CC BY
10
Научная статья ■УДК 34
https://doi.org/10.24412/2414-3995-2024-l-146-150 EDN: https://elibrary.ru/eqbivf NIION: 2015-0066-1/24-920 MOSURED: 77/27-011-2024-01-119
Специфика роста дистанционных преступлений в период пандемии: ретроспективный социальный анализ
Владимир Валерьевич Плотников1, Сергей Олегович Харламов2, Виталий Михайлович Палий3
w Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, Москва, Россия
Аннотация. Данная статья представляет ретроспективный социальный анализ специфики роста дистанционных преступлений в период пандемии. Авторы обращают внимание на изменения в общественной преступности в связи с карантинными ограничениями, отмечая снижение традиционных общеуголовных преступлений, таких как кражи и убийства. Однако также обращается внимание на увеличение числа преступлений, связанных с использованием интернета и информационно-телекоммуникационных технологий. Авторы подчеркивают низкий уровень грамотности в области информационных технологий у россиян и недостаточную подготовку правоохранительной системы и систем безопасности к защите прав и свобод граждан в онлайн-среде.
Ключевые слова: дистанционные преступления, пандемия, общественная преступность, карантин, информационно-телекоммуникационные технологии, интернет-безопасность, правоохранительная система, грамотность в сфере информационных технологий
Для цитирования: Плотников В. В., Харламов С. О., Палий В. М. Специфика роста дистанционных преступлений в период пандемии: ретроспективный социальный анализ// Вестник экономической безопасности. 2024. № 1. С. 146-150. https://doi.org/10.24412/2414-3995-2024-l-146-150. EDN: EQBIVF.
Original article
The specificity ofthe growth ofremote crimes during the pandemic:
a retrospective social analysis
Vladimir V. Plotnikov1, Sergey O. Kharlamov2, Vitaly M. Paliy3
3 Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Moscow, Russia
Abstract. This article presents a retrospective social analysis of the specifics of the growth of remote crimes during the pandemic. The authors draw attention to changes in social crime due to quarantine restrictions, noting a decrease in traditional ordinary crimes such as theft and murder. However, they also draw attention to the increase in the number of crimes related to the use of the Internet and information and telecommunication technologies. The authors emphasize the low level of information technology literacy among Russians and the insufficient preparation of the law enforcement and security systems to protect the rights and freedoms of citizens in the online environment.
Keywords: remote crimes, pandemic, social crime, quarantine, information and telecommunication technologies, Internet security, law enforcement system, information technology literacy
For citation: Plotnikov V. V., Kharlamov S. O., Paliy V. M. The specificity of the growth of remote crimes during the pandemic: a retrospective social analysis. Bulletin of economic security. 2024;(l):146-50. (In Russ.). https://doi. org/10.24412/2414-3995-2024-1-146-150. EDN: EQBIVF.
Преступность представляет собой один из тех феноменов общественной жизни, который сопровождал развитие человеческого общества на всех этапах его формирования. В разные исторические периоды с усложнением структуры общества происходило и развитие преступлений. Причем данный процесс интересен не только тем, что с течением времени происходит «отмирание» отдельных видов преступлений и формирование новых -
исключение составляет группа, так называемых, общеуголовных преступлений - но и тем, что для отдельных народов понимание «преступности» может означать совершенно разные понятия. Более того, в одной и той же стране в различные периоды под понятие «преступление» будут попадать разные категории деяний.
Здесь мы можем провести параллель с понятием «социальной нормы», которая означает общепринятый
© Плотников В. В., Харламов С. О., Палий В. М., 2024
JURISPRUDENCE
в конкретном обществе и в конкретный период стандарт поведения. Особенно интересно сравнивать социальные нормы народов, которые в заданный период времени находятся на разных стадиях развития. Соответственно, и нормы поведения у них будут отличаться. На данный процесс накладывает отпечаток и условия развития общества, природные факторы, условия жизни социума. Естественно, что и понимание преступных деяний будет иметь кардинальные отличия.
Известный социолог П. Сорокин в своей работе «Человек и общество в условиях бедствий» выделил четыре основных бедствия, с которыми сталкивается социум на всем протяжении своего развития: голод, войну, революцию и эпидемию. Ученый отмечал, что в данный период общество испытывает сильнейшие потрясения во всех своих сферах и изменяется под их давлением. С точки зрения криминологии - «уголовной социологии» - именно в периоды войн, революций, голода или эпидемий (или пандемий) наблюдается особенно высокий рост преступлений, в основном, общеуголовного характера. Однако нами уже было выдвинуто мнение, что преступление - феномен изменчивый и весьма непостоянный. Вернемся к этому позднее.
На сегодняшний день большинство стран мира находятся на примерно одинаковом уровне развития и, несмотря на существенные различия в условиях жизни и развития народов, придерживаются практически идентичных норм поведения в обществе. Отстающие в развитии страны берут развитые государства как эталон, к которому следует стремиться в своем прогрессе. Явным исключением здесь составляют страны «третьего мира», до сих пор находящиеся на стадии натурального хозяйства и традиционного общества. Лишенные элементарных информационных каналов общения мирового сообщества и не использующие блага цивилизации, данные общества, логично, не сталкиваются и с большинством проблем, развитых и развивающихся государств. Одной из таких острых и неожиданных для практически всего мира стала эпидемия СОУГО-19.
На протяжении всей истории существования человечеством в разных уголках земного шара и в различной степени поражали различные пандемии и эпидемии. Чума в Европе, натуральная оспа в России, свиной и птичий грипп в странах Америки и Азии, лихорадка Эбола в Африке и так далее. И всякий раз человек был уверен, что уровень развития науки, возможности медицины, его собственный интеллект позволяет ему победить очередное заболевание. И каждый раз прежде, чем был найден действенный способ борьбы с очередным заболеванием, болезни уносили тысячи жизней.
Так случилось и в конце 2019 года, когда мир на фоне других потрясений, столкнулся с неконтролируемо распространяющемся, уносящем сотни жизни вирусом, обладающим генетической структурой, не знакомой медиками и ученым-вирусологам. Помимо серьезных симптомов и побочных эффектов, новая короновирусная инфекция распространялась непривычно быстрыми тем-
пами через обычные повседневные действия людей друг с другом и использование бытовых предметов. Действия правительств также не всегда были действенными в основном и потому, что в эпоху свободы слова, гласности и открытых информационных потоков все большее количество людей «заражалось» мнением о фиктивности новостей о заболевании и о заговоре «тайного мирового правительства». Таким образом, распространением ко-роновирусной инфекции вынудило власть многих государств, в том числе, и России, объявить режим самоизоляции.
Что же входит в данное понятие? В первую очередь, мы можем сравнить режим самоизоляции с масштабным, общегосударственным (если не сказать, мировым) карантином. Запрещение массовых мероприятий и закрытие общественных мест, введение комендантского часа, ограничение передвижения, приостановление работы государственных, частных структур и организаций и еще множество ограничений, которые вызывают у обычного обывателя не только коренное изменение его обычного уровня жизни и повышении уровня стресса, но и может привести к серьезным нарушениям его психики.
Основным коренным изменением жизни человека в условиях пандемии стало даже не введение ограничений в его повседневную жизнь и ее изменение под действием принимаемых властью решений, а перевод совершения практически всех обычных ритуалов вроде покупки продуктов или похода в кинотеатр в формат информационно-телекоммуникационного технологий. Особенно сложно и технически проблематично оказался перевод школьников и студентов вузов на формат дистанционного обучения, который использовался в нашем государстве крайне ограниченно. То же самое касается и многих государственных организаций, частных предприятий, которые перевели своих работников на режим дистанционной работы.
В сравнительно короткие сроки из-за угрозы заражением новой болезнью, против которой еще не были разработаны действенные меры борьбы, практически все сферы человеческой жизни оказались переведены в формат информационной среды. Естественно, это оказало существенное влияние как на основные институты общественной жизни, так и на сознание и психику индивида. Но особое внимание как правительства, так и общества в связи с оценкой последствий пандемии обращено на две основные сферы, подвергшиеся наиболее заметным изменениям: область экономических взаимоотношений и связанные с ними процессы и формы взаимодействия и правоохранительная сфера общества.
Специфика нашего исследования требует не только вернуться к сформированному ранее тезису об изменчивости понятия «преступления» во времени и пространстве и о том, какие деяния следует относить к преступным, но и дать определение понятию «дистанционное преступление».
Проблема определения понятия «дистанционное преступление» требует проведения анализа той специфической среды, внутри которой она зародилась как феномен уголовно-правовой системы. Рассмотрим ее в контексте того, что дистанционное преступление по своей сущности может существовать только в Интернете. По данным статистики каждый 10 человек на планете активно используют глобальную информационную сеть. Подобная ситуация не могла не привести к образованию внутри единой информационной сети новой социальной системы, которая стала отражением реальной человеческой жизни [1]. В настоящее время в Интернете издаются виртуальные газеты и журналы, теле- и радиостанции переводят свои эфиры в электронный формат, люди объединяются в группу по интересам, и даже действует новый вид экономики, называемой «цифровой», позволяющей в некотором роде решить проблему безработицы через создание тысяч новых рабочих мест по всему миру.
На основе вышеперечисленного Интернет вполне можно рассматривать как совокупность сетей, имеющих частный характер; объединений, которые имеют внутри себя, в своей структуре, собственные нормы и установки правопорядка.
Как и в любом обществе людей, к сожалению, в Интернете действуют преступники и мошенники, вандалы и другие правонарушители. Относительно молодое пространство, позволяющее социуму взаимодействовать в информационном потоке, позволяет людям использовать неограниченное количество различных форм поведения, приводящих к разным последствиям. Однако мы не можем сказать, что компьютерные сети являются средоточием девиаций только с негативным характером, хотя именно это мнение чаще всего используются большинством ученых, пишущих научные публикации, используя в качестве основы данную тему. Однако в последние годы все чаще звучит мнение о том, что миф о потенциальной опасности Интернета (как наиболее распространенный в современном мире), как способ распространения антиобщественной и антигосударственной информации, постепенно теряет актуальность. Сторонники этого мифа в собственных целях используют опасения потенциальных пользователей, забывая о том, что подобную информацию с успехом распространяют с помощью печатных изданий, телевидения и других СМИ. В этом вопросе Интернет является быстрым и эффективным способом распространения информации, но повлияет ли она на людей - этот вопрос остается открытым. Мы придерживаемся мнения, что данный факт все же больше зависит от внутренних качеств самого индивида.
Таким образом, мы видим, что Интернет представляет собой информационно-телекоммуникационную сеть, следовательно, сущность дистанционного преступления заключается в совершении противоправного деяния посредством применения многочисленных возможностей как открытого информационного потока, так
и активного телекоммуникационного взаимодействия пользователей.
На сегодняшний день дистанционная преступность представляет собой особой предмет изучения как криминологии, так и социологии девиантного поведения. В настоящее время российское законодательство пока что не имеет четко сформулированной криминологической и криминалистической характеристики дистанционного преступления. Зачастую правоохранительные органы относят какой-либо случай данного правонарушения к одному из уже существующих видов преступности, а использование возможностей информационно-телекоммуникационных сетей относят либо к способу, либо к средству совершения преступления.
Итак, мы проанализировали феномен преступности в обществе и, в частности, дали краткую характеристику дистанционному преступлению, а также рассмотрели роль Интернета и в жизни человека на данном этапе его развития, создав тем самым контекст для выявления основных тенденций изменения уровня дистанционных преступлений в период пандемии.
Анализируя открытые статистические данные, представленные на портале правовой статистики Генеральной прокуратуры Российской Федерации (http:// crimestat.ru/) можно сделать следующие выводы:
1. За время пандемии произошел стремительный рост компьютерной преступности (она же дистанционная), а именно возросло число финансовых мошенничеств с использованием социальной инженерии;
2. Тема опасности/ложности COVTD-19 активно использовалась преступниками как содержание вредоносных рассылок;
3. За время пандемии одной из основных поднимаемых тем был рекрутинг новых членов в преступные сообщества;
4. Возросла активность операторов вирусов-шифровальщиков;
5. Уровень дистанционных преступлений многократно превысил уровень «классических» видов преступности.
Наиболее точный и полный анализ изменения тенденций в области совершения преступлений мы можем найти на сайте РБК:
«...последствия пандемии COVTD-19, перевод сотрудников на удаленный режим работы, сокращение персонала и финансовый кризис вызвали стремительный рост компьютерной преступности. По оценкам аналитиков Group-IB, в первую очередь, выросло число финансовых мошенничеств с использованием методов социальной инженерии. За январь-июнь, по данным МВД, рост киберпреступности составил 91,7 % по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. При этом число «классических преступлений» снижалось: уличных разбоев стало меньше на 23,6 %, грабежей - на 20,7 %, краж - на 19,6 %, угонов машин - на 28,7 %.
Одной из главных тенденций цифровой трансформации в Академии Управления МВД называют развитие
JURISPRUDENCE
дистанционных способов совершения преступлений, при которых отсутствует физический контакт между злоумышленниками и их жертвами - преступления ушли из офлайна в онлайн. Например, если до 2014 года сбыт наркотиков происходил «из рук в руки», то с развитием цифровых технологий наркоторговцы стали использовать исключительно электронные торговые площадки в даркнете, принимающих оплату в криптовалюте. Практически 70 % зарегистрированных преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия, в 2020 году совершалось с использованием Интернета - дистанционно и анонимно. То же самое касается незаконного сбыта поддельных денег, ценных бумаг и документов.
В Академии Управления МВД отмечают, что наиболее распространенным механизмом дистанционного мошенничества с применением техники социальной инженерии является традиционный звонок от «службы безопасности банка» якобы по поводу несанкционированной транзакции или взлома личного кабинета. При этом телефонные мошенники активно использовали технологии, связанные с подменой номеров и 81Р-телефонией, которая не требует ни телефона, ни сим-карты. При использовании анонимайзеров установить реальный 1Р-адрес злоумышленника довольно затруднительно. Появление в последнее время сервисов «по пробиву» клиентов банков, построенных на комбинировании методов ОБГЫТ и инсайдерского доступа к различным базам данных, увеличило объем информации о потенциальных жертвах, доступной для злоумышленников, и привело к увеличению количества атак [2].
Далее считаем уместным проанализировать основные причины, способствующие совершению дистанционных преступлений в период пандемии.
Режим самоизоляции и карантин создали в повседневной жизни людей новые поводы для активного использования безналичного расчета, онлайн-переводов, что в свою очередь породило основание для практически полного отказа от наличных денежных средств. Возросла популярность торговых онлайн-площадок, что не только перевернуло малый и средний бизнес и вызвало множество финансовых проблем для индивидуальных предпринимателей, но и способствовало закрытию некоторых предприятий и организаций, банкротству, манипуляциям с ценными бумагами и т. д. Перечисленные факторы не только активизировали мошенников, но и предоставили им возможности Интернет-сетей, которые в период пандемии получили колоссальный импульс к развитию.
Например, возникли сайты-клоны известных торговых площадок по продаже дорогой компьютерной техники. Неопределенность с выплатами, требования самоизоляции при не всегда полном и доступном информировании позволяли мошенникам по надуманным основаниям вступать в контакт с пенсионерами, получать доступ к их банковским реквизитам, а иногда и неправомерно проникать в их жилище.
Неудивительно, что во время карантина заметно снизились показатели совершения домашних краж, убийств, изнасилований и прочих общеуголовных преступлений. В тот период, когда большинство населения находится дома и вынуждены ограничивать свой быт и досуг домашними условиями, у злоумышленников просто отсутствуют условия, которые могли бы поспособствовать совершению преступлений. Также в это время значительно снижается виктимологическая составляющая преступления. Это значит, что предполагаемая жертва преступления не принимает на себя основные признаки данного статуса и не создает предикатов для совершения противоправного деяния.
Большая часть населения нашей страны на сегодняшний день хоть и является активными пользователями Интернет-сетей, но при этом мы, к сожалению, до сих пор отмечаем очень низкий уровень грамотности россиян как в сфере информационных технологий, так и в области соблюдения мер предосторожности при использовании инноваций в личных целях. Период карантина не только ввел ограничительные меры в повседневной жизни людей, но и активизировал массовое использование дистанционных способов покупок, оплаты счетов и кредитов, переводов денежных средств, заказов услуг и т. д. Как показали результаты анализа статистических данных, наша правоохранительная система и системы безопасности как Интернет-операторов, так и фирм, реализующих свою деятельность посредством использования информационно-телекоммуникационных технологий, оказались не готовы обеспечить права и свободы граждан России, пользователей, клиентов.
Приведем еще один юридический факт. Сегодня ведомство проводит мероприятия по противодействию киберпреступности по нескольким направлениям. В том числе с помощью корректировки законодательства: юристы МВД принимали активное участие в разработке поправок в Уголовный кодекс Российской Федерации, которые приняты в 2018 году. Они закрепили ответственность за мошенничество с использованием электронных средств платежей. А вот кражи с банковских счетов перешли в категорию тяжких преступлений вне зависимости от суммы ущерба.
Также среди мер по противодействию дистанционным преступлениям можно назвать увеличение штата сотрудников, занимающихся профилактикой, предупреждением, пресечением, расследование и раскрытием преступлений, совершенных или внутри сети-Интернет, или с использованием информационно-телекоммуникационных средств. Активная просветительская и предупредительная деятельность среди населения, повышение качества методических материалов и эффективности специальных средств также способствуют снижению высоких показателей виктимологичности данного вида преступлений.
Однако сейчас мы можем отметить достаточно быстрые темпы развития дистанционной преступности не только в силу того, что период пандемии вынудил нас
перенести свои повседневные дела в информационный формат и более активно использовать недостаточно безопасные средства осуществления деятельности в Интернете, но и постепенное преобразование современного общества из индустриального в постиндустриального. Таким образом, мы можем зафиксировать, что тенденции роста дистанционных преступлений на данном этапе существования социума не сбавляют своих темпов, а лишь наоборот наращивают их.
Список источников
1. Бондаренко С. В. Социальная система кибер-пространства как новая социальная общность // Научная мысль Кавказа. Приложение. 2002. № 12 (38).
2. https://rg.ru/2020/10/23/eksperty-nazvali-tendencii-kiberprestuplenij-v-period-pandemii.html (дата просмотра: 20.05.2023).
References
1. Bondarenko S. V. The social system of Cyberspace as a new social Community // Scientific thought of the Caucasus. Application. 2002. № 12 (38).
2. https://rg.ru/2020/10/23/eksperty-nazvali-tendencii-kiberprestuplenij-v-period-pandemii.html (accessed: 20.05.2023).
Библиографический список
1. Полыгалова Е. В., Шибаева М. К. Состояние преступности в период пандемии COVID-19 // E-Scio. 2021. № 3 (54). С. 401-405.
2. Батюкова В. Е. Предупреждение кибермошен-ничества в период COVID-19 // Образование и право.
2020. №11. С. 347-349.
3. Гуляев А. А. Общественные изменения при цифровизации экономики // Власть. 2021. № 6. С. 48-54.
4. Иванов О. Б. Глобальные риски и новые вызовы человеческой цивилизации // ЭТАП. 2020. № 2. С. 7-20.
Bibliographic list
1. Polygalova Е. V., Sibaeva М. К. The state of preparedness during the COVID-19 pandemic // EScio.
2021. No. 3 (54). P. 401-405.
2. Batkova V E. Prevention of cyberbullying during COVID-19 // Education and law. 2020. No.ll. P. 347-349.
3. Gulyaev A. A. Social changes in the digitalization ofthe economy //Power. 2021. No. 6. P. 48-54.
4. Ivanov О. B. Global studies and new challenges of human civilization // STAGE. 2020. No. 2. C. 7 20.
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
Информация об авторах
B. В. Плотников - профессор кафедры философии Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор социологических наук, доцент;
C. О. Харламов - начальник кафедры конституционного и муниципального права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент;
В. М. Палий - доцент кафедры конституционного и муниципального права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук.
Information about the authors
V. V. Plotnikov - Professor of the Department of Philosophy of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Doctor of Social Sciences, Associate Professor;
S. O. Kharlamov - Head of the Department of Constitutional and Municipal Law of the Moscow University of the Ministry oflnternal Affairs ofRussia named after V.Ya. Kikot', Candidate ofLegal Sciences, Associate Professor;
V. M. Paliy - Associate Professor of the Department of Constitutional and Municipal Law of the Moscow University of the Ministry oflnternal Affairs ofRussia named after VYa. Kikot', Candidate ofLegal Sciences.
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 24.10.2023; одобрена после рецензирования 19.12.2023; принята к публикации 30.01.2024.
The article was submitted 24.10.2023; approved after reviewing 19.12.2023; acceptedforpublication 30.01.2024.
