Научная статья на тему 'Средневековая европейская культура: направленность на освоение материального мира'

Средневековая европейская культура: направленность на освоение материального мира Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
882
64
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКАЯ КУЛЬТУРА / КЛЕРИКАЛЬНАЯ СУБКУЛЬТУРА / КУЛЬТУРА ОСВОЕНИЯ / "КУЛЬТУРНАЯ ШИЗОФРЕНИЯ" / МИРСКАЯ АСКЕЗА / НАРОДНАЯ СУБКУЛЬТУРА / РЫЦАРСКАЯ СУБКУЛЬТУРА / WESTERN EUROPEAN CULTURE / CLERICAL SUBCULTURE / CULTURE OF DEVELOPMENT / "CULTURAL SCHIZOPHRENIA" / SECULAR ASCETICISM / FOLK SUBCULTURE / KNIGHTLY SUBCULTURE

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Павловский Алексей Игоревич, Павловская Ольга Виленовна

В статье рассматривается парадоксальная «разорванность» западноевропейской культуры, в которой между римским и нововременным периодами развития, характеризуемыми явной направленностью на освоение материального мира, содержится средневековый период, когда декларировались совершенно другие идеалы и цели человеческой жизни. Авторы показывают, что это целеполагание оставалось для данной культуры декларативным, в то время как весь практический опыт средневековой культуры презентует ее как культуру освоения, с исключительно мирским (посюсторонним) пониманием смысла человеческой жизни. Авторы показывают целостность мировоззренческих оснований средневековой культуры, фундаментальное единство ее субкультур (клерикальной, рыцарской, народной), которое не позволяет увидеть в этом противоречии столкновение субкультур, но рассматривают его как «культурную шизофрению», характеризующуюся кардинальным несовпадением мировоззренческих установок дискурсивного и практического сознаний (по Э. Гидденсу), мировоззренческих теорий и оснований практической деятельности.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

WORLD

The article discusses the paradoxical "dissociation” of Western European culture, in which between the roman and modern periods of development, characterized by a clear direction for the development of the material world, contains the medieval period when it was declared absolutely other ideals and goals of human life. The authors show that this setting remain for this culture is declarative, while the whole practical experience of medieval culture presents it as culture of development, with exclusively secular (unreal) understanding of the meaning of human life. The authors demonstrate the integrity of the worldview foundations of medieval culture, the fundamental unity of its subcultures (clerical, knightly, folk), which makes it impossible to see in this contradiction a clash of subcultures, but consider it as a "cultural schizophrenia” characterized by a fundamental mismatch worldviews installations discursive and practical consciousness (E. Giddens), worldview foundations of theories and practice.

Текст научной работы на тему «Средневековая европейская культура: направленность на освоение материального мира»

УДК 130.2

А. И. Павловский, О. В. Павловская

Средневековая европейская культура: направленность на освоение материального мира

В статье рассматривается парадоксальная «разорванность» западноевропейской культуры, в которой между римским и нововременным периодами развития, характеризуемыми явной направленностью на освоение материального мира, содержится средневековый период, когда декларировались совершенно другие идеалы и цели человеческой жизни. Авторы показывают, что это целеполагание оставалось для данной культуры декларативным, в то время как весь практический опыт средневековой культуры презентует ее как культуру освоения, с исключительно мирским (посюсторонним) пониманием смысла человеческой жизни. Авторы показывают целостность мировоззренческих оснований средневековой культуры, фундаментальное единство ее субкультур (клерикальной, рыцарской, народной), которое не позволяет увидеть в этом противоречии столкновение субкультур, но рассматривают его как «культурную шизофрению», характеризующуюся кардинальным несовпадением мировоззренческих установок дискурсивного и практического сознаний (по Э. Гидденсу), мировоззренческих теорий и оснований практической деятельности.

The article discusses the paradoxical "dissociation" of Western European culture, in which between the roman and modern periods of development, characterized by a clear direction for the development of the material world, contains the medieval period when it was declared absolutely other ideals and goals of human life. The authors show that this setting remain for this culture is declarative, while the whole practical experience of medieval culture presents it as culture of development, with exclusively secular (unreal) understanding of the meaning of human life. The authors demonstrate the integrity of the worldview foundations of medieval culture, the fundamental unity of its subcultures (clerical, knightly, folk), which makes it impossible to see in this contradiction a clash of subcultures, but consider it as a "cultural schizophrenia" characterized by a fundamental mismatch worldviews installations discursive and practical consciousness (E. Giddens), worldview foundations of theories and practice.

Ключевые слова: западноевропейская культура, клерикальная субкультура, культура освоения, «культурная шизофрения», мирская аскеза, народная субкультура, рыцарская субкультура.

Keywords: Western European culture, clerical subculture, culture of development, "cultural schizophrenia", secular asceticism, folk subculture, knightly subculture.

Западноевропейская цивилизация занимает особое место, ибо ее экспансионизм по крайней мере дважды в мировой истории: в эпохи Древнего Рима и раннего классического капитализма -оказывал мощнейшее влияние на весь окружающий мир, далеко выходя за пределы самой исторической Европы. Причина в том, что западноевропейская культура этих эпох была культурой освоения, в ней доминировала направленность на практическое преобразование материального мира в интересах человека. А потому парадоксальной может казаться культура разделяющего эти эпохи Средневековья, когда в обществе господствовала католическая идеология, постулирующая отказ от мирских желаний и интересов и преимущество созерцательной монашеской жизни.

В эпоху капиталистической экспансии христианский идеал сильно изменился, «монашескую аскезу» заменила «мирская аскеза», долгом человека вместо «ухода из мира» протестантизм объявил «мирское служение» [1], тем более странной может показаться эта культурная «непоследовательность».

Тем не менее разгадка этого парадокса довольно проста. В отличие от эпохи капиталистической экспансии, в Средневековье общество было в гораздо меньшей степени христианизовано, сохраняя языческое поведение при декларировании христианской идеологии, а потому трансформация христианских идеалов не требовалась для сохранения освоенческой ориентированности практического поведения (используя терминологию Э. Гидденса, можно говорить о рассогласовании дискурсивного и практического сознания [2]). Можно описать это состояние как «культурную шизофрению».

Относительно рыцарства факт этой раздвоенности отмечает М. Оссовская [3], а Ж. Ле Гофф прямо говорит о мирском характере рыцарских идеалов [4]. А. Я. Гуревич, анализируя exemplum (примеры, предназначенные для использования в проповедях среди простонародья), показывает, что само истолкование христианства носило чувственно-магический характер, а христианские персонажи описывались как герои языческих мифов [5].

© Павловский А. И., Павловская О. В., 2016

Не избежало этого даже монашество. Бенедиктинский монашеский устав носил более мирской характер, нежели практика восточного монашества, в нем уравновешивались молитвенная, интеллектуальная и трудовая деятельность, что отмечали Ж. Ле Гофф [6] и М. Вебер [7]. Еще большее омирщвление монашеской деятельности произошло в конце XI - начале XII в. в деятельности нищенствующих монашеских орденов [8]. Так что протестантизм только завершил эту практику сближения мирянина и монаха.

Ж. Ле Гофф, обобщая свои выводы по средневековой цивилизации, признает, что, несмотря на стремление церкви отвратить человека от чувственного мира, именно он и оказывался в центре его жизни [9]. Рыцарский идеал восхвалял тело [10]; подвиги святых носили преимущественно физический характер [11], а сами они описывались как носители телесной красоты [12]; плоть святых обладала магическими свойствами [13], а само наличие плоти было необходимо для спасения [14]; сексуальная жизнь Средневековья мало следовала церковным увещеваниям [15] и была скорее полигамной, чем моногамной [16]. Огромное значение имели телесные жесты, особенно в разного рода ритуалах [17].

Для средневекового человека пища выступала наваждением [18], а значение одежды было обусловлено тем, что она являлась своеобразной униформой [19], по которой определялась сущность человека. А. Я. Гуревич приводит пример из ехетр1ит, когда монаха отказались пустить в рай, потому что он умер не в парадном одеянии [20]. В то же время место пищевого и сексуального изобилия, страна Кокань [21], стала единственной утопией Средневековья, которая после оказала огромное влияние на всю европейскую культуру, навязчиво повторяясь в искусстве на протяжении последующих этапов общественного развития.

Правда, подмеченную тенденцию сведения всех значимых жизненных целей к чувственно-наглядным образцам можно объяснить и иным образом, нежели недостаточной христианизацией средневекового общества. Культура не была монолитом, распадалась, как минимум, на три субкультуры - клерикальную, рыцарскую, народную. Возможно ли, что именно народная культура несла в себе языческий и освоенческий потенциал, становилась контркультурой и для духовенства, и для рыцарства? На первый взгляд, гипотеза правдоподобна, во-первых, потому, что барьеры между социальными стратами были проницаемы, во-вторых, из-за численного превосходства этой самой народной субкультуры. Так, борьба за останки святых начиналась между разными приходами, а не между церковными иерархами, культ святых был навязан церкви «снизу», смена отношения к ведьмовству в раннем и позднем Средневековье свидетельствует о победе народного магического восприятия христианства над рациональной книжной мудростью [22]. Достаточно непрактичные ценности рыцарской субкультуры (верность данному слову во что бы то ни стало, жажда славы, презрение к ручному труду, куртуазное отношение к даме), вероятно, были сформулированы и опоэтизированы достаточно поздно, в песнях труверов (с XI в.), кроме того, часто носили, в соответствии с требованиями тогдашнего искусства, подчеркнуто выпуклый, гротескный характер. На раннем же этапе, когда шло активное создание государств, «внутренней пружиной, толкавшей... к постоянной экспансии, была нужда королей в приобретении все новых богатств, чтобы платить своим приближенным» [23]. Также и рыцарям, становящимся феодалами, необходимы были наглядные знаки процветания и понятные цели, для которых они могут рекрутировать подданных, а именно сокровища и обереги, добытые в результате грабежа. Варварские королевства V-IX вв., безусловно, ориентировались на освоенческую парадигму, каковыми бы ни были личные мотивы и приоритеты более просвещенной правящей элиты.

Однако представить средневековое мирочувствование в виде борьбы народной субкультуры (освоенческой) с субкультурой правящих элит и духовенства, воспринявшей импортированное христианство и ориентированной на служение сверхчувственному идеалу, было бы явным упрощением. Влияние субкультур друг на друга было постоянным и взаимным и заключалось не столько в навязывании, сколько в интуитивной селекции и усвоении подходящих модусов существования и выразительных форм, найденных смежной субкультурой. Рассмотрим фигуру народного героя, например английского (а также шотландского и ирландского), про которого исследователи говорят, что это «единственный балладный герой, чье имя переросло чисто балладную и приобрело общенародную известность» [24] - Робин Гуда. Его имя вошло в пословицы и поговорки, народные гулянья в его честь продолжались два века, кроме того, его популярность превышала славу известных проповедников [25]. Кроме всего прочего, Гуд - носитель высшей справедливости, борец с чванливой знатью и лживыми клириками. И в то же время баллады повествуют, что Робин - человек аристократического происхождения [26], постоянно ищущий подвигов и вызывающий на поединок встреченных незнакомцев единственно ради бахвальства [27], готовый пойти на конфликт, чтобы снискать славу, и убивающий соперника по рыцарским критериям - за нарушение слова [28]. Он, будучи противником духовенства, отпускает епископа или 14

любое другое духовное лицо униженным, но живым, какие бы бесчинства тот ни творил [29], то есть некоторая привилегированность за носителями христианского культа разбойником признается. А уважения Робин Гуда удостаивается отчаянный монах, которого он победил в состязании [30]. Лесные разбойники одинаково называют и шерифа, и Робин Гуда - master [31], сам Робин бьется с Гаем Гисборном благородным оружием, т. е. на мечах [32]. Робин Гуд, подобно дворянам, расшвыривает деньги (практически во всех балладах), но всегда остается в прибыли [33], отнюдь ее не гнушается. Наконец, Робин Гуд помогает влюбленным, которых хотят разлучить [34], заплатить долг честному рыцарю [35], т. е., опять же, поступает как представитель знати, не нуждающийся ни в каком обосновании своим поступкам, кроме личных симпатий.

Следовательно, народное сознание добавляло рыцарских черт своему герою и даже не воспринимало этику духовенства как нечто чужеродное.

Средневековая культура, при всей своей неоднородности и дроблении на субкультуры, обнаруживает внутреннее единство, демонстрирует ту направленность на освоение материального мира, которая сосуществовала с декларативными сверхчувственными идеалами в рамках мифологического средневекового сознания, а затем и вытеснила эти идеалы в процессе Возрождения и Реформации.

Примечания

1. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 97.

2. Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурации. М., 2005. С. 98.

3. Оссовская М. Рыцарь и буржуа: Исследования по истории морали. М., 1987. С. 95.

4. Ле Гофф Ж. Рождение Европы. СПб., 2007. С. 90.

5. Гуревич А. Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников (Exempla, XIII в.). М., 1989. С. 28-38.

6. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. Екатеринбург, 2005. С. 148.

7. Вебер М. Указ. соч. С. 154.

8. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. С. 104-105.

9. Там же. С. 430.

10. Там же. С. 431.

11. Там же. С. 414.

12. Там же. С. 411.

13. Там же. С. 431.

14. Гуревич А. Я. Указ. соч. С. 35.

15. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. С. 432.

16. Бессмертный Ю. Л. Жизнь и смерть в средние века. Очерки демографической истории Франции. М., 1991. С. 36.

17. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. С. 434.

18. Там же. С. 432.

19. Там же. С. 435.

20. Гуревич А. Я. Указ. соч. С. 84.

21. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. С. 280.

22. Васильев В. В. Средневековая народная культура. URL: http://www.vvvasilyev.ru/hist-isk/1/ Srednevekovaya_narodnaya_kultura.htm (Дата обращения 02.10.2015).

23. Лебек С. Новая история средневековой Франции. Т. I. Происхождение франков. V-IX века. М., 1993. С. 73.

24. Аринштейн Л. М. Комментарии // Английская и шотландская баллада: сборник. М., 1988. С. 484.

25. Там же.

26. Баллады о Робин Гуде // Английская и шотландская баллада: сборник. М., 1988. С. 215.

27. Там же. С. 225; 259.

28. Там же. С. 233.

29. Там же. С. 241.

30. Там же. С. 319.

31. Там же. С. 246-248.

32. Там же. С. 307.

33. Там же. С. 257.

34. Там же. С. 267.

35. Там же. С. 253.

Notes

1. Veber M. Protestantskaia etika i dukh kapitalisma [The protestant ethic and the spirit of capitalism] //Veber M. Izbrannye proizvedeniia [Selected works]. M., 1990. P. 97.

2. Giddens E. Ustroenie obshchestva. Ocherk teorii strukturatsii [The dispensation of society. Essay on the theory of structuration]. M., 2005. P. 98.

3. Ossovskaia M. Rytsar' i burzhua. Issledovaniia po istorii morali [Knight and bourgeois. Research on the history of morality]. M., 1987. P. 95.

4. Le Goff Zh. Rozhdenie Evropy [The birth of Europe]. SPb., 2007. P. 90.

5. Gurevich A. Ia. Kul'tura i obshchestvo srednevekovoi Evropy glazami sovremennikov (Exempla, XIII v.) [Culture and society of medieval Europe through the eyes of contemporaries (Exempla, XIII c.)]. M., 1989. Pp. 28-38.

6. Le Goff Zh. Tsivilizatsiia srednevekovogo Zapada [Civilization of medieval West]. Ekaterinburg, 2005. P. 148.

7. Veber M. Op. Cit. P. 154.

8. Le Goff Zh. Tsivilizatsiia srednevekovogo Zapada [Civilization of medieval West]. Pp. 104-105.

9. Ibid. P. 430.

10. Ibid. P. 431.

11. Ibid. P. 414.

12. Ibid. P. 411.

13. Ibid. P. 431.

14. Gurevich A. Ia. Op. Cit. P. 35.

15. Le Goff Zh. Tsivilizatsiia srednevekovogo Zapada [Civilization of medieval West]. P. 432.

16. Bessmertnyi Iu. L. Zhizn' i smert' v srednie veka. Ocherki demograficheskoi istorii Frantsii [Life and death in the middle ages. Essays on the demographic history of France]. M., 1991. P. 36.

17. Le Goff Zh. Tsivilizatsiia srednevekovogo Zapada [Civilization of medieval West]. P. 434.

18. Ibid. P. 432.

19. Ibid. P. 435.

20. Gurevich A. Ia. Op. Cit. P. 84.

21. Le Goff Zh. Tsivilizatsiia srednevekovogo Zapada [Civilization of medieval West]. P. 280.

22. Vasil'ev V. V. Srednevekovaia narodnaia kul'tura [Medieval folk culture]. Available at: http://www.vvvasilyev.ru/hist-isk/1/Srednevekovaya_narodnaya_kultura.htm (accessed 02.10.2015).

23. Lebek S. Novaia istoriia srednevekovoi Frantsii. Tom. I. Proiskhozhdenie frankov. V-IX veka [A new history of medieval France. Vol. I. The origin of the francs. V-IX century]. M., 1993. P. 73.

24. Arinshtein L. M. Kommentarii [Comments] //Angliiskaia i shotlandskaia ballada. Sbornik [English and scotish ballad. Collecion]. M., 1988. P. 484.

25. Ibid.

26. Ballady o Robin Gude [Ballads abou Robin Hood] //Angliiskaia i shotlandskaia ballada. Sbornik [English and scotish ballad. Collecion]. M., 1988. P. 215.

27. Ibid. P. 225; 259.

28. Ibid. P. 233.

29. Ibid. P. 241.

30. Ibid. P. 319.

31. Ibid. Pp. 246-248.

32. Ibid. P. 307.

33. Ibid. P. 257.

34. Ibid. P. 267.

35. Ibid. P. 253.

УДК 165

Л. А. Ермолина

Культура как сингулярность: сжатие и развертывание смыслов

В данной статье понятие сингулярности мы применяем к феномену культуры, так как в ней в сжатом виде спрессованы исторические знания, опыт, духовные потенциалы, воплощенные в различных видах деятельности человека. Сингулярность есть сверхсжатость, сверхпритяжение, сверхплотность, уходящая в бесконечность. Это есть абстрактная модель, не поддающаяся практической проверке, однако в философских, математических и физических исследованиях создан целый ряд моделей, теоретических алгоритмов, позволяющих наглядно и аргументированно развивать исследовательские программы по проблемам сингулярности.

In this article, we use the concept of singularity to the phenomenon of culture, because it compressed compressed historical knowledge, experience, and spiritual potential embodied in various human activities. Singularity has supercompression, sverhprityazhenie, super going to infinity. This is an abstract model, intractable practical verification, however, philosophical, mathematical and physical studies, created a number of models of theoretical algorithms that clearly and convincingly to develop research programs on the problems of singularity.

© Ермолина Л. А., 2016 16

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.