CC BY
177
УДК 81'38
Л.И. Донецких, А.Ж. Фаттахова
СПОСОБЫ СОЗДАНИЯ ГИПЕРБОЛИЧЕСКОГО ЭФФЕКТА В ПОЭМЕ В.В. МАЯКОВСКОГО «ЛЮБЛЮ»
В статье представлено комплексное рассмотрение средств и способов языковой и индивидуально-авторской реализации гиперболических образов в поэме Владимира Маяковского «Люблю».
Гиперболический фон поэмы создается лексико-семантически, фразеологически, тропеически, фонетически, словообразовательно, морфологически и синтаксически. Композиционная структура текста отражает логику развития любви Лирического героя и окружающих его обывателей. Контраст образов формирует понятийно-содержательную и эмоционально-оценочную ауру текста.
Метод лингвостилистического толкования позволил выявить специфику создания авторской гиперболы как эстетической единицы; раскрыть особенности ее функционирования в системе поэтического целого; осознать гиперболизм как основную идиолектную черту творчества великого поэта, обусловливающую идейную предназначенность и взаимосвязанность всех языковых единиц текста.
Ключевые слова: гипербола, троп-фигура-художественный прием, комплексный анализ, языковые уровни, эстетическое функционирование.
В. В. Маяковский - фигура в русской литературе поистине легендарная. Он один из немногих сумел соединить в своем творчестве острую сатиру и нежную лиричность, горькую иронию по поводу несовершенства мира и испепеляющую любовь ко всему живому, безжалостную пренебрежительность и бесконечную доброту. До настоящего времени личность Маяковского вызывает немало споров среди критиков, исследователей творчества поэта и просто почитателей его многогранного таланта.
В творчестве В. Маяковского гипербола - сложное явление, способное репрезентироваться на различных уровнях организации текста: лексическом, фразеологическом, тропеическом, понятийно-содержательном, синтаксическом, фонетическом и др. Огромную роль в создании гиперболических образов в поэтике В. Маяковского играет гиперболический фон произведения, основывающийся на идейно-содержательной вертикали и ее горизонтальных языковых реализациях. Гиперболический фон обусловлен объективными (тема и идея произведения) и субъективными (личность Лирического героя) факторами.
Гиперболическое значение создают не только различные тропы, фигуры и стилистические приемы, но и целые конструкции на разных уровнях организации текста (лексическом, фонетическом, словообразовательном, морфологическом, синтаксическом). Более того, даже встречающаяся в тексте литота («Литота - образное выражение, в котором содержится художественное преуменьшение величины, силы, значения изображаемого предмета или явления» [10. С. 328]) - прием, противоположный гиперболе по воздействию, может представлять парадоксальные преувеличения того или иного явления.
Наряду с блестящими по своей художественной значимости и яркости образов произведениями о революции Маяковский оставил нам не менее замечательные произведения о человеческих чувствах. Они поражают своей прямотой, искренностью и честностью.
Каждое стихотворение, каждая поэма о любви - своеобразная исповедь поэта перед своим читателем и прежде всего перед самим собой. В любви, как, собственно, и во всем прочем, Маяковский ставит себя особняком от простых обывателей, подчеркивая гигантские размеры своего чувства, величественно возвышая его над «крохотными людскими любовишками»:
«Нежные!
Вы любовь на скрипки ложите.
Любовь на литавры ложит грубый.
А себя, как я, вывернуть не можете,
чтобы были одни сплошные губы!» [6. С. 245].
Любовь Маяковского подчас груба в поэтическом выражении, но очень нежна по своей сути. В этом ее парадоксальность и уникальность.
Биографы отмечают любвеобильность Маяковского, однако, несмотря на многочисленные романы, всю свою жизнь поэт был верен одной «музе» - Лиле Юрьевне Брик.
В автобиографии Маяковского «Я сам» встреча с Лилей и Осипом Бриками в июле 1915 года озаглавлена как «Радостнейшая дата», и именно с этой даты начнутся душевные терзания поэта, муки ревности, скрашиваемые быстротечными мгновениями счастья. Любовь к Лиле Брик станет вдохновением для создания множества стихотворений и поэм о любви, где в непосредственном взаимодействии оказываются страсть и горечь обиды, нежность и отчаяние, душевное волнение и негодование.
Исследователь творчества В. Маяковского Зиновий Паперный в статье «Маяковский в работе над поэмой «Про это» обращает внимание на высказывание поэта-имажиниста Вадима Шершеневи-ча: «Поэт - это тот безумец, который сидит в пылающем небоскребе и спокойно чинит цветные карандаши для того, чтобы зарисовать пожар. Помогая тушить пожар, он перестает быть поэтом» [7] И хотя имажинисты видели в Маяковском своего лютейшего врага, «осквернителя искусства», пошедшего в «услужение» к новой жизни» (Там же), говоря о Маяковском, можно утверждать, что он не только не помогает тушить «пожар» человеческих чувств, «пожар сердца», но еще и подбрасывает в него «поэтические дрова», коими являются его произведения о любви. Не поддается сомнению тот факт, что любовная лирика в целом характеризуется прежде всего внутренней рефлексией автора.
Поэма «Люблю», датированная 1922 годом, как и многие другие произведения Маяковского, была написана для Лилии Брик и имела неофициальное название «Милым кисам заместо объяснений и писем». Это своего рода стихотворная автобиография поэта, которую по значимости можно сопоставить с написанной в том же 1922 году автобиографией «Я сам». Однако в этом произведении автор делает акцент не столько на фактах своей биографии, сколько на процессе зарождения и становления в себе «громадного» и в прямом смысле этого слова «невыносимого» чувства любви. Читатель словно становится свидетелем разворачивающейся всего на нескольких страницах эволюции созревания в авторе поистине великого чувства ко всему миру.
В композиционном плане поэма четко структурирована. Она состоит из десяти глав, в которых поэт шаг за шагом излагает свою жизнь с детства до зрелого возраста. Автобиографическая форма произведения помогает автору развернуть перед читателем процессы зарождения, воспитания и становления способности человека к любви. Маяковский раскрывает свою душу, словно механическую музыкальную шкатулку, «объясняя» и «показывая в деле» каждый механизм во взаимодействии с другими. Примечательно, что, наряду с главами, заключительным композиционным звеном в поэме является «Вывод», в котором автор подводит итоги «взросления» своей души, провозглашает бессмертность своего великого чувства и клянется в его нетленности:
«Не смоют любовь ни ссоры, ни версты. Продумана, выверена, проверена.
Подъемля торжественно стих строкоперстый,
клянусь -
люблю
неизменно и верно!» [6. С. 263].
Принимая во внимание особенности построения глав в поэме, можно говорить о структурной гиперболичности, которая не может не отражаться и на содержательном уровне. Выстраивая свое произведение как хронику развития любви, автор из главы в главу наполняет это чувство новыми смыслами и соответственно способствует выведению на смысловом уровне образа любви всеобъемлющего масштаба, гиперболизированной.
Гиперболический стиль поэмы «Люблю», как и других произведений Маяковского, органически связан с характером восприятия реалий жизни самим автором, и поэтому говорить о гиперболе, как о классическом приеме было бы неверным. Гипербола в поэтике В. Маяковского - суть индивидуально-авторского стиля, реализующаяся с помощью лексических, семантических, стилистических средств на разных уровнях организации текста. В гиперболических образах отражаются мировоззренческая позиция автора, а также сложность его характера, сильного и напористого, с одной стороны, и легко ранимого - с другой. О. Ильин пишет, что гиперболы «самой по себе нигде нет, потому что она есть везде, заявляя о себе так или иначе всеми тропами и фигурами, поочередно открываясь в них в общем движении словесного текста» [4. С. 69].
Рассмотрим и конкретизируем мысль, высказанную Ильиным, предложив свою систему видения и описания гиперболы при толковании текста поэмы «Люблю».
В поэтике В. Маяковского в целом и конкретно в поэме «Люблю» можно выделить две взаимодействующие составляющие. Основой является гиперболический фон произведения. Фон художественного преувеличения является доминирующим в поэме и обусловлен объективными и субъективными факторами. К объективным относится тема и идея произведения, к субъективным - личность лирического героя.
Плоскость фона художественного преувеличения создается в перспективе целого: идейно-содержательная вертикаль и ее конкретные языковые горизонтальные реализации. Гиперболический фон становится основой для реализации конкретных образов-гипербол, в которых значение художественного преувеличения создается лексико-семантическими, фразеологическими, тропеическими, словообразовательными средствами.
Гиперболический фон и конкретные образы-гиперболы находятся в органической связи и взаимозависимости. Гиперболический фон выступает как целое, конкретные образы-гиперболы - его части. Образность целого (то есть контекста) накладывает отпечаток на каждое отдельное слово, входящее в контекст. В результате любое слово может становиться образным в зависимости от его смысловой и эмоциональной нагрузки, от его места и окружения, от степени связи с другими словами. Но и сущность целого зависит от природы составляющих его частей. Части же испытывают влияние целого, в состав которого они входят, выражая его сущность. При этом каждая среда «обладает ассимилятивной силой, которая заставляет слово нести те, а не иные функции и окрашивает их тоном деятельности» [13. С. 90].
При анализе поэмы представим способы реализации образов-гипербол, учитывая общий гиперболический фон произведения. Опорой будет служить композиционная структура поэмы, поскольку именно она биографически определяет этапы развития личности лирического героя, описание которых влечет за собой использование определенных лексических и стилистических средств. Композиция поэмы помогает автору в изображении любви как образа, протяженного во времени и пространстве и созревающего вместе с Лирическим героем.
В первой главе поэмы, которая носит название «Обыкновенно так», Маяковский рассуждает о любви в обывательском представлении. В плане содержания автор идет от общего к частному: сначала он показывает любовь в традиционном понимании, а в следующих главах эксплицирует альтернативную концепцию любви - свою собственную, которая настолько отличается от общечеловеческой, что гиперболизирует лирического героя до уровня сверхчеловека.
Любовь, по Маяковскому, из эфемерно-романтического чувства, едва уловимого и волшебного, вырастает во вполне материальный «объект», имеющий свой жизненный цикл и способный, как все живые существа, рождаться и умирать.
Гиперболический фон в первой части поэмы создается архитектонически. Эмоционально-семантический эпицентр проявляется на синтаксическом уровне с помощью емких односоставных предложений («Под старость спохватятся. // Женщина мажется. // Мужчина по Мюллеру мельницей машется. // Но поздно. // Морщинами множится кожица...»), эллиптических конструкций («На сердце тело надето, // на тело - рубаха»).
Особое значение для выражения общего значения преувеличения имеют восклицательные предложения: «На сердце тело надето // на тело - рубаха. // Но и этого мало! // Один - // идиот! - // манжеты наделал // и груди стал заливать крахмалом». Восклицания в данном примере являются выражением крайней степени экспрессии автора и катализируют раскрытие общего гиперболического смысла.
Также следует отметить, что гиперболический фон первой главы как идейно-содержательная ткань формируется раскрытием содержательно-эмоционального плана, построенного на контрасте, который усиливает положительную оценку образа героя и отрицательную оценку обывателей. Конкретные гиперболически-контрастные образы реализуются лексико-семантически. Рассмотрим примеры:
«Любовь любому рожденному дадена, -но между служб, доходов и прочего со дня на день
очерствевает сердечная почва» [6. С. 252];
«Но поздно.
Морщинами множится кожица.
Любовь поцветет,
поцветет -
и скукожится» (Там же).
В словосочетании «сердечная почва» лексема «почва», употребленная в своем прямом значении (как поверхностный слой литосферы Земли), соединяясь с прилагательным «сердечная» приобретает абсолютно новое, метафорическое значение и выражает интимный характер этого образа. «Оживляет» его стоящий рядом глагол «очерствевает», который несет в себе семантику «умирания», «увядания» и наделяет тем самым образ «сердечной почвы» чертами живого существа (ведь только они имеют свойство умирать). Эту теорию подтверждает и следующий пример: «Но поздно. // Морщинами множится кожица. // Любовь поцветет, // поцветет - // и скукожится». Позиция разговорного, сниженного слова «скукожится» (Кукожиться - уменьшаться до минимальных размеров, жаться, ежиться (от холода, недомогания) [10. С. 313]) выражает в данном контексте отношение к любви не как великому чувству, а как к земному существу. Если мы проследим за функционированием лексемы «скукожиться» в контексте, то увидим, что она является основой для создания обывательского взгляда на процесс формирования чувства в первой главе поэмы. От бессмертного, почти святого чувства любовь низвергается до уровня вещи, которую можно купить «рубликов за сто». И тогда лексема «скукожится», имеющая уничижительную окраску, становится выразителем авторской идеи об обесценивании любви как чувства в мире обывателей. Как мы уже говорили, автор противопоставляет мир своей души и мир «прочих», а следовательно, и любовь в этих мирах различна. Если в мироощущении автора «Не смоют любовь // ни ссоры // ни версты...» (глава «Вывод»), то в мире обывателей эта самая «любовь» «скукожится.». Данная лексема контрастно контактирует с лексемой «поцветет», которая выражает положительное авторское восприятие любви. Глаголом «поцветет» Маяковский «оживляет» любовь, сопоставляя это чувство с цветком. Примечательно, что автор использует повтор («поцветет, поцветет и скукожится») как выражение процесса кратковременного, имеющего неизбежный конец.
Таким образом, можно говорить о том, что контрастные образы двух представлений о любви (обывательского и авторского), созданные лексико-семантически, гиперболизированы, так как наделены свойствами материальных объектов. Эти образы лейтмотивом проходят через все произведение и способствуют формированию общего гиперболического фона поэмы на композиционном уровне.
Вторая глава «Мальчишкой» посвящена становлению лирического героя как человека тонко чувствующего. Здесь перед нами - личность, чья душа способна вобрать в себя весь мир. Гиперболический фон реализуется в основном через контраст «мира» героя и «мира» обывателей, что дает право обособить фигуру лирического героя и говорить о нем как о человеке особенном.
Лексико-семантической реализацией контрастных образов гиперболы, спроецированных на гиперболический фон поэмы и направленных на гиперболизацию фигуры лирического героя, является экспрессивная, просторечная лексика, а также лексемы, образованные суффиксальным способом.
В примере: «А я - // убег на берег Риона // и шлялся, // ни черта не делая ровно. // Сердилась мама: // «Мальчишка паршивый!» // Грозился папаша поясом выстегать.» происходит соединение просторечной («убег») и экспрессивной, жаргонной лексики «шлялся», «ни черта», «паршивый», в котором можем уловить контраст между авторским и обывательским мировосприятием: ведь все экспрессивные слова направлены в адрес лирического героя. Неслучайно Маяковский постоянно акцентирует внимание на обособленности, одиночестве своего персонажа. Его не понимают даже самые близкие люди.
В тесной взаимосвязи с лексическим уровнем организации текста находится словообразовательный уровень, поскольку именно путем словообразования автором создаются новые лексемы, помогающие высветить отношение поэта к миру. Среди многочисленных способов словообразования следует отметить суффиксальный способ, широко использующийся Маяковским в поэме «Люблю». В большинстве своем данным способом образованы разговорные и экспрессивно окрашенные слова. Например:
1) «.но с детства // людье // трудами муштровано.»;
2) «А я, // разживясь трехрублевкой фальшивой, // играл с солдатьем под забором в «три листика».
В обоих примерах - индивидуально-авторские лексемы, образованные суффиксальным способом - «людье», «солдатьем», и во всех случаях функционирует суффикс <ф>, который традиционно
имеет значение собирательности. Но если обычно этот суффикс используется в словах, не обозначающих людей (к примеру, «воронье», «зверье», «комарье»), то у Маяковского применение слов с этим суффиксом к названиям групп людей создает необходимый автору эффект небрежной речи простого рабочего - человека, воспитанного улицей.
Лирический герой сочетает в себе грубость, колкость высказываний и необыкновенную нежность чувств ко всему миру, что в идейно-содержательном плане подчеркивает контраст душевной организации и обстоятельств, в которые приходится вписываться этой душе. Стремление подняться над обыденной жизнью гиперболизирует фигуру лирического героя до масштабов поэта-глашатая, гордо утверждающим свое чувство.
Гиперболизированно-контрастные образы авторского и обывательского миров, направленные на раскрытие гиперболического фона, создаются также с помощью приема литоты, который реализован лексическими и словообразовательными средствами: «Дивилось солнце: // "Чуть виден весь-то! // А тоже - // с сердечком. // Старается малым!"». Образ «малого сердечка» здесь выступает как вместилище большой любви. Уменьшительно-ласкательное слово «сердечко» (которое образовано суффиксальным способом от слова «сердце») в сочетании с прилагательным «малым» контрастирует с образом «сплошного сердца», которое «гудит повсеместно» и является эпицентром гиперболического фона в последующих главах. Литота, создающаяся лексическими средствами, в данном примере выступает как элемент восходящей гиперболы, которая выстраивается постепенно из главы в главу на уровне содержания. В представленных ниже примерах проявлена композиционно-содержательная глагольная градация: «старается», «гудит», «разросся»:
1) «А тоже- //с сердечком. // старается малым...» («Мальчишкой»);
2) «Сплошное сердце - // гудит повсеместно». («Взрослое);
3) «Комок сердечный разросся громадой» (« Что вышло»).
Литота, реализующаяся лексическими средствами, проявляется и в следующем примере:
«Откуда // в этом // в аршине // место - // и мне, // и реке, // и стоверстым скалам?!»
Литота «в аршине» (устаревшее) направлена на конструирование гиперболизированного образа лирического героя, который вмещает в себя, равного аршину (мера длины, равная 70 сантиметрам), не только весь окружающий мир, но и Вселенную. В несочетаемости этих реалий скрыт идейно-содержательный гиперболический смысл, ведь, если заглянуть в глубь авторского замысла, данный пример иллюстрирует всеохватность любви поэта. И тогда раскрывается гиперболизированный образ персонажа, построенный на основе литоты - приема, противоположного гиперболе.
Литота создает необходимый гиперболический фон второй главы поэмы, акцентируя внимание на контрасте поразительной глубины чувств еще только формирующегося лирического героя (учитываем, что глава носит название «Мальчишкой») и его внешнего изображения.
В третьей главе «Юношей» контраст лирического героя и чуждого ему мира выражен уже в полной мере. Индивидуально-авторская оценка образов обывателей имеет уничижительную окраску. Более того, Лирический герой начинает осознавать свою избранность и смело порицает «душевную ущербность» общества.
Контрастные образы, направленные на создание гиперболического фона в данной главе, выстраиваются с помощью литот, реализованных лексическими средствами (суффиксальный способ словообразования):
«В вашем // квартирном // маленьком мирике // для спален растут кучерявые лирики». Необходимо подчеркнуть особое значение притяжательного местоимения «в вашем». С его помощью автор в еще большей степени «открещивается» от внешнего пространства, а в совокупности с уничижительным существительным «мирике», которое образовано от слова «мир» с помощью суффикса -к-, оказывается сформированным образ чужого, бесчувственного мира. Усиливает преуменьшение прилагательное «в маленьком», которое придает пространству человеческого «обитания» уничижительную окраску.
Фон художественного преуменьшения создают также суффиксально образованные лексемы: «глазок» (от сущ. «глаз»), «лученышки» (от сущ. «луч»). Но преуменьшая значимость мира внешнего с помощью реализованных лексическими средствами литот, автор гиперболизирует значимость внутреннего мира - мира своей любви.
Описывая собственные чувства, автор предельно серьезен и сконцентрирован: «Глядят ежедневное солнце, // зазнАются. // «Чего - мол - стоют лученышки эти? //А я // за стенного // за желтого зайца // отдал тогда бы - все на свете.».
В данном случае речь идет о солнечном зайчике. В авторском восприятии это явление трансформируется в образ «стенного желтого зайца». Маяковский заменяет устойчивое выражение с уменьшительно-ласкательным значением «солнечный зайЧИК» на нейтральное «заяц» для отражения горечи и тоски в эмоциональном состоянии героя. Словосочетание «стенной заяц» в контрасте с устойчивым выражением «солнечный зайчик» приобретает грубую коннотацию и способствует созданию гиперболического фона для выражения эмоционального состояния героя. (В период пребывания в Бутырской тюрьме «стенной желтый заяц» был для героя единственным лучом света, напоминающим ему о связи с миром, дающим надежду на духовное преображение).
Особую роль в поэтике Маяковского играют лексические, семантические и словообразовательные неологизмы, которые являются лексико-семантической реализацией контрастных гиперболических образов. Поэт считается непревзойденным мастером этого приема и использует неологизмы для выражения индивидуального мировосприятия.
В главе «Юношей» одной из функций неологизмов является выражение уничижительности тех реалий, которые лирический герой не приемлет: «.что выищешь в этих болоночьих лириках?!» В данном примере семантический неологизм «болоночьих» имеет ярко выраженную уничижительную окраску и является одновременно еще и словообразовательным неологизмом, так как образует притяжательное прилагательное от существительного «болонка». Оно выражает крайнюю степень издевки над теми представителями общества, кому, несмотря на высокий уровень образованности, никогда не постичь духовной сущности бытия и никогда не сконцентрировать в себе всю любовь мира. Лирический герой сравнивает этих людей с животными, не способными на человеческие чувства.
Необходимо также отметить, что, сочетаясь с глаголом «выищешь» («выискать - после тщательных поисков найти, открыть что-либо» [10. С. 113]), риторический вопрос-восклицание - «что выищешь в этих болоночьих лириках?!» - приобретает семантику крайней презрительности. Глагол «выискивать» несет в себе значение не только продолжительности действия, но и его предполагаемой безрезультатности. У Маяковского эта семантика проявляется очень ярко: автор подразумевает, что люди, обитающие в «квартирном мирике», пусты духовно, комичны и не имеют шанса на личностное развитие.
Особую роль в создании гиперболизированного эмоционального фона произведения играет сочетание вопросительного и восклицательного знаков, что можно проследить в примерах: «Что выищешь в этих болоночьих лириках?!», «Что мне тоска о Болонском лесе?!/ Что мне вздох от видов на море?!». Согласно справочнику Д. Э. Розенталя, при встрече вопросительного и восклицательного знаков сначала ставится вопросительный, как основной, характеризующий предложение по цели высказывания, а затем восклицательный как знак интонационный - стилистически маркированный. В поэме «Люблю» сочетание этих знаков препинания выражает крайнюю степень эмоционального возбуждения лирического героя (если бы поэма читалась вслух, в выделенных местах был бы уместен переход на крик). Это еще один способ гиперболизации на пунктуационном уровне, который автор мастерски использует в целях «озвучивания» своего текста, придания ему дополнительной «голосовой» окраски. То есть создание гиперболического фона в интонационном плане реализуется фонетическими средствами.
В примерах четвертой главы «Мой университет» происходит резкое столкновение образов авторского «я» и чужеродного «они». Подобный контраст создается автором с помощью лексических средств, противительных синтаксических конструкций, реализующих гиперболический фон этой главы поэмы. В примерах (1) «Землю возьмут // обкорнав // ободрав ее // учат // и вся она - с крохотный глобус // а я // боками // учил географию - // недаром же // наземь // ночевкой хлопаюсь. »); (2) «Птенец человечий,/ чуть только вывелся - /за книжки рукой,/ за тетрадные двести./ А я обучался азбуке с вывесок,/ листая страницы железа и жести» автор создает контраст, используя противительную синтаксическую конструкцию «..., а я.», которая на синтаксическом уровне выражает противопоставление образов мира обывателей и мира лирического героя.
Достигается эффект контраста и с помощью литоты, которая выражена специфическими лексическими средствами. В первом примере Маяковский использует разговорную лексику: деепричастия от глаголов «обкорнать», «ободрать». Обратимся к значениям этих слов: «Обкорнать - разг. обрезать, отстричь слишком коротко или неровно, небрежно» [1]. «Ободрать - Содрать со всех сторон, со всей поверхности чего-либо верхний слой, покров» (Там же). Используя слова с таким значением, автор создает образ Земли незаслуженно униженной, искалеченной людьми, а в сочетании с прилагательным «крохотный», имеющим семантику чего-то в крайней степени маленького («крохотный» от су-
ществительного «кроха» - частица, крупица, мелкий отломышек, зернятко» [3. С. 350]), образ Земли в понимании обывателей перестает быть чем-то глобальным и становится лишь незначащей частицей Вселенной.
Однако в авторском мировоззрении Земля сохраняет свою суть как обитель всего живого и начала всех начал. И выражается это в сочетании несочетаемых понятий во фразах «боками учил географию» (пример 1) и «обучался азбуке с вывесок» (пример 2). Маяковский ярче подчеркивает свою обособленность от «кучерявых лириков» тем, что испытывал на своей шкуре все то, о чем они читали только в книгах. Мы знаем, что в традиционном понимании учить что-либо «боками» невозможно, как и «обучаться азбуке с вывесок», но в понимании автора только такой «телесный» способ познания реалий жизни оказывается залогом формирования полноценной личности. Представленное в данных примерах противопоставление, реализованное с помощью литоты, экспрессивной лексики и противительных конструкций, создает идейно-содержательный центр для выражения гиперболического фона.
Во всех рассмотренных примерах поэт намеренно противопоставляет лирического героя и окружающий мир. Он выделяет себя из числа тех людей, чьи детство и юность были безоблачными, отмечая, что в нем некому было воспитывать высокие чувства, а потому он вынужден был всего добиваться сам. Именно это и стало основой гиперболизированной «стихийности» чувств лирического героя, словно возложенная на его плечи самой судьбой ноша.
Способствуют созданию гиперболического фона в четвертой части и авторские неологизмы, созданные словообразовательным способом: на лексическом уровне в примере: «Скажите - // а с домом спеться // можете? // язык трамвайский вы понимаете?» неологизм «трамвайский», созданный с помощью суффикса -ск- от существительного «трамвай» не имеет уничижительной окраски, как могло показаться на первый взгляд. Напротив, «трамвайский язык» встает у Маяковского в один ряд с названиями языков мира (русский, немецкий, французский и т. д.). И тогда улица города (с господствующим там «трамвайским» языком) гиперболизируется до целого государства, в котором живет лирический герой и в котором формируется его неизмеримое чувство.
Словообразовательные неологизмы реализуют прием литоты и в примерах главы «Мой университет»: «мыслишки звякают лбенками медненькими». Суффиксально образованные лексемы «мыслишки», «лбенками», «медненькими» автор употребляет для характеристики тех реалий жизни, которые осуждает, презирает и которым противопоставляет себя. Он таким образом низвергает общепринятый порядок жизни до уровня мелких, смешных, несерьезных обывательских дел. Здесь уменьшительно-ласкательные лексемы преуменьшают жизненные реалии и придают изображаемому сатирический эффект.
Общее значение преувеличения в главе «Мой университет» катализируют риторические вопросы и восклицания. С их помощью автором создается эффект контраста гиперболизированной фигуры лирического героя и чужеродного мира, окружающего его. Рассмотрим пример:
«Французский знаете.
Делите.
Множите.
Склоняете чудно.
Ну и склоняйте!
Скажите -
а с домом спеться
можете?
Язык трамвайский вы понимаете?» [6. С. 254].
Используя пренебрежительное восклицание «Склоняете чудно. // Ну и склоняйте!» в сочетании с риторическими вопросами: «Скажите - // а с домом спеться // можете? // Язык трамвайский вы понимаете?» Маяковский проводит четкую грань между образами «вы» (тех, кто вырос в атмосфере «квартирного мирика», кто образован и воспитан по классическим канонам, но кому никогда не постичь настоящей романтики свободного города) и «я», который с самого детства впитал в себя дух городской жизни, «спелся» с домами и улицами и почитал за прекрасную музыку обыкновенные звонки московских трамваев.
Гиперболический фон пятой главы поэмы (как и других глав) формируется раскрытием содержательно-эмоционального плана, также построенного на контрасте. Контраст в пятой главе поэмы заявлен уже на уровне заглавия - «Взрослое». Наиболее употребляемым антонимом к этому слову
является слово «детское», и тогда мы могли бы предположить, что автор разграничивает эти миры, приписывая себя к миру «детей». Но более правильно было бы сказать, что вынесенная в заглавие лексема «взрослое» говорит о переходе чувств автора на новый, более серьезный этап развития, полный «взрослых» проблем в содержательном плане.
В главе «Взрослое» автор продолжает реализацию единого гиперболического фона, основой которого являются контрастные образы. Одним из способов реализации данных образов (по аналогии с четвертой главой) являются противительные синтаксические конструкции:
«У взрослых дела.
В рублях карманы.
Любить?
Пожалуйста!
Рубликов за сто.
А я,
Бездомный.» [6. С. 258 ].
Лирический герой не приемлет обывательского отношения к любви, он и его чувство снова противопоставлены «чуждому» миру, о чем говорит противительная конструкция «а я.», с помощью которой вырисовывается образ героя преувеличенно исключительного.
Прием контраста, являющийся основой содержательно-эмоционального плана и способствующий реализации гиперболического фона, проявляется также в следующем примере:
«У прочих знаю сердца дом я.
Оно в груди - любому известно!
На мне ж
с ума сошла анатомия.
Сплошное сердце -
гудит повсеместно» [6. С. 258].
Автор доводит размеры любви как сердечного чувства до глобальных масштабов, делая человека зависимым от него. Наряду с гиперболизацией сердца (и любви как чувства в этом сердце живущего), выраженной лексико-семантически («сплошное сердце // гудит повсеместно»), Маяковский гиперболизирует и фигуру Лирического героя. Поэт подчеркивает свою уникальность и уникальность своего чувства, противопоставляя себя «прочим» людям: «У прочих знаю сердца дом я. // Оно в груди - любому известно! // На мне ж/ с ума сошла анатомия. // Сплошное сердце - /гудит повсеместно».
Противопоставление проявляется в сочетании таких характеристик: «у прочих» - «сердца дом»
- «в груди», «у меня» («на МНЕ ж // с ума сошла анатомия») - «сплошное сердце - /гудит повсеместно». Размеры сердца и, соответственно, размеры чувства, гиперболизируются. Любовь заполняет всего человека и подчиняет его себе. Гиперболический эффект в данном случае создается с помощью контраста образов Лирического героя и «толпы». Контраст подчеркивается и лексическими средствами, к примеру лексемами «сплошное», «повсеместно», имеющими семантику всеохватности, безграничности.
Кроме приема контраста, фон художественного преувеличения в пятой главе поэмы поддерживается олицетворениями: 1) «Меня // Москва душила в объятьях // кольцом своих бесконечных Садовых»; 2) «Столиц сердцебиение дикое/ ловил я // Страстною площадью лежа/ Враспашку - // сердце почти что снаружи // себя открываю и солнцу и луже».
Маяковский, гиперболизируя образ своего лирического героя, преувеличивает и образ пространства, с которым у героя особенная связь, подобная связи с любимой женщиной. Город для поэта
- живое существо, способное «дышать», «разговаривать», «прислушиваться к стуку» беспокойного человеческого сердца.Олицетворения с гиперболическим значением, с помощью которых автор выражает эти отношения: «столиц сердцебиение дикое», «Москва душила в объятьях» одушевляют пространство поэмы.
Лексико-семантической реализацией гиперболических образов являются слова «груз», «нерастраченный», «несносен».
«О, сколько их,
одних только весен,
за 20 лет в распаленного ввалено!
Их груз нерастраченный - просто несносен. Несносен не так, для стиха,
а буквально» [6. С. 258].
Лексические средства в данном примере выражают гиперболизированный образ любви героя, сравненной с неподъемной ношей. Лексема «в распаленного», имеющая метафорическое значение (так как относится к одушевленному существу), выражает крайнюю степень гиперболизированности фигуры лирического героя. Если принять во внимание, что в данном фрагменте мы не видим других лексем, называющих лирического героя, а прилагательное «в распаленного» заменяет собой местоимение «я» (в данном случае «в «меня» (распаленного) ввалено!»), то можно с уверенностью говорить о том, что данная лексема является эпицентром концентрации гиперболического смысла в пятой главе поэмы.
Гиперболизация сердца как вместилища чувств лирического героя достигает своего апогея в шестой главе поэмы - «Что вышло». Фон художественного преувеличения выражает нагнетание чувства любви, которое требует выхода и направленности на некий объект. Об этом свидетельствует и название главы. Глагол «вышло» относится к совершенному виду и имеет семантику завершенности, что дает право считать главу «Что вышло» центральной главой поэмы.
Гиперболический фон в шестой главе реализуется преимущественно лексическими средствами: «Комок сердечный разросся громадой // громада любовь // громада ненависть». Фон художественного преувеличения в данном случае осуществляется посредством гиперболы, выраженной лексико-семантически (слова: «громада», «больше», «навис»). Такой реализации гиперболического смысла способствует акцентированный повтор слов «больше», «громада». Согласно словарю В.И. Даля, «громада - куча, гора, большая груда, огромный ворох; вещь большого объема, здание или сооружение больших размеров. Громадность-огромность, обширность, великость, громоздкость» [3. С. 194]. Необходимо заметить, что гиперболизм уже заложен в семантике данного слова («большая груда», «огромность», «великость»), а лексический повтор еще более усиливает его, подчеркивая масштаб чувств. Стоит обратить внимание и на то, что в данном примере впервые «любовь» как слово начинает проявлять негативную коннотацию: «любовь» приравнивается к «ненависти», и это дополнительное значение раскрывает перед читателем новый смысл любви для автора: это еще и невыносимая мука, горечь несбывшихся надежд и груз нереализованных чувств.
Наряду с гиперболами, выраженными лексическими средствами, созданию фона художественного преувеличения способствуют лексико-семантически выраженная литота:
«Под ношей ноги
шагали шатко -ты знаешь, я же
ладно слажен -и все же
тащусь сердечным придатком,
плеч подгибая косую сажень» [6. С. 259].
Лирический герой оказывается настолько во власти своего чувства, что использует для собственной характеристики литотизированное словосочетание «сердечный придаток». Необходимо ввести значение этого слова, данное словарем С.И. Ожегова: «Придаток - дополнение к чему-нибудь, не имеющее самостоятельного значения» [10. С. 590]. Исходя из данного определения, можно утверждать, что автор намеренно лишает себя звания «человека», ответственного за свою судьбу, и низвергает до уровня ничего не значащего «сердечного придатка». Таким образом, преуменьшая себя, автор гиперболизирует живущее в нем чувство.
Но поскольку это чувство все же живет внутри героя (ведь он не абстрагируется от любви), можно говорить и о том, что открывшееся сочетание приемов (литота + гипербола) раскрывает гиперболизацию не только чувства, но и лирического героя. Мы уже говорили о том, что литота как прием в поэтике В. Маяковского может служить выразителем гиперболического значения. Здесь же литота и гипербола вступают в оппозицию друг с другом: литота «сердечный придаток» как характеристика лирического героя диссонирует с гиперболизированным словосочетанием «сердечная громада». Но в
содержательном плане «сердце» является непосредственным составляющим гиперболизированного образа лирического героя, а значит, литота и гипербола как приемы становятся в данном случае звеньями одной цепи гиперболизации и реализуют общий фон художественного преувеличения.
Седьмая глава «Зову» по силе нагнетания чувств и концентрации художественного преувеличения в содержательном плане является столь же яркой, как и предыдущая.
Гиперболический фон седьмой части усиливается за счет лексико-семантических презентаций гиперболических образов:
«Нести не могу - // и несу мою ношу. // Хочу ее бросить - // и знаю // не брошу».
Автором используется гипербола, лексико-семантически выраженная словом «ноша» во взаимодействии со словосочетанием «хочу ее бросить», для того чтобы показать, каким образом любовь (равная ноше) из чувства положительного трансформируется в чувство, имеющее негативную коннотацию (то, от чего хочется избавиться, что хочется бросить). Чувства воспринимаются лирическим героем уже не как дар судьбы, а, скорее, как бремя, проклятье.
Раскрытию гиперболизированного образа лирического героя в идейно-содержательном плане, который способствует реализации фона художественного преувеличения, способствуют сравнения, выраженные творительным падежом. Подобные сравнения широко распространены в разговорном языке, и Маяковский, используя их в поэме, сближает разговорные обороты речи и форму поэтического произведения. Рассмотрим примеры: «поднял силачом, // понес акробатом. // Как избирателей сзывают на митинг, //.как села // в пожар // созывают набатом - // я звал: // «а вот оно! // Вот! // Возьмите!... » Как силач героически поднимает непосильную ношу, так Лирический герой вынужден нести в себе постоянно разрастающуюся, неподъемную, громадную любовь, чтобы подарить ее всему миру. Примечательно использование в этом примере сравнения Лирического героя с акробатом. «Акробат» в традиционном понимании - это человек, виртуозно владеющий искусством выполнения каких-либо трюков, преимущественно на высоте. Автор, наделяя акробатическими способностями своего лирического героя, гиперболизирует его до уровня личности, которой под силу то, что не под силу другим. Неслучайно в формулировке значения слова «акробат» акцент сделан на то, что он выполняет трюки на высоте. Фигура лирического героя, подобно акробату, возвышается над миром обывателей, приобретая величественные черты.
В примере «... как села // в пожар // созывают набатом - // я звал: // «а вот оно! // Вот! // Возьмите!.. » голос автора сравнивается с набатом, оповещающим о рождении своей любви, огромной и исключительной. Обратимся к словарному определению слова «набат». Набат - сигнал тревоги, подаваемый ударами колокола в случае какого либо бедствия [1]. Исходя из значения, мы можем заключить, что рассматриваемый пример имеет негативную коннотацию. Голос автора словно предупреждает о разрушительной силе любовного чувства, которое настолько велико, что губит своего обладателя и тех, кто вокруг. Гиперболический эффект в данном случае создается с помощью сравнения, которое еще глубже драматизирует образ лирического героя и способствует более яркому проявлению контраста между ним и окружающим миром.
Общее значение преувеличения катализируют восклицательные предложения, аккумулирующие экспрессивную интонацию:
«.я звал:
"А вот оно!
Вот!
Возьмите!"» [6. С. 259].
Емкие односоставные восклицательные предложения подчеркивают крайнюю степень экспрессивности высказываемого, что, в свою очередь, позволяет говорить о взволнованном и даже возбужденном состоянии лирического героя.
Местоимение «ты», являющееся названием восьмой главы, лапидарно раскрывает суть нового образа, вводимого в произведение. Оно указывает на то, что, кроме существующих в пространстве поэмы контрастных образов лирического героя и «обывателей», появляется еще один субъект - «Ты», на котором сконцентрировано авторское чувство. До этого момента авторское восприятие мира делилось на два вектора - мироощущение лирического героя и противопоставленное ему мироощущение обывателей, к которому автор относится откровенно презрительно. Теперь же вводится третий вектор - женское мировосприятие. Совокупность всех трех векторов миропонимания способствует наиболее полному раскрытию гиперболического фона поэмы.
Фразовое ударение в восьмой главе поэмы падает на начальную лексему - вынесенный в отдельную строку глагол «пришла»: «Пришла - // деловито, //за рыком, //за ростом, // взглянув, // разглядела просто мальчика». Акцент на данном слове не случаен, именно оно становится отправной точкой развертывания третьего гиперболического вектора, направленного на создание женского образа. И именно эта вынесенная в сильную позицию лексема способствует дальнейшей «трехмерной» проекции фона художественного преувеличения.
Несмотря на то что женский образ в главе «Ты» играет главенствующую роль, довольно ярко представлена гиперболизация фигуры лирического героя с помощью лексико-семантически выраженной литоты:
«Пришла -деловито, за рыком, за ростом, взглянув,
разглядела просто мальчика. Взяла,
отобрала сердце и просто пошла играть -
как девочка мячиком» [6. С. 260].
Литоту выражают существительные с семантикой чего-то маленького: «мальчик», «мячик», «девочка» и повтор наречия «просто» в примерах: «разглядела просто мальчика», «просто пошла играть». Согласно толковому словарю Д. Н. Ушакова, прилагательное простой (от которого образовано наречие «просто») означает «элементарный по составу, однородный, не составной» [11]. Зная семантику этого слова, можно говорить о намеренном преуменьшении значимости фигуры лирического героя и его любви, ранее достигавшей огромных размеров. Сделано это неслучайно. До этого момента образ был романтически гиперболизирован, лирический герой величественно возвышался над миром, неся драгоценную громаду своей любви. Теперь же, будучи покоренным женщиной, поэт, ранее казавшийся всесильным, почти Богом, начинает проявлять томящегося в нем «просто мальчика», а сердце, еще недавно громадное, в руках любимой превращается в послушный мяч. Всеобъемлющая любовь концентрируется на одном человеке. Образ сердца, ранее одушевленный, приобретает неживые черты. Лексически выраженное сравнение «сердца» поэта с «мячиком» для игры наполняет поэму трагическим смыслом.
Однако и лексико-семантически образованная литота, и литота, выраженная сравнением, направлены на раскрытие общего гиперболического фона восьмой главы. Гиперболизируется чувство, испытываемое лирическим героем; оно оказывается настолько сильным, что требует объекта, в который будет вмещено. Таким объектом (гиперболизированным в содержательном плане) становится «ты» - женский образ поэмы.
Девятая глава «Невозможно» раскрывает образ лирического героя, вверившего свое великое чувство возлюбленной. Гиперболический фон в данной главе реализуется в идейно-содержательном плане, который в свою очередь эксплицируется гиперболическими образами. Стоит оговорить, что теперь гиперболизация направлена на два вектора - образ лирического героя и его возлюбленной. Созданию гиперболизированного образа лирического героя помогают существительные в творительном падеже, употребление которых отсылает к фольклорной традиции, которая обновлена за счет объективации исторического имени.
Такие гиперболизированные образы способствуют наиболее яркому раскрытию идейно-содержательной ткани произведения и, следовательно, фона художественного преувеличения. Рассмотрим пример: «.хожу // и радуюсь Крёзом».
Крёз - один из богатейших царей Лидии 6 века до н. э. упомянут автором не случайно. Несметные богатства этого правителя вошли в историю, а фразеологизм «богат, как Крёз» стал обозначать сказочно богатого человека. По словам исследователей, Маяковский - мастер переосмысления известных фразеологизмов. В данной главе фразеологизм «богат, как Крёз» получил авторское эмоционально-оценочное переосмысление. Речь идет не о деньгах, а о чувствах. Глагол «радуюсь» перево-
дит стрелку с общеупотребительной сферы в разговорную. В словосочетании «радуюсь Крезом» Маяковский сближает устойчивый фразеологический оборот с живым, разговорным языком (для разговорного языка характерны обороты с творительным падежом), что создает вдвойне гиперболизированный образ. С одной стороны, лирический герой говорит о своем несметном богатстве, но с другой стороны, его речь нарочито небрежна, словно создана в устном разговоре в конкретную минуту.
Одним из векторов раскрытия общего гиперболического фона становится гиперболизированно выраженный женский образ. Для характеристики своей возлюбленной автор выбирает парадоксальную гиперболическую метафору «в железо», реализованную лексическими средствами:
«Любовь в тебя -
богатством в железо -запрятал.» [6. С. 262].
Маяковский отождествляет свою возлюбленную с «железом», тем самым подтверждая выдвинутую нами ранее гипотезу о трагическом подтексте любви. Образ здесь, безусловно, гиперболизирован (в этом мы убеждаемся, приняв во внимание яркую метафору «в тебя - в железо») - негативная коннотация. У неодушевленного существительного «железо» реализуются новые семы в номинативно-образной плоскости учтенных словарями значений: «непробиваемое», «металл», «прочность», «сила», «крепкий».
С железом нередко сравнивают бездушного человека, не способного на искренние чувства. И тогда можно говорить о документальном аспекте поэмы, а именно проекции образа возлюбленной в поэме на реальную возлюбленную В. Маяковского Лилю Брик, как известно не питавшую пылких чувств к поэту.
В девятой главе перед нами два контрастно выраженных гиперболических образа, репрезентирующих фон преувеличения: образ лирического героя, имеющий положительную коннотацию, и образ возлюбленной, окрашенный отрицательно. Объединяясь, эти контрастные образы раскрывают идейный план произведения, а именно: выражение трагичности чувства и несовместимости любви и объекта, на который она направлена.
Гиперболический фон десятой главы поэмы раскрывается с помощью лексико-семантически выраженных сравнений:
«Флоты - и то стекаются в гавани. Поезд - и то к вокзалу гонит. Ну, а меня к тебе и подавней -я же люблю! -тянет и клонит» [6. С. 262].
Автор сравнивает себя с гораздо большими по размеру неодушевленными объектами: «флоты» (в значении «корабли»), «поезд». Гиперболизация в идейно-содержательном плане раскрывается не только в сопоставлении по размеру, но и с точки зрения одушевленности/неодушевленности. В авторском понимании даже неодушевленные объекты сходятся в одной точке, что уж говорить о человеке, которого тянет к себе подобному.
Следующим этапом раскрытия общего фона преувеличения и гиперболизированного образа лирического героя становится сравнение с вымышленным персонажем - героем трагедии А. Пушкина «Скупой Рыцарь». «Скупой Рыцарь» - идиоматическое выражение, обозначающее жадного человека, не желающего делиться с кем-либо своим богатством. Учитывая синонимичность этого выражения с рассмотренным в девятой главе словосочетанием «радуюсь Крезом», можно предположить, что перед нами гиперболизированный образ лирического героя, реализованный с помощью идиоматического выражения, но уже не переосмысленного (как в случае с фразеологизмом «богат, как Крез»), а явленного в прямом значении. Гиперболизация в идейно-содержательном плане выражена в значении идиомы: «Скупой Рыцарь» - скупец и скряга. Имя нарицательно для людей подобного типа [14]. Лирический герой, словно вобрав в себя черты «скупого рыцаря», становится человеком, не желающим делиться своим богатством - любовью - ни с кем.
Раскрытию общего гиперболического фона способствует также неологизм «развиделись» в примере:
«Так я
к тебе
тянусь неуклонно,
еле расстались,
развиделись еле.» [6. С. 262-263].
Лексико-словообразовательный неологизм, образованный от глагола несовершенного вида «видеться» с помощью приставки раз-, имеет семантику завершенности («развидеться» - совершенный вид). Маяковский вводит этот неологизм в ткань идейно-содержательного плана в совокупности с синонимичным глаголом «расстались» для усиления эффекта законченности действия, что создает гиперболизированно трагичную картину безвозвратного расставания.
Гиперболический фон одиннадцатой части поэмы реализуется с помощью лексико-словообразовательного неологизма: «Подъемля торжественно стих строкоперстый, // клянусь - // люблю // неизменно и верно!» - пишет Маяковский в одиннадцатой главе поэмы, которая называется «Вывод». Неологизм «строкоперстый» создан путем слияния основ общеупотребительного слова «строка» и устаревшего «перст» (палец).
Можно провести параллель с устойчивым выражением «указующий перст», что означает необходимость обратить особенное внимание на что-либо. Тогда «строкоперстый стих» Маяковского приобретает значимость поистине сакральную: он торжественно указует путь к духовному просветлению, который дарует истинная и всеобъемлющая любовь. Отмечая подобное значение «стиха» в мировосприятии Маяковского, мы можем говорить о гиперболизации этого «явления» в рассматриваемой поэме и выделить особую значимость стихотворства как высшего ремесла, покоряющегося только избранным, к числу которых относит автор и свою любовь.
Бессмертное чувство лирического героя гиперболизируется с помощью восходящей градации, реализованной с помощью причастий совершенного вида: «продумана», «выверена», «проверена», которые имеют семантику завершенности действия. Подобная градация, подкрепляемая также особым графическим расположением лексем
«.продумана,
выверена,
проверена» [6. С. 263] -
выражает крайнюю степень уверенности автора в своих словах и обеспечивает проявление гипербо-лизированно-восторженных эмоций, что завершает реализации общего для всей поэмы гиперболического фона.
Выводы:
1. Гиперболический фон поэмы «Люблю», основанный на идейно-содержательной вертикали, реализован различными языковыми средствами на лексико-семантическом, тропеическом, фразеологическом, синтаксическом, пунктуационном и других уровнях.
2. Опорой для анализа произведения и раскрытия гиперболических образов послужила композиционная структура поэмы, поскольку именно она отражает логику развития любви лирического героя и раскрывает любовь как образ, протяженный во времени и пространстве.
3. Гиперболический фон всего произведения формируется раскрытием содержательно-эмоционального плана, построенного на контрасте образов лирического героя (с положительной окраской) и окружающих его людей (отрицательная окраска). Для выражения контрастных образов лирического героя и «обывателей» автор использует синтаксические конструкции противопоставления «а я.», которые еще ярче отделяют эти два образа друг от друга.
4. Гиперболические контрастные образы реализуются лексико-семантически (с помощью экспрессивной, просторечной лексики, а также авторских неологизмов) и словообразовательно (суффиксальным способом).
Прием литоты, выраженной лексически или словообразовательно, также способствует созданию контрастных гиперболических образов: гиперболизация фигуры лирического героя имеет положительную авторскую оценку, гиперболизация образа «обывателей» - отрицательную.
5. Пунктуационный уровень играет важную роль в создании гиперболического фона поэмы. Пунктуационные средства выразительности (вопросительные и восклицательные знаки, а также их сочетания) выражают экспрессию автора и гиперболизируют эмоциональное состояние.
6. Идиоматическое выражение «скупой рыцарь» и фразеологизм «богат, как Крез» получили переосмысление в поэме «Люблю». Не без их помощи были реализованы гиперболические образы любви как несметного богатства и лирического героя как его обладателя.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Большой толковый словарь русского языка / под ред. С. А. Кузнецова. URL: http://www.gramota.ru/slovari/dic
2. Гончаров Б. П. О поэтике Маяковского. М.: Знание, 1973. 64 с.
3. Даль В. И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. 736 с.
4. Ильин О. Гиперболы Маяковского // Проблемы развития советской литературы. Саратов, 1968. Вып. 3.
5. Маяковский В. В. Собр. соч.: в 12 т. М.: Правда, 1978.
6. Маяковский В. В. Избранные произведения. М.; Л.: Детиздат ЦКВЛКСМ, 1940. 462 с.
7. Паперный З. Маяковский в работе над поэмой «Про это». URL: http://feb-web.ru/feb/mayakovsky/critics/ m65/m65-217-.htm
8. Попова З. Д. Поэтическая стилистика как предмет исследования // Поэтическая стилистика. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1982. С. 3-7.
9. Раков В. П. Поэт и человек // Революция. Жизнь. Писатель. В художественном мире В. В. Маяковского: межвуз. сб. науч. тр. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1986. С. 135-150.
10. Толковый словарь русского языка / под ред. Ожегова С. Ю., Шведовой Н. Ю. / 4-е изд., доп. М.: Азбуковник, 1997. 944 с.
11. Толковый словарь русского языка / под. ред. Д. Н. Ушакова. URL: http://ushakovdictionary.ru
12. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. 574 с.
13. Тынянов Ю. Н. Проблемы стихотворного языка. М.: Сов. писатель, 1963. 301 с.
14. Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений / авт.-сост. Вадим Серов. URL: http://www.bibliotekar.ru/ encSlov/
Поступила в редакцию 20.03.14
L.I. Donetskikh, A.Zh. Fattakhova
THE WAYS OF CREATING HYPERBOLIC EFFECT IN V. MAYAKOVSKY'S POEM «LYUBLYU» (I LOVE)
The article presents a comprehensive consideration of means and approaches to reveal both linguistic and the author's realization of hyperbolic image applied in the poem of V. Mayakovski «Lyublyu» (I Love).
Hyperbolic background of the poem is made up due to lexical, semantic, phraseological, phonetic, word-formative, morphologic and syntax components as well as due to figures of speech. Composition structure of the text reflects the development of the love story experienced by the lyrical character and townies that surround him. Certain contradiction of images contributes to the informative, emotional, and evaluative spirit of the text. The method of linguostylistic interpretation allowed us to emphasize some peculiar features of developing the author's hyperbola as an aesthetic unit, to reveal the way it operates in the system of poetic entity, to realize hyperbolism as the main ideolectic feature of this outstanding poet which is to determine ideological commitment and interrelation of the text linguistic units.
Keywords: hyperbole, trop-figure of speech-stylistic device, integrated study (interpretation), linguistic levels, aesthetic function, hyperbolic image, hyperbolic background, ideolectic feature.
Донецких Людмила Ивановна,
доктор филологических наук, профессор
Фаттахова Аида Жавдатовна, магистрант
Donetskikh L.I.,
Doctor of Philology, Professor
E-mail: [email protected]
Fattakhova A.Zh., magister degree student
ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» Udmurt State University
426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 2) 426034, Russia, Izhevsk, Universitetskaya st., 1/2
