CC BY
311
ВЕСТНИК ТГГПУ. 2010. №2(20)
УДК 159.9.072
СПЕЦИФИКА ИССЛЕДОВАНИЯ ФЕНОМЕНА АНТИЦИПАЦИИ В РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
© А.В.Фролова
В статье дается обзор теорий и подходов к осмыслению феномена антиципации в речи, раскрывается содержание понятия речевого прогнозирования, рассматриваются психолингвистические аспекты речевого прогнозирования.
Ключевые слова: речевая деятельность, прогнозирование, феномен антиципации, норма и патология.
Проблема исследования антиципации и вероятностного прогнозирования в последнее время активно обсуждается представителями разных наук. Современные концепции антиципации и вероятностного прогнозирования, обусловленные сложностью данных феноменов, многообразием их проявлений, отображают разнообразие теоретических и экспериментальных подходов. Несмотря на то, что определенные подходы к дальнейшему развитию понятия антиципации и вероятностного прогнозирования уже сложились, до настоящего времени недостаточно изученной оказалась область, затрагивающая функционирование антиципации в речевой деятельности. Поэтому актуальной представляется проблема систематизации и классификации тенденций и закономерностей, связанных с понятиями "вероятностный прогноз", "антиципация" и "речевая деятельность". Целью настоящей статьи является анализ антиципационных способностей в контексте речевой деятельности.
Широкое использование термина "антиципация" и "вероятностное прогнозирование" провело к тому, что они употребляются как взаимозаменяемые, что делает их трудноразличимыми и приводит к сложности понятийной дифференциации, поэтому необходимо уточнить толкование содержания данных понятий. Наряду с дефинициями "антиципация" и "вероятностное прогнозирование" достаточно часто в психологической литературе встречаются такие термины, как "упреждающий синтез", "установка", "модель потребного будущего", "оперативная преднастройка", "акцептор результатов действия, опережающее отражение", "нервная модель стимула", "экстраполяция", "предупредительное поведение " [1].
Классическим определением "антиципации" в психологии является определение Б. Ф. Ломова, который понимает антиципацию как "способность (в самом широком смысле) действовать и принимать те или иные решения с определенным
временно-пространственным упреждением в отношении ожидаемых, будущих событий". Согласно этой дефиниции, по мнению Н.П.Ничипо-ренко, В.Д.Менделевич, содержание понятий "антиципация", "антиципационная способность", "прогностическая компетентность" совпадает [2].
Понятийный тандем "вероятностное прогнозирование" - "антиципация" был осмыслен в психологии и получил следующее содержательное наполнение: способность сопоставлять поступающую информацию о наличной ситуации с хранящейся в памяти информацией о прошлом опыте и на основании всех этих данных строить гипотезу о предстоящих событиях, приписывая им ту или иную вероятность, была названа вероятностным прогнозированием [3]. В психологии существует точка зрения, что границы отличия антиципации от вероятностного прогнозирования пластичны и заключаются в том, что вероятностное прогнозирование можно обозначить как математическое разнесение вероятностей, а антиципация включает в себя еще и деятельностный аспект - разработку человеком стратегии собственного поведения в разновероятностной среде [2]. Механизм прогнозирования поведения строится на способности человека "регулировать собственную реактивность на основе предшествующих событий, предсказывающих определенные последствия" [4]. Прогнозирование, строящееся большей частью с учетом только частоты встречаемости события, является лишь одной из сторон процесса антиципации. Поэтому антиципацию нельзя сводить лишь к вероятностному прогнозированию, так как она - результат не только повышения определенности принятия решений, но и постоянного уточнения "вероятностной части" в предсказаниях [5].
Для нас принципиальным явилось утверждение С.Г.Геллерштейна, что антиципация имманентно присуща любой деятельности, в том числе и речевой, и что, антиципация должна рассматриваться как универсальный механизм пси-
хической организации человека [6]. К числу основных направлений исследования специфики прогнозирования в речевой деятельности можно отнести когнитивно-поведенческий, лингвистический, ситуационный, акмеологический, деятельностный и клинический подходы.
Поведение человека, в том числе речевое, в определенной степени опирается на вероятностное прогнозирование [7]. Антиципация речевой деятельности неоднократно рассматривалась в работах И.Зимней (1970), Д.Фрая (1958), П.Дин-за (1958), Р.Фрумкиной (1971). В психологии термином "субъективный прогноз" применительно к речевой деятельности обозначается способность человека использовать свой прошлый опыт для прогноза предстоящей ситуации и преднастройки соответствующих речевых механизмов к действию, т.е. к порождению и восприятию речи. В этой связи необходимо отметить, что в речи происходит непроизвольная опора индивида на его предшествующий опыт при восприятии нового и при взгляде на ранее известное, а также присущее человеку постоянное стремление идентифицировать, понять, затем закрепить в речи свои впечатления и передать опыт другим [8]. При восприятии речи реципиент (слушатель) проявляет активность, которая заключается в том, что он опирается на свой прошлый опыт (как речевой, так и неречевой), производит эквивалентные замены, осуществляет вероятностное прогнозирование [9].
Как было показано выше, прогнозирование исследователи связывают с прошлым опытом индивида. По этому поводу Л.И.Анцифирова писала: "...весь опыт жизни, а также предвосхищаемое будущее закрепляется в виде системы значений и значимостей, убеждений и ценностей
- они регулируют восприятие и представления человека, определяют интерпретацию окружающего мира и действия в нем самого субъекта" [10: 17-24]. По мнению С.Геллерштейна, "ни один акт восприятия не свободен от влияния следов прошлого опыта. Это влияние прошлого опыта, выражающееся в предугадывании будущего, является одним из важнейших законов деятельности" [6] и, как можно добавить, речевой деятельности в частности. "Мы думаем не о словах, а о действительности", - утверждал Н.Жинкин [11: 15].
Если эти постулаты отнести к анализу производства и восприятия речи, то можно с полным основанием считать, что упреждающий синтез (термин Н.И.Жинкина) в производстве и вероятностное прогнозирование в смысловом восприятии речи (К.Шеннон, Т.Слама-Казаку, Д.В.Фрай, И.М.Фейгенберг, И.А.Зимняя, В.П.Критская,
Р.М.Фрункина, А.П.Василевич, Е.И.Исенина и др.) являются, по мнению И.Зимней, разными формами проявления закона опережающего отражения действительности. И.Зимняя определяет вероятностное прогнозирование как основную характеристику смыслового восприятия речи [6]. Дж.Миллер, Ю.Галантер, Прибрам утверждают, что "у нас есть отчетливое предвосхищение того, что мы собираемся сказать, и наш выбор нужных слов зависит от чего-то гораздо большего, чем предшествующие элементы нашего высказывания. У нас есть план предложения, ... который должен, в общем, определиться до того, как можно выделить слова, которые мы собираемся сказать" [12: 43-48]. В этой связи Н.И.Жинкин отмечает, что "при этом обозначающие элементы теряют динамику и прямое вещественное содержание, они становятся лишь знаками порядка расположения элементов предстоящего обобщения типа: в начале про это, потом про то, закончить этим" [11: 15]. Вслед за мыслью Н.И.Жинкина можно предположить, что "регулирующий план речи" (или "замысел", по Л.С.Выготскому и
А.Р.Лурия) является схемой внутреннего кода, которой представляется высшей формой абстрагирования вербального мышления, реализующейся в предельно свернутом, редуцированном, глубоко интериоризированном виде [6]. В силу этого внутренний код имеет индивидуальный характер, но, будучи генетически высшей формой вербального мышления, он социально и общественно опосредствован [6]. С этой точки зрения интересна теория Р.Стернберга, предлагающая комплексное объяснение отношений между интеллектом и внутренним миром индивида, интеллектом и прошлым опытом, интеллектом и внешним миром. Р.Стернберг полагает, что индивид имеет тенденцию предпочитать одни стратегии другим, потому выбор ментальной информации связан с однажды принятой стратегий. Развитым словарным запасом обладают люди, умеющие выделять информацию, важную для достижения цели, соединять эту информацию в единое целое. Решая вопросы о том, какая информация является ревалентной, как совместить ее в единое целое с ранее известным, индивид опирается на свой предшествующий опыт, который может быть подводимым под некоторые сценарии, схемы, фреймы [13: 54-61].
И.Ф.Бревдо, изучая механизмы разрешения неоднозначности в шутке, утверждает, что слушатели действуют согласно сценариям, известным им из их прошлого опыта, пытаясь согласовать сценарий конкретной шутки с уже известными структурами знаний. Одним из способов представления стереотипных ситуаций является фрейм, при этом каждый фрейм содержит мно-
жество терминалов. В основе понимания шутки лежит умение переходить от одного фрейма к другому. Понимание текста обуславливается обязательной опорой на ситуацию и прошлый опыт [14: 168-174].
В речевой деятельности "хорошо автоматизированные навыки" выбора языковой единицы при порождении высказывания и вероятностного прогноза при восприятии речи закреплены ассоциациями [15]. Вероятностный характер ассоциирования проявляется в частотности ассоциативной связи. Толкование стереотипов мышления, включающее и стереотипные ассоциации, дают Р.М.Грановская и Ю.С.Крижановская: "Стереотипы - часть прошлого опыта, сформированного бытовой и профессиональной деятельностью, закрепившаяся в мышлении и постоянно используемая при решении задач, возникающих в обычных ситуациях" [15: 77]. Можно утверждать, что стереотипные ассоциативные связи - способ закрепления (автоматизации) прошлого опыта, как речевого, так и когнитивного.
При смысловом восприятии речи слова могут восприниматься целиком, как гештальты;
А. С. Штерн объясняет это хранящимися в памяти перцептивными эталонами слов. При отсутствии этих эталонов начинает превалировать стратегия поэлементарного восприятия, где в качестве эталонов выступают слоги, звуки. Однако при восприятии слов опора на звуки меняет свой характер: более редкие в словах звуки обеспечивают лучшее опознание слов, чем более частые, редкие звуки становятся ключевыми при распознании слова, т.е. включается механизм вероятностного прогнозирования [16: 211-267]. Выявлено, что в речевых механизмах человека существует определенная иерархическая организация элементов речи в соответствии с частотой их встречаемости в речевой деятельности индивида [17], т.е. каждое слово имеет "индекс частоты", соответствующий частоте встречаемости данного слова в опыте индивида. Способ хранения слова в памяти индивида представляет собой функцию "индекса частоты" [17: 52]. Аналогичного мнения придерживаются Д.Фрай, Б.Мендельброт и Г.Р.Сэвин, которые утверждают, что "словарь в целом организован в соответствии с "индексом частот" и его вероятностная организация проявляется во всем речевом поведении индивида. Слово является средством доступа к информационной базе человека, оно аккумулирует перцептивный, когнитивный и аффективный прошлый опыт, который активизируется через включение слова как единицы индивидуального лексикона и отражает индивидуальную картину мира [6].
В.В.Налимов в работе "Вероятностная модель языка" указывает на то, что в языке с каждым знаком связано определенное множество смысловых значений, каждое из которых имеет у некоторого индивида определенную вероятность [18]. Л.Р.Мошинская уточняет, что предлагаемую В.В.Налимовым "вероятностную модель языка" следует рассматривать как вероятностную модель речевой деятельности, поскольку она описывает вероятностную организацию языкового опыта отдельного субъекта [19].
С одной стороны, в процессе жизнедеятельности человек усваивает определенные "сочетания слов" и впоследствии, воспринимая слова, прогнозирует то сочетание, которое больше всего встречалось в его прошлом опыте [8], с другой стороны, прошлый опыт человека - "это не склад индивидуальных следов, дублирующих события внешнего мира, а творческий процесс конструирования этих событий, основанный на принципе "повторения без повторения" [20: 56]. Известно, что припоминание прошлого опыта трактуется как активный творческий процесс в работах многих ученых. В этой связи необходимо отметить, что понятие "отражение действительности" здесь неприменимо, поскольку отражение, по мнению Д.А.Леонтьева, пассивный процесс, а конструирование - активный [21].
Согласно концепции Дж.Келли, на основании конструктов человек делает предсказания того, как будут развиваться события, и выстраивает определенную линию поведения, несмотря на существование реального мира. Индивид познает реальный мир путем наложения на него своих интерпретаций. Фундаментальный постулат теории Дж.Келли изложен следующим образом: " деятельность человека психологически канализируются в соответствии с тем, как он антиципирует события" [22: 339]. Построение "потребного будущего" (термин Н.Берштейна), по утверждению В.Ф.Петренко и О.В.Митиной, возможно только по тем конструктам, которые представлены в индивидуальном сознании. Дж.Келли вводит понятие смыслов, подчеркивая, что смыслы, как и конструкты, не извлекаются из действительности; они конструируются нами и накладываются на нее [21]. Смысл обусловлен средствами, с помощью которых антиципируются события. Можно утверждать, что через посредство вербальных и воображаемых символов люди преобразуют и сохраняют опыт в репрезентативной форме, что является руководством для будущих действий [22: 351].
Планом внутренней деятельности субъекта и субъективной моделью будущего, по мнению В.П.Серкина, является образ мира [23]. В.П.Сер-
кин вычленяет пять определений функционирования образа мира и говорит, что образ мира построен на основе выделения прошлого опыта (признаков, впечатлений, чувств, представлений, норм), значимого (существенного, функционального) для системы реализуемых субъектов деятельностей. Как уточняет исследователь, образ мира не приписывается миру субъективно, он наполняется реальными значениями. Образ мира, презентуя познанные связи предметного мира, определяет в свою очередь восприятие мира [23: 34].
Аналогичное определение было сформулировано Б. Ф. Ломовым, который понимал под образом мира специфическое явление опережающего отражения [24]. В то же время в формирование образа мира и его переконструирование включен речевой опыт. Н.И.Жинкин акцентирует внимание на следующей особенности: язык выступает в качестве средства выхода на образ мира, особую роль при этом играет конструирование символов [11]. Е.Л.Доценко определяет образ мира " как результат кодирования мира на языке субъективных переживаний человека, выделение субъективного смысла истолкования, извлечение значения-для-меня, . результат субъективного истолкования сенсорных данных, преобразования их в перцептивные образы, обобщения их в категории и формирования в смысловых сгустках. Думая о чем-то, мы строим ожидание, предсказание, встречный образ, а через образ выстраивается предсказание, связанное с подобной ситуацией [25: 20].
В.П.Зинченко обращает внимание на то, что деятельность и действия человека протекают в пространстве и времени предметного мира и направляются смысловыми образами [26]. В исследованиях характера восприятия (А.Н.Леонтьев, Е.П. Кринчик, Л. Арана, Е.Н. Соколов) и вероятностного прогнозирования (И.М.Фенгенберг,
В.П.Критская и др.) рассматривается характер образа и характер самого процесса [27]. Так, например, Л.Арана отмечает: "Восприятие принимает форму вероятностного процесса, сопровождаемого изменением априорных вероятностей гипотез по мере ознакомления с отдельными элементами воспринимаемого изображения" [6: 47].
В качестве одного из важных современных подходов к трактовке прогностической компетентности в аспекте речевого поведения представляется необходимым выделить ситуативный (событийный) подход, акцентирующий внимание на том, что для пользующего языком человека значение слова реализуется через включение его в некоторую схему, событие, ментальную мо-
дель. Акцентирование внимания на образе мира и на неразрывности предметного значения с вербальным А.А.Леонтьев назвал в числе ведущих тенденций современной науки. Ситуационный подход связан, с одной стороны, с понятиями репрезентации и ментальных моделей, а с другой -с проблемой взаимодействия языковых и энциклопедических знаний как средства выхода на целостную картину мира, как способности выдвигать смысловые гипотезы и опираться на схемы знаний о мире [27].
В работе П. Джонсон-Лэрда обсуждалась проблема ментальных моделей. Он указывал, что люди переводят внешние события во внутренние модели и рассуждают посредством манипулирования этими символическими репрезентациями. По его мнению, высказывание - это ключ к выстраиванию прогностических стратегий, чертеж, по которому оно могло бы быть построено. "Нам кажется, что мы воспринимаем мир прямо, непосредственно, а не его репрезентацию. Это феноменологическая иллюзия, поскольку то, что мы воспринимаем, зависит и от окружающего мира, и от того, что есть в нашей голове" [28: 234-257]. Аналогично, но в другом ракурсе рассматривает этот тезис Л.Барслоу, утверждая, что для понимания ситуации и ее успешного прогнозирования и дальнейшего развития необходимо полно использовать прошлый опыт, поскольку без него человек оказывается относительно беспомощным в своем взаимодействии с окружающим миром [8].
А.К.Агибалов в исследовании моделей смыслового содержания идиолексикона установил, что вероятностно организованный лексикон в состоянии "готовности к речи" управляется "картиной мира" и, более того, его взаимосвязь с "картиной мира" является необходимым условием адекватности поведения человека [29].
И.А.Зимняя вводит понятие "круг смысловых обязательств", которое входит в задачу высказывания (иногда эту задачу осуществляет не только предметно-логический план, но и эмоциональнооценочный). Именно в силу смысловых обязательств, сказанное в начале сообщения предполагает последующее развитие мысли. По мнению исследователя, конечный пункт смысловых обязательств, таким образом, предвосхищается говорящим. Ярким примером упреждающего синтеза на уровне сообщения является силлогизм, где два первых суждения целиком предопределены конечным умозаключением. План смысловых обязательств, наиболее сложный по функции и самый молодой филогенетически, как высшая форма вербализации очень гибок и уязвим. И именно в нем чаще всего нарушается упреж-
дающий синтез, что проявляется в отсутствии логики, наличии противоречий в речи [6: 220236]. Интересно в этом смысле высказывание
Н.И.Жинкина о глубине смысловых "швов" между предложениями, что может быть использовано как показатель целостности или разорванности смыслового упреждения. Очевидно, что антиципация, проявляясь в процессе речевого производства, в каждом из названных трех линий упреждения, реализуется во всех них, вместе взятых одновременно, что еще раз подтверждает высказанное Н.И.Жинкиным положение, что упреждающий синтез "характерен для всех речевых образований - слога, слова, фразы и способов соединения фраз" [11: 23].
Р.М.Фрумкина сформулировала новые модельные представления о вероятностной упорядоченности элементов текста и ее использовании для субъективного прогноза: "в процессе речевой практики у каждого индивида - носителя языка складывается речевой опыт, включающий в себя определенные субъективные представления о вероятностной иерархии элементов речи... Наличие субъективных представлений о вероятностях элементов речи позволяет индивиду строить субъективную модель вероятностной структуры предстоящей речевой ситуации, осуществлять на основе этой модели субъективный прогноз и строить свою речевую деятельность в соответствии с этим прогнозом. Адекватность прогноза в целом зависит от того, насколько близка субъективная модель вероятностной структуры речевой ситуации к объективно существующей вероятностной структуре ситуации. Подходящей экспериментальной ситуацией, позволяющей изучать субъективный прогноз, являются опыты по идентификации" [17: 52]. Исследователь вводит понятия "адекватность" и "неадекватность" прогноза, она утверждает, что "адекватность - неадекватность" коррелируют с понятиями "адаптивности
- неадаптивности", а также со степенью "соответствия - несоответствия" вероятности наступления того или иного события. Вопрос состоит в том, постулирует Р.М. Фрумкина, насколько оптимально индивид использует свой прошлый опыт для построения "модели будущего" [17: 62].
Как показали исследования на материале речевой деятельности, нарушение вероятностного прогноза характерно для шизофрении,
И.М.Фрейгенберг связывает антиципационную несостоятельность больных шизофренией с неумением использовать прошлый опыт для адекватного прогнозирования [30]. Р.М.Фрумкина, А.П.Василевич, А.Б.Добрович исследовали антиципацию в норме и патологии (больных ши-
зофренией) на материале речевого поведения. Авторами было обнаружено, что между степенью выраженности психопатологических расстройств и "парадоксальности" речевого поведения имеется корреляционная связь. Это позволило им сделать вывод, что степень дезорганизации вероятностной структуры речевого опыта в среднем пропорциональна выраженности психопатологической симптоматики [31: 145-169].
В диссертационном исследовании М.М.Соло-бутиной установлено, что вероятностная организация идиолексикона здоровых с выраженным дистрессом и больных с невротическими расстройствами отличается неадекватностью их субъективной оценки вероятностей встречаемости лексических единиц в речи в связи с нарушением доступа к речевому опыту, основанного на процессах антиципации. М.М.Солобутиной выявлено, что антиципация в речевой деятельности в норме при выраженном дистрессе и при невротических расстройствах характеризуется ослаблением дифференциальной чувствительности при определении вероятности появления слов, относящихся к классам высокочастотных и низкочастотных, и, как следствие, дихотомическим, "полярным" типам мыслительной деятельности. Исследователь указывает, что при актуализации вероятностной структуры идиолексикона здоровыми, переживающими дистресс, и больными с невротическими расстройствами отмечается завышение оценок частоты употребления большинства частых слов и занижение вероятности появления в речи редких слов [32: 21-22].
Таким образом, лингвистический подход к исследованию вероятностного прогнозирования связан с утверждением, что в речевых механизмах существует определенная иерархическая организация элементов речи в соответствии с частотой их встречаемости в речевой деятельности индивида.
В современном психологическом пространстве сложились некоторые общепризнанные положения, которые учитываются многими исследователями процессов изучения антиципацион-ной состоятельности. К числу таких положений относится признание в качестве обязательного условия успешного анализа антиципации речи постулат о том, что речевое поведение опирается на вероятностное прогнозирование. Вероятностное прогнозирование, антиципация определяет частный вид поведения человека - речевое. Прогноз обусловливается всем прошлым опытом индивида, тогда как само прогнозирование соотносится с антиципирующей деятельностью мозга на фоне готовности индивидуума к процессу отражения окружающей его действительности. В
науке накоплен обширный массив результатов наблюдений и экспериментальных данных, свидетельствующих о том, что в соответствии с общими закономерностями психической деятельности, прогностическая компетентность детерминирована имплицитной картиной мира индивида. Во многих исследованиях доказано, что выбор стратегии речевого поведения взаимосвязан с частотно-вероятностной организацией словаря в памяти носителя языка, частота встречаемости определенных слов, речевых штампов, клише, высокочастотных словосочетаний детерминирован частотой встречаемости в опыте индивида. На успешность прогнозирования влияет знание общего смысла высказывания, т.е. "по мере того, как общий смысл всего контекста становится известным, предсказание осуществляется легче". Прогнозирование речи отражает некоторый фрагмент предшествующего опыта в единстве его перцептивных, когнитивных и аффективных характеристик, ракурс переживания этого опыта и отношение к нему.
Описанные выше подходы могут служить основой для построения ряда рабочих гипотез при изучении феномена антиципации речи нормы и патологии, особенностей прогнозирования смысловых гипотез и смысловых связей, специфики речевых стратегий, употребление клише, штампов при психопатологии.
1. Регуш Л. А. Структура и возрастная динамика способности к прогнозированию // Психол. журн. -1981. - Т.2. - №5. - С.106-115.
2. Ничипоренко Н.П., Менделевич В.Д. Феномен ан-тиципационных способностей как предмет психологического исследования // Социальная и клиническая психиатрия. - 1997. - №2. - С.31-36.
3. Регуш Л.А. Психология прогнозирования: способность, ее развитие и диагностика. - Киев, 1997. -88 с.
4. Бандура А. Поведение человека. - М.: Наука, 1997. - 123 с.
5. Бернштейн Н А. Очерки физиологии движений и физиологии активности. - М.: Медицина, 1966. -350 с.
6. Зимняя И.А. Лингвопсихология речевой деятельности. - М.: НПО Модэк, 1980.
7. Фейгенберг И.М. Нарушения вероятностного прогнозирования при шизофрении // Шизофрения и вероятностное прогнозирование. - М.: Наука, 1973. - С.5-19.
8. Жинкин Н.И. Механизмы речи. - М.: Наука, 1958.
9. Залевская А.А. Проблемы в психолингвистике. -Калинин: Изд-во Калинин. гос. ун-та, 1983.
10. Брушлинский А.В. Мышление и прогнозирование (логико-психологический анализ). - М.: Мысль, 1979. - 230 с.
11. Анцыферова Л.И. Мудрость и ее проявления в разные периоды жизни человека// Психол. журн.
- 2004. - Т.25. - №3. - С.17-24.
12. Миллер Д., Галантер Ю., Прибрам К. Планы и структура поведения. - М.: Прогресс, 2000.
13. Стенберг Р. Триархическая теория интеллекта //Иностр. психол. - 1996. - №6. - С.54-61.
14. Бревдо И.Ф. Схема знаний как база для понима-
ния шутки: экспериментальное исследование // Психолингвистическое исследование. Тверь:
Изд.-во Тверск. гос.ун-т, 1998. - С.168-174.
15. Грановская Р.М., Крижановская Ю.С. Творчество и преодоление стереотипов. - СПб: Питер, 1994. -77 с.
16. Штерн А.С. Перцептивный аспект речевой деятельности. - СПб.: Изд-во СПб, 1992. - 236 с.
17. Фрумкина Р.М. Вероятностное прогнозирование в речи. - М., 1971. - С.52-74.
18. Налимов В.В. Вероятностная модель языка. - М.: Искусство, 1979. - 427 с.
19. Мошинская Л.Р. Вероятностное прогнозирование в речевой деятельности: возрастная динамика: Автореф. дис. ... канд. психол. наук. - М., 1981. -22 с.
20. Асмолов А.Г. По ту сторону сознания. Методологические проблемы неклассической психологии. -М.: Смысл, 2002. - 56 с.
21. Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. - М.: Наука,1988. - 234 с.
22. Личность. Теории. Упражнения. Эксперименты. -СПб.: Прайм, 2006.
23. Серкин В.П. Психология образа: проблема активности психического отражения. - М.: Аспект Пресс, 2004. - 207 с.
24. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М.: Наука, 1999. - 350 с.
25. Доценко Е.Л. Межличностное общение: семантика и механизмы. - Тюмень: Изд-во Тюменск. гос. ун-та, 1998. - 20 с.
26. Зинченко В.П., Моргунов Е.Б. Человек развивающийся. - М.: Академия, 1994. - 56 с.
27. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. - М.: Мысль,1997. - 196 с.
28. Джонсон-Лэрд Ф. Процедурная семантика и психология значения. - М.: Наука, 1988.
29. Агибалов А. К. Вероятностная организация внутреннего лексикона: Дис. ... канд. психол. наук. -СПб, 1995. - 164 с.
30. Фейгенберг И.М. Нарушения вероятностного прогнозирования при шизофрении // Шизофрения и вероятностное прогнозирование. - М.: Наука, 1973. - С.5-19.
31. Фрумкина, Василевич А.П., Добрович А.Б. Вероятностное прогнозирование в речи. - М.: Медицина, 1971. - С.145-169.
32. Солобутина М.М. Взаимосвязь антиципационных способностей в речевой деятельности с выраженностью дисстреса в норме и при невротических расстройствах: Автореф. дис. ... канд. психол. наук. - Казань, 2009.
THE SPECIFICITY OF RESEARCHING THE PHENOMENON OF ANTICIPATION IN SPEECH
A.V.Frolova
The author of the article gives the review of theories and approaches connected with the phenomenon of anticipation in speech. Concept content talkative prediction is being open. Psycholinguistic aspects of prediction in speech are examined. The author shows that anticipation in speech behaviour is one of the types of human behaviour in general.
Key words: verbal activity, prediction, theories, speaking behaviour, aspects of speech prediction, norm, pathology.
Фролова Алена Владимировна - кандидат психологических наук, доцент, заведующий кафедрой практической психологии Татарского государственного гуманитарнопедагогического университета.
E-mail: [email protected]
