CC BY
109
Рациональность, которая могла бы характеризоваться всеми этими негативными признаками, требовала бы такого своеобразного специального упорядочения и систематизации материалов сознания, которые заведомо исключают движение к какому-либо определенному центру, хотя для традиционного рационалистического мышления именно его эгоцентричность воспринимается как признак современности. Другими словами, искомая рациональность выступает не как система самоупорядоченных тезисов, а скорее как тенденция, которая в каждом конкретном случае пробивает себе направление через случайности.
Постулирование такой противоречивости-разумности в историческом аспекте мы находим, например, у того же Х.Г. Гадамера, который, по сути, фиксирует противоречивость разума как неизменного и как исторически изменяющегося. Например, исследуя исторические метаморфозы разума, Х.Г. Гадамер начинает свой поиск с утверждения о неизменности разума в его изначально присущих определениях [2]. В этой связи реальной оказывается такая ситуация, при которой никакие другие категории, определяющие контекст размышления о рациональности, не являются одновременно органично присущими конструктивному развертыванию разума и внеположенными в него категориями исторического. Однако если взять позицию рационально-социальную, то она тоже не удовлетворяет условию, согласно которому второй элемент оппозиции должен представлять собой одновременно внутренние и внешние условия осуществления первого. Рациональное и интеристорическое - вот те две категории, которые, по сути дела, хотя и не в явной форме, но опираются на современную концепцию рациональности.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Башляр Г. Научный рационализм. М.; СПб., 2000. 395 с.
2. Гадамер Х.Г. Истина и метод: основы философской герменевтики: пер. с нем. / общ. ред. и вступ. ст. Б.Н. Бессонова. М., 1998.
3. Новиков А.А. Рациональность в ее истоках и утратах // Исторические типы рациональности. М., 1995. С. 31.
4. Степин В.С. Деятельностная концепция знания (дискуссия с Игорем Алексеевым) // Вопросы философии. 1997. № 8. С. 42-51.
5. Швырев В.С. Рациональность как ценность культуры. М., 2003. 160 с.
6. Gibson M. Rationality // Philosophy and public affairs. 1977. Vol. 6. № 3. P. 193-225.
7. Rowls J. A. Theory of justice. Cambridge, 1971.
8. Schutz A. The frame of unquestioned constructs // Rules and meaning: The anthropology of everyday knowledge. Sel. Readings. armondsworth, 1973. P. 18-20.
Б.С. Щеглов, М.В. Чаленко
СТАНОВЛЕНИЕ ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКОЙ КАРТИНЫ МИРА В КОНТЕКСТЕ ПОЗНАНИЯ СОЦИУМА*
С 80-х годов прошлого века неклассическая наука, сложившаяся на рубеже XIX - XX веков, сменяется постнеклассической наукой с выходом на понятие постнеклассической рациональности. Рождается новый тип знания, принципиально отличный от того, который принято называть классической наукой или наукой Нового времени.
В рамках постнеклассической науки исследуются не только сложные и саморазвивающиеся системы, но и сверхсложные системы, которые со всех сторон открыты к самоорганизации. При этом объектом науки становятся, естественно, проблемы, связанные не только с человеком и человеческой деятельностью, но и с теми проблемами, которые возникают в рамках исследования социальной реальности в целом. На смену таким постулатам классической рациональности в
* Исследование, в рамках которого написана данная статья, выполнено при финансовой поддержке Аналитической ведомственной целевой программы «Развитие научного потенциала высшей школы» (2009-2011) Министерства образования и науки Российской Федерации. Проект РНП.2.1.3.9223 «Методологические и логико-семантические основы исследования социального противоречия и переходных периодов развития современного российского общества». Научный руководитель проекта - доктор философских наук, профессор В.В. Попов.
рамках классической науки, как простота, устойчивость, детерминированность, выдвигаются постулаты сложности, вероятности, неустойчивости. Таким образом, в результате изучения различных сложно организованных систем, способных к самоорганизации, складывается новое нелинейное мышление и, в конечном счете, новая постнеклассическая картина мира. Как следует из особенностей анализа современной науки, на первый план выходят такие характеристики, как неустойчивость, необратимость, неравновесность. Вместе с тем понятие бифуркации, флуктуации и когерентности, по сути дела, не только образуют новую картину мира, но и образуют новый язык, обращенный к проблеме этой новой концептуальной картины в рамках исследуемой проблемы [2].
Необходимо отметить, что неклассическая наука, принимая весь комплекс идей нелинейности, вероятности, хаоса и т.д., приходит к тому, что в ней в конце XX века возникает целый ряд междисциплинарных проблем, связанных с теми или иными вопросами как естественнонаучного, так и социально-гуманитарного знания. В современной литературе подобное междисциплинарное направление принято связывать с идеями так называемых упорядоченных структур или, с другой стороны, с теориями самоорганизации, которые принадлежат Ф. Хайеку, И. Пригожину и др. Такие исследования, в конечном счете, идут в русле теории самоорганизации, то есть связаны с изучением сложных систем в условиях неустойчивого равновесия и их организации в рамках точек бифуркации, где, как известно, малое воздействие оказывается значительным и непредсказуемым по своим последствиям и поведению в системе в целом [3].
Современная постнеклассическая наука претерпевает фундаментальные изменения, вызванные социокультурными преобразованиями. Меняется сам облик науки и ее место в современном обществе. И в этом смысле по-новому рассматриваются ее задачи, способы и методы взаимодействия.
Одним из актуальных вопросов становится вопрос об определении статуса современной науки, об ее потенциале или его отсутствии. Решение данной задачи следует начинать с реконструкции понятия «постнеклассическая рациональность». В этом смысле в научной среде уже давно происходит переосмысление понятия «рациональность», его новое конструирование в соответствии с требованиями, выдвигаемыми научной практикой.
Так, по мнению В.Г. Федотовой, «понятие типа рациональности часто используется как эвфемизм, чтобы признать рациональность почти всех форм человеческого отношения к миру -мистических, эмоциональных, аффективных и так далее, так как всюду действует наделенный разумом человек. Эта тенденция выражает намерение расширить границы свободы человека за пределы, предлагаемые либеральной моделью западного образа жизни, за пределы, поставленные образом «локковского» - разумного, автономного, эффективного существа, сохраняя при этом ценностное положительное отношение к рациональности. Чтобы защитить нерациональное и иррациональное, пытались сказать: "Это тоже по-своему рационально, здесь другой тип рациональности"» [5, 31].
Сохраняя целостность научной формы мышления, современные ученые столкнулись с необходимостью расширения понятия «рациональность». По мнению А.Л. Никифорова, один из таких вариантов конструирования нового содержания понятия «рациональность» основывается на понимании рационального как рациональной деятельности, то есть такой деятельности, которая при определенных условиях приводит к поставленной цели. В этом определении понятие «рациональность» истолковывается как целесообразность, однако большинство ученых под рациональностью все же понимают определенную форму освоения реальности, основанную на главенствующей роли мышления в процессе изучения окружающей действительности [1].
В соответствии с позициями В.С. Степина и В.С. Швырева следует обратить внимание на то, что сам неклассический тип рациональности характеризуется субъективностью процесса познания, сочетанием рационального и иррационального в процессе познания, интерсубъективностью. Постне-классический тип рациональности характеризуется субъективными проявлениями бытия ученого, в который включены сложные многоуровневые познавательные системы. На этом этапе возникает сочетание рационального и внерационального способов постижения истины [4], [5].
Весьма интересны параллели между развитием научной рациональности и культуры, в более широком смысле - культуры нашего времени и постнеклассической рациональности. Обра-
тим внимание на то, что культура, естественно, более объемлющее понятие, чем наука. Сама наука, понимаемая нами как социокультурное явление, включена в динамику развития культурного пространства. Классическому, неклассическому и постнеклассическому типам научности и научной рациональности соответственно будет ставиться в аналогию традиционалистская, модернистская и постмодернистская культура. По мнению ряда современных ученых, именно постмодернистская культура определяет сегодня тип научной рациональности.
На наш взгляд, такая точка зрения является неправомерной, так как ситуация в большей степени связана с тем, что, с одной стороны, рассматривается стиль научного мышления и в этом смысле указывается на три вида его особенностей, а с другой стороны (то есть в рамках постмодернистских и модернистских теорий), речь в значительной степени идет о том, что исследователь сталкивается с тем или иным вариантом отхода от классического стиля мышления. В этой связи само отождествление постнеклассической рациональности, например, с постмодернизмом является некорректным, так как характеризует два совершенно разных уровня исследования. При анализе постнеклассической рациональности речь идет о современном типе научной рациональности, которая в условиях современной научной парадигмы использует ряд факторов, которые не могли использовать мыслители классического периода. В настоящее время эти факторы можно связывать с установками, ценностями, мировоззрением и т.д. того исследователя, который выступает в рамках постнеклассической науки. С другой стороны, постмодернистское мышление связано скорее не столько с проблемами постнеклассической рациональности и неклассической рациональности, сколько с переосмыслением самой классической рациональности. И речь идет даже не о том, что во внимание принимается определенный стиль мышления - на первое место выдвигается проблема онтологическая.
Сама проблема бытия возникает как проблема, решение которой позволит говорить о том или ином стиле мышления. Но в рамках рациональности эта проблема решается с точки зрения классического отношения субъекта и объекта в теоретико-познавательной схеме. В постмодернистской теории изначально ставятся под сомнение понятия стереотипности, устойчивости объекта науки или объекта познания. Постмодернистский стиль мышления, фактически, означает не альтернативу неклассическому или постнеклассическому стилю мышления, а принципиальный отход в некоторую другую сферу. Эта другая сфера - иной подход к проблеме бытия. Если в рамках неклассической и постнеклассической науки речь идет о том, что объект познания сохраняется так же, как в рамках классической науки, но меняются своеобразные установки, факторы, система решений, которая способна представить сам объект классической науки, то в рамках постмодерна наблюдается совсем другая картина. Эта картина предполагает, что изначально классический объект науки ставится под сомнение. Хорошо это или плохо - дискуссионный вопрос, а следовательно, это проблема XXI века. Другое дело, что в постмодерне проблема бытия не может считаться классической проблемой истории философии. И дело даже не в том, что это становится какой-то одиозной проблемой или какой-то псевдопроблемой. Ведь модерн и постмодерн, в отличие от неклассической или постнеклассической науки, не столько обращаются к механизму познания, не столько к тому, в каких условиях познающий социальный субъект формирует свое собственное представление о том или ином объекте социальной реальности, сколько меняют само представление об объекте познания в рамках социальной действительности. В модерне и постмодерне решается иная проблема, чем в постнеклассической культуре, ибо на первый план выходит переоценка не процесса познания и субъекта познания, а переоценка самой объективной социальной реальности.
Влияние культуры постмодернизма на все сферы человеческой деятельности создало предпосылки для распредмечивания научной области и поставило под сомнение саму научную реальность, сделало границы науки зыбкими и легко разрушаемыми. Вследствие этого встал вопрос о целесообразности науки как таковой. Она была обвинена во всех пороках современной цивилизации. В сложившихся условиях научному сообществу необходимо переосмыслить роль рационального в процессе познания и тем самым определить новые границы рациональности. В настоящее время ученые-рационалисты находятся в поисках новых оснований для конструирования постнеклассической рациональности.
Представление граней исследования постнеклассической рациональности позволяет говорить именно об идее новой научной рациональности, но не о новой рациональности как таковой. Постнеклассическая рациональность понимается как обусловленность научной деятельности социальными институтами, определяющими ее формы и оценивающими ее на основе конкретных социальных и культурно-исторических стандартов, которые предстают в форме мировоззренческих ценностных предпосылок, различных убеждений, парадигмальных образов, способов видения мира. Научная рациональность предстает как понятие, отражающее границы конструктивной человеческой деятельности, лежащее в самом человеке и создаваемом им мире. Идея рациональности науки оказывается обращенной не к статичной стороне ее функционирования, а к динамичной картине, что указывает не только на возможность, но и на необходимость выработки новых способов и средств освоения действительности; при этом исследование единства отношений связи и обособленности в данном случае нацеливает на уверенность и способность разума к активной конструктивной деятельности в области научного познания [6]. Обращая внимание на период постнеклассического этапа развития науки, отметим и то, что целый ряд концептуальных проблем, связанных с используемыми общепринятыми понятиями и категориями, именно в рамках постнеклассической науки остаются в недостаточной степени разработанными. К этой же проблеме относится категория социального противоречия.
Социальное противоречие непосредственно связано с проблемой социального развития, которая характеризуется самовоспроизводством общественных систем и прогрессивной направленностью. Из анализа сущности социального развития видно, что оно является результатом разрешения самих социальных противоречий и для того, чтобы углубиться в проблему социального развития, необходимо раскрыть, что представляют собой социальные противоречия, дать их классификацию, а также выяснить причины возникновения и способы разрешения.
В обществе социальное противоречие играет двоякую роль: с одной стороны, оно является источником социального развития, и в этом заключается его положительная роль; с другой стороны, оно порождает социальное напряжение, конфликты, кризисные явления. Поэтому социальное противоречие можно рассматривать с различных точек зрения; чтобы дать ему характеристику, можно его, например, рассматривать в рамках определенной классификации, при этом основы этой классификации могут быть разными: значимость для общественного развития, значимость для сферы действий, масштаб социальных противоречий, время действия социальных противоречий и т.д.
В рамках выделенных В.С. Степиным этапов развития научной рациональности определяются три ее ипостаси: рациональность как соответствие неким универсальным структурам разума -структурная рациональность; рациональность как соответствие универсальным принципам единой нормативной методологии - операциональная рациональность; рациональность как функциональное соответствие определенной социокультурной системе - функциональная рациональность [2].
Структурная концепция рациональности полагает разум как фундаментальную основу одновременно и бытия, и мышления. В таком случае рациональность означает воспроизведение в индивидуальном разуме мыслящего субъекта идеального проекта, в соответствии с которым сам субъект творит окружающий мир, а истинность принимается как соответствие человеческого знания этому идеальному проекту. С другой стороны, каждый отдельный познавательный акт понимается как часть фрагмента совокупной познавательной деятельности субъекта, а истина -как необходимое и всеобщее, а потому лишенное всякой исторической, культурной, социальной и вообще любой индивидуальной специфики. В этой связи можно сказать, что парадигма классической рациональности предполагает своеобразный закон исключенного третьего.
Рациональность понимается как систематичность, согласованность, а истинность признается знанием, полученным при строгом соблюдении логических и методологических приемов и правил, то есть рациональность понимается как составляющая некоторое внутреннее непротиворечивое единство в рамках научной картины мира. Однако идея единства методов как основной характеристики рациональности оказалась такой же абстракцией, как идея тождественности структур мира и разума. Для системы познания, вырастающей из идеалов субстанциональной или
операциональной рациональности, было характерно стремление к окончательной замкнутости, завершенности всякого теоретического построения.
Если в классических вариантах рациональности доминируют безличные логико-методологические процедуры установления истинности, безразличные к индивидуальным особенностям человека, то новая парадигма предполагает обращение к личностно-модулированным структурам сознания и общения, то есть именно к тому, что отличает одного человека от другого. Поэтому основанием для взаимопонимания выступает не самотождественность разума или универсальность метода, а достижение путем диалога своеобразных компромиссов в рамках исследования и познания. В новой рациональности истина выступает как практическое основание социальной консолидации, которая всегда принадлежит определенному народу, времени, культуре и т.д., поэтому в отличие от безвременной истины классической рациональности новая рациональность обретает вполне определенные пространство и время.
Постнеклассическая наука отказывается от своего представления в контексте параметров постоянного и поступательного развития. Скорее речь идет о смене относительно статичных состояний и периодов перехода из одного состояния в другое, о так называемой бифуркации. Учитывая определенное обращение к исторической условности самой научной рациональности, можно говорить о том, что в каждый конкретный момент она может быть определена в достаточной степени адекватно. В современном варианте научная рациональность формируется на фоне значительного расширения границ научности, реализуемой в самых разнообразных исследованиях, что позволяет говорить о формировании междисциплинарного знания, определенных общечеловеских ценностей, различного рода установок на рациональность.
В современном научном познании происходит формирование новой научной картины мира, в рамках которой одной из фундаментальных составляющих является идея глобального эволюционизма. Она выступает как некое организующее начало, позволяющее подходить к системе представлений о мире как к некоторому универсальному процессу. Особо важно, что в основанной на идее глобального эволюционизма современной научной картине мира познающий субъект не противостоит объективной реальности, а понимается как часть этой реальности. При таком подходе человек - это фактор, участник современных процессов и, как обладающий разумом и способностью направлять и осознавать эволюцию, он приобретает определенную ответственность за ее результаты. Можно выделить систему категориальных смыслов, которые задают новую целостную картину мира. В этом случае в категориальной сфере постнеклассической картины мира можно выделить такие понятия, как «необратимость», «неустойчивость», «нелинейность», «самоорганизация», «коэволюция» и др., которые если и применялись для исследования мира в классической и неклассической науке, то не имели ключевого значения.
Особенно это касается социальной формы глобального эволюционизма, которая связана с применением ряда других категорий, имеющих особенности именно социального эволюционизма. Естественно, что при этом определенный новый смысл приобретают такие фундаментальные категории, как время, пространство, материя и т.д. Вместо представления пространства в виде совокупности близлежащих точек, атомов оно представляется как функциональная системная структура. В данной ситуации отвергнуто представление об универсальности не только пространства, но и времени. Время постигается как время бытия, а в рамках социальной философии - социального бытия, и при этом на приоритетные позиции выходит исследование конкретных социальных процессов и социального развития.
Проблема истины в современной неклассической науке рассматривается не как определенная копия объекта, а как характеристика способа деятельности познающего субъекта. Так как в картине мира, основанной на идее эволюционизма, объект понимается как саморазвивающаяся целостность, не противостоит субъекту, а включает его, то истина в объекте не может быть пред-задана, она складывается с человеком, но не зависит от него. Сама проблема отображения социальной действительности органически начинает связываться с так называемым социальным бытием как с социальным процессом. На смену характеристик бытия в рамках неизменности, в рамках определенной целостности приходит проблема бытия, основанная на пространственных и временных характеристиках, рассматриваемых с позиции современного естествознания. Поскольку субъ-
ект вместе со всеми познавательными возможностями, системой установок, ценностей является частью этого бытия, возникает неклассическая ситуация. Если классическая интерпретация этого процесса допускала изначальное присутствие познавательных смыслов в некоторых стереотипах, на которые ориентирован познающий субъект, то неклассическая наука отказывается от всякого рода универсалистских характеристик, связанных с признанием некоторого потустороннего наблюдателя вне зависимости от того, кем он является.
В этой связи, В.С. Швырев отмечает, что «реальное рациональное мироотношение определяется соответствующими установками сознания, каковые и конституируют рациональность действия. В этом смысле в рациональном действии первично, безусловно, рациональное сознание. Тем самым проблема концептуального определения рациональности, если таковую считать правомерной, все-таки сводится к экспликации соответствующих установок сознания. Но при рассмотрении последнего в контексте жизнедеятельности человека, как это в свое время проделал молодой Маркс в своей концепции практики, мы получаем возможность анализа различных коллизий реализации исходных установок рационального сознания в реальном отношении человека к миру» [5, 41].
Поскольку в рамках постнеклассической науки в трактовке социальных систем на первый план выходит проблема их становления и изменения и в аспекте формирования качества жизни отдельного общества, и в аспекте системного оформления связей в человеческом обществе, постольку все более четко осознается зависимость структурности общества от самореализации человеческих индивидов. Поэтому отмеченные категории становления и изменения требуют дополнительного концептуального анализа с выходом на социальное становление, социальное изменение. В настоящее время подобная тенденция уже нашла свое отражение в современной литературе, поэтому наше обращение к проблеме анализа социального времени с учетом социальных изменений представляется весьма адекватным. Таким образом, понимание взаимосвязей в жизни людей оказывается своеобразным ядром трактовки воспроизводящейся и меняющейся социальной реальности.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Никифоров А.Л. Философия науки. М., 1998.
2. Степин В.С. Саморазвивающиеся системы и постнеклассическая рациональность // Вопросы философии. 2003. № 8. С. 5-17.
3. Степин В.С. Деятельностная концепция знания (дискуссия с Игорем Алексеевым) // Вопросы философии. 1997. № 8. С. 42-51.
4. Степин В.С. Теоретическое знание. М., 2000. 744 с.
5. Швырев В.С. Рациональность как ценность культуры. М., 2003. 160 с.
6. Швырев В.С. О понятиях «открытой» и «закрытой» рациональности (рациональность в спектре её возможностей) // Рациональность на перепутье. М., 1999. С. 3-24.
