"Сровняли с землей населенные пункты...": психология одного руководителя нацистской истребительной политики Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 94(430)(049.3) ББК 63.3(4Геи)я1 М 99 Р 41

DOI: 10.24412/2409-1413-2021-3-250-292

Елена Мягкова Александр Репников

«СРОВНЯЛИ С ЗЕМЛЕЙ НАСЕЛЕННЫЕ ПУНКТЫ...»: ПСИХОЛОГИЯ ОДНОГО РУКОВОДИТЕЛЯ НАЦИСТСКОЙ ИСТРЕБИТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ

[ДНЕВНИК КАРАТЕЛЯ. ЭРИХ ФОН ДЕМ БАХ-ЗЕЛЕВСКИЙ / АВТ.-СОСТ. Д.А. ЖУКОВ, И.И. КОВТУН; ПЕР. С НЕМ. И.И. КОВТУН. М.: ВЕЧЕ,

2021. - 448 с.]

- аннотация -

Являясь одним из главных руководителей истребительной политики на оккупированной территории СССР, обергруппенфюрер СС Э. Бах-Зелевский был причастен к уничтожению огромного числа людей, в том числе мирного населения. Однако сразу после войны он оказался не на скамье подсудимых, а стал свидетелем обвинения со стороны США на Международном военном трибунале в Нюрнберге. Пытаясь спасти и оправдать себя, он начал «конструировать» образ тайного оппозиционера, а в качестве доказательства предъявил дневник, который вел с самого начала боевых действий на Восточном фронте. Несмотря на внесенные под давлением обстоятельств изменения в текст дневника, этот документ уникален, являясь чуть ли ни единственным фактом записей идеологически и карьеристски мотивированного человека, активно сопричастного террору. В рецензии делается попытка проанализировать, как главный герой мог совместить пост начальника и инспектора по вопросам борьбы против партизан на Востоке, осуществляющего на практике эти функции, с одновременным неприятием методов насилия.

-ключевые слова-

ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА; ПАРТИЗАНСКАЯ ВОЙНА; ИСТРЕБИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА НА ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ СССР; ИСТОРИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ; ДНЕВНИКИ.

В СВЯЗИ С БУРНЫМ РАЗВИТИЕМ информационно-медийной среды у современных историков возникает конкуренция, заметно вытесняющая продукты профессионального знания и заменяющая их имитирующими научность субститутами, политизированными стереотипами, установками обыденного сознания. Прежде всего это касается истории Великой Отечественной войны. К существовавшим и ранее идеологическим атакам подключились не только наследники нацистских преступников и их адептов, но и респектабельные международные институты: резолюция Европейского парламента «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы» от 19 сентября 2019 г. поставила фактически на одну доску и нацистских агрессоров, и Советский Союз.

Результат не замедлил сказаться: на территории некоторых бывших союзных республик (Латвия, Литва, Украина, Эстония и др.) нацистская карательная политика и роль местных коллаборационистов не только получили определенное оправдание, но и стали во многом героизироваться. Однако в основе интерпретации исторических событий должны быть объективные факты, которые подтверждаются архивными данными. Не случайно поэтому, выступая на заседании оргкомитета «Победа», посвященном подготовке к проведению Года памяти и славы и предотвращению фальсификации истории о Великой Отечественной войне в декабре 2019 г., Президент РФ В. В. Путин обратился к архивному сообществу, говоря о необходимости особого внимания к сохранению героического прошлого.

В России и Белоруссии уже много лет осуществляется программа публикации архивных документов, посвященных теме кол-

К существовавшим и ранее идеологическим атакам подключились не только наследники нацистских преступников и их адептов, но и респектабельные международные институты: резолюция Европейского парламента «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы» от 19 сентября 2019 г. поставила фактически на одну доску и нацистских агрессоров, и Советский Союз

Организатор массовых казней Э. Бах-Зелевский в Минске, 1943 г.

лаборационизма и истребительной политики на оккупированной территории СССР (Украинские националистические организации... 2012; Генерал Власов. 2015; От национализма к коллаборационизму. 2018; Без срока давности. 2020; «Коттбус»... 2018; «Кор-моран»... 2020)1. В этой связи научная публикация дневника обер-

1 Российскими и белорусскими архивистами были подготовлены два сборника документов и материалов: «Корморан»... 2020 и «Коттбус». 2018. Во второй сборник были включены документы из архивов Беларуси, России, Германии и США, впервые дав развернутую картину подготовки, осуществления и последствий одной из крупнейших карательных операций, проведенных нацистами в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны. К сожалению, тираж этих крайне важных с научной точки зрения и профессионально подготовленных изданий составил лишь 150 экземпляров.

группенфюрера СС Эриха фон дем Бах-Зелевского (1899-1972) своевременна и актуальна, позволяет посмотреть на трагические события Великой Отечественной войны «с противоположной стороны». И если ожесточение в ходе военных действий объяснимо, то мотивы и особенно психология массового уничтожения мирного - населения вызывают массу вопросов. Есть ли объяснение у военных преступлений, помимо уже хрестоматийных утверждений о «выполнении приказов вышестоящих»?1

Обращаясь к биографиям высших офицеров СС, можно отметить поразительное различие в том, как при в целом «стандартных» послужных списках и зачастую схожих деяниях заканчивались их жизни

«Я не только совмещал это со своим представлением о совести, но я даже сам стремился получить этот пост... Я считаю, что если бы вместо меня кто-нибудь другой занимал этот пост, было бы еще больше горя»

* * *

Обращаясь к биографиям высших офицеров СС, можно отметить поразительное различие в том, как при в целом «стандартных» послужных списках и зачастую схожих деяниях заканчивались их жизни (Залесский 2012). В то время, как одни были убиты в боях, покончили жизнь самоубийством в 1945 г., казнены после войны или приговорены к различным срокам тюремного заключения (во многих

1 Стандартное объяснение военных преступлений:

«Председатель [суда]: По вашим показаниям выходит, что, когда германские передовые части вновь занимали территорию, они убивали и грабили мирное население, а потом гестапо, СД и другие карательные органы уничтожали советских людей. Перед отступлением частей германской армии также уничтожалось население. Правильно это?

Хейниш [оберштурмбанфюрер, окружной комиссар Мелитополя]: Я не имею права критиковать указания фюрера, обусловленные военным временем». Цит. по: Стенограмма судебного процесса о зверствах немецко-фашистских захватчиков на территории гор. Харькова и Харьковской области в период их временной оккупации (Знать и помнить... 2012: 113).

Обергруппенфюрер СС, генерал полиции и генерал войск СС Эрих Юлиус

Эберхард фон дем Бах (Зелевский). 1944 г.

случаях досрочно выходя на свободу), другие благополучно работали в государственных учреждениях ФРГ, становились управленцами, обобщали свой военный опыт и писали апологетические воспоминания1.

На этом фоне судьба автора дневника примечательна не только тем, что он лично отвечал за карательные операции и был при-частен к уничтожению огромного числа людей, но и тем, что сразу после войны он оказался не подсудимым, а свидетелем обвинения со стороны США на Международном военном трибунале в Нюрнберге (Из допроса свидетеля. 1991: 261-266). На резонный вопрос о том, как Бах-Зелевский мог «совместить со своей совестью свой пост в качестве начальника и инспектора по вопросам борьбы против партизан на Востоке» и на практике «осуществлять эти функции, осуждая методы борьбы против партизан», последовал ответ: «Я не только совмещал это со своим представлением о совести, но я даже сам стремился получить этот пост... Я считаю, что если бы вместо меня кто-нибудь другой занимал этот пост, было бы еще больше горя» (Из допроса свидетеля. 1991: 276). Затем Бах-Зелевский участвовал в качестве свидетеля еще в нескольких процессах, где осуждал расизм и указывал на пагубность нацистской идеологии. Нет сомнения, что при ином стечении обстоятельств он был бы казнен как обергруппенфюрер СС Фридрих Еккельн (публично повешен в Риге 3 февраля 1946 г.), поскольку их действия против партизан, мирного населения и евреев в период Второй мировой войны отличались лишь нюансами (Симкин 2018: 294-295). Продолжительные сроки заключения Бах-Зелевский получил только в начале 1960-х гг., причем лишь за отдельные убийства на территории Германии.

Реакция высокопоставленных нацистов, сидевших на скамье подсудимых, была бурной. Герман Геринг в разговоре с участвовавшим в работе трибунала американским психологом и пе-

1 Например, в книге Пауля Хауссера, после войны постоянно выступавшего за реабилитацию военнослужащих войск СС: Залесский К. А., Хауссер П. Черная гвардия Гитлера. Ваффен-СС в бою. М.: Издатель Быстров, 2007. [Издание включено в «Федеральный список экстремистских материалов» Министерства юстиции Российской Федерации под № 374]. См. так же: Фертен Х. В огне Восточного фронта. Воспоминания добровольца войск СС. М., 2009 и др.

реводчиком Г. Гильбертом поносил свидетеля: «Подумайте, эта грязная, проклятая, предательская свинья! Отвратительная вонючка! Он был самым проклятым убийцей во всей этой чертовой компании! Грязная отвратительная собака!» (Рагинский 1986: 77). «Спросите его, — воскликнул генерал-полковник Альфред Йодль, обращаясь к своему адвокату, — знает ли он, что Гитлер представлял его нам как образцового борца с партизанами? Спросите эту грязную свинью» (Рагинский 1986: 150; Гильберт 2004: 142-144). Адвокат Геринга спросил Бах-Зелевского: «Известно ли Вам, что Гитлер и Гиммлер особенно хвалили Вас именно за беспощадность, с которой Вы проводили операции в отношении партизан?» И получил в ответ наглую ложь: «Нет, я не получал тникактих наград за борьбу с партизанами1. Все мои награды я получил за действия на фронте от военного командования» (Из допроса свидетеля... 1991: 275).

«Подумайте, эта грязная, проклятая, предательская свинья! Отвратительная вонючка! Он был самым проклятым убийцей во всей этой чертовой компании! Грязная отвратительная собака!»

Для подтверждения образа тайного оппозиционера, писавшего вышестоящему начальству соответствующие меморандумы с призывом «делать различие между партизанами и людьми, подозреваемыми в том, что они партизаны», судебным властям нужны были реальные доказательства. Так появился военный дневник Бах-Зелевского за 1941-1945 гг., аутентичность которого до сего дня остается предметом споров (Дневник карателя. 2021: 94-95). Первая его часть, согласно записям, была окончена в ночь с 28 на 29 ноября 1942 г. (с. 258), вторая охватывает период до 22 января 1945 г. включительно (с. 374). Согласно показаниям самого Бах-Зе-левского, с 1945 до 1950 г. рукописные тетради дневника находились в тайнике, откуда были им извлечены в неудовлетворительном

1 Среди прочего, Э. Бах-Зелевский имел нагрудный знак «За борьбу с партизанами».

состоянии, побудив его изготовить машинописные копии. В 1953 г. эти копии он отправил в Федеральный архив в Кобленце, куда через пару лет поступил на хранение плохо сохранившийся подлинник второй части журнала за период с мая 1943 г. по январь 1945 г. Куда делась первая оригинальная часть ежедневника — с июня 1941 г. по ноябрь 1942 г., — так и осталось неизвестным. По мнению экспертов, вторая часть дневника была подправлена автором уже в 1944 году, когда состояние Восточного фронта заставляло многих высокопоставленных лиц Германии задуматься над своей судьбой. Более ранняя часть, содержавшая, видимо, самые искренние размышления о происходящем, была переписана в начале 1950-х годов, а оригинал ее предположительно был уничтожен во избежание проблем с правосудием.

В структурном плане военный журнал Баха-Зелевского состоит из трех частей:

— первая включает в себя фрагменты переписки с женой, заметки личного плана, размышления о своей жизни и службе, о войне, о своих взглядах на религию, о противнике, о международном положении; фрагменты личной переписки между Бах-Зелевским и Гиммлером, а также германскими военачальниками;

— вторая, самая большая часть дневника содержит оперативно-служебные документы (сводки и донесения); предложения по вопросам, касавшимся использования частей СС и полиции в борьбе с партизанами; отчеты Бах-Зелевского о проведении антипартизанских операций в Белоруссии, на Украине и в Европе; личные приказы Гиммлера, направленные Бах-Зелевскому, приказы о назначении Бах-Зелевского на командные должности и подчинение ему соответствующих частей и соединений войск СС; сообщения и фрагменты документов об использовании коллаборационистов — украинских полицейских, батальона СС «Дружина» В. В. Гиль-Родионова (Жуков, Ковтун 2019), штурмовой бригады СС «РОНА» Б. В. Каминского, польских полицейских, эстонской бригады СС, добровольцев 1-й мотопехотной бригады СС, фрагменты доклада Бах-Зелевского о генерале А. А. Власове; немецкие пропагандистские материалы; переводы трофейных партизанских документов, захваченных во время операций в Белоруссии;

— третья часть включает в себя событийную информацию — о встречах с командующими вермахта, руководителями СС, СД, полиции порядка, представителями различных нацистских ведомств; совещания по подготовке и проведению боевых операций и обеспечению войск.

Уникальность даже искаженного поздней правкой источника состоит еще и в том, что это чуть ли не единственный дневник, затрагивающий проблему массового уничтожения мирного населения

Возникает закономерный во- -

прос: насколько такому источнику

можно доверять? «Анализ спорных фрагментов журнала показывает, — поясняют составители и переводчик в предисловии, — что большинство из них вполне сочетаются с другими источниками, введенными в научный оборот. Информация в дневнике, и в том числе о Варшавском восстании1, не входит в противоречие с этими документами (Варшавское восстание. 2007), а, наоборот, дополняет их, расширяя наше представление о событиях, произошедших на оккупированных территориях СССР и Польши» (Дневник карателя. 2021: 94). Ценные сведения касаются прежде всего истории борьбы с партизанским движением, так как материалы штаба начальника соединений по борьбе с «бандами» в конце войны были эвакуированы из Восточной Пруссии в Зальцбург и вместе с другими документами уничтожены там до того, как в город вошли американские войска.

Уникальность даже искаженного поздней правкой источника состоит еще и в том, что это чуть ли не единственный дневник, за-

1 При этом необходимо критически оценивать те места текста, в которых автор дневника пытается выдать себя за «спасителя» польских стариков и женщин и проч. В предисловии к книге обращается внимание на то, что Бах даже факт убийства Б. В. Каминского стремился использовать для того, чтобы еще раз показать себя защитником населения Варшавы от произвола командиров СС. По факту, это бессудное убийство оказалось по ряду позиций выгодным для немецкого командования. В том числе оно позволило переложить ответственность за совершенные в Варшаве военные преступления на русских коллаборационистов и восточные формирования (подробно данная тема освещена в предисловии).

Для «кабинетного убийцы» — человека, составляющего или визирующего приказы, в результате которых запускается в действие машинерия смерти, — за буквами вовсе не обязательно стоят реальные люди, обрекаемые им на уничтожение. Напротив, усидчивый исполнитель, оказавшийся на ключевой должности, может превратиться в безжалостного убийцу

трагивающий проблему массового уничтожения мирного населения1. Это не военные дневники, примеров которых можно привести массу, а именно «дневник карателя», причем не простого исполнителя, лишь подчиняющегося приказам вышестоящих, а человека, вполне осознающего смысл своих действий, более того — идеологически и карьеристски мотивированного на создание системы уничтожения2. Внесенная автором правка сама по себе является ценным источником, позволяющим установить немаловажные психологические особенности убийцы, раскаяние которого — не более чем хладнокровно рассчитанная игра.

Философ-теоретик или писатель, рассуждающий в своих текстах о необходимости истребления кого-либо, вовсе не обязательно кровожадны в обыденной жизни. Для «кабинетного убийцы» — человека, составляющего или визирующего приказы, в результате которых запускается в действие машинерия смерти, — за буквами вовсе не обязательно стоят реальные люди, обрекаемые им на уничтожение. Напротив, усидчивый исполнитель, оказавшийся на ключевой должности, может превратиться в безжалостного убийцу (Корнешов 1987)3. Автор дневника не был «кабинетным

1 Схожие дискуссии велись вокруг мемуарных записей, сделанных после окончания войны бывшим комендантом концентрационного лагеря Освенцим Рудольфом Хессом. Не случайно эти записи стали материалом для художественного произведения, автор которого постарался воссоздать психологию человека, руководившего беспрецедентной фабрикой смерти, воспринимавшего себя не убийцей, а всего лишь администратором, в задачу которого входило решение конкретной «производственной проблемы». См.: (Мерль 1963).

2 Э. Бах-Зелевский был причастен к созданию лагеря Аушвиц (Освенцим) и в середине 1940 г. лично приехал его инспектировать.

3 История одного такого военного преступника, который, подобно Бах-Зелевскому, вел дневник своих действий, но избежал суда и оставил завещание

убийцей», он не только планировал, но и участвовал в уничтожении людей различными спосо-бами1.

* * *

В обширной вступительной статье Д. А. Жуков и И. И. Ковтун достаточно подробно представляют российскому читателю биографию автора дневника и верно отмечают, что самоидентификация Бах-Зелевского «заключалась в добровольном переустройстве собственной личности в соответствии с канонами германского национализма и расовой теории» (Дневник карателя. 2021: 12). Прагматично и методично он шел к этой цели, конструируя нужный ему образ идеального национал-социалиста и солдата2.

В письме от 29 октября 1940 г. он подробно рассказал Гиммлеру, как усиленно исследовал собственную генеалогию, отыскав в итоге доказательства тевтонского происхождения своих предков. Фамилия кашубского происхождения с «неудобным» славянским звучанием Желевский/Зелевский была заменена на фон дем Бах, однако после войны в целях самосохранения снова возвращена

Самоидентификация Бах-Зелевского «заключалась в добровольном переустройстве собственной личности в соответствии с канонами германского национализма и расовой теории»

с просьбой опубликовать записки после его смерти, была описана в романе Льва Корнешова. Автор художественного произведения использовал в тексте отсылки к реальным документам и личностям.

1 «Во время сегодняшнего полета на фронт я стрелял из авиационного пулемета по колонне русских» (3 августа 1941 г.); «...обсудил с командиром полка его боевую задачу и сообщил ему, что в южном направлении продвигается несколько партизанских групп, по которым я вел огонь из пулемета с воздуха» (13 сентября 1941 г.). Цит. по: (Дневник карателя. 2021: 142, 154).

2 В предисловии отмечается, что с самого начала пребывания в НСДАП Бах стремился попасть в СС, поскольку они казались ему «именно той организацией, где он мог бы реализовать свои амбиции. Ему нравилась черная форма СС, порядки и основные принципы... личная преданность Гитлеру, железная дисциплина, строжайшая иерархия, чувство чести и готовность к самопожертвованию. подчиненные Гиммлера позиционировали себя в качестве истинной элиты Германии, что давало таким людям, как Бах, шанс войти в число избранных и обрести власть». Цит. по: (Дневник карателя. 2021: 15)

к Бах-Зелевскому. Крещенный в католичество, он, нарушив последнюю волю отца, уходит в протестантизм, чтобы заключить брак с настоящей немкой (брак с «мамочкой», как он называет жену в дневнике, принесет ему шестеро детей). После войны он вернется в католицизм, в 1947 г. обвенчается с женой по латинскому обряду, чтобы устроить одного из своих сыновей в приходскую школу, но незадолго до смерти вновь перейдет в лютеранство. Не удивительно, что в записях 1941-1945 гг. практически отсутствуют размышления на религиозные темы. На вероисповедания и церковную принадлежность он смотрел утилитарно.

Вместе с тем на страницах дневника перед нами предстает образцовый семьянин, даже в самых тяжелых условиях всегда помнивший дни рождения и события жизни членов семьи: «Так как сегодня у мамочки день рождения, я пью после ужина с Глобоч-ником, Фегеляйном, Гизе, майором Кляйном и др. полученное от вермахта шампанское» (с. 148). Переписка с женой и отношения с ней буквально сошли со страниц немецкого сентиментального романа XVIII века с его неизменными добродетелями и чрезмерным морализаторством: «В конце моего первого письма я хотел бы еще раз поблагодарить тебя за твою любовь и преданность во время моей болезни. Клянусь вечно любить тебя. Твой папочка!» (с. 201). Первая же запись в дневнике — описание семейного праздника и сцены прощания детей с отцом. В большинстве случаев записи на семейные темы сопровождались либо воспоминаниями собственного детства: «Насколько прекрасней их юность в нашем замечательном ухоженном доме, чем моя тяжелая юность! Чтобы у молодежи было лучшее будущее, чем у моего поколения, мы будем вести борьбу» (с. 133), либо хрестоматийными заверениями из катехизиса доброго семьянина: «Дети — это все мое счастье» (с. 164). Не обходилось, разумеется, и без некоторых неурядиц, которым автор дневника немедленно придавал назидательное и философско-педагогическое звучание: «Справедливости ради я должен подчеркнуть, что Рут держит наших 6 детей и домохозяйство в рамках жесткой дисциплины и порядка. Но все же с возрастом она все больше беспокоит меня своим бесконтрольным характером. К сожалению, естественный импульс материнской любви часто на практике влияет на то, что мать слепа к ошибкам своих детей, но никогда не упустит из виду ошибки чужих

детей» (с. 166).

Как только появлялась возможность, Бах-Зелевский немедленно вылетал на самолете к своей семье «на выходные». Зачастую складывается впечатление, что речь идет не о военных действиях, где по его приказам безжалостно уничтожались другие женщины и дети, а об обычных буднях, где уничтожение партизан и гражданского населения — это будничная управленческая задача: «Счастливая игра детей тронула мое сердце. Забвение тяжелой работы в России на несколько часов. Вечером я вместе с мамочкой, Сьюзи, Ху-бертом и Инес выпил французского шампанского. Утром следующего дня я отпраздновал день рождения Людольфа. Снова ходил по дому и саду, чтобы погрузиться в счастливое переживание родного Бургвайде» (с. 147).

Обращает на себя внимание и комфортный быт военачальника, ведущего войну на уничтожение. Например, в Могилёве он «разместился в большевистском детском доме с центральным отоплением с холодной и горячей водой. Гостиная и спальни — огромные залы с четырьмя окнами с видом на сад и город. Ванная комната с туалетом. Посреди роскошных апартаментов стоит двойной стол» (с. 153). Бах-Зелевский требовал комфортного обслуживания даже в примитивных условиях: «Хочу, чтобы у меня работали только женщины, так как мужское дело обычно сводится к пьянству. Хочу сам отбирать себе девушек, чтобы поддерживать приличную атмосферу... Мой дом должен оставаться чистым» (с. 152-153). На страницах дневника он неоднократно любуется самим собой и гордится тем, что подает пример своим коллегам: «Во время ужина на столе были белые скатерти и цветы, чистые ординарцы и женское обслуживание, мелодичная музыка русской пианистки и игра на ба-

Как только появлялась возможность, Бах-Зелев-ский немедленно вылетал на самолете к своей семье «на выходные». Зачастую складывается впечатление, что речь идет не о военных действиях, где по его приказам безжалостно уничтожались другие женщины и дети, а об обычных буднях, где уничтожение партизан и гражданского населения — это будничная управленческая задача

лалайке. В здешних примитивных

Нам, немцам, нельзя здесь условиях этот кшцерт вызшл забыВатЬ о сВоей культу- оглушительные аплодисменты. ре если мы не хотим опу— Но нам, немцам*, нельзя здесь заститься на уровень этой бывать о своей культуре, если мы ВОстОЧНОй расы не хотим опуститься на уровень

этой восточной расы» (с. 160) (вы--делено нами. — Е.М., А.Р.).

В квартире Бах-Зелевского в Могилёве была размещена библиотека (с. 200), она служила одновременно и местом культурного досуга: «вечером в моем доме был кинотеатр» (с. 203). Приятное времяпрепровождение обеспечивалось и другими средствами: в театре Могилёва (с. 205), «культурный вечер с песнями в танковом корпусе» (с. 205), «охранные команды, в которых были певцы и украинские танцоры, выступили в национальных костюмах» (с. 282), экскурсия по Смоленску с посещением собора, оперы (с. 156). Посещения офицерского клуба и вечера за бокалом вина, шампанского или с пивом также были не редкостью.

При этом одних своих коллег Бах-Зелевский порицает за небрежность в быту: «Господа офицеры перестали импровизировать, чтобы сделать свое жилье более удобным» (с. 228), другим же без стеснения завидует. «Когда кто-то приезжает из примитивного Могилёва, чтобы увидеть немецкую Ригу с ее прилично одетыми людьми, оживленными улицами и автомобилями, то она производит потрясающее впечатление, как если бы вы внезапно перенеслись из Азии в центр Германии. Здесь, в Риге, совсем не чувствуется войны. Квартира высшего фюрера СС и полиции находится в роскошном „Рыцарском доме"1, обставленном старинной мебелью и настоящими старыми картинами. О продовольственном снабжении чиновников и говорить нечего!» (с. 161).

Конструируемый им в дневнике образ морального (в рамках национал-социализма), высококультурного и преданного идеалам Рейха человека Бах-Зелевский пытался поддерживать среди сво-

1 Имелся в виду Дом Лифляндского рыцарства, построенный в 1863-1867 гг. Ныне его занимает Сейм Латвии.

их подчиненных: «Но постыднъш.

для культурной нации являет- Постыдным для культур-ся то, чтобы доходить до уровня ной нации является то, побе^кденных поляков и русских. чтобы доходить до уров-

Я очень пессимистичен в этом от- ня побежденных поляков ношении. Воспитательное влияние и русских немецкой женщины отсутствует, и опустошенная местность -

соблазняет слабохарактерных

к пьянству» (с. 138) (выделено нами. — Е.М., А.Р.). Публикаторы дневника справедливо видят причину пьянства не столько в отсутствии культуры, сколько в совершаемых людьми Бах-Зелевского казнях.

Казалось бы, для человека, оказавшегося в 15 лет на фронтах Мировой войны, не может быть и речи о недостатке смелости и мужества. «Фронтовики Первой мировой войны, — пишет он, — знают одну фразу: „Мужество — это страх, который ты призван преодолеть"» (с. 259-260). Однако Бах-Зелевский почти панически боялся смерти. Столь явное отклонение от желанного им идеала породило множество размышлений на страницах дневника.

Много раз он эмоционально фиксирует те опасности, которым подвергался в течение дня: «Мы ехали по шоссе, полном выбоин. Внезапно я заметил перед автомобилем предмет, который, как я подумал, был деревянным прогоном. Я прошел мимо него. Когда мы остановились, я понял, что это была мина, покрытая небольшим слоем земли. Как легко я мог расстаться с жизнью!» (с. 137); «Мой самолет был несколько раз сильно обстрелян, когда я перелетал стрелковые цепи» (с. 140); «Только лишь счастливый случай спас мой самолет. После приземления мы с гордостью смотрели на попадания в нашу машину» (с. 156-157); «Ночью самолеты противника разбомбили мой дом» (с. 206). Не в силах бороться с охватывавшим его чувством страха, Бах-Зелевский принимался размышлять в своем дневнике: «Сталин в суточном приказе по войскам заявил: „Трус много раз умирает за день, а храбрый умирает только один раз"1. Во время сегодняшнего полета я умирал несколько раз. Значит,

1 На самом деле слова взяты из трагедии У. Шекспира «Юлий Цезарь»: «Трус умирает много раз до смерти, / А храбрый смерть один лишь раз вкушает».

я трус? Что это — мое слабоволие и чувство страха, не дающие стать мужественным?» (с. 254). Ни религия, ни вера в счастливую звезду не позволяют ему избавиться от постыдной слабости: «Можно только выполнять свой долг и усердно работать, остальное находится в руках Божьих, как скажет религиозный человек, или же это удача и судьба, как считают другие» (с. 261). В итоге он принимает важное для себя решение:

«Доктор Шпехт, по моей просьбе, дал мне капсулу с сильным ядом... опыт привел к меня к мысли, что я могу попасть в плен... Когда руки больше не смогут держать оружие, тогда и можно будет воспользоваться этим средством. Я не боюсь смерти, но попасть в руки большевиков означает для меня, высшего фюрера СС, жестокие пытки» (с. 187) (выделено нами. — Е.М., А.Р.). Возможно, это обстоятельство повлияло на его поведение после войны и в достаточной мере объясняет попытки выжить любой ценой.

Несмотря на все предпринятые меры и звучащие как заклинание слова, выделенные нами выше, страх смерти неустанно преследовал Бах-Зелевского. С нескрываемым беспокойством он фиксирует небольшой эпизод из письма жены: «Когда я подняла трубку и произнесла свое имя, сухой голос где-то далеко сказал: „Смерть грядет, это смерть!" Кто бы это мог быть?» (с. 226). Серьезная болезнь, перенесенная им в феврале-марте 1942 г., до предела обострила его панические настроения: «Болезнь, а также эмоционально-личное ее восприятие привели меня к мысли, что каждый человек должен умереть! Как же легко это сказать, когда ты молод и здоров! Однако дело совсем обстоит иначе, когда испытываешь бесконечную боль. В этом случае даже самый смелый солдат, полный неверия, будет вынужден признать этот неоспоримый факт. Конечно, человеку, связанному с религией, легче, чем верующему в провидение своим разумом. Последние ворота, через которые мы все должны пройти, остаются страшными и непо-

«Сталин в суточном приказе по войскам заявил: „Трус много раз умирает за день, а храбрый умирает только один раз" . Во время сегодняшнего полета я умирал несколько раз. Значит, я трус? Что это — мое слабоволие и чувство страха, не дающие стать мужественным?»

стижимыми несмотря на то, что мы продолжаем жить в наших детях. "Ты неведомый Бог"1. Все это кажется чем-то бессмысленным, если учесть, что хорошие люди часто умирают мучительно, а плохие — легкой смертью» (с. 198). Подобной эмоциональной рефлексии относительно уничтожения партизан и мирного населения противника на страницах дневника мы не обнаружим.

Бах-Зелевский — один из самых ловких людей. Даже раньше в партии я поручал ему самые трудные дела. Если где-нибудь еще появлялись признаки коммунистического сопротивления, я посылал его туда, и он их перемалывал

Нарастание панического страха объяснялось отчасти постоянными болезнями, которые Бах-Зелевский фиксировал с особой тщательностью человека, не умеющего стойко переносить физические страдания: «сильно давал о себе знать мой ревматизм, вызывавший у меня озноб и воспаление зубов» (с. 152), «мое кишечное кровотечение снова стало масштабным» (с. 187), «ближайшие 2 дня проведу в кровати из-за приступа дизентерии» (с. 223), «из-за артрита лег на лечение в клинике при университете» (с. 284), «Я выпил небольшое количество белого вина и получил почечную колику... Сильная боль в области почек... Наркотические средства... Болезнь просто невыносима» (с. 158).

Но, может быть, недостаток мужества компенсировался идеологической непоколебимостью? Был ли автор дневника настоящим национал-социалистом? До поражения Рейха по целому ряду пунктов его личные симпатии и антипатии совпадали с идеологией нацизма. Импонировали ему и Адольф Гитлер, и Генрих Гиммлер, причем последний становится для автора дневника фактически образцом для подражания; эталоном, к которому нужно стремится. В феврале 1931 г. Бах-Зелевского приняли в СС, где он быстро сделал карьеру. Непримиримость, исполнительность и готовность безжалостно уничтожить врагов снискали ему симпатию Гитлера, который вспоминал в декабре 1942 г., в разговоре с В. Кейтелем и А. Йод-

Обращение Баха к «Неведомому Богу» см. дальше в тексте.

лем: «Бах-Зелевский — один из самых ловких людей. Даже раньше в партии я поручал ему самые трудные дела. Если где-нибудь еще появлялись признаки коммунистического сопротивления, я посылал его туда, и он их перемалывал» (Дневник карателя. 2021: 17). При этом, при возможности, как это было в ходе «ночи длинных ножей» с Антоном фон Хобергом, Бах-Зелевский перемалывал не только врагов партии, но и своих собственных противников.

Представление о том, что «в политической жизни только успех считается мерилом значимости личности» (с. 135), лежит в основе многочисленных пространных размышлений об иерархии, субординации, ответственности, наградах и справедливости. «Моя солдатская суть крайне возмущена. — Пишет он уже в сентябре 1941 г. — Впереди борьба и смерть, а здесь попытки приобрести дешевые лавры1 с помощью пропагандистских отчетов» (с. 157).

«.В военных условиях жизнь всегда такова, что ответственные за поражение приписывают победы себе. — Записывает Бах-Зелевский 11 января 1943 г. — .Но в конечном счете дело не в том, что ты находишь признание, а в том, что ты выполняешь свой долг во имя своего народа. Публика всегда будет ценить только успех. Успех — это не то же самое, что достижение. Во всяком случае, я часто находил внешнее признание в жизни там, где я его не заслужил. А там, где я совершил свои самые смелые и самоотверженные поступки, никто об этом не знал. Если командир элитного соединения, оснащенного всеми видами тяжелого вооружения, добивается очевидных результатов, то это не является чем-то само собой разумеющимся, хотя надлежало бы окружить такого человека внешними почестями. И все же настоящими героями являются не знаменитые командиры танков, которые всегда имеют на своей стороне танковые подразделения, а командиры частей быстрого реагирования, которые часто вступают в бой

1 Составители книги полагают, что Бах считал многие эпизоды боевых действий в отчетах и донесениях его коллег сознательно приукрашенными и не дающими объективной картины событий. Наиболее критически он был настроен к командиру 1-й кавалерийской бригады СС, штандартенфюреру Г. Фегеляйну, которого неоднократно критиковал в дневнике.

без поддержки и без какой-либо перспективы признания, погибают в этом бою, а потом еще получают в свой адрес оскорбления как не сумевшие достичь результатов» (с. 261).

Обязанности высшего фюрера СС и полиции заставляют Бах-Зелевского размышлять и о собственной позиции по отношению к власти: «Очень легко сказать: „Делай правильно и ничего не бойся!" Получается, чем выше поднимаешься ни, тем больше понимаешь, что важно, не „прав ты или нет, а достигнешь ли ты победы". Ниже все просто — у тебя воинское звание и тебе предписано выполнять соответствующие приказы. Люди теперь считают, что в „авторитарном" государстве идет непрерывная борьба за власть. Отныне передо мной, как уполномоченным по борьбе с бандами, стоит трудная задача, но для начала мне придется изо всех сил бороться за власть, чтобы оказывать нужное влияние» (с. 285).

В дневнике четко просматривается трехъярусная иерархия военной администрации, в которой Бах-Зелевский пытается определить свое место. Вышестоящие по служебной лестнице пользуются у него непререкаемым авторитетом: «Решение фюрера, само собой разумеется, всегда последнее, и критиковать его — преступление» (с. 135), сам же Гитлер является воплощением божественной миссии (с. 168). О пиетете Бах-Зелевского перед Гиммлером уже говорилось. По отношению к нижестоящим он неизменно и жестко требователен: «Устроил разнос персоналу штаба, так как не получил необходимой информации о бандитском лагере» (с. 282), но одновременно стремится показать свою заботу о них: «Необходимо признать один неприятный момент, что офицеры СС иногда отказываются или совсем не заботятся о подчиненных» (с. 142), поддержать лично: «Желая показать пример, я вооружился автоматом и приготовился

«Очень легко сказать: „Делай правильно и ничего не бойся!" Получается, чем выше поднимаешься в жизни, тем больше понимаешь, что важно, „не прав ты или нет, а достигнешь ли ты победы". Ниже все просто — у тебя воинское звание и тебе предписано выполнять соответствующие приказы»

действовать во время акции в пе-

«Наш фронтовой солдат редней линии» (с. 155). Присутство-

не имеет обмундирова— вал он и при расстрелах1. ния для зимней кампании

и привязан к шоссейным Равные п° статусу воена-

дорогам из—за сильной мо— чальники редко получали от него

торизации. Отсюда и боль— в дневнике лестную характери-

шевистские успехи. Наде— стику: установленный им стан-

юсь, что мы переживем дарт образцового офицера, «для

кризис доверия. Воюющий которых старая прусская тра-

солдат По праву сЧитает диция дает только один ответ:

себя броШенным и предан— „Быть больше, чем казаться!"»

ным руководством» 146), блистал всеми красками

утопии, и среди реально живущих

- людей, стоящих с ним на одном

уровне, достойных этого идеала кандидатов практически не было. «Как мало людей, которые могут работать самостоятельно. Кого-то нужно постоянно подгонять» (с. 266). Часто он писал о личностях, лишенных «каких бы то ни было организаторских способностей» (с. 146, 151), марионетках, которым «война нравится до тех пор, пока она проходит при хорошей погоде и хорошей квартире» (с. 162), крысах, бегущих с тонущего корабля (с. 173, 183), о «старых говнюках», от которых нет никакого толка (с. 276). «Какие же все-таки трусливые собаки мои сотрудники! Они не понимают, что во все времена офицеры, которые говорили о своей болезни до или во время сражения, теряли свою честь» (с. 187). В большинстве своем это были «лентяи», «симулянты», «неудачники», «простофили», совершавшие «дурацкие поступки». «Мы на войне, и не должны вести мирное существование в Могилёве. Все офицеры должны отказаться от сонного прозябания в тылу и начать серьезную жизнь» (с. 201). Бах-Зелевский полагает, что именно благодаря этим недостаткам его коллег, а вовсе не бла-

1 Как и Еккельн, который на допросе 27 января 1946 г. признал:

— Мне пришлось присутствовать.

— С какой целью?

— Если я даю приказ, то проверяю. Задание тяжелое. Чтобы показать пример, пришлось быть в первых рядах.

«Еккельн на допросах ссылался на то, что, как начальник, считал себя обязанным присутствовать на расстрелах, поскольку "подчиненные испытывали психологические трудности"». Цит. по: (Симкин 2018: 187, 304).

годаря умелым действиям большевиков или их талантам, война, начиная с 1942 года, стала приобретать катастрофический для Германии характер. Это характерно для записи от 27 декабря 1941 г.: «Наш фронтовой солдат не имеет обмундирования для зимней кампании и привязан к шоссейным дорогам из-за сильной моторизации. Отсюда и большевистские успехи. Надеюсь, что мы переживем кризис доверия. Воюющий солдат по праву считает себя брошенным и преданным руководством» (с. 175-176). Помимо плохого снабжения армии Бах-Зелевский отмечает некомпетентность «штабных крыс», прячущихся в тылу от опасности, отмечая в начале января 1942 г.: «Фронт может рухнуть! Большевистские орды могут наводнить нашу родину! А тут, оказывается, главное держать полицию в Германии! Эту чушь совершенно нельзя принять, так как те, кто сидят в Рейхе, до сих пор не поняли, какая отчаянная сейчас ситуация на фронте» (с. 184).

Такое язвительно-пренебрежительное отношение ко многим своим ближайшим коллегам, возможно, психологически и облегчало Бах-Зелевскому его роль свидетеля обвинения на Нюрнбергском процессе, поскольку почитаемого им Гиммлера на процессе не было. Впрочем, ему отвечали взаимностью. О высокомерии и раздутом самомнении самого Бах-Зелевского ходили легенды. Составители книги приводят мнение бывшего командира специальной команды СС оберфюрера Оскара Дирлевангера: «Я видел его несколько раз, этого очень тщеславного парня, который наслаждался своей ролью господина, властного над жизнью и смертью гражданского населения, а также его подчиненных» (Дневник карателя... 2021: 83).

Ты подарил мне большое счастье, но также позволил лицезреть ужасы этого мира и Твоих созданий. Будь милостив ко мне и дай мне силы, чтобы я никогда не боялся намерений рейхсфюрера СС

и в опасности не думал о себе, а только о благополучии и горе людей, доверенных мне. Если Ты решил предать меня смерти, то позволь мне умереть без колебаний, стать примером для моих подчиненных

Свое представление об идеальном человеке и солдате Бах-Зелевский высказал в очень примечательном обращении (по сути молитве) к «Неведомому Богу», созданном в ноябре 1942 г. и завершающем первую часть дневника как своеобразный итог: «Ты, Неведомый, который управляет судьбами людей и народов. Ты знаешь, где я был прав, а где неправ, где я подчинялся приказам фюрера и где я не мог этого сделать. Как верный последователь Адольфа Гитлера и порядочный немецкий офицер, я принимаю на себя судьбу, которую Ты для меня определил. Боже мой, Ты знаешь, что я, как и любой другой здоровый человек, люблю жизнь и боюсь боли и смерти. Если Ты избрал меня в роковой час народов для великой задачи, то в сердце своем я не прошу о жизни. Я прошу о жизни фюрера, которого Ты послал немецкому народу, и даруй победу моему народу, после чего я прошу Тебя о здоровье жены и детей. Ты знаешь, как я благодарен Тебе за то, что Ты подарил мне любовь такой благородной и доброй женщины, которая всегда жила в любви и заботе только о своем муже и наших детях. Ты знаешь, что это была единственная женщина, которую я когда-либо любил как жену, любовницу и мать. Сохрани детям мать, и пусть мои любимые дети станут истинными немцами. Ты подарил мне большое счастье, но также позволил лицезреть ужасы этого мира и Твоих созданий. Будь милостив ко мне и дай мне силы, чтобы я никогда не боялся намерений рейхсфюрера СС и в опасности не думал о себе, а только о благополучии и горе людей, доверенных мне. Если Ты решил предать меня смерти, то позволь мне умереть без колебаний, стать примером для моих подчиненных. Так много Ты призвал к себе моих хороших товарищей в войне 1914-1918 годов и в нынешней войне. Дай мне достойную кончину!» (с. 258) (выделено нами. — Е.М., А.Р.).

* * *

Партизанское движение на оккупированных территориях СССР оказалось одним из главных препятствий, предусмотреть которое немецкое командование было не в силах. «Восточные и некоторые юго-восточные районы Европы, — писал и Бах-Зелевский, — характеризуются отсутствием общественной безопасности, грабежами и нападениями банд. В кризисные времена, особенно во время войн, эта преступная деятельность возрастает до организованной бан-

дитской деятельности. Большевизм, как мы знаем, планомерно вырастил и настроил грабителей, бандитов и членов Красной Армии под названием „партизан" для боевых действий в тылу немецкого фронта» (с. 286-287).

Однако, несмотря на принятые пропагандистские меры, масштаб и организованность партизанского движения были таковы, что требовалось отдельное изучение этого вида войны и системы его организации: «в Припятских болотах Москвой создано несколько бандитских республик. Они считаются, главным образом, пунктами сбора новобранцев для воюющих бандитов Вайссруте-нии и тылового района группы армий „Центр". Всех добровольцев и принудительно завербованных молодых людей Вайссрутении отправляют в Припятские болота, где их готовит в учебных лагерях кадровый состав бандитов. Только после того, как они пройдут достаточное обучение и будут вооружены, они заменяют собой уже существующие или разбитые партизанские бригады. В соответствии с этим серьезные бои с нашими войсками ведет только кадровый состав партизан, в то время как новобранцы немедленно уходят после первых выстрелов. На территории Припятских болот большое количество скота. Поэтому учет скота, вероятно, может здесь дать исключительно высокие результаты. Насколько умело действуют комиссары из Москвы, видно из того, что они восстановили деревянные церкви, организовали курсы политической подготовки и везде создали спортивные площадки и футбольные поля» (с. 268).

При сравнении опубликованного текста дневника с документами, затрагивающими уничтожение евреев и партизан, бросается в глаза, что Бах-Зелевский предпочитал упоминать о расстрелах редко и лишь там, где они казались ему обоснованной мерой: «я приказал расстрелять все мужское население деревни» (с. 143), «я приказал бомбить бандитские гнезда тремя самолетами» (с. 223). Подробных описаний расправ не дается, по ходу дневника вообще складывается ощущение, что речь идет лишь о констатации фактов: «дома были сожжены» (с. 212), «совершил полет... горящие дома освещали дорогу» (с. 248), «пролетел над линией пылающих деревень» (С. 304). Используются нейтральные стилистические обороты: «провел акцию

инициативу из своих рук и никогда не уступать неполноценному по своему происхождению противни

по умиротворению»1 (с. 155), «за-Наиболее важными пред- чистка окруженн°го противника... посылками в борьбе с бан- завершилась» (с. 206), «очистил от дитиз^^о^^ явля^отся креп пар^мизанских групп населенные кие нервы, бесстрашное пункты» (с. 212). сердце, воля, умение бить

врага небольшими подраз- 20 августа 1941 г. в дневни-

делениями, не выпускать ке появляется запись «Сровняли

с землей следующие населенные

пункты: Туров, Запесочье, Дворец, Погост, Степец, Озераны, Сему-ражье и Хочень» (с. 148). Что стоку. Мы должны быть не- ит за этими стргаами Д. А. Жук°в терпимы к бандитам, как и И. И. Ковтун поясняют в предик трусам в наших рядах словии: «в Турове штаб Баха и подразделения 1-го кавалерийского - полка СС убили 685 человек. 80 евреев, в том числе женщин и детей, расстреляли в центре города, охваченном пожаром. Часть людей убили на берегу реки Струмень, другую — в деревне Сторожевцы, а оставшихся жителей сожгли в домах. Акцию в Погосте проводил 5-й эскадрон 2-го кавалерийского полка СС. 24 августа 1941 г. эсэсовцы расстреляли 1000 мужчин, женщин и детей» (Дневник карателя. 2021: 33).

При проведении карательной операции «Коттбус» для разминирования использовали местное население. Документы, опубликованные в сборнике, посвященном этой операции, показывают, как это происходило. И. И. Малиновский, бывший военнослужащий особого батальона СС, показал на допросе в 1962 г., что «в одном месте вблизи Палика была обнаружена заминированная местность. Чтобы обезвредить мины партизан и очистить путь продвижения батальону, немцы собрали группу советских граждан и гоняли их по минному полю, при этом на минах погибло несколько человек, а остальные после этого, я слышал, были расстреляны» («Коттбус». 2018: 367). С. Г. Раткевич на допросе

1 Были в ходу и иные формулировки для карательных акций и расстрелов, например, Фридрих Еккельн называл расстрел евреев «акцией по военному обычаю». См.: (Симкин 2018: 127).

показал, что «в болотистой и лесистой местности партизаны минировали все подходы и тропы, и первое время было много случаев, когда наши каратели подрывались на минах... Чтобы избежать потерь и расчистить минные поля, немцы стали использовать местное население. Выловленных в деревнях и лесах граждан каратели гнали впереди себя, и я видел несколько случаев, когда из этих граждан [так в тексте; вероятно, пропущено слово «некоторые». — Е.М., А.Р.] подрывались на минах» («Котт-бус»... 2018: 383). Сам Зелевский 23 июня 1943 г. зафиксировал: «Разминирование всей местности, которое еще не состоялось, потребовало специальных защитных мер для жизни развернутых войск. При очистке минных полей около 2000-3[000] жителей взлетело на воздух» (с. 290).

В секретном приказе СС № 198/43 отдельно указывалось: «Наиболее важными предпосылками в борьбе с бандитизмом являются крепкие нервы, бесстрашное сердце, воля, умение бить врага небольшими подразделениями, не выпускать инициативу из своих рук и никогда не уступать неполноценному по своему происхождению противнику. Мы должны быть нетерпимы к бандитам, как к трусам в наших рядах» (с. 287) (выделено нами. — Е.М., А.Р.). В соответствии с этим предписанием и своими собственными представлениями Бах-Зелевский руководил карательными операциями и лично принимал в них участие. «Бой с партизанами, — сетовал он, — требует от солдат и офицеров гораздо больших нервных сил, чем бой с регулярными войсками, хотя последний, как ни странно, ценится в вермахте значительно выше» (с. 152). В результате «сконструированный» им для себя образ «железного» человека вошел в противоречие с его физиологией, у него начали наблюдаться признаки психического расстройства. Какие-либо проявления сочувствия к жертвам ему было не характерно, но он высказывал сожаление, что казни негативно влияют на психику солдат СС и сотрудников полиции. Германское командование предусмотрело возникновение такой проблемы. На Международном военном трибунале в Нюрнберге представитель советской стороны полковник юстиции Ю. В. Покровский спросил о назначении «особых бригад» (сформированных из уголовных элементов) и причинах использования их именно против партизан. Бах-Зелевский показал, что «здесь имеется очень тесная

связь с речью Генриха Гиммлера в начале 1941 года в Везельсбурге, еще до начала похода на Россию. Гиммлер говорил тогда, что целью похода на Россию является сокращение числа славян на 30 миллионов человек и что в этой области следовало использовать именно такие неполноценные войска» (Из допроса свидетеля. 1991: 267). Привлечение специального «людского контингента» (не только из немцев, но и из местных коллаборационистов) было, по признанию Бах-Зелев-ского, обдуманной мерой и активно использовалось на оккупированных территориях СССР (Жуков, Ковтун 2018; Шнеер 2019). Покровский чуть позже специально уточняет о заранее продуманной еще до начала войны с СССР системе геноцида: «Подтверждаете ли Вы, что вся практическая деятельность немецких властей, немецких воинских соединений в борьбе с партизанами была направлена на выполнение этой директивы — сократить число славян на 30 миллионов человек?» И Бах-Зелевский отвечает: «Я считаю, что эти методы действительно привели бы к истреблению 30 миллионов, если бы их продолжали применять и если бы ситуация не изменилась в результате развития событий» (Из допроса свидетеля. 1991: 270).

Далее Бах-Зелевский всячески подчеркивает в своих показаниях, что он слал вышестоящему начальству соответствующие меморандумы, призывал «делать различие между партизанами и людьми, подозреваемыми в том, что они партизаны», и участвовал в разработке инструкции по борьбе с партизанами, которая «была издана в 1944 году, когда смысл подобной инструкции, собственно говоря, был утрачен» (Из допроса свидетеля. 1991: 273). Многочисленные записи в дневнике подтверждают это заявление, но одновременно наводят на размышления о позднейших правках с целью избежать наказания.

Цель моей борьбы с партизанами заключается в том, чтобы уничтожать вооруженные банды, а не население, симпатизирующее большевикам. Само собой разумеется, во время проведения операций при определенных обстоятельствах обыски в отношении гражданского населения могут проводиться. Но они никогда не должны становиться самоцелью»

«Еще в период проведения операции „Нюрнберг" я выразил мнение, что не одобряю так называемого прочесывания местности. Мое мнение не изменилось и после операции „Праздник урожая II". Обе эти операции преследовали политические, а не военные цели. Моя точка зрения подтверждается большим количеством уничтоженных бандпособников. Цель моей борьбы с партизанами заключается в том, чтобы уничтожать вооруженные банды, а не население, симпатизирующее большевикам. Само собой разумеется, во время проведения операций при определенных обстоятельствах обыски в отношении гражданского населения могут проводиться. Но они никогда не должны становиться самоцелью» (с. 271-272, см. прим. № 210 на с. 409-410).

Основания для этого Бах-Зелевским выдвигались разные. Например, уже цитировавшееся выше убеждение в том, что недостойно культурной нации «доходить до уровня побежденных поляков и русских». «...Я в основном (sic!) запретил расстреливать русских женщин и детей, даже если они являются партизанами. Мы не можем согласиться с большевистскими методами, с помощью которых убивают семьи наших членов службы порядка» (с. 209). Прагматизм и рациональное использование трудовых и природных ресурсов1 также являлись достаточно веским аргу-

1 Документы, опубликованные в сборнике, посвященном операции «Котт-бус», показывают, что причины различий в оценках этого вопроса были не гуманистические, а прагматичные, имевшие в своей основе принципы эксплуатации населения на оккупированных территориях и захвата тех ценностей, которые затем будут направлены на пользу для Германии. Так, районный сельскохозяйственный руководитель Бельт, докладывая о реквизиции скота и сельскохозяйственных продуктов во время операции, сетовал: «Каждому ясно, что там, где идут бои, есть разрушения и опустошения. Но непонятно, почему после захвата деревни население, которое, доверяя нам, возвращается из лесов, несколько дней спустя расстреливается или сжигается». Цит. по: («Коттбус». 2018: 125). Генерального комиссара Белоруссии В. Кубе заботило, что проведение антипартизанской и проч. пропаганды «после такого рода операций, которые заканчиваются массовым расстрелом всего населения, совершенно бессмысленно». Цит. по: («Коттбус». 2018: 127). Аналогичной точки зрения придерживался и руководитель пропаганды Лаух, перечисливший в донесении факты расстрелов гражданского населения, разграбления и уничтожения его имущества: «для успешного проведения пропагандистской работы нет никакой возможности, так как нам нечего сказать населению, что говорило бы в нашу пользу». Цит. по: («Коттбус». 2018: 129). 3 июня 1943 г. В. Кубе просил А. Розенберга доложить, что «если в такой форме, как до сих пор действовала полиция, будет продолжать действовать вермахт и организация Тодта, в следующую зиму мы будем иметь

ментом: «на работу должны отправляться люди, способные трудиться, даже обычные бандиты, взятые в плен во время операций. Германия больше не может позволить себе расстреливать всех партизан, поскольку каждый иностранец в Германии освобождает солдата для фронта» (с. 272). Таким образом, речь опять же шла не о гуманизме, а об эффективной эксплуатации завоеванной территории.

Создавая после войны образ тайного оппозиционера, Бах-Зе-левский даже объявил себя во время беседы с майором Л. Голден-соном, психиатром 63-й дивизии армии США, спасителем евреев в оккупированной Белоруссии: «Когда я занимал город, я вызывал человека, руководившего синагогой, и заверял его, что ни ему, ни другим евреям не будет причинено никакого вреда. Я полагаю, что спас примерно десять тысяч евреев, посоветовав им спрятаться на Припятских болотах» (Дневник карателя. 2021: 82-83; Симкин 2018: 188-189). В дневнике же он несколько раз возвращается к еврейской теме, показывая, что вел отчаянную борьбу с мнениями своих коллег, высказывая возмущение «дикими преследованиями». В реальной жизни, впрочем, он не был столь толерантен, как хотел

не только партизан, а восстание всей страны и едва ли нам хватит имеющихся в распоряжении полицейских сил, чтобы осуществить поставленные задачи. В особенности отличается в такого рода акциях полк Дирлевангера, состоящий почти исключительно из имеющих судимость из Германии». Цит. по: («Коттбус»... 2018: 130). Сельскохозяйственный руководитель Вилейского района Вортман, докладывая о реквизициях у населения, сообщал, что если первые дни дали «желаемый результат», то далее «затруднена была наша работа тем, что часть жителей, возвратившихся в деревню, была расстреляна, а деревни полностью уничтожены. Некоторое количество овчин, полушубков и льна сгорело. Вся операция с точки зрения сельскохозяйственных реквизиций не имела того успеха, который предполагался ранее». Цит. по: («Коттбус». 2018: 159). Подобных свидетельств с немецкой стороны множество: «Я сам мог наблюдать, как одна деревня, расположенная в 500 м от шоссе, была сравнена с землей только лишь потому, что население оставило дома и убежало в лес, большей частью из-за страха перед насильственными действиями немецкой полиции. Дело зашло настолько далеко, что сожжен одиноко стоящий хутор, в 300 м от занятой нами деревни со ссылкой на то, что из него можно стрелять по проезжающим по дороге машинам... Нужно ясно решить вопрос, как обращаться со страной, в которой лишь бушует война, из которой не следует уходить, или речь идет о стране, в которой следует остаться по окончании военных действий и которая должна стать ценным придатком Старой империи в политическом и экономическом планах». Цит. по: («Коттбус». 2018: 190-191) (выделено нами. - Е.М., А.Р.).

казаться: старшую и среднюю из сестер, вышедших замуж за евреев, он не жаловал и в итоге те эмигрировали из Рейха еще до начала Второй мировой войны.

«Непопулярность евреев, — размышляет Бах-Зелевский, — безусловно, исторически (странствующий народ) и идеологически (религиозность) обусловлена. Однако факт заключается в том, что русские евреи являются друзьями большевизма (если не его носителями), что привело к краху 1918 года, контролю над прессой (и, таким образом, над общественным мнением) и партиями. Немецкий народ считает, что евреи спровоцировали нынешнюю мировую войну. Мы, антисемиты, годами предупреждали немецкий народ об этой опасности. Мы начали эмиграцию евреев из Германии. Типичный добродушный немец никогда не был за кровавую месть, но пропаганда и слова опьянили его. Несомненно, немецкий солдат, воюя, хочет оставаться порядочным человеком. Но в каждом порядочном человеке есть силы зла. В этой борьбе за жизнь и смерть своего народа у порядочного немца нет иного выбора, кроме как с хладнокровием управлять природными силами ненависти. Конечно, ликвидация женщин и детей — это преступление. Там, где его можно предотвратить, это необходимо делать. Но нельзя верить всему, что утверждает вражеская пропаганда, если знать всю ее ложь с 1914-1918 гг. При этом садизм отдельных людей отвратителен. Во всяком случае, моя совесть осталась чистой, потому что я всегда представлял человеческую линию, даже там, где я должен был ненавидеть» (с. 262-263) (выделено нами. — Е.М., А.Р.).

Уничижительное отношение Бах-Зелевского к противнику было изначально заложено представлением о непременном превосходстве арийской расы. Так, встретив колонну пленных крас-

Типичный добродушный немец никогда не был за кровавую месть, но пропаганда и слова опьянили его. Несомненно, немецкий солдат, воюя, хочет оставаться порядочным человеком. Но в каждом порядочном человеке есть силы зла. В этой борьбе за жизнь и смерть своего народа у порядочного немца нет иного выбора, кроме как с хладнокровием управлять природными силами ненависти

ноармейцев в начале июля 1941 г., он с любопытством разглядывает их, замечая в дневнике: «Это было весьма поучительно, так как они представляли собой сплошное смешение рас»1 (с. 136) (выделено нами. — Е.М., А.Р.). Тем с более возрастающим удивлением, начиная с первых же боев, он констатирует успехи и смелость со стороны противника: «Красная армия сражается отчасти героически» (с. 135), «Большевистские офицеры героически сражались в бою» (с. 140), «Большевик действует очень умело» (с. 177), «Следует отметить прекрасное руководство противника, который умело вывозил своих раненых во время сильных обстрелов на бесчисленных телегах» (с. 202).

Но если отвагу русских воинов Бах-Зелевский мог бы, например, объяснить обещанными им Сталиным жестокими мерами, то нежелание идти на контакт с немцами, а тем более сдаваться им в плен, было для него непостижимо. «Страх делает непонятным их ожесточенное сопротивление. Большевистское мировоззрение нельзя объяснить только пропагандистской работой. Коммунисты, вероятно, убеждены в своей мировой миссии» (с. 135) (выделено нами. — Е.М., А.Р.). Более того Бах-Зелевский забывает спросить себя, откуда же у «дикарей» взялось знание немецкой истории, языка и литературы: «Когда в ходе боев за крепость часть оборонительных сооружений и подземных ходов были похоронены огнем артиллерии и бомбами, наши солдаты кричали в казематы: „Поднимайтесь". Однако русские смело отвечали по-немецки2 то,

Страх делает непонятным

их ожесточенное сопротивление. Большевистское мировоззрение нельзя объяснить только пропагандистской работой. Коммунисты, вероятно, убеждены в своей мировой миссии

1 Характерно, что на фотографиях советских военнопленных и в крупных планах немецкой кинохроники фотографы и операторы старались показать пленных с азиатской внешностью. Подробнее о нацистской пропаганде см. главу «Образ славян в нацистской расовой теории и пропаганде. Памфлет "Унтерменш"» (Жуков, Ковтун 2010: 84-99).

2 Данное уточнение, сделанное Бахом в дневнике, представляется важным, поскольку можно предположить, что противник был «послан» и на русском языке по ненормативному адресу.

что в свое время сказал Гётц фон Берлихинген1» (с. 136). Необъяснимость происходящего бросала автора дневника из одной крайности в другую. В этом отношении многое могли бы прояснить оригинальные дневниковые записи начала войны, которых мы не имеем. Но даже из имеющегося текста видно, что хотя Бах-Зелев-ский и не сомневался в победе Германии, но достаточно быстро начинал признавать наличие отдельных проблем. 7 декабря 1941 г. датирована запись: «Да, большевики все еще сопротивляются, хотя наша пропаганда обосновывает это вескими причинами. Эта война снова может стать 30-летней, но окончательная победа будет нашей» (с. 166).

Неприятным открытием для Бах-Зелевского стало настроение местных жителей, отмеченное им в начале 1943 г.: «Русское население ожидает возвращения Красной Армии и, следовательно, большевистской системы. Умелая вражеская пропаганда в этом смысле обрабатывает, в первую очередь, националистические соединения. Эта пропаганда имеет частичный успех, в меньшей степени относящийся к большевистским настроениям. Первые случаи разложения произошли не с охранными полицейскими батальонами, а с иностранными частями сухопутных войск» (с. 274). На страницах дневника время от времени появляются красноречивые записи, подтверждающие вышесказанное: «8 украинцев из моего украинского батальона в Долгом с вооружением перешли на сторону партизан» (с. 204); «сегодня снова был черный день, так как русские из батальона Родионова... перешли к партизанам, взяв с собой 7 пулеметов... а все немцы убиты» (с. 255); «„Дружина", взбунтовавшись, перебежала к бандам» (с. 300). Начав к 1943 году осознавать, что проблемы эти не случайны, Бах-Зе-левский пытался побудить высшее командование разобраться в сложившейся ситуации, отбросив некоторые привычные идеологические суждения.

1 Рыцарь и участник Крестьянской войны в Германии Гётц фон Берлихинген (1480-1562) находился в осажденном замке Краутхайм. Получив приказ сдаться, он ответил: «Er aber, sag's ihm, er kann mich im Arsch lecken», что буквально означает: «Скажите ему, что он может поцеловать меня в задницу». Ему посвящена пьеса Гёте «Гётц фон Берлихинген» (Götz von Berlichingen), а слова, приписываемые Гётцу фон Берлихингену и приведенные в этой пьесе, были использованы Моцартом в каноне Leck mich im Arsch.

* * *

Вопреки авторам военных мемуаров и дневников, которые подобно посетителям туземной деревни на Всемирной промышленной выставке в Париже 1867 года с неискоренимым любопытством рассматривали и описывали в ходе войны с СССР необычную природу, быт советских людей, их язык и проч. (Мягкова 2019: 203-222), Бах-Зелевский почти не занимался этнографическими наблюдениями. Его задача была не познать и понять противника, а подчинить и (или) истребить его.

В отличие от многих немецких военных мемуаристов, уделявших внимание климату России, о погоде Бах-Зелевский пишет только тогда, когда она, с точки зрения немца, либо устраивает неприятные сюрпризы: «В ночь с 6 на 7 мая в Смоленске выпал снег, как зимой» (с. 201); «со вчерашнего дня в Минске минус 16 градусов, а в Смоленске лежит снег» (с. 249), либо мешает воплощению намеченных планов: «После сильного дождя дороги превратились в нечто невероятное, так что по ним совсем невозможно проехать. Автомобиль постоянно застревал в грязи» (с. 161). Лишь изредка сомнения и разочарования настраивают автора дневника на философское созерцание природы: «Длинные восточные вечера угнетают. В этой колоссальной славянской 100-миллионной массе они могут вызвать определенную меланхолию. Я чувствую это на себе. Или же это политические сомнения?» (с. 157).

Устраивая себе комфортный быт в больших городах, Бах-Зелевский не интересовался буднями простых людей, устройством крестьянской избы или назначением валенок и тулупов. В редких случаях, когда обстоятельства сводили его один на один с грубым «жильем дикаря», он оставлял в дневнике раздражительные заметки: «Я жил... в партийном доме, деревянном строении под старыми дубами, рядом с ручьем, где неустанно гоготали дикие утки» (с. 155); «Из-за опасности подцепить вши (sic!) спать мне пришлось не на кровати русского крестьянина, а на короткой деревянной скамье» (с. 174); «Ночью заснуть не удалось, так как какой-то идиот сделал 20 выстрелов из пистолета» (с. 192).

Разрушения, приносимые

адт^ его мало тротлют «Гля- Длинные восточные вежу из окна моей старой кварти- Чера угаетают. В этой

ры в Смоленске. После падения колоссальной славянской сбитого русского самолета здесь 100-миллионной массе виднеются руины, трубы дымо- они могут вызвать опре-

ходов и снежный пейзаж» (с. 199), деленную меланхолию. а иногда даже развлекают, по- я чувствую это на себе.

добно фейерверку: «Я пролетал Или же это политические

над горящими партизанскими сомнения?

деревнями. Мне скорее захотелось приступить к работе... Во -

время приземления в Могилёве

перед моим взором предстала потрясающая картина с сотнями разрушенных деревянных домов» (с. 199-200).

Заключая, что «жизнь на Востоке примитивная» (с. 199), Бах-Зелевский с подлинным удовлетворением приводит в дневнике письмо одной из русских девушек (от 20 июня 1942 г.)1, отправленных в Германию на принудительные работы. Различия (точнее, полный контраст) в уровне жизни людей, отмеченные местной жительницей, являются, с его точки зрения, лучшим пропагандистским ходом: «Теперь я хочу рассказать вам, как хорошо доехала до Германии. По дороге было очень красиво. Мы также получили горячую пищу, кофе и хлеб с маслом. Наша поездка длилась пять дней. В дороге мы думали, что нас ждет в Германии. Вскоре после границы мы уже были поражены. Мы заметили красивые дома, чистые дворы с палисадниками, ухоженные поля и огороды, чистые пастбища с коровами и лошадьми. Лошади сильные, а коровы крупные и толстые. Шоссейные и проселочные дорогие не такие плохие, как в России, но в хорошем состоянии или заасфальтированы, как здесь, в Берлине. Теперь мы находимся в Берлине — в сердце Германии. Словами невозможно описать, как здесь красиво. Война почти незаметна. Все люди сыты, красивы и дружелюбны. Я также видела в Берлине дом, где живет фюрер Гитлер. Я дважды была в кино и несколько раз ездила на метро. Я пью, ем и живу хорошо.

1 Составители отмечают, что это «так называемое письмо представляет собой типичный образец нацистской пропаганды, направленной на вербовку рабочей силы в Германию». Цит. по: (Дневник карателя. 2021: 397).

Я живу в деревне, в двух часах езды от Берлина. У крестьян много скота, лошадей, свиней и цыплят. Каждый крестьянин имеет красивую квартиру, даже электрические плиты и крашеные полы. Трудно перечислить все хорошее. Я также получила меблированную комнату для себя. Продукты питания те же, что и у немцев — хлеб, колбаса, мясо, сахар и даже

- гЛ литра шнапса в неделю. Моим

подругам я сказала, что работа на дому мне подходит меньше, чем труд на предприятии, где я бы могла принести большую пользу немецкому народу и Рейху» (с. 207-208).

Я пролетал над горящими партизанскими деревнями. Мне скорее захотелось приступить к работе... Во время приземления в Могилёве перед моим взором предстала потрясающая картина с сотнями разрушенных деревянных домов

Не является секретом, что в последние годы при издании книг для «простого читателя» многие издательства не слишком расположены к размещению в книге научно-справочного аппарата. Дескать, научные комментарии могут отпугнуть. К счастью, в настоящей публикации пошли по другому пути. В ней есть список сокращений, обширная вступительная статья, перечень использованных архивов и литературы (со списком зарубежных публикаций), примечания к вступительной статье1, примечания к дневнику, указатель имен.

Завершая рецензию, нам хотелось бы высказать составителям и переводчику, проделавшим большую работу с целью представить российскому читателю интереснейший источник, несколько пожеланий. Было бы желательно, учитывая непростую историю и спорную аутентичность текста, усилить археографическую часть предисловия. В частности, составители указывают, что опубликовали текст по машинописной копии дневников, изготовленной

1 Отметим, что примечания к вступительной статье (Дневник карателя. 2021: 113-132) лучше было бы сделать подстрочными (авторы настаивали на этом, но их мнение разошлось с позицией издателей).

в начале 1950-х гг., но одновременно упоминают сохранившийся первоначальный рукописный текст его второй части. Была ли проведена сверка копии и оригинала? Различия в текстах необходимо было бы вынести в текстуальные примечания, что помогло бы читателям и исследователям максимально объективно оценить исторический источник. Представляются важными те комментарии, в которых И. И. Ковтун и Д. А. Жуков исправляют допущенные автором дневника ошибки и (или) уточняют, что, возможно, имеет место «поздняя вставка в дневник», однако остается неясным, было ли сделано такое заключение только из предположений составителей или также из сверки копии и оригинала.

Примечания к дневнику являются тематическими и биографическими. Биографические справки на военных и политических деятелей Третьего Рейха содержат необходимую краткую информацию. Тематические справки дополняют и раскрывают те места дневника, которые не всегда могут быть понятны читателю. В ряде случаев публикаторы воздержались от комментариев, хотя было бы интересно, например, узнать, что за «скипетр царя, найденный в Могилёве» (с. 209) осматривал Бах-Зелевский 29 июня 1942 г. Не совсем понятна фраза: «Насколько умело действуют комиссары из Москвы, видно из того, что они восстановили деревянные церкви» (с. 288). Можно полагать, что автор дневника обозначил так попытки советского руководства привлечь в ходе войны на свою сторону церковь и верующих.

Было бы полезно для читателя, даже и профессионально знающего данную тему, дать в конце книги краткие справки об основных антипартизанских операциях, упоминаемых в тексте в виде таблицы, или привести хронику основных событий. Впрочем, это уже тема отдельного специального серьезного исследования.

Подготовленные И. И. Ковтуном и Д. А. Жуковым книги хорошо известны специалистам не только в России, но и за рубежом. Они находят своих читателей в среде профессиональных историков и среди молодежи, интересующихся данной тематикой. Не станет исключением и рецензируемая книга.

— список источников и литературы —

1. Без срока давности: преступления нацистов и их пособников против мирного населения на временно оккупированной территории СССР в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Сборник документов. В 2 частях. Часть 1 / председатель редакционной коллегии А. Н. Артизов; ответственный редактор А. В. Юрасов; ответственный составитель Я. М. Златкис; составители: Е. В. Балушкина, К. М. Гринько, И. А. Зюзина [и др.]. — Москва: Фонд «Связь Эпох», 2020. — 688 с. — ISBN 978-5-6043945-2-6.

2. Без срока давности: преступления нацистов и их пособников против мирного населения на временно оккупированной территории СССР в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Сборник документов. В 2 частях. Часть 2 / председатель редакционной коллегии А. Н. Артизов; ответственный редактор А. В. Юрасов; ответственный составитель Я. М. Златкис; составители: Е. В. Балушкина, К. М. Гринько, И. А. Зюзина [и др.]. — Москва: Фонд «Связь Эпох», 2020. — 576 с. — ISBN 978-5-6043945-3-3.

3. Варшавское восстание 1944 в документах из архивов спецслужб = Powstanie Warszawskie 1944 w dokumentach z archiwow siuzb specjalnych / Федеральная служба безопасности Российской Федерации, М-во внутренних дел и администрации Республики Польша, Ин-т национальной памяти Республики Польша — Комис. по преследованию преступлений против польского народа [и др.]; составители и редакторы В. Виноградов, З. Гайовничек [и др.]. — Москва — Варшава, 2007. — 1377 с. — ISBN 978-83-604-6432-8.

4. Генерал Власов: история предательства. В 2 томах. В 3 книгах. Том 1. Нацистский проект «Aktion Wlassow» / под редакцией А. Н. Артизова; составители: Т. В. Царевская-Дякина (ответственный составитель), Е. А. Гончарова, Н. М. Емельянова, И. А. Зюзина [и др.]. — Москва: Политическая энциклопедия, 2015. — 1160 с. — ISBN 978-5-8243-1956-9.

5. Генерал Власов: история предательства. В 2 томах. В 3 книгах. Том 2. Книга 1. Из следственного дела А. А. Власова / под редакцией А. Н. Артизова, В. С. Христофорова; составители: Т. В. Царевская-Дя-кина (ответственный составитель), Е. А. Гончарова, Н. М. Емельянова, И. А. Зюзина [и др.]. — Москва: Политическая энциклопедия, 2015. — 854 с. — 854 с. — ISBN 978-5-8243-1958-3.

6. Генерал Власов: история предательства. В 2 томах. В 3 книгах. Том 2. Книга 2. Из следственного дела А. А. Власова / под редакцией А. Н. Артизова, В. С. Христофорова; составители: Т. В. Царевская-Дя-кина (ответственный составитель), Е. А. Гончарова, Н. М. Емельянова, И. А. Зюзина [и др.]. — Москва: Политическая энциклопедия, 2015. —

711 с. — ISBN 978-5-8243-1960-6.

7. Гильберт, Г. М. Нюрнбергский дневник. Процесс глазами психолога / Г. М. Гильберт; перевод с англ. А. Л. Уткина. — Смоленск: Русич, 2004. — 608 с. — Перевод изд.: Gilbert, G. M. The Nuremberg Diary. — Da Capo Press, 1995. — 487 p. — ISBN 5-8138-0567-2.

8. Дневник карателя. Эрих фон дем Бах-Зелевский / авторы-составители: Д. А. Жуков, И. И. Ковтун; перевод с нем. И. И. Ковтун. — Москва: Вече, 2021. — 448 с. — ISBN 978-5-4484-2437-3.

9. Жуков, Д. А., Ковтун, И. И. Русские эсэсовцы / Д. А. Жуков, И. И. Ковтун. — Москва: Вече, 2010. — 464 с. — ISBN 978-5-9533-5168-3.

10. Жуков, Д. А., Ковтун, И. И. Охотники за партизанами. Бригада Дирлевангера / Д. А. Жуков, И. И. Ковтун. — Москва: Вече, 2018. — 464 с. — ISBN 978-5-4444-5014-7.

11. Жуков, Д. А., Ковтун, И. И. Дважды предавшие. Бригада СС «Дружина» / Д. А. Жуков, И. И. Ковтун. — Москва: Вече, 2019. — 448 с. — ISBN 978-5-4484-1360-5.

12. Залесский, К. А. СС. Самая полная энциклопедия / К. А. За-лесский. — Москва: Яуза-пресс, 2012. — 896 с. — ISBN 978-5-99550462-7.

13. Знать и помнить. Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны / ответственный составитель Н. К. Петрова. — Москва: Вече, 2012. — 576 с. — ISBN 978-5-4444-0152-1.

14. Из допроса свидетеля Э. Бах-Зелевского. Стенограмма заседания Международного военного трибунала от 7 января 1946 г. // Нюрнбергский процесс. Сборник материалов. В 8 томах. Том 5. — Москва: Юридическая литература, 1991. — С. 261-277.

15. «Корморан». Нацистская карательная операция в Беларуси, май — июнь 1944 г.: документы и материалы / составители: В. Д. Се-леменев (руководитель), Ю. В. Зверев, Н. Е. Калесник, Н. В. Кириллова [и др.]; редколлегия: Д. Г. Воропаев [и др.]. — Минск: НАРБ, 2020. —

712 с. — ISBN 978-985-6372-88-2.

16. Корнешов, Л. К. Последний полет «Ангела» / Л. К. Корне-шов. — Москва: Молодая гвардия, 1987. — 304 с.

17. «Коттбус». Нацистская карательная операция в Беларуси, май — июнь 1943 г.: документы и материалы / составители: В. Д. Се-леменев (руководитель), Ю. В. Зверев, Н. Е. Калесник, Н. В. Кириллова [и др.]; редколлегия: А. Н. Артизов [и др.]. — Минск: НАРБ, 2018. — 636 с. — ISBN 978-985-6372-82-0.

18. Мерль, Р. Смерть — мое ремесло / Р. Мерль; перевод с фр. Г. Велле; предисловие С. Злобина. — Москва: Издательство иностранной литературы, 1963. — 256 с. — Перевод изд.: Merle, R. La mort est mon métier. — Paris: Éditions Gallimard, 1952. — 336 p.

19. Мягкова, Е. М. Нетипичная рефлексия шаблонного карьериста [Заметки о войне на уничтожение. Восточный фронт 1941-1942 гг. в записях генерала Хейнрици / под ред. Й. Хюрте-ра; пер. с нем., предисловие к рус. изданию и комм. О. И. Бэйды, И. Р. Петрова. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2018. — 328 с.] / Е. М. Мягкова // Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. 2019. — № 3. — С. 203-222.

20. От национализма к коллаборационизму: Прибалтика в годы Второй мировой войны: документы. В 2 томах. Том 1 / составители: А. В. Репников (ответственный составитель), Р. С. Агарков, Ж. В. Артамонова, А. В. Борисова [и др.]. — Москва: Политическая энциклопедия, 2018. — 437 с. — ISBN 978-5-8243-2279-8.

21. От национализма к коллаборационизму: Прибалтика в годы Второй мировой войны: документы. В 2 томах. Том 2 / составители: А. В. Репников (ответственный составитель), Р. С. Агарков, Ж. В. Артамонова, А. В. Борисова [и др.]. — Москва: Политическая энциклопедия, 2018. — 416 с. — ISBN 978-5-8243-2281-1.

22. Рагинский, М. Ю. Нюрнберг: перед судом истории. Воспоминания участника Нюрнбергского процесса / М. Ю. Рагинский. — Москва: Политиздат, 1986. — 204 с.

23. Симкин, Л. С. Его повесили на площади Победы. Архивная драма / Л. С. Симкин. — Москва: Издательство АСТ; CORPUS, 2018. — 352 с. — ISBN 978-5-17-107163-9.

24. Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. Документы. В 2 томах. Том 1. 1939-1943 / под редакцией А. Н. Артизова; составители: Т. В. Царевская-Дяки-на (ответственный составитель), Н. Н. Воякина, Л. Н. Доброхотов, Н. М. Емельянова [и др.]. — Москва: РОССПЭН, 2012. — 878 с. — ISBN 978-5-8243-1676-6.

25. Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. Документы. В 2 томах. Том 2. 1944-1945 / под редакцией А. Н. Артизова; составители: Т. В. Царевская-Дяки-на (ответственный составитель), Н. Н. Воякина, Л. Н. Доброхотов, Н. М. Емельянова [и др.]. - Москва: РОССПЭН, 2012. - 1167 с. - ISBN 978-5-8243-1677-3.

26. Шнеер, А. И. Профессия — смерть. Учебный лагерь СС «Травники». Преступления и возмездие. — Москва: Пятый Рим, 2019. — 464 с. — ISBN 978-5-9500938-5-2.

-references-

1. Artizov, A.N. (dir.) [et al.] (2012), Ukrainian Nationalist Organizations during the Second World War [Ukrainskie nacionalisticheskie organizacii v gody Vtoroj mirovoj vojny ]: Documents, vol. 1: 1939-1943, Moscow, ROSSPEN, 878 p. (In Russian)

2. Artizov, A.N. (dir.) [et al.] (2012), Ukrainian Nationalist Organizations during the Second World War [Ukrainskie nacionalisticheskie organizacii v gody Vtoroj mirovoj vojny]: Documents, vol. 2: 1944-1945, Moscow, ROSSPEN, 1167 p. (In Russian)

3. Artizov, A.N. (dir.) [et al.] (2015), General Vlasov: History of the Betrayal [General Vlasov: istoriya predate! stva], vol. 1: The Nazi Project "Aktion Wlassow", Moscow, Political Encyclopedia Publishers, 1160 p. (In Russian)

4. Artizov, A.N. (dir.) [et al.] (2015), General Vlasov: History of the Betrayal [General Vlasov: istoriya predate! stva], vol. 2, part 1: From Investigatory Records of A. A. Vlasov, Moscow, Political Encyclopedia Publishers, 854 p. (In Russian)

5. Artizov, A.N. (dir.) [et al.] (2015), General Vlasov: History of the Betrayal [General Vlasov: istoriya predate! stva], vol. 2, part 2: From Investigatory Records of A. A. Vlasov, Moscow, Political Encyclopedia Publishers, 711 p. (In Russian)

6. Artizov, A.N. (dir.) [et al.] (2020), Non-Limitations Period: The Nazi's and Nazi Collaborators' Guilt against Non-Combatants on Temporarily Occupied Territory of the USSR during the Great Patriotic War, 19411945 [Bez sroka davnosti: prestupleniya nacistov i ix posobnikov protiv mirnogo naseleniya na vremenno okkupirovannoj territorii SSSR v gody Velikoj Otechestvennoj vojny 1941-1945 gg.]: Collection of Documents, vol. 1, Moscow, Link of the Ages Foundation, 688 p. (In Russian)

7. Artizov, A.N. (dir.) [et al.] (2020), Non-Limitations Period: The Nazi's and Nazi Collaborators' Guilt against Non-Combatants on Temporarily Occupied Territory of the USSR during the Great Patriotic War, 19411945 [Bez sroka davnosti: prestupleniya nacistov i ix posobnikov protiv mirnogo naseleniya na vremenno okkupirovannoj territorii SSSR v gody Velikoj Otechestvennoj vojny 1941-1945 gg.]: Collection of Documents, vol. 2, Moscow, Link of the Ages Foundation, 2020, 576 p. (In Russian)

8. "From Examination of a Witness of Erich Bach-Zelewski. Shorthand Report of the Sitting of the International Military Tribunal, January 7, 1946" [Iz doprosa svidetelya E . Bax-Zelevskogo. Stenogramma zasedaniya Mezhdunarodnogo voennogo tribunala ot 7 yanvarya 1946 g.], in Nuremberg Trials: Collection of Documents, vol. 5, Moscow, Jurizdat, 1991, p. 261-277. (In Russian)

9. Gilbert, G.M. (2004), The Nuremberg Diary. Nuremberg Trials Through Psychologist's Eyes [Nyurnbergskij dnevnik. Process glazami psixologa], Russian translation by A. L. Utkin, Smolensk, Rusich Publishing House, 2004, 608 p. (In Russian)

10. Korneshov, L.K. (1987), Angel's Last Flight [Poslednij polet "Angela"], Moscow, Molodaya Gvardiya, 304 p. (In Russian)

11. Merle, R. Death is my Trade [Smert — moe remeslo], Russian translation by G. Velle, Moscow, Foreign Languages Publishing House, 1963, 256 p. (In Russian)

12. Myagkova, E.M. (2019), "Untypical Reflection of Typical Military Climber" [Netipichnaya refleksiya shablonnogo kair erista [Zametki o vojne na unichtozhenie. Vostochnyj front 1941-1942 gg. v zapisyax generala Xejnrici / pod red. J. Xyurtera; per. s nem., predislovie k rus. izdaniyu i komm. O. I. Bejdy, I. R. Petrova. SPb.: Izd-vo Evropejskogo universiteta v Sankt-Peterburge, 2018. — 328 s.]], Journal of the Russian and East European Historical Studies, No 3, p. 203-222. (In Russian)

13. Petrova, N.K. (ed.) (2012), Know and Remember. The Fascists' Guilt during the Great Patriotic War [Znat i pomnit. Prestupleniya fashizma v gody Velikoj Otechestvennoj vojny ], Moscow, Veche Publishing House, 576 p. (In Russian)

14. Raginsky, M. Yu. (1986), Nuremberg: before the Tribunal of History. Memoirs of the Nuremberg Trials Participant [Nyurnberg: pered sudom istorii. Vospominaniya uchastnika Nyurnbergskogo processa], Moscow, Politizdat, 204 p. (In Russian)

15. Repnikov, A.V. (ed.) [et al.] (2018) From Nationalism to Collaboration: Baltic States during the Second World War

[Ot nacionalizma k kollaboracionizmu: Pribaltika v gody Vtoroj mirovoj vojny]: Documents, vol. 2, Moscow, Political Encyclopedia Publishers, 2018, 416 p. (In Russian)

16. Repnikov, A.V. (ed.) [et al.] (2018), From Nationalism to Collaboration: Baltic States during the Second World War [Ot nacionalizma k kollaboracionizmu: Pribaltika v gody Vtoroj mirovoj vojny ]: Documents, vol. 1, Moscow, Political Encyclopedia Publishers, 437 p. (In Russian)

17. Selemenev, V.D. (dir.) [et al.] (2018) Operation Cottbus. Nazi Punitive Operation in Belarus, May — June, 1943 ["Kottbus". Nacistskaya karatei naya operaciya v Belarusi, maj — iyun 1943 g.]: Collection of Documents, Minsk, National Archives of Belarus, 636 p. (In Russian)

18. Selemenev, V.D. (dir.) [et al.] (2020) Operation Kormoran. Nazi Punitive Operation in Belarus, May — June, 1944 ["Kormoran". Nacistskaya karatei naya operaciya v Belarusi, maj — iyun 1944 g.]: Collection of Documents, Minsk, National Archives of Belarus, 712 p. (In Russian)

19. Shneer, A.I. (2019), Death as a Profession. Trawniki Training Camp. Crime and Retribution [Professiya — smert. Uchebny j lager SS "Travniki". Prestupleniya i vozmezdie], Moscow, Pyaty Rim Publishing House, 464 p. (In Russian)

20. Simkin, L.S. (2018), He Was Hanged on the Victory Square. Archival Drama [Ego povesili na ploshhadi Pobedy. Arxivnaya drama], Moscow, AST, 352 p. (In Russian)

21. Vinogradov V., Gajowniczek Z. (ed.) [et al.] (2007), Warsaw Uprising of 1944 in Documents from Security Services Archives = Powstanie Warszawskie 1944 w dokumentach z archiwow sluzb specjalnych [Varshavskoe vosstanie 1944 v dokumentax iz arxivov speczsluzhb = Powstanie Warszawskie 1944 w dokumentach z archiwow sluzb specjalnych], Moscow — Warsaw, 1377 p. (In Russian, In Polish)

22. Zalessky, K.A. (2012), Schutzstaffel. The Most Complete Encyclopedia [SS Samaya polnaya e nciklopediya], Moscow, Yauza Publishing House, 896 p. (In Russian)

23. Zhukov, D.A., Kovtun, I.I. (2010), Russian SS men [Russkie e se sovcy]. Moscow, Veche Publishing House, 464 p. (In Russian)

24. Zhukov, D.A., Kovtun, I.I. (2018), Hunters for Partisan. The Dirlewanger Brigade [Oxotniki za partizanami. Brigada Dirlevangera], Moscow, Veche Publishing House, 464 p. (In Russian)

25. Zhukov, D.A., Kovtun, I.I. (2019), Double Betrayal. Schutzstaffel Brigade "Druzhina" [Dvazhdy predavshie. Brigada SS "Druzhina"], Moscow, Veche Publishing House, 448 p. (In Russian)

26. Zhukov, D.A., Kovtun, I.I. (eds.) (2021), Punitive Expeditioner's Diary. Erich von dem Bach-Zelewski [Dnevnik karatelya. E rix fon dem Bax-Zelevskij], Russian translation by I. I. Kovtun, Moscow, Veche Publishing House, 448 p. (In Russian)

МЯГКОВА ЕЛЕНА МИХАЙЛОВНА - кандидат исторических наук, доцент, заместитель заведующего отделом зарубежной научно-технической информации, международного сотрудничества и редак-ционно-издательской деятельности Всероссийского научно-исследовательского института документоведения и архивного дела (ВНИИДАД) (myagkova@vniidad.ru). Россия.

РЕПНИКОВ АЛЕКСАНДР ВИТАЛЬЕВИЧ - доктор исторических наук, начальник отдела «Центр документальных публикаций» Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), старший научный сотрудник отдела зарубежной научно-технической информации, международного сотрудничества и редакционно-издательской деятельности Всероссийского научно-исследовательского института документоведения и архивного дела (ВНИИДАД) (repnikov@vniidad.ru). Россия.