CC BY
208Камал МАКИЛИ-АЛИЕВ
Кандидат юридических наук, ведущий научный сотрудник Центра стратегических исследований при Президенте Азербайджанской Республики, редактор журнала «Caucasus International» (Баку, Азербайджан).
СРАВНИТЕЛЬНОЕ МЕЖДУНАРОДНОЕ ГУМАНИТАРНОЕ ПРАВО: ЗВЕРСТВА В ХОДЕ КОНФЛИКТОВ В СИРИИ И В НАГОРНОМ КАРАБАХЕ
Резюме
В статье представлено исследование в области сравнительного международного гуманитарного права применительно к конфликту в Нагорном Карабахе и недавним зверствам в Сирии. Основное внимание уделяется сходствам и различиям совершенных в том и другом случае преступлений. Анализируются преступления такого рода и их характер в целом, но при этом дается и самостоятельная юридическая квалификация каждого из двух случаев. Чтобы добиться лучшего понимания
различий в подходе международного права к той и другой ситуациям, автор обращает внимание и на actus reus (объективную сторону преступления), и на mens rea («виновную волю», «преступный умысел» — субъективную сторону) международных преступлений. Делается вывод, что оба случая обнаруживают немало сходных черт, касающихся преступного умысла, но к одному случаю международное гуманитарное право применимо в полной мере, а к другому — вообще не применимо.
В в е д е н и е
Вспыхнувший в свое время между Арменией и Азербайджаном конфликт вокруг Нагорного Карабаха до сих пор остается одним из главных препятствий для безопасности, мира и регионального развития на всем Кавказе. Первоначально, в 1988 году, до распада СССР, армяне Нагорного Карабаха, составлявшие большинство населения Нагор-но-Карабахской автономной области Азербайджана, стремились объединиться с Арменией, но и Азербайджан, и союзное руководство отвергли эти территориальные притязания. Однако, после того как в 1991 году Азербайджан и Армения восстановили независимость, армяне Нагорного Карабаха сменили политический курс и стали требовать выхода из состава Азербайджана. В результате необъявленной войны с 1992 по 1994 год армянские вооруженные силы захватили почти пятую часть международно признанной территории Азербайджана, включающую Нагорно-Карабахскую область и семь граничащих с ней районов, населенных азербайджанцами. Эти оккупированные территории
вынужденно покинул почти миллион человек — вдобавок к этническим азербайджанцам, высланным из Армении в 1988—1989 годах из-за напряженности в межэтнических отношениях.
Несмотря на соблюдающееся с 1994 года прекращение огня и переговорный процесс, продолжающийся при посредничестве Минской группы ОБСЕ (она была создана в 1992 г. Конференцией по безопасности и сотрудничеству в Европе для поиска политического решения конфликта вокруг Нагорного Карабаха), никаких серьезных результатов в деле разрешения конфликта пока не достигнуто
В Сирии ситуация осложнилась с весны 2011 года. Трагические события в этой стране ежедневно — с некоторыми перерывами и паузами — приводят к гибели 30—100 гражданских лиц. На момент написания статьи общее число жертв составляло, по приблизительным оценкам, более 9 000 человек1, и международное сообщество пока не знает, как реагировать на эту ситуацию. Ведущая группировка сирийской оппозиции не раз клеймила правительство за учиняемую то тут, то там «зверскую резню» и обращалась в Организацию Объединенных Наций с требованием защитить гражданских лиц от «актов геноцида». 12 апреля 2012 года при посредничестве ООН было достигнуто соглашение о перемирии, которое позволяет поддерживать хрупкий мир между силами правительства и оппозиции. Однако, несмотря на паузу в активных боевых действиях, ситуация в Сирии остается серьезной и граничит с гуманитарной катастрофой.
Что объединяет две эти весьма различные ситуации — это неопределенность представлений всего мира о том, какие именно нормы международного гуманитарного права применимы в том и другом случае. С обеих сторон и в обоих случаях можно найти скептиков.
Например, хотя представляется совершенно ясным, что ситуацию в Сирии нельзя квалифицировать как преступление геноцида, — нет сомнений, что в этой изобилующей зверствами ситуации можно обнаружить множество преступлений против человечности. Тем не менее ряд экспертов утверждают, что к ситуации в Сирии в полной мере применимы все нормы международного гуманитарного права (МГП), поскольку эти трагические события следует рассматривать как войну со всеми вытекающими послед-ствиями2.
В данной статье делается попытка проанализировать возможности и ограничения применения к вышеупомянутым случаям МГП и применимых норм международного уголовного права (МУП) и сравнить эти ситуации, с тем чтобы прояснить различие между военными преступлениями в ходе конфликта вокруг Нагорного Карабаха и преступлениями против человечности в случае недавних зверств в Сирии. Кроме того, мы обратим внимание на сходства и различия в подходе к обеим ситуациям со стороны международного сообщества.
Военные преступления в конфликте вокруг Нагорного Карабаха
Чтобы понять специфику военных преступлений в ходе активной фазы конфликта вокруг Нагорного Карабаха между Арменией и Азербайджаном, необходимо сначала установить, какое право применимо к данной ситуации. Поскольку общеизвестно и об-
1 См.: AFP, 27 МагсИ, 2012 [http://bit.ly/HTSg8D].
2 См.: В1апк Ь., Согп G. Syria Must Ве НеИ Ш Ше Law of War // CNN, 4 Арп! 2012 [http://bit.ly/Id2guf].
щепризнанно, что данный конфликт является по своему характеру международным, к нему в полной мере применимы нормы МГП, применяющиеся по отношению к международным военным действиям. Это означает, что в данном случае применимо как женевское, так и гаагское право3.
Поскольку военные действия в ходе конфликта в Нагорном Карабахе были целиком сухопутными, очевидно, что из четырех Женевских конвенций 1949 года применимыми можно считать только I, III и IV Конвенции и положения Дополнительных протоколов I и III к Конвенциям в части, касающейся международных конфликтов4.
Гаагское право применимо там, где речь идет о средствах ведения войны. В статье 22 Гаагской конвенции «О законах и обычаях сухопутной войны» провозглашается основополагающая норма: «Воюющие не пользуются неограниченным правом в выборе средств нанесения вреда неприятелю». Помимо этого общего положения сформулированы несколько более частных принципов, такие как запрет использовать оружие, которое «способно причинять излишние страдания» (ст. 23(д)), запрещение «предательски убивать или ранить лиц, принадлежащих к населению или войскам неприятеля» в статье 23(б)5. Как будет показано далее, эти нормы применимы из-за большого числа преступлений, совершенных в ходе конфликта в Нагорном Карабахе в нарушение данных положений.
Все такого рода нормы составляют корпус основных принципов международного гуманитарного права и давно уже стали частью обычного международного права, а некоторые из них — даже частью jus cogens (общего международного права). Основные принципы международного гуманитарного права включают следующие требования.
■ Лица, которые непосредственно не принимают участия в военных действиях, а также те, которые перестали принимать участие в военных действиях, должны при всех обстоятельствах пользоваться гуманным обращением, правом на жизнь, физическую и моральную неприкосновенность без всякой дискриминации.
■ Запрещаются всякие виды убийства и увечья лиц, которые сложили оружие или непосредственно не принимают участия в военных действиях.
■ Раненых и больных будут подбирать, и им будет оказана помощь той стороной, находящейся в конфликте, во власти которой они находятся. Защита охватывает также медицинский персонал, медицинские учреждения, медицинский транспорт, здания и оборудование. Знак Красного Креста (Красного Полумесяца) — признак того, что объекты и персонал пользуются такой защитой и их следует уважать.
■ Взятые в плен комбатанты и гражданские лица, находящиеся во власти противника, пользуются правом на жизнь, уважение их достоинства, личных прав и
3 Женевское право предоставляет защиту лицам, принявшим то или иное участие в военных действиях и попавшим в руки противника. Главной его целью является защита не от насилия, являющегося следствием войны, как такового, а от власти, которую одна из сторон конфликта приобретает над попавшими ей в руки представителями другой стороны. Основу женевского права составляют четыре Женевские конвенции от 1949 года. Действующим элементом международного права является также гаагское право. Оно представляет собой комплекс норм, в рамках которого выделяются отдельные группы норм, относящиеся к таким вопросам, как комбатанты и их определение, методы и средства ведения военных действий, защита гражданских лиц, культурные ценности и т.д.
4 См.: The Geneva Conventions of 12 August 1949. Geneva: ICRC. P. 76, 155; Protocols Additional to the Geneva Conventions of 12 August 1949. Geneva: ICRC, 1977. P. 3; Third Additional Protocol to the Geneva Conventions, 2005 [http://www.icrc.org/eng/resources/documents/misc/emblem-keyfacts-140107.htm].
5 IV Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны (Гаага, 18 октября 1907 г.) [http:// www.kadis.ru/texts/index.phtml?id=32051].
убеждений. Они пользуются защитой от любых актов насилия и всех действий насилия и репрессалий. Они пользуются правом на переписку со своими семьями и получение помощи.
■ Каждый имеет право на основные гарантии судебной защиты. Никто не может нести ответственность за действия, которых не совершал. Никто не может быть подвергнут физическим или психическим пыткам, телесному наказанию или жестокому или унижающему достоинство обращению или наказанию.
■ Стороны, находящиеся в конфликте, и персонал их вооруженных сил не пользуются неограниченной свободой выбора методов и средств ведения войны. Запрещается использовать оружие или методы войны, характер которых предполагает причинение ненужных потерь или чрезмерных страданий.
■ Стороны, находящиеся в конфликте, всегда должны проводить различие между гражданским населением и комбатантами, с тем чтобы оберегать жизнь и имущество гражданского населения. Ни гражданское население, ни отдельные гражданские лица не могут быть объектом нападения. Любое нападения должно быть направлено исключительно на военные цели6.
Эти принципы как бы задают «граничную линию» норм МГП, которую нельзя нарушать на всем протяжении конфликта. Однако отступление от буквального следования нормам МГП еще не делает соответствующие действия преступлениями, и не каждое преступление, совершаемое в ходе вооруженного конфликта, является военным преступлением. Военное преступление должно совершаться в достаточно тесной связи с вооруженным конфликтом как таковым и не должно быть элементом политики или практики, официально санкционированной или допускаемой одной из сторон конфликта7. Военные преступления, совершаемые в ходе международных вооруженных конфликтов, перечислены в статье 8(2)(а) Статута международного уголовного суда (Римский Статут), объявляющей уголовно наказуемыми серьезные нарушения Женевских конвенций от 1949 года, и в статье 8(2)(Ь), которая криминализует другие серьезные нарушения законов и обычаев, применимых в международных вооруженных конфликтах в установленных рамках международного права8.
Таким образом, военными преступлениями являются тяжкие нарушения МГП. В ходе активной фазы конфликта вокруг Нагорного Карабаха подобные преступления совершались во множестве, а некоторые преступления такого рода совершаются и сегодня.
На всем протяжении конфликта армянские силы были нападающей стороной, а азербайджанские занимали оборонительные позиции. И по сей день армянские вооруженные силы являются оккупационной властью на принадлежащих Азербайджану территориях. За период оккупации армянские вооруженные силы совершили множество преднамеренных убийств9. Преднамеренное убийство рассматривается как тяжкое нарушение МГП, а в рамках МУП — как военное преступление10. К таким убийствам может относиться лишение жизни как гражданских лиц, так и военнопленных. В Нагорном Карабахе зарегистрированы и те и другие случаи. Такие преступления совершались
6 См.: International Review of the Red Cross. Geneva: ICRC, 1978. P. 248—249.
7 См.: Tadic Case (Prosecutor v. Dusko TadiC), 10 August 1995. Case No. IT-94-1-T. Decision of the Defense Motion on Jurisdiction, para. 70.
8 См.: Rome Statute. Art 8(2) [www.un.org/law/icc/statute/romefra.htm]; Текст Римского Статута международного уголовного суда [http://www.icrc.org/rus/resources/documents/misc/icc-statute-271004.htm].
9 См.: Azerbaijan. Seven Years of Conflict in Nagorno-Karabakh. Helsinki: Human Rights Watch, 1994.
P. xiii.
10 См.: Rome Statute, Art 8(2)(a)(i).
при нападениях на Кельбаджар, Агдам, Кубатлы, Джебраил, Физули, Зангелан и другие азербайджанские территории11. Они продолжают совершаться. Например, недавно произошло убийство гражданского лица: девятилетний мальчик был застрелен армянским снайпером12.
Еще одно широко распространенное в ходе конфликта преступление, наказуемое по нормам Римского Статута, — захват заложников. Армяне активно используют этот запрещенный метод ведения войны, с тем чтобы затем обменивать взятых заложников на военнопленных. Многочисленность такого рода сообщений позволяет предложить, что это представляет собой сознательную политику армянских вооруженных сил13. В соответствии с МУП, захват заложников является наказуемым деянием в силу наличия преступного умысла — продемонстрированного обвиняемым намерения лишить в своих интересах жертву свободы, дабы получить преимущество в ведении военных действий.
Армянские вооруженные силы в ходе наступления использовали и такие методы ведения войны, как неизбирательный артиллерийский огонь, намеренно причиняя ущерб гражданским лицам14. Неизбирательный обстрел считается одним из военных преступлений: он нарушает норму МГП, запрещающую преднамеренное нападение, которое, как можно ожидать, попутно повлечет за собой потери жизни среди гражданского населения, ранения гражданских лиц и ущерб гражданским объектам. Такое преступление широко распространено в ходе вооруженных конфликтов, что сообщает дополнительную важность рассмотрению последствия подобных действий.
Статья 49 IV Женевской конвенции запрещает индивидуальные или массовые депортации всех покровительствуемых лиц или части их с оккупированной территории на территорию оккупирующей державы или на территорию любого другого государства независимо от того, оккупированы они или нет, каковы бы ни были мотивы такой депортации. При этом статья 85(4)(а) Протокола I объявляет тяжким нарушением перемещение оккупирующей державой части ее собственного гражданского населения на оккупируемую ею территорию или депортацию или перемещение всего или части населения оккупированной территории в пределах этой территории или за ее пределы в нарушение статьи 49 упомянутой выше Конвенции. В соответствии с МУП, любые действия, нарушающие эти нормы МГП, составляют военное преступление15. Однако именно это делала Армения как оккупирующая держава. Невозможно вообразить боль и страдания, которые это преступление причинило гражданским лицам. Армянские вооруженные силы не только пошли на то, чтобы депортировать более 0,6 млн человек азербайджанского населения, они переместили на оккупированные территории часть своего собственного населения16.
Еще одно широко распространенное военное преступление, совершавшееся армянами в Нагорном Карабахе, — грабежи. Во время активной фазы конфликта многие азербайджанские города и села были разграблены и опустошены. Потери собственности гражданских лиц Азербайджана от грабежей достигают, по оценкам, нескольких сот тысяч долларов17. Грабежи составляют серьезное нарушение МГП. Это явление получило соответствующую оценку в постановлении по делу Се1еЪШ (Международный трибунал
11 Cm.: Azerbaijan. Seven Years of Conflict in Nagorno-Karabakh. P. 8—34.
12 Cm.: Armenian Sniper Kills Azerbaijani Child // Reuters, Washington, 10 March 2011 [http://reut.rs/ JlbqJk].
13 Cm.: Azerbaijan. Seven Years of Conflict in Nagorno-Karabakh. P. 51—58.
14 Cm.: Ibid. P. 8—34.
15 Cm.: Rome Statute, Art 8(2)(b)(viii).
16 Cm.: Makili-Aliyev K. Enforcement of International Law in Nagorno-Karabakh Conflict. Tbilisi: UNIVERSAL, 2008. P. 72.
17 Cm.: Azerbaijan. Seven Years of Conflict in Nagorno-Karabakh. P. 8—34.
по бывшей Югославии), что проложило путь к последующему включению соответствующей нормы в Римский Статут18.
Как явствует из сказанного выше, преступления эти связаны с вооруженным конфликтом и были совершены в тесной связи с военными действиями. Все эти случаи легко поддаются квалификации и ясно отражены в международном праве. Понятие военного преступления применимо только к случаю, когда действует МГП, или, другими словами, jus in bello. Хотя всегда следует проводить различие между международными вооруженными конфликтами и вооруженными конфликтами немеждународного характера, но если преступление подпадает под определение «военного преступления», его надлежащая квалификация всегда зависит от толкования понятия ««вооруженный конфликт» как такового. Поскольку МГП применимо только к ситуации вооруженного конфликта (войны), военные преступления могут быть совершены лишь при наличии военных действий, определенных в качестве таковых.
Военные преступления не следует смешивать с преступлением геноцида19. Один из случаев совершения подобного преступления — позорный геноцид в Ходжалы, который также имел место во время активной фазы конфликта вокруг Нагорного Карабаха. Ночью и утром 26 февраля 1992 года вооруженные силы Армении, бойцы вооруженных армянских формирований Нагорного Карабаха и 366-й мотострелковый полк армии бывшего Советского Союза, дислоцированный между Аскераном и Ханкенди, заняли поселок и совершили акт геноцида в отношении азербайджанцев20. В ходе наступательной операции было совершено множество подлинных зверств, однако в этом конкретном случае совершенные преступления не составляют ни преступлений против человечности, ни военных преступлений и потому выходят за рамки данной статьи.
С другой стороны, когда дело касается Сирии, ситуация оказывается менее определенной и высказываются различные точки зрения. Одни утверждают, что к случаю Сирии положения МГП неприменимы, по мнению других, ситуация в Сирии очевидным образом представляет собой вооруженный конфликт немеждународного характера (внутренний конфликт).
Преступления против человечности в Сирии
Не так давно Совет по правам человека Организации Объединенных Наций (СПЧ ООН) утвердил Доклад Независимой международной комиссии по расследованию возможных нарушений прав человека в Сирийской Арабской Республике21. Этот доклад представляет собой ценную фактографическую и документальную базу касательно ситуации с правами человека в Сирии.
Однако, чтобы понять гуманитарную ситуацию в Сирии, следует выяснить, какие именно деяния составляют преступления против человечности. Как определено в статье 7 Римского Статута, преступление против человечности составляет любое из следующих деяний, совершаемое в рамках широкомасштабного или систематического нападения на
18 См.: Celebici case (Prosecutor v. Delalic, Mucic, Delic & Landzo), 16 November 1998. Case No. IT-96-21-T, para. 591.
19 Римский Статут, вступивший в силу 1 июля 2002 года и учредивший Международный уголовный суд, распространил юрисдикцию Суда на преступления четырех типов: геноцид, военные преступления, агрессию и преступления против человечности.
20 См.: Makili-Aliyev K. Op. cit. P. 57—59.
21 См.: U.N. Doc. A/HRC/19/69 [http://bit.ly/zBpeYa], 20 April 2012.
любых гражданских лиц, если такое нападение совершается сознательно: убийство; истребление; порабощение; депортация или насильственное перемещение населения; заключение в тюрьму или другое жестокое лишение физической свободы в нарушение основополагающих норм международного права; пытки; изнасилование, обращение в сексуальное рабство, принуждение к проституции, принудительная беременность, принудительная стерилизация или любые другие формы сексуального насилия сопоставимой тяжести; преследование любой идентифицируемой группы или общности по политическим, расовым, национальным, этническим, культурным, религиозным, гендерным или другим мотивам, которые повсеместно признаны недопустимыми согласно международному праву, в связи с любыми деяниями, указанными в статье 7 (1), или любыми другими преступлениями, подпадающими под юрисдикцию Международного уголовного суда; насильственное исчезновение людей; преступление апартеида; другие бесчеловечные деяния аналогичного характера, заключающиеся в умышленном причинении сильных страданий или серьезных телесных повреждений или серьезного ущерба психическому или физическому здоровью22.
Важной характеристикой преступлений против человечности является то, что бесчеловечные по своей природе и характеру нападения, причиняющие тяжкие физические или душевные страдания или наносящие серьезный вред умственному или физическому здоровью, совершаются как элемент широкомасштабных и систематических нападений против гражданских лиц23. Это составляет actus reus преступлений против человечности.
Что же касается mens rea упомянутых преступлений, то, если абстрагироваться от специфических элементов каждого конкретного преступления против человечности, преступник в каждом случае должен совершить данное преступление сознательно в том смысле, что он должен понимать общий контекст, в котором совершается его деяние. Лицо совершает преступление против человечности в том случае, если знает, что его действия представляют собой элемент широкомасштабного или систематического нападения на гражданских лиц, вносят вклад в создание обстановки массовых преступлений и осуществляются в соответствии с определенной политикой или планом24. Если такого знания нет, преступник имеет преступный умысел на совершение обычного преступления.
Как можно видеть из изложенных выше фактов, международное право вполне четко определяет, какие именно деяния составляют преступление против человечности и при каких условиях могут выдвигаться обвинения в совершении именно такого преступления.
В Сирии правительство не смогло исполнить свои обязанности по защите граждан. Правительственные силы совершали акты насилия против населения, включая широкомасштабные и систематические грубые нарушения прав человека. С другой стороны, и оппозиционные группировки также совершали недопустимые действия, но далеко не в тех масштабах и не столь организованно, как власти25.
Зафиксированные ООН факты насилия являются доказательством совершения преступлений. В частности, сообщается, что снайперы и стрелки сирийской армии, размещенные в стратегических пунктах, терроризировали население, ведя прицельный огонь по маленьким детям, женщинам и другим невооруженным гражданским лицам. Густонаселенные районы обстреливались осколочными минами. Когда в конце января 2012 года были выведены наблюдатели Лиги арабских стран, армия расширила практику обстре-
22 См.: Rome Statute, Art 7.
23 См.: Akayesu case (Prosecutor v. Jean-Paul Akayesu), 2 September 1998. Case No. ICTR-96-4-T, para. 497; Kambanda case (Prosecutor v. Jean Kambanda), 4 September 1998. Case No. ICTR-97-23-S, para. 578.
24 См.: Tadic Case (Prosecutor v. Dusko Tadic), paras. 626, 638, 656, 657.
25 См.: U.N. Doc. A/HRC/19/69. P. 1.
лов из оружия тяжелого калибра. Население не получило никаких предупреждений, и невооруженным гражданским жителям не предоставлялось никакой возможности для эвакуации. В результате было убито множество людей, в том числе большое количество детей. Несколько районов подверглись бомбардировкам и затем были взяты штурмом правительственными войсками, которые арестовали, подвергали пыткам и суммарным казням подозреваемых активистов оппозиции и перебежчиков из состава правительственных войск. В середине декабря армия обстреляла деревни Ихсим, Иблин, Ибдита, Касан-фра и Кафар Авид в провинции Идлиб. Когда правительственные силы взяли деревни под свой контроль, агенты безопасности грабили здания и грузили собранное в грузовики, пригнанные для перевозки задержанных26.
Из этих сообщений ясно, что правительственные силы совершали преступления, в том числе убийства, истребления, преследования, пытки и т.д. Все эти действия упоминаются в статье 7 Римского Статута.
Кроме того, в докладе СПЧ ООН отмечается: «24 января, танки и снайперы окружили и обстреляли пригород Хамы Баб Кебли, где находилась группа бойцов Свободной армии Сирии (САС). Сами бойцы САС после приближения армейских частей, очевидно, отступили, но в пригороде оставалось много активистов оппозиции. На следующий день солдаты совершили рейд в пригород, арестовали множество людей и разграбили дома. 26 и 27 января правительственные силы осуществили аналогичную операцию в другом пригороде Хамы — Эль-Хамидьех. После операций в Баб Кебли и Эль-Хамидьех в Хаме осталась сваленной груда тел, на которые были надеты наручники, — очевидно, люди были казнены»27.
Эти события свидетельствуют о практике лишения личной (физической) свободы в нарушение основополагающих норм международного права, а также о практике проведения казней с целью истребления. Факты преступлений этого типа сами по себе могут свидетельствовать о широкомасштабном характере нападений, поскольку подобные преступления обычно осуществляются суммарно.
Кроме того, имеются сообщения о широкомасштабных и систематических произвольных арестах, пытках, похищениях и насильственных исчезновениях. Имеется множество примеров произвольных арестов и задержаний подозреваемых участников протестов, активистов оппозиции, правозащитников и дезертиров. Факты произвольных арестов обычно не признаются официально, и подозреваемые часто содержатся инкомуника-до, без уведомления семей об их аресте или местонахождении28.
Есть сообщения о том, что произвольные аресты проводились по всей стране по одному и тому же образцу. Часто во время протестных акций силы армии и служб безопасности окружали участников. Арестованных, в том числе и раненых, свозили в автобусах и грузовиках в принадлежащие службам безопасности центры задержания, иногда после временного содержания в школах, на стадионах и т.п. Проводились и более крупномасштабные рейды, особенно там, где, как подозревали власти, скрываются дезертиры и перебежчики, или в местностях, жителей которых подозревали в симпатиях к участникам протестов. Обычно такие районы оцепляли части регулярной армии, после чего силы безопасности или отборные армейские части приступали к обыску домов, иногда при участии проправительственной милиции «Шаббиха»29. Во время таких рейдов обычной мишенью для произвольных арестов и задержаний были женщины — час-
26 См.: Ibid., paras. 39—42.
27 Ibid., para. 45.
28 См.: Ibid., para. 58.
29 С начала волнений в Сирии в 2011 году это слово приобрело мировую известность — им обозначали вооруженных людей в гражданской одежде, нападавших на демонстрантов, протестующих против режима Башара Ассада. Повсеместно распространено убеждение, что шаббиха — это состоящие на службе у режима наемные головорезы, в том числе и сотрудники служб безопасности.
то с целью заставить их родственников-мужчин явиться и сдаться властям. Многие женщины также подчеркивали травмирующее вторжение в их частную жизнь, когда агенты сил безопасности врывались в их дома — это происходило, как правило, по ночам — и уничтожали или грабили их личное имущество. Пытки совершались по преимуществу в центрах задержания. Как утверждают в СПЧ ООН, жертвы и свидетели представили вполне заслуживающие доверия и согласующиеся друг с другом сообщения о местах и методах осуществления пыток30.
Эти действия правительственных сил также можно добавить к списку преступлений. Хотя они и составляют отдельную группу нарушений международного права, как оно определено в статье 7 Римского Статута, — они тем не менее совершались в систематическом порядке и потому могут квалифицироваться как часть правительственного плана нападения на гражданское население. Если добавить к этому, что запрет пыток является частью общего международного права (jus cogens), то мы получим полную картину actus reus и mens rea совершенных преступлений.
Однако самыми ужасными из преступлений против человечности были те, которые совершались против детей. Сообщают, что снайперы и другие служащие правительственных сил ранили и убивали детей, в том числе и в возрасте 10 лет и младше. Многие дети были убиты во время обстрелов правительственными силами жилых районов в Хомсе и других городах в январе и феврале 2012 года. Есть много сообщений о том, что дети подвергались произвольным арестам и пыткам во время содержания под стражей. В некоторых случаях с детьми, абсолютно не считаясь с их возрастом, обращались точно так же, как со взрослыми. Их держали в тех же камерах и пытали теми же методами, что и взрослых. Кроме того, раненые и получившие увечья дети не получали надлежащего лечения, не в последнюю очередь потому, что доступ к больницам и поликлиникам был небезопасен, и из-за того, что сопровождающие их взрослые рисковали подвергнуться аресту31.
Превращение детей в объект нападения в ходе массированных военных операций обычно ясно свидетельствует о неизбирательном характере нападений. И поскольку число жертв среди детей на данный момент превышает в Сирии 500 человек, ясно, что их гибель была результатом широкомасштабного и систематического нападения, направленного против гражданского населения. Такой характер нападения — один из главных признаков, позволяющих квалифицировать деяние как преступление против человечности.
3 а к л ю ч е н и е
Поскольку мы смогли установить ясные признаки наличия у правительства плана широкомасштабных и систематических нападений на гражданских лиц, — насилие в Сирии имеет все признаки преступлений против человечности. Тогда возникает вопрос: в чем же состоит различие между военными преступлениями в Нагорном Карабахе и преступлениями против человечности в Сирии? Большинство этих преступлений носит одинаковый характер: они включают убийства, истребление, неизбирательные нападения, пытки и т.д.; в обоих случаях в качестве объекта для нападения выбираются гражданские лица... Так чем же они так различаются?
Прежде всего, военные преступления — это действия, которые совершаются вне какой-то правительственной политики и плана. В каждом случае их совершение мож-
30 См.: U.N. Doc. A/HRC/19/69, paras. 60, 62.
31 См.: Ibid., paras. 78—80.
но приписать военным силам и их собственной mens rea. Кроме того, военные преступления направлены как против гражданских лиц, так и против комбатантов и военнопленных, в то время как сознательно намеченным объектом преступления против человечности могут быть только гражданские лица. Боевые столкновения вооруженных сил на территории Азербайджана в рамках военных действий ясно указывают, что в конфликте присутствовали комбатанты, что делает допущенное по отношению к ним беззаконие военным преступлением. В Сирии же единственной организованной военной силой были правительственные войска и силы государственных служб безопасности, что не позволяет применять понятие комбатантов к зверствам в Сирии на всем их протяжении.
Однако важнее всего то, что военные преступления могут совершаться только в ходе войны — вооруженного конфликта. Никаких доказательств того, что ситуация в Сирии представляет собой вооруженный конфликт, нет. Такую точку зрения полностью разделяет СПЧ ООН. Комиссия, подготовившая доклад для Совета по правам человека, заявила, что не применяла в своих оценках положений международного гуманитарного права, поскольку это последнее применимо лишь к ситуациям вооруженных конфликтов. Признание ситуации вооруженным конфликтом зависит от интенсивности вооруженного насилия и уровня организации участвующих в конфликте сторон. И хотя очевидно, что в некоторых районах уровень насилия, возможно, и достиг интенсивности, позволяющей счесть ситуацию вооруженным конфликтом, Комиссия не получила подтверждений того, что Свободная сирийская армия, объявляющие себя таковой местные группы или другие антиправительственные вооруженные группировки достигли необходимого для этого уровня организации32.
Итак, мы видим, что:
1) зверства в Сирии связаны с определенной правительственной политикой и планом, тогда как зверства в ходе конфликта в Нагорном Карабахе составляли неотъемлемую часть вооруженного конфликта;
2) в ходе беззаконий в Сирии объектом нападений выступали только гражданские лица, в то время как в Нагорном Карабахе в числе жертв преступлений были также и комбатанты и военнопленные;
3) конфликт вокруг Нагорного Карабаха общепризнан в качестве международного вооруженного конфликта, в то время как ситуацию в Сирии ООН таковым не признала.
Таким образом, преступления, совершенные в ходе вспышки насилия в Сирии, можно квалифицировать только как преступления против человечности и их следует отличать от военных преступлений, совершенных в ходе реальных вооруженных конфликтов. Даже если между такими преступлениями не будет установлено иных различий, различным будет определение лиц, несущих за них ответственность.
32 См.: Ibid., para. 13.
