislation of the X-XX centuries. Legislation of the period of the formation of absolutism. M., 1986. Vol. 4. P. 322.
9. Sidorov B.V. Affect. Its criminal and legal and criminological value. Kazan, 1978. P. 39-43.
154
