CC BY
85
УДК 616-056.3
Д.В. ПЕЧКУРОВ, А.А. ТЯЖЕВА, А.М. КОНОВАЛОВА, Г.Ю. ПОРЕЦКОВА
Самарский государственный медицинский университет МЗ РФ, г. Самара
Современные возможности диагностики гастроинтестинальной пищевой аллергии
Контактная информация:
Печкуров Дмитрий Владимирович — доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой детских болезней Адрес: 443099, г. Самара, ул. Чапаевская д. 89, тел.: +7 (846) 959-45-11, e-mail: [email protected]
Пищевая аллергия остается актуальной проблемой детского возраста. Интерес к ней с каждым годом растет, что связано не только с высокой распространенностью, но и с трудностями диагностики и лечения. В раннем детском возрасте чаще встречаются гастроинтестинальные формы пищевой аллергии, которые зачастую протекают под «масками» других заболеваний, это еще более затрудняет диагностический поиск причин. В обзоре рассмотрены вопросы причин и механизмов развития пищевой аллергии, представлены ее основные формы. Обсуждаются современные подходы к диагностике с использованием клинико-анамнестических критериев и лабораторных методов, имеющихся в арсенале врача. Ключевые слова: пищевая аллергия, дети, гастроинтестинальные проявления, диагностика.
(Для цитирования: Печкуров Д.В., Тяжева А.А., Коновалова А.М., Порецкова Г.Ю. Современные возможности диагностики гастроинтестинальной пищевой аллергии. Практическая медицина. 2020. Том 18, № 4, С. 57-62) DOI: 10.32000/2072-1757-2020-4-57-62
D.V. PECHKUROV, A.A. TYAZHEVA, A.M. KONOVALOVA, G.YU. PORETZKOVA
Samara State Medical University, Samara
Modern opportunities for diagnosing gastrointestinal food allergy
Contact details:
Pechkurov D.V. — MD, Professor, Head of the Department of Children's Diseases
Address: 89 Chapayevskaya St., Russian Federation, Samara, 443099, tel.: +7 (846) 959-45-11, e-mail: [email protected]
Food allergies are still a topical childhood issue. Interest in this problem is increasing every year, not only because of its growing prevalence, but also frequent difficulties in diagnostics and treatment. In early childhood, gastro-intestinal forms of food allergy are much more common, which often occur under the «masks» of other diseases, which in turn makes the diagnostic search for causes more difficult. The article considers the issues of causes and mechanisms of food allergy development, its main forms are described. The modern approaches to diagnosis are discussed using the optimal clinical-anamnestic and laboratory methods available to a doctor. Key words: food allergy, children, gastrointestinal manifestations, diagnosis.
(For citation: Pechkurov D.V., Tyazheva A.A., Konovalova A.M., Poretzkova G.Yu. Modern opportunities for diagnosing gastrointestinal food allergy. Practical medicine. 2020. Vol. 18, № 4, P. 57-62)
Интерес к проблеме пищевой аллергии (ПА) в педиатрической практике не угасает и по настоящее время, что обусловлено ростом заболеваемости в детской популяции, многообразием клинических форм и трудностями диагностики, особенно при не-1дЕ-опосредованных механизмах и изолированных гастроинтестинальных проявлениях.
Пищевая аллергия — патологическая реакция, вызванная приемом пищевого продукта, в основе которой лежат иммунные механизмы. [1]. Точная
оценка распространенности ПА в детской популяции достаточно проблематична, поскольку в клинической практике часто имеет место переоценка токсических реакций на продукты питания, пищевых отравлений, дефицита пищеварительных ферментов. Поэтому количество детей с диагнозом пищевой аллергии достоверно неизвестно [2, 3].
Тем не менее, по сведениям Всемирной организации здравоохранения, в мире ПА регистрируется у 6-8%, детей раннего возраста и 2-4% подростков
[4, 5]. Предполагается что распространенность ПА у детей в европейской популяции составляет 5-8%, в США — 5% [6-8]. В то же время, по данным самооценки, до четверти населения указывает на наличие аллергии на некоторые продукты питания [9]. Европейская академия аллергии и клинической иммунологии (ЕААС1) прогнозирует, что к 2029 г. более половины населения Европы будет страдать от аллергии и связанных с ней заболеваний [10].
ПА может протекать по различным патогенетическим механизмам и проявляется большим числом клинических синдромов и заболеваний. В развитии патологического процесса могут принимать участие 1дЕ- и не-1дЕ-опосредованные механизмы, а также иммуннокомплексные реакции и гиперчувствительность замедленного типа. Согласно литературным данным, патогенетическую основу ПА в большинстве случаев составляет сочетание различных типов иммунологических реакций [11, 12].
В зависимости от типа иммунопатологической реакции имеются различия во времени появления, а также характере клинических симптомов. Клинические проявления ПА полиморфны, их локализацией могут быть кожные покровы, отделы дыхательной системы и желудочно-кишечного тракта (ЖКТ) [2, 13, 14]. В целом, до 95% случаев ПА у детей связано с кожными проявлениями, у 10-12% — с респираторными симптомами, гастроинтестиналь-ные формы ПА наиболее характерны для детей раннего возраста, достигая в структуре 60-70%, при этом в старшем возрасте их доля снижается до 10%, с возрастом увеличивается доля сочетанных форм ПА [15].
Особенности клинических проявлений га-строинтестинальной ПА
Согласно предложенной Европейской академией аллергологии и клинической иммунологии (ЕААС1) классификации, гастроинтестинальные формы пА принято разделять по патогенетическим механизмам [16, 17]:
• 1дЕ-зависимые: оральный аллергический синдром, гастроинтестинальная анафилаксия;
• клеточно-опосредованные: энтеропатия, вызванная белками коровьего молока (БКМ) и злаков, аллергический проктоколит;
• смешанные 1дЕ- и не-1дЕ-опосредованные: эо-зинофильные эзофагиты, аллергические гастриты и гастроэнтериты.
Аллергические поражения ЖКТ не отличаются специфической симптоматикой от неаллергических болезней пищеварительной системы, для них характерны такие же симптомы: тошнота, рвота, боль в животе, диарея, запоры. В связи с этим диагностика гастроинтестинальных ПА весьма затруднительна; приходится использовать различные дополнительные методы исследования, чтобы доказать или опровергнуть аллергический генез заболевания. Заподозрить аллергический характер поражения ЖКТ следует:
• при появлении гастроинтестинальных симптомов через несколько часов (2-4 ч) после употребления возможного аллергенного продукта;
• при отсутствии симптомов во время соблюдения элиминационной диеты и возобновлении после провокации;
• при наследственной предрасположенности к аллергическим заболеваниям;
• при наличии сопутствующих аллергических заболеваний (атопический дерматит, бронхиальная астма, крапивница и др.);
• при положительном эффекте от приема анти-гистаминных препаратов;
• при повышении уровня эозинофилов в анализе крови;
• при обнаружении эозинофилов в содержимом желудочного сока или в кале.
Если жалобы непосредственно связаны с однократным приемом определенных пищевых аллергенов или медикаментов, то диагностика существенно облегчается. Значительно труднее установить связь между симптомами со стороны ЖКТ и употреблением повседневных блюд. В этих случаях установить причину появления заболевания помогает тщательно собранный анамнез, длительное наблюдение, обследование больного с привлечением современных методов аллергологической и инструментальной диагностики.
В раннем детском возрасте проявлениями ПА могут быть изолированные гастроинтестинальные симптомы в виде абдоминальных болей, упорных срыгиваний, колик или нарушений стула. Такие дети длительно и зачастую без стойкого улучшения получают лечение по поводу функциональных расстройств ЖКТ, хотя эти симптомы могут быть обусловлены исключительно аллергией к БКМ [1, 2, 9].
Эозинофильная гастроинтестинальная патология различается в зависимости от локализации процесса. Выделяют эозинофильный эзофагит, эозинофильный гастроэнтерит и эозинофильный колит. Зачастую эозинофильное воспаление может затрагивать все отделы ЖКТ. В тех случаях, когда при эозинофильной гастроинтестинальной патологии преобладают не-1дЕ-опосредованные механизмы реакций замедленного типа, связь клинических симптомов с пищей неочевидна, в связи с этим выявление причинно-значимых пищевых продуктов затруднено [11]. Вот почему такие дети часто длительно наблюдаются по поводу хронической гастроэнтерологической патологии, что особенно актуально в последнее время, воспалительных заболеваний кишечника и целиакии. Важно отметить, что отличительными признаками таких детей являются наличие отягощенного аллергологического анамнеза и отсутствие эффекта от стандартной терапии.
Аллергический эозинофильный эзофагит и аллергический эозинофильный гастроэнтерит
развиваются как по 1дЕ-опосредованному, так и не-1дЕ-опосредованному механизму, возможны варианты со смешанными механизмами [15]. Морфологической диагностикой этой патологии является эозинофильная инфильтрация слизистой оболочки пищевода, желудка и/или кишечника, может отмечаться гиперплазия базальной зоны, увеличение ворсинок [16]. При не 1дЕ-опосредованном механизме могут отмечаться изолированные симптомы гастроэзофагеального рефлюкса или пилорическо-го стеноза: срыгивания, рвота, боль в эпигастрии, дисфагия, что также затрудняет постановку диагноза ПА [15]. Аллергический энтероколит клинически проявляется недостаточным набором или потерей массы тела, диареей или запорами, дефицитными состояниями (железодефицитная анемия, гипопро-теинемия)[2, 18].
Индуцированный пищей проктит и прокто-колит чаще отмечаются у детей первых месяцев жизни, находящихся не только на искусственном, но и на грудном вскармливании, до 50% случаев аллергии к БКМ развивается на вскармливании исключительно грудным молоком [13]. Клиниче-
ски проктит и проктоколит, индуцированный БКМ, проявляется слизью и кровью в стуле при удовлетворительном состоянии ребенка и нормальном ну-тритивном статусе. Эндоскопическое обследование таких пациентов позволяет обнаружить отек слизистой оболочки толстой кишки, морфологически отмечается эозинофильная инфильтрация эпителия и собственной пластинки [1, 2]. В то же время у некоторых детей аллергический проктит может иметь картину, сходную с болезнью Гиршпрунга, проявляясь упорными запорами [19].
Индуцированный пищей энтерит или аллергическая энтеропатия развивается по клеточно-опосре-дованному механизму и чаще встречается у детей первых трех месяцев жизни [10, 17]. Его триггерами в этом возрасте также являются аллергены бКм, попадающие в ЖКТ ребенка из молока матери при грудном вскармливании или из его заменителей при раннем искусственном вскармливании. Возможность развития аллергической энтеропатии при исключительно грудном вскармливании объясняется тем, что в исследованиях доказана возможность появления аллергической реакции при употреблении уже 0,3 г аллергена на 1 кг массы тела [2]. Клинически заболевание проявляется повторной рвотой и диареей, мальабсорбцией с потерей массы тела, в периферической крови характерна эозино-филия [2, 10]. У части детей (до 20%) наблюдается гипотензия вследствие ги-поволемии, увеличение секреции Т^-альфа [17]. В копрограмме обнаруживаются эритроциты, нейтрофилы, эозинофилы, иногда — умеренная стеаторея. При биопсии в слизистой оболочке тонкой кишки обнаруживается воспаление, в собственной пластинке —лимфоциты, тучные и плазматические клетки, содержащие 1дМ и 1дА, в ряде случаев при длительном течении развивается атрофия ворсинок. Выраженность морфологических признаков, за исключением атрофии, редуцируется через 72 ч после элиминации аллергена [18]. Аллергической энтеропатии часто сопутствует развитие вторичной лактазной недостаточности.
Кишечная колика — распространенная проблема детей раннего возраста, у 25% детей колики имеют затяжное течение, в этом случае нередко в их основе лежит аллергия к БКМ [20, 21]. При назначении таким детям смесей на основе полного гидролизата белка или при исключении БКМ из рациона питания кормящей мамы отмечается значительное уменьшение и даже купирование кишечных колик.
Итак, ПА может проявляться разнообразными неспецифическими симптомами, тем не менее тщательный анализ жалоб, сбор анамнеза, применение современных методов диагностики, положительный эффект от элиминационной диеты указывают на аллергическую этиологию поражения ЖКТ (рис. 1).
Возможности лабораторной диагностики га-строинтестинальной формы ПА
Лабораторная диагностика истинной ПА направлена на установление причинно-значимых аллергенов, специфических аллергических антител или продуктов специфического взаимодействия антител с антигенами, а также на выявление реакций на пищевые продукты, протекающих по механизму гиперчувствительности замедленного типа [23].
Одним из устоявшихся в диагностике методов являются кожные пробы, это связано с простотой применения, воспроизводимостью результатов, и помимо всего, это менее затратный вариант по срав-
нению с лабораторными исследованиями. Тестирование с пищевыми аллергенами может проходить в форме prick- и patch- тестов. Кожный prick-тест считается высокоспецифичным и доступным методом диагностики ПА, протекающим по IgE-зависимому механизму. Однако следует иметь в виду, что у ряда больных возможны ложноположительные или ложноотрицательные результаты, а у части пациентов имеются противопоказания к использованию теста. Кроме того, информативность размеров папулы, для подтверждения реакции на пищевые аллергены, различна. Результат провокационной пробы считается положительным, если размер папулы у детей до двух лет при введении коровьего молока превышает 5 мм, куриного яйца — 4 мм, арахиса — 3 мм [24]. Prick-тесты признаны наиболее достоверным методом обследования, в частности у больных с оральным аллергическим синдромом [25].
Patch-тесты используются для диагностики ПА по не-IgE опосредованному (клеточно-опосредован-ному) или смешанному механизму: эозинофильном эзофагите, энтероколите, атопическом дерматите [26-28]. Метод заключается в наложении окклю-зионной повязки с нанесенными на кожу пациента пищевыми аллергенами на 24 ч с последующей оценкой реакции (в виде эритемы и папул) через 24-72 ч. Patch-тесты в настоящее время применяются очень редко, хотя было показано, что у детей до двух лет с атопическим дерматитом и нормальным уровнем IgE крови prick-тест был положительным в 4,6%, в то время как patch-тест — в 68% случаев [29].
В зарубежной клинической практике золотым стандартом диагностики ПА является проведение двойной слепой плацебо-контролируемой пищевой провокационной пробы. В ходе пробы пациент получает аллерген или плацебо, затем в зависимости от возникновения реакции в ответ на принятый аллерген делается заключение о наличии или отсутствии ПА. Однако данная процедура имеет ряд ограничений, среди которых наиболее серьезным является риск развития тяжелых реакций, в том числе анафилаксии. По данным многоцентрового исследования при проведении диагностических провокационных проб, анафилактические реакции регистрировались у 2% обследованных [30]. Специфическое обследование in vivo проводят только в условиях аллергологического кабинета, а провокационные тесты — только в условиях стационара [31].
Суть провокационных проб заключается в оценке реакций со стороны пациента при введении постепенно нарастающих количеств подозреваемых пищевых продуктов, оценивают объективные классические симптомы немедленных реакций (уртикар-ная сыпь, ринит, тошнота и рвота, приступ астмы, анафилактический шок) и субъективные симптомы (зуд, боли в животе, гиперактивность или вялость, головная боль, мигрень, артрит) [32]. Провокационные пробы с пищевыми продуктами в мире проводятся достаточно редко, в Российской Федерации они вовсе не сертифицированы [1]. В настоящее время встает вопрос о более безопасных альтернативах [33].
Основными показаниями для назначения лабораторных методов аллергодиагностики являются: ранний детский возраст, высокая степень сенсибилизации пациента, непрерывное рецидивирующее течение заболевания без периодов ремиссии, невозможность отмены антигистаминных и других
препаратов, поливалентная сенсибилизация, резко измененная реактивность кожи, уртикарный дермографизм [34].
Для специфической диагностики ПА с обнаружением IgE-антител к пищевым аллергенам in vitro используются различные методы: иммунофермент-ный анализ (ИФА); радиоаллергосорбентный тест (RAST); множественный аллергосорбентный тест (МАСТ). Метод ImmunoCAP или иммунохемилю-минесцентный отмечен ВОЗ как золотой стандарт аллергодиагностики. Его диагностическая значимость зависит от возраста пациента: у детей раннего возраста низкий уровень специфических IgE (в возрасте до двух лет к БКМ 5kU/I обладает 95% диагностической значимостью). Повышение уровня специфических IgE свидетельствует о наличии у ребенка сенсибилизации к пищевому аллергену, при этом высокий титр антител свидетельствует о более высокой вероятности ПА и необходимости длительной элиминации аллергена.
Полученные данные должны быть интерпретированы в комплексе с клинической картиной и результатами диетодиагностики с учетом возможности ложноположительных и ложноотрицательных результатов. В частности, дети с гастроинтести-нальными проявлениями часто имеют нормальный уровень специфических IgE, что не исключает наличие у них Па [35].
Не нашли применения в практическом здравоохранении такие тесты, как антигенная стимуляция клеток (cellular allergen stimulation test, CAST), стимуляция базофилов FAST (flow-cytometric basophil stimulation test), метод иммуноблота (основан на разделении белковых смесей в зависимости от их молекулярной массы, позволяет выявить аллерген-специфические антитела к различным белкам), реакция торможения миграции лейкоцитов, отражающая гиперчувствительность замедленного типа, реакция бластной трансформации лейкоцитов, ба-зофильный тест (тест Шелли) прямой и непрямой, определяющие наличие сенсибилизации при немедленном типе гиперчувствительности [36].
Методами диагностики ПА, не имеющими качественной доказательной базы (не рекомендуемые EAACI, 2008; Американской академией аллергологии астмы и иммунологии (AAAAI) и Канадским обществом аллергологии и клинической иммунологии (CSACI)), являются — измерение уровня 4-го субкласса специфических иммуноглобулинов G (IgG), или IgG4-антител, к пищевым антигенам [37]; ци-тотоксический тест с пищевыми антигенами; вегетативно-резонансное тестирование (VEGA); ириго-диагностика; анализ состава волос; тестирование посредством методик прикладной кинезиологии [38, 39].
Говоря о роли серологических исследований в выявлении аллергии к белкам коровьего молока у детей, стоит отметить, что в современных публикациях появляются указания на роль антител к свободным легким цепям иммуноглобулинов (Ig-FLC) в комплексе аллергодиагностики [41].
Научную базу, свидетельствующую о диагностической значимости при аллергических заболеваниях, приобретает и фекальный кальпротектин (кальций- и цинк-связывающий белок семейства S100 кальгранулинов, содержащийся в цитоплазме ней-трофилов, в меньшей степени моноцитов, макрофагов, клеток костного мозга, сквамозного эпителия, эпителия слизистых оболочек, фибробластов и некоторых других клеток). Образование и выделение
этого белка резко возрастает при воспалительной реакции, что позволяет использовать его в качестве основного показателя кишечного воспаления, в том числе и аллергического. Выявлена прямая корреляция между уровнем фекального кальпротектина в кале и отягощенным аллергологическим анамнезом у детей [42, 43]. Однако этот показатель не является специфическим для аллергического воспаления и может повышаться при аутоиммунной патологии, функциональных расстройствах кишечника, кишечных инфекциях и инвазиях [44].
В настоящее время внимание исследователей обращено к такому маркеру аллергии, как эози-нофильный катионный белок (ECP) — это один из основных медиаторов эозинофилов, представленных в слизистой оболочке ЖКТ и других органов и высвобождаемый из их гранул в ответ на взаимодействие аллергена и IgE-иммуноглобулина. ECP обладает иммуномодулирующими свойствами, так как воздействует на лимфоциты и стимулирует иммунный ответ Т1п2-типа, его значение особенно выражено при аллергических заболеваниях. Концентрация ECP в крови возрастает при развитии аллергического воспаления, поэтому он рассматривается как маркер обострения аллергических заболеваний и может быть использован как для оценки активности, так и для контроля за лечением [45].
Неинвазивным тестом для диагностики аллергического воспаления является определение эози-нофильного нейротоксина (EDN) в кале. EDN высвобождается из гранул эозинофилов в местах их скопления, то есть аллергического воспаления. Метод позволяет диагностировать ПА даже в тех случаях, когда уровень IgE в крови не повышается. Кроме диагностики пищевой аллергии EDN применяют для дифференциации между пищевой аллергией и неаллергической пищевой непереносимостью, а так же для оценки эффективности элиминационной диеты и противоаллергической терапии. Так как тест характеризует только эозинофильное воспаление, он более специфичен для диагностики ПА, хотя повышение EDN отмечается и при воспалительных заболеваниях кишечника другого генеза [1]. При стихании воспаления EDN также постепенно нормализуется, поэтому он используется для контроля за лечением аллергических заболеваний.
Kalach N. et al. в 2012 г. в своем исследовании оценили диагностические показатели проницаемости кишечника (специфический белок IgE и IgG, прик-тест, патч-тест, провокационный тест на БКМ) и фекальные маркеры (эозинофильный протеин), по сравнению со стандартной аллергической диагностикой у детей. У новорожденных с проявлениями аллергической энтеропатии обнаружена связь выраженности клинических проявлений с повышением уровня эозинофильного нейротоксина [46].
Эндоскопическое исследование отделов ЖКТ с морфологическим исследованием биоптатов показано пациентам со стойкими жалобами со стороны ЖКТ, задержкой физического развития, железоде-фицитной анемией, которые не удается объяснить другими причинами, диареей, сохраняющейся после перевода ребенка на парентеральное питание и усиливающейся после приема пищи [1]. Макроскопически обнаруживают эритему, эрозии, нодуляр-ность или полипоидные разрастания в кишечнике.
При эозинофильных поражениях ЖКТ установить диагноз позволяет гистологическое исследование. В одном биоптате слизистой оболочки отдела ЖКТ диагностическим критерием эозинофильной
патологии является наличие как минимум 15-20 эозинофилов в поле зрения микроскопа высокого разрешения (400) [47, 48]. В связи с тем, что патологические изменения носят фокальный характер, необходимо брать не менее 5 биоптатов из каждого отдела пищеварительной трубки, причем биопсию следует делать как из измененных, так и из внешне нормальных участков [49].
Многоликость клинических проявлений, сложность в диагностике пищевой аллергии, а также недостаток знаний о патогенезе заболевания приводит к несоответствующей терапии пищевой аллергии, ухудшению качества жизни всей семьи (экономические затраты на лечение, специализированные продукты питания) [50]. Это делает актуальным поиск новых способов решения проблемы пищевой аллергии, внедрения малоинвазивных методов диагностики, современных подходов к профилактике и лечению.
Выводы
Гастроинтестинальные формы ПА достаточно многообразны по клиническим проявлениям и патогенетическим механизмам, поэтому зачастую могут протекать под «масками» различных заболеваний.
Своевременная диагностика ПА крайне важна для правильной постановки диагноза, тактики ведения, возможности избежать безрезультатную и нередко негативно отражающуюся на качестве жизни ребенка диетотерапию, медикаментозное лечение.
Несмотря на большой арсенал лабораторно-ин-струментальных методов исследования, диагностическое обследование пациента с гастроинтести-нальной формой ПА представляет собой сложную проблему. В силу этиопатогенетических особенностей развития данной патологии в детском возрасте, большинство методов аллергологического обследования являются малоинформативными (вероятность получения как ложноотрицательных, так и ложноположительных результатов) и имеют возрастные ограничения. Эндоскопическое обследование с морфологическим исследованием биоптата при гастроинтестинальных формах ПА на сегодняшний день является точным методом диагностики, однако относится к достаточно инвазивным, что также ограничивает использование в детском возрасте. Одним из перспективных направлений в диагностике гастроинтестинальной ПА у детей раннего возраста является определение эозинофильного нейротоксина.
При обследовании пациента с гастроинтести-нальной формой ПА объем и методы обследования должны определяться клиническими проявлениями заболевания. Значимость того или иного пищевого аллергена в развитии заболевания может считаться доказанной при совпадении результатов аллер-гологического обследования с данными анамнеза и результатами диагностических элиминационных диет.
Использование современных возможностей в диагностике гастроинтестинальной ПА позволяет своевременно установить клинически значимую сенсибилизацию, избежать проведения трудоемкого и потенциально опасного перорального провокационного тестирования, назначить рациональную диету и предупредить развитие тяжелых осложнений.
Печкуров Д.В.
https://orcid.org/0000-0002-5869-2893
Тяжева А д
https://orcid.org/0000-0001-8552-1662 Коновалова А.М.
https://orcid.org/0000-0002-2585-8068 Порецкова Г.Ю.
https://orcid.org/0000-0002-3131-1368
ЛИТЕРАТУРА
1. Пищевая аллергия. Клинические рекомендации Союза педиатров России, 2018. http://www.minzdravrb.ru/files/Педиатрия%20 2018/Педиатрия%202018%202/Пищевая%20аллергия.рс^
2. Баранов А.А., Намазова-Баранова Л.С. Протокол ведения детей с аллергией к белкам коровьего молока: клинические рекомендации Союза педиатров России. — М.: ПедиатрЪ, 2016. — 62с.
3. Osborne N.J. , Koplin J.J. et al. Prevalence of challenge-proven IgE-mediated food allergy using population-based sampling and predetermined challenge criteria in infants // J Allergy Clin Immunol. — 2011, Mar. — Vol. 127 (3). — P. 668-676.
4. Burks А., Tang М., Sicherer S. et al. ICON: Food allergy // J Allergy Clin Immunol. —2012. — Vol. 129. — P. 906-920.
5. Sampson H.A., Aceves S., Bock A. et al. Food allergy: A practice parameter update-2014 // Allergy Clin Immunol. — 2014. — Vol. 134. — P. 1016-1025.
6. Nwary B.I., Hickstein L., Panesar S.S. et al. The epidemiology of food allergy in Europe: systematic review and meta-analysis. Food allergy and anaphylaxis guidelines. — 2014. — P. 5-22.
7. Sicherer S.H. Clinical implication of cross-reactive food allergens // J. allergy Clin. Immunol. — 2010. — Vol. 108 (6). — P. 881-889.
8. Sampson H.A., Aceves S., Bock A. et al. Food allergy: A prac-tice parameter update-2014 // Allergy Clin Immunol. — 2014. — Vol. 134. — P. 1016-1025.
9. Мачарадзе Д.Ш. Клиника при пищевой аллергии у детей и взрослых // Иммунопатология, аллергология, инфектология. — 2016. — № 2. — С. 35-55.
10. Muraro A., Halken S., Arshad S.H., et al. A on behalf of EAACI Food Allergy and Anaphylaxis Guidelines Group. EAACI Food Allergy and Anaphylaxis Guidelines. Primary prevention of food allergy // Allergy. — 2014. — Vol. 69. — P. 590-601.
11. Зайцева Ю.Г., Халева Е.Г., Жданова М.В., Новик Г.А. Не-IgE-зависимая пищевая аллергия у детей // Лечащий врач. — 2018. — № 4. — С. 31.
12. Ревякина В.А., Каганов Б.С. Гастроинтестинальные проявления аллергии у детей // Вопросы практической педиатрии. — 2011. — Т. 6, № 3. — С. 35-43.
13. Федеральные клинические рекомендации по оказанию медицинской помощи детям с аллергией к белкам коровьего молока / под ред. Баранова А.А., Намазовой-Барановой Л.С., Хаитова Р.М. и др. / Электронный ресурс: http://www.pediatrrussia.ru/sites/ default/files/file/kr_abkm.pdf
14. Макарова С.Г. Типичные ошибки в ведении детей с пищевой аллергией. — М., 2018. — 44 с.
15. Зайцева Ю.Г., Халева Е.Г., Жданова М.В. и др. Не-IgE зависимая пищевая аллергия у детей // Лечащий врач. — 2018. — № 4. — С. 31.
16. eaaci.org [Internet]. Food Allergy and Anaphylaxis Guidelines. EAACI. — 2014. — 278 p. [updated 2016 Oct 1; cited 2017 May 26]. Available from: http://www.eaaci.org/resources/guidelines/ faa-guidelines.html
17. Werfel T., Asero R., Ballmer-Weber B.K. et al. Position paper of the EAACI: food Allergy due to immunological cross-reactions with common inhalant allergens // Allergy. — 2015. — Vol. 70 (9). — P. 1079-1090. DOI: 10.1111/all.12666
18. Simon D., Cianferoni A., Spergel J.M. et al. Eosinophilic esophagitis is characterized by a non-IgE-mediated food hypersensitivity // Allergy. — 2016. — Vol. 71 (5). — P. 611-620.
19. Lee J.H., Choe Y.H., Lee S.K. et al. Allergic proctitis and abdominal distention mimicking Hirschsprung's disease in infants // Acta Paediatr. — 2007. — Vol. 96 (12). — P. 1784-1789.
20. Мунблит Д.Б., Корсунский И.А., Колотилина А.И. и др. Синдром энтероколита, индуцированного пищевыми белками // Педиатрия. Журнал им. Г.Н. Сперанского. — 2017. — Т. 96, № 6. — С. 150-156.
21. Ванденплас И., Захарова И.Н., Дмитриева Ю.А. Гастроинтестинальные проявления пищевой аллергии или функциональные нарушения желудочно-кишечного тракта, принципы дифференциальной диагностики и диетотерапии // Медицинский совет. — 2016. — № 16. — С. 110-114.
22. Камилова А.Т., Умарназарова З.Е., Ахмедова И.М., Дустму-хамедова Д.Х., Султанходжаева Ш.С. Клинические варианты га-строинтестинальных форм пищевой аллергии у детей // Гастроэнтерология Санкт-Петербурга. — 2016. — № 1-2. — С. M14-M14b.
23. Карманные рекомендации по педиатрии / под ред. И.Н. Захаровой. — М.: Ремедиум групп, 2018. — С. 59-95.
24. Hill D.J., Heine R.G., Hosking C.S. The diagnostic value of
skin prick testing in children with food allergy // Pediatr. Allergy Immunol. — 2004. — Vol. 15 (5). — P. 435-441.
25. Scott H.S. Food allergies. E Medicine Allergology and Immunology, 2009; Valenta R, Kraft D. Type1 allergic reactions to plant derived food: a consequence of primary sensitization topollen allergens // J allergy Clin Immunol. — 2009. — Vol. 97 (4). — P. 893-895.
26. Ruffner M.A., Spergel J.M. Eosinophilic esophagitis in children // Curr Allergy Asthma Rep. — 2017, Aug. — Vol. 17 (8). — P. 54. DOI: 10.1007 / s11882-017-0721-2
27. Efren Rael, Vanitha Sampath, and Kari Christine Nadeau. Diagnosis and Differential Diagnosis of Food Allergy // Child Food Allergy. — 2020. — Vol. 1. — P. 31-44. DOI: 10.1007/ 978-3-030-33292-1_3
28. Wolf R., Orion E., Ruocco V. et al. Patch testing: facts and contradictions // Clinical Dermatol. — 2013, July-August. — Vol. 31 (4). — P. 479-486. DOI: 10.1016/j.clindermatol.2013.01.01.015
29. Ruta Rokaite, Liutauras Labanauskas, Laimute Vaideliene. Role of the skin patch test in diagnosing food allergy in children with atopic dermatitis // Medicina (Kaunas). — 2004. — Vol. 40 (11). — Р. 1081-1087.
30. Akuete K., Guffey D., Israelsen R.B. et al. Multicenter prevalence of anaphylaxis in clinic-based oral food challenges // Ann Allergy Asthma Immunol. — 2017, Oct. — Vol. 119 (4). — P. 339-348. e1. DOI: 10.1016/j.anai.2017.07.028
31. Хаитов Р.М., Ильина Н.И.. Аллергология и иммунология: национальное руководство. — М.: ГЭОТАР-Медиа, 2014. — 656 с.
32. Сидорович О.И., Лусс Л.В. Пищевая аллергия. Принципы диагностики и лечения // Медицинский совет. — 2016. — № 16. — С. 141-147.
33. Sampson Н.А., Aceves S., Bock A. et al. Food allergy: A practice parameter update-2014 // Allergy Clin Immunol. — 2014. — Vol. 134. — P. 1016-1025.
34. Лусс Л.В. Пищевые аллергены и пищевые добавки: роль в формировании пищевой аллергии и пищевой непереносимости. Эффективная фармакотерапия. — 2014. — № 33. — С. 12-19.
35. Sicherer S.H., Sampson H.A. Food Allergy: A review and updated information on epidemiology, pathogenesis, diagnosis, prevention and treatment // J Allergy Clin Immunol. — 2018, January. — Vol. 141 (1). — P. 41-58. DOI: 10.1016 / j.jaci.2017.11.00.003
36. Nwary B.I., Hickstein L., Panesar S.S. et all. The epidemiology of food allergy in Europe: systematic review and meta-analysis. Food allergy and anaphylaxis guidelines. - 2014. - 5-22.
37. Мунблит Д.Б., Корсунский И.А. Определение специфических IgG-антител к пищевым продуктам в диагностике пищевой аллергии: миф или реальность? // РМЖ. — 2016. — № 18. — С. 1206-1209.
38. Stapel S.O., Asero R., Ballmer-Weber B.K. et al. Testing for IgG4 against foods is not recommended as a diagnostic tool: EAACI Task Force Report // Allergy. - 2008. - Vol. 63 (7). - Р. 793-796.
39. Bock S.A. AAAAI support of the EAACI Position Paper on IgG4 // J Allergy Clin Immunol. - 2010. - Vol. 125 (6). - Р. 1410.
40. Wien Med Wochenschr. - 2015, Sep. - Vol. 165 (17-18). -P. 354-360. DOI: 10.1007/s10354-015-0386-1. Epub 2015 Oct 6.
41. Szépfalusi Z., Spiesz K., Huttegger I. Diagnostics and management of food allergies in childhood and adolescence // Wien Med Wochenschr. - 2015. - Vol. 165 (17-18). - P. 354-60. DOI: 10.1007/s10354-015-0386-1
42. Мигачева Н.Б. Уровень фекального кальпротектина у детей раннего возраста с отягощенным аллергологическим анамнезом. В сборнике: 21 век: фундаментальная наука и технологии материалы XIII международной научно-практической конференции. -
2017. - С. 35-37.
43. Шуматова Т.А., Приходченко Н.Г., Оденбах Л.А. Фекальный кальпротектин как маркер структурно функционального состояния кишечника у детей с пищевой непереносимостью // Дальневосточный медицинский журнал. - 2012. - № 4. - С. 70-72.
44. Khan S. Testing for fecal calprotectin in a food-grade protein-induced enterocolitis syndrome // J Investig Allergol Clin Immunol. -
2018, Aug. - Vol. 28 (4). - P. 287-288. DOI: 10.18176 / jiaci.0249
45. Ridolo E., Melli V., Angelis G., Martignago I. Eosinophilic disorders of the gastro-intestinal tract: an update // Clin. Mol. Allergy. - 2016. - Vol. 14. - P. 17.
46. Kalach N., Kapel N., Waligora-Dupriet A.J. et al. Intestinal permeability and fecal eosinophil-derived neurotoxin are the best diagnosis tools for digestive non-IgE-mediated cow's milk allergy in toddlers // Clinical Chemistry and Laboratory Medicine (CCLM). -2012. - Vol. 51 (2).
47. Liacouras C.A., Furuta G.T., Hirano I. et al. Eosinophilic esophagitis: updated consensus recommendations for children and adults // J Allergy Clin Immunol. - 2011. - Vol. 128. - P. 3-20.
48. Sorser S.A., Barawi M., Hagglund K. et al. Eosinophilic esophagitis in children and adolescents: epidemiology, clinical presentation and seasonal variation // J Gastroenterol. - 2013. -Vol. 48 (1). - P. 81-85. DOI: 10.1007/s00535-012-0608-x
49. Lee C.F., Sun H., Lu K.H. et al. The comparison of cetirizine, levocetirizine and placebo for the treatment of childhood perennial allergic rhinitis. Pediatr // Allergy Immunol. - 2009. - Vol. 20. -P. 493-499. DOI: 10.1111/j.1399-3038.2008.00816.x. Epub 2008 Oct 6.
50. Печкуров Д.В., Тяжева А.А., Коновалова А.М. и др. Маски пищевой аллергии у детей // Практическая медицина. - 2018. -Т. 2, № 113. - С. 5-10.
