CC BY
66
«аз^.
Известия Саратовского университета. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2013. Т. 13, вып. 4
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
УДК 821.161.1.09-146.2+929 Козлов
СПЕЦИФИКА ВАРЬИРОВАНИЯ В УСТНОМ БЫТОВАНИИ РОМАНСА И. И. КОЗЛОВА «БЕЗУМНАЯ»
А. П. Бышкина, Е. В. Киреева
Саратовский государственный университет E-mail: [email protected] E-mail: [email protected]
Статья посвящена определению особенностей варьирования в устном бытовании романса И. И. Козлова «Безумная». Анализ проведен преимущественно на основе архивных записей. Ключевые слова: Козлов, романс, фольклор.
Specific Character of Variation of I. I. Kozlov’s Romance Insane in its Folklore Form A. P. Byshkina, E. V. Kireeva
The article is dedicated to the identification of the specific character of variation of I. I. Kozlov’s romance Insane in its folklore form. The analysis was made mainly on the basis of archival materials. Key words: Kozlov, romance, folklore.
В истории взаимодействия литературы и фольклора есть много загадочного. Но особенно удивительны судьбы песен и романсов. Часто так оказывается, что популярный текст, считающийся народным, имеет свой литературно-поэтический источник. И живут авторское стихотворение и его народный вариант параллельно друг с другом, каждый своей судьбой. При этом нередко песня переходит «из уст в уста» и становится совсем непохожей на авторский текст. Как и почему это происходит, каким образом изменяется текст и жанр в ходе бытования, каковы сферы бытования песни, совершенствует или портит текст народ - вот вопросы, интересовавшие многих фольклористов и литературоведов: И. Н. Розанова, М. П. Алексеева, Т. М. Акимову, А. М. Новикову, Я. И. Гудошникова, Н. С. Травушкина и др.
В статье представлена попытка проследить судьбу романса И. И. Козлова «Безумная» с точки зрения его фольклоризации.
Романс был написан в 1828 г. и увидел свет в «Невском альманахе на 1829 год». Произведение представляет собою необычайно эмоциональную и проникновенную исповедь молодой женщины, оказавшейся в одиночестве «далеко от своих», «в чужой, угрюмой стороне»1. Она оплакивает своего усопшего супруга, рассказывает о своей нелегкой доле: «О, здесь, далеко от своих... /Покой бежит очей моих» (134). Боль и одиночество лирической героини настолько велики, что у нее «нет сил молиться Богу2» (134). Она сможет помолиться, лишь оказавшись в родном краю. Но и там несчастная, не веря в избавление от душевной боли, намерена просить лишь о смерти: «Там стану Бога умолять, / Чтоб, сжалясь над тоской моей, / Он мне конец послал скорей» (134). Героиня, оправдывая свои греховные помыслы, говорит о хрупкости надежд на счастье супружества: «О, как мне, бедной, не тужить! / Ты, радость, и меня манила (134-135). В заключительных строках стихотворения, как стон, как плач, вновь звучит желание уйти из жизни, доводя трагизм произведения до предела: «Ах, улетая, ангел мой, / Что не взял ты меня с собой!» (135).
С христианской точки зрения (как мы знаем, Козлов был глубоко верующим человеком) героиня впадает в грех, предаваясь унынию и желая смерти. Видя ее чрезмерную скорбь, окружающие называет ее «безум-
© Бышкина А. П., Киреева Е. В., 2013
ной». «Меня жестокие бранят, /Меня безумной называют... » (134), - жалуется молодая женщина на непонимание и осуждение окружающих. К числу этих «жестоких», вероятно, относится и сам автор, который выразил свое отношение к героине в названии произведения. Однако эпитет «безумная» звучит неоднозначно. С одной стороны, он указывает на неправоту лирической героини, отступившей от Божьих заповедей, призывающих к долготерпению и упованию на Бога. Сам Козлов, испытав страшную личную трагедию утраты здоровья, не впал в уныние, оставался жизнелюбив и никогда не помышлял о смерти как избавлении от мук, ибо «страдания - также молитва»3. Но, с другой стороны, автор, назвав героиню безумной, не осуждает ее. В заглавии звучат нотки жалости к молодой женщине, потерявшей смысл в жизни. Козлову удалось заставить читателя сопереживать, сочувствовать ей, поскольку монолог ведется от ее лица и именно ее мысли и чувства обнажены перед нами. Интересно, что даже ролевая лирика, образчиком которой является «Безумная», у Козлова обладает, пусть и на контекстуальном уровне, чертами автобиографичности.
Автор определил жанр своего стихотворения как «романс». Хотя И. Д. Гликман полагал, что «в творчестве Козлова важное место занимает романсная лирика»4, сам поэт назвал романсами лишь три произведения: «Романс» («Есть тихая роща у быстрых ключей») (1823), «Романс Десде-моны» (1830) и исследуемое нами произведение. Все три романса женские. При этом «Безумную» можно считать уникальным явлением в творчестве Козлова: это единственный оригинальный романс (остальные два - вольные переводы отрывка из поэмы Томаса Мура «Лалла-Рук» и песни Дездемоны из трагедии Шекспира «Отелло» соответственно). Кроме того, это единственный случай, когда «романс» дан не как название текста, а как жанровое обозначение.
Для того чтобы ответить на вопрос о жанровой природе произведения «Безумная», обратимся к высказыванию Т. М. Акимовой, видящей разницу между песней и романсом в следующем: «В песне больше простоты и обыденности в картинах и стиле, а также обобщенности в тематике и образах. Романс сложнее по психологическому рисунку и субъективнее в своем лиризме. В песне чаще рисуется объективированный герой, в романсе же автор выступает от себя лично, лирический герой и автор сливаются. Романс предназначен исключительно для сольного исполнения, многие же песни можно петь и хором»5.
Действительно, текст Козлова соответствует характеристике романса, данной Т. М. Акимовой. Эмоциональное напряжение развивается по нарастающей, к последним стихам доходит до апогея, что также, по словам Б. М. Эйхенбаума, является признаком романса6. В «Безумной» звучат мотивы романтической поэзии: непонимание героини окружающими, кратковременность счастья, вос-
поминание о былой радости, антитеза земного и небесного бытия (в последнем особенно ощущается влияние творчества В. А. Жуковского). Указанные мотивы проявились и на стиле стихотворения Козлова (усложненность изложения мысли, обилие метафор):
Но гибнет радость навсегда;
К беде, слезам я пробудилась, -И ясная любви звезда В кровавом облаке затмилась! (135).
С точки зрения исполнительской манеры произведение также, безусловно, является романсом.
В то же время текст имеет и песенные черты:
1) субъективность, присущая романсу, «разрушается» присутствием в тексте неких «жестоких»;
2) автор и лирический герой не слиты (ролевая героиня); 3) оппозиция «чужой стороны» и отчего дома - также песенное явление; 4) в произведении просто, без изысков описывается родной дом7 и обряд венчания8. Таким образом, «Безумная» являет собой романс с песенным началом9.
Это изначальное нарушение чистоты жанра способствовало тому, что произведение не только исполнялось в дворянской образованной среде, но и вошло в песенный обиход русского народа. Однако, как пишет В. Е. Гусев, музыка для романса «Безумная» была сочинена только после смерти поэта - в 1857 г. военным композитом А. Дерфельдтом10. Под эту мелодию романс поют до сегодняшнего дня. В наши дни известно (преимущественно в сети Интернет) исполнение его Жанной Рождественской. Она поет его с незначительными отклонениями от литературного оригинала11.
Долгое время фольклористы не обращали внимания на этот романс. И только в 2011 г. исследовательница из Твери И. Ю. Махотина, характеризуя репертуар русских цыган, отметила, что одна из песен «частично восходит к стихотворению И. И. Козлова “Безумная”»12. В статье дается ссылка на сборник13, где действительно опубликованы два разных народных варианта произведения Козлова (без указания литературного источника). Специальных же работ, посвященных фольклоризации романса «Безумная», насколько нам удалось выяснить, нет.
В нашем распоряжении имеются семнадцать записей народного романса «Безумная»14 из архива учебной лаборатории «Кабинет фольклора им. проф. Т. М. Акимовой» Саратовского госуниверситета (с 1925 по 2013 г.) и три варианта опубликованных в сборниках жестоких романсов из Петербурга и Твери15. Наличие вариантов из нескольких областей (Архангельской, Оренбургской, Пензенской, Саратовской, Тверской, Ульяновской) говорит о прошлой популярности романса, хотя исследуемый текст не был обнаружен в других крупных региональных сборниках16. Возможно, это обусловлено тем, что до революции и в советское время такого рода тексты не публиковались.
Известия Саратовского университета. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2013. Т. 13, вып. 4
Временем популярности «Безумной» можно назвать первую половину ХХ в. И хотя, судя по записям из архива СГУ, текст бытовал на протяжении почти ста лет, трудно говорить о его популярности во второй половине XX столетия. Ведь в этот период записи делали с голоса людей 50-70 лет (1902-1933 г.р.), которые вспоминали песни юности, девичества. Некоторые из них указывали, что еще отец и мать пели эту «песню»17.
Известность романса можно объяснить социально-психологическими чертами, которые характеризовали народную среду в начале прошлого столетия. Рост самосознания спровоцировал в песенном творчестве интерес к темам, связанным с противостоянием личности и ее окружения, отстаиванием права на свои собственные чувства и свое мнение. Разложение крестьянской семьи, утрата понимания брака как священных уз, а взаимоотношений между мужчиной и женщиной как чего-то сакрального привело к появлению множества обиженных, обманутых девушек, что нашло отражение в фольклоре: на первый план вышли темы несчастной любви, обманутых надежд, разочарования и, как следствие, в ряде случаев самоубийства. Именно эти два эмоциональносмысловых «узла» стали причиной фольклориза-ции произведения Козлова, а также варьирования текста в устном бытовании.
Народные варианты романса преимущественно уступают в объеме литературному оригиналу: вместо четырех восьмистиший текста Козлова (32 строки) поются тексты объемом в среднем в 20 строк18. Полностью утрачены основная часть и финал стихотворения: строки о родном доме, воспоминании о венчании, нежелании жить. Основой народного романса стала первая строфа, но и она подверглась значительным правкам. Коренным образом изменилась лирическая ситуация. Если в стихотворении героиня страдает из-за смерти супруга, то в народных вариантах - из-за предательства, измены, просто угасшего чувства возлюбленного (возможно, жениха, но не мужа)19.
Возлюбленный не пришел на свидание, но девушка продолжает любить, надеется на восстановление отношений с ним. Такая трансформация лирического сюжета объясняется не только популярностью темы неразделенной любви. В традиционном фольклоре семейные отношения изображались как череда страданий женщины: нежеланный брак, постылый муж-деспот, угнетение, побои, поэтому народный романс о любви описывает пору девичества. И стихотворение Козлова из круга текстов семейной тематики переходит в сферу народной любовной лирики.
Второе значительное отличие всех фольклорных текстов от литературного оригинала заключается в том, что «безумной называют» лирическую героиню не чужие «жестокие», а свои, близкие, люди. Например:
Родные все меня бранят,
Безумной называют.
По милом плакать не велят,
Молиться заставляют20.
Даже близкие люди не понимают лирическую героиню, ее отношения к оставившему ее возлюбленному. В переживаниях девушки нет ничего плохого, греховного с позиции морали или религии. Окружающие и бранят ее, и пытаются помочь ей, советуют («заставляют») молиться (в
6 вариантах - лечиться)21. В нескольких текстах (в 4) девушка, как и ее литературный прототип, говорит о том, что не следует совету родных: «Но я молиться не молюсь». Однако причина этого указана лишь в одном случае: несчастная забывает молитвы, так как голова ее занята мыслями
о любимом: «Слова его в уме держу / О нем я вспоминаю»22.
Тем не менее мотив молитвы или обращения к Богу прослеживается во многих вариантах (в
10 текстах из Саратовского архива). К примеру: У нас на небе один Бог,
Ему я помолюся.
И он вернет нашу любовь...23
Однако чаще (в 7 из указанных 10 случаев) девушка говорит о неком «враче», способным помочь ее горю:
Есть на свете один врач. Я попрошу с слезою,
Он соединит нашу любовь
и будем жить с тобою24.
Появляются нотки надежды, тональность произведения становится светлее, мажорней.
Одновременно в народном романсе возникает образ доктора (в 8 вариантах из Саратовского архива), который противопоставлен небесному «врачу»25: доктор лечит телесные недуги, поэтому не может справиться с душевной, сердечной болью героини:
Ко мне ты, дохтор, не ходи,
болезни не поможишь. Она давно в груди моей,
ты больше растревожишь26.
Или:
Уж, ты, доктор, не лечи -Лекарство не поможет27.
Оппозиция земного и божественного, телесного и духовного, «доктора» и «врача» подчеркивает интенсивность любовного чувства, его неподвластность рассудку. Мысль о болезни и ее лечении возникает как подтверждение сильнейших страданий лирической героини, развивает метафору о сердечной боли. Метафорическое выражение в народном мышлении «овеществилось», стало пониматься в прямом значении (лечиться от любви). Образы доктора и врача мы встречаем только в текстах, зафиксированных в Саратовской области, что позволяет говорить о региональных особенностях бытования.
Тема лекарств и лечения совсем по-иному развивается в варианте романса, опубликованном в Твери28. Текст по-своему уникален, он
обладает значительным объемом, даже превосходит литературный оригинал. Сюжет очень развернут, в нем преобладает эпическое начало. Толчком к драматическим событиям становится то, что отец и мать запрещают своей дочери «гулять» с возлюбленным. Девушка решает отравиться:
Молиться Богу я не стала.
Но не забуду про тебя.
Пойду в аптеку, куплю яду И отравлю сама себя29.
Текст подробно описывает попытки героини свести счеты с жизнью. Несмотря на предостережения, девушка выпивает купорос и умирает. Обстоятельный рассказ о пребывании в больнице, о предательстве возлюбленного наполнен бытовыми деталями (доктор «Сергей Ондреич стал писать», возлюбленный «спросил перину и деньжонок»). Подобная «документальность» повествования призвана усилить трагизм, что часто встречается в «жестоком» романсе30. Удивительно, но этот сильно искаженный в сравнении с литературным оригиналом вариант как бы «реализует» мотив из стихотворения Козлова: нежелание жить по смерти супруга.
В процессе бытования в романсе был развит мотив непонимания со стороны близких людей, вследствие чего расширилась система образов. Вместо «жестоких» Козлова, в народных вариантах встречаем «родных», «отца» и «мать»:
Отец и мать меня ругают,
Родные все меня бранят31.
Любопытно, что родным «дается слово»: в фольклорных вариантах возникает диалог, характерный для народных песен. Народные исполнители, желая прояснить ситуацию (почему прошла любовь, что стало причиной страданий), «прибавили» слова матери:
Не плачь, не плачь, родная дочь,
И он тебя не стоит.
Он баловал тебя шутя И целовал от скуки32.
В процитированном фрагменте можно узнать строки из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Не плачь, не плачь, мое дитя»33.
Широко известный в общественном обиходе романс Лермонтова34 был у всех на слуху, перекликался с народным романсом «Безумная» с точки зрения тематики и содержал лексему «безумный». Реминисцентно звучащий фрагмент из стихотворения Лермонтова развивает тему предательства и в указанном варианте «Безумной» делает акцент на неверности возлюбленного.
Народный романс контаминировался и с другими произведениями. Так, в 10 вариантах «Безумной» слышится отзвук популярного в XX в. романса М. Перроте «Он виноват» (1909):
И не скажите про него,
Пускай душа забудет,
Но я бы рада разлюбить,
Но сердцу больно будет35.
Ср. у М. Перотте:
Не говорите мне о нем:
Еще былое не забыто -Он виноват один во всем,
Что сердце бедное разбито36.
Оказавшись в народной среде, романс был «украшен» также приемами поэтики старинных песен, прежде всего синтаксическим и образным параллелизмом:
Повяли алые цветы,
Которы поливала.
Повяли губы алый цвет,
Которы целовала37.
Или:
Повяли алые цветы, которы поливала. Прошли веселые те дни,
когда с милым гуляла38.
В приведенных фрагментах обнаруживаем «флоризмы» («алые цветы»), которые встречаются в 16 имеющихся в нашем распоряжении текстах. В одном из вариантов (он восходит к цыганской песне) говорится о сирени39.
Тяготение к указанным приемам народной поэтики повлияло на характер контаминации в одном из вариантов, который заканчивается словами из народной песни:
Сама садик я садила,
Сама поливаю.
Сама милого любила,
Сама и страдаю40.
Уникальность этого варианта «Безумной» заключается в том, что героиня видит источник своих страданий в себе самой. Девушка не обвиняет возлюбленного, никто не виноват в ее страданиях, но и никто - ни родные, ни доктор - не может ей помочь.
Итак, спецификой варьирования в устном бытовании романса Козлова «Безумная» является его значительное преображение. Ни одно другое фольклоризовавшееся произведение поэта не было подвержено таким значительным измене-ниям41. По сути, от литературного источника осталась (да и то в сильно искаженном виде) только первая строфа. Однако нельзя преуменьшать значение литературного первоисточника в судьбе народного романса. Трансформация текста явилась следствием развертывания мотивов, заимствованных из стихотворения Козлова (мимолетность счастья молодой женщины, безмерность ее страданий, непонимание героини окружающими, обращение за помощью к Богу, молитва, нежелание жить). Народ сердечно обдумал лирическую ситуацию, не обвиняя, как и поэт, героиню, а пытаясь разобраться в причинах сердечной боли и путях избавления от нее. Отсюда возникают разные редакции в соответствии с финалом: 1) разлука с возлюбленным, но есть надежда на воссоединение (9 вариантов); 2) отсутствие надежды на возобновление отношений (9 вариантов); 3) смерть героини (отравление) (1 вариант) или угроза смерти (1 вариант).
Известия Саратовского университета. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2013. Т. 13, вып. 4
В целом же народный романс эмоционально светлее, чем стихотворение Козлова, поскольку героиня в нем, за исключением одного варианта, не желает себе смерти. Во многих случаях остается даже надежда на обретение счастья и благополучия, что характерно для народной песни.
Жанр романса тоже претерпевает определенные изменения. В процессе варьирования развивается песенное начало, и литературный романс-элегия с песенными чертами становится романсом-песней. Варианты «Безумной» публикуются в сборниках «жестоких» романсов. Однако это не вполне справедливо. К «жестокому» романсу можно отнести лишь один текст - тот, в котором героиня отравилась. Только он соответствует принципам жанра, на которые указывает Гудошников: «’’Жестокие” романсы развивают драматизм повествования элегических до трагических пределов, проявляют особое пристрастие к фабулярному принципу поэтики и доводят его до предельной детализации»42. Остальные редакции романса не обладают достаточной сюжетной и лексической претенциозностью и остаются в элегическом русле.
Под влиянием коллективной «шлифовки» и народного редактирования авторские произведения нередко значительно меняются. Этот процесс в литературоведении и фольклористике оценивается неоднозначно. Конечно, литературное произведение и его народный вариант неодинаковы по художественному уровню, но определенно ответить на вопрос о совершенствовании или порче текста очень трудно. Возможно, с литературоведческой точки зрения романс Козлова «Безумная» потерял правильность, изящность выражений, красоту рифм и многообразие интонаций, стал проще, приобрел приметы искусства примитива. Однако с точки зрения привлекательности для народных масс он стал лучше: понятней, доступней, ясней. Народ по-своему выразил и эмоциональную сложность, и психологическую достоверность переживаний, «украсил» текст более традиционными для себя поэтическими средствами (параллелизмом, «флоризмами», вставками из других произведений), провел значительную творческую работу. Вследствие этого романс «Безумная» прожил долгую жизнь в народном бытовании.
Примечания
1 Козлов И. Полн. собр. стихотворений. Л., 1960. С. 134. Далее цитаты приводятся в статье по этому изданию с указанием страниц в скобках.
2 Здесь и далее слово «Бог» дается в дореволюционной орфографии.
3 Грот К. Дневник И. И. Козлова. СПб., 1906. С. 32.
4 Гликман И. И. Козлов // Козлов И. Полн. собр. стихотворений. С. 48.
5 Акимова Т. «Русская песня» и романс первой трети
XIX века // О фольклоризме русских писателей : сб. ст. Саратов, 2001. С. 110.
6 «Синтаксическая периодизация, осложненная системой повторений и параллелизмов, при которой строфы, не замыкаясь в себе, образуют сплошное нарастание, должна быть характерной для стихотворений романсного типа» (Эйхенбаум Б. Мелодика русского лирического стиха. Пб., 1922. С. 27).
7 Но будь я там, где Дон родной Шумит знакомыми волнами,
Где терем отческий, простой
В тени таится под дубами... (134)
8 И в церковь Божью вся в цветах Пошла с румянцем на щеках;
И помню то, что с женихом И я стояла под венцом (135).
9 О своеобразии жанров лирики Козлова, в том числе о жанровом синтезе его произведений, пишет в своей диссертации А. В. Пятаева. В частности, она пишет о «Романсе» («Есть тихая роща у быстрых ключей.») : «.всё стихотворение в целом можно было бы отнести к песенному типу (если следовать классификации Эйхенбаума), но с точки зрения развития сквозного мотива и связанных с этим интонационных вариаций в разных строфах стихотворение имеет и черты романсового типа напевной лирики» (Пятаева А. Художественное своеобразие поэзии Ивана Козлова : дис. . канд. филол. наук. Волгоград, 2007. С. 175).
10 На музыку положил также Биллинг. См.: Песни русских поэтов : в 2 т. / вступ. ст., сост., подгот. текста, биогр. справки и примеч. В. Е. Гусева. Т. 1. М., 1988. С. 613.
11 Звуковой файл см.: Русский классический романс : [сайт]. URL: http://rusklarom.narod.ru/kozlov.htm (дата обращения: 15.07.2013) Исполнительница повторяет дважды последнюю строку каждой строфы, что популяризует песенное начало. Кроме того, по каким-то причинам пропущен стих : «Там стану Бога умолять.».
12 Махотина И. Песни литературного происхождения и жестокий романс в репертуаре русских цыган // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2011. Т. 11, вып. 3. С. 76.
13 Жестокие романсы Тверской области / сост. Л. В. Бра-дис, Е. В. Петренко, М. В. Строганов, И. С. Тарасова. Тверь, 2006. С. 87, 151.
14 Указанное название является в некоторой степени условным, поскольку зачастую текст не имеет заглавия и называется по первой строке: «Приду домой, меня бранят...», «Куда я вечером пойду.», «А вот меня дома бранят.», «Родные все меня бранят.» и т. д. Для унификации мы взяли название одного из вариантов народного романса, совпадающего с заглавием литературного источника («Безумная» И. И. Козлова), принимая во внимание, что в подавляющем большинстве случаев сохраняется мотив «безумия»: «Безумной называют».
15 См.: Современная баллада и жестокий романс / сост. С. Б. Адоньева, Н. М. Герасимова. СПб., 1996. С. 179 ; Жестокие романсы Тверской области.
16 См., например : Песни русского народа. Собраны в губерниях Вологодской, Вятской и Костромской в
1893 году. СПб, 1899 ; Песни и сказки Воронежского области / под ред. Ю. М. Соколова и С. И. Минц. Воронеж, 1940 ; Сказки и песни Вологодской области / сост. С. И. Минц и Н. И. Савушкина. Вологда, 1955 ; Сказки и песни Белозерского края : Сборник Б. и Ю. Соколовых : в 2 кн. СПб., 1999 (первое издание в 1915 г.).
17 Записано от Букревич Антонины Александровны, 1926 г.р., пенсионерки, жила в с. Куриловка Ново-узенского района. Записано в пос. Приволжском г. Энгельса Саратовской области 3 декабря 1986 г студенткой I курса филологического факультета СГУ И. В. Фалеевой (1986, П. 1, Т. 13, ед. хр. 15). Далее -Вариант 1986 г.
18 Однако есть и исключения: вариант народного романса, опубликованный в сборнике «Жестокие романсы Тверской области», имеет объем в 56 строк. Об этом тексте будет сказано далее в настоящей статье.
19 Встану рано поутру
И поспешу к свиданью.
Найду себе я тишину,
Глубокое молчанье.
Записано от Шароновой К. С., 40 лет, заведующей яслями, имеющей среднее образование. Записано В. К. Архангельской в с. Б. Федоровка Хвалынского района Саратовской области 7 июля 1956 г. Далее - Вариант 1956 г.
Здесь и далее орфография и пунктуация архивных записей не изменены.
20 Записано от Укоткиной П. И., 57 лет, малограмотной. Записали Л. Марцаниевич и Л. Наровчатова в с. Полу-хино Аркадакского р-на в 1959 г. (1959, П. 5, ед.хр. 115).
21 Лечиться (или «лечица») заставляют в трех вариантах, записанных в Саратовской области, двух - из Тверской и одном - из Архангельской областей.
22 Вариант 1986 г.
23 Вариант 1956 г.
24 Записано от Ивановой К., 19 лет, и Храбызовой Д., 18 лет, малограмотными. Записано студенткой Е. А. Торшиной в с. Биклей Саратовской области 2 июля 1925 г. Далее - Вариант 1925 г.
25 В православной традиции «врачом душ и телес» именуется Бог.
26 Вариант 1925 г.
27 Вариант 1986 г.
28 Жестокие романсы Тверской области. С. 151-153.
29 Там же. С. 152.
30 См.: Гудошников Я. Русский городской романс. Тамбов, 1990. С. 74-75.
31 Жестокие романсы Тверской области. С. 151.
32 Вариант 1959 г. Похожие строки находим еще в двух текстах.
33 Не плачь, не плачь, мое дитя,
Не стоит он безумной муки.
Верь, он ласкал тебя шутя,
Верь, он любил тебя от скуки! (Лермонтов М. Соч. : в
6 т. Т. 2. Стихотворения. М. ; Л., 1954. С. 235).
34 О популярности романса М. Ю. Лермонтова «Не плачь, не плачь, мое дитя» см.: Новикова А. Русская поэзия XVIII - первой половины XIX века и народная песня. М., 1982. С. 175.
35 Записано от Евграфовой А. И. 1905 г.р. в р.п. Лысые Горы студентками СГУ Т. Согиной и Л. Евграфовой
30 июня 1970 г.
Не уговаривай ты, мать,
Уговорить не можешь.
Моя болезнь давно в груди,
Сильнее растревожишь (Записано от Смирновой М. в с. Новый Урень Ульяновского р-на Ульяновской области
26 сентября 1974 г.). Остальные вставки менее похожи на литературный источник.
36 ПероттеМ. Не говорите мне о нем. URL: http:// www. komeeva.com/text/Ne govorite mne o nem.html (дата обращения: 15.01.2013).
37 Вариант 1986 г.
38 Записано от Куликовой К. Н., 45 лет, грамотной. Записано студенткой СГУ В. Осиповой в с. Рогаткино Красноармейского р-на Саратовской области 6 июля 1960 г.
39 Жестокие романсы Тверской области. С. 87.
40 Записано от Писюзновой А. Г., 60 лет, малограмотной, студентами СГУ В. Масяновым и А. Ауэром в с. Н. Черновка Вольского р-на Саратовской области в 1968 г. (1968, П. 1, Т. 3, ед.хр. 21).
41 О судьбе фольклоризации стихотворений Козлова см., например : Бышкина А. «Добрая ночь» Дж. Г. Байрона в переводе И. И. Козлова : народное бытование // Филологические этюды : сб. науч. ст. молодых ученых. Саратов, 2010. Вып. 13, ч. I-III. С. 88-94 ; Она же. Образ воина в лирике И. И. Козлова и ее народно-песенных вариантах в контексте стихотворений о Наполеоновских войнах // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2013. Т. 13, вып. 1. С. 62-67.
42 Гудошников Я. Указ. соч. С. 68.
