CC BY
67
ИСТОРИЯ
УДК 94(470)
А. И. Курицын
«СОЮЗ РУССКОГО НАРОДА» В ПОКАЗАНИЯХ Н. Е. МАРКОВА
В статье рассматриваются процессы возникновения и развития черносотенного движения в Российской империи в 1905-1917 гг. сквозь призму взглядов Н. Е. Маркова. Анализируется комплекс вопросов, связанных с финансированием «Союза русского народа» (СРН). Особое внимание уделяется осмыслению причин кризиса монархического движения и постепенного затухания деятельности правых к 1917 г.
Ключевые слова: Н. Е. Марков, черносотенцы, «Союз русского народа», правый терроризм, монархические союзы.
Одной из важнейших сил во время революции 1905-1907 гг., выступившей на стороне правительства, явился «Союз русского народа». Став крупнейшей правой партией, Союз провозгласил основой своего движения борьбу с революцией, сохранение незыблемости самодержавной власти, единство и неделимость России [38, с. 411]. В то же время правые не стали «марионеткой» правительства: в частности, среди основных требований черносотенцев было ограничение власти чиновничества, подорвавшего «самобытное русское начало» и «заслонившего личность царя» [25, с. 160], желание «сломать стену между царем и народом в лице бюрократии» [19, с. 77].
Одним из важнейших источников по истории правого движения в 1905-1917 гг. являются материалы Чрезвычайной следственной комиссии, изданные в 1924-1927 гг. [21], а также в 1929 г. в виде специального сборника документов, посвященного Союзу русского народа [35].
Оба издания стали возможными, благодаря деятельности Чрезвычайной следственной комиссии (ЧСК) Временного правительства. На ЧСК были возложены задачи, прежде всего следственного характера, собственно политическими функциями она не наделялась. Но как справедливо замечает Ю. В. Варфоломеев, всю картину последних лет и месяцев царствования Николая II, комиссия старалась рассматривать целиком, комплексно [2, с. 39]. При публикации материалов комиссии в 1924 г. были использованы отредактированные стенограммы 1917 г., однако в ряде случаев возникла необходимость восстанавливать текст по первоначальным стенографическим записям.
Особый интерес представляет допрос Н. Е. Маркова от 24 июля 1917 г. [7], лидера Союза русского народа (СРН) в 1909-1917 гг. Будучи представителем умеренного крыла правых, он стремился к налаживанию тесных контактов с правительством П. А. Столыпина, благодаря чему стало возможным получение Союзом регулярных финансовых субсидий. Допрос Н. Е. Маркова фактически является ключевым источником в исследовании способов и механизмов финансирования Союза русского народа в 1909-1917 гг. и наиболее полно позволяет установить масштабы правительственных дотаций. Немаловажное значение приобретают показания Н. Е. Маркова и в связи с расколами 1907-1911 гг., они же позволяют вывести анализ причин и пред-
посылок размежевания в среде правых на новый уровень. В тоже время, при использовании материалов допроса, необходимо учитывать несколько важных моментов. Во-первых, Н. Е. Марков оставляет многие важные вопросы без ответов, ссылаясь на незнание или невозможность ответить (это касается в первую очередь характера отношений с Г. Г. Замысловским, или персоналий «внутреннего круга руководителей»). Во-вторых, свойственна для него и откровенная ложь (так, он «совершенно ничего не знает» о правом терроре, об убийствах М. Я. Герценштейна, Г. Б. Иоллоса, А. Л. Караваева и т. д.). Примечательной особенностью показаний Н. Е. Маркова является то, что помимо явного отношения лидера «обновленцев» к тем или иным вопросам, связанными с деятельностью СРН, легко установить и идеальные представления касательно целого круга проблем. Так, касаясь вопроса правительственных субсидий, глава Союза, не видя в них ничего зазорного, в тоже время фактически признает, что известная зависимость от правительства его тяготила. Сравнительный анализ убеждений Н. Е. Маркова позволяет яснее представить мировоззрение «обновленцев», суть их противоречий с более консервативным крылом, и благодаря этому — логику политического развития черносотенного движения в 1907-1917 гг.
Программа Союза русского народа, изложенная Н. Е. Марковым на допросе, фактически является манифестом умеренного крыла партии, т. н. «обновленцев». Отвечая на вопрос о целях и задачах партии, он указывает, что таковой было «укрепление монархической власти», сохранение в России самодержавия, с «Государственной Думой и Государственным Советом» [7, с. 176]. «Мы старались воспитать массы в сознании полезности и необходимости твердой, сильной, могучей царской власти» [7, с. 191].
Характеризуя правовое положение Российской империи, Н. Е. Марков указывал, что «мы толковали действующий закон именно в том смысле, что конституции нет, а есть народное представительство» [7, с. 191]. Характерно, что двойственность Основных законов Российской империи достаточно тонко ощущалась не только либеральными и революционными партиями, но и правыми: «Основные законы, по нашему понятию, были составлены достаточно неточно, потому что, с одной стороны, о самодержавии власти трактует ст. 4 Основных законов, а с другой стороны, были статьи, дававшие право объяснять, что у нас конституция. И вот эту противоречивость, которую признавали не только правые, но решительно все, мы и считали полезным разъяснить так, чтобы было ясно, что у нас именно самодержавие» [7, с. 199].
Касаясь способов и методов достижения целей, поставленных перед партией, Н. Е. Марков указывает, что в их число входила и посылка телеграмм на «высочайшее имя, по вопросу о роспуске Думы», и что возникало это, «главным образом, под влиянием единомыслия», в связи с выступлениями в Думе «против династии или против монархических принципов» [7, с. 202]. Нередки были случаи и обращений к правительству в связи с необходимостью борьбы с «революцией», в которой виделось «величайшее зло» [7, с. 196]. Популярной формой проявления «патриотических чувств» были и организации демонстраций, «с хоругвями», приуроченных к событиям, связанным с императорской фамилией и важнейшим православным праздникам.
Особое отношение у «обновленцев» было и к выборам в Государственную Думу. И если крайнее течение, «дубровинское» призывало к бойкоту Думы, то «обновленцы», к которым принадлежал и Н. Е. Марков, считало выборы важнейшим частью политической деятельности СРН [7, с. 179].
Таким образом, можно заключить, что декларируемые установки Н. Е. Маркова на «самодержавие с Государственной думой», не противоречили его идеальным представлениям о монархическом строе, и в то же время соответствовали проводимой политике СРН в 1909-1917 гг. Так, утверждая идеалы самодержавной монархии в своей повседневной деятельности, обновленцы в то же время не отрицали необходимости наличия Государственной Думы и Государственного Совета, правда, исключительно законосовещательного характера, с «опорой на волю монарха».
Касаясь вопроса о терроре, о погромах, Н. Е. Марков категорически отрицал участие в них СРН, заявляя, что «мы призывали к воздержанию от погромов» [7, с. 199]. Также полностью Н. Е. Марковым отрицалось существование когда-либо «боевого отдела» в составе партии [7, с. 177]. Весьма характерно, что отвергалась возможность его существования не только в 1909-1917 гг. — т. е. с того момента, когда главой СРН стал сам Н. Е. Марков — но и в более ранний период, когда союз возглавлял А. И. Дубровин. «Если важно мое мнение, то я выражаю убеждение, что ни доктор Дубровин, ни его единомышленники (конечно, я разумею главных деятелей) не могли в этом участвовать» [7, с. 179]. Более того, на допросе Н. Е. Марков утверждал, что «о существовании боевых организаций» слышит «в первый раз». А организацию убийств двух членов ЦК кадетской партии — М. Я. Герценштейна и Г. Б. Иоллоса Союзом русского народа, Н. Е. Марков «считал возмутительной клеветой» [7, с. 178], организованной левыми партиями.
В то же время, достоверно известно, что в 1905-1909 гг., при многих отделах СРН существовали «боевые дружины», возникшие практически стихийно во время событий революции 1905-1907 гг.
Так, в Одессе боевая дружина, которую также называли «Белой гвардией», подразделялась на шесть «сотен», каждая из которых, в свою очередь, имела самостоятельное название (например «Злобная сотня» и т. п.). Дружинниками руководили «наказной атаман», «есаулы», «десятники». Все они брали себе «патриотические» псевдонимы: Ермак, Минин, Платов и т. п. [11, с. 234]. Одесская боевая организация насчитывала около 300-500 чел. и считалась самой сильной. В других городах дружины насчитывали несколько десятков человек, хотя при необходимости черносотенцы могли выставить несколько сот вооруженных людей. Однако, если социальный состав отделов СРН был весьма пёстр и разнообразен, и наряду с крестьянами, ремесленниками, пролетариатом в монархических союзах были представители и интеллигенции, то боевые дружины, как правило, практически полностью состояли из «деклассированных элементов» [27, с. 45]. И если в Петербурге районные боевые дружины — Невская, Путиловская — отчасти пополнялись рабочими местных предприятий [29, с. 29], то дружина при Главном совете состояла из обитателей городского дна. Уголовные элементы доминировали и в одесской «Белой гвардии» [30, с. 275]. Весьма показательны в этом плане признательные показания члена СРН А. И. Пру-сакова: «Созданием, так называемых боевых дружин, преследовались различные цели: во-первых, борьба с политическими противниками, во-вторых, сведения счётов с личными противниками, и наконец, иногда работа таких дружин сводилась к учинению разбоев, грабежей и убийств ... часто требовали деньги от богатых евреев путём угроз учинения погромов» [26, с. 43-44]. По словам А. В. Половнева, одного из участников убийства М. Я. Герценштейна, «кроме снятия лиц левых партий, боевая организация занималась и грабежами и налётами на мирных жителей» [26, с. 57].
Террористическая деятельность черносотенцев не ограничивалась погромами. Известны случаи проявления индивидуального террора. Так, нападению черносотенцев подвергся лидер кадетов П. Н. Милюков [17, с. 282-283]. Наиболее нашумевшими террористическими актами черносотенцев были убийства двух членов ЦК кадетской партии — Г. Б. Иоллоса и М. Я. Герценштейна. Не меньший резонанс вызвало покушение на бывшего премьер-министра С. Ю. Витте [5, с. 201]. При покушении на него черносотенцы полностью изменили тактику — было принято решение осуществить террористический акт чужими руками. Организацией покушения занимался черносотенец А. Е. Казанцев, которому удалось ввести в заблуждение двух молодых людей — В. Д. Федорова и А. С. Степанова, считавших, что они выполняют задание «партии анархистов». Так, 29 января 1907 г. они подложили мощные бомбы в дом Витте, однако взрыв не произошел [27 с. 46].
Однако 14 марта 1907 г. В. Д. Федоров по распоряжению А. Е. Казанцева убил Г. Б. Иоллоса, также считая, что действует по приказу революционеров. Однако в мае 1907 г. во время подготовки второго покушения на С. Ю. Витте, Федоров, заподозривший обман, убил А. Е. Казанцева [28, с. 61]. В это же время в Екатеринославле совершается убийство черносотенцами депутата Государственной Думы первого созыва А. Л. Караваева [31, с. 87].
Начавшийся в Финляндии уголовный процесс против членов СРН, мог иметь для партии катастрофические последствия, поэтому Министерство юстиции принимает решение не выдавать А. И. Дубровина финляндским судебным органам [6, с. 355], а двое осужденных судом — А. В. Половнев и Н. М. Юскевич-Красовский — в декабре 1909 г. были помилованы царем. Фактически, не было начато и рассмотрение дела о покушении на С. Ю. Витте [4, с. 437].
Таким образом, можно заключить, что проблема правого террора вызвала в среде правых неоднозначное отношение. И если крайне правое течение Союза русского народа, «дубровинцы», не считали погромы и политические убийства неприемлемым средством, то отношение «обновленцев» было гораздо более сложным и многоплановым. Осуждая их лишь на словах, в то же время они не видели необходимости в своей повседневной деятельности использовать террор и насилие. И если во время председательствования в СРН А. И. Дубровина политические убийства планировались на уровне Главного Совета, то при Н. Е. Маркове, стремившемся придать партии определенную «респектабельность», попытки такого рода были явно обречены на провал, и не встречали никакого понимания. Иными словами, не считая политическое насилие злом, «обновленцы» в тоже время не видели в нём необходимости в конкретных условиях политической жизни России в 1909-1917 гг. В то же время, в репрезентативных, имиджевых целях, ими отрицались даже широко известные, громкие дела, связанные с убийствами М. Я. Герценштейна, Г. Б. Иоллоса, А. Л. Караваева, покушениями на С. Ю. Витте и т. д. Однако вряд ли вызывает сомнение то, что осведомлённость Н. Е. Маркова в этих вопросах была гораздо выше того, что он пожелал рассказать на допросе.
Одним из важнейших вопросов для Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства был вопрос финансирования правых организаций правительством, в частности, Союза русского народа.
В этом плане допрос Н. Е. Маркова представляет большую значимость, т. к. будучи с 1909 г. фактическим руководителем СРН, он являлся именно тем лицом,
через которое происходило финансирование организации. Благодаря Н. Е. Маркову, в целом можно представить механизмы финансирования правых, а также приблизительные суммы, которые предоставлялись правительством для деятельности черносотенных организаций. В то же время его допрос практически не дает сведений о правительственных субсидиях до 1909 г., а также о суммах, которые получали многие члены СРН (например, Г. Г. Замысловский и И. И. Восторгов) помимо Н. Е. Маркова. Как пишет товарищ министра внутренних дел при П. А. Столыпине, С. Е. Крыжа-новский, связанно это было, прежде всего, с тем, что, «деньги на правые организации шли преимущественно через председателя СРН» [16, с. 103].
Известно, что в российской политической среде существовало резко отрицательное мнение касательно финансирования политических организаций правительством, в связи чем весьма показательно отношение руководства СРН к субсидиям, заключавшееся в том, что «мы их получали и ничего в этом зазорного не видели» [7, с. 179]. В то же время, публично Н. Е. Марков и СРН предпочитали отрицать получение финансовых средств от правительства, «из нежелания ставить партию в предосудительное положение, потому что этому придавался предосудительный вид» [7, с. 197]. Характерно, что говоря о субсидиях, Н. Е. Марков утверждает, что «Союз русского народа, как таковой, никогда не получал субсидий . а получал их я на поддержание правых организаций и правой печати» [7, с. 180]. Таким образом, «наша организация не получала никогда, а я получал и вносил пожертвования в организацию . Мы жертвовали своим добрым именем, но не жертвовали именем организации» [7, с. 181].
Что же касается определенной зависимости от правительства, Н. Е. Марков комментирует это таким образом, что «все считали это более или менее нежелательным, потому что всякие получения денег связывали свободу действий, правда, до известной степени, но все-таки связывали» [7, с. 181].
Практически с момента возникновения СРН он поддерживался правительством, в том числе и финансово, однако Н. Е. Марков неоднократно подчеркивает, что он может отвечать лишь за период с 1909 г., с того самого момента, когда он фактически становится председателем, а в период председательствования А.И. Дубровина, лично он субсидий не получал, а получала ли организация, — «не знает». Именно в 1909 г. он беседует со П. А. Столыпиным о «необходимости поддержания наших организаций и печати» [7, с. 181]. В то же время, после смерти П. А. Столыпина Н. Е. Марков подчеркивает, что «министры — В. К. Коковцов и др. — находили поддержку СРН «нецелесообразным» [7, с. 183], однако несмотря на некоторое первоначальное противодействие, вскоре продолжали субсидировать Союз.
Способ передачи финансовых средств не менялся, как указывает Н. Е. Марков, как правило «сами министры мне передавали, присылали с артельщиком, всячески было» [7, с. 183], на что получали расписку о получении средств, «для поддержания правой печати» [7, с. 184]. Фактически, руководство СРН не было обязано указывать правительству, на какие цели были потрачены субсидии, и отчётность велась, по словам Н. Е. Маркова, лишь «для кружка руководителей единомышленников» [7, с. 180].
Вследствие того, что вся отчетность о финансировании СРН в Департаменте полиции Министерства внутренних дел (ДП МВД) не была систематизирована должным образом, то в настоящее время существуют известные трудности в установлении истинных размеров субсидий правительства. В то же время, благодаря показа-
ниям Н. Е. Маркова, можно установить, что ежемесячно в период с 1909 г. по 1915 г. он получал сумму в размере 12 тыс. руб. [7, с. 182]. А начиная с января 1915 г. по декабрь 1916 г. ежемесячная субсидия была увеличена до 16 тыс. руб. [7, с. 184]. За два месяца 1917 г. было уже выдано 40 тыс. руб. [7, с. 186]. Более того, в связи с войной, организации потребовалась дополнительная финансовая помощь в размере 300 тыс. руб. Как сообщает Н. Е. Марков, связано это было с тем, что «война вызвала крупные расходы на издательство, бумагу, типографию и все остальное. Затем, война же вызвала содержание в Петрограде лазаретов, которые Союз русского народа открыл на 40 кроватей и содержал два года. Сперва были пожертвования, потом пришлось, как и все другие лазареты, субсидировать. За сим, как раз во время войны, нам пришлось, по некоторым обстоятельствам, приобретать в Кишиневе большой каменный дом — пушкинскую аудиторию, принадлежавшую отделу» [7, с. 186].
В целом надо заметить, что именно правительственные субсидии являлись для Союза русского народа основным источником финансирования, особенно с 19081909 гг. Не имевшие и прежде большого значения членские взносы в размере 50 коп. в год, в это время потеряли всякое значение и практически перестали собираться. Утратили прежнее значение и частные пожертвования, игравшие до этого существенную роль.
Таким образом, мы можем констатировать, что идеальным вариантом для Н. Е. Маркова было бы отсутствие какой-либо зависимости от правительства, в том числе и финансовой. Имея источником финансирования частные пожертвования, СРН мог бы вести, по мнению Н. Е. Маркова, совершенно независимую политику, избежать корректировки своей позиции в результате давления правительства.
В то же время, принимая деньги от правительства, лидер СРН не видел в этом ничего «зазорного», считая вполне естественным финансирование монархической партии монархическим правительством. Однако, признавая, вслед за общественным мнением такую связь унизительной, Н. Е. Марков был вынужден публично её отрицать, указывая, что СРН от «правительства ничего не получает», а источником финансирования называл «частные пожертвования». Однако, как известно, в том числе и из допросов Н. Е. Маркова, это была несомненная игра словами, т. к. СРН получал деньги от Н. Е. Маркова, который в свою очередь — от правительства.
Важную роль в истории правого движения в 1905-1917 гг. сыграли расколы 1907-1911 гг., когда в результате размежеваний, происходивших в среде СРН, появились три достаточно крупные организации: Союз русского народа (под руководством Н. Е. Маркова), Русский народный союз имени Михаила Архангела (под руководством В. М. Пуришкевича), Всероссийский дубровинский союз русского народа (под руководством А. И. Дубровина). Характерно, что стремясь к строгой централизации и жесткой иерархии, Союз Русского народа оставался весьма разнородной организацией со сложной структурой: многие отделы представляли собой вполне самостоятельные организации, вплоть до того, что имели собственные уставы. Н. Е. Марков по этому поводу замечает, что «Союз русского народа весьма большая организация, имевшая одно время около трех с половиной тысяч отделов. Таким образом, там были возможны самые различные взгляды отдельных лиц, групп, даже отделов, так что говорить об этом, как о чем-то однородном целом, которое могло бы одинаково мыслить, я не могу» [7, с. 176-177].
В то же время, среди главнейших причин расколов 1907-1911 гг., необходимо назвать идейное размежевание между умеренным и консервативным крылом черно-
сотенного движения. Камнем преткновения фактически стало отношение к деятельности правительства П. А. Столыпина и проводимых им преобразований.
Связано это было, прежде всего, с тем, что сторонники А. И. Дубровина — т. е. наиболее радикальное течение — негативно относились ко многим ключевым особенностям политики П. А. Столыпина. В частности, они отрицали возможность диалога с конституционными партиями, в том числе и с «националистами», которых беспощадно критиковали. Во-вторых, отрицая необходимость существования Государственной Думы и Государственного Совета в качестве законодательных органов, они требовали восстановления неограниченного самодержавия, в отличие от «обновленцев». Как уточняет Н. Е. Марков, что «течение, к которому принадлежал я, считало, что Дума есть народное представительство, и в той форме, как она была замышлена актом 1905 года, она необходима» [7, с. 177]. В-третьих, сторонники А. И. Дубровина были последовательными противниками разрушения крестьянской общины, в отличие от обновленцев под руководством Н. Е. Маркова [9, с. 127]. Характерно, что местные отделы СРН признавали, что «главным препятствием распространения воззрений Союза в крестьянстве служит аграрная программа» [3, с. 385].
Первоначально борьба проходила между председателем Главного Совета А. И. Дубровиным и товарищем председателя В. М. Пуришкевичем. Последний, будучи заместителем А. И. Дубровина, в силу обстоятельств фактически стал руководителем Союза, что спровоцировало конфликт в партии [24, с. 347]. Так, 15-19 июля 1907 г. в Москве состоялся очередной Всероссийский съезд председателей отделов СРН и др. монархических организаций, входящих в Союз. На нем по инициативе сторонников А. И. Дубровина было принято постановление, согласно которому, все документы Главного Совета должны были сопровождаться подписью председателя [20, с. 348]. Направленное против В. М. Пуришкевича, данное решение вынудило его вместе со сторонниками осенью 1907 г. выйти из СРН. Фактически, именно с этого времени начинается среди черносотенцев борьба между консервативным и умеренным крыльями.
С новой силой она обостряется в 1909-1910гг., между приверженцами А. И. Дубровина, выступавшего с резкой критикой режима третьеиюньской монархии, и сторонниками Н. Е. Маркова и Э. И. Коновницына, поддерживавшими курс на примирение с правительством П. А. Столыпина. Состоявшиеся 3 ноября 1909 довыборы Главного Совета СРН, в результате которых в нем начинают преобладать сторонники «умеренного крыла» [10, с. 546], фактически означали отстранение А. И. Дубровина от руководства организацией. Новым руководством — «обновленцами» — было принято решение учредить новый еженедельный орган СРН — «Вестник Союза Русского Народа», ввиду того, что прежний, газета «Русское знамя», «с 1 января 1909 г. стала собственностью Дубровина. Было принято также решение не считать более газету «Русское знамя» органом СРН» [34, с. 587-588]. Впоследствии, комментируя причины раскола, Н. Е. Марков сообщал, что основа размежевания «была принципиальная, но, несомненно, играло роль самолюбие и честолюбие» [7, с. 193].
В одном из своих выступлений перед курскими союзниками Н. Е. Марков, касаясь сути разногласий с А. И. Дубровиным, также заявлял: «Можно быть недовольным 3-й, 4-й Думой, 20-й, разгоните их, выберите настоящую, русскую, но, как учреждение, Государственная Дума необходима: без этого России не существовать» [12, с. 35]. В отличие от А. И. Дубровина и его сторонников, которые часто подвер-
гали беспощадной критике членов правительства, сторонники Н. Е. Маркова проявляли в этом вопросе известную сдержанность. Так, сам Н. Е. Марков писал: «если, по примеру доктора Дубровина, каждый раз, как нам покажется, что тот или иной из поставленных самим царем министров действует неправильно или даже во вред народу, мы будем всенародно издеваться, позорить и шельмовать такое лицо, то где же будет разница между членом Союза русского народа доктором Дубровиным и членом партии социалистов революционеров..?» [12, с. 35].
В то же время важно заметить, что определенную роль в распаде СРН сыграло правительство П. А. Столыпина, не заинтересованное в чрезмерно усилившемся к 1907-1908 гг. Союзе. Попеременно поддерживая то В. М. Пуришкевича, то Н. Е. Маркова, а иногда и А. И. Дубровина, П. А. Столыпин смог сделать зависимость СРН от правительства гораздо сильнее, а между правыми организациями усилить нетерпимость по отношению друг к другу. Н. Е. Марков в ходе допроса сообщает, что «Столыпин относился по существу враждебно, так, конечно, относилась и вся администрация. Последующие министры большею частью тоже сочувствовали только на словах или выражали свое сочувствие в минимальной дозе» [7, с. 194]. Характеризуя отрицательное отношение правительства, Н. Е. Марков уточняет, что П. А. Столыпин «через своих подчиненных поддерживал рознь в союзе. Зная совокупность политики Столыпина, как к нам относились на местах, как наших союзников преследовали и выгоняли со службы, можно убедиться в том, что по внешности к нам относились хорошо и даже субсидировали, а в сущности нас уничтожали» [7, с. 194]. В то же время очевидно, что если бы правительство П. А. Столыпина желало ликвидации организации, оно бы просто перестало ее субсидировать и запретило, о чем сам Н. Е. Марков и замечает: «Вернее сказать, он не желал уничтожения союза, но боялся слишком большого его усиления. Я лично вполне понимаю министра, который боялся попасть во власть политической партии, в особенности это я хорошо понял теперь» [7, с. 201]. Однако уже в 1909 г. правительство П. А. Столыпина, признавая заслуги черносотенного движения, постепенно переориентируется на другие политические силы [23, с. 242].
В среде правых организаций существовало и стремление к объединению усилий в борьбе с революцией. У Н. Е. Маркова существовали достаточно тесные связи с Союзом Михаила Архангела (СМА). Связано это было, в первую очередь, с тем, что и СМА и СРН относились к умеренному крылу черносотенцев, в отличие от гораздо более консервативного Всероссийского дубровинского Союза русского народа (ВДСРН). Так, сам Н. Е. Марков отмечает, что «у нас были дружественные отношения», периодически устраивались совместные съезды [7, с. 193]. В это же время происходят попытки объединения правых членов Государственной Думы с правыми членами Государственного совета [7, с. 202]. В 1916 г. стремление к объединению усиливается, Н. Е. Марков замечает по этому поводу, что «в этом видели естественный способ противодействия грядущим событиям» [7, с. 198].
В целом, необходимо признать, что настоящего объединения правых организаций не произошло, Н. Е. Марков сообщает: «мою идею и идею моих ближайших единомышленников всячески расстраивали, а идея была создание единого монархического органа. Рознь поддерживали всячески: в одних городах поддерживали наших, в других — дубровинских, в-третьих — третьих, во всяком случае, эта разность правительственного отношения, несомненно, имела значение» [7, с. 201]. В результате
«остались отдельные организации», хотя на съездах постоянно «говорили красивые речи о необходимости соединения» [7, с. 198].
Таким образом, можно отметить, что в идеальной перспективе СРН представлялся Н. Е. Маркову мощной единой организацией, объединяющей всех правых монархистов, в которой члены партии ставят интересы организации выше своих. В то же время, публично считая расколы огромным бедствием монархического движения, и подчёркивая своё стремление к объединению черносотенцев, Н. Е. Марков весьма трезво относился к размежеванию СРН. В основе этой позиции находилось то, что именно раскол 1909-1911 гг. позволил ему стать во главе крупнейшей черносотенной организации Российской империи.
Показания Н. Е. Маркова позволяют существенно расширить представления о крупнейшей правой партии России в начале XX в. Более того, они дают возможность сформулировать политические идеалы умеренно-правых, «обновленцев», к которым и принадлежал бывший лидер Союза русского народа.
В частности, среди наиболее значимых вопросов деятельности Союза, можно выделить взгляды Н. Е. Маркова на политический строй Российской империи, террористическую деятельность правых, финансирование черносотенцев, причины расколов СРН. «Обновленцы» считали, что идеальным государственным строем является неограниченная монархия. В то же время они признавали необходимость существования Государственной Думы как законосовещательного органа, который бы выполнял функции Земских соборов XVII в., и служил бы своего рода проводником между царём и народом.
Особое отношение было у умеренно-правых к политическому террору. Как уже отмечалось выше, в отличие от них, крайне правые, «дубровинцы», не считали погромы и политические убийства неприемлемым средством. «Обновленцы» же, осуждая правый террор лишь на словах, в то же время не испытывали необходимости использовать политические убийства и погромы в своей повседневной деятельности. И если во время председательствования в СРН А. И. Дубровина, политические убийства планировались на уровне Главного Совета, то при Н. Е. Маркове, стремившемся придать партии известную представительность, попытки такого рода были обречены на провал, и не встречали никакого понимания. Характерно, что даже испытывая сильнейшую антипатию к А. И. Дубровину, Н. Е. Марков отрицал причастность первого председателя Главного Совета СРН к наиболее известным громким делам, связанным с убийствами М. Я. Герценштейна, Г. Б. Иоллоса, А. Л. Караваева, покушениями на С. Ю. Витте и т. д., не желая компрометировать Союз. Более того, связь Союза русского народа с данными инцидентами объяснялась исключительно «левой пропагандой», стремившейся опорочить светлое имя правых. Однако вряд ли вызывает сомнение то, что осведомленность Н. Е. Маркова в этих вопросах была гораздо выше того, что он пожелал рассказать на допросе.
Одним из наиболее существенных вопросов, который интересовал ЧСК, был вопрос о финансировании Союза русского народа. В своих показаниях Н. Е. Марков подчеркивает, что наиболее желательным вариантом для него лично, и для Союза в целом, было бы существование организации на частные пожертвования, что позволило бы избежать давления правительства по ряду наиболее ключевых проблем, а соответственно и корректировки политических взглядов СРН.
В то же время, принимая деньги от правительства, лидер Союза не видел в этом ничего «зазорного», считая вполне естественным финансирование монархической
партии монархическим правительством. Однако, признавая, вслед за общественным мнением такую связь унизительной, Н. Е. Марков был вынужден публично её отрицать, указывая, что Союз русского народа от «правительства ничего не получает», а источником финансирования называл «частные пожертвования». Как уже отмечалось выше, это была несомненная игра словами, т. к. СРН получал деньги от Н. Е. Маркова, который в свою очередь — от правительства.
Важнейшей предпосылкой для успешной борьбы с «революцией», по мнению
H. Е. Маркова, было существование мощной правой организации. Для этого необходимо было преодолеть последствия расколов 1907-1911 гг. В то же время, публично считая расколы огромным бедствием монархического движения, и подчёркивая своё стремление к объединению черносотенцев, Н. Е. Марков весьма рассудительно относился к размежеванию СРН. В основе этой позиции находилось то, что именно раскол 1909-1911 гг. позволил ему стать во главе крупнейшей черносотенной организации Российской империи.
Таким образом, можно отметить, что показания Н. Е. Маркова серьезнейшим образом расширяют и дополняют представления о Союзе русского народа.
Литература
I. Бузмаков Е. Л. Черносотенные организации в Сибири. 1905-1917 гг.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Томск: ТГУ, 2000.
2. Варфоломеев Ю. В. Николай Константинович Муравьев: научная биография: Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Саратов: Сарат. гос. академия права, 2007.
3. В Главный Совет Союза русского народа (апрель 1908) г. // Правые партии: документы и материалы. Т. 1. М.: РОССПЭН, 1998. С. 385.
4. Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 3 (17 октября 1905-1911). Царствование Николая II. М.: Соцэкгиз, 1960.
5. Джунковский В. Ф. Воспоминания. Т. 1. М.: Издательство имени Сабашниковых, 1997.
6. Допрос И. Г. Щегловитова от 24 апреля 1917 г. // Падение царского режима: Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. Т. 2: Допросы: А. Д. Протопопова, кн. Андронникова, А. Т. Васильева. [и др.]. М. — Л.: Госиздат, 1925. С. 337-398.
7. Допрос Н. Е. Маркова от 24 июля 1917 г. // Падение царского режима: Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. Т. 6: Допросы и показания гр. П. Н. Игнатьева, гр. С. И. Велепольского, Н. В. Плеве. [и др.]. М. — Л.: Госиздат, 1926. С. 175-206.
8. Журнал № 3. Утреннее заседание 15 ноября 1906 г. Второй съезд уполномоченных дворянских обществ 31 губернии 14-18 ноября 1906 г С.-Петербург // Объединенное дворянство. Съезды уполномоченных губернских дворянских обществ. Т. 1. 1906-1908 гг. М., 2001. С. 174-200.
9. Заседание третье, 31 нояб. 1908 г // Государственная дума третьего созыва. Стенографические отчёты. 1908 г. Сессия вторая. Ч. 1. С.-Петербург: Государственная типография, 1908. С. 54-126.
10. Извещение от Главной Палаты Русского народного союза имени Михаила Архангела (27 ноября 1909 года) // Правые партии: документы и материалы. Т. 1. М.: РОССПЭН, 1998. С. 546.
11. Из рапорта начальника охранного отделения от 14 и 21 августа 1908 г. на имя одесского градоначальника И. П. Толмачёва // Союз русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 г. М. — Л., 1929. С. 233-235.
12. Информация Русского Собрания в газете «Земщина» // Правые партии: документы и материалы. Т. 2. М.: РОССПЭН, 1998. С. 35.
13. Кирьянов Ю. И. Правые и конституционные монархисты в России в 1907-1908 гг. // Вопросы истории. 1997. № 6. С. 104-124.
14. Кирьянов Ю. И. Численность и состав крайних правых партий в России (1905-1917 гг.): тенденции и причины изменений // Отечественная история. 1999. № 5. С. 29-43.
15. Колоницкий Б. И. Правоэкстремистские силы в марте — октябре 1917 года // Национальная правая прежде и теперь. Ч. 1: Россия и русское зарубежье. СПб., 1992. С. 111-123.
16. Крыжановский С. Е. Воспоминания: Из бумаг С. Е. Крыжановского, последнего государственного секретаря Российской империи. СПб., 2009.
17. Милюков П. Н. Воспоминания. М.: Политиздат, 1991.
18. Михайлова Е. М. Правомонархическое движение начала ХХ века в Поволжье: идеологическое оформление и общественно-политическая практика. Казань, 2007.
19. Обращение от Союза русских людей (ноябрь 1905 г.) // Правые партии: документы и материалы. Т. 1. М.: РОССПЭН, 1998. С. 77-78.
20. Обращение Союза русского народа (июль 1907 г.) // Правые партии: документы и материалы. Т. 1. М.: РОССПЭН, 1998. С. 348.
21. Падение царского режима / Под ред. П. Е. Щеголева: в 7 т. М. — Л.: Госиздат, 1924-1927.
22. Первый всероссийский съезд Русского Собрания С.-Петербург 8-12 февраля 1906г. (Первый всероссийский съезд русских людей) // Правые партии: документы и материалы. Т. 1. М.: РОССПЭН, 1998. С. 120-124.
23. Письмо министра внутренних дел Столыпина от марта 1909 г. на имя И. Н. Толмачёва // Союз русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 г. М. — Л., 1929. С. 241-242.
24. Письмо товарища председателя Главного Совета СРН (22 июля 1907 г.) // Правые партии: документы и материалы. Т. 1. М.: РОССПЭН, 1998. С. 347-348.
25. Платформа Союза русского народа по выборам I Государственную думу // Правые партии: документы и материалы. Т. 1. М.: РОССПЭН, 1998. С. 100-163.
26. Показания А. В. Половнева от 26 мая, 1 и 2 июня 1917 г. // Союз русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 г. М. — Л., 1929. С. 53-58.
27. Показания А. И. Прусакова от 9, 12 и 15 июня 1917 г. // Союз русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 г. М. — Л., 1929. С. 43-53.
28. Показания А. С. Степанова от 16 июня 1917 г. // Союз русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 г. М. — Л., 1929. С. 58-62.
29. Показания В. П. Соколова от 2 июня 1917 г. // Союз русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 г. М. — Л., 1929. С. 29-32.
30. Показания графа А. И. Коновницына от 24 мая 1917 г. // Союз русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 г. М. — Л., 1929. С. 274-278.
31. Показания Г. Ф. Вебера от 23 и 27 июня 1917 г. // Союз русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 г. М. — Л., 1929. С. 84-88.
32. Размолодин М. Л. Черносотенное движение в Ярославле и губерниях Верхнего Поволжья в 19051915 гг. Ярославль: Рутман, 2001.
33. Рууд Ч. А., Фонтанка, 16: Политический сыск при царях. М.: Мысль, 1993.
34. Сообщение Главного Совета СРН (май 1910) г. // Правые партии: документы и материалы. Т. 1. М.: РОССПЭН, 1998. С. 587-589.
35. Союз русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 г. М. — Л., 1929.
36. Степанов С. А. Черная сотня в России (1905-1914 гг.). М., 1992.
37. Третий всерросийский съезд русских людей в Киеве (2-7 октября 1906) // Правые партии: документы и материалы. Т. 1. М.: РОССПЭН, 1998. С. 203-210.
38. Устав Союза русского народа // Союз русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства в 1917 г. М. — Л., 1929. С. 411-418.
Об авторе
Курицын Артём Игоревич — соискатель кафедры истории России, Белорусский государственный университет, Белоруссия. E-mail: dorwward@mail.ru
А. I. Kuritsyn
THE UNION OF RUSSIAN PEOPLE IN TESTIMONY OF N. E. MARKOV
The article dwells upon the origin and development of "The Black Hundred" movement in the Russian empire in 1905-1917 in the light of N.E. Markov's views. A set of issues connected with financing of the Union of Russian people (URP) is analyzed. Special attention is given to the comprehension of the reasons for monarchic movement's crisis and gradual decay of the right by 1917.
Key words: N. E. Markov, «black hundred», Union of Russian people, right terrorism, monarchic unions.
About the author
Artem Kuritsyn — Postgraduate student of department of history of Russia Belarusian State University, Belorus.
E-mail: dorwward@mail.ru
