CC BY
138
I СОВРЕМЕННЫЕ ТРЕНДЫ КИБЕРУГРОЗ И ТРАНСФОРМАЦИЯ ПОНЯТИЯ КИБЕРБЕЗОПАСНОСТИ В УСЛОВИЯХ ЦИФРОВИЗАЦИИ СИСТЕМЫ ПРАВА
Карцхия А.А.1, Макаренко Г.И.2, Сергин М.Ю.3
Цель работы: совершенствование научно-методических теоретических и правовых основ информационной безопасности.
Метод исследования: комплексный теоретико-сравнительный анализ действующего законодательства России и зарубежных стран в совокупности с анализом практики правоприменения.
Результаты: показаны особенности правового регулирования информационной безопасности в российском и зарубежном законодательстве, выделены основные свойства понятия кибербезопасность, в частности:
- конфиденциальность данных (data confidentiality), то есть свойство, гарантирующее недоступность и закрытость данных;
- целостность данных (data integrity), т.е. свойство, гарантирующее сохранность данных, невозможность их изменения, уничтожения или утраты ввиду несанкционированных действий, несанкционированного извлечения информации (eavesdropping) или случайности;
- наличие криптографической защиты, шифрования текста с помощью криптографического алгоритма и ключа в целях сокрытия исходного смысла данных.
Ключевые слова: киберпреступность,защита информации, правонарушения в информационной сфере, цифровые технологии, цифровые права, цифровизация права, информационно-коммуникационные технологии, стратегия развития.
Современная глобальная стратегия мирового общественного развития определяется всеобщей идеей цифровой трансформации всех сфер повседневной жизни. В этих условиях особую актуальность приобретают вопросы кибербезопасности как отклик на современную «цифровую революцию», которая находит свое выражение в создании и бурном развитии современных цифровых, информационно-коммуникационных технологий, их широкого использования в различных сферах деятельности, и, как итог - в формировании «цифровой» экономики, «цифровизации» системы права. Современные цифровые и IT-технологии, включающие, в частности: Интернет вещей (Internet of Things), искусственный интеллект и современную робототехнику (AI & robotics), большие данные (Big data) и аналитику, облачные вычисления (Cloud computing), цифровое моделирование и дополненную реальность (augmented reality & simulation), аддитивное производство (additive manufacturing), - в своей совокупности и взаимосвязи создают технологический фундамент «цифровой экономики», новых социальных и общественных отношений
DOI: 10.21681/2311-3456-2019-3-18-23
в виртуально-цифровом пространстве. В современных условиях для повышения капитализации и получения конкурентных преимуществ бизнеса применяются новые цифровые промышленные технологии, которые определяются термином «Индустрия 4.0» и формируют новую четвертую мировую технологическую революцию - «цифровую революцию»4.
Как показывают исследования последних лет, основой современного развития служат инновации, которые являются движущей силой общего роста5.
В условиях «цифровой революции» сфера права преобразуется («форматируется») под влиянием возможностей современных цифровых технологий, что находит отражение, как отмечают исследователи феномена цифровизации права [1-9,16], во множестве новых правовых явлений, связанных с появлением новых субъектов и объектов правового регулирования, спецификой правоотношений в цифровой реальности, осмысления понятия и содержания цифровых прав и т.д. В частности, помимо традиционных субъектов права - юридических и физических лиц - в виртуальной, цифровой реальности
1 Карцхия Александр Амиранович, кандидат юридических наук, профессор РГУ нефти и газа (НИУ) им.И.М. Губкина, г. Москва, Россия. E-mail: arhz50@mail.ru
2 Макаренко Григорий Иванович, старший научный сотрудник ФБУ «Научный центр правовой информации при Минюсте России», г. Москва, Россия. E-mail: t7920518@gmail.com
3 Сергин Михаил Юрьевич, доктор технических наук, профессор, начальник отдела ФБУ «Научный центр правовой информации при Минюсте России», г. Москва, Россия. E-mail: mikhail.sergin@scli.ru
4 Digitalization for All Future-Oriented Policies for a Globally Connected World.G20, 2017. URL: https://www.b20germany.org/filead-min/user_upload/documents/B20/ B20Digitalization_ Policy_Paper_2017.pdf; OECD Digital Economy Outlook 2017. OECD, 2017. URL: https://doi.org/10.1787/cc76d818/; Networks of «Things». NIST Special Publication 800-183. U.S. Department of Commerce, July 2016. URL: https://nvlpubs.nist.gov/nistpubs/Special Publications/NIST.SP. 800-183.pdf
5 Global Innovation Index 2017: Innovation Feeding the World. Cornell University, INSEAD, the World Intellectual Property Organization (WIPO). Geneva,2017.URL:www.wipo.int/edocs/.
уже используются виртуальные (цифровые) личности как цифровой образ участников киберпространства (nick name, имя в сети Интернет), а также в вероятной перспективе появятся новые субъекты права - «электронные лица (персоны)» в виде искусственного интеллекта, андроида.
Развитие инфраструктуры, снижение стоимости обработки, хранения и передачи данных подводят человечество к порогу нового и наиболее масштабного этапа «цифровой революции». Сегодня вполне обосновано говорится о слиянии онлайн и офлайн сфер, о появлении киберфизического мира и формировании объективно нового явления, получившего название «Индустрия 4.0», которое характеризуется созданием и интеграцией принципиально новых революционных цифровых технологий.
Цифровые технологии оказывают сильное влияние на управленческие структуры, включая государственные органы управления. Формирование киберпространства и использование в нем новых технологий на базовом принципе распределенного (децентрализованного) реестра (blockchain tech) привело к созданию принципиально нового инструментария: умные контракты, электронно-цифровые подписи, базовые технологические патенты, стандарты и правила и т.д.
Как указывается в Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы6 (далее - Стратегия), информационные и коммуникационные технологии, стали частью современных управленческих систем во всех отраслях экономики, сферах государственного управления, обороны страны, безопасности государства и обеспечения правопорядка. Для устойчивого функционирования информационной инфраструктуры Российской Федерации, как предусмотрено в Стратегии, необходимо обеспечить технологическую и производственную независимость и информационную безопасность, а для защиты данных в Российской Федерации необходимо также совершенствовать нормативно-правовое регулирование в сфере обеспечения безопасной обработки информации (включая ее поиск, сбор, анализ, использование, сохранение и распространение) и применения новых технологий, уровень которого должен соответствовать развитию этих технологий и интересам общества.
События последних лет, связанные с введением западными странами против России санкционного режима, а также политическими и военными кризисами в различных частях мира, которые наглядно показали критическую значимость систем информационной безопасности и кибербезопасности. В последние годы определился ряд устойчивых трендов существующих киберугроз.
В частности, российская компания Positive Technologies в результате мониторинга различных аспектов кибер-
безопасности в 2016 г. выявила следующие тенденции киберугроз, изложив их в итоговом документе7. В отчете отмечено, что результатом большинства компьютерных атак 2016 года стали утечки конфиденциальной и приватной информации. Основной целью большинства компьютерных атак стала компрометация данных (например, «утечка» множества учетных данных Yahoo, «ВКонтакте» и других массовых сервисов). Другой разновидностью стали целевые атаки «через человека — в корпорацию», направленные в основном на корпоративные активы. В последние годы такие атаки стали более скрытными. Популярным способом проникновения является социальная инженерия — таргетированный фишинг в виде делового письма. Именно с фишинговых писем начались и многие успешные атаки на финансовый сектор России, стран СНГ и Восточной Европы, включая атаку Cobalt. Только по открытым источникам, более 2 млрд. рублей похищены в 2016 году в ходе атак на российские финансовые сервисы.
Промышленные системы управления также продолжают быть объектом атак злоумышленников. Количество уязвимых компонентов промышленных систем управления из года в год не снижается, особенно это проявляется в области энергетики. В целом, среди найденных в сети Интернет компонентов АСУ ТП только две трети можно условно назвать защищенными.
Безопасность является наиболее актуальным вопросом в сфере современных информационно-коммуникационных технологий. К примеру, в докладе Европола за 2017 год «Оценка угроз организованной преступности в Интернете»8 выделены особо опасные тренды кибер-преступлений, к которым, в частности, относятся: разработка вредоносных компьютерных программ и средств (разработка «программ-вымогателей», банковские троя-ны и другие вредоносные программы (malware), организация DDoS-атак и ботов); кибератаки на критическую инфраструктуру экономики и государства (электростанции, транспортные узлы, объекты промышленности, объекты в системе Интернет-вещей и др.); Интернет-контент, касающийся сексуальной эксплуатации детей; террористическая активность в Интернете; мошенничество с банковскими картами и безналичными платежами; Интернет-торговля оружием, наркотиками иными запрещенными товарами, незаконная торговля людьми); он-лайн оборот контрафактной продукции и использование известных товарных марок (брэндов) в нелегальных Интернет-приложениях; мошенничество и кражи в отношении крип-товалют, а также использование криптовалют (Bitcoin, Monero, Ethereum, Zcash) в киберпреступлениях и «отмывании» незаконных денежных средств; преступное шифрование данных; использование социальной инженерии в кибермошенничестве; трансграничный характер ки-берпреступности.
6 Указ Президента РФ от 09.05.2017 N 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы»//СЗ РФ, 15.05.2017, N 20, ст. 2901.
7 Кибербезопасность 2016-2017: от итогов к прогнозам. Positive Technologies, 2017.
8 Internet organized Crime Threat Assessment (IOCTA) 2017. European Union Agency for Law Enforcement Cooperation (Europol), 2017. pp. 10—12. URL:www.europol. europa.eu/
9 Baseline Security Recommendations for loT in the context of Critical Information Infrastructures. European Union Agency For Network And Information Security, November 2017. [Электронный ресурс ] www.enisa.europa.eu. С.11-12, 19.
В докладе Европейского агентства сетевой и информационной безопасности (European Union Agency For Network And Information Security- ENISA) за 2018 год9 отмечается, что угрозы и риски, связанные с устройствами, системами и услугами Интернета вещей, многообразны и быстро развиваются. Интернет вещей оказывает все большее влияние на безопасность и частную жизнь граждан, а сами виды угроз в отношении Интернета вещей чрезвычайно многообразны.
Для управления и снижения рисков, связанных с виртуальными активами, странам рекомендовано обеспечить регулирование оказания услуг с виртуальными активами на основе лицензирования или регистрации таких услуг и распространения на них эффективных систем мониторинга и соблюдения рекомендациях FATF. В Российской Федерации таким органом является Росфинмо-ниторинг.
Путь цифровой трансформации требует фундаментальной перестройки подходов частного бизнеса и государства к взаимодействию, принятию решений, стимулированию инноваций и формированию, в том числе, цифровизации системы права, где у каждого участника системы - своя значимая роль.
Правительства развитых стран развивают амбициозные программы по созданию и совершенствованию цифровых сервисов для различных государственных услуг и даже целых сфер деятельности общества. В России это программа «Открытое правительство», функционирующее на основе Концепции открытости федеральных органов исполнительной власти10, программа «Цифровая экономика Российской Федерации»11.
В зарубежной практике примером может служить принятый правительством Великобритании в 2013 году и дополненный в 2016 году Свод практических правил (Technology Code of Practice)12, который устанавливает стандарты (базовые правила) для взаимоотношений государственных структур с компаниями и физическими лицами при разработке, внедрении, а также продаже новых технологий.
В условиях высокой динамики развития ситуации и связанным с ним информационным фоном на первый план выходит задача создания эффективной защиты особо важных объектов и технологий, критической инфраструктуры в киберпространстве и обеспечение сохранности государственной, служебной и коммерческой тайны в глобальной информационно-коммуникационной среде.
Не менее важно укрепление международного сотрудничества в сфере кибербезопасности, которое сейчас начинает развиваться и на двусторонней основе между Россией и другими государствами (включая США, страны Европы, Китай, страны БРИКС. Создание более эффективной модели интернета, которая могла бы гарантиро-
вать суверенитет, безопасность и соблюдение принципов международного общежития в сочетании с соблюдением норм о неприкосновенности частной жизни, непосредственно связано с эффективностью охраны и защиты интеллектуальной собственности в киберпространстве [7-9].
В этой связи важно определиться с содержанием понятия кибербезопасности с учетом его трансформации в условиях цифровизации системы права.
В национальных стандартах Российской Федераци13 кибербезопасность (киберзащита) (суЬе^есип1у) применительно к любой системе в производственном процессе (включая независимые и связанные компоненты, коммуникация между которыми осуществляется с помощью внутренних сообщений, через разнообразные пользовательские или машинные интерфейсы, обеспечивающие аутентификацию, работу, управление или обмен данными каждой из таких систем управления) понимается как действия, необходимые для предотвращения неавторизованного использования, отказа в обслуживании, преобразования, рассекречивания, имущественного ущерба и потери прибыли, а также повреждения критических систем или информационных объектов. При этом целью киберзащиты является уменьшение персональных рисков травмирования или угрозы здоровью населения, рисков потери доверия общественности или потребителей, разглашения информации о важных объектах, незащищенности бизнес-объектов или несоответствия нормативам. При этом понимании кибербезопасность включает в себя понятия идентификации, аутентификации, отслеживаемости, авторизации, доступности и приватности. Кибербезопасность (киберзащита) должна обладать рядом характерных свойств (отвечать ряду требований), и, в частности [10, 11]:
конфиденциальность данных (data confidentiality), т.е. свойство, гарантирующее недоступность и закрытость данных для любых неавторизованных субъектов системы, включая неавторизованных лиц, структуры или процессы;
целостность данных (data integrity), т.е. свойство, гарантирующее сохранность данных, невозможность их изменения, уничтожения или утраты ввиду несанкционированных действий, несанкционированного извлечения информации (eavesdropping), или случайности. При этом, подразумевается неизменность и конфиденциальность значений данных, но не их содержание или ненадежность источника значений;
наличие криптографической защиты, шифрования (криптографическое преобразование открытого текста в зашифрованный (закрытый) текст с помощью криптографического алгоритма и ключа в целях сокрытия исходного смысла данных во избежание разглашения факта их существования или использования) и эшелонирован-
10 www.open.gov.ru
11 Распоряжение Правительства Российской Федерации от 28 июля 2017 г. № 1632-р «Об утверждении программы «Цифровая экономика Российской Федерации»» // Сайт Правительства Российской Федерации. Режим доступа: http://government.ru/docs/28653. Дата доступа: 09.12.2018.
12 Technology Code of Practice (2016). http://www.gov.uk
13 ГОСТ Р 56205-2014/IEC/TS 62443-1-1:2009. Национальный стандарт Российской Федерации. Сети коммуникационные промышленные. Защищенность (кибербезопасность) сети и системы. Часть 1-1. Терминология, концептуальные положения и модели. (утв. и введен в действие Приказом Росстандарта от от 10.11.2014 N 1493-ст), М.: Стандартинформ, 2014.
ной защиты (defence in depth) (наличие множественной, многоуровневой защиты и обнаружения угроз с целью предотвращения или сдерживания атаки);
целостность (integrity), т.е. свойство системы, отражающее логическую корректность и надежность операционной системы, логическую полноту аппаратного и программного обеспечений, которые реализуют защитные механизмы, а также постоянство структуры и содержания хранимых данных. Сюда включается также целостность в значении защищенности от несанкционированного преобразования или уничтожения информации (данных).
Киберзащита предполагает определенную архитектуру безопасности (security architecture), т.е. план и набор правил, описывающие сервисы безопасности, которые должна обеспечивать система для удовлетворения запросов ее пользователей, элементы системы для реализации таких сервисов, а также необходимые показатели эффективности функционирования элементов, воздействующих на угрожающую среду. Иными словами, архитектура безопасности представляет собой свод правил и набор мероприятий для реализации защиты управляющей сети от намеренных или случайных событий безопасности.
Реализация мер киберзащиты должна сопровождаться выявлением и управлением рисками (risk management) как вероятностным наступлением неблагоприятных последствий ввиду различных факторов внешнего или внутреннего свойства. Риск является функцией вероятности того, что данный источник угрозы, использует потенциальную уязвимость объекта защиты и закончится осуществлением воздействия этого неблагоприятного события на такой объект. В вышеуказанном национальном стандарте РФ риск (risk) определяется как ожидание ущерба, выраженное как вероятность того, что определенный источник угрозы воспользуется определенной уязвимостью системы, и это приведет к определенным последствиям.
Схожее определение риска приводится в Руководстве по управлению рисками для систем информационных технологий к Рекомендации Национального института Стандартов и технологий (США)14. В нем риск является отрицательным следствием наличия уязвимости и ха-растеризуется, во-первых, вероятностью возникновения негативного события и, во-вторых, последствиями при возникновении этого события. Управление риском представляет собой процесс идентификации риска, процесс оценки степени риска и процесс осуществления мероприятий, направленных на уменьшение риска до приемлемого уровня.
Оценка риска (risk assessment) в соответствии с ГОСТ Р 56205-2014/IEC/TS 62443-1-1:2009 характеризуется как процесс систематического выявления потенциальных уязвимостей значимых ресурсов системы и угроз для этих ресурсов, количественной оценки потенциального ущерба и последствий на основе вероятностей их
возникновения, и (в случае необходимости) разработки рекомендаций по выделению ресурсов для организации контрмер с целью минимизации общей уязвимости. При этом, ресурсы могут быть физическими, логическими, кадровыми и др. Оценки рисков часто бывают комбинированы с оценками уязвимостей, выполняемыми для выявления уязвимостей, и количественной оценкой связанных с ними рисков. Управление риском (risk management) представляет собой процесс определения и применения контрмер в соответствии со значимостью защищаемых объектов, на основе оценки риска Управление риском охватывает решение трех задач: оценка (или определение) риска, уменьшение риска, окончательные оценки и выводы [12, 13].
Важнейший аспект киберзащиты - применяемые меры защиты. Киберзащита проявляется в различных способах и мерах защиты, выражающих:
a) конкретные меры, предпринимаемые для защиты системы;
b) состояние системы, которое является результатом разработки и проведения мер защиты системы;
c) состояние ресурсов системы, защищенных от несанкционированного доступа к ним и несанкционированного или случайного их изменения, уничтожения или утраты;
d) возможность компьютерной системы гарантировать в достаточной степени защиту программного обеспечения и данных от изменения, несанкционированного доступа со стороны неавторизованных лиц и систем;
e) предотвращение несанкционированного или нежелательного проникновения, а также вмешательства в исправную и запланированную работу системы промышленной автоматики и контроля.
Такого рода меры представляют собой способы защиты, относящиеся к физической безопасности (управление физическим доступом к вычислительным объектам), или логической безопасности (возможность входа в конкретную систему и приложение).
В рассмотренных выше понятиях и характеристиках кибербезопасности акцент делается на киберзащиту, в то время как кибербезопасность - понятие более широкое по своему содержанию и значению, что и предопределяет его трансформацию.
Так, Федеральный закон от 26.07.2017 N 187-ФЗ «О безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации»15 определяет в ст.2 (п.2) безопасность критической информационной инфраструктуры как «состояние защищенности критической информационной инфраструктуры, обеспечивающее ее устойчивое функционирование при проведении в отношении ее компьютерных атак». Принципами обеспечения безопасности критической информационной инфраструктуры являются: 1) законность; 2) непрерывность и комплексность обеспечения безопасности критической информационной инфраструктуры; 3) приоритет предотвращения компьютерных атак.
14 NIST Special Publication 800-30 Risk Management Guide for Information Technology Systems. Recommendations of the National Institute of Standards and Technology. Gary Stoneburner, Alice Goguen, Alexis Feringa . URL:http://csrc.nist.gov/publications/nistpubs/800-30/sp800-30.pd
15 Собрание законодательства РФ», 31.07.2017, N 31 (Часть I), ст. 4736
В результате преобразованное понятие кибербезо-пасности следует понимать как состояние защищенности объектов от разнообразных киберугроз. С точки зрения права, кибербезопасность представляет собой состояние защищенности в виде наличия достаточных адекватных мер и способов защиты прав и интересов субъектов права в киберпространстве, защиты от киберугроз (ки-беррисков) с помощью традиционных инструментов права (гражданского, уголовного, конституционного, административного, процессуального), так и с помощью новых способов с использованием возможностей современных цифровых IT-технологий.
Кроме того, трансформация понятия кибербезопасности должна учитывать также появление внешнеполитических угроз [14,15].
Как отмечается в п. 15 Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации16, одними из наиболее значимых с точки зрения научно-технологического развития Российской Федерации вызовами являются новые внешние угрозы национальной безопасности (в том числе военные угрозы, угрозы утраты национальной и культурной идентичности российских граждан), обусловленные ростом международной конкуренции и конфликтности, глобальной и региональной нестабильностью, и усиление их взаимосвязи с внутренними угрозами национальной безопасности. Реализация Стратегии научно-
технологического развития Российской Федерации должна изменить роль науки и технологий в развитии общества, экономики и государства и привести, в том числе, к обеспечению роста влияния науки на технологическую культуру в России, повышению степени понимания политических, экономических, культурных, информационных и иных происходящих в современном обществе процессов и воздействующих на них разнообразных природных и социальных факторов, а также обеспечить повышение степени организации общественных отношений и содействовать предупреждению социальных конфликтов (п.36 «е»).
Таким образом, «цифровая революция» имеет глобальный масштаб, что предопределило и глобальный характер вопросов кибербезопасности, которые в своем понятии не ограничиваются статичными постулатами, а претерпевают динамичную трансформацию вместе с меняющимися трендами киберугроз и цифровизацией системы права.
Ввиду глобального характера проблем в киберпро-странстве и необходимости получения общих представлений о понятиях, угрозах и путях противодействия им Российская Федерация активно продвигает резолюцию по кибербезопасности в ООН. В ноябре 2018 г. Комитет Генеральной Ассамблеи ООН одобрил российский проект резолюции по разработке общеобязательных международных норм безопасности в киберпространстве.
Литература:
1. Хабриева Т.Я., Черногор Н.Н. Право в условиях цифровой реальности // Журнал российского права, N 1, 2018. С. 85-102.
2. Понкин И.В., Редькина А.И. Искусственный интеллект и право интеллектуальной собственности // Интеллектуальное право. Авторское право и смежные права. № 2, 2018. С-. 35-44.
3. Новоселова Л.А. «Токенизация» объектов гражданского права // Хозяйство и право, 2017, № 12.- С 29-44.
4. Карцхия А.А. Цифровые технологии - правовой аспект // ИС. Промышленная собственность, № 10, 2018. С.17-26.
5. Карцхия А.А. «Облачные» технологии: российское и зарубежное законодательство и практика правоприменения // Мониторинг правоприменения. № 2, 2018. С.36-41.
6. Карцхия А.А. Цифровизация в праве и правоприменении // Мониторинг правоприменения. № 1, 2018, с.36-40.
7. Карцхия А.А. Кибербезопасность и интеллектуальная собственность (ч.3) // Вопросы кибербезопасности. 2014. № 1 (2). С. 61-66.
8. Карцхия А.А. Кибербезопасность и интеллектуальная собственность (ч.3) // Вопросы кибербезопасности. 2014. № 2 (3). С. 46-50.
9. Карцхия А.А. Кибербезопасность и интеллектуальная собственность (ч.3) // Вопросы кибербезопасности. № 3, 2014 с. 59-66
10. Атагимова Э.И., Макаренко Г.И., Федичев А.В. Информационная безопасность. Терминологический словарь в определениях действующего законодательства / Федеральное бюджетное учреждение «Научный центр правовой информации при Министерстве юстиции Российской Федерации». Москва. 2017. (Издание 3-е). 448 с.
11. Барабанов А. В., Марков А. С., Цирлов В. Л., Рауткин Ю.В. Исследование уязвимостей программного обеспечения. монография / издание ФБУ «Научный центр правовой информации при Минюсте России». М, 2017. 76 с.
12. Ловцов Д.А. Системотология правового регулирования информационных отношений в инфосфере / монография. Москва, 2016.
13. Ловцов Д.А. Системология научных исследований / монография. Издание ФБУ «Научный центр правовой информации при Минюсте России». М, 2017. 76 с.
14. Гущина Е.А., Макаренко Г.И., Сергин М.Ю. Обеспечение информационно-технологического суверенитета государства в условиях развития цифровой экономики // Право.Ьу. 2018. № 6 (56). С. 59-63.
15. Сергин М.Ю., Горбачёва Е.В., Макаренко Г.И., Танимов О.В. Концепция развития научной деятельности федерального бюджетного учреждения «Научный центр правовой информации при Министерстве юстиции Российской Федерации» // Правовая информатика. 2013. № 2. С. 4-11.
16. Bliznets, I., Kartskhiya, A., & Smirnov, M. (2018). Technology Transfer in Digital Era: Legal Environment. Journal of History Culture and Art Research, 7(1), 354-363. doi:http://dx.doi.org/10.7596/taksad.v7i1.1466
16 Указ Президента РФ от 01.12.2016 N 642 «О Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ, 05.12.2016, N 49, ст. 6887
MODERN TRENDS OF CYBER-THREATS AND TRANSFORMATION OF THE CONCEPT OF CYBERSECURITY IN THE CONDITIONS OF DIGITALIZATION OF THE SYSTEM OF LAW
Karzhia A. A.17, Makarenko G. I.'8, Sergin M.Yu.19
The aim was to improve scientific and methodical theoretical and legal basic information programs.
The method of contrast: complex theoretical and comparative quality of the current legislation of Russia and foreign countries, together with the analysis of law enforcement practice.
Results: The peculiarities of legal regulation of the information program in Russian and foreign legislation are shown, the basic properties of the concept of cyber security are highlighted, in particular-Data confidentiality (data confidentiality), there is a property that guarantees the unavailability and closure of the data;
- Data integrity (data integrity), i.e. the property guaranteeing data safety, impossibility of gastroenterological passing, destruction or loss due to unsanctioned actions, unauthorized retrieval of entrant ( eavesdropping) or randomness;
- Anti-Malware cryptographic protection, encryption of the text using a cryptographic algorithm and a key to conceal the original meaning of the data.
Keywords: cybercrime, protection of the entrant, offences in information sphere, digital technologies, digital rights, digitization of Law, information and communication technologies, development strategy.
References
1. Habrieva T.Ia., Chernogor N.N. Pravo v usloviiakh tcifrovoP reaPnosti // Zhurnal rossiPskogo prava, N 1, 2018. S. 85-102.
2. Ponkin I.V., Red~kina A.I. IskusstvennyM intellekt i pravo intellektuaPnoP sobstvennosti // IntellektuaPnoe pravo. Avtorskoe pravo i smezhny~e prava. № 2, 2018. S-. 35-44.
3. Novoselova L.A. «Tokenizatciia» ob"ektov grazhdanskogo prava // HoziaPstvo i pravo, 2017, № 12.- S 29-44.
4. Kartskhiya A.A. Tcifrovy~e tekhnologii - pravovof aspekt // IS. Promy~shlennaia sobstvennost\ № 10, 2018. S.17-26.
5. Kartskhiya A.A. «Oblachny~e» tekhnologii: rossiPskoe i zarubezhnoe zakonodatePstvo i praktika pravoprimeneniia // Monitoring pravoprimeneniia. № 2, 2018. S.36-41.
6. Kartskhiya A.A. Tcifrovizatciia v prave i pravoprimenenii // Monitoring pravoprimeneniia. № 1, 2018, s.36-40.
7. Kartskhiya A.A. Kiberbezopasnost~ i intellektuaPnaia sobstvennost~ (ch.3) // Voprosy~ kiberbezopasnosti. 2014. № 1 (2). S. 61-66.
8. Kartskhiya A.A. Kiberbezopasnost~ i intellektuaPnaia sobstvennost~ (ch.3) // Voprosy~ kiberbezopasnosti. 2014. № 2 (3). S. 46-50.
9. Kartskhiya A.A. Kiberbezopasnost~ i intellektuaPnaia sobstvennost~ (ch.3) // Voprosy~ kiberbezopasnosti. № 3, 2014 s. 59-66
10. Atagimova EM., Makarenko G.I., Fedichev A.V. Informatcionnaia bezopasnost\ Terminologicheskif slovaP v opredeleniiakh dePstvuiushchego zakonodatePstva / FederaPnoe biudzhetnoe uchrezhdenie «NauchnyM centr pravovoP informatcii pri Ministerstve iustitcii Rossifskof Federatcii». Moskva, 2017. (Izdanie 3-e). 448 s.
11. Barabanov A. V., Markov A. S., Tcirlov V. L., Rautkin Iu.V. Issledovanie uiazvimosteP programmnogo obespecheniia. monografiia / izdanie FBU «NauchnyM centr pravovoP informatcii pri Miniuste Rossii». M, 2017. 76 s.
12. Lovtcov D.A. Sistemotologiia pravovogo regulirovaniia informatcionny~kh otnosheniP v infosfere / monografiia. Moskva, 2016.
13. Lovtcov D.A. Sistemologiia nauchny~kh issledovaniP / monografiia. Izdanie FBU «NauchnyM centr pravovoP informatcii pri Miniuste Rossii». M, 2017. 76 s.
14. Gushchina E.A., Makarenko G.I., Sergin M.Iu. Obespechenie informatcionno-tekhnologicheskogo suvereniteta gosudarstva v usloviiakh razvitiia tcifrovoP e~konomiki // Pravo.by. 2018. № 6 (56). S. 59-63.
15. Sergin M.Iu., Gorbachyova E.V., Makarenko G.I., Tanimov O.V. Kontceptciia razvitiia nauchnof deiatePnosti federaPnogo biudzhetnogo uchrezhdeniia «NauchnyM centr pravovoP informatcii pri Ministerstve iustitcii RossiPskoP Federatcii»// Pravovaia informatika. 2013. № 2. S. 4-11.
16. Bliznets, I., Kartskhiya, A., & Smirnov, M. (2018). Technology Transfer in Digital Era: Legal Environment. Journal of History Culture and Art Research, 7(1), 354-363. doi:http://dx.doi.org/10.7596 / taksad.v7i1.1466
17 Alexander Karzhia, Ph.D., associate Professor, Professor University Gubkina, Moscow, Russia. E-mail: arhz50@mail.ru
18 Grigory Makarenko, Senior Research Fellow Federal Budgetary Institution «Scientific Center of Legal Information», Moscow, Russia. E-mail: moni-torlaw@yandex.com
19 Mikhail Sergin , Dr.Sc., Professor, head of Department of Federal Budgetary Institution «Scientific Center of Legal Information», Moscow, Russia. E-mail: Mikhail.sergin@scli.ru
