CC BY
38
УДК 161.26
Е. Н. Капрэ
СПЕЦИФИКА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ОЦЕНОЧНЫХ И МОДАЛЬНЫХ ЗНАЧЕНИЙ В ДРЕВНЕРУССКОМ ТЕКСТЕ
(на материале книжно-славянских памятников ХІУ—ХУ вв.)
Связи модальности и эмоционально-экспрессивных оценок рассматриваются на материале житийных текстов ХІУ-ХУ вв., прослеживается их связь с представлением средневекового человека о моральном значении прекрасного.
The article considers the interaction between modality and affective evaluation on the basis of hagiography of the ХІУ—ХУ centuries in the framework of medieval concept of the moral meaning of the beautiful.
Ключевые слова: модальность, оценочность, функциональная грамматика, древнерусская литература.
Keywords: modality, evaluation, functional grammar, Old Russian literature.
Вопрос о функционально-иерархическом статусе модальности и оценочности привлекает внимание как отечественных, так и зарубежных исследователей [2; 5; 6; 8], однако единой точки зрения по данному вопросу до сих пор не выработано. Как известно, ряд исследователей рассматривает оценочность как составной элемент модальности [8; 17]. Сторонники второй точки зрения полагают, что оценка шире модальности, так как представляет собой основание мнения [6; 10; 16]. Указанный подход к функционально-иерархическому статусу модальности и оценочности представляется нам наиболее перспективным, так как позволяет исследовать отношение модальности к различным видам оценок, в том числе и к эмоционально-экспрессивным оценкам, которые мы относим, вслед за А. В. Бондарко [5, с. 40 — 41] и С. С. Ваулиной [6, с. 4], к периферии модальности.
Выбор материала нашей статьи мотивирован безусловной актуальностью изучения текстов того периода, когда на Руси происходили важные исторические изменения (победа в Куликовской битве) и связанный с ними рост личностного начала в культуре [13, с. 329], отразившийся в текстах именно в лексике с модально-оценочными значениями возможности, долженствования, необходимости.
Языковые средства, эксплицирующие модально-оценочное значение долженствования в житийных текстах, наиболее частотно представлены предикативом лкпо, который толкуется в словарях как «прилично, годится, следует» [19]. Лкпо, лкпыи восходит к праслав. *loipos «липнуть, льнуть». Развитие семантики лексемы лкпо выглядит следующим образом: «липнуть, льнуть» ^ «соответствовать, соответствующий» ^ «хороший» ^ «красивый» [20]. Уже в ранних текстах др.-рус., рус.-церк.-слав. лкпыи реализует спектр положительных оценок: «красивый, хороший, прекрасный», «годный, полезный, необходимый», высту-
Вестник Российского государственного университета им. И. Канта. 2009. Вып. 8. С. 42 — 47.
пая в общеоценочной функции, подобно прилагательному «добрый», а позднее (с XV—XVI вв.) и «хороший»; в значении модальности долженствования — «подобающий, надлежащий, должный» [20]. Таким образом, мы наблюдаем единство этих двух категорий в древнерусском языке.
Историки культуры указывают на цельность средневекового миросозерцания, невычлененность его отдельных сфер, сочетающуюся с уверенностью в единстве мироздания. Отсюда проистекает и недиф-ференцированность нравственных и правовых категорий, где прекрасное представляло собой моральную ценность [9, с. 26]. Именно эта сопряженность морального закона (модальности долженствования) и положительной этической оценки, эксплицированных предикативом лкпо, наблюдается в житийных текстах конца XIV —XV в. Ср.: «Да лкпо есть тебе свящати церковь сию паче всЬх въ имя святыя троица» (ЖСР, с. 296); «ЛНпо же бяше и сему младенцу трижды провъзгласити, въ утробИ матернИ сущу, преже рожения...»» (Там же, с. 274); «Сего блаженнаго великого князя Михаила Ярославича нИсть лкпо в забвение ума оставити...» (Ж. Мих. Яросл. Тверск., с. 68); «Лкпо есть нам, братие, положити главы своя за правовИрную вИру христианскую» (Сл. о жит. вел. кн. Дм. Ив., с. 212). Как показывают приведенные примеры, модальность долженствования неразрывно связана с положительной этической оценкой.
Следует отметить, что в современном русском языке сохраняется только отрицательная форма указанной выше лексемы с утратой модального значения и сохранением оценочности, что связано с потерей моральной составляющей, так как нелепый в современном русском языке означает «не оправдываемый здравым смыслом, странный, несуразный» [18].
Реализация соответствующих значений в житийных текстах рассматриваемого периода осуществляется также предикативами добро, полкзно, достойно и кратким прилагательным доволенъ, зафиксированных в тексте сравнительно реже, чем лексема лкпо.
Предикатив добро развился от ст.-слав. доба «время, сутки, сдоба», восходящего к индоевропейской основе *дЪаЪЬ, первоначальное значение которой «подходить, быть подходящим, соответствовать, приноровляться» [19], что, несомненно, должно было способствовать развитию в семантической структуре данной лексемы как положительнооценочных компонентов, так и модальных.
Как справедливо замечают исследователи, лексема добро в первую очередь отражает в своей семантике оценочный компонент: «имеющий положительную оценку с точки зрения христианской морали» [1, с. 6]. Единичность употребления указанной лексемы в памятниках церковно-религиозной литературы характеризуется, с одной стороны, генетически «земной» направленностью, а с другой — особой семантической нагруженностью лексемы вследствие ее связи с морально-этической сферой [12, с. 191 — 197; 4, с. 105 — 106].
Интерес представляют результаты сравнения особенностей функционирования лексемы добро в древнерусском языке с данными современного языка. Потеряв добавочное значение необходимости, указанная лексема приобретает новое модальное обрамление — становится
экспликатором частного значения возможности и долженствования. Так, по данным БАС, лексема добро во втором значении (в роли наречия и частицы) употребляется при подтверждении, одобрении чего-либо, согласии с чем-либо в значении «хорошо, ладно, так, пусть будет так», заключая в себе, кроме явно выраженной оценки, добавочное значение долженствования. Кроме того, в третьем значении лексема добро в сочетании с частицей бы используется для выражения «предположительного возможного условия» [18].
Наречие полкзно восходит к прилагательному полкзныи — «приносящий пользу», «идущий во благо», «полезный» [19], этимологически связанному с праслав. *Ь^а «польза» [20]. На базе семантики рассматриваемого прилагательного развивается значение «нужный», следовательно, у лексемы полкзно возникает способность выражать частное значение необходимости выполнения действия, которая в современном русском языке утрачена, так как случаев употребления лексемы полезный в модальном значении не зафиксировано [18].
Лексема достойно имела значение «надлежит, нужно» [22]. Семантика префиксального образования данного прилагательного объясняется мотивационными отношениями в обширном словообразовательно-этимологическом гнезде праслав. *до81аИ, *до 81о]аЦ. Сравните, с одной стороны, др.-рус. достояти «стоять (достоять) до определенного срока или до каких-либо последствий», при значении слова достояние «наследие, обладание, владение», а с другой — ст.-слав. достояти «следует, должно» [20]. Л. П. Дронова отмечает, что семантические отношения в указанном гнезде «явно показывают осмысление достаточного как значимого, достойного и являющегося результатом положительно оцениваемых качеств» [11, с. 182]. Перечисленные выше значения способствовали экспликации прилагательным достоинъ субъективной возможности, а оценочное семантическое обрамление обусловило его реализацию в контекстах морально-этического содержания, к числу которых относятся жития. Необходимо также обратить внимание на сохранение этих компонентов в современном русском языке. Так, прилагательное достойный эксплицирует положительную оценку: «1. Заслуживающий, стоящий чего-либо. 2. Вполне соответствующий чему-либо. 3. Обладающий положительными качествами; уважаемый, почтенный» [18], в то время как наречие достойно является средством выражения долженствования: «Подобающим образом, как следует» [Там же].
Прилагательное доволенъ толкуется в словарях как «довольный», «достаточный, большой», «способный, достаточно искусный» [19; 20] и реализует в древнерусском языке частное значение «иметь способность выполнить действие». Следует отметить, что в современном русском языке производные от лексемы доволенъ сохраняют способность выражать как модальное, так и оценочное значение. Так, лексема довольный является средством выражения положительной оценки: «1. Испытывающий чувство удовлетворения, удовольствия от чего-либо. 2. Значительный, достаточный» [18]. Лексема довольно имеет следующие значения: «1. По первому значению прилагательного. 2. Столько, сколько требует-
ся, достаточно. 3. Больше не нужно, хватит» [Там же]. Как видим, в третьем пункте лексема довольно реализует частное значение необходимости.
Именно эти значения рассмотренных выше лексем дают им возможность эксплицировать в житийных текстах конца XIV—XV в. как модальность, так и оценку. Ср.: «ЛЬпо убо и нам того въ правду достойно ублажити и похвалити...» (ЖСР, с. 408); «...тайна бо царева лЬпо есть таити, а дЬла божиа провИдати добро и полезно» (Там же, с. 258); «И кто может сказати труды его, или кто доволенъ изглаголати подвигы его, како претръпе, единъ живый в пустыни?» (Там же, с. 304); «...ниже убо достойно таковому пречюд-ному чаду от инЬх родитель родитися...» (Сл. о жит. вел. кн. Дм. Ив., с. 222).
В заключение необходимо отметить, что главным связующим звеном между лингвистическими категориями модальности и оценочно-сти является их субъективность в том понимании этого термина, которое отражено в работах Э. Бенвениста, считавшего, что «именно в языке и благодаря языку человек конституируется как субъект, ибо только язык придает реальность, свою реальность, которая есть свойство быть — понятию "Ego"» [3, с 293]. Субъективность, о которой здесь идет речь, есть способность говорящего представлять себя в качестве субъекта, что эксплицируется перечисленными выше лексемами и в житийных памятниках XIV —XV вв. Сравните, например: «Да съ теми убо святы жители лкпо намъ есть тЬх радости насладитися, благодатию и человеколюбиемъ еди-ночадаго сына твоего»» (Сл. о жит. вел. кн. Дм. Ив., с. 228); «Яко же бо нелИпо и не подобает жития нечистивых пытати, сице не подобает жития святых муж оставляти...» (ЖСР, с. 258); «...»ни бо аз самь вьзможне имам, или доволенъ к таковому начинанию.» (Там же, с. 260).
Проведенный анализ показал, что специфика взаимодействия оценочных и модальных значений в житийных текстах XIV —XV вв. заключается в их неразделимости, основанной на представлении средневекового человека о прекрасном как представляющем моральную ценность. Средствами выражения указанных категорий являются предикативы лкпо, добро, полкзно, достойно и краткое прилагательное доволенъ. Использование этимологического анализа позволило проследить эту взаимосвязь от истоков ее формирования до настоящего времени и обнаружить, что лексемы добро, достойно и доволенъ эксплицируют как модальное, так и оценочное значение на протяжении всей истории их функционирования в языке, в то время как лексемы лкпо и полкзно утрачивают модальную составляющую.
Список источников
Ж. Мих. Яросл. Тверск. — Житие Михаила Ярославича Тверского // Библиотека литературы Древней Руси: в 20 т. СПб., 1999. Т. 6.
ЖСР — Житие Сергия Радонежского // Памятники литературы Древней Руси. XIV— сер. XV в. М., 1981.
Сл. о жит. вел. кн. Дм. Ив. — Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича // Там же.
Список литературы
1. Алимпиева Р. В., Хабарова О. В. Прекрасное как ключевая категория русского языкового сознания XI —XIV веков // Вестник Российского государственного университета им. И. Канта. Сер. Филол. науки. 2006. № 8.
2. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.
3. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974.
4. Берестнев Г. И. Иконичность добра и зла // Вопросы языкознания. 1999. № 4.
5. Бондарко А. В. Проблемы грамматической семантики и русской аспекто-логии. СПб., 1996.
6. Ваулина С. С. Оценочность и модальность: специфика межкатегориаль-ных отношений // Оценки и ценностные категории как компонент языковой системы. Калининград, 2009.
7. Ваулина С. С. Языковая модальность как функционально-семантическая категория (диахронический аспект). Калининград, 1993.
8. Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки. М., 1985.
9. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1984.
10. Данилевская Н. В. Роль оценки в механизме развертывании научного текста: монография. Пермь. 2005.
11. Дронова Л. П. Становление и эволюция модально-оценочной лексики русского языка: этнолингвистический аспект. Томск, 2006.
12. Колесов В. В. Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека. СПб., 2000.
13. Колесов В. В. Жизнь и житие Сергия Радонежского. М., 1991.
14. Колшанский Г. В. К вопросу о содержании языковой категории модальности // Вопросы языкознания. 1961. № 1.
15. Краснова Т. И. Субъективность — модальность. СПб., 2002.
16. Трунова О. В. Природа и языковой статус категории модальности. Барнаул; Новосибирск, 1991.
17. Тураева З. Я. Лингвистика текста и категория модальности // Вопросы языкознания. 1994. № 3.
18. Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. М.; СПб., 2004.
19. Преображенский А. Этимологический словарь русского языка: в 2 т. М., 1959.
20. Словарь русского языка XI—XVII вв. М., 2000.
21. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. М., 1964 — 1973.
22. Шанский Н. М. Краткий этимологический словарь. М., 1975.
Об авторе
Е. Н. Капрэ — асп., РГУ им. И. Канта, ekapre@rambler.ru
Author
Ye. Kapre — PhD student, IKSUR, ekapre@rambler.ru
