CC BY
23
ватного отражения политико-правового изменения будет использование в них интервальной концепции времени и синтезированной интервально-моментной концепции [2], [3].
Особенностью любой модели для отображения историко-правового изменения будет выделение на временной шкале историко-правового изменения так называемых стабильных периодов и периодов, которые можно понимать как переходные состояния от одного историко-правового события, зафиксированного в рамках правового времени, к другому историко-правовому событию. Типичным примером можно считать деление историко-правового процесса на различные формации, так как нельзя жестко зафиксировать момент времени, который отделяет предшествующие формации от последующих. Это же можно сказать о любом глобальном подходе к исто-рико-правовому процессу, будь то цивилизационный подход, циклический подход, ковариативный подход и т.д., то есть историко-правовые изменения можно, например, выделить по изменению производительных сил соответствующего общества, а можно рассматривать по интервалам, допустим, правления того или иного монарха. Если в рамках этих подходов приоритетна идея прогресса в историко-правовом процессе, то этот прогресс не может быть непрерывным, если не считать, что генеральная концепция человеческой истории является прогрессивной.
В любом случае при конструировании модели историко-правового процесса необходимо учитывать тот факт, что эта модель должна отражать некоторые переходные состояния в истори-ко-правовом процессе.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Уваров А.И. Гносеологический анализ исторических теорий. Калинин, 1972. 240 с.
2. Popov V.V. Leibniz and The Modern Logical theory of Time // Leibniz: Tradition and Actuality. Hannover, 1988. P. 761-765.
3. Popov V.V. The problem of intersybjectivity // Analecta Husserliana Hague, 1997. P. 133-141.
А.С. Сухомлинов
СПЕЦИФИКА ФАКТОРА ВРЕМЕНИ В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ
В рамках постнеклассического изучения правовой действительности весьма важное значение приобретает интерпретация таких категорий, как время, пространство, движение и т.д. С точки зрения общей программы данной работы нас, в первую очередь, интересует проблема фактора времени в контексте историко-правовой реальности с учетом индивидуальных ценностно-целевых установок правовых субъектов.
Так, Е.М. Сергейчик справедливо отметил, что «переход от классического к неклассическому, а затем к постнеклассическому типу рациональности производен от перехода к новому статусу бытия. Множество его аспектов обобщается, рефлексируется в современной философии, в том числе и в концепциях онтологического конструирования. Ее логическая проекция - логика оперирования с бытием. Современный тип рациональности требует, чтобы феномен времени в различного рода рассуждениях был проработан, промыслен, «связан» с мыслью. М. Хайдеггер не зря подчеркивает приоритет времени бытия человека, жизненного времени перед физическим временем. Существует и проблема соотношения различных горизонтов времени. По И. Канту, время является внутренней формой человеческой чувственности, по К. Марксу - количественной мерой движения, в том числе и деятельности человека, по Эйнштейну - формой отношений между физическими объектами, по А. Бергсону - творческим порывом (в первую очередь, всего живого), по М. Хайдеггеру - горизонтом человеческого бытия, по П. Сорокину - функциональной системной характеристикой, по А. Прайору - конструктом, который непременно должен найти свое логически-операторное выражение. И в этих определениях никто не ошибался - каждый по-своему прав. Проблема в том, чтобы согласовать различные концепции времени на путях преодоления разобщенности рационального, деятельностного и человекоцентристского подходов. Надо дать не толь-
ко качественную, но и количественную характеристику границ рациональности в современной философии истории» [6].
В настоящем контексте фактор времени - это то, что имеет отношение к актуальной истори-ко-правовой реальности, то есть эпохи, которая имеет место в действительности, соответствует специфическим глобальным параметрам ситуации в мире, стране, к событиям, которые напоминает эта реальность. Это фактически то, что относится к духовной сфере конкретной историко-правовой действительности, но это не обязательно ситуация глобального масштаба. В этой связи весьма интересны результаты, связанные с анализом проблемы социального времени, хотя в последние годы в литературе эта проблема должного внимания не получила. Между тем, нельзя не отметить работы А.Ф. Аскина [1], Ю.Б. Молчанова [5], Н.Н. Трубникова [7], Ю.П. Яковлева [8]. В основном акцент делается на процедурном описании так называемого нормативного эмпирического исследования.
Появились новые значимые для исследования историко-правовой действительности коллизии; в принципе исследование должно исследовать дух эпохи, который носит глобальный или локальный характер по отношению к проблемам и контекстам их изучения. Ситуация в государстве меняет возможности получать именно объективную информацию, фактор времени присутствует в исследованиях своим темпом, динамикой общественной жизни, определяя и темп историко-правовых исследований. Фактор времени присутствует в исследовательской методологии макропараметрами, политическим строем, экономическим состоянием страны, в которой живет сам исследователь. В этом же контексте можно сказать, что темпоральность определяет и саму систему организации науки. Как представляется, в настоящее время потерялась масштабность и глубина исследований, зато появилось определенное разнообразие в тематике и подходах, оперативность в реализации исследований и др.
Время отражается на исследованиях специальных этапов развития самой правовой науки, в ней появляются новые объяснительные теории, новые методы, разрабатываются новые технологические возможности, создается программное обеспечение. В последнее время наблюдаются все более мощные гуманистические приоритеты, расширение области исследований, поворот внимания ученых к множеству новых подходов к историко-правовой реальности в рамках темпорального аспекта. Периодически и научное сообщество испытывает серьезный прессинг отдельных научных направлений. В этой связи можно привести и функционализм, и бихевиоризм, и тот же материализм. Локальное время меняет и взаимоотношения социально-гуманитарных наук с другими отраслями знания [2].
Конечно, нельзя не сказать, что локальное время представилось в нашей российской науке ощутимым под давлением некоторых западных стандартов в практике проведения эмпирических исследований. В частности наблюдается неоправданная широкая распространенность, например, стандартизированного интервью и самых стандартизированных опросов социологических позиций, которые порождают целый ряд необоснованных историко-правовых смещений по отношению к тому результату, который, по крайней мере, в настоящее время выступал бы в качестве некоторого агрегированного результата.
Внешним правовое время полагается примерно в таком смысле, в каком астрономическое время условно полагается внешним для исторического. Напомним, что сама идея исторического времени никак не может считаться внеисторической, то есть вечной; более того, если условно считать, что историко-правовое время - это время, заполненное процессами, событиями и субъектами, то сама эта идея, как и идея общества, может считаться одним из событий (к чему не лишним будет добавить - событием, относительно поздним в известной нам истории человечества: не будет большой ошибкой сказать, что впервые идея историко-правового времени нашла свое отражение в римских и позднеэллинистических текстах, около III - IV в.в. н. э. - возможно уже под влиянием раннего христианства, хотя некоторые версии и модификации этой идеи довольно четко прослеживаются в древнекитайских текстах III - IV веков до н. э.). Однако как понятие и термин социальной науки в целом понятие времени получило развитие только в исследованиях французских и английских историков XVII - XVIII веков [3].
Предположим, что характеристикой времени будет точность помещения конкретных исто-рико-правовых процессов и событий во временной ряд, а также высокая динамичность в смене событий. Однако проведенные исследования опровергают данные гипотезы, обнаружив достаточно вольное обращение с проблемой времени.
Речь идет о возможных исследованиях в рамках какой-то сферы времени и о более широких проблемах, связанных, например, с российской ментальностью вообще и тем временем, которое воспринимается в рамках этой ментальности, и соответственно есть выход на более форматные проблемы, связанные с соотношением времени и проблемой ментальности.
Принципиально иной вид указания времени имеет место, когда дается одна лишь оценка индекса прошлого времени. При этом подобные слова типа «недавно» могут включать в себя сколь угодное количество интервалов. Подобная вольность в определении срока прошедших событий позволяет подвергнуть сомнению границы указания, например, времени события. Так выражение «в эти дни» на самом деле подразумевает разброс времени от дня до недели. То есть возникает проблема смысла такого указания на границы историко-правового фактора времени.
Представляется, что отсутствие точной даты в подобных оборотах призвано подчеркнуть процессуальность историко-правового события, то есть вписанность вполне конкретного случая в некий динамический контекст. Само событие становится длительным процессом с точки зрения его широкой панорамы. Процессуальность предполагает непрерывность и целостность. Описывая события как процессы, человек придает целостное ощущение общественной жизни, всеобщей связанности. Отказ от точных дат в пользу иносказаний ведет к эмоционально-оценочному характеру информации, что фактически ведет к постмодернизму [4].
В этой связи отметим, что имеются разные подходы к вопросу о том, что следует понимать под историко-правовым событием или явлением, его началом и концом. Под событием или явлением можно понимать свершившийся, субъективно значимый объект действия, сохраняющий актуальность и встроенный в определенный, не утративший актуальность для некоторого субъекта, контекст. При этом субъектом историко-правовой деятельности может быть как индивид, так и социальная группа любой размерности: от нескольких субъектов до общества в целом; соответственно будет выделяться и субъективная значимость и принадлежность данного события к контексту: события в жизни индивида, социальной группы и т.д. Событие находится в прошлом, но через значимость связано с настоящим, открыто для настоящего и будущего для длящегося времени, но настоящее открыто и для прошлого в настоящем, то есть, структурируя будущее, можно различать события и в будущем: это будет перенесение схемы произошедшего в будущее
[2], [9].
В современной литературе широкое распространение имеет мнение, что настоящее время -это отделяющее прошлое от будущего бездлительное мгновение. Представление о бездлительно-сти настоящего времени заставляло многих мыслителей отказывать историко-правовой действительности в истинном бытии. На самом же деле любой историко-правовой процесс, пока он существует, он существует в настоящем времени. И хотя наполняющие историко-правовую реальность конкретные историко-правовые объекты не могут существовать бесконечно долго, они не приходят в настоящее время из будущего и не удаляются в прошлое, а возникают и перестают существовать в результате происходящего в настоящем времени движения историко-правовой действительности. Из будущего возникают и в прошлое уходят не объекты и процессы историко-правовой реальности, а лишь их состояния.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Аскин Я.Ф. Проблема времени: ее философское истолкование. М., 1966.
2. Веселкова Н.В. Глобальное и локальное в социальном времени: фрагментация или сохранение целостности? М., 2003.
3. Дорофеев Д.Ю. Ретроспектива и перспектива в историческом и временном опыте человека // Метафизические исследования. 1997. № 2.
4. Карпенко А.С. Фатализм и случайность будущего: логический анализ. М., 1990.
5. Молчанов Ю. Б. Проблема времени в современной науке. М., 1990.
6. Сергейчик Е.М. Философия истории. СПб., 2002. С. 15.
7. Трубников Н.И. Проблемы времени в свете философского мировоззрения // Вопросы философии. 1978. № 2.
8. Яковлев В.П. Социальное время. Ростов н/Д., 1980.
9. Popov V.V. Time and change: Leibniz's conseption and contemporaneity // Anology and expression in Leibniz. Madrid, 1989.
Н.П. Чередникова
ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ ФИЗИКИ
Философские вопросы естествознания занимают в структуре философии важное место. Научная идея о союзе представителей философии с представителями естественных наук доказала свою истинность и необходимость. На современном этапе развития знания необходимость такой связи между философией и естественными науками рассматривается как закон развития процесса познания.
Что касается философских вопросов физики, то они являются необходимой составной частью философских вопросов естествознания. Актуальность философских вопросов в физике обусловлена тем, что физика (признанный «лидер» естествознания) переживала как революционные изменения, вызванные кризисом самих методологических основ естественно научного знания, так и занималась поиском новых современных методов познания в сфере физического знания.
Необходимо отметить, что некоторые современные проблемы философии, методологии и оснований физики крайне актуальны на современном этапе развития физики. К ним относятся:
- Содержат ли математические формализмы интерпретации самих себя или же их необходимо дополнить интерпретационными предположениями, и если да, то, как эти предположения следует сформулировать?
- Что описывают физические теории: физические системы или лабораторные операции, или и то и другое, или ни то, ни другое?
- Как следует вводить основные (basic) понятия теории: путем ссылок, или же аксиоматически?
- Как соотносятся между собой физические теории: подобно китайским коробочкам (русским матрешкам) или же более сложным образом?
- Какова роль аналогии при построении физических теорий и их интерпретации? В частности, неизбежны ли классические аналогии вроде частицы и волны в квантовых теориях?
- Какова роль прибора в квантовых явлениях и каково место теории измерения в квантовой механике?
- Как теория соотносится с экспериментом: непосредственно или с помощью дополнительных теорий?
С этими и некоторыми другими подобными им вопросами сталкивается в своей повседневной работе как физик-исследователь, физик-преподаватель, так и философ-исследователь и философ-преподаватель.
Если этими вопросами пренебречь, они дадут нам неверный ответ или запутают понимание того, что уже достигнуто, и даже затруднят дальнейшее развитие физического знания.
Начало ХХ в. является началом новой эпохи в познании. Оно связано с открытием квантовой физики и теории относительности. Хронологически квантовая физика появилась раньше, чем учение Эйнштейна о пространстве, времени и тяготении. Она начинается с гипотезы Планка (1900 г.) о характере излучения абсолютно черного тела, а теория относительности - с работы Эйнштейна «К электродинамике движущихся тел» (1905 г.) Фактически же осознание во всем объеме физических, математических, философских выводов из теории Эйнштейна произошло позже, в 20-30 годы (можно думать, что этот процесс еще не закончился). Физический смысл и философские следствия из теории относительности были осознаны раньше, чем физическая и философская значи-
