CC BY
280
Раздел 4. Уголовный закон
ТКАЧЕВ И.О., кандидат юридических наук, tkachyov@mail.ru Кафедра уголовного права; Уральский государственный юридический университет, 620137, г. Екатеринбург, ул. Комсомольская, 21
TKACHEV I.O.,
Candidate of Legal Sciences, tkachyov@mail.ru Chair of criminal law; Ural State Law University, Komsomolskaya St. 21, Yekaterinburg, 620137, Russian Federation
СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ УГОЛОВНОЙ ответственности ЗА МОШЕННИЧЕСТВО В СФЕРЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Аннотация. В статье дается критический анализ изменений, внесенных в уголовное законодательство Федеральным законом от 3 июля 2016 г. N 323-ф3. Рассматриваются спорные вопросы применения норм об ответственности за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности (части 5-7 статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации). Автор выделяет формальные и содержательные критерии разграничения мошенничества и предпринимательского риска. Определяется сфера, в которой действия виновного в зависимости от конкретных обстоятельств могут расцениваться либо как предпринимательский риск, либо как мошенничество. В статье уточняется содержание признаков потерпевшего от соответствующего преступления. Обращается внимание на недостатки законодательного определения круга специальных субъектов. Исследуется вопрос об основаниях возникновения обязательств, неисполнение которых влечет применение соответствующих уголовно-правовых норм. Делается вывод о том, что разграничение предпринимательского риска и мошенничества производится, исходя из того, когда возник умысел на неисполнение договорного обязательства. Умысел, направленный на хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество, должен сформироваться у лица до получения данного имущества или права на него.
Ключевые слова: уголовная ответственность; предпринимательская деятельность; мошенничество; преднамеренное неисполнение обязательства; момент возникновения умысла.
CONTROVERSIAL ISSUES OF THE CRIMINAL LIABILITY FOR FRAUD IN THE SPHERE OF ENTREPRENEURIAL ACTIVITIES
Annotation. A critical analysis of the changes made to the criminal legislation by the Federal Law of July 3, 2016 No. 323-FL is presented in the article. The controversial issues connected with the application of the rules on liability for fraud in the sphere of entrepreneurial activities are considered (parts 5-7 of Article 159 of the Criminal Code of the Russian Federation). The author distinguishes the formal and substantive criteria for delineation of fraud and entrepreneurial risk. The sphere in which the actions of the perpetrator can be regarded as either entrepreneurial risk or fraud, depending on the specific circumstances, is defined. The article specifies the content of the characteristics of the victim of the relevant crime. Attention is drawn to the shortcomings of the legislative definition of the range of special subjects. The author examines the issue concerning the grounds for the emergence of obligations, the failure to fulfill which gives grounds for the application of the relevant criminal law rules. It is concluded that the distinction between entrepreneurial risk and fraud should be made basing on the moment when the intent to fail to meet the obligations under the contract arose. The intention aimed at stealing someone else's property or acquiring the right to someone else's property must be formed by the person before obtaining this property or the right to it.
Keywords: criminal liability; entrepreneurial activity; fraud; intentional default; moment of intent.
Характерной чертой современного уголовного законодательства является дифференциация уголовной ответственности за мошенничество. Одним из специальных составов анализируемой формы хищения яв-
ляется мошенничество в сфере предпринимательской деятельности. Самостоятельная норма об ответственности за указанный вид мошенничества (ст. 159.4 УК РФ) была впервые введена Федеральным законом
от 29 ноября 2012 г. N 207-ФЗ*. Впрочем, она просуществовала весьма недолго. Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 11 декабря 2014 г. N 32-П указанная норма была признана не соответствующей Конституции Российской Федерации**. При этом пунктом 3 резолютивной части настоящего постановления законодателю было предписано внести соответствующие изменения в УК РФ в срок не позднее шести месяцев со дня его провозглашения. Поскольку законодателем этого сделано не было, по истечении указанного шестимесячного срока, то есть с 12 июня
2015 г., ст. 159.4 УК РФ утратила силу. Соответственно, исключение названной нормы из УК РФ Федеральным законом от 3 июля
2016 г. N 325-Ф3*** носило технический характер.
Согласно ч. 2 ст. 79 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» юридическая сила постановления Конституционного Суда Российской Федерации о признании акта неконституционным не может быть преодолена повторным принятием этого же акта****. Несмотря на это, норма об ответственности
* О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации: фе-дер. закон от 29 нояб. 2012 г. N 207-ФЗ: ред. от 3 июля 2016 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2012. N 49. Ст. 6752; Официальный интернет-портал правовой информации. 11К1_: http://www.pravo.gov.ru
** По делу о проверке конституционности положений статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Салехардского городского суда Ямало-Ненецкого автономного округа: постановление Конституционного Суда РФ от 11 дек. 2014 г. N 32-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2014. N 52 (ч. I). Ст. 7784.
*** О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 3 июля 2016 г. N 325-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2016. N 27 (ч. II). Ст. 4258.
**** о Конституционном Суде Российской Фе-
дерации: федер. конст. закон от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ: ред. от 28 дек. 2016 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. N 13. Ст. 1447.
за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности фактически была возвращена в УК РФ Федеральным законом от 3 июля 2016 г. N 323-ФЗ*****, который дополнил ст. 159 УК РФ частями 5-7, содержащими описание рассматриваемого вида мошенничества. При этом анализ действующей редакции норм ст. 159 УК РФ позволяет прийти к выводу о том, что положения об ответственности за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности, как и раньше, носят характер привилегированного состава. Соответственно, они имеют обратную силу и применяются к преступлениям, совершенным в период с 12 июня 2015 г.
Следует обратить внимание на то, что первоначальная редакция законопроекта, внесенного в Государственную Думу Российской Федерации Верховным Судом Российской Федерации 14 декабря 2015 г., не предусматривала изменения норм об ответственности за мошенничество. Соответствующие поправки в текст законопроекта были внесены уже на стадии рассмотрения законопроекта во втором чтении в июне 2016 г. В связи с этим цель внесения изменений в ст. 159 УК РФ в пояснительной записке к законопроекту не разъясняется. Указанная цель также не была озвучена в ходе обсуждения законопроекта с внесенными в него поправками, о чем свидетельствуют соответствующие стенограммы, размещенные в Системе обеспечения законодательной деятельности******.
Как представляется, нормы частей 5-7 ст. 159 УК РФ направлены прежде всего на защиту субъектов предпринимательской деятельности от необоснованного привлечения к уголовной ответственности в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения ими своих обязательств. В связи с этим необходимо однозначно
***** О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности: федер. закон от 3 июля 2016 г. N 323-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2016. N 27 (ч. II). Ст. 4256.
****** Законопроект N 953369-6//Система обеспечения законодательной деятельности. URL: http://sozd.parlament.gov.ru/bill/953369-6
установить признаки состава анализируемого преступления, чтобы отличить рассматриваемое преступление от допустимого предпринимательского риска, с одной стороны, и от общего состава мошенничества - с другой.
Большинство объективных и субъективных признаков анализируемого состава преступления совпадают по своему содержанию с признаками основного состава мошенничества. При установлении содержания указанных признаков необходимо учитывать правовые позиции, нашедшие отражение в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 г. N 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»* и от 15 ноября 2016 г. N 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности»**. Кроме того, важно иметь в виду разъяснения, содержащиеся в ответах на вопросы, поступившие из судов, по применению федеральных законов от 3 июля 2016 г. N 323-ф3-326-ф3, утвержденных Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 28 сентября 2016 г.***
Следует согласиться с теми исследователями, которые считают, что анализируемое преступление характеризуется наличием дополнительного объекта в виде установленного порядка осуществления предпринимательской деятельности [1, с. 28]. Именно в связи с осуществлением такой деятельности и причиняется вред охраняемым общественным отношениям. Следовательно, не могут быть отнесены
* Бюллетень Верховного Суда РФ. 2018. N 2. С. 7-13.
** Бюллетень Верховного Суда РФ. 2017. N 1. С. 9-14.
*** Ответы на вопросы, поступившие из судов, по применению федеральных законов от 3 июля 2016 г. N 323-ФЗ - 326-ФЗ, направленных на совершенствование уголовной ответственности за коррупционные преступления и преступления экономической направленности, а также оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности (вступили в силу с 15 июля 2016 г.) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2016. N 12. С. 32-33.
к мошенничеству в сфере предпринимательской деятельности те случаи, когда лицо зарегистрировано в качестве субъекта предпринимательской деятельности только формально, без намерения ее осуществлять [2, с. 20]. Несмотря на наличие в литературе противоположной точки зрения [3, с. 10], в подобных случаях содеянное должно квалифицироваться по общей норме о мошенничестве.
Предпринимательская деятельность заключается в принятии и последующем исполнении гражданско-правовых обязательств. Взаимосвязь мошенничества с осуществляемой предпринимательской деятельностью в данном случае проявляется в том, что предмет мошенничества одновременно является предметом гражданско-правового обязательства. При этом именно характеристика соответствующего обязательства позволяет определить ту сферу, в которой деятельность виновного может расцениваться как анализируемый вид мошенничества. Такая сфера определена законодателем, исходя из следующих критериев:
- круг участников охраняемого уголовным законом обязательственного правоотношения;
- основания возникновения неисполненного надлежащим образом обязательства.
На сегодняшний день законодательно определен субъектный состав участников обязательства, которые в зависимости от их роли в механизме преступления могут выступать в качестве специального субъекта или потерпевшего. Согласно примечанию 4 к ст. 159 УК РФ содеянное образует состав мошенничества в сфере предпринимательской деятельности только в том случае, если сторонами договора являются индивидуальные предприниматели и (или) коммерческие организации.
Такая формальная определенность, безусловно, позволяет стабилизировать правоприменительную практику. Тем не менее указанный подход представляется небезупречным. Определяя в п. 1 ст. 2 ГК РФ сущность предпринимательской деятельности, законодатель не указывает на организационно-правовую форму ее участников. Предпринимательской правоспособностью им наделены также те не-
коммерческие организации, учредительными документами которых предусмотрено право на осуществление приносящей доход деятельности (п. 4 ст. 50 ГК РФ). Полагаем, что если субъекты обладают одинаковой предпринимательской правоспособностью, то было бы логично наделить их также и одинаковым производным уголовно-правовым статусом.
Кроме того, исходя из буквального толкования п. 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2017 г. N 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»*, действие соответствующих уголовно-правовых норм распространяется только на те случаи, когда индивидуальные предприниматели и (или) коммерческие организации являются всеми сторонами заключенного договора. Вместе с тем действующее гражданское законодательство предусматривает возможность заключения многосторонних договоров (ст. 420 ГК РФ), в которых наряду с субъектами предпринимательской деятельности могут участвовать и иные лица. Кроме того, в силу п. 1 ст. 308 ГК РФ допускается множественность лиц в обязательстве, когда на одной стороне в обязательстве часть лиц являются субъектами предпринимательской деятельности, а часть - нет. При этом участие в гражданско-правовом обязательстве в том или ином качестве лиц, не наделенных предпринимательской правоспособностью, не исключает возможности применения норм об ответственности за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности.
Следует подчеркнуть, что лица, наделенные предпринимательской правоспособностью, могут выступать участниками обязательства, направленного на удовлетворение личных, бытовых, семейных и иных подобных нужд. Неисполнение или ненадлежащее исполнение таких обязательств не дает оснований для применения норм об ответственности за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности.
Таким же образом в силу вышеизложенного не могут быть квалифицированы по чч. 5-7 ст. 159 УК РФ случаи хищения
Бюллетень Верховного Суда РФ. 2018. N 2.
С. 9.
денежных средств, полученных в виде бюджетных субсидий на развитие предпринимательской деятельности (например, создание новых рабочих мест) при отсутствии у виновного намерения такую детальность осуществлять или иным образом исполнять условия договора о предоставлении бюджетной субсидии. В описанной выше ситуации между виновным и потерпевшим отсутствует гражданско-правовое обязательство, поэтому подлежит вменению общий состав мошенничества.
Существенное значение для квалификации мошенничества в сфере предпринимательской деятельности имеет признак субъекта преступления. Современное уголовное право основывается на принципе личной виновной ответственности, признавая субъектом только физических лиц. Еще до принятия постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2016 г. N 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности» признаки субъекта анализируемого преступления применительно к ст. 159.4 УК РФ были описаны в ч. 3 ст. 20 УПК РФ. В настоящее время названные законоположения воспроизведены в п. 7 отмеченного выше постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации. В связи с этим к числу специальных субъектов мошенничества в сфере предпринимательской деятельности относятся индивидуальные предприниматели и члены органов управления (коллегиальных или единоличных) коммерческой организации.
Пробелы в законодательном регулировании очевидны. Во-первых, обращает на себя внимание то, что к числу субъектов не отнесены лица, осуществляющие представительство (в том числе коммерческое). Кроме того, в силу прямого указания п. 2 ст. 53 ГК РФ коммерческая организация (полное товарищество или товарищество на вере) может принимать на себя обязанности не только через свои органы, но и через своих участников. Наконец, хозяйственные общества на основании договора вправе передать осуществление полномочий своего единоличного
*
исполнительного органа управляющей организации или управляющему (ст. 42 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью»*, ст. 69 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ «Об акционерных обществах»**). В описанных случаях, исходя из положения ч. 3 ст. 20 УПК РФ и п. 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2016 г. N 48*** ответственность должна наступать по общей норме о мошенничестве, что нельзя признать логичным. На наш взгляд, указанные выше лица также должны нести ответственность за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности.
Спорным в науке уголовного права является и вопрос об отнесении к числу субъектов рассматриваемого преступления лиц, которые фактически осуществляют предпринимательскую деятельность без регистрации в качестве индивидуального предпринимателя или фактически осуществляют полномочия по управлению коммерческой организацией без внесения соответствующих сведений в Единый государственный реестр юридических лиц. Как отмечено в постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2012 г. N 34-П****, отсутствие государственной регистрации само по себе не означает, что деятельность гражданина не может быть квалифицирована в качестве предпринимательской, если по сво-
* Об обществах с ограниченной ответственностью: федер. закон от 8 февр. 1998 г. N 14-ФЗ: ред. от 23 апр. 2018 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1998. N 7. Ст. 785.
** Об акционерных обществах: федер. закон от 26 дек. 1995 г. N 208-ФЗ: ред. от 23 апр. 2018 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. N 1. Ст. 1.
*** Бюллетень Верховного Суда РФ. 2017. N 1. С. 12.
**** По делу о проверке конституционности положений пункта «в» части первой и части пятой статьи 4 Федерального закона «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы: постановление Конституционного Суда РФ от 27 дек. 2012 г. N 34-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2013. N 1. Ст. 78.
ей сути она фактически является таковой. Следует также напомнить, что указанные лица с учетом пунктов 6 и 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 декабря 2006 г. N 64 «О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления****** признаются субъектами налоговых преступлений. В связи с этим некоторые авторы относят лиц, осуществляющих деятельность, фактически отвечающую признакам предпринимательства, к числу субъектов анализируемого специального вида мошенничества [4, с. 43; 5, с. 97].
Однако представляется недопустимым, чтобы указанные лица получали преференции и подлежали ответственности по привилегированной уголовно-правовой норме. Как уже отмечалось, предпринимательская деятельность лица, с которой связано общественно опасное деяние, должна быть законной, что означает, в частности, соблюдение требований и к государственной регистрации. Как справедливо отмечает В.И. Тюнин, такими лицами осознается запрет осуществлять предпринимательскую деятельность без регистрации, должны осознаваться и неблагоприятные последствия (риски) такой деятельности в уголовно-правовом поле [6, с. 123].
Взаимосвязь с предпринимательской деятельностью проявляется не только в субъектном составе обязательства, но и в основании его возникновения между виновным и потерпевшим. Примечательно, что законодатель в анализируемой норме существенно ограничил круг оснований возникновения обязательств между субъектами предпринимательской деятельности по сравнению с указанными в п. 2 ст. 307 ГК РФ. Такое ограничение обусловлено специфическим механизмом причинения вреда потерпевшему, который отличает мошенничество от иных форм хищений. Как отмечено в п. 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2017 г. N 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»******, мошенничество совершается путем обмана
***** Рос. газ. 2006. N 297.
****** Бюллетень Верховного Суда РФ. 2018. N 2. С. 7.
или злоупотребления доверием, под воздействием которых владелец имущества или иное лицо передают имущество или право на него другим лицам либо не препятствуют изъятию этого имущества или приобретению права на него другим лицом. Иначе говоря, при мошенничестве происходит воздействие на волю потерпевшего. В связи с этим законодатель при описании признаков общественно опасного деяния в ч. 5 ст. 159 УК РФ справедливо исключил из числа оснований возникновения обязательств в сфере предпринимательской деятельности те из них, в которых не выражена воля потерпевшего на возникновение и исполнение обязательства.
Воздействие на волю потерпевшего при мошенничестве в сфере предпринимательской деятельности может заключаться как в сообщении заведомо ложных сведений о намерении исполнить договорное обязательство, так и в умолчании об отсутствии возможности его исполнить. При этом обман как способ совершения названного преступления может применяться по отношению как к самому потерпевшему, так и к иному лицу, которое уполномочено потерпевшим на заключение договора (например, при заключении договора на торгах в соответствии со ст. 447 ГК РФ или во исполнение договора поручения в соответствии с положениями главы 49 ГК РФ) или его исполнение (если действия такого лица считаются исполнением обязательств стороной договора).
Именно под воздействием обмана или злоупотребления доверием у соответствующего лица должна сформироваться воля на заключение договора или на его исполнение, то есть передачу виновному имущества либо прав на имущество. Соответственно, гражданско-правовое обязательство должно быть возмездным. Неисполнение или ненадлежащее исполнение безвозмездных сделок не дает оснований для применения норм о мошенничестве в сфере предпринимательской деятельности. Например, если лицо для целей получения имущества в дар сообщает заведомо ложную информацию о намерении использовать полученное от потерпевшего имущество в целях благотворительности, то содеянное образует общий состав мошенничества.
С учетом указанного в законе основания возникновения обязательства спорным является вопрос о том, образует ли состав анализируемого преступления преднамеренное неисполнение обязательств по договору, который имеет признаки недействительности или незаключенности. На этот счет применительно к составу ст. 159.4 УК РФ высказывались различные мнения. Некоторые авторы полагают, что обязательным признаком состава мошенничества в сфере предпринимательской деятельности является наличие заключенного договора, который должен отвечать всем требованиям, установленным гражданским законодательством [6, с. 123]. Однако такая позиция имеет существенный изъян. Дело в том, что с позиции гражданского законодательства сделка, совершенная под влиянием обмана, является недействительной (п. 2 ст. 179 ГК РФ), поскольку совершена с пороком воли. При этом согласно абз. 2 п. 2 ст. 179 ГК РФ обманом считается, в частности, намеренное умолчание об обстоятельствах, о которых лицо должно было сообщить при той добросовестности, какая от него требовалась по условиям оборота. Очевидно, что сообщение виновным заведомо ложных сведений о намерении предоставить встречное исполнение по договору, а равно умолчание об отсутствии у него возможности исполнить свои обязательства имеет существенное значение для принятия потерпевшим решения о совершении сделки и ее последующем исполнении и находится с таким решением в причинной связи (п. 9 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 10 декабря 2013 г. N 162 «Обзор практики применения арбитражными судами статей 178 и 179 Гражданского кодекса Российской Федерации»*). Как справедливо указано Конституционным Судом Российской Федерации в постановлении от 11 декабря 2014 г. N 32-П**, гражданско-правовая сделка в данном случае служит только прикрытием хищения, являясь договором только с точки зрения формы.
* Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2014. N 2. С. 121.
** Собр. законодательства Рос. Федерации. 2014. N 52 (ч. I). Ст. 7784.
Впрочем, обязательства из неосновательного обогащения также могут быть следствием воздействия на волю потерпевшего с использованием обмана. Так, виновный для целей получения чужого имущества или права на него может сообщить заведомо ложные сведения о наличии (заключении) договора как основания возникновения обязательства у потерпевшего, наличии у него полномочий на заключение договора или о наличии у него статуса кредитора по обязательству (обман в личности кредитора). На наш взгляд, в описанных случаях основания для квалификации содеянного по частям 5-7 ст. 159 УК РФ отсутствуют, и подлежат применению общие нормы об ответственности за мошенничество. Как справедливо отмечается в юридической литературе, заключение мошенником поддельных договоров не дает оснований для квалификации по рассматриваемой уголовно-правовой норме [4, с. 44].
Отмеченные выше признаки позволяют конкретизировать ту область, в которой действия лица в зависимости от конкретных обстоятельств могут быть расценены либо как предпринимательский риск, либо как мошенничество в сфере предпринимательской деятельности. При этом их ключевое отличие заключается в самом характере осуществляемого виновным лицом деяния. Нормы частей 5-7 ст. 159 УК РФ устанавливают ответственность за преднамеренное неисполнение договорных обязательств. Механизм преступного поведения заключается именно в том, что виновный получает от потерпевшего денежные средства, иное имущество или права на него, заведомо не намереваясь в свою очередь предоставлять равноценное встречное исполнение.
Преднамеренный характер неисполнения договорных обязательств характеризует субъективную сторону преступления и определяется моментом возникновения умысла на непредставление виновным встречного исполнения по договорному обязательству. Как следует из разъяснений, содержащихся в п. 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2017 г. N 48*, умысел, направленный на хище-
ние чужого имущества или приобретение права на чужое имущество, должен сформироваться у лица до получения чужого имущества или права на него. Именно указанное обстоятельство отличает мошенничество от предпринимательского риска, при котором обстоятельства, вследствие которых договорное обязательство не было исполнено, возникают после заключения договора и получения причитающегося лицу исполнения либо до заключения договора или получения исполнения при условии, что такие обстоятельства не известны лицу, осуществляющему предпринимательскую деятельность.
В свою очередь, при мошенничестве обстоятельства, в силу которых договорное обязательство не может быть исполнено, существуют уже на момент получения виновным исполнения от потерпевшего, и виновный осведомлен об их наличии. В таком случае нельзя вести речь о предпринимательском риске.
Следует отметить, что договором может быть предусмотрено исполнение обязательства по частям (ст. 311 ГК РФ). При этом у виновного уже после заключения и даже частичного исполнения договора может возникнуть умысел на хищение соответствующей части предоставленного другой стороной имущества. Не случайно в п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2016 г. N 48** отмечается, что неисполнение договорных обязательств может быть как полным, так и частичным.
Изложенное выше позволяет прийти к выводу о том, что нормы об ответственности за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности подлежат применению в том случае, если:
1) обязательство возникло в связи с реальным осуществлением виновным законной по своему содержанию предпринимательской деятельности и не направлено для удовлетворения личных, бытовых, семейных и иных подобных нужд;
2) указанное обязательство возникло из возмездного договора как двусторонней сделки, воля на совершение или исполнение (полное или частичное) которой
Бюллетень Верховного Суда РФ. 2018. N 2. С. 9. С. 12.
Бюллетень Верховного Суда РФ. 2017. N 1.
**
*
сформировалась у одной из ее сторон (потерпевшего от преступления) вследствие обмана или злоупотребления доверием со стороны виновного;
3) участниками (сторонами) договора выступают лица, наделенные в установленном законом порядке предпринимательской правоспособностью;
4) на основании указанного договора и в счет его исполнения потерпевший вследствие сообщения ему заведомо
ложных сведений о намерении виновного осуществить встречное исполнение либо умолчания об отсутствии возможности произвести такое встречное исполнение передает виновному имущество или право на имущество;
5) обстоятельства, в силу которых договорное обязательство не может быть исполнено виновным, заведомо для него существовали на момент получения от потерпевшего встречного исполнения.
Список литературы
1. Егорова Н.А. Новое в уголовном законодательстве о мошенничестве в сфере предпринимательской деятельности // Российская юстиция. 2016. N 12. С. 27-30.
2. Яни П.С. Специальные виды мошенничества // Законность. 2015. N 6. С. 19-23.
3. Безверхов А.Г. Мошенничество и его виды: вопросы законодательной регламентации и квалификации // Уголовное право. 2015. N 5. С. 8-14.
4. Есаков Г. Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности (ст. 159.4 УК РФ): проблемы применения нормы // Уголовное право. 2014. N 3. С. 40-44.
5. Смирнов Г. Конституционный Суд прекратил действие нормы о «предпринимательском мошенничестве» // Уголовное право. 2015. N 5. С. 95-99.
6. Тюнин В.И. Некоторые вопросы толкования и применения норм о специальных видах мошенничества // Уголовное право. 2015. N 5. С. 116-126.
References
1. Egorova N.A. Novoe v ugolovnom zakonodatel'stve o moshennichestve v sfere predprinimatel'skoy deyatel'nosti [New criminal law on fraud in the sphere of entrepreneurial activities]. Rossiyskaya yustitsiya - Russian justice, 2016, no. 12, pp. 27-30.
2. Yani PS. Spetsial'nye vidy moshennichestva [Special types of fraud]. Zakonnost' - Legality, 2015, no. 6, pp. 19-23.
3. Bezverhov A.G. Moshennichestvo i ego vidy: voprosy zakonodatel'noy reglamentatsii i kvalifikatsii [Fraud and Its Types: Issues of Legislative Regulation and Classification]. Ugolovnoe pravo - Criminal law, 2015, no. 5, pp. 8-14.
4. Esakov G. Moshennichestvo v sfere predprinimatel'skoy deyatel'nosti (st. 159.4 UK RF): problemy primeneniya normy [Fraud in the Sphere of Entrepreneurship (Article 1594 of the Criminal Code of the Russian Federation): Problems of Application of a Legal Provision]. Ugolovnoe pravo - Criminal law, 2014, no. 3, pp. 40-44.
5. Smirnov G. Konstitutsionniy Sud prekratil deystvie normy o "predprinimatel'skom moshennichestve" [The Constitutional Court Terminated a Legal Provision on "Entrepreneurial Fraud"]. Ugolovnoe pravo - Criminal law, 2015, no. 5, pp. 95-99.
6. Tyunin V.I. Nekotorye voprosy tolkovaniya i primeneniya norm o spetsial'nykh vidakh moshennichestva [Сertain Issues of Interpretation and Application of Legal Rules on Special Types of Fraud]. Ugolovnoe pravo -Criminal law, 2015, no. 5, pp. 116-126.
