CC BY
10
Вестник Челябинского государственного университета. 2019. № 12 (434). Философские науки. Вып. 54. С. 54-64.
УДК 1/14 (35) DOI: 10.24411/1994-2796-2019-11208
ББК 60.82
СТАНДАРТЫ СОВЕРШЕНСТВА В ЕВРАЗИЙСКОЙ КОНЦЕПЦИИ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ
С. П. Дуреев, Н. С. Дуреева1
1Сибирский государственный университет науки и технологий имени академика М. Ф Решетнёва, Красноярск, Россия
1Сибирский федеральный университет, Красноярск, Россия
Исследуется существование евразийской концепции местного самоуправления. Показано, что коллективистский тип социальных связей формирует стандарты совершенства в сфере жизнеутверждения местного сообщества. Доказывается, что единство норм права и внутренних законов нравственности обеспечивает совершенство общественных отношений всего евразийского пространства, духовное и хозяйственное совершенствование членов местного сообщества.
Ключевые слова: государство, местное самоуправление, местное сообщество, нормы права, законы нравственности, совершенство общественных отношений.
Основу евразийской концепции местного самоуправления составляют представления об особом пути развития России. «Судьбы этого мира, — пишут основоположники евразийства, — в основном и важнейшем, протекают отдельно от судьбы стран к западу от неё (Европа), а также к югу и востоку от неё (Азия). < ..> Народы и люди, проживающие в пределах этого мира, способны к достижению такой степени взаимного понимания и таких форм братского сожительства, которые трудно достижимы в отношении народов Ев -ропы и Азии» [10, с. 166]. Многие русские мыслители считали, что сформированные на Западе демократии либерального и консервативного типов совершенно не могут быть применены к условиям российской действительности. Например, Пётр Николаевич Савицкий в своих работах подчёркивал, что государственная жизнь России как евразийского континента представляет собой совершенно иной тип социальности, имеет свои глубокие культурные традиции, придающие законченность и стройность общественным отношениям, целостность государственному устройству. Деятельность всех социальных институтов, в том числе и функционирование органов местного самоуправления, должно «быть "диалектическим", а не механическим, не должно сводиться к "зажиму" < ..> определяться сотрудничеством "государственного актива" с системой представительных учреждений (советов). < ..> Только при этом условии вся система приобретает подлинно диалектический характер» [17, с. 290].
Великий Аристотель в своём стройном учении о диалектике раскрыл, что совершенство обще-
ственных отношений выражает законченность, упорядоченность, стройность и полноту бытия. Оформление совершенства выступает как единство сущности и явления, которые в диалектической теории познания выступают как части единого целого. В качестве оформления совершенства может выступать, например, единство государства и общества, государственной власти и власти органов местного самоуправления, единство норм права с другими социальными нормами. Например, гармоничное единство всего комплекса социальных норм, по выражению В. Н. Муравьёва, даёт возможность человеку «жить во всём мире, во всех средах, оживотворяя и оживляя всю природу и превращая её из современного стихийно-хаотического неразумного мира всяческих противоборств в мир как совершенное целое» [14, с. 210].
Оформление совершенства определяется единством сущности и явления, следовательно, теория познания, основанная на диалектическом мышлении, изучает сущности (образы действительности), обусловленные всеобщей связью явлений. Например, мир выступает как образ действительности, как совокупность совершенств, в которое общество должно встраивать своё совершенство. Или мир как община также выступает как образ действительности, как совершенство, в которое государство встраивает совершенство норм права как «свободную возможность к свершению каких-либо положительных или отрицательных действий, допущенных законом, обычаем или каким-либо другим источником права в каком-либо организованном общежитии» [3, с. 324].
При этом государство, как подчёркивает А. Н. Радищев, является великим механизмом производства норм права, совершенство которых определяет благополучие народа. Тем самым русский мыслитель раскрывает симфонию единства норм права с другими социальными нормами, обеспечивающими не только порядок на уровне местного сообщества, но и человеческое благополучие. Среди всего комплекса социальных норм он выделяет нравы и законы как основные механизмы регулирования общественных отношений. Русский мыслитель считает, что закон может обрести полноту и стройность общественных отношений, если ему придать стройность и законченность [16, с. 5-6]. Закон закрепляет внутреннюю стройность в организации местного самоуправления и направляет всех членов местного сообщества на добродетельные поступки, на совершенствование общественных отношений.
И. Д. Беляев в «Лекциях по истории русского законодательства» подчёркивает, что законы должны соответствовать внутренним потребностям общественной жизни. В частности, он пишет, что «закон есть отчина в каждом обществе. Самостоятельное общество, пока оно самостоятельно, не может подчиниться чуждым законам, принесённым со стороны; подчинение чуждым законам есть уже явный признак падения общества. Законы должны вытекать из исторической жизни народа. Связь между законом и внутренней исторической жизнью народа так неразрывна, что ни изучение законодательства не может быть вполне понятно без изучения внутренней жизни народа, ни изучение внутренней жизни — без изучения законодательства» [4, с. 32].
Противоречивое взаимодействие этих двух противоположностей (внутренней жизни народа и законов, регулирующих отдельные стороны внутренней жизни народа) обеспечивает развитие местного самоуправления и совершенство общественных отношений. Законы, «вытекающие из исторической жизни народа», оформляют псевдосферу местного самоуправления, придают стройность, законченность и полноту бытия местному сообществу.
Представитель русского права И. Ф. Залеский, изучая власть и право, акцентирует наше внимание на том, что закон — это норма права, в которой государство закрепляет требования общественной жизни. В отличие от западных представлений, согласно которым нормы права раскрывают лишь степени свободы субъектов управления,
в русском мировоззрении правовые нормы основаны на принципе пользы и направлены на воспитание наилучших качеств в народе, тем самым устанавливая новые оформления нравственности, законченности, полноты бытия, а следовательно, и новые оформления совершенства. На этом основании закон, утверждает И. Ф. Залеский, должен отличаться «безусловной принудительностью <...> ясностью, точностью и определённостью своих требований; наивысшей степенью целесообразности <.. > эта форма права не только может быстро изменять своё содержание соответственно изменяющимся требованиям жизни, но и оказывает во многих случаях несомненно благотворное влияние на общество» [11, с. 293].
В работе «Власть и право» В. Ф. Залеский показывает, что нравственность как духовное начало, согласованное с совестью и с законами правды, формирует полезные для общества правила поведения, ведущие его по пути общественного развития. «Только то общество жизнеспособно, — пишет В. Ф. Залеский, — в котором общественные связи, социальные стремления, как качества благоприятные коллективной борьбе за существование, преобладают над неблагоприятными для неё обстоятельствами, выражающимися в слишком энергичной индивидуальной борьбе за жизнь и счастье. Таким образом, путём прямого и косвенного уравновешения, путём унаследования приобретённых качеств и естественного отбора — в отдельных индивидуумах, членах общества, развиваются полезные обществу психические свойства, правила поведения, согласного с целями общества» [11, с. 290]. Среди всех социальных норм, как считает В. Ф. Залеский, нравственность выступает высшим императивом совершенства общественных отношений. При этом соблюдение внутренних законов нравственности для совершенства общественных отношений имеет более важное значение, чем постоянное следование обычаям.
В своём единстве нормы права правила поведения, согласованные с целями общества (нормы нравственности), и обычаи регулируют отношения между членами местного сообщества всего евразийского пространства. Нормы нравственности всегда выступали не только основанием для совершенствования общественных отношений, совершенствования местного самоуправления, но и вели к духовному и хозяйственному (материальному) совершенствованию России. «В хозяйстве своём обеспечить все нужды <.. > В добром хозяйстве во всём изобилие» — гласит Домострой
[9, с. 88, 91]. Подобные представления об организации домашнего и общинного быта образуют сферу жизнеутверждения как отдельно взятого человека, так и всего местного сообщества, в которой каждый человек является субъектом и объектом управления одновременно. По своей сути Домострой показывает нам внеправовой характер отношений между членами местного сообщества. Нравственные законы регулируют отношения между членами семьи, членами местного сообщества. Основное назначение нравственных законов — регулировать общественные отношения в границах существования местного сообщества. Следует отметить, что в Домострое ведущая роль в реализации нравственных законов отводится семье как основной ячейке общества и государства. Именно в семье и в сфере жизнеутверждения местного сообщества нравственный закон и обычай стоят выше установленных государством норм права, а в общине человека уважают по нравственным делам его. Следовательно, сформированные в быту внутренние нравственные законы устанавливают диалектическую связь с результатами хозяйственной деятельности и образуют архаический круговой цикл.
Круговой цикл общинного бытия сохраняет и совершенствует внутренние нравственные законы и тем самым обеспечивает единство хозяйственной деятельности (материальной сущности) и внутренних нравственных законов (идеальной сущности). В этом состоит принципиальное отличие местного самоуправления евразийского типа от местного самоуправления консервативного или либерального типов. В этом состоит принципиальное отличие российской хозяйственной системы от европейской.
Например, в условиях европейской экономической системы земля представляет собой основной источник собственности, а для российской хозяйственной системы — это пространство земного существования, в котором «хозяйственным трудом человек реализует для себя этот мир, устроя-ет своё мировое тело, реально его ощущает, осуществляя власть, изначально присущую ему» [8, с. 568]. Государство власть над землёй находит в нормах права, в законах, а человек и община источник своего права на землю видит в нравственных началах, находящих основание права на землю в свободном труде. В самом широком смысле внутренние законы нравственности обеспечивают органам местного самоуправления статус организатора производства, субъекта управления
сложного хозяйственного процесса, вовлекающего в этот процесс отдельных субъектов хозяйствования. В узком смысле, внутренние законы нравственности позволяют не только установить порядок, стать посредником в конфликте, совершить суд по справедливости или разделить всеобщую судьбу, но и наделяют органы местного самоуправления высшими духовными качествами, раскрывают стройность, законченность и совершенство общественных отношений.
Местное самоуправление евразийского типа отличает наличие устойчивой внутренней связи между нормами права, устанавливаемыми государством, с социальными нормами, охраняемыми обществом. В своём единстве эти нормы выступают как главное и основное условие оформления совершенства местного сообщества. И. Д. Беляев по этому поводу пишет, что «первое и главное условие общинности — жить вместе и управляться одной властью < . > быть в постоянных сношениях с гражданами; < . > эти условия представляют главные начала общинности, < . > составляющие корень и основание всякого общественного развития» [4, с. 40]. По мнению русского мыслителя, нормы права отражают общинный уклад общественной жизни. Формирование норм права, регулирующих сферу жизнеутверждения местного сообщества, псевдосферу функционирования его органов, устанавливалось, в первую очередь, властью самого местного сообщества. При их составлении, пишет И. Д. Беляев, «участвовало всё общество, что в делах общественных значение князя было ограничено и рядом с его властью рука об руку шла власть земщины» [4, с. 116].
О том, что нормы права регулировали различные стороны местного самоуправления, отражено в различных статьях Русской Правды, которые И. Д. Беляев условно делит на две группы — законы уголовные и законы гражданские. Например, законы уголовные устанавливали ответственность и размер штрафных платежей по уголовным делам. Вся территория русского государства делилась на общины (верви). Членом такой общины мог быть тот, кто ежегодно вносил денежные средства для выплат штрафных платежей (дикая вира). Гражданские законы признавали семью в качестве основы общинного устройства и регулировали отдельные стороны общественной жизни: порядок наследства и опеки, правила торговли, сбор податей и назначение повинностей и пр. В делах чисто общественных закон относился только к целой общине, а не к её членам в отдельности.
Если для западного восприятия нормы права имеют искусственный, умозрительный характер, то в евразийской концепции местного самоуправления нормы права выступают как оформления справедливости, как оформления правды. И. В. Кириевский по этому поводу пишет: «Законы [древнерусского общества], выражающие [общественные] отношения, не могли иметь характер искусственной формальности; но выходя из двух источников: из бытового предания и из внутреннего убеждения, они должны были в своём духе, в своём составе и своих применениях носить характер более внутренней, чем внешней правды, предпочитая очевидность существенной справедливости буквальному смыслу формы; святость предания — логическому выводу; нравственность требования — внешней пользе» [12, с. 226].
Из данного положения следует, что источником для внутреннего правового регулирования членов местного сообщества выступал общественный быт. Изначально на Руси закон не сочинялся: он формировался в результате естественно-исторического развития общества; он естественным образом отражался в сознании народа и постепенно проникал в их обычаи и нравы, то есть проникал в общественный быт. Вот почему внутренняя справедливость, а не внешняя формальность определяла характер организации местного самоуправления. Следовательно, и евразийская концепция местного самоуправления формировалась по объективным законам, носила естественный характер, где нормы нравственности и справедливость в общественных отношениях выступали как образ действительности, отражающие полноту бытия, как оформление его совершенства.
В связи с этим «естественные начала» правового самоуправления должны соответствовать стандарту справедливости — действительно жизненным потребностям народа. В таком виде нормы права выступают как оформления полноты бытия, его законченности, то есть как оформления его совершенства. Данную мысль замечательно выразил выдающийся русский учёный Дмитрий Иванович Менделеев в своих «Заветных мыслях». В частности, он пишет: «Законодательство, коли оно относится не к формально-пустозвучным, а к жизненно-реальным потребностям народа, да ещё столь большого, как русский, составляет дело сложнейшее и, как всякое такое, требует хорошо обдуманного порядка в своей последовательности» [13, с. 337].
В концепции евразийства псевдосфера функционирования органов местного самоуправления формируется на основе симфонии единства норм права с другими социальными нормами. Совокупность социальных норм отражает нравственную сторону жизнедеятельности общины, а их многообразие в своём единстве образуют в общине внутреннюю нравственную силу. Поэтому целью функционирования органов местного самоуправления является реализация нравственного закона, что предполагает совершенство общественных отношений. Государство должно гармонично вписывать совершенство правовых норм как внешнюю правду в совершенство внутреннего нравственного закона общины, потому что самоуправление в общине выступает как образ действительности, отражает законченность общественных отношений, полноту его бытия, то есть выступает как оформление его совершенства. В своём единстве эти две противоположности (внутренний нравственный закон и внешний закон) определяют псевдосферу функционирования органов местного самоуправления евразийского типа.
Следуя традициям диалектической теории познания, Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, В. С. Соловьёв и другие представители русской философии показали, что внутренние законы нравственности и идеалы добра как духовные ценности в процессе совместной хозяйственной деятельности всех членов местного сообщества способны превращаться в ценности социальные и материальные, при этом оставаясь идеальным её основанием не только в пределах внутренних границ общины, но и общества в целом и его культуры. Строго говоря, законы нравственности в единстве с идеалами добра устанавливают пределы власти органов местного самоуправления; внутренние границы их функционирования; раскрывают полноту и совершенство общественных отношений: реализуя духовные ценности, каждый член местного сообщества, с одной стороны, в своей деятельности ограничивает себя сам, а с другой стороны, границы его деятельности ограничивает окружающее социальное и культурное пространство.
В евразийской концепции местного самоуправления реализация внутренних законов нравственности направлена на духовное совершенствование каждого члена местного сообщества. По этому поводу Н. А. Бердяев пишет так: «Высшие цели жизни не экономические и не социальные, а духовные. Величие народа, его вклад в историю человечества определяется не могуществом государства,
не развитием экономики, а духовной культурой» [6, с. 319]. Осмысление духовных ценностей — традиционная черта русской рефлексии, для которой внутренние нравственные законы, идеалы добра важнее общей идеи; для которой хозяйственная деятельность каждого члена местного сообщества и общинный труд в своём единстве выступают как основные формы духовной жизни, а не средство материального обогащения каждого члена местного сообщества.
Н. А. Бердяев раскрывает местное хозяйство и приходит к выводу, что оно основано на самоорганизации и регулировании внутренними нравственными законами и выступает продолжением творения Бога. Поэтому местное самоуправление как и хозяйственная деятельность, прежде всего регулируется внутренними законами нравственности и выступает как духовное, а не материальное начало. Внутренние законы нравственности как внеправовые нормы, регулируя взаимодействие человека с обществом и с природой, устанавливают для каждого члена местного сообщества «неотъемлемые права и обязанности» [5, с. 304], которые есть не что иное, как-сформированные самим же местным сообществом внутренние законы нравственности, не только регулирующие сферу жизнеутверждения местного сообщества, но и контролирующие псевдосферу функционирования органов местного самоуправления.
С. Н. Булгаков показал, что внутренние законы нравственности и идеалы добра представляют собой основную цель трудовой и хозяйственной деятельности человека. В евразийской концепции местного самоуправления они выступают как идеальные сущности. В частности, философ пишет: «Хозяйство есть явление духовной жизни в такой же мере, в какой и все другие стороны человеческой деятельности и труда. Дух хозяйства <.. > есть <.. > историческая реальность. Всякая хозяйственная эпоха имеет свой дух и, в свою очередь, является порождением этого духа» [7, с. 233].
В своём знаменитом сочинении «Философия хозяйства» С. Н. Булгаков провёл широкий философский анализ проблемы хозяйства и доказал, что хозяйственная деятельность человека выступает как гармоничное единство деятельности человека и Софии по восстановлению связи между человеком и Богом, обществом и Природой. С. Н. Булгаков раскрывает основную цель местного самоуправления. Он доказывает, что общинный труд выступает в качестве главного средства борьбы человека с силами природы за своё существование,
за расширение сферы своего бытия, не покорения природы, а превращения её в потенциальный человеческий организм. С этой точки зрения, местное самоуправление выступает как вселенский процесс реализации идеалов добра, внутренних законов нравственности, которые обеспечивают вселение человека в жизнь природы.
Следовательно, и местное самоуправление представляет собой процесс соединения человека с окружающим миром. Результатом такого соединения выступает совершенство общественных отношений, которое раскрывает не только полноценность существования самого человека, но и целостность бытия местного сообщества. Как пишет об этом С. Н. Булгаков, в результате соединения человека как субъекта бытия с окружающим миром, с природой как объектом бытия «совершается акт единства субъекта-объекта, их отожествление <.. > это есть <.. > единство свободы и необходимости <.. > который даётся жизнью. <.. > единение субъекта и объекта, свободы и необходимости в жизненном акте может получать различную интенсивность и формы, которые и выражают собой общий диапазон жизни» [7, с. 230].
Единство субъекта-объекта, неразрывная целостность свободы и необходимости предопределяет всю внутреннюю жизнь местного сообщества, трудовую деятельность её членов. При этом необходимость выступает в качестве основы регулирования хозяйственных, трудовых и пр. отношений между членами местного сообщества. Необходимость выступает как внутренний закон бытия местного сообщества. Иными словами, псевдосфера местного самоуправления регулируется внутренними нравственными законами. В своей совокупности эти социальные нормы регулируют внутренние границы хозяйственной деятельности местного сообщества: в результате чего человек познаёт богатство окружающего его мира, своё место в нём — человек познаёт Бога. Поэтому внутренние законы нравственности формируют внутреннее пространство для деятельности членов местного сообщества, в котором реализуется хозяйственная деятельность.
Вся «Философия хозяйства» С. Н. Булгакова отрицает идею верховенства экономических, материальных отношений над личностью человека. Он последовательно проводит мысль о том, что знание и строгое соблюдение внутренних законов нравственности есть «самопознание и самосознание мира в человеке. <.. > Человек может хотеть разного: в своём хотении он может быть и выше
и ниже себя, служить и Богу и сатане, Христу и Антихристу, он осуществляет в этом свою духовную свободу. <...> В пределе, человек может хотеть всего и мочь всё: он может быть подобием Божиим и участвовать в "возделывании Эдема", и может растлить землю, став только "плотью", как пред-потопное человечество, или сделаться орудием диавола в своём человекобожном и миробожном отложении от Бога. <...> свобода [духовная. — С. Д., Н. Д.] не может быть ни уменьшена, ни увеличена никем и ничем: она всегда свойственная человеку, как образ Божий в нём» [7, с. 236-237].
В своей известной работе «Оправдание добра» В. С. Соловьёв раскрывает основное предназначение человека в постижении идеалов добра и нравственности, а хозяйственная деятельность выступает как их отражение. Совместная хозяйственная деятельность местного сообщества призвана лишь помочь человеку в познании идеалов добра и нравственности, чтобы обеспечить ему «достойное существование», чтобы совершенствовать общественные отношения.
Развивая эту мысль, русский философ формулирует два условия, при которых сфера жизнеут-верждения местного сообщества, вся совокупность общественных отношений становятся нравственными. Русский мыслитель, формулируя основы хозяйственной жизни местного сообщества, раскрывает условия реализации евразийской концепции местного самоуправления. «Первое, общее условие, — пишет В. С. Соловьёв, — состоит в том, чтобы область экономической деятельности не обособлялась и не утверждалась как самостоятельная, себедовлеющая. Второе условие, более специальное, состоит в том, чтобы производство совершалось не за счёт человеческого достоинства производителей, чтобы ни один из них не становился только орудием производства, чтобы каждому были обеспечены материальные средства к достойному существованию и развитию. Первое требование имеет характер религиозный: не ставить Маммона на место Бога, не признавать вещественное богатство самостоятельным благом и окончательной целью человеческой деятельности, хотя бы в сфере хозяйственной; второе есть требование человеколюбия жалеть труждающихся и обременённых и не ценить их ниже бездушных вещей» [18, с. 426].
В философии В. С. Соловьёва нормы права и внутренний нравственный закон выступают как единое целое. Философ раскрывает глубинные связи этих двух противоположностей. В ос-
нове норм права должны находиться стандарты справедливости, которые устанавливают связь между нравственностью и правом. В. С. Соловьёв показывает, что быть нравственным — значит быть совершенным — это цель общественного развития. Следовательно, нормы нравственности обращены в будущее — они предполагают полноту бытия человека и общества, то есть предполагают бесконечное совершенствование человека. В противоположность нравственности нормы права выступают как необходимое и достаточное условие существования человека и общества — они должны формировать условия для благоприятного развития общественных отношений, для их совершенствования. «В самом существе безусловного нравственного начала как заповеди или требования совершенства, — пишет В. С. Соловьёв, — ещё не достигнутого, уже заключается признание относительного элемента в нравственности — именно необходимых реальных условий достижения. — Сравнительное преобладание этой относительной стороны образует правовую область отношений, а сравнительное преобладание стороны безусловной — собственно нравственную область» [18, с. 72]. Подобная точка зрения не вызывала сомнения в русской научной мысли XIX в. Например, Д. И. Менделеев об этом писал так: «Законы по существу должны охватывать весь смысл прошлого, всю современность и, что всего настоятельнее, должны предвидеть вероятное будущее страны, насколько оно от законов зависеть может» [13, с. 334].
В евразийской концепции местного самоуправления государство призвано защищать псевдосферу функционирования местного самоуправления от всякого вмешательства безнравственных людей. Для этого нормы права, дополняя нравственный закон общества, обеспечивают законченность и полноту бытия членов местного сообщества, обеспечивают совершенство общественных отношений. По этому поводу В. С. Соловьёв пишет: «Право есть принудительное требование реализации определённого минимального добра, или порядка, не допускающего известных проявлений зла <...> нравственный интерес требует, чтобы внешние проявления личной свободы сообразовались с условиями существования общества, то есть не с идеальным совершенством некоторых, а с реальной безопасностью всех. — Эта безопасность, не обеспеченная безусловным законом, нравственным самим по себе, как не существующим для людей безнравственных, ограждается
принудительным законом юридическим, имеющим силу и для них» [18, с. 72-73].
Вполне очевидно, что нормы права в евразийской концепции местного самоуправления не устанавливают цели общественного развития. Если в либеральной концепции местного самоуправления нормы права регулируют все сферы общественной жизни, а теоретики социальной философии либерализма вообще предполагают «отмирание» государства и замену его правом; если в консервативной концепции местного самоуправления нормы права выступают интерпретацией требований принятого к реализации общественного идеала; то в евразийской концепции местного самоуправления нормы права выступают как явления, имеющие временную ценность, — они не определяют ни цели общественного развития и не являются средством реализации какого-либо социального проекта «совершенного общества».
Нормы права обеспечивают совершенство общественных отношений, они призваны минимизировать влияние безнравственности на внутреннюю жизнь местного сообщества. Нормы права устанавливают равновесие между индивидуальной свободой и нравственными законами местного сообщества. По этому поводу В. С. Соловьёв пишет, что «в исторической действительности равновесие между свободными личными силами и собирательною силой общественной организации является подвижным и колеблющимся, слагающимся из множества частных нарушений и восстановлений. Но самый тот факт, что мы замечаем эти колебания, достаточно показывает, что есть над ними непреложные нормы лично-общественных отношений, есть пределы вечные, которые исходят из самого существа нравственности и права и которых нельзя для общества без пагубных последствий преступить в ту или другую сторону» [18, с. 454].
Представители русской философии показали, что внутренние законы нравственности, идеалы добра и справедливости как внеправовые нормы выступают в виде некоторого объективного действия — они являются выходом человека «из себя во внешний мир». При этом философы стремились разрешить два вопроса: как возможен объективный мир или природа и как возможно объективное действие? Следуя точке зрения С. Н. Булгакова, можно заключить, что местное самоуправление представляет собой хозяйственную деятельность, основанную на потреблении и производстве. Возможность потребления обосновывается однопри-
родностью субъекта и объекта хозяйственной деятельности; потребление есть результат единства человека с окружающим его миром.
Производство предполагает воздействие субъекта на окружающий мир, а в качестве всеобщей связи между ними выступает совместный труд членов местного сообщества. В процессе трудовой деятельности человек, строго соблюдая внутренние законы нравственности, следуя идеалам добра, объективируется вовне и объективирует окружающий его мир. Тем самым обеспечивается регуляция жизнедеятельности общества, раскрывается стройность и законченность общественных отношений. Производство и потребление на уровне местного сообщества регулируется внеправовыми нормами и формирует у них определённые моральные принципы — неписаные правила, на основе которых воспитывается каждый член местного сообщества.
При этом стремление нравственного совершенства общественных отношений внутри сферы жиз-неутверждения местного сообщества выступает как оформление законченности, полноты бытия местного сообщества, то есть выступает как оформление его совершенства. В такое совершенство государство вписывает совершенство правовых норм, которые охраняют псевдосферу функционирования органов местного самоуправления от внешнего вмешательства и воздействия. На этом основании в евразийской концепции местного самоуправления основная цель норм права — служить нравственному совершенствованию членов местного сообщества. Например, П. И. Новгородцев по этому поводу пишет: «Служить целям нравственного прогресса, помогать нравственному началу распространяться среди людей — вот высшая задача права» [15, с. 526-527].
Представители русской философии считали необходимым систематизировать многообразие внутренних нравственных законов и установить их правовые начала. При этом очень важным являлось сохранить внутреннюю связь между нравственными законами и их правовым оформлением, чтобы нормы права в своём единстве с другими социальными нормами способствовали сохранению образа народной жизни на всём евразийском пространстве. Для этого необходимо, чтобы «наука из отрывочных данных должна построить цельную систему, раскрыть юридическое созерцание народа, определить его юридические начала и провести их в общественное сознание. Тогда и законодательство, проникаясь невольно этими,
живущими в общем сознании, народными началами, не будет чуждо народной жизни, не будет стремиться к её регламентированию по иноземным образцам. Не станет прилагать к быту миллионов людей — теоремы римского права, возникшего на совершенно иных основах» [2, с. 627].
На фундаменте римских правовых воззрений формировались многочисленные европейские социально-правовые теории «совершенного общества», основу которых составляет абстрактная идея общественного договора, высшая цель которого — реализация той или иной степени свободы индивидуума. Римский правовой индивидуализм установил воззрение, согласно которому, например, право собственности выражает свободу воли индивидуума и определяет степень его свободы. Следует отметить, что римский правовой индивидуализм, а также социально-правовые воззрения на собственность всегда были чуждыми для народов России. Например, дореволюционные нормы права практически не определяли различие между владением и собственностью, а в народном понимании эти дефиниции отождествлялись. Использование понятия «владение», а не «собственность» подчёркивает, что присваиваемое принадлежит не только тому, кто успел «наложить свою руку», оно прежде всего принадлежит Богу и государству. В работе «Обзор истории русского права» М. Ф. Владимирский-Буданов указывает, что право владения собственностью в России устанавливалось не односторонним актом лица; право владения собственностью устанавливалось обществом.
Согласно русскому мировоззрению совершенно справедливым является не совершенствование норм права, определяющих внешние формы бытия человека, но совершенствование внутренних законов нравственности, традиций, обычаев. Безусловно не все обычаи по своему содержанию наполнены «государственной полнотой». В быте каждого народа существует множество обычаев, которые необходимы ему для удовлетворения своих эстетических потребностей, то есть обычаи, которые украшают повседневный быт народа.
Тем не менее обычаи как социальные нормы определяют сферу жизнеутверждения как отдельно взятого человека, так и местного сообщества, псевдосферу функционирования органов его самоуправления. Обычаи в единстве с внутренними законами нравственности, идеалами добра и справедливости устанавливают псевдосферу функционирования органов местного самоуправления, раскрывают полноту и совершенство обществен-
ных отношений, в которых внутренние законы нравственности выступают как прообраз действительности и свою законченность и полноту бытия находят в нормах права.
Подобное понимание совершенства общественных отношений выступило идеалом воспроизводства традиционного типа отношений власти и народа, которые в русской философии обрели свою кристальную определённость и включены в образ «народного характера», в образ особого «русского пути». Например, И. С. Аксаков об этом пишет: «Только общество, служащее истинным выражением народности, являющее высшую сознательную деятельность народного духа, может спасти народ и остановить растущее внутрь государство» [1, с. 78].
Итак, законы нравственности формируются и устанавливаются не органами государства, не единичным актом лица, а «всем миром» — членами местного сообщества. Если субъектом норм права выступает государство, то субъектом внутренних законов нравственности выступает прежде всего семья, местные сообщества, сословия, одним словом — народы всего евразийского пространства. Если объектом норм права является человек и общество, то объектом внутренних законов нравственности является и человек, и местное сообщество, и вся природа. Законы нравственности формируются и устанавливаются вековыми усилиями общин, с помощью которых упорядочивается пространство, создаются предметы материальной и духовной культуры. В отличие от норм права, имеющих формальный признак, формирование законов нравственности обусловлено общинными и государственными началами бытия русского народа.
Поэтому законы нравственности в евразийской концепции местного самоуправления занимают более высокое положение по отношению к другим социальным нормам. Законы нравственности обеспечивают совершенствование общественных отношений между членами местного сообщества, совершенствование отношений между обществом и природой. Подобный стандарт совершенства отражает такое состояние общественных отношений, когда все члены местного сообщества соединены всеобщей связью. В этом отражается целостность местного сообщества, основанное на единстве внутренних законов нравственности. Данное положение указывает на то, что и псевдосфера функционирования органов местного самоуправления не произвольно конструируется, а формируется
на основе коллективистских традиций общинного бытия.
Коллективистский тип социальных связей формирует в сфере жизнеутверждения местного сообщества внутренние законы нравственности, идеалы добра, правды и справедливости, которые выступают в качестве образа действительности и устанавливают псевдосферу функционирования для органов местного самоуправления. Эти социальные нормы придают местному самоуправлению внутреннюю стройность и законченность, устанавливают внутренние границы регулирования сферы жизнеутверждения местного сообщества.
В евразийской концепции местного самоуправления утверждается единство общества и человека, где социальная интеграция происходит на основе принципов коллективизма, самоограничения индивидуальных действий и целей. «Право и государство, — пишет П. И. Новгородцев, — как органы упорядочения и надзора, становятся здесь излишними в том смысле, что норма и порядок входят
в плоть и кровь человека, становятся его второй натурой, внутренним законом его существа. Индивидуальная жизнь человека, его личность, его свобода покрываются здесь его общественным значением» [15, с. 315].
Таким образом, евразийская концепция местного самоуправления реализуется на основе единства государства и общества, единства всего комплекса социальных норм. Нормы права, формируемые государством, в евразийской концепции местного самоуправления защищают псевдосферу функционирования органов местного самоуправления от внешнего воздействия. Государство как внешняя форма этого единства, через нормы права создаёт условия для формирования норм нравственности, устанавливающих псевдосферу функционирования для органов местного самоуправления. В евразийской концепции местного самоуправления внутренние законы нравственности, идеалы добра и справедливости отражают совершенство законов природы и совершенство законов общества.
Список литературы
1. Аксаков, И. С. Наше знамя — русская народность / И. С. Аксаков ; сост. и коммент. С. Лебедева ; отв. ред. О. Платонов. — М. : Ин-т рус. цивилизации, 2008. — 640 с.
2. Аксаков, И. С. Отчего так нелегко живётся в России? / И. С. Аксаков. — М. : Рос. полит. энцикл. (РОССПЭН), 2002. — 1008 с.
3. Алексеев, Н. Н. Обязанность и право / Н. Н. Алексеев // Основы евразийства. — М. : Арктогея Центр, 2002. — С. 324-335.
4. Беляев, И. Д. Лекции по истории русского законодательства / И. Д. Беляев ; предисл. А. Д. Капли-на ; отв. ред О. А. Платонов. — М. : Ин-т рус. цивилизации, 2011. — 896 с.
5. Бердяев, Н. А. Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии. Письмо двенадцатое / Н. А. Бердяев // Русская философия собственности. — СПб. : Ганза, 1993. — С. 290-308.
6. Бердяев, Н. А. Царство духа и Царство кесаря / Н. А. Бердяев. — М. : Республика, 1995. — 383 с.
7. Булгаков, С. Н. Философия хозяйства / С. Н. Булгаков // Булгаков С. Н. Собр. соч. : в 2 т. — М. : Наука, 1993. — Т. 1. — С. 49-297.
8. Булгаков, С. Н. Свет Невечерний: Созерцания и умозрения / С. Н. Булгаков. — М. : Изд-во АСТ ; Харьков : Фолио, 2001. — 672 с.
9. Домострой. Сильвестровский извод. — М. : Эксмо, 2005. — 256 с.
10. Евразийство (Формулировка 1927 г.) коллективный труд первых евразийцев / сост. : Н. Агамалян [и др.] // Основы Евразийства. — М. : Арктогея Центр, 2002. — С. 166-179.
11. Залеский, В. Ф. Власть и право. Философия объективного права / В. Ф. Залеский. — Казань : Тип. Б. Л. Домбровского, 1897. — 321 с.
12. Киреевский, И. В. Избранные статьи / И. В. Киреевский — М. : Современник, 1984. — 383 с.
13. Менделеев, Д. И. Заветные мысли: Полное издание (впервые после 1905 г.) / Д. И. Менделеев. — М. : Мысль, 1995. — 413 с.
14. Муравьёв, В. Н. Всеобщая производительная математика / В. Н. Муравьёв // Русский космизм: антология филос. мысли / сост. С. Г. Семёновой, А. Г. Гачевой. — М. : Педагогика-Пресс, 1993. — С. 190210.
15. Новгородцев, П. И. Об общественном идеале / П. И. Новгородцев. — М. : Пресса, 1991. — 640 с.
16. Радищев, А. Н. Опыт о законодавстве / А. Н. Радищев // Радищев А. Н. Полн. собр. соч. : в 3 т. / под
ред. Н. К. Пиксанова [и др.]. — М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1954. — Т. 3. — С. 5-28.
17. Савицкий, П. Н. Евразийство как исторический замысел / П. Н. Савицкий // Основы евразийства. — М. : Арктогея Центр, 2002. — С. 281-294.
18. Соловьёв, В. С. Оправдание добра / В. С. Соловьёв // Соловьёв В. С. Соч. : в 2 т. / общ. ред. и вступ. ст. А. Ф. Лосева и А. В. Гулыги. — М. : Мысль, 1988. — Т. 1. — С. 47-580.
Сведения об авторах
Дуреев Сергей Петрович — кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры философии и социальных наук, Сибирский государственный университет науки и технологий имени академика М. Ф. Решетнёва. Красноярск, Россия. drvsp@yandex.ru
Дуреева Наталья Сергеевна — кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры геополитики и глобалистики, Сибирский федеральный университет. Красноярск, Россия. drvsp@yandex.ru
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2019. No. 12 (434). Philosophy Sciences. Iss. 54. Pp. 54-64.
STANDARDS OF EXCELLENCE IN THE EURASIAN CONCEPT OF LOCAL SELF-GOVERNMENT
S.P. Dureev
Reshetnev Siberian State University of Science and Technology, Krasnoyarsk, Russia. drvsp@yandex.ru
N.S. Dureeva
Siberian Federal University, Krasnoyarsk, Russia. drvsp@yandex.r
The existence of the Eurasian concept of local self-government is investigated. It is shown that the collec-tivist type of social relations forms the standards of excellence in the sphere of life affirmation of the local community. It is proved that the unity of the norms of law and internal laws of morality ensures the perfection of social relations of the entire Eurasian space, spiritual and economic improvement of the members of the local community.
Keywords: the state, local self-government, local community, norms of law, laws of morality, perfection of public relations.
References
1. Aksakov I.S. Nashe znamya — russkaya narodnost' [Our banner-Russian nationality]. Moscow, 2008. 640 p. (In Russ.).
2. Aksakov I.S. Otchego tak nelegko zhivetsya v Rossii? [Why is it so difficult to live in Russia?]. Moscow, 2002. 1008 p. (In Russ.).
3. Alekseev N.N. Obyazannost' i pravo [The duty and the right]. Osnovy yevraziystva [The Foundations of Eurasianism]. Moscow, 2002. Pp. 324-335 (In Russ.).
4. Belyayev I.D. Lektsiipo istorii russkogo zakonodatel 'stva [Lectures on the history of Russian legislation]. Moscow, 2011. 896 p. (In Russ.).
5. Berdyayev N.A. Filosofia neravenstva. Pis'ma k nedrugam po sotsial'noy filosofii [Philosophy of inequality. Letters to enemies in social philosophy. Letter twelfth]. Russkayafilosofiya sobstvennosti [Russian philosophy of property]. St. Petersburg, 1993. Pp. 290-308 (In Russ.).
6. Berdyayev N.A. Tsarstvo dukha i Tsarstvo kesarya [The Kingdom of the spirit and the Kingdom of Caesar]. Moscow, 1995. 383 p. (In Russ.).
7. Bulgakov S.N. Filosofiya hoziaystva [Philosophy of economy]. Sobraniye sochineniy [Collected works: in 2 vols. Vol. 1]. Moscow, 1993. Pp. 49-297 (In Russ.).
8. Bulgakov S.N. SvetNevecherniy: Sozertsaniya i umozreniya [Nesecery light: Contemplation and speculation]. Moscow; Kharkov, 2001. 672 p. (In Russ.).
9. Domostroy. Silvestrovsky izvod [Domostroy. Silvestrovsky izvod]. Moscow, 2005. 256 p. (In Russ.).
10. Evraziystvo (Formulirovka 1927) kollektivnyy trud pervykh yevraziytsev [Eurasianism (Formulation 1927) collective work of the first Eurasians]. Osnovy yevraziystva [Fundamentals of Eurasianism]. Moscow, 2002. Pp. 166-179 (In Russ.).
11. Zalesky V.F. Vlast' i pravo. Filosofiya ob ''yektivnogo prava [Power and law. Philosophy of objective law]. Kazan, 1897. 321 p. (In Russ.).
12. Kireyevsky I.V. Izbrannyye stat'yi [Selected articles]. Moscow, 1984. 383 p. (In Russ.).
13. Mendeleyev D.I. Zavetnyye mysli: Polnoye izdaniye (vpervyyeposle 1905) [Cherished thoughts: a Complete edition (for the first time since 1905)]. Moscow, 1995. 413 p. (In Russ.).
14. Muravyov V.N. Vseobschaya proizvoditel'naya matematika [Universal productive mathematics]. Russkiy cosmism: antologia filosofskoy mysli [Russian cosmism: anthology of philosophical Sciences. thoughts]. Moscow, 1993. Pp. 190-210 (In Russ.).
15. Novgorodtsev P.I. Ob obschestvennom ideale [About the social ideal]. Moscow, 1991. 640 p.
16. Radishchev A.N. Opyt o zakonodatel'stve [Experience of law-making]. Polnoye sobraniye sochineniy: v 3 tomakh [Complete works: in 3 vols. Vol. 3]. Moscow, 1954. Pp. 5-28. (In Russ.).
17. Savitsky P.N. Yevraziystvo kak istoricheskiy zamysel [Eurasianism as a historical idea]. Osnovy yevraziystva [Fundamentals of Eurasianism]. Moscow, 2002. Pp. 281-294. (In Russ.).
18. Solov'yov V.S. Opravdaniye dobra [Justification of good]. Sobraniye sochineniy: v 2 tomakh [Collected works: in 2 vols. Vol. 1].Moscow, 1988. Pp. 47-580. (In Russ.).
