CC BY
76
ночь», «Дедушка-дуб», «Где ночует солнце», с героями рассказов В. Шукшина, были связаны, на наш взгляд, со справедливо сказанными словами в адрес русского писателя критиком Л.Аннинс-ким: «Писатель воплощал «единую душу», противоречивую и непоследовательную, и вовсе не множество разных типов» [1, с. 239].
Раскрытие писателями показа оторванности современного деревенского жителя от земли, труда, природы способствовало появлению типа ге-роя-чудика, активно раскрываемого В. Шукшиным и И. Мелик-заде, как напоминание народу о необходимости проявления особой любви к труду, к земле, природе, человеку.
Библиографический список
1. Аннинский Л. Тридцатые и семидесятые. -М.: Просвещение, 1977. - 293 с.
2. Мелик-заде И. Мужчина в доме. Повести. -М.: Молодая гвардия, 1975. - 252 с.
3. Мелик-заде И. Зелёная ночь. - М.: Советский писатель, 1984. - 310 с.
4. Мелик-заде И. Корзина винограда. Рассказ // Литературный Азербайджан. - 1989. - №1. -С. 70-75.
5. Покальчук О. Жажда настоящего // Дружба народов. - 1986. - №12. - С. 256-257.
6. Чайковская В. Парадоксы наивного сознания // Литературное обозрение. - 1985. - №9. -С. 52-55.
7. Шукшин В.М. Беседы при ясной луне. Рассказы. - М.: Советская Россия, 1975. - 319 с.
8. Шукшин В.М. Вопросы самому себе. - М.: Молодая гвардия, 1981. - 211 с.
9. Шукшин В.М. До третьих петухов. Повести. Рассказы. - М.: Известия, 1976. - 668 с.
УДК 13:82.0
Иванов Дмитрий Игоревич
кандидат филологических наук Ивановский государственный университет Ivan610@yandex.ru,
Калинин Павел Евгеньевич
Ивановский государственный университет kalinin_p e@mail.ru
ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННОЙ КОНТИНУУМ ПОЭТИЧЕСКОГО ТЕКСТА («Дороги» Ю. Шевчука)
В статье рассматривается проблема адекватного представления категории времени в пространстве вербального компонента субтекста рок-композиции Ю. Шевчука «Дороги».
Ключевые слова: хронотоп, текст, смысл, пространство-время текста, сознание.
Проблема адекватного представления категории времени является одной из . основных в современном естествознании и гуманитарных исследованиях. Создано множество концепций, посвященных описанию темпоральных процессов и реальностей. Существуют концепции, в которых время является количественным фактором в измерении процессов, происходящих во внутреннем мире человека [8]. Вводятся различные времена для процессов разного масштаба, существуют такие понятия, как «историческое время», «социальное время», «психологическое время», «биологическое время».
Необходимость введения понятий различных «времен» следует из вариативности скорости протекания различных процессов в тех или иных
областях пространства. В современной науке существует термин - «темпомир», с помощью которого описываются трансформации категории «время». Темпомиром является система, в которой процессы (время) текут с определенной скоростью [7]. Скорость изменения системы есть скорость течения времени в системе или время системы, интенсивность ее временной составляющей.
Отметим, что в феноменологии разрабатываются понятия «внутреннее время» и «внешнее время». Время «внешнее» и «внутреннее» неразрывно связаны, но не являются тождественными. «Внешнее» время определяет временную структуру, порядок протекания событий во «внешней реальности» по отношению к наблюдающему субъекту. Наблюдатель должен струк-
турировать для себя временное поле событий. Такая способность находится в прямой зависимости от структуры временной связи между представлениями и понятиями, составляющими внутренний мир личности.
В этом контексте объективируется непосредственная связь мышления, различных движений сознания со временем. Ш. Винтер считал что «мышление - это моё движение и движение моих знаний во времени» [3, с. 224] , для Гераклита мыслить значило мыслить время [6, с. 54]. Из этого следует, что временные отношения являются допространственными, то есть могут быть рассмотрены как первичные. В определённой степени на этом базируются пространственные образования в процессе мышления. В результате временные отношения в сознании переходят в пространственные, а именно, выделяется пространство, в котором взаимодействуют образы, представления и понятия.
Данную проблему разрабатывал И. Кант. Согласно кантовской интерпретации время - это форма созерцания. Следовательно, возможен переход временных отношений в пространственные (квазипространственные) образования. Время в контексте его исследований выступало как время внутреннее, в соответствии с которым выстраиваются процессы внутри сознания, «время есть не что иное, как форма внутреннего чувства, т.е. созерцания нас самих и нашего внутреннего состояния <.. .> оно определяет отношение представлений в нашем внутреннем состоянии» [5, с. 74]. Время осуществляет возможность существования явлений, данных нам в восприятии: «Пространство и время суть чистые формы его, а ощущение вообще есть его материя» [5, с. 80]. Время и пространство сознания структурируют чувственный материал, придавая ему определенную форму.
Для формирования образа внешней реальности необходима встреча познающего субъекта с внешним миром, с «внешним временем», с внешней временной структурой. При такой встрече образуется некий промежуточный уровень - мезоформа, которая отличается неустойчивостью и наличием различных путей развития.
Мезоформой при встрече внешнего социального и внутреннего времен может считаться художественный текст. В данном контексте текст -вариативная, неустойчивая, постоянно изменяющаяся структура, что проявляется в потенци-
альной бесконечности его интерпретаций. Важно, что текст обладает ритмом (временным компонентом) и пространством, в котором рождаются и взаимодействуют художественные образы. Ритмический, временной компонент обладает особым значением и может бытовать отдельно от содержания. В этом случае проявляется «чистая» временная структура текста.
Существует ряд исследований, в которых ритм текста непосредственно связывается с эмоциональным состоянием автора, с его временем: «носителем авторской эмоции является ритм текста, его структура, которая способна активизировать восприятие читателя, передать для него авторскую эмоцию» [9, с. 57]. Более того, временная структура текста определяет общий смысл: «каждый смысл требует для своего выявления определенной протяженности текста во времени.» [9, с. 67].
Итак, появление текста и пространственновременного компонента в нём - это результат пересечения времени внутреннего мира человека с внешним временем социальной действительности. Ситуация пересечения является ключевой, так как при этом рождается смысл, как особая, первоначальная форма внутреннего пространства-времени. Смысл, в этом контексте, - основной организующий фактор процесса построения текста, так как в нем отражается временная (интонация и ритм) и пространственная (смысл выстраивается как отношение к чему-то, т.е. имеет свой предмет, который должен бытовать в определённом пространстве) составляющие.
Текстом особого рода следует считать поэтический текст, так как в нём наиболее сильно выражена временная характеристика - ритм.
Рассмотрим порождения конкретного текста и его образов на примере текста песни «Дороги» Ю. Шевчука. В этой композиции Ю. Шевчук пытается определить место и роль поэта в современном мире и делает это путём проецирования судьбы А. Башлачёва на собственную судьбу. Автор проводит своеобразную границу между временем, когда поэт Башлачёв был жив, и тем, что осталось после его гибели. Отсюда в тексте появляется мотив разорванного пути и неопределённого пространства. При проецировании одного времени в другое рождается пространство, структурируемое особыми образами, которые являются одновременно динамично-временными и находятся в определенной зависимо-
сти от пространственных отношений. Так, например, для описания свойств пространства-времени своей эпохи Ю. Шевчук обращается к образам двух городов - Москвы и Ленинграда. В пространство вербального компонента субтекста Москва и Ленинград вводятся не прямо, а опосредованно - через образы Невского проспекта и Красной площади. Это позволят наиболее полно включить оба образа в смысловой контекст эпохи, в ее временную и пространственную перспективу, т.к. оба этих образа являются символичными в нашей культуре. Поэт предлагает две близкие по смыслу интерпретации этих образов. Москва и Ленинград - черные парадные («Между черных парадных» [10]), между которыми пол-зет-«движется» человек-пластун. Этот образ ассоциативно связан с образами водоворота-омута времени и черной дыры-пустоты.
Таким образом, мы видим, как образы пространства порождаются из образов временных, как пространство текста структурируется и начинает обладать определенной динамикой благодаря включению временных, процессуальных образов. Далее Москва и Ленинград представляются как визжащие колеса («Между визжащих колес» [10]). В данном контексте города превращаются в безжизненный механизм, машину, которая подчинена системе, сама является ею и запрограммирована на выполнение двух основных задач: 1) уничтожение инакомыслящих 2) тотальная нейтрализация сознания подчинившихся. Что особенно важно для нас, представленные интерпретации вступают в семантическое взаимодействие и сливаются в единое целое, так как в равной степени наделены деструктивной энергетикой.
Таким образом, семантическая составляющая соединяет пространство, и время в тексте является носителем единого пространственно-временного континуума текста, основной его составляющей. Образы Москвы и Ленинграда предстают сразу во временном, динамическом образе (визжащие колеса) и пространственном (черные парадные), т.е. совершается перетекание, синтез пространства-времени в сознании поэта. Более того, Москва - Ленинград - черные парадные -визжащие колеса не статичный образ: он трансформируется, разрастается. Черные парадные -визжащие колеса постепенно сближаются, поглощая жизненное пространство-время человека-пластуна. Именно пространство-время, т.к. в кон-
тексте они не разделены, т.е. сосуществуют слитно в своем смысловом единстве.
Особым пространственно-временным смыслом наделяется единство образов песка и степи, образуя некий единый конструкт степи-песка. Песок - символ ускользающего, безжизненного времени. Башлачевский мотив ржавой воды-времени («Дороги») в тексте Ю. Шевчука абсурдизирует-ся. Это последняя стадия разрушения. Если ржавая вода может очиститься, то песок водой стать не может. Песок - «высохшее» время - состоит из песчинок-людей-пластунов, у которых нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Но стоит отметить, что у каждой такой песчинки с необходимостью должно существовать свое собственное время, другое дело, что эти времена могут быть полностью поглощены внешним временем - Хро-носом. Ленинград - это и Петербург, и Петроград («Победа»). Время «сжалось», «рассыпалось» и исчезло в пространстве тотальной пустоты: Летим сквозь времена, которые согнули Страну в бараний рог и пили из него.
Все пили за него - и мы с тобой хлебнули За совесть и за страх. За всех. За тех, кого.
(А. Башлачев) [2, с. 26].
В тексте Ю. Шевчука центральные для А. Баш-лачева процессы полета и пития трансформируются. Полет - это падение, а питие - засыпание горла человека (машины) песком (другими людьми). Т.е. человек не справляется с нахлынувшим на него социальным временем (песком), с водоворотом времени при сломе культур, захлебывается в нем.
Степь - это безжизненное пространство существующего / несуществующего настоящего. Ее основу составляет песок «высохшего» времени. Степь постоянно расширяется, вбирая в себя новые человеческие жизни, покрываясь песком-пеплом. Итак, время и пространство одновременно и сжимаются, исчезают и растягиваются в бесконечность, превращаясь в тотальную, безжизненную пустоту.
Главным является понятие и образ дороги, который включает в себя и пространственную и временную составляющие, в образе дороги -некоторая цель, направленность. До смерти А. Башлачева у всех рок-поэтов наблюдалась общая дорога, общий путь и общая цель, которая стала теряться при нормализации ритма культуры после излома «перестройки». Всех объединяла определенная цель, единый путь.
В данном контексте особое значение имеет образ заката. Он символизирует ситуацию вне-
запного, преждевременного, безрезультатного завершения пути. Миссия поэта осталась неисполненной. Речь идёт не только о поэте-Башлачё-ве и авторе текста, но и обо всех рок-поэтах. Ю. Шевчук понимает, что трагический финал неизбежен. Это может быть физическая смерть, духовный, творческий кризис, потеря идеалов.
Отметим, что к образам дороги и заката примыкают глагольные элементы растеклись и расплылись. Они конкретизируют их семантику. Ю. Шевчук не случайно использует возвратные формы глаголов течь и плыть. Дело в том, что они выражают определённое состояние, а не результативное действие. Временную сторону процесса, которая включена в пространство бытования лирического героя. Течь и плыть - значит иметь направление, двигаться по течению или против него, развиваться, а растекаться и расплываться - значит не иметь формы, стоять на месте или двигаться по замкнутому кругу.
Важно, что эти глагольные элементы связаны с водной стихией. Если учитывать тот факт, что вода в художественной системе А. Башлачёва соотносится с категорией времени, то становится понятно, что они характеризуют не только образы дороги и заката, но и дают общее представление об атмосфере, в которой находится лирический герой. Наступает эпоха безвременья, которая постепенно сводится к гипертрофии пространства и потере человека в пространстве культуры. В этом контексте элементы растекаться и расплываться - это знаки того, что время остановилось, а точнее, перешло в пространственную, аморфную форму. Здесь мы имеем дело с действием принципа дополнительности Борна, который утверждает, что «более точное определение одной из дополняющих друг друга характеристик описания объекта приводит к уменьшению точности других» [4, с. 32].
В этом случае, с одной стороны - вневременное бытование образа преобразуется в неопределенность, размытость положения предмета в пространстве. С другой - локализация образа в определенной точке пространства представляет собой максимальное временное состояние предмета. Таким образом, воплощается ситуация сворачивания временного континуума к единому «теперь».
Ситуация «консервации» времени накладывает отпечаток на сознание лирического героя. Его преследует неизвестность, которая постепенно трансформируется в чувство обречённости.
Ю. Шевчук прямо указывает на это: «Эй, Виталька, наливай, наливай, / Накрывай, старик, да крой до краёв» [10].
Важно, что Ю. Шевчук при создании этого образа опирается на поэтический опыт А. Баш-лачёва. Образ края генетически связан с башла-чёвским представлением о времени-омуте: «Кругом бездорожья траншеи. / Что, к реке торопимся, братцы? / Стопудовый камень на шее... / Рановато парни купаться! / Хороша студёна водица, / Да глубокий омут таится. / Не напиться нам, не умыться, / Не продрать колтун на ресницах» (А. Башлачёв) [2, с. 16]. Укажем, что при подключении контекста образ края-времени усложняется. Край - это не просто конец чего-либо, это круговорот. Метафорически ситуация кружения в стоячей воде-времени отражается в тексте Ю. Шевчука через повтор лексического элемента наливай.
Итак, Ю. Шевчук создаёт свою интерпретацию времени через: 1) обращение к башлачевс-ким образам: «кругом» (круг); «омут», не имеющий дна, закручивающий, втягивающий в себя лирического героя; 2) использование глагольных элементов растекаться и расплываться; 3) введение в текст сложного звукового комплекса («крыв» - «крой» - «краёв»), в котором зашифрованы образы край и водоворот.
Несмотря на то что, попадая в замкнутое пространство водоворота, время начинает «сжиматься», оно в сознании лирического героя чётко раз-делёно на прошлое, настоящее и будущее. Здесь мы наблюдаем условное положение образа на середине оси пространство-время. Образ края пространства не означает его бесконечность. В данном случае, наблюдается полубесконечное пространство. В результате, временная составляющая не переходит к единому «теперь», а сворачивается в цикл прошлое-настоящее-будущее, которые начинают сворачиваться в не дифференцируемое «сейчас».
Такое взаимное перетекание пространсва-времени онтологизируется рок-поэтами и распространяется на реальное пространственно-временное бытование человека. После смерти и обретения условно статичного положения в пространстве поэт переходит во вневременное существование в «вечное теперь».
Таким образом, поэт начинает занимать собой все временные плоскости. Прошлое, настоящее, будущее для него теперь не существуют.
В результате, существующий / несуществующий рок-поэт вбирает в себя все модусы времени. Такая ситуация изменения роли и функции поэта в мире определяется автором через особое понимание категорий жизни и смерти. Ю. Шевчук указывает на то, что в прошлом жизнь и смерть - это абстрактные категории. Они одухотворены поэтическим началом. Здесь вновь активизируется миф поэта Башлачёва: «Поэты живут. И должны оставаться живыми. / Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике. / Поэты в миру оставляют великое имя, / Затем, что у всех на уме -у них на языке» (А. Башлачёв) [2, с. 74]. Ю. Шевчук подтверждает эту мысль: «А я вчера похоронил корешка, / А он, подлец, да помирать не захотел. / Корешок растет, живёхонек в земле» [10].
Становится ясным, что образ в художественном тексте всегда включает в себя пространственно-временные характеристики, постоянно перетекающие друг в друга. Образ в сознании поэта-человека и его «тексте-смерти» погружен в особое в пространство-время. Очевидно, что бытование художественного образа внутри сознания не может быть отделено от пространства-времени культуры.
В итоге, можно констатировать: пространство-время текста рождается при пересечении пространства-времени человека с пространством-временем другого человека или культуры. Поэтическое сознание, преодолевая пространственно-временные преграды, постоянно ощущает присутствие в себе другого: «Различия пространства-времени я и другого. Они есть в живом ощущении,
но отвлеченная мысль их стирает. Мысль создает единый, общий мир человека безотносительно к я и другому. В примитивном естественном самоощущении я и другой слиты» [1 с. 523-524].
Библиографический список
1. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. - М. : Художественная литература, 1986. - 543 с.
2. Башлачев А. Петербургская свадьба // Баш-лачев А. Посошок: Стихотворения. - Л. : Лира, 1990. - 91 с.
3. Винтер Ш., Хайдеггер М. Определение метафизики. Мюнхен. 1993 // Реферативный журнал ИНИОН. Сер. 3. Философия. - 1994. - .№3. -С. 224.
4. Горбачев В.В. Концепции современного естествознания. - М.: ОНИКС 21 век, 2005. - 672 с.
5. Кант И. Критика чистого разума - М. : Экс-мо, 2007. - 736 с.
6. Кессиди Ф.Х. Гераклит. - М. : Мысль, 1982. -200 с.
7. Князева Е.Н., Курдюмов С. П. Синергетика как новое мировидение: диалог с И. Пригожиным // Вопросы философии. - 1992. - .№12. - С. 3-20.
8. Люблинская Л.Н., Лепилин С.В. Философские проблемы времени в контексте философских исследований. - М.: Прогресс-Традиция, 2002. -304 с.
9. Москальчук Г. Г. Структура текста как синергетический процесс. - М. : Едиториал УРСС, 2003. - 296 с.
10. ШевчукЮ. Пластун [цит. по фонограмме «Пластун», 2001].
