CC BY
156
6. Согрин В. В. Исторический опыт США. М.: Наука, 2010. 581 с.
7. СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны (сент. 1939 - август 1939 гг.). Докум. и материалы. М.: Политиздат, 1971. 671 с.
8. Christopher W. In the stream of history: shaping foreign policy for a new era. Stanford, Calif., 1998. 586 p.
9. Nogee J. L., Donaldson R.H. Soviet foreign policy since World War II. N.Y., 1988.
УДК 93.94
А. А. Кудрявцев
СПЕЦИФИКА ФОРМИРОВАНИЯ И ИСТОРИЧЕСКАЯ РОЛЬ ГРЕБЕНСКОГО И ТЕРСКОГО КАЗАЧЕСТВА НА РАННЕМ ЭТАПЕ РАЗВИТИЯ
В статье акцентируется внимание на том, что в XVI в. важным проводником российского влияния на Северном Кавказе вступило гребенское и терское (низовое) казачество, формирование которого началось в низовьях Сунжи и Терека в XV-XVI вв. Отмечены специфика повседневной жизни быта гребенских
и терских казаков: хозяйственно-земледельческие для первых и традиционно-ватажные для вторых, что не отразилось на их главной задаче -зашита интересов и южных рубежей России.
Ключевые слова: казак, происхождение, зашита, хозяйство, служба, станица, городок, этнос, набег.
A. A. Kudryavtsev
SPECIFIC FEATURES OF FORMATION AND HISTORICAL ROLE OF GREBENSKY AND TERSKY COSSACKS AT THE EARLY STAGE OF DEVELOPMENT
Since XVI century the important bearer of Russian influence in the North Caucasus were Grebensky and Tersky (local) Cossacks. Their emergence began in lower reaches of Sunzha and Terek in the XV-XVI centuries. Everyday life features of Grebensky and Tersky (local) Cossacks are specified: economic and agricultural for the
Казачеству в многовековой истории России принадлежит особая роль, неразрывно связанная с основными этапами формирования и генезиса российского общества.
В процессе своего исторического развития, «казачество из буйной вольницы, смело боровшейся с воинственными соседями, постепенно превращается в неотделимую часть государства Российского, но с особым укладом своей жизни и своими обычаями» [2, с. 14].
Уже с XVI века Запорожское и Малороссийское казачьи войска на юге, Гребенское, Терское, Донское, Волжское, Яицкое (Уральское) - на юго-востоке, своеобразным кольцом окружали границу Русского государства, прикрывая его от нападения многочисленных врагов.
former and traditional for the latter. It should be noted that it did not interfere with their main task -protection of interests and the southern boundaries of Russia.
Key words: rassack, origin, protection, economy, service, village, town, ethnos, attack.
Среди региональных казачьих сообществ России терское и гребенское казачество занимает особое место, которое было обусловлено спецификой его развития, геополитической ролью и значением Северного Кавказа для Российского государства, поли-этничностью и многоконфессиональностью Северо-Кавказского региона. Оно раньше донского, волжского, яицкого казачества стало нести реальную «государству службу», и не случайно «с 1577 года ВЫСОЧАЙШЕ повеле-но считать старшинство нынешнего Терского казачьего войска» [12, с. 27].
Проблема времени появления и происхождения первых казаков на Северном Кавказе и сегодня остается дискуссионной в исторической литературе.
Одни исследователи считают, что на Терек и Сунжу казаки пришли с Дона, откуда казачьи «ватаги» расселялись по рекам: Волге, Яику, Тереку. Произошло это после разгрома астраханского хана Емургея и взятия русскими Астрахани в 1554 г. Однако, более вероятной является версия о заселении «гребней» и низовий Терека выходцами из Рязанской земли.
Местные казачьи предания возводят появление первых русских людей на «гребнях» и в низовьях реки Терека к времени Ивана III и связывают их с выходцами («беглыми» и «переселенцами») из юго-восточных территорий Рязанского княжества («Рязанской украины»), оказавшихся под сильным давлением Москвы.
По мнению И. Д. Попко, массовые переселения с территории Рязанского княжества происходили в XV-XVI вв., а последнее из них произошло в первой четверти XVI века, «когда рязанский удел окончательно утратил свою самостоятельность и был поглощен Москвой [12, с. 15]. При этом, основываясь на местных преданиях казаков одной из наиболее ранних гребенских станиц - Червлен-ной (1567 г.), И. Д. Попко сопоставляет ее с Червленным яром в южной части Рязанского княжества. Изучения диалект, сохранивших чистоту своего языка гребенцов, проживавших в относительной замкнутости и изолированности, Н. A. Караулов пришел к выводу, что казаки вышли не из южных областей Рязанского княжества, а из восточных.
К числу наиболее ранних гребенских станиц, согласно данным Терского областного статистического комитета, относится и станица Шадринская (1569 г.). Терский войсковой атаман, генерал-лейтенант Г. А. Вдовенко (1861-1918 гг.) в связи с упоминанием уже в XVI веке казачьих сообществ на юго-востоке Российского государства, писал: «Я говорю «упоминаются», но, несомненно, что казачество в этих местах появилось гораздо раньше: уже одно присутствие в Терском войске знамен с эмблемами Вольного Новгорода -«медведь с креслом» - и Рязанского княжества - указывает, в какую эпоху они осели на Тереке» [4, с. 19].
Проблема происхождения казачества и времени его появления в южнорусских степях и Предкавказье является дискуссионной и опирается на довольно обширную историо-
графическую базу, где довольно значительная литература посвящена версии о «бродниках» и их роли в становлении казачества на Юге России. Ряд исследователей (Б. А. Рыбаков и др.) предполагают возможность проникновения славянского этноса в степи Северного Причерноморья и Предкавказья еще в первые века н.э. Потомки представителей этих славянских племен могли оказать определенное влияние на этно-политическую обстановку в этом регионе, что способствовало даже появлению в отечественной историографии гипотезы о «Причерноморской Руси» (к известным «Киевской и «Новгородской»). В пользу подобного предположения о достаточно раннем появлении, еще до Тмутараканского княжества, славян в Предкавказье, Приазовье и Северокавказском Причерноморье свидетельствуют некоторые данные материалов археологических исследований и сообщений арабских авторов IX—X вв. о Кавказе. Так раскопки ряда раннесредневековых могильников УП-УШ вв. Северо-Западного Кавказа (Пашковский, Борисовский) выявили захоронения с обрядом трупосожжения, который исследователи связывают со славянами. В этой связи следует отметить сведения о славянах в Низовье Дона, на Таманском полуострове, в Предкавказье, которые сообщают очень авторитетные арабские историки IX века ал-Ба-ладзори и Ибн-Хордадбех.
При описании похода знаменитого арабского полководца Мервана б. Мухаммада, позднее ставшего последним халифом из династии Омайадов, против хазар в 115-127 г.х. / 733-744 гг. ал-Баладзори (ум. 892 г.) писал, что «Мерван вышел из Дербента и, преследуя, «напал на славян», живших в стране хазар, дошел до славянской реки» (видимо Дона) и переселил из этих мест в Закавказье 20 000 славянских семейств [1, с. 18]. Другой известный арабский историк IX в. Ибн-Хордад-бех также называет Дон «славянской рекой», а торговых людей русов - «род славян». «Нахр ар-Русийа» - именует реку Дон арабский автор Идриси.
В связи с походами русов в IX—XI вв. на Каспий, Северо-Восточный и Восточный Кавказ особый интерес вызывают данные арабского историка X века ал-Масуди, который в своем знаменитом труде «Мурудж ад-Дзахаб», сообщая о пути русов из Черного и Азовского морей по Дону и Волге в
Каспий, называет Дон «Танаисом» и рекой, «вливающейся в залив моря Нитас (Понт) -моря русов, по которому не плавают другие [племена], и они (русы) обосновались на одном из его берегов» [10, с. 15]. Активное участие русов в социально-политической жизни Дербента в 987-993 гг., зафиксированное в уникальной исторической хронике XI века «Тарих Баб ал-абваб», позволило крупнейшему востоковеду, профессору Кэмбриджского университета В.Ф. Минорскому, осушествив-шему перевод и публикацию этой хроники, предположить существование в X веке базы русов на побережье Каспийского моря, где-то в устье Терека: «База их (русов. - А. К.) могла находиться где-нибудь около устья Терека» [11, с. 152]. Еше одно сообщение хроники «Тарих Баб ал-абваб», связанное с русами и их совместном с аланами походе в 424 г.х. / 1033 году на Дербент и Карах (в Горном Дагестане); позволяет предполагать возможность стационарного пребывания русов в северокавказской этнической среде. Хроника сообщает, что в 423 г.х. / 1031 году русы совершили поход на Ширван, захватили там богатую добычу, но возвращались домой по какой-то причине не на кораблях, а по суше, возможно потеряв суда во время шторма, как это было с эскадрой Петра I на Каспии. Гази Дербента и других «исламских центров» устроили засаду в горных ущельях и «заняв теснины и дороги, предали их мечу» [11, с. 70]. Русы в кратчайший срок собрали войска и уже через несколько месяцев в 424 г.х. / 1033 году «русы и аланы вознамерились отомстить. Они собрались вместе и выступили по направлению ал-Баба» [11, с. 70].
Представляется вероятным, что столь быстрый ответный поход русов и участие в нем аланов может свидетельствовать о их проживании где-то поблизости от Дербента, скорее всего в устье Терека [7, с. 30-40; 8, с. 101-102], так как передвигались русы обычно водным путем - по морю и по рекам. В то же время, их союз с аланами, представлявший весьма внушительную военно-политическую силу на Северном Кавказе, позволяет предполагать, что к этому времени русы уже хорошо освоились в полиэтничной северокавказской среде.
Следует отметить, что именно в низовьях Терека появились первые русские городки и здесь начало формироваться терское (ни-
зовое) и гребенское казачество. Именно здесь, по образному выражению В. А. Потто, была предпринята «первая попытка Московского государства стать твердой ногой у дальних предгорий Кавказского хребта» [12, с. 23].
Ряд материалов археологических исследований и сведения письменных источников позволяют предполагать, что низовья Дона и Таманский полуостров, возможно, были заселены славянами еще до возникновения Тмутараканского княжества (первое упоминание о котором в летописи относится к 988 году) и именно они выступили важным этническим компонентом в процессе его формирования. Вероятно, именно русы Приазовья в конце X - XII вв. составляли ядро русских отрядов, сменивших княжеские дружины и наемные норманнские отряды в походах на Каспий [9, с. 28]. И хотя вряд ли возможно проследить генетическую связь между русами в устье Терека в Х-ХИ вв. и терским казачеством, формировавшимся здесь в XV-XVI вв., хотя по мнению некоторых исследователей «Тмутараканский след» в истории казачества прослеживается [5, с. 11 - 15], несомненным является факт, что именно с территорий низовий Терека сначала Древняя Русь, а затем через пятьсот лет Российское государство, стремилось «стать твердой ногой у далеких предгорий Кавказского хребта»
Где именно возводили свои первые «городки» гребенские казаки конкретные данные отсутствуют. В. А. Потто, ссылаясь на сообщения Ригельмана, считал, что это могли быть урочища «Голаго Гребня», «ущелья Павлова и Кашлаковского», хотя Г. А. Ткачев писал, что «Ригельман определяет эти места, по-видимому, точно, но, к сожалению, его география для нас пустые звуки», так как «эта терминология совсем изгладилась», т. е. старая казачья топонимика на этих территориях, занятых горцами, к XIX в. практически почти исчезла.
Возникновение, по данным Терского областного статистического комитета, самых первых гребенских станиц «Червленная» (1567 г.) и «Шадринская» (1569 г.), хронологически совпадает со временем заложения на Тереке первого русского «городка», построенного воеводами Протасовым и Бабичевым. Чуть позднее, скорее всего в хронологическом отрезке между 1569-1577 гг., на «гребнях» появилось еще три станицы.
Однако весной 1571 года, воспользовавшись тем, что русские войска находились на ливонско-польском фронте, крымский хан со стодвадцатитысячной армией вторгся в южные области России, разграбили их и, дойдя до Москвы, сжег ее, захватив в плен более ста тысяч человек. После этого страшного поражения Русское государство вынужденно было пойти на большие уступки. Иван Грозный даже обещал крымскому хану вернуть Астрахань и приказал уничтожить Терский городок, отведя войска в Астрахань. Однако военный успех и огромная добыча, которую хан захватил в России, а также похвалы турецкого султана, соблазнили крымского хана на новый поход на Москву в 1572 г. Однако на этот раз русские войска во главе с князем Воротынским нанесли страшное поражение татарам и из 120-тысячной армии, вторгшейся в пределы Московского государства, более 100 тысяч человек были убиты, а хан с жалкими остатками своего войска бежал в Крым. Эта блистательная победа русской армии над опасным и коварным врагом, которую Карамзин отнес к «числу великих дней нашей военной славы» [6, с. 722], укрепила позиции России в низовьях Волги и на Тереке и позволила русским заново приступить к постройке Терского городка. О скорейшем возведении городка настойчиво просили кабардинские князья, и родной брат умершего к этому времени Темрюка, князь Канбулат, приезжал в Москву с прошением к царю о постройке городка на Тереке «для бережения их от крымцев и Шамхала Тарковского» [12, с. 26]. Иван Грозный дал согласие и направил с Канбулатом в 1577 году воеводу Лукьяна Новосильцева «для городового дела со многими людьми и с военным боем» [12, с. 26]. Согласно данным «Большого Чертежа», новый городок возводился на левом береге Терека, напротив устья р. Сунжи, что позволяло его гарнизону контролировать стратегические дороги, по которым Шамхал Тарковский мог совершать набеги на кабардинцев». Несомненно, при этом учитывалась возможность привлечения к обороне городка гребенских казаков, которые вскоре показали свою верность и готовность служить Русскому государству. Согласно сообщению воеводы Новосильцева, по указанию турецкого султана крымский хан направил свои войска через Северный Кавказ на помощь туркам, сражавшимся против персов «за город Шема-
ху и Железные Врата (Дербент)» и «Крымский царевич шел мимо государя нашего города Терки, а с ним было ратных людей полтретьяд-цать (25) тысяч и лез Сунжу реку» [12, с. 27]. Позднее, когда крымский войска возвращались после неудачного похода и вновь прошли через территории охраняемые стрельцами и казаками, Новосильцев, узнав от последних о том, «что они (татары. - А. К.) через Терку перелезли безвестно, и что с ними было людей тысяч десять. И яз их дошед, и с Божею помощью и государевым счастьем тех людей побил на голову, и лошадей их отогнал» [12, с. 27]. Это первое официальное сообщение об участии терских казаков в военных действиях против врагов России под руководством царского воеводы, т.е. документально засвидетельствованное начало государственной службы гребенцов на благо России.
Формирование низового терского казачества имело свою специфику, и основу его составляли «гулящие люди», «голытьба», среди которых было много «воровских казаков» и любителей погулять «по морю». Здесь в глухих притеречных местах, на многочисленных островах и протоках, заросших камышом и кустарником, собрались самые разные люди с территорий Русского государства и Северного Кавказа: русские беглые и переселенцы, вольные казаки с Волги, Дона и Яика, «кровники» и «обиженные» кабардинцы, кумыки, чеченцы,ногаи, черкесы.
Когда на основе этого разноэтнично-го населения Терека сложилось то этно-соци-альное объединение, которое стали называть терским казачеством, сказать трудно, но с 1577 г., когда воевода Лукьян Новосильцев, по приказу Ивана IV, «на реке Терек, на устье Сунжи реки город поставил», который, как и первый, получил название «Терки», а гребен-цы на переправе через Сунжу разгромили отряды крымского войска, «с этих именно пор, т. е. с 1577 г. Высочайше повелено считать старшинство нынешнего Терского казачьего войска» [12, с. 27]. В преданиях терских казаков сообщается, что русский царь поддержал и одобрил их желание охранять южные границы России на Северном Кавказе и «от царя Ивана Васильевича в 1578 году пожалована была им первая по времени Грамота».
С этого времени терское казачество, осуществляя российскую политику в регионе, активно подрывало крымско-турецкие воен-
но-политические и торгово-экономические связи через Северный Кавказ. В 1583 году казаки напали на турецкого правителя Ширва-на Осман-пашу, который, исполняя приказ султана, «со значительными силами двинулся осенью 1583 года через шамхальство Тарков-ское и кумыкския владения на Сунжу, чтобы оттуда степями Северного Кавказа проникнуть в Крым [3, с. 147]. Гребенские казаки устроили засаду в лесу на левом берегу Сун-жи и внезапно напали на турок во время самой переправы. Бой завязался жестокий. Осман-паша успел переправиться, но казаки преследовали его три дня, отбили его обозы и захватили множество пленных» [3, с. 147], а затем преследовали до горы Бештау и зажгли степь, обратив турок в паническое бегство.
Несколько ранее в устье Терека на одном из его рукавов, в месте его впадения в Каспий, казаки «построили крепкий городок с пристанью и обширным окопом в виде треугольника, почему он и назывался Треугольным». И хотя этот городок стал надежной защитой, главным оплотом и местом сбора казаков, жили они в основной массе юртами по берегам проток, на островах и в прибрежной зоне. Главным занятием этой «ватаго-вой» вольницы были рыболовство, охота, и не совсем мирный промысел на море, а проще говоря, пиратство, на который казаки отправлялись в довольно утлых челнах, нередко тонувших в бурных водах Каспия.
Многочисленные жалобы турецких, персидских, татарских купцов, ограбленных казаками, свидетельствуют, что терцы и гре-бенцы, как и все пограничное казачество, не только несло государеву службу, но и занималось «лихими» делами, в том числе и походами «за зипунами». Лихие набеги, ночные угоны скота, кутежи и драки в кабаках - все это становилось повседневной жизнью казаков, в которой, однако, основной целью было все же не только добыть себе новое оружие и «зипун», но и показать свою удаль и молодечество, проявить себя в схватке и под пулями горцев, снискать уважение и признание товарищей.
Подобная вольная жизнь казаков дополнялась большой мобильностью значительной части обитателей низовий Терека. Казачьи ватаги пополнялись за счет волжских казаков, прибывавших из Астрахани, а обитатели терских юртов нередко отправлялись на Волгу.
Свою малочисленность и существенные потери, которые казаки несли в столкновениях с горцами, они компенсировали превосходными боевыми качествами и постоянным притоком новых «вольных» людей.
В отличие от низовой терской вольницы, казаки-гребенцы вели более упорядоченный образ жизни и, как свидетельствуют источники, активно занимались сельским хозяйством, разводили скот и освоили многие домашние промыслы. Уникальные сведения о хозяйственной жизни гребенцов оставили иностранные ученые - минерологи Самуил Фрич и Иоганн Гарольд, которые были направлены Москвой на Северный Кавказ для поисков залежей меди и серебра, очень необходимых для пополнения опустевшей государственной казны. Терский воевода Василий Щербатов поручил гребенским казакам быть проводниками, охранниками и переводчиками этих первых западноевропейцев, посетивших данные территории Северного Кавказа.
Из отчетов этих иностранцев, побывавших в городках гребенцов и подробно ознакомившихся с их бытом, становится ясно, что последние сильно отличались по своему культурному развитию и образу жизни от других казачьих объединений России этого периода. Если «донцы и терцы, например, не хотели знать хлебопашества и даже побивали тех, кто им занимался, как ремеслом, несродным казачеству» [12, с. 66], то гребенские казаки активно занимались сельским хозяйством: обрабатывали землю, «сеяли кукурузу и просо, занимались насаждением тутовых деревьев и разводили виноградные лозы» [12, с. 66]. Особо Фрич и Гарольд отмечают тот факт, что казаки широко культивировали овощи и фрукты, практиковали выращивание тутовых деревьев (необходимое сырье для разведения шелкопряда и производства шелка). Следует отметить, что производство коконов шелковичного червя (гренов) требует специальных навыков и определенного опыта, которым не обладали казаки. Женщины-казачки отказывались «кормить» шелковичных червей, так как очень боялись производимого ими треска при поедании тутовых листьев. На Северном Кавказе шелководством (уходом за червями) занимались кумыкские и кабардинские женщины, женитьба на которых позволяла казакам заниматься шелководством. Гребенские казаки большое внимание уделяли возделыванию винограда,
которого много произрастало в дикорастущем виде в лесах по берегам Сунжи.
Следует отметить, что виноградарство и производство вина, а позднее винной водки («кизлярки») и коньяка, получило широкое распространение в последующие периоды.
В конце XVIII - начале XIX вв. в Кизляре насчитывалось около полутора тысячи виноградников и садов, с которых получали более 50.000 бочек вина (емкость бочек равнялась 40 ведрам). Казаки торговали вином и виноградной водкой («чихирем») в Кизляре и других городах Юга России.
Царское правительство заинтересовалось сообщениями иностранцев и направило по этому вопросу запрос терскому воеводе, который отвечал, что в самих Терках и рядом с ним «виноградное дело не за обычай», но «в казачьих Гребенских городках виноградного кустья добре много, и что, возделывая это кустье, казаки приготовляют из его плодов виноградные напитки, которые продают в Терках и держат про себя».
Сообщая о том, что казаки, «повсюду прилагая свой труд в хозяйстве, добились больших успехов и заметного благосостояния» [12, с. 66], Фрич и Гарольд указывают на занятие домашним ремеслом их жен. «Их жены ткали сукна и галуны для домашнего обихода» [12, с. 66]. Наряду с земледелием казаки занимались и скотоводством, разводили в основном овец и лошадей. Активизировавшиеся во второй половине XVI в. столкновения с горцами не позволяли казакам охранять всю линию «по гребням», растянувшуюся на
многие десятки километров, и в 80-х годах XVI века гребенцы приняли решение перенести свои городки на правый берег Терека. Здесь казаки стали активно осваивать плодородные земли и наряду с кукурузой и просом, на новых территориях появились обширные виноградники и тутовые насаждения, а также плантации новой технической культуры - марены. Из нее получали один из лучших натуральных красителей для текстильного производства, широко востребованный в X-XVIII вв. Марена, главным центром производства которой являлся Дербент, высоко ценилась на средневековом Востоке и вывозилась вплоть до Индии. В XVI-XVIII вв., до момента изобретения в XIX в. химического красителя алазо-рина, персидские купцы активно экспортировали марену с Северо-Восточного Кавказа, в том числе и с территории низовий Сунжи и Терека, на крупнейшие рынки Баку, Шемахи, Дамаска, Багдада, Самарканда, Бухары, Дели и других центров.
Однако, несмотря на определенные различия в повседневной жизни и быте гре-бенского и низового терского казачества в XVI веке и, несмотря на все сложности их отношений с местным горским населением Северного Кавказа, одной из главных их задач, как и всего казачества в пограничье Русского государства, были защита интересов и рубежей России на Кавказе. Именно с помощью терского и гребенского казачества Россия смогла, даже в трудный период своей истории, в дни великой смуты и разрухи, сохранить за собой важнейшие рубежи на Тереке.
Литература
1. Баладзори «Книга завоевания стран» / пер. П. К. Жузе. Баку: Издание О-ва Обследования и Изучения Азербайджана, 1927. 42 с.
2. Богаевский А. П. Донской атаман, генерального штаба генерал-лейтенант // Казачество. М.: Изд-во «Собрание», 2007. 383 с.
3. Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа. СПб.: Тип. Императорской АН, 1869. Ч. I.
385 с.
4. Вдовенко Г. А. Терский войсковой атаман, генерал-лейтенант // Казачество. М.: Изд-во «Собрание», 2007. 383 с.
5. Голованова С. А. Тмутараканский след в ранней истории казачества // Вопросы северокавказской истории. Армавир: Армавирское полиграфпредприятие, 2000. Вып. 5. 115 с.
6. Карамзин Н. М. История государства Российского. М.: Эксмо, 2002. 1024 с.
7. Кудрявцев А. А. Феодальный Дербент. М.: Наука, 1993. 320 с.
8. Кудрявцев А. А. Пути развития северокавказского города. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2003. 351 с.
9. Кудрявцев А. А. Древнерусское государство в истории народов Северо-Восточного и Восточного Кавказа // Древнерусское государство и его значение в исторических судьбах народов России, Белоруссии, Украины. Киев: Изд-во ВГО «Украинская Академия Русистики», 2012. 357 с.
10. Мас'уди. «Мурудж ад-Дзахаб» (Россыпи золота). Paris, 1869. T.V, Гл. XVII. С.19-20 / пер. Ми-норского В. Ф. История Ширвана и Дербента. М.: Изд-во восточной литературы, 1963. 265 с.
11. Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербента. М.: Изд-во восточной литературы, 1963. 265 с.
12. Потто В. А. Два века Терского Казачества (1577-1801). Владикавказ: Электропечатная Типограф. Терского Област. Правления, 1912. Т. I. 383 с.
УДК 908
Д. В. Лобанова
КОМСОМОЛ СТАВРОПОЛЬЯ НА СТРАНИЦАХ ГАЗЕТЫ «МОЛОДОЙ ЛЕНИНЕЦ» (1934-1937 гг.)
В статье рассматриваются основные тенденции комсомольской жизни на Ставрополье середины 1930-х гг. через призму газеты «Молодой ленинец». Автором оценивается информативность и популярность данного издания, выделяются его основные функции, дается предметно-тематическая классификация опубликованных в нем текстов. На основе
представленных материалов делается вывод об идеологической ограниченности и пропагандистской обусловленности советской прессы, которая была направлена на формирование определенных настроений в обществе и молодежной среде в частности.
Ключевые слова: газета, комсомол, молодежь, коммунизм, идеология, пропаганда.
D. V. Lobanova
KOMSOMOL OF STAVROPOL REGION ON PAGES OF THE NEWSPAPER «MOLODOY LENINETS» (1934-1937)
The article studies the main tendencies of Komsomol life in Stavropol Region of the mid-1930th through the prism of Molodoy Leninets newspaper. The author estimates informational content and popularity of this edition, its main functions are considered, subject and thematic classification of the texts published in it are given. On the basis of the presented materials Важную роль в формировании человека «нового типа», ориентированного на построение социализма, играли средства массовой информации. Периодическая печать, представляющая собой целый комплекс исторических источников, позволяет погрузиться в жизненный мир людей изучаемого исторического периода, проследить, как информация публичного характера влияла на их настроение и представления о происходящем. Газетные публикации весьма субъективны, но вместе с тем дают прекрасную возможность реконструировать действительность той эпохи во всем ее многообразии. Активно участвующая в формировании общественного
the conclusion about ideological limitation and propaganda conditionality of the Soviet press which was directed on formation of certain moods in society and the youth environment in particular is drawn.
Key words: newspaper, Komsomol, youth, communism, ideology, propoganda.
сознания пресса была целиком подвластна интересам партии.
В середине 30-х годов ХХ века в качестве рупора комсомольской организации в Северо-Кавказском регионе выступала газета «Молодой ленинец». До этого выходила молодежная газета «Большевистская смена». В первом номере «Молодого ленинца», вышедшего в 1934 году в городе Пятигорске, сообщалось, что «с 16 марта подписчикам «Большевистской смены» на Северном Кавказе вместо «Большевистской смены» будет высылаться газета «Молодой Ленинец» - орган оргбюро ЦК ВЛКСМ Северо-Кавказского края» [5, с. 3]. Газета освещала события как
