CC BY
55
МЕЖКУЛЬ ТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ INTERCULTURAL COMMUNICATION
УДК 821.(04).09
Балашовский институт (филиал) ФГБОУВО «Саратовский национальный исследовательский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского» кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры русского языка и литературы Мельникова Л.А. Россия, г. Балашов
Balashov Institute of the Saratov State University
Candidate of Philology, senior lecturer at Department of Russian language and literature Melnikova L.A. e-mail: [email protected]
e-mail: [email protected]
Л.А. Мельникова
СПЕЦИФИКА РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ОБРАЗОВ РУССКИХ ПЕРСОНАЖЕЙ В РОМАНЕ
Э.М. РЕМАРКА «ТЕНИ В РАЮ»
В статье подвергаются осмыслению особенности изображения русских героев в романе Э.М. Ремарка «Тени в раю» в аспекте проблемы межкультурной коммуникации в условиях эмигрантской действительности. Устанавливается, что на восприятие и репрезентацию немецким писателем образов русских в данном произведении существенный отпечаток накладывают стереотипы массового эмигрантского сознания относительно представителей этой ментальности. Отдельные черты поведения бывших русских аристократов на чужбине подвергаются в романе иронической оценке посредством указания на бытование рассказов о них в эмигрантской среде в форме анекдотов. Помимо подчеркнутой стереотипизации, специфической чертой раскрытия русского национального характера в рассматриваемом романе также является акцентирование гендерной проблематики. Национальная принадлежность возлюбленной центрального персонажа Роберта Росса Наташи Петровой, развитие взаимоотношений с ней во многом определяют ход его обобщенных рассуждений о характере русских эмигранток в целом. В романе также присутствуют указания на наличие тесной взаимосвязи между гетеростереотипами и автостереотипами. Автор статьи приходит к выводу, что в анализируемом произведении подробное изучение «загадочной русской души» не входит в число магистральных задач писателя. Э.М. Ремарк показывает, что контакты главного персонажа с представителями других этносов, в первую очередь русского, хотя и имеют существенное значение для процесса его практической и психологической адаптации в нью-йоркских реалиях, все же носят эпизодический характер и способствуют, в первую очередь, более углубленному пониманию им своего национального (немецкого) «Я».
Ключевые слова: Ремарк, русские персонажи, Роберт Росс, русский национальный характер, автостереотип, гетеростереотип.
L.A. Melnikova
THE SPECIFICITY OF THE REPRESENTATION OF THE IMAGES OF RUSSIAN
CHARACTERS IN THE NOVEL BY E. M. REMARQUE «SHADOWS IN PARADISE»
The paper examines the peculiarities of the image of Russian heroes in the novel by E.M. Remarque "Shadows
© Мельникова Л.А., 2019
in Paradise" in the aspect of the problem of intercultural communication in the conditions of emigrant reality. It is established that the perception and representation by the German writer of the images of Russians in this work is imposed by a significant imprint of the stereotypes of the mass émigré consciousness regarding the representatives of this mentality. Separate traits of the behavior of former Russian aristocrats in a foreign land are subjected to an ironic assessment in the novel by indicating the existence of stories about them in the emigrant environment in the form of anecdotes. In addition to the emphasized stereotyping, a specific feature of the disclosure of the Russian national character in the novel under consideration is also the emphasis on gender issues. The national identity of Natasha Petrova, a sweetheart of the central character Robert Ross, the development of the relations with her largely determine the course of his generalized arguments about the character of Russian émigrés in general. The novel also contains indications of the close relationship between heterostereotypes and autostereotypes. The author of the paper comes to the conclusion that in the analyzed work a detailed study of the "mysterious Russian soul" is not among the main tasks of the writer. E. M. Remarque shows that the contacts of the main character with the representatives of other ethnic groups, primarily Russian, although they are essential for the process of its practical and psychological adaptation in the New York realities, are still episodic and contribute, first of all, to a more in-depth understanding by him his national (German) "Self'.
Key words: E.M. Remarque, Russian characters, Robert Ross, Russian national character, autostereotype, heterostereotype.
Одной из характерных примет поэтики ряда романов Э.М. Ремарка («Три товарища», «Триумфальная арка», «Жизнь взаймы, или У неба любимчиков нет», «Тени в раю» и др.) является наличие в их системе персонажей русских героев. При этом репрезентация образов последних осуществляется с учетом их вписанности в эмигрантский контекст. Автор показывает, как проявляются отдельные черты русского национального характера в процессе взаимодействия русских с представителями других ментальностей, преимущественно с немцами.
Национальный характер - явление сложное и многомерное, определяемое исследователями как «совокупность устойчивых психических особенностей и культурных атрибутов нации, которые зависят от всеобщей жизнедеятельности и условий жизни и проявляются в поступках» [1, с. 105].
Особенностью изображения русского национального характера в анализируемом нами в данной статье романе «Тени в раю» («Schatten im Paradies») является то, что его носители в названном произведении показаны в пределах чужого топоса и культуры. Центральный персонаж немец Роберт Росс, оказываясь в результате вынужденной эмиграции в Нью-Йорке, знакомится там с двумя русскими героями - служащим отеля «Ройбен» Владимиром Меликовым и манекенщицей русского происхождения Наташей Петровой.
На примере образа Владимира Меликова проблема русского национального характера получает в тексте романа имплицитное выражение. Немецкий писатель намекает читателю, что национальная принадлежность этого героя вызывает у Роберта Росса определенный «горизонт ожиданий», которые в целом впоследствии оправдываются. Русский оказывает ему необходимую помощь и относится к его положению с пониманием. Автор обращает внимание на такие личностные качества Меликова, как находчивость и энергичность. Также этого персонажа (несмотря на то, что он довольно часто изображается в романе в сценах распития русской водки) отличает трезвый, лишенный каких-либо иллюзий взгляд на эмигрантскую действительность и верная оценка положения эмигранта в американских реалиях. Свое поведение (он часто предлагает гостям выпить водки) данный герой объясняет тем, что «одно из преимуществ эмиграции состоит в том, что приходится часто прощаться и посему можно часто выпивать в честь новой встречи» [2, с. 18].
Внешний портрет Меликова органично соответствует его поведению. Развернутое портретное описание этого персонажа отсутствует, его заменяют выразительные детали-штрихи. При этом особое внимание в процессе повествования заостряется на описании его глаз: «Меликов рассмеялся, зажмурив маленькие глаза» [2, с.10]. Когда Роберт видит Меликова, дремлющего в кресле-качалке, и тот в это время открывает глаза, то Россу в этот момент кажется, что у Владимира «нет век, как у старого попугая. Потом его глаза поголубели и посветлели» [2, с. 14]. Дан-
ные замечания Росса косвенно указывают на одну из ведущих черт Меликова, а именно, на его умение приспосабливаться к обстоятельствам и быть всегда начеку.
Меликов совмещает в гостинице несколько должностей - работает дневным, а иногда и ночным портье и выполняет разные мелкие поручения. Исполнение официальных обязанностей сотрудника отеля он умело сочетает с теневой деятельностью разностороннего характера, содержание которой емко формулирует другой персонаж - Лахман: «Девочки. При случае морфий и тому подобное. Кажется, он и букмекер к тому же» [2, с. 19].
Меликову оказываются присущи проницательность и глубокое понимание человеческой психологии: «Стоит человеку очутиться на свободе - и у него появляется волчий аппетит» [2, с. 8]. Поговорив немного с Россом и задав ему несколько вопросов, он сначала предположительно, а затем, в процессе беседы, и утвердительно констатирует, что последний является романтиком. Меликов дает Роберту как философско-обобщенные, так и вполне конкретные практические советы. Так, к примеру, заметив, что у Росса появился бруклинский акцент, он рекомендует ему завести роман с молоденькой американкой из Бостона, поскольку «там всего правильнее говорят» [2, с. 15]. В то же время Меликов помогает Россу освоиться не только практически, но и психологически: «Эта страна основана эмигрантами. Отбрось свои европейские комплексы неполноценности. Здесь ты снова человек, а не истерзанный комок плоти, прилепленный к своему паспорту» [2, с. 16]. Подобная точка зрения во многом сформирована богатым жизненным опытом: на момент их знакомства с Россом Меликову почти 70 лет. Росс в процессе дальнейшего общения с Меликовым ощущает эти возрастные различия и более остро: то, что ему и его ровесникам еще причиняло боль, для Владимира уже стало воспоминанием.
Живя в эмиграции, Меликов хранит некоторые культурные атрибуты «русскости», например, старую русскую монетку, которую он в случае необходимости может одолжить кому-нибудь из постояльцев гостиницы, например, Лахману. Тема «русскости», получающая воплощение в образе Меликова, оказывается связанной в произведении с темой славянства в целом. Наташа Петрова, к примеру, указывает на то, что Меликов лишь похож на русского, являясь на самом деле чехом: «Правда, деревня, из которой он родом, раньше принадлежала России, но после девятнадцатого года она стала чешской. Потом ее оккупировали нацисты. Похоже, что скоро она опять станет русской или чехословацкой» [2, с. 36].
Взаимоотношения Роберта Росса с манекенщицей русского происхождения Наташей Петровой, составляющие одну из ведущих сюжетных линий в романе, имеют автобиографическую основу. Считается, что они воспроизводят собой описание продлившегося более 10 лет романа самого Ремарка с Натальей Палей, французской манекенщицей и актрисой, внучкой императора Александра П. Примечательно, что в русском переводе исправлена неточность, допущенная автором в оригинале, назвавшем русскую героиню Натальей Петровной и тем самым ошибочно сделавшим обязательным элементом имени не фамилию, а отчество.
В восприятии Росса Наташа первоначально принадлежит к иному иллюзорному миру, миру теней. Неслучайно ее появлению в романе предшествует упоминание о том, что в дверь проскользнула чья-то тень. Затем следует подробный портрет-представление данной героини: «То была тонкая, высокая женщина с маленькой головкой. На ее бледном лице выделялись серые глаза, волосы у нее были русые и казались крашеными» [2, с. 24]. Портрет-представление впоследствии сменяется портретом-оценкой, который формируется точкой зрения Роберта Росса: «Женщина была почти одного роста со мной. В темном облегающем костюме она выглядела очень худой. Говорила она как-то чересчур торопливо, и голос у нее был, пожалуй, слишком громкий и словно прокуренный» [2, с. 24]. В данном портретном описании обращает на себя внимание тот факт, что упоминания о телесной худобе и громком голосе дополняют друг друга по принципу контраста. Впоследствии по мере раскрытия характера Петровой эта антитеза получит дальнейшее развитие: при всей своей внешней хрупкости на протяжении жизни в эмиг-
рации и отношений с Робертом она будет стараться проявлять большую внутреннюю силу, но в то же время ее поведение будет не лишено эмоциональных всплесков.
Во время первого разговора с Россом Наташа демонстрирует прямолинейность и искренность. Узнав о национальной принадлежности Роберта, она откровенно признается в том, что из-за войны ненавидит немцев. Водку она называет «напитком богов» и может залпом осушить целую рюмку.
Мотив несоответствия внешнего облика Наташи ее поведению первоначально является ключевым в восприятии Россом данной героини, что, в свою очередь, усиливает мотив таинственности ее характера (имплицитно данные упоминания свидетельствуют проблеме загадочной русской души, присутствующей в романе): «Наташа кивнула мне и двинулась прочь. Она была еще выше ростом, чем я предполагал. Каблуки ее стучали о деревянный пол громко и энергично, словно затаптывали что-то, звук ее торопливых шагов странно не соответствовал гибкой и тонкой фигуре, слегка покачивавшейся на ходу» [2, с. 58].
Упомянутые особенности походки героини в приведенном выше фрагменте можно интерпретировать, с одной стороны, как стремление Петровой избавиться от определенных мыслей и переживаний (среди них тоска по родине, несчастная любовь), с другой - как желание изменить первоначальное представление Росса о себе как об истеричной и конфликтной женщине.
Подобно Меликову, Наташа является для Роберта проводником в среде нью-йоркских реалий. Во время одной из первых совместных прогулок по городу Роберт, наблюдая за Петровой, сравнивает ее с яхтой, бороздящей водные просторы, отмечает, что «её профиль <...> напоминал профиль фигуры на носу старинного корабля, фигуры, которая спокойно возвышается над водой, обрызганная пеной и устремленная в неведомое» [2, с. 83]. Данные сравнения указывают на такие качества Петровой, как стойкость и отвагу.
Во время поездки в роллс-ройсе Наташа угощает Росса настоящей русской водкой. Она называет ее нектаром и объясняет факт ее наличия тем, что владелец автомобиля имел когда-то отношение к внешней политике и несколько раз бывал в России. Стоит отметить, что это едва ли не единственное упоминание о нашей стране в романе и связано оно исключительно со спиртными напитками.
Наташе оказывается свойственна проницательность. На начальной стадии отношений герои признаются, что раздражают друг друга. Петрова указывает на то, что в Россе ей не нравится «нечто похожее на скрытое самодовольство <.> оно так далеко запрятано, что не доберешься. Но это злит» [2, с. 123]. Таким образом, Наташе оказывается присуща также и духовная чуткость.
Обладающая способностью перевоплощения Наташа каждый раз открывается перед Россом с новой стороны. Иногда разница между обыденным обликом Петровой и ее образом во время фотосессий оказывается настолько разительной, что шокирует героя. Так, во время одной из съемок Наташа в белом облегающем платье с холодно-мраморными плечами и диадемой императрицы Евгении своим бесстрашием напоминает Роберту прекрасную копию гигантской статуи Свободы. В то же время он отмечает и различия между ними, связанные с тем, что Петрова -«женщина не совсем такая, как ее могучий прототип - некий гибрид Брунгильды и разбитной французской торговки, а женщина, скорее похожая на вышедшую из девственных лесов Диану, воинственную и непобедимую. Но и эта Диана была опасна. Опасна и готова драться за свою свободу» [2, с. 259]. В качестве органичного дополнения к этому образу впоследствии выступает подаренная Робертом Петровой статуэтка египетской богини искусства, охоты и войны Нейт. Данная деталь является весьма символичной и подчеркивает многогранность личности Наташи.
В характере Петровой удивительным образом сочетаются диаметрально противоположные качества: легкомысленность и умение быть практичной, стремление к свободе и в то же время боязнь одиночества. Как отмечает Росс, она умеет быть нужной и в то же время никогда не быть в тягость. На протяжении всего периода их отношений Роберт ощущает ее загадочность и непредсказуемость. Склонность к приключениям, непредсказуемость, порой обезоруживающая
откровенность постоянно держат Росса в напряжении и усиливают загадочность ее образа. Она часто оказывается совсем не такой (и внешне, и внутренне), как ему кажется первоначально.
Вместе с тем взаимоотношения Роберта Росса и Наташи Петровой являют собой пример ярко окрашенного гендерной проблематикой диалога представителей разных культур. В связи с тем, что «историческое содержание бинарных оппозиций «я-другой», «мы-они», «свой-чужой», связанных с процессами конструирования идентичности, имеет фундаментальное значение для раскрытия специфически формирующей их культуры и ее самосознания» [3], особую актуальность в романе приобретает проблема гетеростереотипов и автостереотипов. Первоначально, не зная наверняка национальность Наташи, главный герой, пообщавшись с ней в течение нескольких минут, безошибочно определяет, что она русская, несмотря на то, что она себя считает француженкой. Для аргументации подобной точки зрения им приводятся убедительный аргумент: «Я довольно долго жил среди русских эмигрантов и заметил, что их женщины из чисто спортивного интереса задирают мужчин чаще, чем это рекомендуется» [2, с. 26]. В дальнейшем высказывания Роберта относительно особенностей ментальности русских женщин приобретают характер отвлеченных суждений, основывающихся на частных примерах (подтекстом в них выступает опыт его отношений с Наташей Петровой): «Некоторые русские дамы умеют возводить стройные логические построения, основываясь на ложных посылках и ложных умозаключениях, а потом предъявлять претензии к другим. Очень привлекательная, очень женственная и очень опасная черта» [2, с. 150]. Определенное влияние на специфику его восприятия оказывают, по-видимому, гетеростереотипы. Росс ставит в вину русским эмигранткам тот факт, что те «обладают гениальной способностью предъявлять ложные требования ни в чем неповинным мужчинам» [2, с. 151]. Догадываясь о негативной реакции Росса на поведение Петровой во время их первой встречи, Меликов дает ему практический совет: «Не обращай внимания. Она всех злит. Сама того не желая» [2, с. 26].
Э.М. Ремарк показывает, как стереотипизация представлений о русских в эмигрантской среде получает закрепление посредством их бытования в форме анекдотов. Отдельные черты русской ментальности, некоторые характерные приметы поведения русских в эмиграции подвергаются в романе иронической оценке. В частности, вызывает насмешку стремление представителей русской аристократии демонстрировать другим эмигрантам свое знатное происхождение. Одним из доказательств этого служит анекдот о ночном кабаре русских эмигрантов в Париже, владелец которого в погоне за эффектом сообщал гостям, что их швейцар раньше был генералом, официант - графом, певец - великим князем. В ответ на вопрос владельца, обращенный к одному из гостей о породе его собаки, последний иронично ответил, что раньше в Париже она была сербернаром, тем самым намекая на то, что попытки хвастовства титулами на чужбине выглядят глупыми и неуместными. Однако Ремарк показывает, что в эмигрантской среде бытуют гетеростереотипы не только о русских, но и о немцах. Так, к примеру, адвокат, к которому обращается Роберт за помощью в оформлении визы, убежден (хотя и пытается свести подобную точку зрения к шутке), что в каждом немце сидит потенциальный нацист. Со стороны Наташи принадлежность героя к немецкой нации также периодически подвергается нападкам за связь с нацистской идеологией.
Но вернемся к проблеме репрезентации «русскости» в романе. Роберт и Наташа, гуляя по Нью-Йорку, любуются на одной из городских улиц иконами и пасхальными яйцами из оникса и золота, которые Фаберже изготовлял когда-то для царской фамилии. Русские эмигранты осуществляют торговлю ими. В связи с этим Роберт констатирует: «.и конца этому не предвиделось, точно так же, как донским казакам, которые из года в год давали концерты и ничуть не старели, словно герои детских комиксов» [2, с. 335]. Разговор о временах года, связанный с особенностями профессиональной деятельности Наташи, которая всегда живет на одно время года вперед, заставляет Роберта ассоциировать себя с персонажами Тургенева и Флобера, оказавшемся в 19 столетии.
Одним из культурных атрибутов «русскости» становятся также и частые упоминания о русской водке с символичным названием «Русская тройка». В числе предпочитающих этот напиток персонажей оказывается и Наташа Петрова. Образ данной героини включает в себя приметы трех национальных начал: являясь по своему происхождению русской, внешне она напоминает американку, но при этом говорит с легким французским акцентом. Однако автор намеренно отмечает русские корни Петровой. Из характерных русских качеств, присущих Наташе, можно назвать ее склонность к хандре и меланхолии. Косвенная принадлежность Петровой к русской культуре акцентируется немецким писателем посредством использования выразительных психологических деталей. Например, во время очередных съемок Наташе приходится выступить в роли Анны Карениной, ожидающей Вронского. Узнав об этом, Роберт констатирует, что она похожа на Анну Каренину. Петрова с этим не соглашается, правда, делая упор на отсутствие внешних сходств в фигуре и стиле: «Каждый представляет себе Анну Каренину по-своему. Боюсь, что она была гораздо толще, чем теперешние женщины. Нравы меняются. В девятнадцатом веке были еще рубенсовские формы и носили твердые длинные корсеты с пластинками из китового уса и платьями до пола» [2, с. 348]. Тем самым, она, с одной стороны, пытается дать критическую оценку эпохе XIX века в аспекте тенденций женской моды, с другой, во время их беседы с Россом на эту тему она в то же время косвенно сожалеет о том, что ей не представилась возможность испытать и пережить романтику и сентиментальность той эпохи, которую ей так и не удалось узнать. Однако некоторые черты поведения Анны Карениной Петрова переносит в свою обыденную жизнь, проявляя их и в отношениях с Робертом. В аспекте проблемы межкультурной коммуникации история взаимоотношений Роберта и Наташи получает в романе дополнительное значение, так как «другой оказывается для существования и самопознания Я, открывая новые возможности, альтернативные модели мышления, недоступные изолированному субъекту» [4, с. 3]. В процессе общения с Наташей у Роберта получают также актуализацию автостереотипы. Одним из подтверждений тому служит следующий диалог героев:
- Вы так серьезны. Вам явно не хватает юмора. Ох уж эти немцы.
<..>
- Вы правы, немцы не понимают юмора. Это, пожалуй, верно.
- Что же вам заменяет юмор?
- Злорадство. Почти то же самое, что вы именуете юмором. Желание потешаться над другими.
<..>
- Прямо в цель, профессор! Как же вы глубокомысленны.
- Как истинный немец, - рассмеялся я [2, с. 196 ].
Данный диалог является показательным, так как убедительно доказывает, что «автостереотип и гетеростереотип - два взаимосвязанных компонента в сознании личности или группы, которые не существуют автономно, а дополняют друг друга» [5, с. 483].
Ремарк исследует особенности русско-немецкого взаимодействия на примере взаимоотношений отдельных представителей русской и немецкой ментальностей. В результате общения с Наташей Роберт начинает лучше понимать собственно немецкие черты своего характера. Познание «своего» в данном случае осуществляется посредством контакта с «чужим».
Отношения с Петровой становятся для Росса спасением от охватившего его отчаяния и погружают в мир разнообразных и противоречивых чувств, а также учат глубже понимать женскую психологию. Во многом данные герои оказались в сходных обстоятельствах: зыбкий статус эмигрантов, пребывание в чужой стране не по своей воле, остатки былых чувств после прежних неудачных романов - все это в совокупности заставляет персонажей ассоциировать себя с тенями, не ощущающими себя полноценными людьми в полном смысле этого слова. Пережитая же ими кратковременная история любви помогает им вновь обрести себя.
Все вышесказанное позволяет сделать вывод, что в данном произведении русские, наряду с представителями других наций, являются лишь частью, одним из элементов эмигрантской
действительности Нью-Йорка. Примечательно, что оба русских героя оказываются связанными с Францией. Наташа родилась там, Меликов во время беседы с Россом сообщает последнему, что до 1918 года проживал в этой стране. В то же время в романе фигурирует анекдот о ночном кабаре русских эмигрантов в Париже. Упоминаний об особенностях жизни непосредственно в России в романе не встречается. Это свидетельствует о подчеркнутой вписанности русских героев в европейский эмигрантский контекст в данном произведении.
Взаимоотношения Росса с русскими героями становятся лишь эпизодами его эмигрантской жизни и не получают дальнейшего развития. В финале он расстается и с Наташей, которая уходит от него, и с Меликовым, которого сажают в тюрьму за его теневую деятельность. Подробная репрезентация и изучение русского национального характера не входит в число магистральных задач автора. К проблеме его изображения Э.М. Ремарк обращается лишь частично. Ярко выраженная причинно-следственная связь между поступками Наташи Петровой и Владимира Меликова и их национальной принадлежностью в романе не проводится. Особое место названных героев в системе персонажей анализируемого произведения объясняется их существенной ролью в жизни центрального героя Роберта Росса: Меликов помогает ему практически освоиться в нью-йоркской реальности, Петрова же, помимо этого, способствует поддержанию его хрупкого психологического равновесия. Это свидетельствует о том, что данные образы преимущественно подчинены цели раскрытия характера главного персонажа произведения.
Библиографический список
1. Андреева М.Г. Социальная психология. М., 1994. 320 с.
2. Ремарк Э.М. Тени в раю. М.: АСТ, 2018. 544 с.
3. Репина Л.П. «Национальный характер» и «образ Другого» [Электронный ресурс] // Диалог со временем. 2012. Вып. 39. С. 9-19. URL:
http://roii.ru/publications/dialogue/article/39_1/repina_l.p./national-character-and-the-image-of-the-other
4. Дорогавцева И.С. Проблема Другого в западной культуре: автореф. дис. ... канд. культурологии. Чита, 2006. 23 с.
5. Пономарева В.Н., Акопян С.М., Нейл Генну. Опыт изучения стереотипов о русских в сознании французов в «зеркальной» лаборатории // Формирование образов России и русских в западных дискурсивных практиках XX-XXI веков: материалы Международной научной конференции (19-21 апреля 2018 г., Воронеж). Воронеж: Научная книга, 2018. С. 481-488.
References
1. Andreeva G.M. Social Psychology. M., 1994. 320 p.
2. Remarque E M. Shadows in paradise. M .: AST, 2018. 544 p.
3. Repina L.P. "The national character" and "the image of the Other". URL: http://roii.ru/publications/dialogue/article/39_1/repina_l.p./national-character-and-the-image-of-the-other
4. Dorogavtseva I.S. The Problem of the Other in Western Culture: an abstract of the thesis for сandidate in culturology degree. Chita, 2006. 23 p.
5. Ponomareva V.N, Akopyan S.M., Neil Guennou. The experience of studying stereotypes about Russians in the minds of the French in the "mirror" laboratory // Forming images of Russia and Russians in Western discursive practices of the 20th and 21st centuries: proceedings of the International Scientific Conference (April 19-21, 2018, Voronezh). Voronezh: Nauchnaya kniga, 2018. pp. 481-488.
