CC BY
88ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ LITERARY STUDY
DOI 10.26105/SSPU.2020.58.59.005
УДК 821.161.1.09
ББК 82.3(2=411.2)4-441
А.А. Ильина, Т.В. Шильникова
СРЕДСТВА ВЫРАЗИТЕЛЬНОСТИ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ АВТОРА В «СКАЗАНИИ О БОРИСЕ И ГЛЕБЕ»
«Сказания...» - специфический жанр христианской литературы, вызвавший в своё время много споров. Но понять идею произведения и почувствовать красоту авторского стиля можно через структуру текста и его художественные особенности. «Сказание ...» отличается от суховатого «Чтения о Борисе и Глебе» именно своей изобразительностью, воплотившейся в передаче состояния героев, их речи и поступках. Исследуя историческую основу памятника, авторам удалось реконструировать фактические обстоятельства, которые предшествовали и способствовали появлению древнерусского памятника. Это, прежде всего, необходимость избавления от византийского влияния, потребность в национальных покровителях, а также в зафиксированных образцах совершенной духовной жизни для последующего подражания.
Ключевые слова: житие, канонизация, святость, духовность, мученик, мощи, самопожертвование, средства выразительности.
А.А. Ilyina, T.V. Shilnikova
MEANS OF EXPRESSIVENESS AS A MANIFESTATION OF THE AUTHOR'S PERSONALITY IN THE «TALE OF BORIS AND GLEB»
The text of «Tales.» - a specific genre of Christian literature, which caused a lot of controversy at the time. But to understand the idea of the work and feel the beauty of the author's style can be through the structure of the text and its artistic features. «The Legend ...» differs from the dry «Reading about Boris and Gleb» precisely by its fineness, embodied in the transmission of the state of the characters, their speeches and actions. Exploring the historical basis of the monument, the authors were able to reconstruct the actual circumstances that preceded and contributed to the appearance of the ancient Russian monument.
Key words: life, canonization, holiness, spirituality, martyr, relics, self-sacrifice, means of expressiveness.
Введение
«Съказание и страсть и похвала святюю мученику Бориса и Глеба» -первая попытка русского автора отразить жизненный путь святых в национальной традиции. Этим оно интересно: невозможно сфокусироваться на характерных чертах жанра, то есть, обезличить произведение и рассмотреть его как рамку без картины, канву без вышивки или часовой механизм без циферблата. Но можно через структуру, словесное многообразие и художественные особенности понять идею произведения, мотивы автора, а также его отношение к действительности. Можно анализировать произведение для создания мировоззренческой картины человека в эпоху средневековой Руси в своём сознании.
Канва «Сказания...», безусловно, сплетена по византийским образцам. Но идея литературного памятника, его художественные особенности, смысловые акценты - есть отражение русского мировоззрения, которое складывается из менталитета, исторической действительности и традиций.
Цель
Для того, чтобы раскрыть закономерности развития и своеобразие житийного жанра как исторического источника, необходимо показать художественно-документальную природу первого жития, реконструировать те фактические обстоятельства, которые предшествовали и способствовали появлению памятника, воспроизвести биографические данные о князьях-страстотерпцах, а также через средства выразительности подчеркнуть глубину княжеского образа.
Материалы и методы
В качестве объекта исследования взят памятник древнерусской литературы - «Сказание и страдание и похвала святым мученикам Борису и Глебу», изучаемый в рамках конкретного исторического периода. За основу взят культурно-исторический метод, позволяющий рассматривать текст как яркое произведение общественной жизни в культурно-исторических реалиях Руси средних веков.
Результаты и обсуждение результатов
Основные биографические сведения о великих князьях известны из «Сказания.». Владимир принял решение передать свою дружину Борису, а не старшему сыну, как это полагалось. «.Печенеги вновь двинулись ратью на Русь, и великая скорбь охватила Владимира, так как не мог он выступить против них, и это сильно печалило его. Призвал он тогда к себе Бориса.» [1, с. 63]. Можно предположить, что из всех сыновей Борис был наиболее близок Владимиру, что характер духовного воспитания, как и характер воспитания Глеба, который был близок с братом своим («Плачу горько по отце, а еще горше плачу и горюю по тебе, брат и господин мой, Борис» [1, с. 64]) был особым - они были воспитаны настоящими христианами.
В тексте «Сказания» святые братья представляются читателю в последние дни своей жизни. Рассказ об убиении Бориса и Глеба есть и во всех летописных сводах, например, в «Повести временных лет». Обратимся к истории. У Владимира было тринадцать сыновей и десять дочерей. Одиннадцать сыновей родились в то время, когда Владимир был ревностным язычником и имел много жён. И только двое родились
в законном христианском браке. Это были Борис и Глеб. Детство их проходило в спокойное время, когда Киев считался одним из достойных городов европейского уровня. В столицу приезжали учёные и проповедники. Братья получили хорошее образование, были мудрыми и кроткими. Борис, получив Ростовское княжество, очень заботился об утверждении христианского образа жизни [6, с. 26-36].
Неизвестно, что мы могли бы прочесть в летописи о делах двух миролюбивых братьев, если бы Владимир успел назначить Бориса в законные преемники. Но то, что при жизни они уже вели образ жизни, близкий к праведному, не оставляет сомнений в их искренней и сильной вере. Доказательством тому является подвиг самопожертвования, совершённый ими из любви к ближнему.
Борис (в крещении Роман) Владимирович - ростовский князь. Известно, что Борис - старший сын Владимира Святославича от византийской принцессы Анны. Глеб (в крещении Давид) - младший брат Бориса, муромский князь. Из летописи нам известно, что жители Мурома не приняли своего князя: «И егда прииде святый Глеб ко граду Мурому, и ещё тогда невернии быша люди и жестоцы, и не прияша его к себе на княжение и не крестишася, но сопротивляхуся ему» [8]. Глеб не княжил в Муроме как законный князь, не крестил его жителей («невернии быша люди»), но на территории княжеской крепости построил первый в этих краях христианский храм - деревянную церковь во имя Спаса, ставшего позже Спасо-Преображенским мужским монастырём, самым древнем на Руси после Киево-Печерской лавры.
Для вдумчивого чтения текста и его понимания необходимо дать толкование слову «мученик», которое «. не совсем верно передает смысл греческого слова «мартис» (цархи^) - «свидетель». Есть это слово и в современном греческом языке, «мартис» - это, например, свидетель в суде. Поэтому греки, говоря о мучениках, называют их свидетелями Христовыми. В русском переводе акцент сделан на мучение, на перенесение страданий, но главное не в самих страданиях, а в их мотивации. То есть мученик - это тот, кто даже перед лицом смерти, даже подвергаемый пыткам, готов свидетельствовать о Христе. Вот что важно: мученичество - это не то же самое, что героизм. Герой совершает подвиг, какой-то яркий поступок, может быть, меняющий всю его жизнь, остающийся в памяти народной. Но подвиг - это одномоментный акт, мученичество же - это ежедневное, ежечасное свидетельство о Христе» [2].
Совершая подвиг, геройствуя, человек может думать о Родине, о себе, о награде. Мученик же страдает за веру и Христа. Смерть для него страшна, потому что он знает о Страшном суде и вечной жизни, но не так страшна, как нарушение заповедей. И если внимательно прочесть текст «Сказания.», то можно заметить, что Борис и Глеб соблюдают все заповеди. Например, пятая заповедь - «почитай отца твоего и мать, да будешь благословен на земле и долголетен» - соблюдается Борисом в момент подчинения воле отца. «Борис же с радостью пошел, говоря: «Готов я пред очами твоими свершить, что велит воля сердца твоего». О таких приточник говорил: «Был сын отцу послушный и любимый матерью своею» [7]. И если этот момент можно оспорить, предлагая в аргументы художественный вымысел ради идеи, то соблюдение шестой заповеди
«не убий» не только не вызывает никаких сомнений в отказе Бориса идти с дружиной против брата: «И сказала ему дружина: "Пойди, сядь в Киеве на отчий княжеский стол - ведь все воины в твоих руках"» [7]. Он же им отвечал: «Не могу я поднять руку на брата своего, к тому же еще и старейшего, которого чту я как отца» [7]. Борис объясняет мотивы принятого решения: жить по законам Божьим. Глеб же, предупреждённый Ярославом о коварных планах Святополка, решает разделить участь со своим братом: «О милый мой брат и господин! Если твои молитвы доходят до господа, - помолись о моей печали, чтобы и я сподобился такое же мучение восприять и быть вместе с тобою, а не на этом суетном свете» [7]. «И когда он так стенал и плакал, орошая слезами землю и призывая бога с частыми вздохами, внезапно появились посланные Святополком злые слуги его, безжалостные кровопийцы, лютые братоненавистники, свирепые звери, исторгающие душу. Святой же плыл в это время в ладье, и они встретили его в устье Смядыни. И когда увидел их святой, то возрадовался душою, а они, увидев его, помрачнели и стали грести к нему, и подумал он - приветствовать его хотят. И, когда поплыли рядом, начали злодеи перескакивать в ладью его с блещущими, как вода, обнаженными мечами в руках. И сразу у всех весла из рук выпали, и все помертвели от страха. Увидев это, блаженный понял, что хотят убить его» [7]. Но даже перед смертью Глеб думает не о страданиях, не о спасении, а о душах убийц. Он молит их пощадить его, но не страхом перед смертью и слабостью руководствуясь, а переживанием за совершение ими тяжелейшего греха: «Умоляю вас и отдаюсь на вашу милость. Побойтесь сказавшего устами апостола: "Не будьте детьми умом: на дело злое будьте как младенцы, а по уму совершеннолетни будьте"» [7].
Святые действительно умирают «не отстаивая какой-либо идеи или законного права», но именно не отстаивая права, а подчиняясь воле Божьей Борис и Глеб спасли княжество от междоусобицы и борьбы, не только против Святополка: («И не устояли вельможи (против даров Святополка). Хотя и знали они, кого Владимир собирался поставить великим князем, но корысть оказалась сильнее. А ведь в войске Бориса были их сыновья и братья, и, если бы не согласился Борис признать Свято-полка великим князем, присягнувшим Святополку боярам пришлось бы сражаться со своими сыновьями и братьями» [7]), но и против Ярослава, который после решения Владимира сделать Бориса наследником заявил об отделении Новгорода от Киева. Братья отказом поднять меч против брата, принятием мученической смерти, склонением головы в смирении перед Богом становятся примером проявления духовной силы, становятся первыми русскими святыми князьями-страстотерпцами и, безусловно, совершают подвиг.
Для передачи внутренних переживаний, эмоционального состояния героев автор умело использовал средства выразительности. Многократное повторение «Увы мне!» подчёркивает горький плач, безграничное отчаяние и глубокую печаль Глеба [4, с. 34-37]. «Увы мне, свете очию моею.! Увы мне, отьче и господине мои!... Увы мне, увы мне!», «Увы намъ, княже наш милыи и драгыи...». И далее: «О увы мне, господине мои, отъ двою плачю плачюся и стеню, дъвою сетованию сетую и тужю. Увы мне, увы мне! Плачу зело по отьци, паче же плачюся и отъчаяхъся по тебе, брате и господине Борисе» [8]. А вот использование «нагнетатель-
ных» перечислений [3, с. 106-110], явившихся беспрецедентным для древнерусской литературы Х1-Х11 вв., позволяет передать всю суетность и греховность человеческой жизни с особой экспрессией и изяществом. «Какъ ли, убо обряшюся тъгда? Кыи ли ми будеть ответъ? Къде ли съкрыю мъножьство греха моего? Чьто бо приобретоша преже братия отьца моего или отьць мои? Къде бо и хъ жития и слава мира сего, и багряница и брячины, сребро и золото, вина и медове..., и домове красьнии и велиции, и имения многа, и дани ...?» [8]. Всё «суета и суетие суетию буди». Достойна внимания и сцена убийства Глеба, в которой автор с особой экспрессией передаёт свои чувства: печаль, умиление, стенания, воздыхания, сокрушение, уныние, горе, уничижение. Такая гамма чувств характерна, в основном, для житийных текстов. Но автор, очевидно, решил отойти от традиции и проявить в данном тексте свой индивидуальный стиль, желая привлечь внимание читателей. «Си видевъ блаженныи, ра-зумевъ яко хотят его убити, възревъ къ нимъ умиленама очима и сль-зами лице си умывая, съкрушенъмь срьдьцьмь, съмеренъмь разумхмь частыимъ въздыханиемъ, вьсь сльзами разливаяся, а телъмъ утърпая, жалостьно гласъ испущааше: "Не дейте мене, братия моя милая и драгая!"» [8]. Использование наречия «абие» в повествовании позволило автору «сплести узор» небывалой красоты, что на наш взгляд, можно расценивать как предтечу «плетения словес», и это тоже отразилось на экспрессии авторского изложения: «И абие узре текущиихъ къ шатру, блистание оружие и мечьное оцещение», «И абие усъне, предав душю свою въ руце бога жива», «... абие не вспомяну зълааго своего убийства», «Нъ ту абие въниде въ сьрдьце его сотона и начаты и по-стрекати вящьша и горька съдеяти и множаиша убийства» [8]. Использование сравнений, подчёркивающих символику литературной традиции не только древнерусской, но и византийской, позволяет автору раскрыть и свою индивидуальность: «. обнажены меча имуще въ руках своихъ, бльщащася, акы вода», «. приимъши телеси ваю чьстьнеи акы съкровище мъногоценьно!» [3, с. 152-160].
Выводы
Таким образом, через средства выразительности, подчеркивающие индивидуальность, автор идеализировал Бориса и Глеба и показал образ, к которому должны стремиться православные христиане. Поступки святых, почитаемых согласно традиции Византийской церкви, были не так понятны, не так сильно отзывались в сердце у русского человека, как то, что совершили Борис и Глеб. Русь была крещена, но не просвещена. Но даже не осознающие святость Бориса и Глеба преклонились перед их силой духа и мужеством. Восхищение, тесно связанное с состраданием, рождает благоговейное состояние перед святыми братьями.
«Сказание.» становится фундаментальным произведением, которое, как и «Слово о полку Игореве», написанное спустя столетие (в последней четверти XII века), обращено к потомкам с мыслью о необходимости единства в государстве, начинающегося с любви к Богу и ближнему, с исполнения заповедей и искоренения гордыни, зависти, жадности. Акценты в повествовании расставлены согласно главной идее произведения - прославить подвиг святых и закрепить образец духовной жизни [5, с. 131-143].
Исследуя проявления реалий исторического характера, нами была установлена двойственная природа литературного памятника, сочетающая в себе действительные, зафиксированные документально, события и художественные приёмы, создающие контрасты, исходя из идейной основы произведения.
Литература
1. Бугославский С.А. Текстология Древней Руси. Древнерусские литературные произведения о Борисе и Глебе. М.: Языки славянских культур, 2007. Т. 2. 656 с.
2. Дворкин А., Каплан В. Кто такие мученики за Христа? // Фома. 2020. № 1. Режим доступа: http://foma.in.ua/subscription (дата обращения: 12.08.2020).
3. Дёмин А.С. Историческая семантика средств и форм древнерусской литературы. М.: Яск, 2019. 496 с.
4. Дёмин А.С. Поэтика древнерусской литературы (XI-XIII вв.). М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2009. 408 с.
5. Каравашкин А.В. Литературный обычай Древней Руси (XI-XVII вв.). М.; СПб: Центр гуманитарных инициатив, 2018. 720 с.
6. Коняев Н.М. Святые земли Русской. От княгини Ольги до Иоанна Кронштадтского. М.: Вече, 2017. 608 с.
7. Сказание и страдание и похвала святым мученикам Борису и Глебу. Режим доступа: https://www.drevne.ru/lib/boris_gleb_s.htm (дата обращения: 05.07.2020).
8. Сказание о Борисе и Глебе. Режим доступа: http://ic/asf.ru (дата обращения: 09.08.2020).
9. Сухова О.А. Борисоглебские монастыри на Устье и Ушне. К вопросу возникновения и истории // Режим доступа: https://www.rostmuseum.ru/upload/iblock (дата обращения: 05.07.2020).
References
1. Bugoslavskij S.A. Tekstologiya Drevnej Rusi. Drevnerusskie literaturny'e proizvedeniya o Borise i Glebe [Textual Criticism Of Ancient Russia. Old Russian literary works about Boris and Gleb]. M.: Yazy'ki slavyanskix kul'tur, 2007. T. 2. 656 s. (In Russian).
2. Dvorkin A., Kaplan V. Kto takie mucheniki za Xrista? [Who are the martyrs for Christ?] // Foma. 2020. № 1. Rezhim dostupa: http://foma.in.ua/subscription (data obrashheniya: 12.08.2020) (In Russian).
3. Dyomin A.S. Istoricheskaya semantika sredstv i form drevnerusskoj literatury' [Historical semantics of means and forms of ancient Russian literature]. M.: Yask, 2019. 496 s. (In Russian).
4. Dyomin A.S. Poe'tika drevnerusskoj literatury' (XI-XIII vv.) [Poetics of ancient Russian literature (XI-XIII centuries)]. M.: Rukopisny'e pamyatniki Drevnej Rusi, 2009. 408 s. (In Russian).
5. Karavashkin A.V. Literaturny'j oby'chaj Drevnej Rusi (XI-XVII vv.) [The literary tradition of Ancient Rus' (XI-XVII centuries]. M.; SPb.: Centr gumanitarny'x iniciativ, 2018. 720 s. (In Russian).
6. Konyaev N.M. Svyaty'e zemli Russkoj. Ot knyagini Ol'gi do Ioanna Kronshtadtskogo [Saints of the Russian land. From Princess Olga to John of Kronstadt]. M.: Veche, 2017. 608 s.
7. Skazanie i stradanie i poxvala svyaty'm muchenikam Borisu i Glebu [Legend and suffering and praise to the Holy martyrs Boris and Gleb]. Rezhim dostupa: https://www.drevne.ru/ lib/boris_gleb_s.htm (data obrashheniya: 05.07.2020) (In Russian).
8. Skazanie o Borise i Glebe [The legend of Boris and Gleb]. Rezhim dostupa: http://ic/asf.ru (data obrashheniya: 09.08.2020) (In Russian).
9. Suxova O.A. Borisoglebskie monasty'ri na Ust'e i Ushne. K voprosu vozniknoveniya i istorii [Borisoglebsky monasteries at the Mouth and Ushnya. On the question of origin and history] // Rezhim dostupa: https://www.rostmuseum.ru/upload/iblock (data obrashheniya: 05.07.2020) (In Russian).
