CC BY
141
прета на частную собственность на землю и отнесение всей земли к собственности государства, крестьянам предоставлялся выбор форм землепользования, при этом акцент делался на организации земельных обществ, в рамках которых осуществлялось самоуправление по многим вопросам землепользования, и крестьяне могли, в свою очередь, вести как единоличные, так и коллективные хозяйства. Такое положение представляло определенный компромисс между настроем большинства российского крестьянства, тяготеющего к вековым традициям, и советской властью, озабоченной реализацией политико-классовой большевистской доктрины. Однако в дальнейшем, к концу 1920-х гг., когда был взят курс на свертывание нэп, в Земельный кодекс РСФСР стали вноситься поправки, которые были направлены на обобществление крестьянского труда, и его первоначальная миссия была существенным образом изменена.
Литература
1. Декрет Второго Всероссийского съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов от 27 октября 1917 г. «О земле» // СУ РСФСР. 1917. № 1, ст. 3.
2. Земельный кодекс РСФСР (утв. Постановлением ВЦИК от 30 октября 1922 г. «О введении в действие Земельного Кодекса, принятого на IV сессии IX созыва») // СУ РСФСР 1922. № 68, ст. 901.
3. Зюзиков А. В. Земельные отношения в условиях преобразований в России: дис. ... канд. экон. наук. Воронеж, 1998.
4. Костылев А. К., Минковская Т. И. Системная институционализация управления земельными ресурсами в России // Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Сер. Экономика и право. 2012. № 10.
5. Безгин В. Б., Юдин А. Н. Крестьянская община и сельсоветы в 1920-е годы // Проблемы общества и политики. 2013. № 2.
6. Крестьянское хозяйство. 1920-1922. Материалы переписи. М., 1922.
7. Данилов В. П. Об исторических судьбах крестьянской общины в России // Ежегодник по аграрной истории. Вологда, 1976. Вып. 6.
8. Михайлов А. А., Разорвин И. В. Зарождение и развитие советского земельного законодательства и его влияние на современные земельные отношения в России // Вопросы управления. 2010. № 1.
9. Алиева Л. В. Реализация Земельного кодекса 1922 г. в контексте эволюции крестьянской поземельной общины (на материале Псковской губернии) // Псков. 2006. № 24.
10. ГАРФ. Ф. 393. Оп. 43. Д. 18. Л. 11-12.
11. ГАРФ. Ф. 393. Оп. 43. Д. 18. Л. 11.
12. Працко Г. С. Концептуализация порядка общества: классические и постклассические начала // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2005. № 3.
© 2014 г. А. Г. Галкин
СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ РОССИЙСКОГО ИНСТИТУТА МИРОВЫХ СУДЕЙ В СВЕТЕ СУДЕБНОЙ РЕФОРМЫ 1864 ГОДА
Статья посвящена анализу осуществленного в рамках имперской судебной реформы 1864 г. процесса формирования системы мировых судов. Автором определены основные этапы осуществления реформы, показаны сильные и слабые стороны российского мирового суда, выяснены наиболее проблемные моменты его эволюции. Особое внимание уделяется кадровому обеспечению мировых судов.
Ключевые слова: судебная реформа, мировой суд, дореволюционное судопроизводство.
Принятие судебных уставов 1864 г. (утверждены 20 ноября 1864 г.) стало одним из наиболее прогрессивных, поистине знаковых составляющих грандиозных реформ императора Александра II. Положив начало назревшей судебной реформе, они радикально изменили весь порядок российского судоустройства и судопроизводства, создали принципиально новую, причем достаточно упорядоченную судебную систему.
Согласно существующим классификациям ряд исследователей разделяют созданные в то время новые суды на общие и местные, что представляется не вполне корректным ввиду некоторой неясности оснований для такого деления. С одной стороны, общие суды также обладали строго определенной территориальной подсудностью. С другой - к местным относились не только мировые, но и сословные волостные суды. К тому же,
отмеченные классификации вообще оставляют за рамками целый ряд других специальных судебных учреждений. Не лишенной недостатков, на наш взгляд, является и классификация по способу формирования судебных учреждений, подразделяющая их на суды с избираемыми и назначаемыми судьями [3, с. 242]. Представляется, что данное основание являлось вторичным.
На наш взгляд, в фундаменте российского судоустройства образца 1864 г. лежала, прежде всего, подсудность, компетенция. Данный вывод совершенно очевиден уже из анализа ст. 1 и 2 Учреждения судебных установлений. Из смысла этих статей следует, что новая судебная система Российской Империи - это две самостоятельные ветви, которые, существуя параллельно, сходились лишь на уровне Правительствующего Сената. Одну ветвь составляли «общие судебные места», к ним относились окружные суды и судебные палаты. Окружные суды создавались на несколько уездов, а их председатели и члены назначались императором по представлению министра юстиции. При этом судебные уставы 20 ноября 1864 г. установили, что председателем и членами судебных органов могли быть исключительно лица, имеющие высшее юридическое образование, стаж работы, определенный имущественный ценз, а также соответствующие целому ряду других жестких и многочисленных требований [4, с. 29]. Во вторую ветвь входили мировые судьи и их съезды. Заметим, что такое обособление мировой юстиции не имело аналогов в мире.
Отметим также, что кроме общих судебных мест и мировой юстиции существовали еще и сословно-специализированные суды: волостные (крестьянские), духовные, военные, коммерческие, инородческие. По сути, они являлись реликтами уходящей феодальной эпохи. При этом сам факт наличия данного вида судов явно нарушал принцип всесословности, провозглашенный в ст. 2 Учреждения судебных установлений.
Среди принципиальных инноваций новой эпохи в развитии российского государства особое место занял процесс формирования института мировых судей.
Мировой суд ведет свою родословную с конца XII в. от английских «рыцарей мира», первоначально выполнявших административные, а не судебные функции. Само название «мировой судья» официально было закреплено уже в XIV в. С того времени правосудие превращается в основную обязанность мировых судей. Указанный зарубежный опыт стран Западной Европы был обстоятельно изучен и использован составителями российских судебных уставов 1864 г. Причем,
на наш взгляд, он использован творчески. Прежде всего, это касается своеобразного включения мировых судей в единую судебную систему.
Вместе с тем, новое не было навязано исключительно извне. В истории России у мирового суда также были свои предшественники. В частности, формально-логический анализ Краткой редакции «Русской Правды» позволяет утверждать, что уже этому документу было известно понятие «мировое соглашение», которое также встречается во всех крупных памятниках русского права. В связи с этим для последующих периодов российской истории можно вспомнить совестные суды, которые были учреждены Екатериной II и просуществовали до 1862 г. Кроме совестных судов, в истории России известен и такой правовой институт, как институт мировых посредников, который был введен в российское правовое пространство Манифестом 19 февраля 1861 г.
Однако лишь в контексте судебной реформы 1864 г. Учреждением судебных установлений закреплялась судебная система Российской империи, одним из важнейших звеньев которой становился особый мировой суд.
Стремление разгрузить традиционные судебные учреждения от растущего вала дел стимулировало правительство и Государственный совет к весьма интенсивной проработке указанного блока вопросов. При этом в развитие «Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» (1864) довольно быстро принимается целый ряд юридических актов. Прежде всего, в их ряду необходимо выделить законопроект «О дальнейшем введении судебных преобразований», внесенный 26 апреля 1868 г. министром юстиции К. И. Паленом в Государственный Совет и предусматривавший форсированное формирование мирового суда [6, с. 41].
На наш взгляд, это был несколько «сырой» документ. В частности, отметим, что имевшееся в нем предложение о назначении мировых судей правительством явно противоречило ст. 38 «Учреждения судебных установлений», в которой указывалось лишь на возможность назначения недостающего числа мировых судей до следующих выборов первым департаментом Сената по представлению министра юстиции [5]. В свою очередь, изложенное в законопроекте требование о назначении мировых судей на неопределенный срок противоречило ст. 23 Учреждения судебных установлений, где абсолютно четко определялся срок избрания почетных и участковых мировых судей.
Как следствие, критика идей К. И. Палена вылилась в целый ряд возражений, представленных некоторыми авторами судебных уставов от 20 ноября 1864 г. на рассмотрение Государствен-
ного Совета [7, с. 64]. В результате Государственный Совет принял позицию критиков, и мировой суд остался выборным институтом, что полностью соответствовало положениям судебных уставов от 20 ноября 1864 г.
Следующим важным этапом в развитии судебной реформы является издание Императором 30 июня 1868 г. указа, в котором предусматривалось создание мировых судебных установлений в тех губерниях, где раньше действовали земские органы местного самоуправления [2].
Оценивая введение выборного начала с позиций того времени, нельзя не признать, что со стороны властей это было поступком поистине революционным. О смелости этого шага говорит следующее высказывание, витавшее в воздухе того времени: «Назначение судей по выбору населения - это такая реформа, которую только коммунары вносят в свою программу» [8].
Вместе с тем, подобные оценки возможны лишь при первом приближении к данной проблеме. Совершенно ясно, что самодержавие никогда бы не допустило и духа выборного начала, если бы не было твердо уверено в своей способности ненавязчиво, но вполне эффективно контролировать ситуацию. В данной связи заметим, что уже в самом порядке избрания мировых судей было заложено немало административных рогаток и других уловок, которые давали властям предержащим такую уверенность.
Анализируя ход реформы, следует особо отметить, что согласно закону баллотироваться в мировые судьи могли лишь люди, имевшие довольно приличную по тем временам собственность. В частности, было установлено, что они (а также их родители, жена) должны были владеть «хотя бы в разных местах» землей «вдвое против того, которое определено для непосредственного участия в избрании гласных в уездные земские собрания... или недвижимым имуществом ценою не ниже 15 тысяч рублей» [1, ст. 19]. Впрочем, Земское собрание имело право «предоставить звание мирового судьи» и лицам, которые хотя и не соответствовали установленным цензам, «но приобрели общественное доверие и уважение своими заслугами и полезною деятельностью» [1, ст. 34]. При этом избрание считалось состоявшимся только при единогласном решении собрания.
Непомерность подобного имущественного ценза по-настоящему обескураживала современников. Преодолеть поставленную планку было нелегко даже обеспеченным кандидатам в мировые судьи. В результате это приводило к тому, что зачастую баллотироваться на пост мирового судьи фактически было некому. Истории извес-
тен случай, когда в целом уезде не смогли избрать ни одного мирового судьи, т. к. не могли набрать для них необходимый ценз [9].
Имущественный ценз настолько сузил круг избираемых лиц, что за бортом зачастую оказывались и те редкие юристы-профессионалы, которые были в наличии в данном регионе. В данной связи вопрос о понижении ценза постоянно поднимался в земских ходатайствах, в печати [10, с. 867]. Но, к сожалению, никаких изменений данная ситуация не претерпела. Объясняется это, на наш взгляд, тем, что самодержавие не было в этом заинтересовано, т. к. при утверждении избранных судей на вакантные места их попросту «доназна-чал» Сенат по представлению министра юстиции. А это, как мы понимаем, являлось дополнительным рычагом административного регулирования системы судопроизводства.
Но, несмотря на все это, саму возможность выборности мировых судей следует признать важным и прогрессивным либерально-демократическим шагом.
На практике для того, чтобы избрать лицо в мировые судьи, уездным предводителем дворянства по согласованию с городским головой составлялся список кандидатур на должность мирового судьи, который впоследствии утверждался Сенатом [1, ст. 87]. В своей повседневной деятельности мировой судья действовал самостоятельно.
Вместе с тем, приговор мирового судьи мог быть обжалован на съезде мировых судей, который выступал как кассационная инстанция и собирался по мере необходимости «для окончательного решения дел, подлежащих мировому разбирательству» [1, ст. 51]. Кроме этой функции, в компетенцию съезда мировых судей входило осуществление непосредственного надзора за мировыми судьями округа.
Составители судебных уставов последовательно проводили принцип обособленности мировой юстиции, а потому предложение учредить вместо мировых съездов постоянные городские суды было отвергнуто уже на стадии подготовки судебной реформы.
Регламентации производства дел в мировых съездах уделялось особое место в Уставе гражданского судопроизводства. Оно происходило гласно, публично, в присутствии сторон (ст. 172173). Законодательно регламентировалось и мировое разрешение споров по соглашению сторон (ст. 178 УГС). Уставом гражданского судопроизводства предусматривалась возможность кассационного обжалования решений мировых съездов в Сенат в случае «нарушения прямого смысла закона или неправильного его толкования», суще-
ственного нарушения «обрядов и форм судопроизводства» (ст. 186).
Нормативно подтверждался и состязательный порядок судопроизводства. Так в ст. 367 УГС подчеркивалось: «Суд ни в коем случае не собирает сам доказательств или справок, а основывает решения исключительно на доказательствах, представленных тяжущимися» [1].
Хотя съезд мировых судей задумывался как орган периодический, по сути, из этого ничего не вышло. Представляется, что в основе этого лежали две причины:
1) огромный наплыв дел, который требовал от судей полной отдачи и безостановочной судейской работы;
2) отдаленность мест работы мировых судей от уездных городов. Для того, чтобы добраться до места съезда, судья тратил день, а то и больше, а также достаточно большие финансовые средства, необходимые для этого.
Эти два обстоятельства привели к тому, что судьи под разными предлогами на съезд не являлись, сессии очень часто признавались несостоявшимися. При этом страдали вызванные тяжущиеся, свидетели. Далека от идеала была и работа канцелярии съезда. В связи с нехваткой подготовленных кадров в делопроизводстве царил полный хаос. Все это отнюдь не прибавляло авторитета мировой юстиции.
Высшим звеном надзора за всеми мировыми судьями, а также за их съездами является кассационный департамент Сената и министр юстиции [1]. Кстати, Сенат являлся верховным кассационным судом для всех местных и общих судов Российской Империи. Он делился на два департамента по отраслям права: уголовно-кассационный и гражданско-кассационный. В задачу Сената входил пересмотр дел только в тех случаях, когда нарушались существенные правила судопроизводства, неправильно применялся закон, вновь открывались обстоятельства, обнаруживающие невиновность осужденного.
Еще при подготовке реформы Государственная канцелярия указывала, что Сенат не должен быть апелляционным судом, т. е. не должен рассматривать апелляционные жалобы «на неправильные уразумения обстоятельства дела и доказательства» [12, с. 171].
Этот апелляционный пересмотр не должен идти дальше судебной палаты. Таким образом, в Сенате было сосредоточено верховное наблюдение за единообразным и правильным применением закона.
Важной, характерной деталью в общей юрисдикции является судебно-территориальное деле-
ние, которое не совпадало с административным. В частности, окружной суд охватывал несколько уездов, а судебная палата - несколько губерний. В процессе проведения реформы вся территория России была разделена на мировые округа, каждый из которых представлял собой целый уезд либо крупный город. Мировой округ, в свою очередь, делился на мировые участки.
Во всей судебной системе России только мировые судьи являлись выборными должностными лицами. Можно с достаточной долей уверенности предположить: если администрация компенсировала себе независимую территориальную подведомственность общих судов назначением самих судей, то в данном случае выборы компенсировались поуездным делением, что позволяло держать под контролем и сам процесс избрания, и деятельность мировых судей.
В рамках анализа процесса формирования системы мировых судов особое внимание необходимо уделить такой должности, как почетные мировые судьи. По мысли законодателей, данная должность утверждалась «для облегчения исполнения многочисленных обязанностей участкового мирового судьи и, в особенности, для того, чтобы лица, заслуживающие полного доверия и уважения, не лишались возможности содействовать охране порядка и спокойствия, не оставляя своей основной службы» [13, с. 96]. По сути, эта норма открыла путь к участию в мировом судопроизводстве многим администраторам. Так, А. Ф. Кони оставил в своих воспоминаниях пример, когда в одном из уездов Харьковской губернии почетным мировым судьей был избран... тульский губернатор [11, с. 294-298].
Почетному мировому судье была подсудна территория всего округа, его процессуальное положение совпадало с участковым. Серьезное отличие состояло в другом: почетный мировой судья мог занимать любую должность по государственной или общественной службе, за исключением должностей прокуроров, их товарищей и местных чиновников казенных управлений и полиции. Справедливости ради следует отметить, что была в существовании должности почетного мирового судьи и вынужденная, техническая необходимость. Действительно, в Российской империи того времени катастрофически не хватало квалифицированных кадров для исполнения обязанностей участкового мирового судьи. Об этом свидетельствуют следующие цифры: с 1840 по 1863 гг. юридическое образование получили 3 650 человек, в то время как только на должности мировых судей требовалось не менее 1 320 [13, с. 105-106].
В целом, в результате осуществления судебной реформы 1864 г. в России была создана уни-
кальная система судебных органов, в том числе мировых. По своей организации она не имела аналогов в мировой юстиции. В частности, она существенно отличалась от английской и французской систем мировой юстиции, которые служили для российских законодателей примером.
Специфика вновь созданной модели, на наш взгляд, состояла в том, что, с одной стороны, мировой суд в Российской Империи был обособлен от общей судебной системы страны. Однако с другой стороны он был подчинен высшему судебному органу страны (Сенату). Объяснение такого положения дел, как нам представляется, кроется в том, что реформаторы так и не смогли разработать единую концепцию создания мировой юстиции Российской Империи. Поэтому та система мировой юстиции, которая возникла после судебной реформы, является не чем иным, как компромиссом между славянофильскими и традиционными взглядами на основы организации и деятельности мировой юстиции.
Вместе с тем, неразвитость российского правового поля, прежде всего, существенная нехватка профессиональных юристов, по существу, привела к полупрофессионализму мировой юстиции. И это тоже одна из наиболее ярких черт, характеризующих сущность мировой юстиции России того времени.
Как следствие, сделав огромный шаг вперед в деле правового регулирования общественной жизни, Россия одной ногой все же осталась в прошлом, в горизонтах полуфеодального общества. Это объясняется тем, что самодержавная власть
опиралась, прежде всего, на дворян-землевладельцев, отягощенных наследием крепостнической психологии. Соответственно, она не могла преодолеть определенной зависимости от данного социального слоя. В конечном счете, это существенно повлияло и на содержание судебной реформы.
Литература
1. Судебные Уставы 20 ноября 1864 г. с изложением рассуждений, на коих они основаны. СПб., 1867. Ч. 3.
2. Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е, т. ХЬП.
3. Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1968.
4. Гондаренко А. С., Зозуля И. В. Судебная система в России: сравнительное исследование развития на рубежах ХГХ-ХХ и ХХ-ХХ веков (на примере Кубани и Ставрополья). Ставрополь, 2002.
5. Российское законодательство Х-ХХ веков / под ред. О. И. Чистякова. М., 1991. Т. 8.
6. РГИА. Ф. 1012. Д. 19.
7. РГИА. Ф. 1149. Д. 60.
8. Русский Вестник. 1868. № 8.
9. Неделя. 1870. № 50.
10. Вестник Европы. 1886. Кн. 10.
11. Кони А. Ф. Собр. соч. М., 1966. Т. 1.
12. Виленский Б. В. Судебная реформа и контрреформы в России. Саратов, 1969.
13. Коротких М. Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 года в России. Воронеж, 1989.
© 2014 г. М. С. Савченко
РЕОРГАНИЗАЦИЯ СУДЕБНОЙ СИСТЕМЫ КАЗАЧЬИХ ВОЙСК ЮГА РОССИИ
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА
В статье анализируется процесс реформирования судебной системы казачества юга России и ее интеграции в общеимперскую судебную систему. В центре внимания находятся региональные особенности проведения судебной реформы в Донском, Кубанском и Терском казачьих войсках.
Ключевые слова: судебные органы, мировые судьи, окружной суд, казачество, судебная система.
Шестидесятые годы XIX в. в истории России были периодом реорганизации государственно-правовых институтов с целью приведения их в соответствие с новыми общественно-экономическими реалиями. Этот процесс выразился в многочисленных реформах, самой последовательной из которых была судебная реформа 1864 г. Основная ее
цель сформулирована в Указе Правительствующего Сената: «Водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние, и которое должно быть
