CC BY
83Средства языковой игры как маркеры конфликтогенности публицистического текста
Кичева Инна Васильевна,
д-р пед. наук, профессор, кафедра словесности и педагогических технологий филологического образования ВШСЕиВЯ, Пятигорский государственный университет E-mail: [email protected]
Ватулина Дарья Александровна,
аспирант, кафедра словесности и педагогических технологий филологического образования ВШСЕиВЯ, Пятигорский государственный университет E-mail: [email protected]
В статье рассматривается специфика конфликтогенных текстов современного публицистического дискурса. Как известно, основная функция речи - воздействующая - тесно переплетается с информативной. Исходя из этого, роль публицистики, особенно газетной, заключается в убеждении читателя и воздействии на его мировоззрение с целью создания общественного мнения; кроме того, содержание таких произведений служит передаче сообщений и разъяснению, комментированию событий. Никакая информация в публицистике не может передаваться беспристрастно, объективно, безоценочно. Главной особенностью языка является оценочность. Именно поэтому все лингвальные средства направлены на то, чтобы воздействовать на аудиторию. Автор соотносит конфликтогенность текста с природой конфликта. В статье конфликтогенные тексты СМИ получают характеристику с точки зрения двух противоположных моделей информационного сопровождения конфликта: позитивной (идеальной) и негативной (реальной). Анализируются слова и выражения, ставшие источником конфликтной ситуации. В работе имеют место быть слова и синтаксические конструкции, содержащие негативную оценку и эмоционально-экспрессивный компонент. Рассматривается современная языковая игра, а также аномальное словоприме-нение в конфликтогенном публицистическом тексте. Приводятся примеры использования средств языковой игры как маркеров конфликтогенности публицистического текста. Языковые аномалии рассматриваются как индикаторы конфликтности текста и экспрессивное средство.
Ключевые слова: языковые аномалии, языковая игра, кон-фликтогенный текст, речевая агрессия, медиа-пространство, публицистический дискурс, языковые средства выражения агрессии.
о с
CJ
см <о
Исследование конфликта как социального явления, отраженного в информационном поле современных средств массовой коммуникации, неразрывно связано с изучением форм его вербальной репрезентации. Погруженность современного человека в информационное поле сегодня столь велика, что этот феномен тотальной связи людей с информационными потоками разного рода СМИ, в том числе потоками интернет-коммуникации в различных пабликах, заставляет как зарубежных, так и отечественных ученых пристально следить за этим явлением, отмечать его признаки и быстро меняющиеся тенденции, выводить тему в ряд остро актуальных научных проблем [15; 16]. При изучении вербальной репрезентации конфликта исследователи отмечают формирование разных подходов: в когнитивном измерении анализируемой, прежде всего, становится соотнесенность ментальных операций с выражением смысловых оппозиций в конфликте [15], в прагматическом [15] - влияние языка, т.е. речевых репрезентаций конфликтных отношений, на формирование отношения аудитории к проблеме конфликта.
Исследования последних десятилетий [16] показали, что когнитивное освоение реальности современным человеком, получающим большую часть информации о мире из медийного информационного пространства, из СМИ, во многом определяется не реальной действительностью как таковой, а её вербальной репрезентацией. Наши представления о том, что происходит в мире, во многом «навязаны» теми образами и интерпретациями, которые тиражируют СМИ. Так, М.Н. Володина подчеркивает, что сегодняшние СМИ превратились в «мощнейшее средство воздействия на массовое сознание» [3]. О.И. Шарафутдинова, анализируя на примере трансляции политических смыслов в информационном поле, также отмечает, что воздействующая роль медиакратического взаимодействия выражается, например, в функции презентации «повестки дня в публичной сфере» и формировании контента для аудитории, вместе с тем «с развитием сетевых структур меняется и статус (роль) аудитории в современных медиа: люди не просто потребляют контент, созданный профессиональными журналистами, но выступают активными участниками медиапроцесса» [15]. Нацеленность на создание дискуссии и возможность участвовать в ней - характерные черты взаимодействия медиатекста и аудитории. Дискуссия же, как правило, предсказуемо конфликто-генна: для аудитории конфликтный текст является
фактором привлечения внимания, условием выражения своей позиции. В таких условиях сложно переоценить умышленное воздействие (а точнее, прагматическую манипуляцию), которое в дискурсе преимущественно связано с выражением завуалированной вербальной агрессии, тактикой дискредитации, скрытой манифестацией конфликта. Очевидно, что специфическая роль в процессе акцентуации конфликтогенного содержания текста отводится языковой игре, языковой аномалии [3]. Дело в том, что языковая игра по своей природе усиливает эффект аттракции и воздействия, придает тексту эффект эстетики полистилистики, под которой понимается лингвокреативное соединение разнородных стилистических элементов или смешение стилей. Выбиваясь из общего «канонизированного» языковой нормой текстового потока, языковая аномалия - фонетическая, морфологическая, синтаксическая, семантическая, словообразовательная - вносит в текст авторское видение и задает тексту направленность восприятия аудиторией.
С нашей точки зрения, гипотеза исследования роли языковых аномалий состоит в том, что языковая игра сегодня становится одним из ведущих механизмов актуализации конфликтогенного содержания текста: неузуальное образование служит средством острословия, создания комического эффекта, речевой маскировки, стимуляции коммуникативной активности и средством выражения речевой агрессии. При этом феномен манипулирования посредством применения языковой аномалии не должен рассматриваться только в каком-либо одном лингвистическом аспекте, напротив, требует комплексного подхода, поскольку содержит в себе как прагматические, когнитивные, так и семантико-стилистические сущности.
Исходя из выявленной проблематики, можно определить в качестве объекта исследования публицистические тексты российских СМИ, характеризующиеся конфликтогенностью. В данном случае мы сосредоточим внимание именно на текстах СМИ, хотя, как известно, сегодня медийное информационное поле значительно расширило свои границы за счет автономных информационных источников. Цель исследования состоит в определении коммуникативно-прагматического потенциала и функций языковых аномалий в выражении конфликтогенного содержания текста, выявлении роли языковых аномалий как средств вербализации агрессии в медиапространстве.
В трудах Н. Макиавелли [4], Ф. Бэкона [4] и Т. Гоббса [4] конфликт представлен как зло, имеющее для общества негативные последствия, однако могут иметь созидательное начало [9]. По Р. Дарендорфу, конфликт является отцом всех вещей, то есть движущий силой изменений, но он не должен быть войной [7]. В работах Л. Козера, Ю. Шмидта возникновение конфликта связано с противоборствующими типами поведения [11]. Согласно Л. Козеру, конфликт - это социальное явление, которое может быть связано с эмоция-
ми, ценностями, социальными проблемами, выходящими за пределы индивидуальных интересов и потребностей [11].
Понимание прагматической природы конфликта дает почву для осмысления его языкового выражения в публицистическом тексте и шире - в публицистическом дискурсе.
Очевидно, что для освещения в публицистическом дискурсе конфликта избирается, как правило, социальный или социально-политический конфликт. По мнению социолога П. Бурдье, в пространство социума входят представители разных классов и слоев, которые стремятся удовлетворить собственные интересы. Конфликт - это форма столкновения социальных групп за удовлетворение и защиту собственных интересов [4].
С точки зрения Р. Дарендорфа, в основе конфликта заложено противопоставление интересов и отношений его участников. В конфликт друг с другом могут вступать социальные группы, организации, институты и нации и т.д.[7] Социологом Л.Н. Тимофеевой выделены в качестве источников конфликтов неудовлетворенность людей существующей ситуацией в стране, неравенством в общественных отношениях, изменение социального положения большинства людей [13]. В современных исследованиях известны работы авторов П. Бурдье [4], К. Дойча [8], Л.Н. Тимофеевой [11] в ключе рассмотрения конфликтогенных текстов в аспекте публицистического дискурса.
Другими словами, для характеристики явления нужна социальная и коммуникативная ситуация, содержащая конфликт. Например, тексты такого содержания легко обнаружить в современных СМИ (в нашем исследовании рассматриваются на примере региональных изданий): «Губернатор края В. Владимиров плюет на Конституцию, выступая цензором-беззаконником в отношении СМИ, чью критику он воспринимает с мстительной обидой - странной для уровня столь высокопоставленного чиновника...» («Открытая газета» от 4-11 марта 2019 г.). Читатели газеты без труда распознают явный конфликт мнений губернатора В. Владимирова и автора публикации: губернатору приписывается нарушение конституционных норм и притеснение СМИ, с чем автор статьи, журналист, конечно, не согласен. Конфликт манифестируют оценочные средства плюет на Конституцию, выступая цензором-беззаконником в отношении СМИ.
Языковая игра связана с импликатурой речи. Она является не только средством создания экспрессии, но и приводит к возникновению имплицитных смыслов, вступающих во взаимодействие со смыслами эксплицитными, посредством чего возникает второй смысловой план высказывания. В результате чего возникает один из видов языковой игры - ирония.
Информация в публицистическом тексте дается согласно четкой структуре: сообщение о субъекте, предмете конфликта, предполагаемых или реальных целях и намерениях соперничающих
сз о со "О
1=1 а
—i
о
сз т; о т о от
з
и о со
сторон, о реальных и вероятных последствиях конфликтного взаимодействия. Однако представление информации всегда имеет словесную форму. В системе вербализации конфликта выделяются высказывания, включающие разноплановые в смысле грамматического построения и лексического наполнения языковые средства с семантикой конфликта: отрицательная коннотация лица или групп лиц, номинация противопоставленных групп, обозначение деструктивных действий и т.д. Конфликтогенные языковые средства являются коммуникативно значимыми компонентами такого текста, ибо они, по сути, манифестируют противоборство. Публицистический конфликтоген-ный текст заключает в себе такие компоненты -слова, словосочетания, предложения, подписи, символические знаки, - которые вызывают неоднозначные (конфликтно направленные) эмоции и установки у читателя и провоцируют конфликт [10]. Как правило, конфликтогенность сопряжена с таким речевым действием, в основе которого лежит установка вызвать психологический дискомфорт у адресата и субъекта речи. Языковыми маркерами текста, в котором освещается конфликт, как правило, выступают конфликтогенные оценочные слова, а вместе с тем и приемы языковой игры. Например, в тексте о необоснованных тратах бюджета вызовет явное неудовольствие читателей администрация, действия которой описаны в выражениях: «Почему богатые богатеют, а бедные беднеют?
У нас с вами - нечаянная радость, граждане, общенациональная, российская, мы снова впереди планеты всей, причем все по тому же показателю, темпу прироста долларовых миллиардеров.
Урраа, товарищи! Вы испытываете радостное волнение и душевный подъем? Помните же - «мы рождены, чтоб сказку сделать былью»? Вот, еще целых 29 человек достигли ныне сказочных высот!
За чей счет, спрашиваете? Откуда дровишки? Денег же нет, приказано держаться? Так это у вас их нет, нищебродов, но если у кого-то отнимется, значит, кому-то прибавится, забыли?» ...» («Народный журналист» от 22 апреля 2018 г.).
Становясь вербальным событием, конфликт наделяется рядом характеристик. Во-первых, вербальная репрезентация конфликта - это всегда одна из множества его интерпретаций. От выбора вербальных манифестаций может зависеть вектор развития конфликта. Прибегая к языковой игре, автор способен придать конфликту ироничный оттенок, смягчить или сразу задать «высокий градус» агрессии. Во-вторых, конфликт как меди-асобытие подвержен контролю со стороны СМИ, которые имеют возможность определять «вектор движения информационных потоков». В-третьих, медиасобытия могут создаваться искусственным 5 образом, т.е. не соответствовать никакому реаль-§ ному событию [12]. В этом случае термин «лингвистическое конструирование конфликта» приоб-° ретает буквальный смысл, т.к. языковые средства, ав выступающие инструментом формирования соци-
ального конфликта, являются его единственным «строительным материалом».
Мы разделяем позицию О.А. Даниленко о том, что лингвистическое конструирование социальных конфликтов выступает в качестве средства управления ими, т.к. управление дискурсом даёт возможность управлять конфликтом [6]. Медийное пространство в большинстве случаев становится средой, в которой конфликт не только отражается, но и нередко создается и нарастает. Действительно, повышение или понижение «температуры» общественной реакции на конфликт возможно путем применения соответствующих языковых средств.
В случае освещения в СМИ социальной конфликтной ситуации наблюдается целенаправленное использование журналистами, блогерами, редакторами конфликтогенов, т.е. слов-оценок, провокационных суждений, комментариев, ведущих к нарастанию конфликта, его трансформации в реальное противостояние аудитории по отношению к субъекту информации [2]. Языковая игра маркирует мишень конфликта, например: «Если «Едру» ты свой, то пой соловушка, пой...» («Открытая газета» номер 43 (787) от 1-8 ноября 2017 г.). «Едро» - номинация, относящаяся к языковой игре, которая тесно связана с процессом категоризации (т.е. создание имени нарицательного). Таким образом, давая объекту имя, говорящий одновременно выделяет его из ряда других объектов и относит к определенной категории. Ироническое отношение возникает из-за несоответствия реальной ситуации той положительной характеристике, которую получает объект иронии. Имплицитному отрицанию подвергается пропозиция высказывания целиком.
Заметным, бросающимся в глаза маркером конфликтогенного текста часто являются «графические» окказионализмы [3]. Их необычный облик (выделение графем) привлекает внимание читателей, а скрытое в графическом облике конфликтное содержание настраивает реципиента и активизирует ассоциативного восприятия текста: У нас, как всегда, вЕДРОпейцы начинают и выигрывают («Открытая газета» номер 43 (787) от 1-8 ноября 2017 г.). Здесь автор высказывания выделяет графическую часть слова-окказионализма для выражения большей экспрессии. Данный прием несет развлекательный характер, присущий словообразовательной игре. Таким образом, реципиент опосредованно участвует в создании слова, проводит аналогии - тем самым интеллектуализируется сам процесс восприятия подобных окказионализмов.
Языковая игра является одним из многочисленных вариантов реализации стилистического задания, которое планируется и осуществляется автором с целью достижения определенного стилистического эффекта - компонента стилистической структуры коммуникативного акта. Такие маркеры частотны в заголовках, которые занимают актуально сильную позицию. В заголовках использования лексико-семантической языковой игры с многозначностью характеризуется высокой
частотой: Первый Белорусский фронт. Состоится ли объединение двух государств в одно?//
http://www.stav-reporter.ru/politika/pervyij-belorusskij-
В контексте данной статьи номинация «Первый Белорусский фронт» имеет не столько отсылки к своему историческому прошлому. Первый Белорусский фронт являлся одним из фронтов Красной Армии, на заключительном этапе ВОВ, играл ключевую роль в Битве за Берлин. Номинация опирается на семантику лексемы «фронт» в значении «битва», определение «белорусский» включает в себя не только отсылку к истории «Белорусский фронт», но и обыгрывание политических интересов двух держав.
Рассмотрим пример выражения иронической номинации в современных публицистических текстах. «Нами рулят весельчаки химик и микробиолог» (Открытая газета. № 9 (855) от 11-18 марта 2019 г.). Языковая игра в данном случае выражена иронией «весельчаки химик и биолог». Иронические номинации и жаргонизмы затрудняют реципиенту однозначное восприятие высказывания. Но вместе с тем маркирует конфликт СМИ и власти. Как известно, химики и биологи - люди, работающие в химико-билогической сфере, но никак не занимающие должности «мэра» и «губернатора». Стоит также обратить внимание на использование оценочных слов «рулят», т.е. не «руководят», не «управляют», а именно «рулят». В совокупности у реципиента складывается исключительно отрицательное мнение о подобных «весельчаках».
Как правило, языковая игра ломает устоявшиеся языковые и понятийные «шаблоны». В зависимости от стиля текста, от его особенностей, языковая игра может служить различным целям [5]. Так, в художественных текстах прием языковой игры подвергает развитию художественные образы, активизирует процесс восприятия произведения. Языковая игра зачастую акцентирует внимание читателя на неких парадоксальных суждениях, за которыми подчас скрывается важный подтекст. Суть языковой игры заключается в создании дополнительных окказиональных смыслов, обращенных к языковой выразительности и вызывающих комический эффект.
Прием языковой игры, в плане употребления, может быть истолкован по-разному: как некое креативное средство, присущее индивидуальному стилю писателя, либо как жанровый признак. С одной стороны, использование в тексте «языковой игры» свидетельствует о творческом аспекте речетворчества автора. С другой - прием языковой игры может быть связан с определенными типологическими признаками стилистического жанра (статьи, фельетона, детской сказки).
В другом примере авторская позиция журналиста достаточно агрессивна по отношению к чиновникам: «<Не проходит недели, чтобы какой-нибудь российский чиновник, депутат или богатая «<ма-жорка» публично не оскорбили народ, обвинив са-
мих людей в их нищенском положении. Мы уже узнали, что можно жить на пенсию 3500 рублей в месяц, питаясь «<макарошками» и «<сезонными овощами». Что власть ничего не должна молодым, потому что «<не просила родителей их рожать». Что в хорошие рестораны не должны ходить «нищеброды», чтобы не мешать своим присутствием «отдыхать» нашим высокодуховным сливкам общества». В данном примере для иллюстрации социального конфликта используются следующие приемы языковой игры:
Словообразовательная игра: «макарош-ками», «нищеброды» и т.д. Употребление уменьшительно-ласкательного суффикса «ошк» (образует уменьшительно-ласкательную форму предмета) способствуют выражению позиции автора к происходящему (т.е. к пренебрежительному отношению «власть имущих» к народу);
Очевидно, что хлесткий, обраазный «игровой» текст о социальном конфликте способствует удовлетворению потребности граждан в социально значимой информации. Именно специфическая вербализация конфликта формирует общественное мнение в восприятии и оценке социального конфликта; со стороны СМИ конфликт приобретает отчетливый вектор: осуждение, неприятие, протест.
Языковая игра - цитация (или прецедентное высказывание), как считает Г.О. Винокур, способна разрушать понятийные и языковые «шаблоны», так в текстах она стимулирует динамику создаваемых образов и активизирует процесс восприятия, привлекая внимание к парадоксальности суждений, внешнему алогизму, за которым нередко скрывается подтекст, важный для осознания смысла.
Например, «<Скорее всего, проверяющие, застукавшие старушку пару раз за продажей зелени, причислят её к бизнесвумен, бегающую от налогов со всеми вытекающими. И, чтобы не загреметь под фанфары, ей придётся пройти государственную регистрацию в качестве ИП или самозанятого и выбрать патентную систему налогообложения.» - прецедентный текст. (Ставропольский репортер «Обираловка и обдираловка» от 22.08.2019).
В современных публицистических текстах довольно часто встречаются трансформированные цитаты, что осуществляется авторами с целью сделать цитату более экспрессивной. В данном случае, автор использует прецедентный текст для иллюстрации всего ужаса происходящими с простыми людьми, желающими немного заработать на кусок хлеба.
«<Впрочем, не будем унывать. Ведь у нас остаётся ещё один, хоть и мизерный, шанс на выживание - зря, что ли, россиянам на законодательном уровне разрешили бесплатный сбор валежника и охоту с луком и стрелами? Да и добывать огонь трением пока никто не запрещал.» - сарказм. (Ставропольский репортер «Обираловка и обдираловка» от 22.08.2019) В данном случае
сз о со "О
1=1 а
—i
о
сз т; о
т о
от
з
и о со
нам представлен пример использования сарказма, высшей степени иронии [4: 218]. Ирония как средство языковой игры описывается как троп, заключающийся в употреблении наименования (или целого высказывания) в смысле, прямо противоположном буквальному; перенос по контрасту, по полярности семантики [4: 218]. С нашей точки зрения, ироническое изложение является мощным средством воздействия на реципиента.
К чему и зачем «рыбное гетто»? По мнению чиновников, это поможет сберечь природные ресурсы страны. О как! Власти, видите ли, озаботилась борьбой за сбережение биологических ресурсов - оксюморонный эпитет «рыбное» (гетто). (Ставропольский репортер «Обираловка и обдираловка» от 22.08.2019). На данном примере мы видим образное сочетание противоречащих друг другу понятий («гетто» - это район, куда насильственно (иногда в добровольно-принудительном порядке) сгоняется какая-то часть населения (выделенная по какому-то признаку, чаще всего, национальному); «беречь» - содержать в целости, сохранности), что придает тексту ироничный характер.
Опыт исследования конфликта глубоко раскрыт в книге В.И. Шейнова [12], где он определяется как открытое противоборство вследствие взаимоисключающих интересов и позиций.
Конфликтогены - действие (или бездействие), способное привести к конфликту. Часто на кон-фликтоген отвечают еще более сильным конфлик-тогеном, осуществляя ответную агрессию по отношению к партнеру, стараясь компенсировать свой психологический проигрыш, избавиться от раздражения; начинает действовать закон эскалации конфликтогенов [9].
Если речь идет о публицистическом тексте, то насыщенность конфликтогенами свидетельствует о возможности создания негативной оценки. При этом в качестве конфликтогенов могут выступать языковые средства, которые воспринимаются как некорректные нарушения, например, оценочные суждения, субъективная оценка, оскорбление, ирония [11].
Например, «Пристроились к «пирогу» и умолкли» (Открытая газета. Номер 21(867) от 17-24 июня 2019 г.). В заголовке использованы конфликтогены «пристроились», «умолкли», которые на подсознательном уровне влияют на восприятие реципиентом содержания статьи, формируя у него отрицательное отношение к людям, о которых будет идти речь. Также особого внимания заслуживает словосочетание «пристроились к «пирогу», выражающее субъективную оценку автора.
Лингвистическое конструирование социальных конфликтов в медиатекстах идёт в двух направлениях: с одной стороны, даётся представление 5 о конфликте, вербальными средствами репрезен-5 тируются реальные (или нереальные) конфликты;
с другой стороны, СМИ выступают средством кон° фликтной коммуникации, опосредованной медиа-1 пространством.
Необходимо подчеркнуть, что отличительной чертой конфликтогенных текстов является их категоричность. При этом в качестве маркеров категоричности выступают определенные интенсифи-каторы, с помощью которых адресант представляет свою негативную оценку как безапелляционно истинную. Прагматической целью оценок с интенсификацией является «стремление сделать высказывание более убедительным для собеседника», а также «ввести в высказывание аффективный компонент, усилить таким образом «эмотивную» сторону оценки». Например, «Понять этих людей можно. С одной стороны, нельзя отказать своему патрону. С другой, превращать себя в пушечное мясо тоже не комильфо. Всем ведь известно - бояре ругаются у холопов чубы трещат. А тут вроде и волки сыты, и овцы целы остались.» - комплекс фразеологических единиц. (Фонетическая игра. https://abon-news.ru/posts/politika/simulyacziya-sublimaczii от 18.05.2019 г.) Фразеологию в языковой игре уже по своей природе можно считать «ударной силой» особой коннотативной мощности. При языковом обыгрывании реальность «ре-витализируемого» прототипа уже несущественна, и потому разрушение устойчивости фразеологических единиц осуществляется более «раскованно», порождая открытый ряд мнимых прототипов.
Двойственность функций конфликтогенного текста (сообщать и воздействовать) в совокупности с возможностями подачи информации в той или иной форме делает СМИ участниками конфликта, дает им возможность либо представить конфликт, либо его сконструировать [8].
Таким образом, изучение особенностей вербализации конфликта средствами языковой игры позволяет нам сделать некоторые общие выводы. В целом демократизация общества создала условия для развития конфликтогенной полистилистики в структурах информационного пространства: мы наблюдаем «вертикальную» официальную его структуру и более стилистически свободную «горизонтальную», развивающуюся в том числе в зависимости от «заказчика», ее функционирование связано с относительной автономностью информационного источника; СМИ выступают как транслятор и формирующая сила социальных целей и конфликтов и как механизм их актуализации. Конфлкитогенная стилистика зачастую тяготеет к языковым аномалиям как маркерам напряженности, альтернативного мнения, агрессии. Современная языковая игра, аномальное словоприме-нение в конфликтогенном публицистическом тексте, граничащее с ерничеством. Оно направлено на обличающее высмеивание вплоть до сарказма, а иногда их доминанта выражает потерявшую границы агрессию. Судя по росту частотности использования языковой игры в публицистическом тексте, можно полагать, что ЯИ имеет тенденцию к превращению в собственно аномалию публицистического дискурса в связи с усилением вычурности, эпатажности, допускаемых нарушениях этических норм.
Литература
1. Бачурин В.Д. Манипулятивные технологии, применяемые СМИ в современном военно-политическом дискурсе / В.Д. Бачурин // Политическая лингвистика. - 2014. - № 4. - С. 99104.
2. Булыгина, Т.В. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики) / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев. - М.: Языки русской культуры, 1997. - 574 с.
3. Володина M.H. Язык СМИ - основное средство воздействия на массовое сознание [Электронный ресурс] / М.Н. Володина // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования / отв. ред. М.Н. Володина. - М.: Изд-во МГУ, 2003. - Режим доступа: http://evartist.narod.ru/ text12/03.htm (дата доступа 11.07.2017).
4. Гилязова Д.Р., Пешкова Н.П., Попова В.Н. Средства, используемые в конфлик-тогенных текстах СМИ на фоне обострения политическо-экономической ситуации. Славянские этносы, языки и культуры в современном мире: отв. ред. О.П. Касымова. - Уфа: РИЦ БашГУ. 2017. - 300 с. - С. 218.
5. Гладилин А.В. «Язык вражды» как коммуникация [Электронный ресурс] // Современные исследования социальных проблем. - Красноярск, 2012. - № 11. - URL: http://ej.soc-journal.ru
6. Даниленко О.А. От функциональной теории конфликта - к проблеме лингвистического конструирования социальных конфликтов / О.А. Даниленко // Вюник КиУвського нацюналь-ного уыверситету iменi Тараса Шевченка. -
2012. -№ 3. - C.27-33.
7. Дарендорф Р. Элементы теории социального конфликта // Социологические исследования. - 1994. - № 5. - С. 142-147.
8. Добросклонская Т.Г. Медиалингвистика: системный подход к изучению языка СМИ (Современная английская медиаречь) / Т.Г. Добросклонская. - М.: Флинта: Наука, 2008. -264 с.
9. Кара-Мурза Е.С. Лингвоконфликтология как пропедевтический курс для лингвистов-экспертов / Е.С. Кара-Мурза // IV Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность»: труды и материалы. - М.: МГУ, 2010. - С. 755-756.
10. Кичева И.В. Правикова Л.В. Когнитивно-семиотические свойства дискурса вербального экстремизма. Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета.
2013. № 4. С. 123-128.
11. Козер Л.А. Функции социального конфликта / Л.А. Козер; пер. с англ. О.А. Назаровой; под общ. ред. Л.Г. Ионина. - М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуал. книги, 2000. Изд-во МГУ, 1994. -205 с.
12. Кудрявцева Л.А. Русский язык на Украине: Киевское городское просторечие конца ХХ столе-
тия // Русский язык: Исторические судьбы и современность: Международный конгресс. - М.: МГУ, 2001. - С. 191.
13. Куманицина Е.И. Феномен языковой игры в СМИ [Текст] / Е.И. Куманицина // Вестник Волгоградского государственного университета. - Серия 2 «Языкознание». - 2005. - № 4. -С.165-168.
14. Чернышева Т.В. Современный медиатекст сквозь призму оценочности: (на материале текстов, вовлеченных в сферу судебного разбирательства) / Т.В. Чернышева // Журналистика и культура русской речи. - 2011. - N1. -С. 68-85.
15. Шарафутдинова, О.И. Особенности трансляции политических смыслов в современном ме-диатизированном обществе [Текст] / О.И. Шарафутдинова II Знак: проблемное поле медиа-образования. - 2016. -№ 4 (21). - С. 30-35.
16. Stromback, J. (2011) Mediatization of Politics: Towards a Conceptual Framework for Comparative Research, in: The Sourcebook for Political Communication Research: Methods, Measures, and Analytical Techniques, ed. by E. P. BAy, R.L. Holbert, New York, pp. 3-28.
language anomalies as markers of the contentiousness of the media text
Kicheva I.V., Vatulina D.A.
Pyatigorsk State University
The article discusses the specificity of the conflictogenic texts of modern journalistic discourse. As you know, the main function of speech - acting - is closely intertwined with informative. Based on this, the role of journalism, especially newspaper, is to convince the reader and influence on his worldview in order to create public opinion; in addition, the content of such works serves as a message passing and clarification, commenting on events. No information in journalism can be transmitted impartially, objectively, without any value. The main feature of the language is appraisal. That is why all linguistic means are aimed at influencing the audience. The author correlates the conflict nature of the text with the nature of the conflict. In the article, the conflicting media texts are characterized in terms of two opposite models of information support for the conflict: positive (ideal) and negative (real). The words and expressions that have become the source of the conflict situation are analyzed. Words and syntactic constructions containing a negative assessment and an emotionally expressive component take place in the work. A modern language game is considered, as well as anomalous word use in a conflictogenic journalistic text. Examples are given of the use of language game tools as markers of the conflicto-genicity of a journalistic text. Linguistic anomalies are considered as indicators of text conflict and an expressive tool.
Keywords: conflict, conflict text, verbal aggression, media, journalistic discourse, linguistic means of expression of aggression, and language abnormalities language game.
References
1. Bachurin V.D. Manipulative technologies used by the media in modern military-political discourse / V.D. Bachurin // Political linguistics. - 2014. - No. 4. - S. 99-104.
2. Bulygina, T.V. Language conceptualization of the world (based on Russian grammar) / T.V. Bulygina, A.D. Shmelev. - M.: Languages of Russian culture, 1997. - 574 p.
3. Volodina M.N. Language of the media - the main means of influencing the mass consciousness [Electronic resource] / M.N. Vo-lodina // Language of the media as an object of interdisciplinary research / ed. ed. M.N. Volodina. - M.: Moscow State University Publishing House, 2003. - Access mode: http://evartist.narod. ru/text12/03.htm (access date 07/11/2017).
C3
о
CO
-a
I=i а
—i
о
C3 t; о m о от
з
ы о со
4. Gilyazova D.R., Peshkova N.P., Popova V.N. Means used in conflict-generating media texts against the background of aggravation of the political and economic situation. Slavic ethnic groups, languages and cultures in the modern world: an. ed. O.P. Kasymova. - Ufa: RIC of BashSU. 2017. - 300 s. - S. 218.
5. Gladilin A.V. "Hate speech" as communication [Electronic resource] // Modern studies of social problems. - Krasnoyarsk, 2012. - No. 11. - URL: http://ej.soc-journal.ru
6. Danilenko O.A. From the functional theory of conflict - to the problem of linguistic construction of social conflicts / O.A. Danilenko // News of the Kyiv National University of Taras Shevchen-ko. - 2012. -№ 3. - C.27-33.
7. Darendorf R. Elements of the theory of social conflict // Sociological studies. - 1994. - No. 5. - S. 142-147.
8. Dobrosklonskaya T.G. Medialinguistics: a systematic approach to the study of the language of the media (Modern English media speech) / T.G. Dobrosklonskaya. - M.: Flint: Nauka, 2008. -264 p.
9. Kara-Murza E.S. Linguoconflictology as a propaedeutic course for expert linguists / E.S. Kara-Murza // IV International Congress of Russian Language Researchers "Russian Language: Historical Fates and the Present": works and materials. - M.: Moscow State University, 2010. - S. 755-756.
10. Kicheva I.V. Pravikova L.V. Cognitive-semiotic properties of the discourse of verbal extremism. Bulletin of the Pyatigorsk State Linguistic University. 2013. No4. S. 123-128.
11. Coser L.A. Functions of social conflict / L.A. Coser; trans. from English O.A. Nazarova; under the general. ed. L.G. lonina. - M.: Idea-Press, Intellectual House. books, 2000. Moscow State University publishing house, 1994. - 205 p.
12. Kudryavtseva L.A. Russian language in Ukraine: Kiev urban vernacular of the end of the twentieth century // Russian language: Historical fate and modernity: International Congress. -M.: Moscow State University, 2001. - P. 191.
13. Kumanitsina E.I. The phenomenon of language games in the media [Text] / E.I. Kumanitsina // Bulletin of the Volgograd State University. - Series 2 "Linguistics". - 2005. - No. 4. - S. 165168.
14. Chernysheva T.V. Modern media text through the prism of appraisal: (based on texts involved in the field of litigation) / T.V. Chernysheva // Journalism and culture of Russian speech. - 2011. - N1. - S. 68-85.
15. Sharafutdinova, O.I. Features of the translation of political meanings in a modern mediated society [Text] / O.I. Sharafutdinova II Sign: the problem field of media education. - 2016.-№ 4 (21). - S. 30-35.
16. Stromback, J. (2011) Mediatization of Politics: Towards a Conceptual Framework for Comparative Research, in: The Source-book for Political Communication Research: Methods, Measures, and Analytical Techniques, ed. by E. P. B A y, R. L. Holbert, New York, pp. 3-28.
o d
u
CM CO
