CC BY
23
ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. ЭКОНОМИКА
А. Б. Столь УДК 165
СПЕЦИФИКА ГЕРМЕНЕВТИКИ ФИЛОСОФСКИХ ТЕКСТОВ ОТ ДРЕВНИХ ТРАДИЦИЙ К СОВРЕМЕННОСТИ
Сознание есть возможность большего сознания.
М.К. Мамардашвили
Статья посвящена исследованию особенностей герменевтики философского текста, особое внимание уделено его потенциальной способности к порождению новых семантических структур, которые изначально в нем не были эксплицированы. Рассматривается также возможность передачи через некоторые виды текстов (прежде всего античных и древневосточных, имеющих религиозно-философское содержание) не только смысла, но и потенциалов изменения состояний сознания, духовно-ментального состояния субъекта в целом.
Anatoly B. Stol
SPECIFIC CHARACTER OF HERMENEUTICS OF PHILOSOPHICAL TEXTS: FROM ANCIENT TRADITIONS TO THE PRESENT TIME
The article is dedicated to a study of special features of philosophical text hermeneutics. Special attention is paid to the potential capability of a philosophical text to create new semantic structures, which were not originally explicated in it.
It is also examined the possibility of transferring through some forms of texts, first of all antique and ancient Oriental ones that have religious and philosophical content, not only sense, but also the possibilities of changing the state of consciousness, the spiritual and mental state of a subject as a whole.
Ключевые слова: герменевтика, философский текст, смысл, знание, понимание, интерпретация, субъект.
Key words: hermeneutics, philosophical text, sense, knowledge, understanding, interpretation, subject.
Философская герменевтика, как наука о понимании и интерпретации текста, после работ таких мыслителей, как В. Дильтей, М. Хайдег-гер, Г. Гадамер, П. Рикер и др., как известно, уже претендует на то, что может играть роль новой онтологии и выступать методологическим основанием философии нашего времени [1]. Философия XXI в. уже не пытается свести бытие к единой формуле, монистическому принципу или единому основанию, она стала принципиально
плюралистична, полицентрична и диалогична. На первый план стали выходить проблемы языка, текста, коммуникации и интерпретации сообщения. В информационную эпоху философия, гуманитарное знание стали как бы гипер-текстуальны, как говорят постмодернисты, имея в виду бесконечное развертывание и переплетение смыслов и значений через систему гиперссылок глобальной информационной сети, когда один текст во всемирной виртуальной сети через
Столь Анатолий Борисович, кандидат философских наук, доцент Уфимского государственного авиационного технического университета, e-mail: anstol@mail.ru
гиперссылку переходит в другой текст и таким образом никогда не завершается.
Несмотря на глобальные перемены в системе коммуникации и проявление перечисленных особенностей культуры информационной эпохи, мы должны рассматривать каждый текст как нечто отдельное. В каждом тексте что-то описывается, определяется. И мы говорим, что данный текст содержит в себе такую мысль, а тот - другую. Правда, при этом текст всегда имплицитно содержит в себе целые пласты философской традиции или даже переплетение разных традиций, в нем всегда отражаются предшествующие мысли, приведшие автора, например, к написанию новой работы. И при этом каждый текст сохраняет свою ограниченность, поскольку само человеческое мышление устроено так, что ищет определения всему, т.е. оно отграничивает одно содержание от другого. Философское мышление в данном случае отличается тем, что отграничивая, определяя конкретно что-то одно, сразу старается заглянуть дальше, за пределы отграниченного. По своему существу, философская мысль направлена таким образом за «границы». И работа этой мысли, указывающей на то, что лежит за ними, естественно, осуществляется через ограниченный и ограничивающий текст.
Каким же образом «работает» философский текст? Как через ограничивающий текст можно увидеть то, что, образно говоря, всегда остается за горизонтом? Это нельзя назвать пустым логическим парадоксом, здесь кроется герменевтическая проблема, решение которой должно нам показать природу особого вида текстов, которые имеют важное значение для развития человеческого сознания и культуры.
В философской герменевтической традиции со времен самого Ф. Шлейермахера много говорится о том, что любой авторский текст, когда он закончен, начинает жить собственной жизнью, т.е. порождает новые смыслы и идеи в сознании его читателей. Эти идеи, возможно, спонтанно рождаются в сознании самого читателя, который выступает (в относительном смысле) соавтором смыслового содержания читаемого текста. Иными словами, некоторые тексты как бы сами могут производить новые смыслы, хотя вернее было бы сказать, что при определенной работе читателя с текстом они могут породить нечто новое, что автор еще сам
актуально не мыслил в процессе его написания. Философия Нового времени говорила об этом явлении в том ключе, что подлинный философский текст - это не контейнер смыслов, знаний или определений, а «opera operans» («производящее произведение»). На эту важную особенность подлинного философского текста во многих своих работах указывает М. Мамардаш-вили [2, с. 250, 251; 3, с. 70, 82, 83]: «...читаю - и начинается движение мысли, это движение происходит в двух плоскостях, внутри смысловых структур самого текста, но также и за пределами текста. Текст рождает собственную мысль (или является возможностью собственной мысли). А мысль потенциально тоже есть своего рода текст. Л. Выготский, когда исследовал мышление и речь, говорил, что мысль в сознании является как облако, которое потом уже разворачивается как логический дискурс, последовательность слов и т.д. [4, гл. 7]. Философский текст является, точнее должен являться, таким же своего рода «облаком». Именно так выглядели небольшие тексты, даже иногда афоризмы древних мыслителей. Таковы тексты большинства известных греческих философов, живших в основном до Аристотеля. С Аристотеля философия становится «научной», системной, рациональной, понятийной. Платоновская мысль тоже системна и рациональна, но эти качества в тексте выглядят иначе. У Платона обе плоскости равны, можно мыслить за ними, можно мыслить самому, а центр тяжести перенесен на последнее. Известно, что Платон в диалогах не высказывает до конца свои мысли, как бы оставляя процесс разгадывания ее читателю, чтобы он через усилие своей мысли сам дошел до ее сути. Зачем он это делает? Почему он не может сразу сказать конкретно: это - то, а вот это - другое? Он это делает потому, что назначение подлинного филосовского текста, с точки зрения Платона, в том, чтобы направить ученика к истине, а не передать ее в виде уже готового формального знания. Ученик должен увидеть сам, через свое усилие мысли, тогда его понимание будет подлинным, глубоким, личностно-индивидуальным. Оно как некое «внутреннее» знание, которое потом может эксплицироваться в самых разнообразных формах, и содержание его с самого начала может полностью даже не осознаваться самим субъектом в полном объеме. Это понимание требует рефлексии,
СПЕЦИФИКА ГЕРМЕНЕВТИКИ ФИЛОСОФСКИХ ТЕКСТОВ
9
чтобы стать развернутым и убедительным для других. В философии же аристотелевского типа мысль значительно формализованнее, надлич-ностнее, она уже имеет объективированный и рефлексивный характер. В ней гораздо меньше открытости, скрытой потенциальности. Платон же сам учился у Сократа, который был еще радикальнее в своем мышлении, он даже не писал каких-либо сочинений, оставляя свою мысль в предельно открытой форме. Здесь, если пользоваться метафорой Л. Выготского, мысль даже не «облако», а само «небо как возможность бесчисленных облаков». Это и есть состояние «я знаю, что ничего не знаю» («docta ignorantia»), знаменитое и малопонятное для человека нашего времени «ученое незнание», когда мысль подлинно диалектична, она живет в самом состоянии размышляющего Сократа. В некотором смысле свобода и открытость мысли, ее самостоятельность уменьшаются на шаг от Сократа и далее через Платона (еще шаг) к Аристотелю. На шаг уменьшаются каждый раз и сами возможности мысли слушателя-читателя обрести собственный акт мысли, выступить полноценным субъектом мышления. По мнению М. Мамардашвили, выдающиеся мыслители, среди которых не только философы Гераклит, Платон, Декарт, но и писатель М. Пруст, стремились именно к тому, чтобы их тексты пробуждали самостоятельную мысль читателя. М. Мамардашвили пишет: «Пруст редко мыслит, он чаще дает мыслить» [2, с. 251]. Отсюда следует вывод, что текст, с одной стороны, это ограничение возможности мысли, с другой - именно текст помогает в дальнейшем рождаться мысли. Соответственно есть тексты максимально открытые и они в большей степени передают не формализованное знание, а состояние, в котором человек может получить собственное личностное знание. Есть тексты в большей степени закрытые, позволяющие получить в основном какие-либо конкретные знания. Они в меньшей степени способны пробудить личную мысль, или, по крайней мере, для этого нужно значительно больше усилий и способностей читателя.
Философский текст в обсуждаемом здесь контексте можно представить на шкале, условно говоря, от полностью формализованного объективированного знания до субъективного поэтического образа. Соотвественно, мы имеем дело с разными способами понимания, в
последнем случае - с пониманием, выступающим как переживание заданного состояния. Как известно, поэтический образ, художественный образ в целом - это передача состояния какого-либо субъекта или группы субъектов. При этом широко распространено мнение, что состояние передается только в виде чувств или эмоций, т.е. в большей степени в психологическом аспекте. Но на самом деле состояние может передаваться и в более целостном виде, включающем в себя все аспекты индивидуального состояния -и телесно-физический, и интеллектуальный, и чувственно-эмоциональный и др., вплоть до очень глубоких, тонких духовно-ментальных аспектов. Передача состояния мысли, состояния знания - это один из важнейших моментов в понимании древних философских и религиозных текстов, цель которых чаще всего заключается не в передаче информации, знаний или какого-то обобщенного опыта, а в передаче самой возможности личного постижения, личного акта сознания. Именно по этой причине тексты, афоризмы или сами действия мудреца носят подчеркнуто нетипичный, порой даже шокирующий посторонних участников, характер. Их цель - не примитивный эпатаж, а попытка ввести ученика (участника беседы) в незакрытое, незаклиши-рованное и необусловленное обычными предрассудками состояние сознания. В результате передается некое специфическое субъективное состояние, которое впоследствии может воспроизводиться и стать основой для личного поиска, усилия понять рождение собственной мысли. Очевидно, что такова цель знаменитых дзен-буд-дийских коанов, разнообразных притч, историй, сказаний с глубоким духовным содержанием. Тексты такого рода присутствовали в различных культурах прошлого. Мы намерены остановиться лишь на некоторых примерах, взятых из опыта исследования восточных культур. Как известно, дзен-буддийские коаны не имеют рационально-логического решения, метод их использования как раз и заключается в том, чтобы вывести познающего из привычных схем познавательной деятельности и дать ему пережить радость личного интуитивного состояния знания, которое по своему содержанию значительно богаче, чем формально-дискурсивное знание.
Схожие особенности имеют и некоторые формы японского, китайского и тибетского искусства, связанные с культом духовного раз-
вития [5, гл. 3, 4]. Например, сумиё (традиционная японская живопись тушью) отличается не только простотой и лаконичностью художественного образа, главное, как пишет Д. Судзуки, в работе художника нет замысла, диктата разума, есть лишь полностью спонтанная работа кисти, передающая тонкие оттенки внутреннего состояния автора [6, с. 402]. Соответственно, зритель тоже может понять такое произведение только лишь через переживание, он может почувствовать, уловить состояние художника, а интеллект в этом процессе нисколько не помогает, напротив, может только затруднить процесс постижения [7, с. 248, 249].
Интересным примером может служить также тибетский буддизм, где есть такое важное понятие, как передача (по-тибетски «лунг»1) на тот или иной текст для духовной практики. Сам по себе текст можно взять и прочитать, но считается, что работа с очень глубокими по содержанию текстами, как, например, цикл книг по Праджняпарамите, где излагается учение о пустоте и взаимозависимом происхождении всего сущего, будет успешной, если получен «лунг» от учителя. Подразумевается, что учитель реализовал само духовно-ментальное состояние, которое должно быть результатом работы текста (с текстом) и лично передается как бы сама возможность такого же личного постижения. Возможно, здесь еще заложена идея, что человек, знакомясь с текстом, должен иметь в виду, что в нем заложены помимо рациональных смыслов еще какие-то очень ценные для бытия индивида возможности. Иногда текст просто невозможно понять, если не знать специфические правила его понимания, на что неоднократно указывает A.M. Пятигорский в своих лекциях по буддийской философии [8]. Во второй половине XX в. именно A. Пятигорский, а также эстонский ученый-востоковед Л. Мялль, петербургские ученые В. Рудой, затем Е. Торчинов, К. Солонин, A. Парибок и др. заложили основы методологии понимания самой герменевтики восточного (прежде всего индийского и китайского) религиозно-философского текста. Большое влияние на развитие герменевтики восточного текста оказали труды уже упомянутого Д. Судзуки, а также A. Уотса и др., в которых показано, что суть многих восточных философских (чаще рели-
гиозно-философских) текстов, порой сложных и противоречивых, - в том, что они содержат в себе бесконечные возможности их интерпретации и, в конечном счете, направлены на изменение сознания познающего субъекта [9; 10, с. 77, 78]. Такие тексты носят принципиально открытый характер, они используются для практики особых духовно-ментальных состояний, в которых мысль начинает осуществляться необыденным способом. Через эти тексты, выражаясь языком Э. Гуссерля, происходит отключение «естественной установки» сознания. Без этого переключения сознание человека не может ухватить текст верно, оно прочитывает его из своего опыта мысли, осознает, что нужно породить совершенно новое состояние мысли. В результате он может получить глубокое и многогранное ментально-психологическое состояние, личностное видение-понимание мира и самого себя, которое впоследствии может быть развернуто в виде нового знания. Но главным является то, что это состояние глубоко затрагивает самого человека, оно способно подтолкнуть его к серьезному переосмыслению своего бытия и к изменению этого бытия.
Если человек получает знание внешним образом, т.е. чисто интеллектуально, то оно редко ведет к преобразованию личности. Конечно, любое понимание, если оно произошло в качестве реального акта мыслительной деятельности, имеет последствия, в результате в человеке что-то меняется. Но эти изменения обычно не затрагивают экзистенциально-онтологических глубин личности, остаются поверхностными. Древние мыслители, несомненно, осознавали эту особенность, и если они имели целью передавать подлинные знания или мудрость, направленную на глубинную трансформацию личности, то использовали специальный метод передачи состояния, который мы рассмотрели в данной статье.
Соответственно, многие специфические философские тексты, основанные на древних традициях, будь то древнегреческие, буддийские, даосские, суфийские и др., нужно читать и изучать, также осознавая эту их особенность. Можно сказать, что это самая существенная особенность герменевтики философского текста, имеющего свои истоки в культуре прошлых эпох.
1 «Лунг» - передача бытийной основы учения (знаний), т.е. особого личностного состояния.
СПЕЦИФИКА ГЕРМЕНЕВТИКИ ФИЛОСОФСКИХ ТЕКСТОВ
11
ЛИТЕРАТУРА
1. Ставцев С.Н. Онтологизация субъективности и философская герменевтика: М. Хайдеггер и Г.-Г. Гадамер. - Режим доступа: http://anthropology.ru/ ru/texts/stavtsev/kompar_14.html
2. Мамардашвили М.К. Психологическая топология пути: М. Пруст «В поисках утраченного времени». - СПб.: РХГИ, 1997. - 571 с.
3. Мамардашвили М.К. Лекции по античной философии. - М.: Аграф, 1998. - 320 с.
4. Выготский Л. С. Мышление и речь. - Изд. 5, испр. - М.: Лабиринт, 1999. - 352 с.
5. УотсА. Путь дзен. - Киев: София, 1993. - 320 с.
6. Судзуки Д.Т. Основы дзен-буддизма. -Режим доступа: http://ki-moscow.narod.ru/litra/zen/ sudzuki/zen buddhism.htm
7. Ли С.А. Специфика эстетического восприятия действительности в культуре восточного традиционного общества (на примере философии дзен-буддизма) // Традиция и толерантность: проблемы понимания: материалы всерос. науч.-практ. конф., посв. 70-летию академика АН РБ Файзул-лина Ф.С. - Уфа: АН РБ, Гилем, 2012. - С. 244251
8. Пятигорский А. Лекции по буддийской философии // Непрекращаемый разговор. - СПб.: Азбука-классика, 2004. - С. 38-102.
9. Шрейдер Ю. В поисках сознания. - Режим доступа: www.a-rtm.ru/clt01.html
10. Торчинов Е.А. Введение в буддологию. Курс лекций. - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000. - 304 с.
К сведению читателей
Вышла книга:
Якшибаева Г.В.
Трудовой потенциал инновационной экономики. - 2-е изд., доп. - Уфа: АН РБ, Гилем, 2012. - 244 с.
В монографии исследуется экономическая сущность и содержание трудового потенциала Республики Башкортостан в современный период. Выявляются основные факторы и тенденции, влияющие на его формирование, развитие, совершенствование, движение и эффективное использование в условиях перехода к рыночной экономике и соответствующего условиям и требованиям постиндустриальной и информационной системы производства.
Работа предназначена для студентов, аспирантов, преподавателей высших учебных заведений и других специалистов, интересующихся вопросами труда и социально-экономических отношений.
