CC BY
51
Балаянц М. С.
СПРАВЕДЛИВОСТЬ, СВОБОДА И РАВЕНСТВО КАК ЦЕЛЬ СУБЪЕКТА ЖИЗНЕННЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
5. ФИЛОСОФИЯ ПРАВА
5.1. СПРАВЕДЛИВОСТЬ, СВОБОДА И РАВЕНСТВО КАК ЦЕЛЬ СУБЪЕКТА ЖИЗНЕННЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
Балаянц Михаил Сергеевич, кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского процесса Место работы: Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева
Аннотация: в данной статье затрагивается проблема так называемого гносеологического, теоретико-познавательного подхода к изучению правовой действительности. Акцент делается, прежде всего, на выяснении того, что и как отражается в праве (в правосознании, правовой идеологии, законодательстве) и с помощью каких средств, насколько законодательство, юридическая практика адекватны отображаемым или правовым отношениям, что может служить критерием этой адекватности. Несомненно, что такой подход, опирающийся на методы и данные ряда таких специальных гуманитарных наук, как языкознания, герменевтики, логики и др., обладает большим эвристическим потенциалом.
Ключевые слова: правовая действительность, правовая гармония, справедливость, свобода, законодательство РФ.
JUSTICE, FREEDOM AND EQUALITYAS THE PURPOSE OF THE SUBJECT OF LIFE CIRCUMSTANCES
Balayants Mikhail S., Candidate of Legal Sciences, associate Professor of the Civil Process Department Place of employment: Oryol State University Behalf of I.S. Turgenev
Abstract: this article addresses the problem of the so-called epistemological, theoretic-cognitive approach to the study of legal reality. The emphasis is primarily on clarifying what and how reflected in the law (in legal consciousness, legal ideology, legislation) and with the help of what means, as far as legislation, legal practice is adequate to the displayed or legal relationships, which can Serve as a criterion for this adequacy. Undoubtedly, such an approach, based on the methods and data of a number of such special humanities, as linguistics, hermeneutics, logic, etc., has a great heuristic potential.
Keywords: legal reality, legal harmony, justice, freedom, legislation of the Russian Federation.
Сегодня трудно переоценить значение и роль аксиологического и деонтологического подходов и в плане перспективы формирования и утверждения в нашем обществе действительной правовой идеологии, этики власти и права. Правда, здесь возникает отнюдь не простой вопрос: как быть с правовой идеологией в обществе, которое провозглашает идеологическое многообразие, отказывается от любой идеологии в качестве государственной или обязательной? Должна ли эта правовая идеология, ценности правового мировоззрения поддерживаться государством и обществом? Если да, то как, в какой форме? Пока удовлетворительного, на наш взгляд, ответа, на этот вопрос нет. Роль юридической аксиологии и деонтологии в правовом воспитании нашего общества по-прежнему актуальна, поскольку они обосновывают жизненную важность для человека таких правовых ценностей, как свобода, равенство, справедливость, таких гражданско-правовых императивов и максим, как требование: «Будь лицом и уважай других в качестве лиц».
Обсуждая вопросы традиции и новации в праве в их ценностном измерении, необходимо учитывать своеобразие собственно аксиологического (и деонтологического в том числе) способа осмысления природы права, его отличия от теоретико-познавательного (гносеологического) и социологического подходов к изучению права. Без учета этого своеобразия весьма велика вероятность того, что главный предмет обсуждения - право - окажется чем-то неуловимым, расплывчатым и даже иллюзорным.
Однако к изучению правовой действительности можно подойти и с другой стороны, рассматривая право с точки зрения его обусловленности, детерминированности явлениями и процессами материального, социально-общественного порядка. В таком случае исследователь
ставит перед собой цель раскрыть те факторы в объективной социальной действительности, которые первичны, т.е. служат причинами возникновения, существования, исчезновения тех или иных элементов правовой системы общества. Как справедливо отмечает проф. С. Ф. Анисимов, причина возникновения какого-нибудь представления, мысли, чувства (добавим, и закона), с одной стороны, и объект отражения, на который они могут быть направлены и который они непосредственно отражают или регулируют, - с другой, - это не всегда одно и то же, они могут значительно расходиться.
Любая ценность может стать при известных условиях и инструментальной, и самоценной. Все дело в том, какое место она занимает в связи с другими ценностями в отдельной ситуации (не индивидуальной, конечно, а культурно определенной и нормативно значимой). Ценности не безразличны к их доступности осуществимости, но не исчерпываются этим осуществлением. Если некоторые ценности неосуществимы, они не исчезают и не умаляются, а просто оказываются безразличными к осуществлению.
Правовая жизнь человека должна быть постоянной, самостоятельной и свободной. Эти черты придают правовой ответственности не только реактивный, но и возвышенно - активный смысл. Это положение дает основание выделить среди правовых ценностей достоинство, самостоятельность и внешнюю свободу.
Справедливость становится ценностью в таком явлении, как фундаментальный пласт народных обычаев, вековых культурных традиций, универсальных абстрактных правил поведения, передающихся от поколения к поколению. Их можно сопоставить с выделением Г. В. Ф. Гегелем в человеческой деятельности общественно-
объективных образований совокупной культуры человечества. Они определяют своей организацией и нормами (правилами поведения) волю, сознание этих индивидов и в сфере политической, и в сфере правовой, религиозной, нравственной и даже научной. В них, по большей части неявно, наличествует юридический, правовой опыт народа. Действия, поступки, опирающиеся на незакрепленные, не оформленные юридически, но фактически исполняемые нормы, можно назвать спонтанными ценностно-правовыми действиями, поступками, или действиями, включающими ценностно-правовой аспект. Такие действия выражают, несут в себе и совокупные знания и ценности народа (общества) и ценности самого субъекта [1,3].
Справедливость - сверхзадача права, ориентир, основание. С одной стороны, справедливость разумна (умопостигаемая), с другой, она спонтанна (очевидна). В праве справедливость вряд ли имеет содержательно-ценностную нагрузку. От идеи справедливости к конкретной справедливости непосредственно переходить нельзя. Идея справедливости касается поиска состояния (целостного состояния как гармоничного), а конкретная справедливость есть мера соответствия одного факта другому. Концепт справедливости задает такое множество смыслов, что единого понятия не получить. Надо лишь последовательно и бесслойно (открыто) проговаривать все это множество, сообразуя каждый смысл с соответственной областью или аспектом. Справедливость есть оценка (или мера), отвечающая чувству права. Справедливость вторична по отношению к идее права. Справедливость есть требование (условие) к оценкам, взвешиванию, выбору, решению, чтобы каждой из сторон было воздано должное, полагающееся, установленное, присущее и т.д. Справедливость - не идеальная мера, а всегда соответствие некоторых условий, ситуаций существующим по этому поводу законам, т.е. природе этих условий, отношений. Справедливость очевидна, ясна, а потому трудно выразима, определима. Справедливость -движение, а анализ ее - остановка и, стало быть, невозможность справедливости. Справедливость не рациональна, а культурна. Понятие справедливости отражает право в его ситуативно-конфликтном, спорном аспекте, в контексте судебных решений. Но право в контексте нормативности через справедливость уже понять нельзя. Там оно отражается через законность и правомерность. Справедливость должна быть не грозной (возмездной), а милосердной. Милосердие - одна из мер справедливости. Какую меру предпочесть - вопрос не логики, а культуры. В праве она задана ситуации как ее масштаб, рамка. Правосознание определяет справедливое и несправедливое. Справедливость и несправедливость никогда не бывают одинаковыми для всех. Несправедливость существует именно потому, что справедливость стоит на другой стороне, обращена к другой стороне. Справедливость - не всеобщее благоденствие, а специфическое распределение отношений между людьми сообразно или противно их цели, желанию, требованию справедливости, права и т.д. Право уравнивает справедливость, делает ее формальной, а значит, внешней и чужой.
Справедливость - не цель права, а цель субъекта в конкретных жизненных обстоятельствах. Справедливость понимается как соответствие нормы, требования, санкции, решения и пр. данному случаю, т.е. соответствия общего единичному, конкретному.
Справедливость - это примирение враждующих сторон, обеспечение равенства в судебном разбирательстве, презумпция невиновности, состязательность и
гласность судебного процесса и др. Справедливость -это не требование равенства, а требование, чтобы люди разделяли судьбу друг друга. Только в своей связанности с равенством и в уравнивающей форме она применима в формальном праве.
Без солидарности справедливость неполноценна, т.е. она остается чисто рациональным конструктом, калькуляцией в условиях неопределенности. Солидарность выступает моментом ответственности. Это не коллективная ответственность и не круговая порука, а согласие нести ответственность из солидарности с другими. И в этом можно усмотреть форму правовой справедливости.
Гражданские ассоциации способствуют развитию у своих членов духа сотрудничества, солидарности и преданности группе. Индивиды, добровольно включающиеся в группу с широким разбросом целей и предпочтений среди ее членов, не только приобретают навыки кооперации и ощущение гражданской ответственности за коллективные начинания, но и невольно учатся самодисциплине, терпимости и уважительному отношению к мнению других.
Понятие свободы вообще определять бессмысленно. Можно, но весьма трудно, говорить о свободе в какой-нибудь форме (правовой, политической, нравственной), но вообще надо о свободе мыслить конкретно: от чего конкретно свобода. Тогда, в частности, станет известно, от чего свободы быть не может. И это будет царство необходимости, обязательности, должного и т.д. В природе все происходит самопроизвольно, т.е. в силу необходимости, заложенной в каждом моменте, элементе. В обществе нет ни самопроизвольности, ни неумолимости необходимого, но есть свобода. Право на свободу есть право человека быть человеком, т.е. существовать в условиях неопределенности отношений, их многозначности, многослойности, многофункциональности. Культура есть то, что воспроизводится накапливанием не самопроизвольно, а в силу человеческой свободы [4,6].
Свобода неестественна, т.е. самопроизвольна. Поскольку свобода - человеческая способность, постольку ее содержанием (и действительностью) может быть только определенный тип необходимостей внеприродно-го характера. Свобода есть характеристика только права человека, но не права во всех других смыслах. Свобода есть одно из состояний человека, а потому - одно из его прав, поскольку это состояние связано с состоянием другого. Право - настолько же реализация свободы, сколько и реализация несвободы. Право по поводу права свободы - безразлично к этой свободе. Связь права со свободой является скорее методологической установкой, ценностным ориентиром, нежели отражением действительности. Юридическое понимание права нельзя вывести из факта свободы.
Свобода есть неопределенность, как в позитивном, так и в негативном смысле. Неопределенность порождает выбор, выбор есть ограничение неопределенности. Выбор не бывает свободным. Ситуация выбора - свобода, а не сам выбор. Предоставление возможности выбора есть высшее понимание свободы как предоставления. Сам выбор есть внутренняя возможность. Традиционная связь свободы с необходимостью верна в познавательном плане, но не в деятельностном, в социальном. Здесь свобода связана с несвободой, которая не является необходимостью.
Свобода есть область определенности, в том числе, способностей и целей. Способность быть свободным задает данную определенность человеку. Поэтому определенность каждого человека, в его свободе, всегда ин-
Балаянц М. С.
СПРАВЕДЛИВОСТЬ, СВОБОДА И РАВЕНСТВО КАК ЦЕЛЬ СУБЪЕКТА ЖИЗНЕННЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
дивидуальна, единична. Единичность конкретной свободы человека и есть его свобода.
Свобода есть всеобщее свойство и условие социальности и духовности. Там, где право связано со свободой, оно индивидуалистично.
Область свободы человека в самом широком смысле слова - область его индивидуальных прав (добытых прав на свою личность, в отличие от прав на свое гражданское состояние и прав на то, чтобы быть человеком), а не область разрешенного, не субъективное право в юридическом смысле. Это свобода иметь право или не иметь его, а вовсе не свобода следовать требованиям, нормам или не следовать им. Свобода каждого есть абстрактная свобода, как возможность вести себя разумно, т.е. это свобода очень близка, по сути, идее гражданственности.
Когда человек делает не то, что я хочу, он свободен, т.е. негативен по отношению к моему желанию, притязанию, даже праву. Когда человек делает то, что я хочу, в соответствии с моим правом, он связан, обвязан (обязан), но не свободен. Свободен по отношению к нему я. Свобода - не мое или чье-то свойство, а неустойчивое порождение ситуации. Проблема свободы естественно возникает вследствие ее отсутствия. Ценность свободы -в ее отсутствии.
Реализация свободы - сверхзадача для права, метафизическая (идеологическая) по своему характеру. Свобода есть внутренняя неограниченность в рамках сознаваемых границ. Не право невозможно без свободы, а свобода невозможна без права. И это касается человека, а не общества. Право есть условие свободы.
Не право есть утверждение свободы, а свобода утверждает право. Реальная свобода в обществе не формальна, не равна. Она - привилегия, преимущество, прерогатива, сила и пр. Ограничение свободе дает лишь дискриминирующий класс. Буржуазия утверждала свободу, пока была дискриминированной, но выхолостила ее в принцип ограничения свободы как обывательскую разумность, как расчет живущего на свой страх и риск. Ограничение свободы направлено на другого, со стороны силы.
Свободе всегда придают ценностную окраску. Но она - не ценностная категория, если говорить о природе этого феномена, а не о конкретных проявлениях его сущности. Свобода - состояние несвязанности безразлично, чем и побужденности только собой. Свобода является или следствием произвола, или следствием уважения. Свобода есть полученное условие; для ее достижения еще надо многое совершить. В правовой сфере понятие свободы есть условный термин, понятие в переносном смысле.
Свобода есть сверхнужда, сверхнеобходимость. Произвольность свободы - в ее переменчивости, случайности. Свобода как самоопределенность человека - заблуждение: это - независимость, а не свобода.
Свобода есть отношение к обязательности требования, правила, нормы, а не область одного только разрешенного. Если право охватывает только область разрешенного, тогда свобода не является характеристикой права, и, в частности, не может быть понята в ее природе юридическая ответственность. Не возможности определены свободой, а свобода определена возможностями человека. Характер возможностей: один их поток направлен на предметный результат (выбор усилия), а другой - на защиту самой возможности от посягательства.
Фактическая свобода человека опирается на индивидуальные усилия, риск, давление, силу, настойчивость и
неопределенность социальных нормативов. Юридическая свобода опирается на узаконенные статусы и отношения. Можно быть фактически свободным в рамках юридической несвободы, и наоборот.
Юридическая свобода - это формальная возможность взять на себя ответственность; это свобода формы, т.е. ограниченная свобода. Правовая же свобода - это реальная возможность брать на себя ответственность. Свобода в правовом смысле - не поведение мудреца, а способность брать на себя ответственность за свои действия. Правовая свобода есть осознание ответственной деятельности, иначе она - произвол, прихоть, беззаконие и пр. Правомерность свободного действия. Свобода есть область индивидуального бытия. Свободное общество -свободно в переносном смысле: это общество, в котором человеку можно быть свободным [4].
Среди общезначимых международно-правовых актов в сфере социальных прав право любого человека на социальное обеспечение указано во Всеобщей декларации прав человека 1948 г., в Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах 1966 г., в ряде Конвенций и Рекомендаций МОТ, относящиеся к правам трудящихся в области социального обеспечения. Среди таких документов - Конвенция № 102 о минимальных нормах социального обеспечения 1952 г., Конвенция № 98 о трудящихся мигрантах 1949 г., Конвенция № 118 о равноправии в области социального обеспечения 1962 г., Конвенция №143 о злоупотреблениях в области миграции 1975 г. и многие другие [5,7].
В этот же перечень можно включить международные нормы регионального характера: Европейская конвенция прав человека и основных свобод 1950 г., Европейская социальная хартия 1961 г., Европейская конвенция о социальном обеспечении 1972 г., равным образом Дополнительное соглашение по применению указанной конвенции, Европейский кодекс социального обеспечения, Африканская Хартия прав человека и народов 1981 г., Всеобщая исламская декларация прав человека 1981 г., Азиатско-Тихоокенская декларация прав человека и народов 1988 г., и др. [1,6].
Непременным условием правовой свободы является признание самоценности каждой личности, взятой в ее отдельности. Требование свободы оказывается ничем иным, как стремлением повысить веру в самого себя, в свою значимость и ценность, хотя бы и в малой степени присущую реальному правовому существу. Как известно, признание ценности личности (как ее права и свободы) связано с вполне конкретными эпохами развития обществ и сменяет (или дополняет) в общественном сознании идею подчиненности личности интересам целого, преодолевает мысль о готовности растворяться в общем деле. Но если право в состоянии функционировать как в условиях свободы личности, так при ее отсутствии - а история является свидетельством такой возможности -то, значит, и в этом смысле свобода не может считаться исходной и имманентной характеристикой права и не позволяет высветить глубинную сущность права.
Свобода в праве фигурирует вовсе не как условие права, а как предпосылка ответственности. Ответственность есть возможная санкция за невыполнение требований, которое может быть только добровольным. Иначе извращается сам смысл права и ответственности. Из свободы человека проистекает как ответственность, так и безответственность. Иными словами, свобода не связана с ответственностью (в позитивном смысле) необходимым образом. С точки зрения проблемы ответственности,
свобода есть следствие терпения произвола человека. Правовая реакция должна быть ограничена только непосредственными последствиями (результатами), а не отдаленными последствиями, которые вне зоны ответственности (в позитивном смысле). Свобода возможна только в условиях защищенности. Иначе речь идет не о свободе, а о выборе, о произволе и т.п. Защищенность же есть действительность гарантий. Поэтому можно с условной долей вероятности говорить о защищенности как о ценности современного общества.
Равенство (как установка, идея) всегда реализуется в усеченном виде, как частичное, ситуативное равенство. Равенство связано с потенциальным, а не с реальным правом. Сила этой установки определяет зрелость, насыщенность правосознания. Идея равенства определяет трансформацию права в писаное право, в систему обезличенных правовых актов. Идея личности (индивидуальности) определяет трансформацию права в творимое право, в совокупность согласованных с ситуацией решений [2,4].
Равенство - не одинаковость и не математическая операция, а установка на достоинство человека. В достоинстве люди равны, но это - глубочайший уровень, не подвластный одной только норме. Достоинство реализуется по-разному. И лишь возможность этой реализации связана с равенством в регулятивном смысле. Равенство не действительно. Правовое равенство всегда распространяется на часть общества. Реальное равенство -либо возможность, либо несущественность. В существенном, в духе люди не могут быть равны, и в этом смысле право должно представлять собой лишь сумму индивидуальных прав, но не общность. Единство единичного и общего.
Равенство в праве есть заданное условие, масштаб отношения и оценки, а не следствие чего-либо. Равенство идет извне; изнутри идет неравенство. Равенство есть следствие согласия на равенство, а не его условие (например, должностная обязанность и ее оплата). Право на равенство в каком-либо отношении есть на самом деле притязание-право на такое же преимущество (привилегию), которое имеет другой человек в такой же ситуации. Право на равенство в преимуществах. Только если равенство в каком-то отношении касается не индивида, а всего класса (группы, типа и т.п.), тогда существует и действует формальное равенство людей друг другу в смысле их усредненности, обезличенности, одинаковости, в том числе, и в правах. Общий знаменатель, только все числители разные.
Добро и зло, положительная и отрицательная ценность - не онтологические свойства отдельных личностей, а результат их жизненного выбора. Ценность личности должна пониматься не как ее фактичность, а как принципиальная возможность добра, положительной ценности. К этому обращен взор моралиста, правоведа. Поэтому эмпирическое неравенство (неодинаковость) ценения личности и определения ее места в иерархии ценностей не отвергает этической, религиозной - вообще одухотворяющей одинаковости ценности личности. С нее все начинается, но не с ее помощью реализуется. В праве реально поддерживается формальность равенства и идеально провозглашается абсолютное равенство (используя возможности и средства морали).
Идеи свободы и равенства, заменившие справедливость и превратившиеся затем в закон, есть лишь отражение борьбы за индивидуальную жизнь, ее значимость и независимость. Идея равенства гласит: то, что значимо для одного, значимо для всех (и во всех).
Право, опирающееся на равенство, вряд ли способно обеспечивать также и свободу. Оно рассчитано на обеспечение защищенности и способно лишь на иллюзорную свободу проступка, свободу извращенного рациональностью буржуа.
Обществу приходится выбирать: равенство или свобода. Одно несовместимо с другим в масштабах общества. Равенство - безличность, формальность, свобода - ин-дивидуализированность, содержательность.
Общественное благо является реальной правовой ценностью. Оно компенсирует негативный момент, заложенный в индивидуализированном образе жизни. Оно достигается не вследствие целенаправленного единения людей на общее дело, а как бы само собой, в стихии социальных связей людей, т.е. без специального и неестественного напряжения сил. Содержание данной ценности являются весьма умеренные показатели социального комфорта, материального благополучия, элементарного порядка и устойчивости общественных отношений. Общественное благо, в таком понимании, в принципе общедоступно, относительно легко достижимо и в меру заземлено.
Порядок отражает установки на стабильность, однородность, максимальную формальность правовых отношений, на функциональность. Западное право сохраняет черты весьма жесткого, прочного и эффективного в своей безличности правового состояния общества.
Стабильность, порядок, безопасность оказываются имманентными свойствами справедливости. Данные ценности являются производными от ценностей моральных, чью сущность составляет перенесенная в саму сферу объективных идей креативная деятельность. Неразрывно связанные со сферой нравственности и выступающие в качестве необходимого этапа в осуществлении нравственности идея справедливости и правовые ценности сохраняют свою сущностную характеристику активности и креативности, несмотря на их логицизированную и ин-теллектуализированную структуру.
Статья проверена программой «Антиплагиат». Оригинальность 79,87 %.
Список литературы:
1. Аннаев Б. А. Международное сотрудничество в области защиты прав человека // Вестник Марийского государственного университета. Серия: «Исторические науки. Юридические науки». 2016. №6. С. 36 - 44.
2. Брежнев О. В. Проблемы правового регулирования и реализации конституционных социально-экономических прав и свобод иностранных граждан и лиц без гражданства в России: монография. Изд. 2-е, перераб. и доп. Курск: Курский инт гос. и муниципальной службы, 2010. 140 с.
3. Ветютнев Ю. Ю. Аксиология правовой формы: монография. М.: Юрлитинформ, 2013. 200 с.
4. Малахов В.П. Философия права: формы теоретического мышления. М.: Юнити-Дана, 2009. 151 с.
5. Международные механизмы защиты прав человека (разработки, рекомендации, выводы) / сост. Вохмянин Д. В., Булатов Р. М. Казань: Комитет по защите прав человека РТ, 1999. 95 с.
6. Примова Э. Н. Некоторые нормативно-правовые основы иммиграционной политики Евросоюза. Власть. 2015. №6. С. 181 - 185.
7. Россия ратифицировала Европейскую социальную хартию. Информационное письмо №56 (30.07.2009 г.) (Эл. ресурс). URL: www.gblplaw.ru/news/legal/2980/ (дата обращения: 20.01.2017)
8. Рубинская Э. Д. Международное миграционное сотрудничество в противодействии нелегальной миграции: анализ практики и система мер. Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. 2016. №1. С. 124 - 138
