CC BY
20
УДК 070
DOI: 10.47475/2070-0695-2021-10216
М. Л. Шуб
Челябинский государственный институт культуры
Челябинск
СПЕЦИФИКА ПРЕЗЕНТАЦИИ МЕМОРИАЛЬНОГО КОНТЕНТА В ПРОСТРАНСТВЕ РЕГИОНАЛЬНЫХ МЕДИА
В статье рассматривается феномен культуры памяти, понимаемой как совокупность разнообразных форм мемориальной деятельности (формирование, сохранение, трансляция, трансформация памяти и пр.). Такая деятельность может осуществляться как на различных уровнях (на официальном - политика памяти, неофициальном - стихийная коммеморация), так и различными мнемоническими агентами (политики, представители церкви, образования, журналисты). Автором статьи на материалах проведенного в Челябинской области культурологического исследования были выявлены основные тренды генерирования и презентации мемориального контента одним из такого рода агентов - региональными медиа обоих уровней (официального - государственные новостные ресурсы и неофициального -социальные сети).
Ключевые слова: прошлое, память, культурная память, культура памяти, медиа, региональные медиа, мемориальный контент.
Современность в логике memory studies и в терминологии А. Ассман может быть названа эпохой «нового недовольства мемориальной культурой» [1]. Эпохой, характеризующейся уходом из жизни свидетелей страшных событий минувшего века (тотальной трансформацией живой памяти в историю); эпохой системного поколенческого кризиса интерпретации прошлого (устаревания содержательных и методологических оснований мемориальных стратегий послевоенных поколений); эпохой, на долю которой приходится выработка новой мемориальной культуры, под которой А. Ассман понимает, во-первых, симптом интенсификации и плюрализации интереса к проблемам прошлого; во-вторых, освоение прошлого определенной социальной группой; в-третьих, этическое измерение процесса изучения памяти; в-четвертых, виртуализацию и дигатилизацию самого memory-нарратива [1. С. 72].
Медиатизированность условий, в которых формируется новая мемориальная парадигма, обусловливает новую, особую и чрезвычайно значимую роль средств массовой информации, которые устанавливают чувственный контакт с прошлым, обеспечивают его реконструкцию и интерпретацию. Именно медиа, наряду с другими мнемоническими акторами (педагогами, представителями церкви, специалистами PR, литераторами, политиками и др.) ориентированы на обеспечение функционирования культуры памяти (в терминологии М. Берхардта и Ю. Кубика - мнемонического режима [10]). Под культурой памяти мы предлагаем понимать совокупность разнообразных форм мемориальной деятельности (сохранение, поддержание, трансляция, трансформация памяти), реализуемых как в институционально инициированном (официальные коммеморативные практики, деятельность СМИ), так и в спонтанно-инициативном (стихийная коммеморация, частные мемориальные инициативы) форматах.
Разница между «культурной памятью» и «культурой памяти» заключается втом, что определение «культурная» в первом случае говорит о коллективном, а не индивидуальном характере памяти, указывая на то, что речь идет об общих воспоминаниях определенной социальной группы. Под культурой же памяти имеется в виду особый набор действий, направленных на сохранение таких коллективных воспоминаний (слово «культура» в этом случае используется в значении «технология»).
Основные формы практического бытования культуры памяти были чрезвычайно глубоко и подробно описаны П. Нора в работе «Франция-память» [6]. Структурной единицей культуры памяти, согласно идеям французского ученого, являются места памяти - «любое значимое
Znak: ргоЫетпое рок тесНаоЬгагоуапуа. 2021. № 2 (40)
явление, вещественное или нематериальное по своей сути, которое по мановению человеческой воли или под воздействием времени приобрело статус символа в мемориальном наследии того или иного сообщества» [6. С. 53].
Современные медиа способствуют превращению мест памяти в действующий инструмент культурной политики. Пользуясь логикой А. Эткинда, можно сказать, что медиа переводят мемориальные объекты в режим «мягкой памяти» - памяти о «событиях, связанных с появлением тех или иных текстов (фильмов, книг, публикаций), вызывающих бурные общественные дискуссии и социальную реакцию» [2. С. 52]. По мысли исследователя, такого рода трансформация возможна лишь при условии погружения мемориального контента («мест памяти») в «дискриптивную среду» [3], «пространство текстов и смыслов» [5]; при формировании особого рода мемориального нарратпва (системы принципов текстовой генерации и презентации информации о событиях пошлого [8. С. 47]).
Мемориальный нарратив помимо иных решаемых им задач (информационной, презентационной, коммуникационной, интеграционной и пр.), во многом влияет на процессы формирования/поддержания/коррекции/ совершенствования локальной идентичности, то есть чувства сопричастности жителей к месту своей территориальной локализации. В 2020 году автором статьи было проведено культурологическое исследование, направленное на выявление особенностей локальной идентичности жителей индустриальных городов Южного Урала в целом и специфики мемориального нарратива, формируемого региональными медиа, в частности.
Исторически Челябинская область неразрывно связана с крупным промышленным производством. Неизбежным следствием такой экономической специализации является формирование неблагоприятного экологического фона, выступающего основой критического, а в последнее время и радикально негативного восприятия населением индустриальных городов Южного Урала сложившейся экологической обстановки. Согласно результатам мониторинга экологической культуры жителей Челябинской области (2016-2019 гг.), большинство южноуральцев оценивают экологическую ситуацию в регионе как существенно более неблагоприятную в сравнении с другими регионами России: «Очевидно, это мнение активно транслируется за пределы региона по самым разным каналам коммуникации (в первую очередь, межличностным). Также очевидно, что такая трансляция осуществляется продолжительное время (по крайней мере, можно говорить о постсоветских десятилетиях), не может регулироваться административно и, скорее всего, выступает основным фактором формирования имиджа региона как неблагоприятного для жизни. Последнее отрицательно сказывается на инвестиционной привлекательности региона и привлечении сюда квалифицированных кадров» [4. С. 241].
Аналогичные выводы были сделаны и по итогам исследования локальной идентичности жителей индустриальных городов Южного Урала, Челябинска, Магнитогорска, Златоуста (метод полуформализованного интервью): не только внешний, но и внутренний имидж региона значительно девальвируется в связи с существующими экологическими проблемами. Подавляющее большинство участников исследования (Челябинск - 99 %, Магнитогорск - 86 %, Златоуст - 20 %) отметили экологическое неблагополучие своих городов как в качестве наиболее остро стоящей проблемы.
В рамках этого же исследования было установлено, что важнейшим фактором, повышающим лояльность населения и к территории в целом, и к местной власти в частности, является коммеморативный фактор - наличие устойчивых мемориальных связей человека с местом своего проживания и на уровне личных воспоминаний, и на уровне коллективной (культурной, исторической) памяти [9. С. 47]. 93.3 % жителей исследуемых городов так ответили на вопрос «Почему я люблю свой город?»: «Потому что это город моего рождения, детства и юности», «С ним связаны дорогие воспоминания». Говоря о чувстве гордости за собственную малую Родину 88.9 % респондентов связали его с героическим прошлым города («Это город трудовой славы и доблести, он внес вклад в победу в ВОВ»),
В связи с этим можно говорить о высоком потенциале мемориального нарратива как ресурса формирования/поддержания/коррекции/ совершенствования локальной идентичности, а также как важнейшего инструмента позитивизации и внешнего, и внутреннего имиджа региона даже в условиях наличия серьезных проблем (в ситуации Челябинской области - экологических).
В рамках упоминаемого выше исследования с помощью метода контент-анализа были проанализированы СМИ, представляющие официальную платформу государственной культуры памяти, и социальные сети, воплощающие ее неофициальное, или «низовое», основание.
В качестве базы анализа выступили:
1) общерегиональные СМИ (информационный охват региона в целом): ОТВ (16060 постов) и 74.ru (9166 постов);
2) городские тематические группы в социальной сети «ВКонтакте» (их выбор из многих других определялся максимальным количеством подписчиков):
- «Типичный Челябинск» (302859 подписчиков), 7014 постов;
- «Типичный Магнитогорск» (31896 подписчиков), 3255 постов;
- «Типичный Златоуст» (38472 подписчика), 6992 поста.
Методика мониторинга медиаконтента основывалась на совмещении количественных и качественных процедур расчета. Количественные процедуры были направлены на оценку следующих показателей:
- интенсивности: активность продвижения мемориальной тематики в СМИ и социальных сетях, частота появления информации;
- тематики контента: специфика преобладающего содержательного фрейма сообщений, публикуемых в СМИ и социальных сетях (культурная память, культурное наследие, осквернение памяти, коммеморация, память о Великой Отечественной войне, политика памяти, природное наследие, великие земляки);
- эмоциональной подачи контента: характер подаваемой информации (негативный, трагический, положительный, смешанный или нейтрально-констатирующий посыл сообщения).
На основании проведенного исследования были выявлены следующие особенности мемориального нарратива, формируемого в пространстве региональных медиа.
Во-первых, мемориальная тематика занимает периферийные с точки зрения ее медийной востребованности позиции - в целом лишь 1.84 % всех опубликованных постов так или иначе отражают проблематику прошлого. При этом интенсивность публикации экологического материала оказалась существенно выше - около 26 % в аналогичных источниках.
Сам по себе объем внимания, уделяемого мемориальной тематике в региональных СМИ и тематических группах в социальных сетях, свидетельствует, с одной стороны, о фактически полном отсутствии социального запроса на такого рода информацию (как известно, спрос рождает предложение); с другой стороны, об отсутствии «государственного» заказа на мемориальный контент, практики использования его как значимого ресурса культурной политики в целом и имиджеобразования в частности; с третьей стороны, о наличии более (в сравнении с вопросами памяти) актуальной и злободневной информационной повестки (экологической), связанной самым непосредственным образам с физическим выживанием, вопросами здоровья, будущим региона в целом и его жителей в частности.
Во-вторых, с точки зрения эмоционального посыла публикуемого материала преобладает нейтральный характер его подачи (ОТВ - 50.7 % всего объема постов, группа «Типичный Магнитогорск» - 50 %, группа «Типичный Златоуст» - 94 %).
Мемориальные сообщения не нацелены на инициирование заведомо интенсивной реакции аудитории, носят осведомительный характер и чаще всего предполагают эмоционально пассивное восприятие, что отражается в столь же нейтральных по форме и содержанию заголовках («В Челябинске состоится День города», «В Магнитогорске откроют новый памятник», «Стало известно, кто разработает концепцию музейно-образовательного комплекса «Притяжение» в Магнитке» и т. п.). Для сравнения экологический медиа-контент, напротив, сопровождается, как правило, негативно ориентированными, эмоционально насыщенными, громкими названиями: «Окровавленные псы набросились на людей в Металлургическом районе», «Почти катастрофа: запах гари омрачил выходные южноуральцев», «Горим, братцы, горим!», «Команда «Газы!»: челябинцы вышли на улицу в противогазах».
В-третьих, тематическое распределение мемориального контента выглядит следующим образом. Наименее популярными оказались темы, связанные с политикой памяти, природного наследия и популяризацией выдающихся земляков (в совокупности менее 1 % от общего
числа постов). Вторым по популярности стал коммеморативный фрейм (7.4 %), связанный с освещением памятных дат, празднований, юбилеев, открытий памятников и пр.
Наиболее востребованной коммеморативной темой стала тема Великой Отечественной войны, раскрываемая через посты, посвященные празднованию Дня Победы и других памятных дат ВОВ, воспоминаниям ветеранов и «детей войны», открытию тематических памятников, мемориальных досок и пр.
В-четвертых, можно говорить о практически идентичном и формальном характере освещения мемориального контента на официальных («ОТВ», «74.ru») и, условно говоря, неофициальных медиаресурсах. Это в равной степени относится и к интенсивности публикации мемориального контента, и к характеру его эмоциональной подачи интернет-аудитории, и к его содержательно-тематическому наполнению. Такая ситуация свидетельствует, как об отсутствии официальной, инициируемой местными властями информационной политики освещения коммеморативного материала, так и об отсутствии «народного» интереса к ней. При этом «социальные медиа могут рассматриваться как эффективный инструмент формирования общественного мнения по отношению к экологической ситуации в области. Они воспринимаются аудиторией именно как неформальный отклик жителей, как информация, поданная «от первого лица», а не в качестве навязанного и внедряемого идеологического конструкта» [4. С. 244]. Тем не менее, как показало исследование, позитивный, в том числе и имиджесозидающий потенциал неофициальных медиаресурсов в Челябинской области фактически не используется.
В-пятых, мониторинг областных СМИ и тематических групп в социальных сетях исследуемых городов не позволил увидеть наличие хоть сколько-нибудь специфического для каждого города характера информационной презентации мемориальных материалов. Исключение составил лишь Златоуст, что было связано исключительно с тотальным однообразием представленного контента - 92 % всех постов составили ретро-фотографии.
В целом можно говорить об отсутствии какой бы то ни было информационной стратегии в создании и продвижении мемориального контента, о тематической хаотичности публикуемых текстов, отсутствии в них авторского почерка, рутинности и однообразии информационных поводов.
Аналогичные тренды, к сожалению, не уникальны и фиксируются как в сфере региональной медиапрезентации экологического контента («Проанализированный контент не только незначительно представлен в количественном отношении, но и может быть отнесен в лучшем случае к нейтральному, в худшем - к невыраженному формату (пейзажные фото, официальные хроники» [4. С. 244]), так и в сфере общероссийской политики памяти («Политика памяти в современной России все еще находится в процессе становления и носит не стратегический, а скорее, контурный, ситуативно-тактический характер» [7. С. 53]).
Ключевые положения исследования осуществлены в решках программы грантов Президента Российской Федерации для государственного поддержки ведущих молодых российских ученых - докторов наук (Конкурс МД-2020), проект «Культура памяти индустриальных городов российской провинции: мемориальные стратегии региональной идентичности».
Список литературы
1. Ассман, А. Новое недовольство мемориальной культурой / А. Ассман. - Москва : Новое литературное обозрение; 2016. - 122 с. - Текст : непосредственный.
2. Васильев, А. Западные «места» - восточные «узлы» памяти: в поисках методов анализа культур воспоминания / А Васильев. - Текст : непосредственный // Новое литературное обозрение. - 2015. - № 3. - С. 45-61.
3. Гнатченко, А. И. Влияние средств массовой информации на формирование исторической памяти населения / А И. Гнатченко. - Текст : непосредственный // Международный научно-исследовательский журнал. - 2019. - № 6 (84). - С. 50-55.
4. Зубанова, Л. Б. Экологическая культура жителей Челябинской области: диагностика и рефлексия / Л. Б. Зубанова, С. Б. Синецкий, М Л. Шуб. - Текст : непосредственный // Научный ежегодник Центра анализа и прогнозирования. - 2017. - № 1. - С. 239-246.
5. Малинова, О. Ю. Кто и как формирует официальный исторический нарратив? / О. Ю. Малинова. - Текст : непосредственный // Общественное сознание. - 2019. - № 3 (94). -С.103-126.
6. Нора, П. Франция-Память / П. Нора. - Санкт-Петербург: издательство Санкт-Петербургского универитета, 1999. - 333 с. - Текст : непосредственный.
7. Титов, В. В. Политика памяти и формирование национальной государственной идентичности в России: роль институтов культуры и массмедиа / ВВ. Титов. - Текст : непосредственный // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. - 2016. - № 3. - С. 45-57.
8. Memory and theory in Eastern Europ / Eds. U. Blacker, A. Etkind, J. Fedor. - New-York, 2013. - Текст : непосредственный.
9. Nientied, P. Hybrid Urban Identity - The Case of Rotterdam / P. Nientied - Текст : непосредственный // Current Urban Studies. 2018. - Vol. 6. - № 1. - Pp. 45-62.
10. Twenty years after communism: The Politics of Memory and Commemoration / Eds. M. Bernhard, J. Kubik. - New-York, 2014. - 362 p. - Текст : непосредственный.
ON THE ASPECTS OF A REGIONAL MASS MEDIA MEMORIAL CONTENT
PRESENTATION
Shub M. L., The Chelyabinsk State Institute of Culture, Chelyabinsk, [email protected]
The paper's subject is the culture of memory which represents a variety of different memory-related activities such as the shaping of memory, its preservation, interpretation, transition, etc. These activities are realized on different levels (state memorial policies or grass-root commemoration), as well as through a multitude of mnemonic agents: politicians, clergy, educational institutions, mass media).
In recent decades due to their universal character, immediate features, and massive scale, a wide array of media has become influential mnemonic agents. Once put in the context of media, the memorial content is being shaped accordingly to a memorial narrative - a specific system of rules for producing texts and presenting the events of the past.
The cultural research conducted in Chelyabinskaya oblast' (Russia)has revealed the basic memorial narrative characteristics shaped in regional mass media on both official (state news agencies) and unofficial (social networks) levels: a prevalence of the military issues (The Great Patriotic War trivia) at the backdrop of a low level of demandfor the memorial content; an impartial approach in its presentation; a lack of the memorial subject elaborate presentational strategy (in different media outlets, as well as across various cities of the researched area).
Key words: past, memory, cultural memory, culture of memory, mass media, regional media, memorial content.
References
1. Assman, A. (2016). Novoe nedovol'stvo memorial'noj kul'turoj [New dissatisfaction with memorial culture]. Moscow, New literary review, 122 p. (in Russ).
2. Vasil'ev, A. (2015). Zapadnye «mesta» - vostochnye «uzly» pamyati: v poiskah metodov analiza kul'tur vospominaniya [Western "places" - eastern "nodes" of memory: in search of methods for analyzing the cultures of memory]. Novoe literaturnoe obozrenie [New literary review], 3, pp. 45-61.
3. Gnatchenko, A. I. (2019). Vliyanie sredstv massovoj informacii na formirovanie istoricheskoj pamyati naseleniya [Influence of the mass media on the formation of the historical memory of the population]. Mezhdunarodnyjnauchno-issledovatel'skijzhurnal [International research journal], 6 (84), pp. 50-55.
4. Zubanova, L. B., Sineckij, S. B. & Shub M. L. (2017). Ekologicheskaya kul'tura zhitelej CHelyabinskoj oblasti: diagnostika i refleksiya [Ecological culture of residents of the Chelyabinsk region: diagnostics and reflection]. Nauchnyj ezhegodnik Centra analiza iprognozirovaniya [Scientific Yearbook of the Center for Analysis and Forecasting], 1, pp. 239-246.
5. Malinova, O. YU. (2019). Kto i как formiruet oficiarnyj istoricheskij narrativ? [Who and How Forms the Official Historical Narrative?]. Obshchestvennoe sozncmie. [Public consciousness], 3 (94), pp.103-126.
6. Nora, P. (1999). Franciya-Pamvat' [France - Memory], St. Petersburg, publishing house of St. Petersburg. University.
7. Titov, V. V. (2016). Politika pamyati i formirovanie nacional'noj gosudarstvennoj identichnosti v Rossii: гоГ institutov kiil'tury i massmedia [Policy of memory and the formation of national state identity in Russia: the role of cultural and mass media institutions]. Izvestiyct Till 'skogo gosiidarstvennogo universiteta. Giimanitarnve naiiki [Bulletin of the Tula State University. Humanitarian sciences], 3, pp. 45-57.
8. Blacker, U., Etkind, A. & Fedor, J. (Eds.) (2013). Memoty and theory in Eastern Europe. New-York: Palgrave Macmillan. 279 p.
9. Nientied, P. (2018). Hybrid Urban Identity - The Case of Rotterdam. Current Urban Studies. Vol. 6. № 1. Pp. 45-62.
10. Bernhard, M. &Kubik, J. (Eds.) (2014). Twenty years after communism: The Politics of Memory and Commemoration. New-York: Oxford University Press. 362 p.
Шуб Мария Львовна, доктор культурологии, доцент, заведующая кафедрой культурологии и социологии Челябинского государственного института культура, Челябинск.
shubka_8 3 @mail .ru
БИБЛИОГРАФИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ СТАТЬИ
Шуб М. Л. Специфика презентации мемориального контента в пространстве региональных медиа//3нак: проблемное поле медиаобразования. 2021. №2 (40). С. 143-148. DOI: 10.47475/20700695-2021-10216.
Shub М. L. On the aspects of a regional mass media memorial content presentation // Znak: problemnoe pole mediaobrazovanija. 2021. No 2 (40), pp. 143-148. DOI: 10.47475/2070-0695-202110216.
