CC BY
10
заны с цифрой два, светофор, переключающий цвета, - красный - жёлтый -зелёный - с цифрой три и т. д. В этом случае для адекватного восприятия материала ребёнку необходимо не только подключить ассоциативные способности, но и иметь начальные навыки счёта, первичное знание цифр, именно тогда читатель или слушатель, используя принцип подобия, увидит, что в комнате четыре угла, а у стола, стула и домашних животных - по четыре ножки/ лапы. При этом в один ассоциативный ряд попадают и конечности животных, и опора мебели:
Четыре в комнате угла.
Четыре ножками у стола.
И по четыре ножки
У мышки и у кошки [8, с. 165].
Кроме того, автор апеллирует к образному мышлению ребёнка, поэтому его «герои»-цифры олицетворены и персонифицированы, наделены эмоциями живых существ, при этом их характеры ярко индивидуализированы: к примеру, гордыня цифры ноль комически переосмыслена автором, который в отличие от ребёнка-адресата понимает цену этой цифре и иронизирует над её кичливостью. Образное наполнение абстрактных цифр не просто визуализируется, но и вводит адресата в процесс математических действий. Так, если цифра один предстаёт в образе драчливого ребёнка, то взаимодействие двух единиц в негативном поведенческом ключе может привести к простому вычитанию: после драки обе единицы исчезли, произошло вычитание, а в случае мирного сосуществования и взаимодействия двух единиц произойдёт сложение. Здесь также использована непрямая дидактика: лёгкий юмор автора помогает расставить нравственные акценты: драться нельзя, надо дружить.
В связанных структурированных циклах, посвящённых календарю и цветам радуги, также использован ассоциативный принцип организации материала. Так, месяцы, времена года, цвета радуги часто ассоциируются с сезонными явлениями, с целой палитрой цветовой гаммы в природе, с деятельностью человека, с важными событиями в его жизни и жизни страны. Например, весна (март, апрель, май) - символ веселья и счастья, в этом автор опирается как на фольклорную традицию, где весна ассоциируется с возрождением жизни, с появлением чего-то нового, периодом преодоления смерти и т. д., так и на литературную. Ликование весенней природы тесно переплетено с индивидуальной реакцией человека на приход весны, преображение окружающего мира, торжество звуков, света. Великолепие весенних красот не оставлено без внимания у множества поэтов, к
примеру, Пушкина, Тютчева, Фета, и др., и вызывает у них восхищение природой, чувство радости, облегчения, тоски и надежды на лучшую долю. Со связанных структурированных циклов, посвящённых календарю, поэты продолжают эту классическую традицию. Так, в стихотворении М. Пляцковского из цикла «Воробьиный дневник» весна ассоциируется со стремительным течением ручьёв и криком птиц, что вместе передаёт идею витализма:
И вкривь, и вкось, и напрямик Бегут ручьи. Чирик-чирик! Кричат скворцы, дрозды, грачи -Попробуй всех перекричи! [10, с. 146].
У разных поэтов акценты выставлены несколько иные. Например, Маршаку важно не только подчеркнуть особенности сезонных явлений, но внести идеи социализации. Так, сентябрь для него - и период сбора урожая, и миграция сезонных птиц, и начало учебного года.
Ясным утром сентября Хлеб молотят села, Мчатся птицы за моря И открылась школа [8, с. 118].
Таким образом, связанные циклы о сезонных явлениях знакомят читателя с природными явлениями, характерной социальной реализацией человека, особенностями жизни ребёнка и детского коллектива.
Итак, связанные структурные циклы обучающего характера на формальном уровне отличаются заданной последовательностью компонентов-стихотворений и относительно определенным количеством стихотворений; на уровне содержания - дидактическим значением. Они включают в себя циклы разного типа, например, поэтическую азбуку, счёт в стихах, годовой цикл, стихотворную цветовую гамму и т. п. С помощью широко использованного в данных циклах ассоциативного принципа организации материала совместно с другими приёмами, например, ассонансом, аллитерацией, звукописью и т. д., поэтам разных времён и эпох удается создать уникальные образы, описать внешний вид цифр и букв, а также определить своеобразие звуковой огласовки слов с помощью широко использованного в данных циклах ассоциативного принципа организации материала. Совместно с другими приёмами, например, звукописью и т. д., поэтам разных эпох удается создать образы цифр и букв, определить своеобразие звуковой огласовки слов, а также познакомить адресата с лексическим богатством родного язык и с окружающим миром.
Библиографический список
1. Грехнев В.А. Слово и большой лирический контекст в поэзии пушкинской поры (Жуковский, Тютчев). А.С. Пушкин: Статьи и материалы. Горький: Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, 1971; Т. Выпуск 115: 3-25.
2. Хаев Е.С. Болдинское чтение: статьи, заметки, воспоминания. Нижний Новгород: ННГУ 2001.
3. Нестерова С.В. Циклическое текстопостроение в малой эпической прозе. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Тверь, 2012.
4. Троицкая Т.С. Проблемы детской художественной словесности: учебное пособие для студентов Института детства. Москва: МПГУ 2014.
5. Гриценко З.А. Детская литература. Методика приобщения детей к чтению. Москва: Академия, 2004.
6. Октябрьская О.С. Пути развития русской литературы XX века (1920-2000-е гг.): монография. Москва: МАКС Пресс, 2012.
7. Зусман Л.П. Круглый год. Книга-календарь для детей на 1964 год. Москва: Детгиз, 1963.
8. Маршак С.Я. Собрание сочинений: в 8 т. Москва: Художественная литература, 1968; Т. 1.
9. Заходер Б. Азбука фантазёров. Available at: https://www.culture.ru/poems/48650/azbuka-fantazyorov
10. Пляцковский М.С. Большая книга сказок, стихов и песенок. Москва: Махаон, 2016.
References
1. Grehnev V.A. Slovo i bol'shoj liricheskij kontekst v po'ezii pushkinskoj pory (Zhukovskij, Tyutchev). A.S. Pushkin: Stat'i i materialy. Gor'kij: Nacional'nyj issledovatel'skij Nizhegorodskij gosudarstvennyj universitet im. N.I. Lobachevskogo, 1971; T. Vypusk 115: 3-25.
2. Haev E.S. Boldinskoe chtenie: stat'i, zametki, vospominaniya. Nizhnij Novgorod: NNGU, 2001.
3. Nesterova S.V. Ciklicheskoe tekstopostroenie v maloj 'epicheskojproze. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Tver', 2012.
4. Troickaya T.S. Problemy detskoj hudozhestvennoj slovesnosti: uchebnoe posobie dlya studentov Instituta detstva. Moskva: MPGU, 2014.
5. Gricenko Z.A. Detskaya literatura. Metodika priobscheniya detejk chteniyu. Moskva: Akademiya, 2004.
6. Oktyabr'skaya O.S. Putirazvitiya russkoj literatury XX veka (1920-2000-e gg.): monografiya. Moskva: MAKS Press, 2012.
7. Zusman L.P. Kruglyj god. Kniga-kalendar' dlya detej na 1964 god. Moskva: Detgiz, 1963.
8. Marshak S.Ya. Sobranie sochinenij: v 8 t. Moskva: Hudozhestvennaya literatura, 1968; T. 1.
9. Zahoder B. Azbuka fantazerov. Available at: https://www.culture.ru/poems/48650/azbuka-fantazyorov
10. Plyackovskij M.S. Bol'shaya kniga skazok stihov i pesenok. Moskva: Mahaon, 2016.
Статья поступила в редакцию 24.12.22
УДК 811.512.144
Toktarova N.K., Doctor of Sciences (Philology), Senior Lecturer, Dagestan State University of National Economy (Makhachkala, Russia),
E-mail: naima.toktarova@mail.ru
METHODS AND FORMS OF EXPRESSION OF MOTIVATION IN INTERROGATIVE SENTENCES OF THE KUMYK LANGUAGE. The article contains an analysis of features of interrogative-motivational sentences as a variety of non-interrogative sentences in the Kumyk language. It is indicated that the semantics of such interrogative sentences is directly related to the imperative, i.e. to the imperative mood of the verb. The types of imperative-interrogative sentences in the Kumyk language are classified, expressing an order, a command, a call, an appeal, a plea, a request, etc. Motivating words are given, prompting speech action. A brief analysis of the issue under study in such Turkic languages as Bashkir, Tatar, Altaic and Uzbek is given. A parallel is also drawn with the interrogative-motivational sentences of the Russian language, which are also characterized as one of the types of non-interrogative sentences along with interrogative-negative, interrogative-affirmative and interrogative-rhetorical sentences.
Key words: imperative issue, imperative and interrogative sentence, motive question, motive to speak.
Н.К. Токтарова, д-р филол. наук, доц., Дагестанский государственный университет народного хозяйства, г. Махачкала,
E-mail: naima.toktarova@mail.ru
СПОСОБЫ И ФОРМЫ ВЫРАЖЕНИЯ ПОБУЖДЕНИЯ В ВОПРОСИТЕЛЬНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЯХ КУМЫКСКОГО ЯЗЫКА
Статья содержит анализ особенностей вопросительно-побудительных предложений как разновидности несобственно-вопросительных предложений в кумыкском языке. Указывается, что семантика подобных вопросительных предложений напрямую связана с императивом, т. е. с повелительным наклонением глагола. Классифицируются типы императивно-вопросительных предложений в кумыкском языке, выражающие приказ, повеление, призыв, обращение, мольбу, просьбу и др. Приводятся слова-побудители, побуждающие к речевому действию. Дается краткий анализ исследуемого вопроса в таких тюркских языках, как башкирский, татарский, алтайский и узбекский. Также проводится параллель с вопросительно-побудительными предложениями русского языка, которые тоже характеризуются как один из типов несобственно-вопросительных предложений наряду с вопросительно-отрицательными, вопросительно-утвердительными и вопросительно-риторическими предложениями.
Ключевые слова: императивный вопрос, вопросительно-побудительное предложение, вопрос-побуждение, побуждение к речи.
Данная статья посвящена актуальной для современной тюркологии мало-разработанной проблеме анализа побудительно-вопросительных предложений как разновидности несобственно-вопросительных предложений в кумыкском языке. Цель статьи заключается в комплексном исследовании вопросительных предложений, содержащих в себе значения побуждения.
В настоящей статье автор ставит следующие задачи: 1) представить краткий обзор исследуемого вопроса в тюркологии, 2) дать характеристику типов побудительно-вопросительных предложений в кумыкском языке, 3) проанализировать способы и средства побуждения в вопросительных предложениях исследуемого языка.
Научная новизна данного исследования состоит в том, что впервые на материале кумыкского языка проводится коммуникативный анализ вопроса-побуждения как разновидности несобственно-вопросительных предложений.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что проведенный в статье анализ коммуникативной составляющей вопросительно-побудительных предложений восполняет имеющийся пробел в исследовании синтаксиса кумыкского языка.
Практическое значение данного исследования состоит в том, что наблюдения и выводы, предлагаемые в настоящей работе, могут быть использованы в ходе разработки специальных курсов по синтаксису, а также при составлении программ и учебных пособий по современному кумыкскому языку.
Наблюдения показывают, что в устной кумыкской речи часто встречаются вопросительные предложения типа Айт, неге сен пашмансан? (К. А.) «Скажи, почему ты грустишь?» Англат, сагъа не болгъан? (З. А.) «Объясни, что с тобой?». По мнению ученых, такие предложения не являются чисто вопросительными, так как они содержат вопрос не только о каком-то конкретном действии адресата, но и побуждают его к речи с помощью специальных глаголов-ассер-тивов (репрезантивов): англат «объясни», сёйле «говори», айт «скажи», къара «посмотри» и др.: Къара чы, кимдир эшикни къагъагъан? (З. А.) «Посмотри-ка, кто стучит в дверь?»; Айт, шагьарда не тамаша зат гёрдюнг? (К. А.) «Скажи, что видел интересного в городе?»; Сёйле, неге сёйлемейсен? (К. А.) «Скажи, почему не разговариваешь?»
Немецкий лингвист Г Пауль отмечал: «Не только утвердительные, но и побудительные предложения имеют свои соответствия в вопросительных. Для этого типа применяется термин «делиберативные вопросы». Их можно было просто назвать «вопросительно-побудительными предложениями» [1, с. 321]. По его мнению, значение вопроса и значение побуждения находятся в очень тесной связи друг с другом. Вопрос - это само уже побуждение, побуждение не прямое, а косвенное. Желая узнать интересующую информацию, автор вопросительного высказывания побуждает адресата открыть ее.
В тюркологии отмечается, что целью вопросительного предложения является побуждение говорящего открыть нужную ему информацию [2, с. 178-184].
В значении вопросительного предложения лингвисты выделяют три семы: сему вопроса, сему сообщения и сему побуждения. Появление семы побуждения в форме вопроса способствуют такие частные условия, как лексический состав, контекст-ситуация и интонация. В связи с этим не все структурные типы вопросительных предложений реализуют значение побуждения, а только некоторые - с определенным лексическим наполнением, в определенной ситуации и с особой интонацией [3, с. 89].
В русском синтаксисе вопросительно-побудительные предложения, или императивные вопросы квалифицируются как один из типов несобственно-вопросительных предложений одновременно с вопросительно-отрицательными, вопросительно-утвердительными и вопросительно-риторическими предложениями [3, с. 89]. Данный тип вопросительного предложения выражает семантику побуждения, и в нем нет собственно-вопросительного значения [4, с. 268].
В тюркологии проблема вопроса-побуждения также исследуется. Так, исследователи узбекского языка императивно-вопросительные предложения признают как третий тип вопросительных предложений. Императивно-вопросительные предложения, содержащие значение побуждения к действию, произносятся с повелительной интонацией [5, с. 346]. В казахском и алтайском языках также выделены императивно-вопросительные предложения как особый тип вопроси-
тельных высказываний [6, с. 112; 2, с. 183]. Иной точки зрения придерживаются татарские лингвисты, отмечая, что, по существу, к вопросительно-риторическим относятся и так называемые побудительно-вопросительные предложения, служащие для побуждения к действию посредством вопроса [7, с. 357].
В башкирском синтаксисе наличие вопросительно-побудительных предложений признают лишь некоторые ученые. Д.С. Тикеев отмечает, что есть «вопросительно-побудительные предложения, выражающие побуждение к действию, и близки по своему значению к определенному типу побудительных предложений. Разница между ними в следующем: вопросительно-побудительные предложения предполагают, кроме побуждения к действию, и ответ на поставленный вопрос или ответное действие» [8, с. 142].
На основе кумыкского языкового материала можно сделать вывод о том, что императивно-вопросительное предложение в исследуемом языке является особым типом несобственно-вопросительных предложений, поскольку вопросительно-побудительные предложения содержат не только вопрос, но и побуждают собеседника к определенному физическому или речевому действию.
В лингвистике отмечается, что вопросительные предложения уже по своей природе близки к побудительным, но это побуждение к особому действию - к речевому [3, с. 88].
Некоторые ученые-тюркологи повелительно-побудительную модальность называют императивом, так же, как в общем языкознании (в английском языке повелительное наклонение глагола названо the imperative mood; во французском языке побудительные предложения определяют как propositions imperatives).
По мнению А.Н. Кононова, императив выражает повеление, приказ, побуждение к действию и отличается от других глагольных форм наличием особой повелительной интонации, что присуще и императивным вопросительным предложениям [5, с. 347].
Семантические особенности подобных предложений напрямую связаны с повелительным наклонением глагола, выраженного в побудительном предложении сказуемыми или вводными словами.
На основе анализа материала исследуемого языка можно выделить типы императивно-вопросительных предложений, содержащих:
1. Жесткий приказ или категориальное повеление, выраженное вопросительным предложением, в котором глагол-сказуемое имеет форму 2-го лица повелительного наклонения: Айтчы, къайда барма гьазирленгенсен? (З. А.) «Скажи-ка, куда собрался?» Гьали мукур бол, сенмисен гюнагьлы шу ишге? (Б. А.) «Теперь признайся, ты виноват в этом деле?» Англатчы, не саялы гелмединг? «Объясни-ка, почему не пришел?» Подобные вопросительные предложения, выражающие приказ или категориальное повеление, особенно характерны для произведений устного народного творчества. Так, приведем отрывок из сказки «Гьакъыллы Али» («Мудрый Али»).
Къарангы болгъан. Къарт хан оьзюню уьюнден чыгъып, бек ачуелу, къа-заплы кюйде:
- Айтыгъыз, Гьюсен къайдадыр? Къайда мени уланым ? - деп къ-ычыргъан.
Ханны къуллукъчулары къоркъмакълыгъындан не айтагъанны билмей, башларын салландырып токътагъанлар. Гьюсен къайда гетгенни айтма бу-лар тартынгъанлар, неге тюгюл Гьюсенни янгыз йибергени саялы хан буланы башларын гесежеги белгили. «Уже стемнело, [а сына все нет]. Вышел старый хан из своего дворца и гневно закричал:
- Скажите, где Гусейн? Где мой сын?
Испугались ханские слуги, не зная, что ответить, головы опустили. Они боялись говорить [хану], куда ушел Гусейн, так как из-за того, что его одного [на охоту] отпустили, хан им всем головы снесет».
Такой же категориальный приказ мы наблюдаем и в другом отрывке из этой же сказки: Къоркъгъан къуллукъчулар булан Али ханны уьюне гирип баргъан.
- Айт деп айтаман, сен мени Гьюсенимни гьакъында хабар гел-тирдингми? - деп сорай бугъар ачуелу хан.
- Гелтирдим, ханым, - деп, Али оьзю этген хомузну сокъма башлагъан.
Хомузну къыллары ингырлана, йылай. Бу хомузгъа тынглагъанлар кёмек
тилейген адамны таеушун еа бир гьайеанны оькюрювюн эшитгенлер. Бары да
тынглагъанланы къоркъув къуршагъан - хомуз болгъан ишни гьакъында аян кюйде хабарлагъан. «Вместе с перепуганными слугами Али вошел к хану.
- Я тебе приказываю, скажи, ты принес весть о моем Гусейне? -спросил его злой хан.
- Да, мой хан, принес, - ответил Али и заиграл на изготовленном им куму-
зе.
Струны кумуза [словно], застонали, заплакали. Слушающим слышался голос человека, взывающего о помощи, и рёв какого-то зверя. Всех слушающих охватил страх - кумуз ясно рассказывал обо всем, что случилось».
2. Обычного вопроса-повеления, т. е. простого побуждения, распоряжения, поручения совершить какое-либо действие в форме вопроса. Для высказываний, выражающих данное значение, характерна спокойная и ровная интонация. Значение поручения может быть выражено формами как 2-го, так и 3-го лица повелительного наклонения глагола: Къурдашларым, ойлашайыкъ, биз не этейик гьали? (К. А.) «Друзья, подумаем, что нам делать»; Яшым, тынгла, анагь не айта? (У. М.) «Сынок, послушай, что говорит мать».
3. Призыв, обращение, мольба, выраженные вопросительным предложением. Для реализации данных оттенков значения для исследуемого языка характерно использование экспрессивно-побудительной частицы да, присоединяемой, как правило, к сказуемому в форме 2-го лица повелительного наклонения. Она придает речи оттенок мягкой просьбы, мольбы: Айт да, шунча негер кюлейсен? (У. М.) «Скажи да, над чем столько смеешься?»; Билигиз да, къачан гележек къ-онакълар? (З. А.) «Узнайте да, когда придут гости?»
4. Приглашение к совершению совместного действия в виде вопросительного предложения: Къайда, ятайыкъмы энни? (Б. А.) «Ну что, ляжем спать?»; Гелигиз тергейик, ким гючлю экен? (У. М.) «Давайте проверим, кто сильнее?»
Побуждение к речевому акту выражается в кумыкском языке с помощью речевых глаголов айт «скажи», сёйле «говори», билдир «сообщи» и др.: Айт,
Библиографический список
сен кимни осал гёресен? (З. А.) Скажи, кого ты считаешь слабым?; Сёйле, неге сёйлемейсен? (З. А.) «Говори, почему не говоришь?».
Практически любой вопрос может сопровождаться словами типа сёй-ле-сёйлегиз, айт-айтыгъыз. С помощью подобных слов мы можем усилить вопрос, подчеркнуть его, требовать определенного вмешательства. Однако часто использование побудительной части становится лишним, так как сама форма вопроса побуждает слушающего ответить. Приданию глаголу в повелительном наклонении оттенка мольбы способствует также частица - са и ее варианты: Айтсана, мен кимден эршимен? (К. А.) «Скажи-ка, я некрасивее (хуже) кого?».
В кумыкском языке имеются определенные слова-побудители. В основном это побуждение к речевому акту или привлечение внимания, в роли побудителей или повелителей выступают следующие слова къара «посмотри», тохта «подожди, перестань» и т. д.: Къара, аривмю шу уьйлер? (З. А.) «Посмотри, красивы эти дома?»; Тохта, о не тавуш болду? (М.-С. Я.) «Подожди, что это за звук?» К мыслительной деятельности призывают глаголы ойлаш «подумай»; ойлашып къара «поразмысли»: Ойлашып къара, гьали биз не этип болабыз? (М.-С. Я.) «Подумай, что мы можем сейчас сделать?»
Таким образом, наличие типов вопросительно-побудительных предложений, выражающих приказ, повеление, призыв, обращение, мольбу, просьбу и др., имеющиеся слова-маркеры, побуждающие к речевому действию, свидетельствуют о том, что императивно-вопросительные, или вопросительно-побудительные предложения относятся к одному из типов несобственно-вопросительных предложений в кумыкском языке.
Условные сокращения источников
З. А. - З. Атаева; У. М. - У. Мантаева; К. А. - К. Абуков; Б. А. - Б. Атаев; И. К. - И. Керимов; М.-С. Я. - М.-С. Яхъяев.
1. Пауль Г. Принципы истории языка. Москва: Издательство иностранной литературы, 1960.
2. Тыбыкова А.Т. Исследования по синтаксису алтайского языка. Простое предложение. Новосибирск: Издательство Новосибирского университета, 1991.
3. Бердник Л.Ф. Вопросительно-побудительные предложения в современном русском языке. Русский язык в школе.1989; № 2: 88-91.
4. Лекант П.А. Современный русский литературный язык. Москва: Высшая школа, 1982.
5. Кононов А.Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. Москва - Ленинград, 1960.
6. Балакаев М.Б. Современный казахский язык. Синтаксис. Алма-Ата, 1959.
7. Закиев М.З. Татарская грамматика. Синтаксис. Казань, 1995; Т. 3.
8. Тикеев Д.С. Основы синтаксиса современного башкирского языка. Москва: Наука, 2004.
References
1. Paul' G. Principy istoriiyazyka. Moskva: Izdatel'stvo inostrannoj literatury, 1960.
2. Tybykova A.T. Issledovaniya po sintaksisu altajskogo yazyka. Prostoe predlozhenie. Novosibirsk: Izdatel'stvo Novosibirskogo universiteta, 1991.
3. Berdnik L.F. Voprositel'no-pobuditel'nye predlozheniya v sovremennom russkom yazyke. Russkijyazyk vshkole.1989; № 2: 88-91.
4. Lekant P.A. Sovremennyjrusskij literaturnyjyazyk. Moskva: Vysshaya shkola, 1982.
5. Kononov A.N. Grammatika sovremennogo uzbekskogo literaturnogo yazyka. Moskva - Leningrad, 1960.
6. Balakaev M.B. Sovremennyj kazahskijyazyk. Sintaksis. Alma-Ata, 1959.
7. Zakiev M.Z. Tatarskaya grammatika. Sintaksis. Kazan', 1995; T. 3.
8. Tikeev D.S. Osnovy sintaksisa sovremennogo bashkirskogo yazyka. Moskva: Nauka, 2004.
Статья поступила в редакцию 22.12.22
УДК 811.11-112
Turetskova I.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Orenburg State Pedagogical University (Orenburg, Russia), E-mail: swabra@rambler.ru Nalichnikova I.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Orenburg Institute of Railways, Branch of Samara State Transport University (Orenburg, Russia), E-mail: nal-inna@yandex.ru
SOME INTERCULTURAL FEATURES OF ADVERTISING TEXTS (ON THE MATERIAL OF THE RUSSIAN, GERMAN AND ENGLISH LANGUAGES). The
article explores peculiarities of functioning of advertising texts on the material of the Russian, German and English languages in the context of intercultural discourse. During the analysis of advertising messages of Russian, German, American and British magazines, the types of advertising texts are established. The specifics of reflecting the socio-cultural component in advertising are considered, cultural differences that require advertising adaptation are determined. The authors prove that each culture is characterized by a kind of thinking specific only for this cultural community, patterns of behavior, customs and traditions, the ignorance of which leads to the failure of all marketing and advertising activities. As a perspective of the study, the authors see the development of criteria for the effectiveness of advertising texts in the intercultural space.
Key words: intercultural discourse, advertising text, cultural discrepancy, advertising campaign, international cooperation.
И.В. Турецкова, канд. филол. наук, доц., Оренбургский государственный педагогический университет, г. Оренбург, E-mail: swabra@rambler.ru И.А. Наличникова, канд. филол. наук, доц., Оренбургский институт путей сообщения, филиала ФГБОУ ВО «Самарский государственный университет путей сообщения, г. Оренбург, E-mail: nal-inna@yandex.ru
НЕКОТОРЫЕ МЕЖКУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ РЕКЛАМНЫХ ТЕКСТОВ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО, НЕМЕЦКОГО И АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКОВ)
В данной статье исследуются особенности функционирования рекламных текстов на материале русского, английского и немецкого языков в контексте межкультурного дискурса. В ходе анализа рекламных сообщений русских, немецких, американских и британских журналов устанавливаются типы рекламных текстов. Рассматривается специфика отражения социокультурного компонента в рекламе, определяются культурные различия, требующие адаптации
