CC BY
111УДК 94(470)
Е. Н. Наземцева
Специфика политико-правового положения русской эмиграции в Китае в период обострения международной ситуации на Дальнем Востоке (1931-1937 гг.)
Обострение международных отношений в 1930-х гг. имело особую специфику на Дальнем Востоке. В течение всего десятилетия происходило ослабление стабильности в регионе: японо-китайский конфликт (1931 г.), начало японо-китайской войны (1937 г.), советско-японские конфликты у оз. Хасан (1938 г.), на р. Халхин-Гол (1939 г.). Положение усугублялось гражданской войной в Китае. Дипломатические игры держав региона, бесконечные перемены международной ситуации отражались на положении русской эмиграции в Китае. Правовой статус русских эмигрантов не был определен, нансеновские паспорта, признанные в Европе, здесь не имели значения. Китайское § руководство не доверяло русским эмигрантам, Япония стремилась ^ использовать их для достижения своих внешнеполитических задач, не ослабевало внимание к ним советских спецслужб. В результате русское эмигрантское сообщество оказалось в своеобразном «правовом вакууме». Мигранты пытались обратить внимание международного сообщества на свои проблемы: генерал Д. Л. Хорват в качестве главы дальневосточной эмиграции обратился в Лигу Наций, Международ- ^g ную Лигу борьбы с III Интернационалом, к дипломатическому корпу- 53 су в Пекине и китайскому правительству, но получил отказ1. g
Oi
О
Аблова Н. Е. Дальневосточная ветвь Русского зарубежья. Минск, 2007. С. 89.
Другой попыткой отстоять свои права стал доклад «О правовом и экономическом положении русских эмигрантов в Маньчжурии», подготовленный эмигрантами для специально находившейся в это время в Маньчжурии комиссии Литтона2. К нему прилагался перечень мероприятий, необходимых для обеспечения более приемлемых условий жизни русской диаспоры: наделение эмигрантов правами национальных меньшинств согласно статуту Лиги Наций; упорядочение налоговых обязательств наряду с другими гражданами Маньчжурии, право участия в правительстве и муниципалитете, учреждение в полосе отчуждения центрального русского представительства, свободное поселение на землю и т.д.3 В докладе отмечалась довольно высокая стоимость паспортов: для семьи из 3-4 человек плата за паспорта составляла 30-40 долларов в год. Обращалось внимание на фактически бесправное положение русских эмигрантов. Так, за каждую провинность русского эмигранта следовал штраф, размер которого зависел от настроения полицейского чиновника. В суде русские всегда проигрывали. Всё это отягощалось сложившейся в Китае системой поборов и притеснений4.
Однако японские власти утверждали, что в докладе речь шла о произволе китайских властей в Маньчжурии над всеми иностранцами. Соответственно, русские эмигранты в этом докладе предъявляли претензии к китайским властям, так как «русское население разоренное, угнетенное с восторгом приветствовало новую власть». Отмечалось, что к документу была приложена так называемая «черная книга», озаглавленная как «Книга русского отчаяния», в которой были изложены сотни фактов, свидетельствовавших о «произволе и преступлениях против иностранцев правительства дикарей (китайцев. — Е. Н.)»5. Однако в сложившейся политической обстановке и это обращение русской эмиграции к международному сообществу осталось без ответа6.
Японские оккупационные власти декларировали новые ценности, в рамках которых обещали благоденствие всем народам, представителям всех национальностей сулили равные права, а также защиту от произвола китайских вла-^ стей. Япония рассчитывала активно использовать бывших русских подданных, « проживающих на северо-востоке Китая, в своей агрессивной внешней политике. Маньчжурии уделялось особое внимание, так как русское влияние издавна
\о н С
«
а «
о ы
ции. Комиссию возглавлял В. Бульвер-Литтон. ^ 3 Аурилене Е. Е. Российская диаспора в Китае (1920-1950-е гг). Хабаровск, 2008. С. 43.
о 4
8 4 Капран И. К. Правовое положение служащих КВЖД в 1920-1930-е гг. // Правовое по-=8 а
^ 5 «От создания до признания Японией нового государства Маньчжу-Го» // Экономический вестник. 1932. № 62, 1 октября. С. 2.
Противостояние: Очерки военно-политической конфронтации первой половины ХХ века. М., 1995. С. 96.
10 декабря 1931 г. по инициативе Японии была сформирована комиссия Лиги Наций из представителей пяти государств для изучения причин японо-китайской конфронта-
ложение российской эмиграции в 1920-1930-е годы. СПб., 2006. С. 106.
было весьма сильно здесь. Это отражено в японских аналитических документах: «После постройки КВЖД и вложения 600 миллионов рублей, Россия, привив русскую культуру и улучшая промышленность, превратила таким образом пустующие земли в богатую хлебом страну. А трехмиллионное население увеличилось к настоящему времени до 30 миллионов, которое может быть увеличено еще на 100 миллионов. Хотя наступление России и является результатом завоевательского характера славянских племен, но всё же сегодняшнее экономическое и культурное развитие Северной Маньчжурии в своем большинстве обязано России. Причина столь крепкого влияния России в Северной Маньчжурии именно исходит из этого. Поэтому не так-то легко будет изгнать влияние России из Северной Маньчжурии за короткий срок»7.
Некоторые русские эмигранты осознавали, что Япония стремилась «превратить Маньчжурию в промышленную и военную базу для дальнейшего покорения Азии, но наличие КВЖД и большого количества русских с советскими паспортами препятствовало им на пути к этой цели». Японские власти «не были готовы к стычке с Советским Союзом, хотя их, конечно, раздражало то, что они не имели полного контроля над самым большим городом Маньчжурии», однако «с белоэмигрантами и теми русскими, которые предпочли принять китайское гражданство, они могли поступать как угодно»8. Они знали, что неверный выбор политики в отношении русского населения Маньчжурии может привести к их массовому отъезду, к дестабилизации всего региона9.
Всё же значительная часть представителей русской эмиграции после прихода японцев в Маньчжурию надеялась на улучшение своего положения. Как отмечает Г. В. Мелихов, «эмиграция связывала с приходом японцев, как тогда говорили, надежды на перемены к лучшему, но самих японцев старшее поколение эмигрантов не любило, помня о русско-японской войне 1904-1905 гг., Порт-Артуре и прочих событиях»10. В современной отечественной историографии Русского Зарубежья нет единого мнения относительно восприятия японских оккупационных властей русскими эмигрантами. Если Мелихов приходит к выводу о том, что у харбинцев отсутствовали какие-либо «политические моменты», скорее это были «ожидания улучшений и тревоги о том, что принесет будущее»11, то Е. В. Яковкин, опираясь на воспоминания эмигрантки Н. Мок- ^ ринской, считает, что большая часть эмигрантов «радостно приветствовала ^ в Харбине японцев»12. Е. Е. Аурилене отмечает, что «отношение эмигрантов |
7 Архив внешней политики Российской Федерации (далее — АВП РФ). Ф. 0100. Оп. 16. у П. 169а. Д. 22. Л. 20. о
8 Нэш Г. Потерявшие Родину: Семейная сага Тарасовых. СПб., 2011. С. 99. д
9 Там же. С. 100.
з
10 Мелихов Г. В. Российская эмиграция в международных отношениях на Дальнем Востоке. Не М., 2007. С. 271. $
11 Там же. С. 270. ^
12 Яковкин Е. В. Русские солдаты Квантунской армии. М., 2014. С. 97. -5
оо
к новым хозяевам Маньчжурии было различным»13, а описываемое большинством историков скопление горожан при входе японцев в Харбин объясняет «обычным для таких случаев любопытством»14. Н. Е. Аблова убеждена, что большинство эмигрантов «сначала не смогло разобраться в происходящем»15 М. В. Кротова признает, что часть эмигрантов действительно видела в новых властях своих «спасителей»16. По нашему мнению, русское общество не было единым в восприятии прихода японцев в Маньчжурию. Рядовые эмигранты стремились к стабильности своего правового и социально-экономического статуса, не поддерживали, но и не боролись с новыми властями. Руководство эмиграции надеялось на поддержку в борьбе против СССР даже в ущерб своим правам и поэтому открыто их поддерживало.
Важным событием в жизни русской эмиграции стало учреждение 28 декабря 1934 г. Бюро по делам русских эмигрантов в Маньчжурской империи (БРЭМ). По данным японских исследователей, цель организации БРЭМ заключалась в регулировании деятельности русской эмиграции, представлении интересов эмигрантов перед властями (Маньчжоу-Го. — Е. Н.), а также использовании через нее русских эмигрантов в борьбе против СССР17. Некоторые исследователи считают, что, учреждая БРЭМ, японские власти хотели сохранить монопольное влияние на эмиграцию, не допуская в эту сферу англичан и фран-цузов18. Инициатором создания организации являлся майор Сюн Акикуса. Для русских вводились обязательная регистрация и прописка — своеобразные единые эмигрантские паспорта в виде регистрационных квитанций, а позже — личных книжек. Для персональной регистрации была выработана специальная форма анкеты, пункты которой заполнялись самими эмигрантами19. Процедура оформления статуса эмигранта длилась до трех месяцев.
В марте 1935 г. БРЭМ официально начало регистрацию всего эмигрантского населения сначала в Харбине, затем по всей территории страны20. Стремясь исключить возможное негативное отношение к регистрации, БРЭМ сделало специальное заявление, разъясняя, что «1) персональная регистрация русских эми-^ грантов и лиц русской национальности, имеющих китайские или маньчжурские и
« -
^ 13 Аурилене Е. Е. Российская диаспора в Китае (1920-1950-е гг). С. 39. * 14 Там же. С. 41.
15 Аблова Н. Е. Дальневосточная ветвь Русского зарубежья. С. 127. <и 16 Кротова М. В. СССР и российская эмиграция в Маньчжурии (1920-1930-е гг.). СПб., 8 2014. С. 305.
^ 17 Подробнее см.: Накасима Т. Создание Бюро по делам русской эмиграции (БРЭМ) ^ в Маньчжоу-Го, 1934-1935 // Россия и Япония: Сб. ст. Вып. 8. Токио, 2010. С. 123-139.
18 Малышенко Г. И. Общественно-политическая жизнь российского казачества в дальневосточной эмиграции (1920-1945 гг.). Омск, 2006. С. 220.
^ 19 Луч Азии. 1936. № 24/8. С. 21. \о
^ 20 Аблажей Н. Н. С Востока на Восток. Российская эмиграция в Китае. Новосибирск, 2007. Й С. 141. С
паспорта, является обязательной; 2) регистрироваться должны лица обоего пола в возрасте свыше 17 лет (во время Второй мировой войны возрастной порог был снижен до 14 лет21); 3) одновременно с представлением анкетного листа каждый обязан предъявить две своих фотографических карточки; 4) регистрация производится бесплатно; 5) в приеме анкетного листа выдается каждому от Бюро квитанция, которую каждому надлежит хранить у себя; 6) время окончания регистрации пока не установлено, однако Бюро рекомендует всем поторопиться с выполнением этого задания»22. Регистрироваться должны были все лица русской национальности, как старожилы, так и имевшие любые китайские пас-порта23. Регистрация эмигрантов проходила через 3-й отдел Бюро, выдававший личные книжки, оформлявший переход советских граждан в эмигрантское состояние. Как отмечалось в эмигрантской прессе, «тысячи советских граждан после тщательной проверки их благонадежности получили эмигрантские паспорта и были спасены от красного клейма, которое могло привести их в "советский рай" на голод или на смерть»24. Каждый шаг Бюро прослеживался маньчжурской полицией и японской контрразведкой25. Число зарегистрированных увеличивалось достаточно быстро. В ноябре 1935 г. в БРЭМ числилось более 3 тыс. эмигрантов, к концу 1936 г. — 24 тыс., а в 1944 г. — около 69 тыс. эмигрантов26.
После завершения регистрации эмигранты должны были встать на особый учет. В особенности это касалось тех, кто был способен носить оружие27. Уклонение от регистрации могло привести к депортации за пределы Маньчжоу-го28. БРЭМ опубликовал специальное постановление, в котором подчеркивалось, что «уклоняющиеся от исполнения требований Бюро не имеют права рассчитывать впоследствии на его защиту и поддержку»29. Создание БРЭМ не осталось без внимания советской стороны. В сентябре 1935 г. замнаркома Б. С. Сто-моняков выразил серьезную обеспокоенность японскому послу Ота тем, что японские власти не только допускают, но и поощряют деятельность белоэмигрантских организаций. По мнению советского руководства, японские власти
21 Горохов В. Главное Бюро по делам российских эмигрантов // Луч Азии. 1944. № 14/125. 3 С. 22. С!
22 Луч Азии. 1935. № 7. С. 39. 2
23 Луч Азии. 1936. № 24/8. С. 21. 1
24 Луч Азии. 1939. № 53/1. С. 9. |
25 Антропов О. К. Российская эмиграция в поисках политического объединения (1921 — ^ 1939 гг.). Астрахань, 2008. С. 291.
26 Аблажей Н. Н. С Востока на Восток. С. 141. 'й
27 Усов В. Н. Последний император Китая. Пу И (1906-1967). М., 2003. С. 191. ®
28 Аурилене Е. Е. Региональные особенности правового положения российских эмигрантов 3 в Китае (Маньчжурия. Шанхай. Северный Китай. 1920-1940-е гг.) // Правовое положе- £ ние русской эмиграции в 1920-1930-е гг. Сб. научн. трудов. СПб., 2006. С. 192.
29 Цит. по: Малышенко Г. И. Общественно-политическая жизнь российского казачества... С. 224.
организовали БРЭМ и настаивали на подчинении всех эмигрантов этому бюро для того, чтобы оно стало своеобразным «боевым центром крайних антисоветских элементов в Маньчжурии»30.
БРЭМ была уникальной организацией, поскольку ни одна страна не придавала такого значения русской эмиграции, как Япония. Его создание в определенной степени решило проблему консолидации русского населения: эмигранты получили своеобразное «эмигрантское правительство», которое могло представлять их интересы на официальном уровне31, но в то же время Японская военная миссия добилась реализации своей цели — облегчила себе задачу управления и контроля над эмигрантами. Большая часть заявленных мероприятий, касающихся обеспечения прав эмигрантов, была воплощена в жизнь лишь формально.
Эмигранты неоднозначно отнеслись к созданию БРЭМ. В эмигрантской про-японской периодической печати отмечалось, что «Бюро прочно вошло в жизнь и быт Российской эмиграции в Маньчжу Ди Го, которая теперь не мыслит своего существования без своего единственного, признанного всеми, представительского органа управления», его деятельность способствовала укреплению материального и правового положения российских эмигрантов32; благодаря БРЭМ «эмиграция уже не представляет больше собой аморфную массу людей без защиты и права, как бы выброшенных за борт жизни — вся общественно-политическая и экономическая жизнь ее приведена в стройную систему и движется по отрегулированному руслу»33. Однако начальник Дальневосточного отдела Общевоинского союза генерал М. В. Ханжин отмечал следующее: «...эмигранты до этого жили свободно, не зная почти никаких стеснений: свободно перемещались из города в город и из страны в страну, не имели паспортов или каких-нибудь удостоверений личности, не несли налогов, почти не знали контроля их общественной и тем более частной жизни, жили как хотели, воспитывали детей в своих и иностранных школах». БРЭМ же стал «источником стеснения» и поэтому «встретили его недружелюбно и недоверчиво»34. Этому способствовало в немалой степени и то, что в Харбине учреждение ^ БРЭМ сопровождалось арестами, заключением в тюрьму на сроки от несколь-« ких дней до 3-4 месяцев и высылкой в Шанхай и Тяньцзин видных эмигрантов, таких как генералы Е. Г. Сычев, В. Д. Косьмин, профессора М. П. Голова-^ чев и В. С. Покровский35. Принуждением к регистрации в БРЭМ и получению а маньчжурского подданства можно считать и изданный в 1936 г. «Закон о соб-& ственности», по которому право собственности на землю и постройки предо-а
^ -
н 30 Аблова Н. Е. Дальневосточная ветвь Русского зарубежья. С. 131.
31 Аурилене Е. Е. Российская диаспора в Китае (1920-1950-е гг). С. 54. § 32 Луч Азии. 1939. № 53/1. С. 8.
33 Там же.
^ 34 Ханжин М. В. Русская эмиграция в Маньчжурии // Марковчин В. В. Три атамана. М., £ 2003. С. 215.
О
С 35 Там же.
ставлялось исключительно маньчжурским подданным, не имеющие подданства имели право аренды на срок в три года36.
Японцы отмечали ухудшение политико-правового положения русских эмигрантов в этот период. Из статьи Оямы «Русские организации в Маньчжурии», опубликованной в журнале Исследовательского отдела ЮМЖД «Сведения о СССР», следует, что в 1920-е гг., в особенности в первой их половине «юридическое и экономическое положение этих белых было в то время по сравнению с сегодняшним положением много лучше»37. Автор считает, что это было связано со слабыми позициями советского правительства в Маньчжурии, кроме того, «положение русских было тогда весьма прочное, поскольку их конкуренты-китайцы еще не поняли своих интересов, а КВЖД находилась и на пути к развитию и не замечалось также большого количества безработных»38. Поскольку «были неопытны китайские администраторы», «белым русским не приходилось платить больших налогов и иметь много расходов как сейчас»39. В этот период, «несмотря на то что не было экстерриториальных прав, и полиция находилась в руках китайцев, всё же городское управление находилось в руках белых и посты начальников полицейских участков также занимали белые русские». Поэтому «белые русские в то время имели большое влияние на управление Харбина и др. городов Сев[ерной] Маньчжурии». «После появления влияния Советов важные посты на КВЖД были потеряны, также с усилением Китая было отобрано городское самоуправление и появились китайские конкуренты». Таким образом, делает вывод Ояма, «положение белых в Северной Маньчжурии стало с каждым годом ухудшаться, в особенности за последние годы». В результате советско-китайского конфликта «многие белые потеряли свое имущество, были изгнаны из КВЖД, а благодаря мировой депрессии эти белые потеряли свои места также в конторах и магазинах», поэтому «многие белые оставили надежды на Северную Маньчжурию и постепенно покидают ее, направляясь в Южный Китай или за границу».
Событием, также повлиявшим на правовой статус русских эмигрантов, стала продажа КВЖД. Вопрос о ее продаже Китаю был поднят в 1930 г. во время неофициальной встречи Л. М. Карахана и китайского представителя Мо Дэхоя40. ^ После образования Маньчжоу-Го позиции Японии существенно укрепились, С! и она не собиралась мириться с фактической зависимостью от другой страны ^ созданного ею государства. В Токио не исключали возможности начала вой- ^ ны с СССР за обладание дорогой41, что было крайне нежелательно для СССР. | Малонаселенный и неразвитый с точки зрения транспортных коммуникаций ^
и
--о
36 Антропов О. К. Российская эмиграция в поисках политического объединения. С. 286. .й
37 АВП РФ. Ф. 0100. Оп. 16. П. 169а. Д. 22. Л. 28. ®
38 Там же. Л. 27-28.
39 Там же. Л. 28. |
40 Противостояние: Очерки военно-политической конфронтации первой половины ХХ века. (X С. 89.
41 Там же. С. 104. £
Дальний Восток был весьма уязвимой частью советской территории. Поэтому советское правительство приняло решение о продаже дороги. На это отреагировало эмигрантское сообщество: с 1933 г. — после начала переговоров СССР о продаже КВЖД — переход из советского гражданства в эмигрантское состояние стал частым явлением. К моменту подписания договора о продаже дороги этот процесс приобрел массовый характер. И маньчжурские, и японские власти поощряли процесс «десоветизации» эмигрантов. Подозрительных лишали эмигрантского статуса, рассматривая их как состоящих в советском гражданстве42. Эмигранты считали, что «с продажей дороги наносится сокрушительный удар русскому влиянию. Огромное большинство русских железнодорожников — советских подданных — депортируется в СССР. С семьями эта русская убыль выразится в цифрах, примерно, 20 тысяч человек»43.
Но шел и обратный процесс — переход в советское гражданство. Паспорта СССР стремились получить те эмигранты, которые в связи с продажей КВЖД приняли решение выехать в Советский Союз. Причина такого шага заключалась в том, что одним из условий «переуступки» КВЖД было выделение японцами 30 млн иен пенсионных денег для выплаты советским железнодорожникам44. Постановлением Транспортной комиссии ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 10 марта 1935 г. было объявлено о приеме в советское гражданство бывших работников КВЖД по телеграфному представлению генерального консула СССР в Харбине М. М. Славуцкого и оформлять его в ускоренном порядке через ЦИК СССР. Получив таким образом гражданство СССР в 1935 г., около 25 тыс. советских граждан выехали в Советский Союз45. По данным Л. И. Чугуевского, после официальной передачи дороги правительству Маньчжоу-Го на станции Харбин-Центральный не хватало места для отъезжающих46.
Современные российские исследователи едины в оценке правового положения русских в Маньчжурии в период японской оккупации. Г. И. Малышенко убежден, 16что «оккупационная политика Японии не улучшила правового положения большинства казаков-эмигрантов, а наоборот, во многих провинциях Китая активно ^ проводилась японизация всех сторон их общественно-политической жизни»47. и Н. Д. Старосельская отмечает, что «на русских японцы открыто не нападали —
^ 42 Кротова М. В. Русские эмигранты в межвоенной Маньчжурии: манипуляции с граждан-
ством как стратегия выживания // Новый исторический вестник. 2012. № 32 (32). С. 78. 3 43 Лидин Н. Русская эмиграция на Д. В. // Русские записки. Общественно-политический с* и литературный журнал. 1937. № 1. С. 318-319.
сГ 44 Писаревская Я. Л. Две России в Маньчжурии: социальная адаптация и реэмиграция ^ (20-е — начало 30-х гг.) // Очерки антибольшевистской эмиграции 1920-х — 1940-х гг. =« Вып. 4. М., 2002. С. 221.
>5 45 Кротова М. В. Русские эмигранты в межвоенной Маньчжурии. С. 78.
46 Чугуевский Л. И. 100-летие Харбина // Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 3. С. 120. ^ 47 Малышенко Г. И. Дальневосточная эмиграция российского казачества в планах между-
^ народной реакции (1920-1930-е гг.) // Инновационное образование и экономика. 2010. С № 7. С. 55.
скорее, просто вытесняли, выдавливали отовсюду»48. По мнению В. Н. Усова, «вся политическая и общественная жизнь российской колонии в Маньчжоу-Го была под жестким контролем японских военных властей, создавших идеологическую и политическую организацию, регламентирующую буквально все стороны эмигрантского существования»49. Аналогично и мнение Н. Е. Абловой: «...японское командование проводило в отношении русских эмигрантов достаточно жесткую политику, усиливая нажим по мере государственного строительства Маньчжоу-Го, а затем в связи с введением режима военного времени»50.
Эмигранты также свидетельствовали не в пользу оккупационных властей. Показательно мнение Н. Лидина, согласно которому эмигрантскую эпопею за время с 1920 по 1940 г. в Маньчжурии можно разделить на несколько периодов, где каждый последующий для эмигрантского бытия был хуже предыдущего. За указанный промежуток времени произошел ряд событий, менявших маньчжурский политический фон. С каждой переменой этого фона неуклонно ухудшалось материальное (и правовое) положение дальневосточной русской эмиграции. В первый период — до «пришествия большевиков на КВЖД», до «харбинского октября» (1924 г.) китайцы еще только присматривались, не проявляя особой поспешности в проведении политики китаизации края и дороги. На железной дороге и в учреждениях, связанных с местным городским самоуправлением, продолжал господствовать прежний русский дух, старые русские порядки51. Картина меняется с приходом большевиков на дорогу. По образному выражению автора, «новые хозяева положения на русской ж.д. магистрали Сев. Маньчжурии сразу же вооружились метлой для чистки дороги. от русских эмигрантов»52. В результате «для последних встала роковая неумолимая дилемма: или перекраситься в один из двух защитных цветов, или уходить с дороги без всяких надежд устроиться также (sic!) хорошо, как вообще были обеспечены железнодорожники на КВЖД» Большинство стало «перекрашиваться». Одни возбудили ходатайство о переходе в советское гражданство. Другие стали хлопотать о переходе в китайское подданство53. Н. Лидин пришел к выводу, что по мере укрепления и утверждения новых хозяев у многих не оставалось сомнения, что «русским скоро в этом крае нечего ^^ будет делать», для русской эмиграции в Маньчжоу-Го создалось если не безыс- -Ci ходное, то весьма тяжелое положение. И оставаться нельзя, и выбраться трудно54. ^
Изменения правового положения русской диаспоры в связи с событиями в Маньчжурии и началом японской агрессии в Китае отразились и на поло- g жении русской диаспоры в других дальневосточных регионах страны. После ^
о
_
48 Старосельская Н. Д. Повседневная жизнь «русского» Китая. М., 2006. С. 237. -g
49 Усов В. Н. Последний император Китая. С. 195. ®
50 Аблова Н. Е. Дальневосточная ветвь Русского зарубежья. С. 127. J3
51 Лидин Н. Русская эмиграция на Д. В. С. 315. S2
52 Там же. С. 316. £
53 Там же. С. 317. я
54 Там же. С. 319.
продажи КВЖД многие ее бывшие служащие, получив значительные сумму при расчете, прибыли в Тяньцзин. Благодаря им было организовано крупное банковское предприятие Tientsin Investment Corporation55. После оккупации японской армией Тяньцзиня 10 октября 1937 г. был открыт Русский дом, который должен был осуществлять консульские функции для эмигрантов и представлять их интересы56.
Органом административного управления эмигрантским населением являлся Русский антикоммунистический комитет, возглавляемый Е. Н. Пастухиным, которому оказывал поддержку начальник русского отдела ЯВМ в Тяньцзине майор Таки57. Русские эмигранты были обязаны регистрироваться в Комитете. Свидетельство о регистрации являлось обязательным требованием при обмене удостоверений личности, получении вида на жительство, оформлении других документов. Уклонение от регистрации преследовалось японскими властями: русских снимали с эмигрантского учета, подвергали штрафам, лишали права проживания на территории Тяньцзиня, их виды на жительство объявлялись недействительными. Запрещалось общение с эмигрантами, снятыми с учета58.
Деятельность ЦАК вызывала недовольство советских представителей. В июне 1937 г. в Тяньцзине начала выходить газета «Русский путь». Ее изданием руководило подразделение японской контрразведки в Тяньцзине. В № 3 от 5 июля 1937 г. было помещено сообщение об освобождении из тюрьмы белогвардейца Б. С. Каверды, убившего полпреда СССР в Польше П. Л. Войкова. В статье восхвалялся его поступок, а также объявлялся сбор денежных пожертвований в пользу Каверды, для чего на французской концессии на 6 июля с 8:30 час. вечера было назначено собрание59. В связи с этим вице-консул СССР в Тяньцзине В. Я. Смирнов посетил французское консульство и обратил внимание консула Буфане на недопустимость собрания белоэмигрантских фашистов, призывающих к террору в отношении советских представителей. Буфане ^ со своей стороны обещал выяснить этот вопрос через французскую полицию. G Вечером в тот же день Буфане по телефону сообщил, что по затронутому вопросу он сделал доклад возглавляющему французское консульство Леписье « и последний распорядился запретить собрание белоэмигрантских фашистов60.
Более свободным было правовое положение русских эмигрантов в Шан-% хае. Оно определялось спецификой международного статуса города, наличием s Международного сеттльмента и сильными позициями европейских государств. у Кроме того, Япония первоначально не смогла здесь добиться преимуществ в во-
Sr1 S
¡^ -
н 55 Щепин В. В. 1935 год в Северном Китае // Ежемесячник Вестник Китая. № 2 (апрель).
s 1936. С. 29.
s 56 Аурилене Е. Е. Российская диаспора в Китае (1920-1950-е гг). С. 115.
^ 57 Там же. С. 114.
^ 58 Там же. С. 116, 123.
^ m
g 59 АВП РФ. Ф. 0100. Оп. 21. П. 188. Д. 25. Л. 2.
С 60 Там же.
енном отношении. В то же время неоднозначным было советское присутствие в городе. После разрыва отношений СССР и Китая в ходе конфликта 1929 г. консул СССР покинул город, а помещение Генконсульства было передано под опеку Генконсульства Германии61. Только в 1933 г. в Шанхай прибыл посол СССР в Китае Д. В. Богомолов.
В 1930-х гг. эмигранты довольно часто обращались в советское генконсульство за помощью в оформлении документов, за финансовым содействием для возвращения на Родину. Например, в 1934 г. в советское генконсульство обратился русский эмигрант, следовавший из США в СССР — М. Арк с просьбой о выделении средств для проезда62. Сумму он обещал вернуть через своего брата, оставшегося в США63. Консульство удовлетворило эту просьбу, предоставив необходимые средства, но с условием их возвращения. В октябре 1937 г. Д. В. Богомолов отбыл на родину. С 1939 г. сотрудники советского консульства отбыли из Шанхая в Японию. Всеми делами, связанными с Генконсульством СССР в Шанхае, занималось генконсульство Норвегии64.
Подобные условия заставляли эмигрантов искать другие пути защиты своих прав. Большую роль в этом играли эмигрантские организации, существовавшие в городе. В 1932 г. в Шанхае был учрежден Совет объединенных русских организаций (СОРО). Одной из приоритетных задач организации, определенных Уставом, являлись представительство и защита русских прав и интересов65. С 1935 г. интересы русской колонии стала представлять новая организация — Русский национальный комитет под председательством Н. Ю. Фомина.
В целом русское население в Шанхае не было бесправным. Те русские, которые находились на территории иностранных концессий, имели право участвовать в выборах в Муниципальный совет Международного сеттльмента и даже Административный совет Французской концессии. Поэтому большинство русских эмигрантов были довольны своим юридическим статусом66. Это же отмечают и сами эмигранты: «Со временем русские заслужили хорошую репутацию среди иностранцев и стали занимать ответственные административные и деловые должности, пополняя ряды зажиточного среднего класса. Они пользовались всеми правами свободных граждан, хотя и были людьми без гражданства и назывались по-английски stateless»67.
Начало японо-китайской войны не вызвало особых изменений в положении русской общины Шанхая, жизнь которой продолжала оставаться относительно
о
61 Ван Чжичен. История русской эмиграции в Шанхае. М., 2008. С. 160.
62 АВП РФ. Ф. 312. Оп. 6. П. 16. Д. 6. Л. 76. К
" ад
63 Там же. 3
„о
64 Ван Чжичен. История русской эмиграции в Шанхае. С. 162. £
65 Аурилене Е. Е. Российская диаспора в Китае (1920-1950-е гг). С. 147.
66 Ван Чжичен. История русской эмиграции в Шанхае. С. 170. я
67 Нэш Г. Потерявшие Родину. С. 139. оо
спокойной68. Это объяснялось своеобразием международной ситуации: между Японией, Англией, США и другими странами еще не произошло открытого конфликта. Несмотря на оккупацию города японскими военными, Международный сеттльмент и Французская концессия сохранили собственное управление в виде Муниципального совета и Бюро по общественным делам69. По ходатайству Русского эмигрантского комитета шанхайский представитель Нансеновского бюро при Лиге Наций г. Лунис начал оформление временных нансеновских паспортов для русских эмигрантов.
Тем не менее в Шанхае Япония приняла меры для организации контроля над русскими эмигрантами. В марте 1938 г. здесь было создано Бюро управления русской эмиграцией под руководством японских оккупационных властей. Все члены русского эмигрантского комитета должны были пройти в нем регистрацию. В генконсульстве Японии в Шанхае был открыт Отдел по русским делам70. Русским эмигрантам, кроме тех, у кого имелись свидетельства о регистрации и паспорта, предписывалось приобрести особые удостоверения личности. Все документы должны были быть переведены на японский язык71.
Несмотря на относительно спокойное существование, в среде русских эмигрантов, обосновавшихся в Шанхае, имели место реэмиграционные настроения. Осенью 1937 г. было образовано «Общество за возвращение на Родину». «Возвращенцы», как их называли, издавали газету — «Возвращение на Родину»72. Организация также проводила работу по ознакомлению своих членов с Советским Союзом и его достижениями73. Ее деятельность привела к расколу местных эмигрантов на два лагеря: «оборонцев» и «пораженцев». Это вызывало недовольство японских властей. По данным советских представителей в Шанхае, «возвращенцы» подвергались «разным нападкам со стороны японской агентуры», вплоть до терактов: в помещение их клуба была брошена бомба74. Через полгода после основания Союза около 400 эмигрантов направили коллективное письмо в адрес Верховного Совета СССР с просьбой о выдаче советских паспор-
О
тов и разрешении вернуться на Родину. И письмо, и все материалы, касающи-^ еся деятельности организации, были переданы М. Литвиновым Председателю и Верховного Совета СССР М. И. Калинину75. По мнению Управляющего Генконсульством в Шанхае Б. Симанского, заявление о предоставлении советского
^ гражданства заслуживало внимания и требовало детального рассмотрения76. «
а -
о 68 Аблова Н. Е. Дальневосточная ветвь Русского зарубежья. С. 155.
а 69 Ван Чжичен. История русской эмиграции в Шанхае. С. 101.
^ 70 Там же. С. 254.
а 71 Там же. С. 266.
8 72 Старосельская Н. Д. Повседневная жизнь «русского» Китая. М., 2006. С. 214.
£ 73 АВП РФ. Ф. 100. Оп. 22. П. 63. Д. 14. Л. 4.
74 Там же.
£ 75 Там же. П. 190. Д. 19. Л. 1.
С 76 Там же. П. 63. Д. 14. Л. 4.
Политико-правовое положение русской диаспоры в дальневосточных провинциях Китая в 1930-х гг. продолжало оставаться сложным. В условиях разгорающейся японо-китайской войны и углубления международных противоречий эмигранты оказались заложниками положения. Обращения к международному сообществу в большинстве случаев не имели успеха, так как западные державы придерживались политики неучастия в войне на Дальнем Востоке. Близкой оказалась и позиция Советского Союза: СССР длительное время соблюдал принцип последовательного нейтралитета в международных делах дальневосточного региона. Череда политических и экономических уступок СССР отрицательно сказывалась как на положении эмигрантского сообщества, так и на положении находившихся здесь советских граждан.
References
AblazejN. N. S vostoka na vostok: Rossijskaâ èmigraciâ v Kitae. Novosibirsk, 2007.
Ablova N. E. Dal'nevostocnaâ vetv' Russkogo zarubez'â. Minsk, 2007.
Akovkin E. V. Russkie soldaty Kvantunskoj armii. M., 2014.
Antropov O. K. Rossijskaâ èmigraciâ v poiskah politiceskogo ob'edineniâ (1921-1939 gg.). Astrahan', 2008.
Aurilene E. E. Regional'nye osobennosti pravovogo polozeniâ rossijskih èmigrantov v Kitae (Man'czuriâ. Sanhaj. Severnyï Kitaï. 1920-1940-e gg.) // Pravovoe polozhenie russkoï èmigratsii v 1920-1930-e gg.: Sb. nauchn. trudov. SPb., 2006.
Aurilene E. E. Rossijskaâ diaspora v Kitae. 1920-1950-e gg. Habarovsk, 2008.
Cuguevskj L. I. 100-letie Harbina // Problemy Dal'nego Vostoka. 1998. N 3. S. 116-122.
Gorohov V. Glavnoe Bûro po delam rossijskih èmigrantov // Luc Azii. 1944. N 14/125.
Hanzin M. V. Russkaâ èmigraciâ v Man'czurii // Markovcin V. V. Tri atamana. M., 2003.
Kapran I. K. Pravovoe polozenie sluzasih KVZD v 1920-1930-e gg. // Pravovoe polozenie rossijskoj èmi-gracii v 1920-1930-e gody. SPb., 2006.
Krotova M. V. Russkie èmigranty v mezvoennoj Man'czurii: manipulâcii s grazdanstvom kak strategiâ vyzivaniâ// Novyj istoriceskij vestnik. 2012. N 32 (32). S. 66-83.
Krotova M. V. SSSR i rossijskaâ èmigraciâ v Man'czurii (1920-1930-e gg.). SPb., 2014.
Malysenko G. I. Dal'nevostocnaâ èmigraciâ rossijskogo kazacestva v planah mezdunarodnoj reakcii (19201930-e gg.) // Innovacionnoe obrazovanie i èkonomika. 2010. N 7. S. 51-59.
Malysenko G. I. Obsestvenno-politiceskaâ zizn' rossijskogo kazacestva v dal'nevostocnoj èmigracii (19201945 gg.). Omsk, 2006.
Melihov G. V. Rossij skaâ èmigraciâ v mezdunarodnyh otnoseniâh na Dal'nem Vostoke. 1925-1932. M., 2007.
Nès G. Poterâvsie Rodinu: Semejnaâ saga Tarasovyh. SPb., 2011.
Pisarevskaâ A. L. Dve Rossii v Man'czurii: social'naâ adaptaciâ i reèmigraciâ (20-e — nacalo 30-h gg.) / Ocerki antibol'sevistskoj èmigracii 1920-h -1940-h gg. Vyp. 4. M., 2002.
Protivostoânie: Ocerki voenno-politiceskoj konfrontacii pervoj poloviny XX veka. M., 1995.
Starosel'skaâ N. D. Povsednevnaâ zizn' «russkogo» Kitaâ. M., 2006.
Usov V. N. Poslednij imperator Kitaâ. Pu I (1906-1967). M., 2003.
Van Czicen. Istoriâ russkoj èmigracii v Sanhae. M., 2008.
Список литературы
Аблажей Н. Н. С востока на восток: Российская эмиграция в Китае. Новосибирск, 2007. Аблова Н. Е. Дальневосточная ветвь Русского зарубежья. Минск, 2007.
Антропов О. К. Российская эмиграция в поисках политического объединения (1921-1939 гг.). Астрахань, 2008.
Аурилене Е. Е. Региональные особенности правового положения российских эмигрантов в Китае (Маньчжурия. Шанхай. Северный Китай. 1920-1940-е гг.) // Правовое положение русской эмиграции в 1920-1930-е гг.: Сб. научн. трудов. СПб., 2006.
Аурилене Е. Е. Российская диаспора в Китае. 1920-1950-е гг. Хабаровск, 2008.
со
X ьо d
Л
Ван Чжичен. История русской эмиграции в Шанхае. М., 2008.
Горохов В. Главное Бюро по делам российских эмигрантов // Луч Азии. 1944. № 14/125. С. 22.
Капран И. К. Правовое положение служащих КВЖД в 1920-1930-е гг. // Правовое положение российской эмиграции в 1920-1930-е годы. СПб., 2006.
Кротова М. В. Русские эмигранты в межвоенной Маньчжурии: манипуляции с гражданством как стратегия выживания // Новый исторический вестник. 2012. № 32 (32). С. 66-83.
Кротова М. В. СССР и российская эмиграция в Маньчжурии (1920-1930-е гг.). СПб., 2014.
Малышенко Г. И. Общественно-политическая жизнь российского казачества в дальневосточной эмиграции (1920-1945 гг.). Омск, 2006.
Малышенко Г. И. Дальневосточная эмиграция российского казачества в планах международной реакции (1920-1930-е гг.) // Инновационное образование и экономика. 2010. № 7. С. 51-59.
Мелихов Г. В. Российская эмиграция в международных отношениях на Дальнем Востоке. 19251932. М., 2007.
Нэш Г. Потерявшие Родину: Семейная сага Тарасовых. СПб., 2011.
Писаревская Я. Л. Две России в Маньчжурии: социальная адаптация и реэмиграция (20-е — начало 30-х гг.) / Очерки антибольшевистской эмиграции 1920-х — 1940-х гг. Вып. 4. М., 2002.
Противостояние: Очерки военно-политической конфронтации первой половины ХХ века. М., 1995.
Старосельская Н. Д. Повседневная жизнь «русского» Китая. М., 2006.
Усов В. Н. Последний император Китая. Пу И (1906-1967). М., 2003.
Ханжин М. В. Русская эмиграция в Маньчжурии // Марковчин В. В. Три атамана. М., 2003.
Чугуевский Л. И. 100-летие Харбина // Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 3. С. 116-122.
Щепин В. В. 1935 год в Северном Китае // Ежемесячник Вестник Китая. 1936. № 2 (апрель). С. 29.
Яковкин Е. В. Русские солдаты Квантунской армии. М., 2014.
<N1
и
св К
«
а «
о V
а ¡^
о н о
а «
а «
о ^
^ \о
