CC BY
10
И. Г. Савицкая,
кандидат юридических наук, доцент
А. Н. Гущин,
кандидат юридических наук
СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ
РЕАЛИЗАЦИИ ПРИНЦИПА ЯЗЫКА СУДОПРОИЗВОДСТВА И УЧАСТИЯ ПЕРЕВОДЧИКА В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
COMPARATIVE LEGAL ANALYSIS OF THE IMPLEMENTATION
OF THE PRINCIPLE OF THE LANGUAGE OF LEGAL PROCEEDINGS AND THE PARTICIPATION OF AN INTERPRETER IN THE CRIMINAL PROCEEDINGS OF THE RUSSIAN FEDERATION
AND THE KYRGYZ REPUBLIC
В статье проведен сравнительно-правовой анализ реализации принципа языка судопроизводства и участия переводчика в уголовном процессе на примере Российской Федерации и Республики Кыргызстан по таким основаниям, как: многообразие языков судопроизводства, возможность лица пользоваться в уголовном процессе родным языком и услугами переводчика, объем процессуальных документов, подлежащих вручению участникам уголовного процесса, законодательное определение «переводчик», уровень владения лицом языком судопроизводства, процессуальный статус переводчика в уголовном процессе. По указанным основаниям авторами обобщены выводы и сформулированы предложения, направленные на совершенствование УПК РФ.
The article provides a comparative legal analysis of the implementation of the principle of the language of legal proceedings and the participation of an interpreter in criminal proceedings on the example of the Russian Federation and the Republic of Kyrgyzstan on such grounds as: the variety of languages of legal proceedings, the ability of a person to use their native language and the services of an interpreter in criminal proceedings, the volume of procedural documents to be served to participants in criminal proceedings, the legal definition of "translator", the level of knowledge of the language of legal proceedings, the procedural status of an interpreter in criminal proceedings. On these grounds, the authors summarize the conclusions and formulate proposals aimed at improving the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation.
Принцип языка судопроизводства приобретает особую роль в тех государствах, которые в силу своего исторического развития и географи-
ческого положения отличаются многонациональным составом. Уголовно-процессуальный кодекс РФ (далее — УПК РФ) [3] рассматривает
конституционное положение о языке судопроизводства (ст. 26 Конституции РФ) [1] в качестве одного из принципов уголовного процесса (ст. 18 УПК РФ). В законодательстве республик бывшего Советского Союза принцип языка судопроизводства также нашел свое отражение, однако вопросы обеспечения лица правом пользоваться родным языком или языком, которым он владеет, в этих республиках решаются по-разному.
Одним из многонациональных государств СНГ, в уголовно-процессуальном законе которого, как и в УПК Российской Федерации, закреплен принцип языка судопроизводства, является Кыргызская Республика. Так, в ст. 18 УПК РФ и ст. 23 УПК Кыргызской Республики [4] (далее — УПК КР), посвященных языку судопроизводства, много аналогичных положений, например о том, что участники уголовного процесса, которые не владеют языком, на котором ведется производство по уголовному делу, могут выступать в суде на родном языке, пользоваться услугами переводчика, давать показания, заявлять ходатайства, приносить жалобы, знакомиться с материалами уголовного дела, получать копии процессуальных документов в переводе на понятный им язык и т.д.
При этом, несмотря на очевидное сходство, принцип языка судопроизводства реализуется в соседней республике с некоторыми отличиями. В связи с этим проведем сравнительно-правовой анализ реализации принципа языка и участия переводчика в уголовном процессе Российской Федерации и Республики Кыргызстан по следующим основаниям.
1. Многообразие языков судопроизводства.
Статья 18 УПК РФ в зависимости от вида и
уровня суда предусматривает возможность ведения уголовного судопроизводства как на русском языке, так и на государственном языке республики, в которой оно осуществляется. В Кыргызской Республике уголовное судопроизводство, согласно ст. 23 УПК РК, ведется на государственном (кыргызском) или официальном (русском) языке, что прямо вытекает из Конституции Республики (ст. 10) [2].
Таким образом, по данному основанию в Российской Федерации принцип языка судопроизводства реализуется более широко, так как предусматривает возможность ведения уголовного процесса помимо русского на множестве государственных языков народов России, в зависимости от субъекта. В то же время в Республике Кыргызстан, на территории которой проживают более ста национальностей, уголовное судопроизводство ведется только на кыргызском либо русском языках.
2. Возможность пользования в уголовном процессе родным языком.
Часть 2 ст. 18 УПК РФ и ч. 2 ст. 23 УПК РК содержат идентичные положения о том, что участвующим в деле лицам (участникам уголовного судопроизводства — УПК РФ), не владеющим языком (или недостаточно владеющим языком — УПК РФ), на котором ведется судопроизводство (на котором ведется производство по уголовному делу — УПК РФ) обеспечивается (должно быть разъяснено и обеспечено — УПК РФ) право делать заявления, давать показания (давать объяснения и показания — УПК РФ), заявлять ходатайства, (приносить жалобы — УПК РФ), знакомиться со всеми материалами дела (знакомиться с материалами уголовного дела — УПК РФ), выступать в суде на родном языке (или другом языке, которым они владеют — УПК РФ) и пользоваться услугами переводчика (бесплатно пользоваться помощью переводчика — УПК РФ).
Буквальное сравнение положений ч. 2 ст. 18 УПК РФ и ч. 2. ст. 23 УПК РК позволяет увидеть некоторые различия в положениях статей, посвященных возможности пользования родным языком в уголовном процессе.
Во-первых, в отличие от УПК РК, ч. 2. ст. 18 УПК РФ содержит указание на уровень владения языком участником уголовного судопроизводства — «не владеющий или недостаточно владеющий языком». Сочетание «недостаточно владеющий языком» законодателем в УПК РФ не раскрыто. Таким образом, определение уровня владения языком в уголовном процессе России определяется лицом, ведущим производство по делу, и носит сугубо оценочный, субъективный характер.
В связи с этим, следует согласиться с мнением А. А. Сартбаевой, Ф. Ф. Аскеровой, которые полагают, что используемое в российском законодательстве понятие «недостаточно владеющий языком» является излишним и «вводит в заблуждение, так как следователь или дознаватель не могут определить эту недостаточность, если подозреваемый, обвиняемый не понимают, не читают, не говорят или делают это в искаженной форме, соответственно, это уже признак не владения языком судопроизводства» [6. — С. 149].
Во-вторых, УПК РК в случае невладения лицом языком уголовного судопроизводства предусматривает возможность выступать в суде только на родном языке (п. 2 ст. 23 УПК КР), в то же время п. 2 ст. 18 УПК РФ дает участнику уголовного процесса право выбора языка, разрешая выступать в суде на родном языке или другом языке, которым он владеет.
Такое право, с одной стороны, является дополнительной гарантией обеспечения права лица на реализацию принципа языка в уголовном судопроизводстве, а с другой — дает возможность
использовать редкий или нераспространенный язык с целью затянуть производство по делу, т.к. найти подходящего переводчика органам предварительного расследования или суду может быть проблематично.
Так, по уголовному делу, возбужденному по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 166 УК РФ, по факту неправомерного, без цели хищения, завладения автомобилем следователь отказал подозреваемому в ходатайстве о предоставлении переводчика. При этом подозреваемый написал ряд заявлений следователю на кумыкском языке, для разрешения которых по существу следователю потребовался их письменный перевод на русский язык, что явилось основанием для вовлечения переводчика в уголовный процесс [7].
В-третьих, следует обратить внимание на формулировки ч. 2 ст. 18 УПК РФ и ч. 2 ст. 23 УПК КР, касающиеся права лица на пользование услугами переводчика. В уголовно-процессуальном законе Республики Кыргызстан констатируется такая возможность, но, в отличие от УПК РФ, отсутствует указание именно на бесплатность такой помощи участнику уголовного процесса, что, на наш взгляд, является пробелом закона и требует уточнения.
В-четвертых, необходимо более внимательно рассмотреть положения ч. 3 ст. 18 УПК РФ и ч. 3 ст. 23 УПК КР, касающиеся вручения процессуальных документов участникам уголовного судопроизводства в обеих республиках.
Так, ст. 23 УПК КР обеспечивает право лица выступать в суде только на родном языке (ч. 2), при этом в ч. 3 этой же статьи устанавливается обязанность вручения процессуальных документов обвиняемому, подсудимому, осужденному в переводе на их родной язык или язык, которым они владеют, что, на наш взгляд, является противоречием со стороны законодателя и требует устранения.
Сравнивая объем процессуальных документов, подлежащих вручению участникам уголовного процесса и переведенных на родной язык или язык, которым владеет лицо, нуждающееся в переводе, следует отметить, что в ч. 3 ст. 18 УПК РФ не уточняется, какие именно процессуальные документы подлежат переводу, в то время как ч. 3 ст. 23 УПК КР называет постановление о привлечении в качестве обвиняемого и приговор либо определение, постановление суда. Что касается круга лиц, которые имеют право получить такие документы, то в РФ к ним помимо подозреваемого и обвиняемого относятся также иные участники процесса, а в Республике Кыргызстан только обвиняемый, подсудимый, осужденный. Исходя из вышеизложенного, мож-
но сделать вывод о том, что в РФ у лиц, не владеющих языком уголовного судопроизводства, больше прав на предоставление процессуальных документов, чем в Республике Кыргызстан.
3. Законодательное определение переводчика.
Говоря о содержании определений переводчика, сформулированных в УПК РФ и УПК РК, представляется, что в уголовно-процессуальном законе Республики Кыргызстан такое определение является более подробным, указывающим на незаинтересованность переводчика в исходе уголовного дела, что, на наш взгляд, является одним из условий его вовлечения в уголовный процесс. В УПК РФ указание на незаинтересованность переводчика в исходе дела отсутствует. Кроме того, в определении переводчика, сформулированном в ч.1 ст. 66 УПК РК, содержится указание на возможность вовлечения в уголовный процесс сурдопереводчика — лица, понимающего знаки глухого или немого, знание которых необходимо для перевода, а также на цели привлечения переводчика, к которым относятся участие в следственных и судебных действиях, а также перевод письменных документов. В УПК РФ возможность вовлечения сурдопереводчика в уголовный процесс не включена в само определение переводчика как участника уголовного процесса, однако также нашла отражение в ч. 6 ст. 59 УПК РФ.
Процессуальным основанием для вовлечения переводчика в уголовный процесс в обеих странах является постановление или определение органа либо должностного лица, ведущего производство по уголовному делу (ч. 2 ст. 59 УПК РФ и ч. 2 ст. 66 УПК КР).
4. Уровень владения языком.
В ст. 66 УПК РК в качестве переводчика называется лицо, «владеющее языком», а в ст. 59 УПК РФ — «свободно владеющее языком», знание которого необходимо для перевода. По мнению Г. П. Саркисянц, в содержание понятия «владеть языком» включается именно «активное знание его и умение свободно объясняться на этом языке» [5. — С. 24].
При этом ни в одном из уголовно-процессуальных кодексов не раскрывается содержание понятия «владение» или «свободное владение языком». Это относится и к понятию «недостаточно владеющий языком» (ст. 18 УПК РФ), рассмотренному нами выше. Таким образом, представляется необходимым добавить уточнение, касающееся определения уровня владения языком в соответствующие уголовно-процессуальные кодексы в целях устранения возможных вопросов со стороны правоприменителей.
5. Процессуальный статус переводчика.
Говоря о совокупности прав и обязанностей
переводчика, закрепленных в уголовно-процес-
суальных кодексах РФ и РК, следует отметить, что в целом положения аналогичных статей совпадают, за исключением некоторых особенностей. Так, ст. 67 УПК РК законодательно закрепляет право переводчика на отказ от участия в производстве по уголовному делу в случае отсутствия у него знаний, необходимых для перевода, а также на получение вознаграждения за выполненный перевод и возмещение понесенных им расходов.
Что касается обязанностей переводчика, которые он приобретает в связи с участием по уголовному делу, то они сформулированы в ч. 4 ст. 59 УПК РФ как запреты совершать определенные действия, а в ч. 2 ст. 67 УПК РК как обязанности. При этом следует отметить, что ни в одном из кодексов не сформулировано никаких требований к компетенции переводчика, принимающего участие в уголовном процессе, что, на наш взгляд, является упущением законодателя, которое также необходимо устранить.
Подытоживая сравнительный анализ положений, касающихся реализации принципа языка судопроизводства и участия переводчика в уголовном процессе Российской Федерации и Кыргызской Республики, мы можем сделать вывод о том, что в целом в рассматриваемых государствах все еще существуют некоторые проблемы, требующие устранения, а также вопросы, требующие дальнейшей проработки и совершенствования.
В Республике Кыргызстан к ним следует отнести вопросы более широкой реализации принципа языка судопроизводства в уголовном процессе с учетом многонационального состава государства; нормативно закрепить в п. 2 ст. 23 УПК КР указание на бесплатность использования лицом помощи переводчика в процессе производства по уголовному делу; устранить противоречие в п. 2 и п. 3 ст. 23 УПК РК, касающееся возможности выступать на родном языке и получать в переводе документы на ином языке, которым лицо владеет; расширить перечень процессуальных документов, подлежащих переводу, и круг лиц, вручению которым эти документы подлежат.
В УПК Российкой Федерации, на наш взгляд, необходимо более подробно изложить понятие «переводчик в уголовном процессе», добавив указание на его незаинтересованность в исходе дела, компетентность, а также цели участия; из ч. 2 ст. 18 УПК РФ исключить понятие «недостаточно владеющий языком» либо добавить в УПК РФ уточнение, касающееся определения уровня владения языком, в соответствующие уголовно-процессуальные нормы в целях устранения возможных вопросов со стороны правоприменителей. Кроме того, в УПК РФ и УПК РК целесообразно сформулировать требования к компетенции переводчика, что, на наш взгляд, позволит более качественно подходить к его поиску и участию в уголовном процессе.
ЛИТЕРАТУРА
1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // Российская газета. — 2020. — 4 июля.
2. Конституция Кыргызской Республики (принята референдумом (всенародным голосованием)
27 июня 2010 года (в редакции Закона КР от
28 декабря 2016 года № 218) // Централизованный банк данных правовой информации Кыргызской Республики. — URL: http:www.minjust.gov.kg (дата обращения: 14.06.2021).
3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ // Собрание законодательства РФ. — 2001. — № 52 (ч. I). — Ст. 4921 (ред. от 30.04.2021, с изм. от 13.05.2021, опубликованы на Официальном интернет-портале
правовой информации http://www.pravo.gov.ru — 30.04.2021, дата обращения: 14.06.2021).
4. Уголовно-процессуальный кодекс Кыргызской Республики от 02.02.2017 № 20 (в ред. закона КР от 31 декабря 2020 года № 13) // Централизованный банк данных правовой информации Кыргызской Республики. — URL: http: www.minjust.gov.kg (дата обращения: 14.06.2021).
5. Саркисянц Г. П. Переводчик в советском уголовном процессе / отв. ред. А. А. Азгамходжа-ев. — Ташкент : Фан, 1990. — 90 с.
6. Сартбаева А. А., Аскерова Ф. Ф. Реализация принципа языка судопроизводства по УПК Кыргызской Республики и УПК РФ // Вестник Удмуртского университета. — 2016. — Вып. 6. — С. 149—152.
7. Уголовное дело № 3/15-13/2019 // Архив Советского районного суда г. Воронежа.
REFERENCES
1. Konstitutsiya Rossiyskoy Federatsii (prinyata vsenarodnyim golosovaniem 12.12.1993 s izmeneni-yami, odobrennyimi v hode obscherossiyskogo golo-sovaniya 01.07.2020) // Rossiyskaya gazeta. — 2020. — 4 iyulya.
2. Konstitutsiya Kyirgyizskoy Respubliki (prinyata referendumom (vsenarodnyim golosovaniem) 27 iyunya 2010 goda (v redaktsii Zakona KR ot 28 dekabrya 2016 goda # 218) // Tsentralizovannyiy bank dannyih pravovoy informatsii Kyirgyizskoy Respubliki. —
URL: http:www.minjust.gov.kg (data obrascheniya: 14.06.2021).
3. Ugolovno-protsessualnyiy kodeks Rossiyskoy Federatsii ot 18.12.2001 # 174-FZ // Sobranie za-konodatelstva RF. — 2001. — # 52 (ch. I). — St. 4921 (red. ot 30.04.2021, s izm. ot 13.05.2021, opub-likovanyi na Ofitsialnom internet-portale pravovoy informatsii http://www.pravo.gov.ru — 30.04.2021, data obrascheniya: 14.06.2021).
4. Ugolovno-protsessualnyiy kodeks Kyirgyizskoy Respubliki ot 02.02.2017 # 20 (v red. zakona KR ot 31 dekabrya 2020 goda # 13) // Tsentralizovannyiy bank
dannyih pravovoy informatsii Kyirgyizskoy Respubliki. — URL: http:www.minjust.gov.kg (data obrascheniya: 14.06.2021).
5. Sarkisyants G. P. Perevodchik v sovetskom ugolovnom protsesse / otv. red. A. A. Azgamhodzhaev. — Tashkent : Fan, 1990. — 90 s.
6. Sartbaeva A. A., Askerova F. F. Realizatsiya printsipa yazyika sudoproizvodstva po UPK Kyirgyiz-skoy Respubliki i UPK RF // Vestnik Udmurtskogo uni-versiteta. — 2016. — Vyip. 6. — S. 149—152.
7. Ugolovnoe delo # 3/15-13/2019 // Arhiv So-vetskogo rayonnogo suda g. Voronezha.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Савицкая Ирина Геннадьевна. Доцент кафедры уголовного процесса. Кандидат юридических наук, доцент.
Воронежский институт МВД России. Е-mail: [email protected]
Россия, 394065, Воронеж, проспект Патриотов, 53. Тел. (473) 200-53-47.
Гущин Александр Николаевич. Доцент кафедры уголовного процесса. Кандидат юридических наук. Воронежский институт МВД России. Е-mail: [email protected]
Россия, 394065, Воронеж, проспект Патриотов, 53. Тел. (473) 200-53-39.
Savitskaya Irina Gennadievna. Associate Professor of the chair of Criminal Trial. Candidate of Law, Associate Professor.
Voronezh institute of the Ministry of the Interior of Russia. Е-mail: [email protected]
Work address: Russia, 394065, Voronezh, Prospect Patriotov, 53. Tel. (473) 200-53-47.
Gushchin Alexander Nikolaevich. Аssociate Рrofessor of the chair of Сriminal Trial. Сandidate of Law. Voronezh Institute of the Ministry of the Interior of Russia. Е-mail: [email protected]
Work address: Russia, 394065, Voronezh, Prospect Patriotov, 53. Tel. (473) 200-53-39.
Ключевые слова: принцип языка судопроизводства; право на пользование родным языком; переводчик в уголовном процессе.
Key words: the principle of the language of legal proceedings; the right to use the native language; an interpreter in criminal proceedings.
УДК 343.164
