CC BY
99
А. А. Дорофеев
СРАВНИТЕЛЬНОЕ ОПИСАНИЕ ЕГИПТА В ТРУДАХ ИБН БАТТУТЫ И АЛ-МАКРИЗИ
Большое значение для исследования истории и исторической географии, истории культуры, искусства и других областей общественной и политической жизни народов, населяющих в настоящее время страны Востока и Африки, имеют памятники арабской географической литературы. Они составляют обширный пласт сочинений, написанных на арабском языке, через века и страны тесно связанных друг с другом определенными традициями. Для IX в. это труды ал-Балазури, Ибн Хордадбеха, ал-Йакуби; для X в. — работы ал-Истахри, ал-Мукаддаси, ал-Масуди, ал-Хорезми, ат-Табари и др.; XI в. представлен сочинениями ал-Бируни; XII в. —ал-Идриси, Марвази; XIII в. памятен трудами Ибн ал-Асира, Йакута ал-Хамави. Эти и многие другие историки и географы оставили богатое наследие, на которое опираются современные ученые при воссоздании картины культурного и исторического развития народов Востока и Африки.
Ибн Баттута, знаменитый марокканский путешественник XIV в., и ал-Макризи, египетский историк XV в., внесли огромный вклад в мировую литературу, их произведения до сих пор являются ценнейшим материалом для исследователей Востока и его культуры. Я не случайно остановил свой выбор именно на этих авторах. Оба они были из числа ярких представителей своей эпохи, по праву снискали почет и уважение среди современников и по-прежнему вызывают интерес к себе со стороны исследователей.
Ибн Баттута считается корифеем такого жанра географической литературы, как рихла, а ал-Макризи проявил себя в жанре религиозно-топографических описаний хи-тат. Казалось бы, что может объединять столь разных на первый взгляд людей, ведь они происходили родом из разных стран и их отделяет почти столетний временной отрезок? Ответ на этот вопрос могут дать их труды, посвященные стране, которая сыграла немалую роль в их судьбе. Речь, конечно же, идет о Египте.
Ситуация с ал-Макризи более менее ясна, так как он родился и вырос в Египте и провел там лучшие годы жизни. Более того, он посвятил Египту огромное количество трудов, дав подробное описание всех сфер средневековой жизни, а в предисловии к главной работе «Хитат» («Кварталы») выразил любовь к исторической науке и стране.
Что касается Ибн Баттуты, то, будучи родом из Марокко, он попал в Египет по пути в хаджж, и этот визит стал переломным в его жизни. Свое путешествие по Египту он начал с посещения Александрии, во время пребывания в которой состоялась его встреча с ученым шейхом по имени Халифа. По всей вероятности, Ибн Баттута поведал ему о своем странствии и об увиденном в пути. Ученый шейх сказал ему следующие слова: «Я вижу, ты любишь путешествовать <... > Ты должен навестить моего брата Фарид ад-Дина в Индии, Рукн ад-Дина в Синде, Бурхан ад-Дина в далекой стране Син. Когда ты увидишь их, передай им привет от меня»1.
© А. А. Дорофеев, 2009
Разговор с шейхом сильно повлиял на Ибн Баттуту, так как, по его собственному признанию, до этого он не собирался путешествовать в далекие страны. Однако теперь слова шейха пробудили в нем любопытство и страсть к рискованным странствиям.
По пути в Каир Ибн Баттута побывал еще в нескольких городах, в том числе в городе Даманхур, где встретился с одним из самых почитаемых в Нижнем Египте суфийских шейхов Абу Абдаллахом ал-Муршиди. Весь день они провели в беседах, а вечером шейх предложил путешественнику переночевать в его обители. Ночью Ибн Баттуте приснился сон, будто за ним прилетела легендарная птица Рух из сказок «Тысяча и одна ночь», которая была огромного размера. Ибн Баттута забрался к ней на спину, и птица понесла его на восток в сторону киблы (направление к Мекке, сторона, в которую мусульмане обращаются при молитве), а затем повернула обратно на запад.
На утро шейх ал-Муршиди истолковал его сон, предсказав, что путешественник совершит паломничество в святые места, пересечет Йемен и Ирак и вступит в землю турок и индусов. Он будет долго бродить по миру и в далекой Индии встретит брата шейха Дельшада по прозвищу Веселое Сердце, который выручит его из беды.
Выслушав напутствие, Ибн Баттута еще больше загорелся идеей отправиться далеко на восток, к загадочной Индии и Китаю.
Сравнение описания Египта в трудах этих авторов стоит начать с выявления отличий. Прежде всего следует обратить внимание на стиль изложения Ибн Баттуты и ал-Макризи. Ибн Баттута, хотя и был щедрым на рассказы, по всей вероятности, не чувствовал какой-либо тяги к литературному творчеству. Его труд под названием «Подарок созерцающим о диковинках городов и чудесах странствий» является лишь литературной обработкой его собственных слов, произведенной канцеляристом Ибн Джузайем, находившемся при дворе Абу Инана. Академик И. Ю. Крачковский пишет: «Прежде всего надо сказать о внешней форме, которая придана им, однако, не в полной мере и не всегда одинаково. Уже по переведенным отрывкам можно было судить об изысканном стиле Ибн Джузайа со стремлением к рифме, длиннотам и растянутости. Однако стиль, по счастью, не везде выдержан и часто через него сквозит простой повествовательный, иногда склонный к разговорному языку, несколько интимный, но обыкновенно серьезный и богатый конкретными деталями рассказ Ибн Баттуты, излагаемый с большой живостью, а нередко и драматизмом. Наряду с ним стиль Ибн Джузайа звучит бессодержательно и напыщенно, когда он пытается объединить воедино отрывочные рассказы Ибн Баттуты и разукрасить кажущиеся сухими сообщения. Им же добавлены цитаты из различных поэтов, иногда совершенно случайные и мало связанные с темой, которыми он старается оживить прозаическое изложении Ибн Баттуты. Ибн Джузай, вероятно, использовал и старый прием включения описаний, взятых у путешественников, без имени автора»2.
Что касается ал-Макризи, то «нетрудно видеть, как среди фактических данных у него врываются и дидактические соображения, как его индивидуальное изложение иногда переходит в русло риторических приемов. Вслед за приведенным абзацем литературная традиция увлекает его еще дальше по линии сар1айо Ьепеуо1еп1лае, и он, наверное, с притворным смирением, характеризует свою слабость и тяжелые условия, в которых судьба заставляла его работать. Изложение пересыпается известными нам в общем стихами и не представляет для нашей цели особого интереса, но за ним идут опять соображения, приобретающие иногда принципиальную важность»3.
Исследователи творчества и трудов ал-Макризи отмечают его прилежание и ученость, а также аккуратность в использовании огромного количества источников. Его
стиль отличается простотой и ясностью и даже не лишен известной приятности, так как пишет он без особых отклонений от темы и, по-видимому, беспристрастно.
Если сравнить труды этих двух авторов с точки зрения информативности их описаний Египта, то здесь безусловный перевес на стороне ал-Макризи. Но это и неудивительно, так как он всю жизнь провел в изучении родины, посвятил ей немалое количество работ, среди которых сочинения по истории Фатимидов, Аййубидов, Мамлюков, биографический словарь, географический словарь «ар-Рауд ал-митар» («Благоухающий сад») и, конечно же, его знаменитые «Хитат». За долгие годы своей научной деятельности он с невероятной тщательностью изучил каждый исторический памятник, каждую постройку и, более того, рассказал о различных событиях и лицах, имевших к ним отношение. Безусловно, у его трудов были и недостатки, а именно отсутствие чувства пропорции при описании тех или иных памятников, сбивчивость в подаче материала, взятого из различных источников. Но даже эти недостатки не способны затмить его заслуги, и мы должны по достоинству оценить его творческое наследие.
Ибн Баттута также дает довольно обширное описание увиденного им в Египте, но ему трудно сравниться в этом с ал-Макризи. Главная причина этого кроется, наверное, в том, что свои воспоминания о путешествии в Египет, и не только в Египет, он излагал спустя много лет, и что-то он мог перепутать, а что-то и вовсе забыть, хотя и современники, и исследователи отмечали незаурядную память арабского путешественника: «Ибн Баттута не стесняется признать, что он забыл то или иное название места или имя человека <. . . > Регулярных записок он, вероятно, не вел; то, что было им для себя отмечено, погибло в путешествиях, да полнота для него и не играла роли: он рассказывал слушателям отдельные эпизоды и отрывки. Поэтому, когда потребовалось их объединить в последовательное повествование, редактор потрудился немало и, вероятно, пытался извлечь из рассказчика больше, чем автор помнил. Но сам-то он этих стран не знал и, сводя воедино отрывочные рассказы о них, немало мог напутать. С Северной Африкой при первом маршруте в Египет делать было нечего: за четверть века с лишком Ибн Баттута, вероятно, основательно его забыл, и он оказался изложенным очень кратко сравнительно со всем прочим»4. Более того, есть ученые, которые всерьез полагают, что путешественник не мог принимать участия в процессе выноса так называемого «махмиля» (покрывало из красной парчи, отправляемое в святые города — Мекку и Медину — с караваном паломников), который он описал довольно подробно. Например, «чешский арабист И. Хрбек, посвятивший вопросам хронологии странствий Ибн Баттуты обстоятельное исследование, положительно утверждает, что во время церемонии выноса покрывала нашего путешественника попросту не было в Каире <... > В раджабе 1326 г. Ибн Баттута находился на полпути из Каира в Айдаб, куда он спешил, рассчитывая сесть там на корабль и морем переправиться в Хиджаз»5.
Особое место в сочинениях и того, и другого автора отведено Каиру, считающемуся одним из древнейших городов мира. Вот как описывает Ибн Баттута Каир: «Каир — мать городов и резиденция фараона, обладателя кольев, обладающая обширными территориями и богатыми растительностью землями, с огромным количеством зданий, невероятно прекрасными и великолепными; место встречи прибывающего и отъезжающего, место остановки слабого и сильного. В городе есть всякий, кого ты пожелаешь встретить: ученый и невежда, серьезный и шутник, кроткий и дерзкий, простой и знаменитый, благородный и низкий. Он вздымается подобно морским волнам со своими жителями и едва может вместить их всех, несмотря на обширность своей территории и свою силу. Его молодость остается прежней на протяжении веков, а звезда его гороскопа не покидает положение удачи. Его непобедимая столица (ал-Кахира) покорила
народы, а ее владыки стали повелителями арабов и не арабов. У него есть река Нил, которая играет значительную роль и избавляет его от того, чтобы его земля призывала на помощь дождь. Его диаметр — это месячный путь для самого старательного путешественника по величественной земле, дружелюбной для иностранцев»6.
Что касается ал-Макризи, то в одной из глав своего сочинения он сначала говорит немного об истории города, а в последующих главах переходит непосредственно к описанию современного облика. «Мне известно, что великий город Каир — это четвертое место, куда перемещался султанский трон из земель города Фустат в рамках исламского государства, а именно, власть находилась в городе Фустат, затем стал [Каир] ее военным лагерем, а когда были заселены ее земли, то он стал резиденцией правителя <. . . > В нем жили эмиры с войском, пока не появился Джаухар с армией его государя великого имама Муидда и сделал из Каира неприступную крепость, защищающую город. Каир стал столицей халифата, в которой обосновался сам халиф со своими приближенными и свитой, до тех пор, пока не исчезло государство Фатимидов. После них в городе жил султан Салах ад-Дин Йусуф ибн Аййуб, его сын великий правитель Усман, сын Усмана, правитель-победоносец Мухаммад, затем справедливый правитель Абу Бакр ибн Аййуб и его сын благочестивый правитель Мухаммад, который переселился из Каира в цитадель ал-Джабал и жил в ней вместе со своими приближенными и свитой. В ней проживали и другие правители после него вплоть до наших дней... »7.
Таким образом, из приведенных выше фрагментов легко заметить, что рассказ Ибн Баттуты носит скорее романтический оттенок, он использует большое количество всевозможных эпитетов и метафор, что делает его описание приближенным к художественному произведению. Ал-Макризи же, наоборот, в свойственной ему манере без всяких излишеств переходит сразу к сути дела, что, на мой взгляд, отнюдь не делает чтение его труда менее интересным.
Особое место в жизни средневекового Каира занимали рынки и базары. Их было множество: помимо рынков парфюмеров, оружейников, сапожников, гончаров и представителей других ремесел существовали так называемые киссарии, т. е. рынки, где продавались заморские товары. По словам великого персидского писателя и автора «Сафар-намэ» Насира-и-Хусрау, подобных базаров, где можно найти все диковины в мире, нет ни в одной стране. «Я видел там, — писал он, — изделия из черепахи, как, например, ларчики, гребенки, ручки для ножей и тому подобное, видел также чрезвычайно красивый хрусталь, который обрабатывают искусные мастера. . . Видел я также слоновую кость, привезенную с Занзибара, там было много кусков, весивших более двухсот мен. Была там также бычья шкура, привезенная из Абиссинии, напоминавшая шкуру леопарда»8.
С утра на рынках довольно многолюдно, здесь же рассказывают главные городские новости и сплетни. Каждое утро специальный контролер мер и весов совершает обход лавок, строго следя за соблюдением правил торговли и лично взимая с провинившихся денежные штрафы.
«Какую только публику не увидишь на каирском рынке! Степенные улемы в длинных аббах с широкими рукавами и огромными тюрбанами на головах, проповедники-хатибы в черных накидках, дервиши в просторных хитонах, пестрящих разноцветными заплатками, нищие в немыслимых лохмотьях, тянущие навстречу прохожим покрытые струпьями и волдырями задубелые руки. Иноверцев узнаешь по особому покрою перехваченных кушаками кафтанов — узкие рукава и короткие полы, а главным образом по размеру тюрбанов. Размотанные, они не должны оказаться длиннее семи локтей, причем христианам предписано носить синие тюрбаны, иудеям — ядовито-желтого цвета»9.
Ал-Макризи также не раз упоминает об огромном количестве рынков и всевозможных базаров. За отрезок времени, отделяющий двух авторов, число этих базаров еще больше возросло. Вот, к примеру, как описывается один из северных районов Каира: «Затем путник следует далее и видит рынок торговцев седлами, где сейчас продают жареное мясо. На территории рынка в правой его части находится величественная мечеть, которая носит название мечеть ал-Фукахин (мечеть остроумных), а рядом с ней расположена улочка, ведущая в квартал ад-Дайлам и к бывшему рынку торговцев корзинами, птицами и саванами, где в настоящее время продают овечью шерсть. Слева от себя он обнаружит улицу, ведущую в квартал ал-Джаударийа и к улице Карк’ма и Даккат ал-Хасаба, где раньше находился базар кузнецов и бывший рынок торговцев бумагой, и та улица ведет к рынку бакалейщиков, известному ныне как рынок пряностей, и к другим местам»10. Описание можно продолжать до бесконечности, ведь рынки находились повсюду и тянулись вплоть до городской границы.
Среди увиденного в Каире Ибн Баттуте запомнилась местная больница — маристан, построенная султаном Мансуром Калавуном в 1284-1285 гг.
Больница возводилась быстрыми темпами, и очень часто султан лично приезжал к месту проведения работ, чтобы проконтролировать процесс строительства. Каждый, кто проходил по улице Бейн ал-Касрайн, должен был перетащить туда хотя бы один камень.
«Больница, входившая в единый архитектурный ансамбль с мавзолеем Калавуна и зданием медресе, состояла из четырех отделений. В одном из них врачевали от различных лихорадок, в другом проводили хирургические операции, в третьем лечили глазные болезни. Наконец, отдельно находилось женское отделение»11.
А вот что рассказывает о ней ал-Макризи: «Приказал султан Салах ад-Дин Йу-суф ибн Аййуб открыть больницу для больных и слабых здоровьем, и для нее было отведено место на территории дворца. Ежемесячно из государственной казны выделялось двести динаров на ее содержание <. . . > И в ней работали врачи, изготовители лекарств, хирурги <... > Люди находили там заботу, приют и добро»12.
Необходимо отметить, что лечение было бесплатным, и каждый больной получал чистую постель и смену белья, питание и лекарства из больничной аптеки. И все это благодаря щедрым пожертвованиям из султанской казны.
Сведения, приведенные обоими авторами об этой больнице, не только не противоречат, но и дополняют друг друга.
Каир всегда считался религиозным центром мусульманского мира. Именно этим, вероятно, и объясняется причина благосклонности мамлюкских султанов и эмиров к мусульманским ученым-улемам. Улемы назначались правителями на высокие должности и получали всевозможные привилегии, являясь, по сути, связующим звеном между султаном и местным населением. Случалось даже так, что султаны выезжали из своей резиденции, чтобы навестить пожилого или находящегося при смерти ученого, а «на похоронах шли во главе процессии перед гробом и даже иногда пытались подставить под него свое плечо»13.
Ибн Баттута не мог не заметить всего этого и в своих воспоминаниях рассказал о видных каирских ученых, среди которых были выходцы из Гренады, Туниса, Сирии, Ирака.
Таких сведений не приводит ал-Макризи. В своих описаниях он, безусловно, упоминает и имена правителей, и различных шейхов, но все эти данные скорее привязаны к описанию архитектурных построек, нежели вызваны его особым интересом к той или иной персоналии. Ибн Баттута же, наоборот, больше внимания уделял описанию встреч
с теми или иными людьми, по возможности рассказывал занимательные факты из их биографии.
Что касается других описаний, то Ибн Баттута, будучи человеком весьма религиозным, не мог не коснуться темы мечетей, мусульманских медресе и всевозможных святилищ. В частности, он упоминает мечеть Амра ибн ал-Аса, о которой говорит, что это «мечеть знатная, высоко почитаемая и очень известная. В ней происходит пятничная молитва, и через эту мечеть проходит дорога с запада на восток. В западной ее части находится завийа, где обучался имам Абу Абдаллах аш-Шафии»14.
В целом довольно непросто производить сравнение сочинений двух авторов на одну тему, когда объем представленного материала не сопоставим. Безусловно, труд ал-Макризи более глобален, чем сочинение Ибн Баттуты. Тем не менее, на мой взгляд, оба сочинения по-своему уникальны и вызывают большой интерес у исследователей Востока и его культуры. В какой-то мере они могут служить неким дополнением друг другу, несмотря на тот факт, что их разделяет без малого семьдесят лет. Ибн Баттута, человек неординарный и необычайно любознательный, делал больший упор на описание людей, которых ему посчастливилось встретить за долгие годы своих странствий. Что касается ал-Макризи, то он, как профессиональный историк, акцентировал свое внимание больше на описании своей родной страны, ее архитектурных памятников и связанных с ними исторических событий.
Вне всяких сомнений чтение данных сочинений доставит истинное удовольствие ценителям арабо-мусульманской культуры, и эти произведения навсегда останутся в сокровищнице арабской литературы.
1 Тимофеев И. Ибн Баттута. М., 1983. С. 34.
2 Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. М.; Л., 1957. Т. IV. С. 422.
3 Там же. С. 470.
4 Там же. С. 423.
5 Тимофеев И. Указ. соч. С. 53.
6 Voyages d’ibn Battûta, texte arabe accompagné d’une traduction par C. Defrémery et B.R. Sanguinetti. T. 1. P. 1853-1858, 1874-1879. С. 67-68.
7 Ал-Макризи. Хитат. Т. II. Ливан. С. 149.
8 Тимофеев И. Указ. соч. С. 40.
9 Там же. С. 42.
10 Ал-Макризи. Указ. соч. С. 195.
11 Тимофеев И. Указ. соч. С. 45.
12 Ал-Макризи. Указ. соч. С. 250.
13 Тимофеев И. Указ. соч. С. 51.
14 Voyages d’ibn Battûta... T. 1. P. 1853-1858, 1874-1879.
